У Мадары были большие планы на своё воскресенье. Он упустил кое-что. Вовремя не вспомнил, если быть точнее.

Саске нельзя было давать времени, но Мадара, в чьей голове последнее время витало только желание выкрасть ребёнка у родителей и поселить у себя, про это благополучно забыл.

Эти странные чувства меняли первостепенность задач, расставляя всё в совсем хаотичном порядке. Мадаре не нравилось то, что творилось в его голове, но ничего сделать он не мог. Сейчас уже ничего. Вот если бы когда-то давно не позвал на семейный ужин Харуно Сакуру, то да… сейчас бы проблемы не было.

Но она есть, потому что Саске уже вышел из зоны уязвимости. И Мадара был готов нанести удар. Не в прямом смысле. Ему не нужно было драться с братом, чтобы что-то ему доказать. Ему нужно было лишь объяснить, почему попытки младшенького ни к чему не приведут.

Потому что Харуно Сакура его, Мадару, любит. А Саске — нет. Уже нет. Стоило это ему объяснить. Для этого можно было даже появиться у родителей. Саске и Итачи жили с ними. Оцуро и Обито снимали квартиру вместе с каким-то другом, а сам Мадара получил свою квартирку-студию от самого старшего двоюродного брата — Шисуи, который сбежал с собственной свадьбы и исчез где-то в США. Они периодически созванивались, иногда Шисуи приезжал домой, выслушивал недовольство своих родителей и сматывался на квартирку-студию.

Мадара был встречен матерью тепло, получил свою порцию ласки в виде тактильного контакта и попытки причесать его волосы. Попытка удалась, поэтому вскоре его шевелюра была усмирена чёрной резинкой.

Саске был должен прийти с минуты на минуту. Где он пропадал, мать не знала, но говорила, что должен прийти через полчаса. Логично, что она не отстала, и Мадара провел эти полчаса за рассказом о том, как же он живет.

— Мадара-кун, а ты не задумывался, что Сакура для тебя… — мать перебирала пальцами в воздухе, подыскивая щадящий синоним. — Маленькая.

На столе, за которым он сидел, было две чашки крепкого кофе и целая ваза со сладостями. Его пальцы сами собой иногда тянулись за конфетой в яркой обертке. Мама наблюдала за ним пристально, разглядывала его лицо, постукивала ногтями о столешницу и о чём-то думала.

Мать была взволнованна.

— Я не задумывался, а вот ты очень этим смущена, мама, — заметил он, допивая свой кофе. — Можешь не рассказывать мне о средствах контрацепции, поверь, я в них разбираюсь.

— Мадара-кун… — глаза матери округлились, — не говори, что вы уже…

— Даже если, — он едко усмехнулся и поставил чашку на стол, — «уже», то это только наше дело. Я подожду Саске в его комнате.

Мама ничего не сказала ему вслед. Мадара привык, что она во всём ищет подвохи, а если дело касается его, то сразу подозревает худшее. Переспать с Сакурой. Блять. Слишком соблазнительно звучит, чтобы думать об этом перед встречей с младшеньким братом.

В комнате Саске преобладали нейтральные цвета вроде тёмно-синего и светло-орехового. Мадара прошёлся у его стола, разглядывая раскрытые тетради и стопку дисков с компьютерными играми, задумчиво стёр пыль большим пальцем с полки, навешенной прямо над столом. На ней давно никем не тревоженные книги стояли ровным рядом, только для того, чтобы было. Аккуратно заправленная фиолетовым одеялом постель так и намекала: сомни меня. Но Мадара решил поступить проще и занял компьютерный стул, откинулся на удобную спинку. Ему оставалось только ждать.

Саске в комнату вошёл спиной, придерживая одной рукой спортивную сумку, а другой закрывая дверь. Обернулся. Равнодушно кинул сумку в угол и неспешно пересёк комнату, чтобы занять место на кровати.

— Чего тебе? — коротко и не очень заинтересованно спросил Саске.

— Здороваться тебя не учили? — Мадара съехидничал, а уже потом подумал, что неуместно.

— Не говори мне о манерах, сидя в моей комнате без моего разрешения, — презрительно скривил нос младший. — Начни с конца, Мадара. У меня нет времени.

— Что, на свидание собрался? — съехидничал старший, вальяжно закинув одну ногу на другую. — Ладно, ладно, не белей. Я просто тут вспомнил, что мы братья, и решил тебя по-братски предупредить. Пока ты не наломал дров. Держись подальше от моей Сакуры. Не надо отыгрываться на мне через мою девушку.

— Ты ей воспользовался, чтобы избавиться от пристального внимания мамы к твоей личной жизни. Я не верю, что ты любишь её. Мадара, ты водишь всех за нос, — губы Саске расползлись в неприятную ухмылку.

Старший видел в нём свое отражение.

— Поверишь или нет, но сейчас я рад, что она нас перепутала и призналась мне. Ты бы всё равно не оценил. Не веришь? Твои проблемы. Можешь попробовать нагадить лично мне. Но вот её не трогай. Понял? Бывай, братец.

Мадара уходил быстро и даже отказался от обеда, хотя мама была очень настойчива. Его сейчас мало интересовала еда. Давно кинутая смс-ка на номер, который уже въелся в память, не давала ему сейчас пространства для манёвра. Сакура Харуно через пятнадцать минут выйдет из своего подъезда, а его всё ещё там не будет. Нет, он не может быть настолько непунктуальным.

И всё же не мог, но стал. Сакура стояла у двери подъезда, скрытая тенью нависающей над крыльцом бетонного козырька. Она стояла в своем тёмно-синем пальто, прислонившись плечом к стене, и смотрела в телефон. Мадара прикусил щеку изнутри, не позволив улыбке проявиться. Шагая быстро, он не обращал внимания ни на смотрящих на него подозрительно нескольких мамаш с колясками, ни на подозрительную компанию мальчишек с баллончиками краски в руках.

Сакура заметила его раньше, чем Учиха успел добраться до неё и встать вплотную. На её спокойном ранее лице проявлялась тёплая и что-то щемящая у Мадары под рёбрами улыбка. Он мягко огладил её скулу пальцем, нагнулся вперёд и прошептал приветствие прямо в сухие и шершавые губы.

И осторожно прикусил её нижнюю губу, полную, искусанную и без его помощи. Девочка ахнула. Ладони упёрлись ему в плечи. Но Мадара отлично знал — это сопротивление долго не продержится. Выяснил вчера и опытным путем.

Восторг, приятно щекочущий горло, зарождался где-то под солнечным сплетением и поднимался вверх.

Мадара осторожно уцепился за её плечи и прижал поближе к себе. Влажный кончик языка прошёлся по его верхней губе. Учиха присвистнул, если бы мог. Но губы были заняты совсем другим. Пришлось только низко и гортанно хмыкнуть. Зелёные глаза напротив сощурились. Девчонка поддалась вперёд неожиданно, не давая ему опомниться, заставила расслабить челюсть (вдруг что-то не так пойдет) и…

— Давай потом целоваться? А то тут соседок куча, — и мягко выдохнула это всё прямо ему в губы.

— Я был уверен в том, что тебе будет плевать на них, — Мадара завуалировал разочарование за щадящей формулировкой и отстранился. — Идем. Надеюсь, за руку ты меня стесняться не будешь брать, а?

Уязвлённая его словами ребёнок ухватила его за большой палец ладошкой и вопросительно приподняла бровь по его методу. Это было приятно — видеть свои манеры на её лице. Мадара фыркнул и ловко перехватил её ладонь поперёк своей. Поперёк — очень условно, потому что это скорее её ручка оказалась в таком положении.

— Так забавно, — смотря в сторону, сказал он. — Наши размеры противоположны.

— Это проблемы восприятия, — неожиданно умно возразила ему Сакура и заступила ему дорогу. — Посмотри на это с другой стороны. Мои метр пятьдесят три позволяют брать меня на ручки, сажать на колени, любить и защищать. Мне не хотелось бы быть с тебя ростом или иметь такой же размах плеч. Это идёт тебе. Ты просто идеален с моей точки зрения. Но мне твои плечи не пойдут. Как и тебе мой тридцать шестой размер ноги.

— Ты сейчас попыталась меня утешить? — Мадара присвистнул и остановился. — Сакура. Пожалуйста, просто прекрати это делать.

— Делать что? — её глаза удивлённо расширились.

— Думать, что мне рядом с тобой некомфортно. Я люблю тебя, и мне плевать на твой рост.

— Но разве это не ты так подумал?

— Я всего лишь сказал, что это забавно, остальное ты додумала сама.

Она выразительно закатила глаза и дёрнула его руку на себя. Мадара послушно сделал шаг вперёд и иронично изогнул правую бровь, ожидая, что же девочка сделает дальше.

Ну, давай, попробуй удивить.

Мадара часто замечал за собой такую странную черту — ожидать от неё чего-то необычного. И зачастую дожидаться. Это даже будоражило. Как быстро он научится предугадывать её действия?

— Тебя снова прилизали, — тихо сообщила она ему и потянулась рукой к его волосам. — Ты красивый. Похож на… принца в косухе.

— На узкоглазого принца в косухе, — поправил её Мадара и показательно сощурил глаза так, чтобы фокус пришёлся на её лицо, когда остальное стало размытым. — Мы с тобой всё же не европеоиды. И так, к слову, когда я пригласил тебя на свидание, я не имел в виду, что хочу стоять рядом с твоим домом и не иметь возможности тебя даже поцеловать, потому что ты стесняешься!

Ребёнок второй раз за день закатила глаза и так и осталась стоять, рассматривая небо. Мадара сначала не понял, не понял и потом. Поэтому не стал растрачивать время. Влепил ей щелчок в широкий лоб, поймал возмущённый взгляд и расплылся в похабной улыбке. Спокойствие накрывало тяжелой и холодной волной, привычной и желанной. Мадара снова мог думать, не оборачиваясь на ребёнка.

Не сказать, что это было необходимо сейчас. Сейчас Учиха предпочёл бы мягкий и ненавязчивый туман в голове. Он предпочёл бы то самое состояние, когда задумываться ни о чем не надо. Потому что только так рядом с Харуно он чувствовал себя счастливым, а не дёргано-нервным, старающимся её прикрыть от Саске, Канкуро, кого угодно.

Мадара вдохнул холодный воздух. Если долго жить так, то это станет привычкой.

Высота одуряла. Холодный ветер не доставал до них, но бился в прозрачные стены и завывал снаружи. Прямо перед глазами расцветала яркая панорама Саппоро, раскрашенная высотными зданиями, задирающими нос перед другими зданиями, плоскими и вьющимися дорогами скоростных шоссе. Огромное и необъятное небо прикрывало город, пускало в зеркальные стены небоскрёбов своё блеклое отражение.

Сакура стояла к стеклу почти вплотную, прижимаясь к нему ладонями, и рассматривала всё, до чего дотягивался её взгляд. Мадара замечал, как плавно поворачивается её голова то в одну сторону, то в другую. Яркие волосы, растрёпанные после долгой езды в мотоциклетном шлеме, небрежно были перекинуты через плечо и топорщились на макушке.

Мадара стоял за её спиной молчаливой и высокой тенью, не касаясь девушки. Пускай наслаждается видом, а не на него отвлекается. Если снаружи было светло до рези в глазах и поднять голову выше, чтобы взглянуть на солнце, было больно, то стоять вот так изнутри подмораживало. Он затащил её на эту смотровую площадку, а она прилипла к стеклу как пластырь. И не отлепить.

— Я удивлена, что ты такой романтик, — ребёнок всё же прервала молчание, установившееся между ними. — Не боишься высоты?

— Нет, — оставил первую часть без внимания Мадара, изнутри лучась от самодовольства. — А ты? Боишься? — и сам же замер. — Ты же не боишься высоты, да, Сакура?

— Нет, — легко откликнулась она и сделала плавный шаг назад, касаясь спиной его груди. — Я боюсь, что могу прыгнуть. Это… затягивает. Хочется шагнуть, вдруг получится взлететь? В физике я не разбираюсь, но эти девять целых и восемь десятых метров в секунду мне не дают покоя.

Учиха медленно и сквозь зубы вдохнул, немея в районе грудной клетки. Но стоило Сакуре дернуться обратно, поближе к прозрачной стене, он перехватил её поперёк плеч рукой и вжал в себя обратно.

— Какое счастье, что смотровая площадка застеклена, — с сарказмом, прикрывающим его собственную слабость, бросил Мадара. — В физике не разбираешься, а чему равно ускорение свободного падения помнишь.

— А я больше и не помню ничего из физики. Даже законы Ньютона, — Сакура запрокинула голову, встречаясь с ним взглядами. — Ненавижу эти формулы, которые надо подбирать по условию или по этому же условию соединять. Представляешь?

— Представляю, — солгал Учиха, — но ты не пробовала понять?

— Пробовала, — Сакура развернулась, из-за чего хватку на её плечах пришлось ослабить. — Но только зря потеряла время.

Тёплые ладошки сомкнулись у него за спиной, опустились замком на поясницу. Мадара не подал виду, что удивлен этим проявлением нежности. Он удивлялся и обратному, ведь оказалось, что Сакура не требовала постоянных признаний в любви или поцелуев на публике.

Ему нравилось касаться её, поддразнивать и наблюдать за реакцией, но каждый такой раз он был готов услышать от неё: ты меня не любишь, ты просто надо мной издеваешься. Но она каждый раз выдерживала испытание и не давала его внутреннему ехидному голосу шанса.

В этом её поразительном спокойствии был и минус. Для него. Возможно, для кого-то вроде Саске это был и плюс.

Сакура по непонятным причинам не выказывала инициативы ни в совместном времяпрепровождении, ни в чем-то ещё, требующем его присутствия. Никаких попыток затащить его в кафе, чтобы познакомить с подругами, для примера. Пусть с Ино он уже и знаком, а других подруг у Харуно нет.

Может, она и хотела всего этого, но стеснялась?

Мадара пока не хотел разбираться в этом, давая ей время на акклиматизацию, и взял всё в свои руки.

Ребёнок стояла, запрокинув голову и смотря на него с полным умиротворением во взгляде. Мадара сдержал усмешку. Почему ситуация вызывает у неё такое чувство?

— Я не физик, но кое-что всё же знаю, — она расцепила ладони и полезла одной в карман. — Вот. Это тебе. Ты можешь не носить, но пусть где-нибудь лежит.

Мадара подцепил пальцами тонкую плетёную из искусственной кожи полоску со странным треугольным камешком черного цвета, вставленного в середину браслета. Поднял бровь. Сакура смотрела на него честными зелёными глазами. А на её запястье, уже не прикрытом тёмно-синей драповой тканью пальто, виднелся точно такой же, но белый браслет. Она протянула руку и повернула ладонь над его собственной тыльной стороной вниз.

Его браслет вдруг перестал ощущаться.

— Вот так вот, — она загадочно улыбнулась и развернула ладонь в обратную сторону. — Магниты.

Его чёрный браслет ловко примагнитился к её белому, и теперь его концы весело болтались в воздухе.

— Символично, — Мадара позволил себе улыбнуться и протянул руку навстречу Сакуре, одёрнул рукав куртки назад, на локоть. — Ты мне не поможешь?

Тонкие пальцы свели концы браслета на его запястье, щёлкнули металлической застёжкой и отдернулись.

— У тебя белый, — заметил он, — а у меня чёрный. Я не знал, что ты у меня поклонница противоположностей.

— Это символично, — ответила она ему его же словами и трогательно улыбнулась.