Сакура пританцовывала, держа в вытянутых руках листок с самостоятельной работой по географии. В правом верхнем углу стояли жирно выведенные цифры — шестьдесят девять.

Шла среда — очередной скучный учебный день, который спасало только присутствие Мадары. Перемены и вчера, и позавчера она проводила с ним. В столовой, около актового зала, по её инициативе забирались даже на крышу. Но оттуда Учиха утащил её через минуту. Было холодно, а наброшенный ей на плечи пиджак от промозглого ветра не спасал. Мадара пошутил про перекур и увел её в столовую. Греться.

Он уже третье утро поджидал её напротив дома со своим крутым мотоциклом, вручал шлем, и они вместе мчались в школу.

Каждый раз в груди у неё теплело мягкое умиление и мощно потрескивали разряды счастья. Каждый раз она надевала шлем, не боясь испортить причёску, вжималась в широкую спину и готовилась получить дозу адреналина в крови.

На стоянке, где помимо нескольких мотоциклов стояли и велосипеды, и мопеды, и даже скейты, их провожали взглядами. Сакура чувствовала фальшивое дружелюбие, направленное на неё. Не верила подходившим к ней девчонкам с предложениями пообедать с ними или приглашавшим на шоппинг в выходные. Где они были все, когда Мадара даже в её сторону не смотрел? Это тяготило.

— Пляшешь, будто сто выбила, — заявил лениво вплывший в их кабинет Мадара и присел на край её парты, держа руки в карманах.

Сакура с радостью заметила, что чёрный браслет с вставленным в него магнитиком так и обхватывает его запястье, не собираясь съезжать куда-нибудь в ящик стола. Она долго провозилась с ними — нашла два одинаковых по плетению, но разноцветных браслета, купила отдельно два треугольных магнитика и минут сорок провозилась с клеем, чтобы сделать всё аккуратно. Почти ручная работа.

Если бы Мадара не стал носить его, то Сакура бы расстроилась, но не подала виду. Всё же кто она такая, чтобы заставлять его носить то, что ему не нравится? Он же не намекает ей на перекрашивание волос из розового в какой-нибудь более привычный цвет. Но браслет держался на его запястье, и, каждый раз замечая это, Харуно расплывалась в странной улыбке.

— Шестьдесят девять! — гордо заявила она и протянула ему листок.

— Всего-то, — он вытащил одну ладонь из кармана и осторожно подхватил тестовую работу. — Могла и лучше.

— У тебя вообще никогда выше среднего, — сморщила нос она. — Отдай! Я повешу это у себя в комнате на стене и буду гордиться всю жизнь. Почти семьдесят баллов!

Мадара вернул ей лист бумаги с таким лицом, будто хотел сказать гадость, но сдерживался. В этом был весь он. Сначала обдать насмешкой, как холодным ветром, а потом отогреть неожиданной лаской. Сакуре иногда казалось, что Учиха не мог привыкнуть к ней. Да, они провели друг с другом много времени. Даже до того, как начали встречаться по-настоящему, то есть после его ненормального признания.

Но кто из них ещё был более проблемным — тот вопрос.

Мадара терпеть не мог, когда около неё вертелись парни, даже просто одноклассникам, случайно на неё посмотревшим, от его прожигающего взгляда становилось нехорошо. Сакуре нравилась эта его ревность. Но что-то ей подсказывало, что так и свободу можно потерять.

— У нас последний урок, у вас тоже, — заметил он, ловко меняя тему. — Ты очень устала?

— Нет, — отрицательно покачала головой Сакура, думая о свидании. — А у тебя есть идеи, чем можно заняться?

— Есть, но я тебе не скажу, — он нагло осклабился и отошёл от парты. — Удачи на химии.

Вот гад, знает же, что она домашнюю работу не сделала. Из-за него не сделала, кстати говоря! Кто вчера потащил её гулять по городу и вернул только в восемь вечера? Ух, зла была мама. Но ничего не сказала, потому что не было времени. В полдевятого у них была бронь в ресторане, а такси уже ждало внизу. Так что Сакура посчитала себя спасённой.

— Извини, кое-что забыл, — Мадара вернулся и ухватил её за локоть, таща в коридор.

— Что забыл? — недовольно надула нижнюю губу девушка, неохотно шагая вслед за ним. — До конца перемены четыре минуты, эй!

— Полно времени, я успею, — он подтянул её ближе, уравняв расстояние между ними.

Сакура с удивлением узнавала маршрут. Около актового зала они остановились. Мадара повёл головой, оглядываясь. Убедившись, что никого рядом нет, он вдруг полез в карман.

— Ой, я пока не готова выходить замуж, — расфыркалась Сакура, пряча за насмешкой растерянность.

— Значит, предлагать пока не буду, — отбрил Мадара и вытащил сжатую в кулак ладонь из кармана. — Угадаешь, что это?

— Конфета? — подняла бровь девушка, думая, успеет ли она вернуться до звонка.

Пальцы разжались. В плохом освещении Сакура не сразу поняла, что это. Он двинул ладонью, подбрасывая нечто в воздух.

Звяньк.

Сакура моргнула, разглядывая жёлтый брелок-пикачу, повисший у неё перед носом на одном указательном пальце Мадары. Палец качнулся.

Звяньк.

Сакура с удивлением поняла, что кроме брелока к широкому кольцу прикреплён ключ.

— Это… — она протянула, формулируя мысль в речь. — Это…

— Ключи от моей квартиры, — подтвердил Учиха без какого-то торжества на лице, будто всю жизнь занимался раздачей доступа к своим апартаментам всяким Сакурам.

— Ты мне настолько доверяешь? — Сакура закусила верхнюю губу, смотря на него снизу вверх. — Или даёшь просто подержать?

— Я ими с тобой делюсь, — усмехнулся Учиха и приподнял вверх руку, демонстрируя выглянувший из-за манжета белой рубашки чёрный браслет. — Ты можешь приходить, когда захочешь. Ночью, утром, днём. Здорово, когда есть куда сбежать от родителей?

— Спасибо, — растроганно шепнула Сакура, сжимая заветные ключи в ладошке, и шагнула вперед.

Он был высоким, и из-за этого обнять его было сложно. Но если встать на цыпочки и вскинуть руки, то отлично получалось. Сакура почти на носочках стояла, вжимаясь в него и сведя руки за его шеей. Учиха наклонился вперёд, давая ей возможность почувствовать пол под ногами всей стопой, а не только кончиками пальцев, и осторожно положил свои ладони ей на спину.

— Я провожу тебя обратно, сейчас будет звонок, — горячие губы скользнули по её виску.

И вот как после этого сидеть на химии?!

Но на химии сиделось отлично. Не учитывая провальной демонстрации домашнего задания у доски и низкой оценки, которая несомненно отразится на четвертной. Сакура до конца урока грызла колпачок от ручки, разглядывала жёлтенького пикачу, выглядывающего из пенала, и мечтала нагрянуть в квартиру Мадары прямо сейчас. Она не убрала ключи поглубже в рюкзак, а положила на достаточно видное место. Чтобы каждый раз, когда сомневалась в произошедшем, посмотреть и убедиться. Это было реально.

Химия пролетела незаметно.

Сакура не могла совладать со шнурками в собственных ботинках. От волнения, осыпавшегося внутри холодящим дождем, пальцы подрагивали. И от того, что напротив её взгляда вдруг появились чужие чёрные кроссовки, стало не по себе.

Мадара носил не такие.

Она опасливо подняла голову.

Саске смотрел на неё со смесью холодности и странной, подозрительной заинтересованности во взгляде красивых чёрных глаз. Он внимательно «прощупал» её лицо своим взглядом и неожиданно выдал медленный и спокойный хмык.

Достал мобильник и, не говоря ни слова, он приподнял его над Сакурой. Раздался щелчок.

Сакура, ослеплённая вспышкой, не сразу среагировала. Зачем он её сфотографировал? Что он собрался делать? Она успела проморгаться, но так ничего и не поняла. Учиха-младший всё так же стоял напротив неё и…

Чего он ждал?

Чего бы ни ждал, это что-то появилось через десять секунд. Именно столько насчитала Сакура, пока Саске не начал действовать. Он вдруг выбросил руку вперед и молниеносным движением ухватил Сакуру за её красный школьный бант, дёргая на себя. Ей пришлось поддаться вперёд, чтобы не оказаться придушенной.

Около раздевалки зависла тяжёлая тишина.

Твёрдые и холодные узкие губы вбились ей в нижнюю губу, больно прикусили. Саске держал её так крепко, что было не двинуться. Сакура засучила ногами, пытаясь попасть коленом по причинному месту, замолотила ладошками по чужой груди. От гадостного оледенения, готового схватиться изморозью за грудную клетку, её спасала только бьющаяся в голове, от виска к виску, горячая мысль: «всё это ошибка, ошибка, ошибка…».

Её рванули за плечи назад, оттягивая от Саске. Швырнули на лавочку, оставляя отдышаться. Перепуганная Сакура зажмурилась и тяжело задышала, стараясь вдохнуть как можно больше воздуха.

От звуков ударов и тяжёлого, злобного дыхания девушка хотела сжаться в комок и сидеть так, пока всё не закончится. Зажать уши, чтобы не слышать. Но она не могла так поступить.

Глаза распахнулись сами собой, позволяя осмотреть творящееся прямо перед ней безобразие.

…Мадара одерживал победу. Это было видно. Это ощущалось. Резкие движения были полны уверенности и такой страшной злости, что даже Саске, который, по сути, должен был знать нрав брата и быть готовым к такому выбросу эмоций, выглядел опешившим.

Сакура заставила себя встать и уверенно двинуться в самый эпицентр, игнорируя дрожь в коленях. Нельзя оставаться в стороне. Она не должна прятаться.

Удар в челюсть, сбивший Саске с ног, был прицельным. Учиха-младший рухнул на спину, неловко взмахнув рукой. Мадаре было мало этого. Ухватив Саске за ворот школьной рубашки, теперь перепачканной кровью, он дёрнул на себя. От треска у Сакуры заложило уши.

Девушка врезалась в напряжённую спину Учихи, облепленную влажной от пота белой тканью рубашки, обхватила его за пояс и врезалась пятками в пол. Попытка затормозить его не принесла результата. От бессилия и ощущения собственной никчёмности Сакура чуть не расплакалась, но упрямо сцепила ладошки в замок накрепко. Внутри всё дрожало и трескалось. Тряслись, наверное, и руки, но сейчас было не понять. Харуно ничего не понимала, оглушённая такой эмоциональной реакцией Учихи.

— Мадара, пожалуйста, не надо, — шёпотом из-за севшего от ужаса голоса попросила его Сакура, тыкаясь носом между лопаток. — Хватит. Пожалуйста. Прекрати.

Она даже не сразу поверила в то, что Учиха остановился. Замер. Выпрямился. Напряжённые бугры мышц, прощупываемые через ткань рубашки, медленно расслабились. Сакура с чувством выдохнула, ослабляя хватку.

Почему-то никто ничего не делал. Никто не звал учителей. Никто не пытался что-то сказать. Все, кто были тут, замерли и наблюдали молча. Мадара дёрнулся в её руках. Его горячая и влажная ладонь опустилась поверх её собственных, всё ещё сжатых, и надавила.

Сакура послушно разжала пальцы.

От странного облегчения глаза всё же заслезились. Но такое подозрительное затишье продлиться долго не могло. Где-то неподалеку слышались голоса учителей, спешивших засвидетельствовать беспорядок и всем вломить по взысканию. И люди вокруг зашевелились.

Повезло, что не было вахтёрши, иначе все бы уже давно сидели в кабинете директора. Но с другой стороны такой драки могло не случиться. Мадара осознал опасность первым. Он отпрянул от медленно поднимающегося Саске, лицо которого превратилось из холёной маски в композицию из гематом и потёков крови на белой ранее коже. Учиха развернулся к Сакуре, поднял свой собственный рюкзак с пола, ухватил её собственный, забытый на лавочке, за жёлтую лямку.

— Бежим! — схватила его за ладонь и потянула на себя Харуно, заметив, что он всё же косится на младшего брата.

На стоянку они влетели с огромной скоростью. Сакура тут же прислонилась спиной к шершавой стене школы, пытаясь отдышаться. Воздуха не хватало катастрофически. Плавясь, она мечтала только о бутылке воды. Мадара, ничуть не запыхавшись, остановился напротив неё и молча рассматривал её покрасневшее лицо.

Только сейчас ей стали заметны и кровоточащие ссадины на его подбородке, и сбитая в кровь губа. Девушка скользнула взглядом ниже, на руки. Его подрагивающие от напряжения пальцы были в подсыхающей и тёмной крови. То ли в его собственной, то ли в крови Саске.

Хотелось думать, что жидкость всё-таки принадлежала Саске. Сакура потянулась вперёд, собираясь осмотреть его правую руку, начавшую опухать, но Мадара почему-то плавно разорвал расстояние на шаг.

— Зачем ты влезла? — густой и низкий, чуть рокочущий от злости голос обдал её холодом. — Тебя кто-то просил?

— Никто не просил. Но ты бы его просто убил! — упрямо поджала губы Сакура, не понимая его отстранённости. — Надо обработать твои ранения, рыцарь. Сейчас же.

— Ты заступилась за него, — лицо Мадары побелело ещё сильнее от ярости. — Может, ты и не против совсем была? Никакие старые чувства там не зашуршали?

— Мои чувства специализируются на его старшем брате, — зло выдохнула Сакура и скрестила руки на груди, — вообще-то. Я не заступалась, я пыталась остановить эту бессмысленную драку!

— Значит, мне надо было молча стоять и смотреть? — громче, чем надо, рявкнул Мадара и шагнул вперёд, почти вжимая Харуно в стенку. — Смотреть, как это дерьмо тебя…

— Этому дерьму ты лицо уже разукрасил, — перебила его девушка и поднырнула под его руку, оказываясь на свободе, и импульсивно добавила: — Мне начистишь? Я же тоже в этом участие принимала!

Внутри всё оборвалось, стоило замолчать. Она попятилась в сторону выхода с парковки, провожаемая сумасшедшими чёрными глазами. Учиха смотрел на неё так первый раз.

— Может, я неправильно тебя понял… — слишком тихо начал Мадара, надвигаясь на неё грозовой тучей.

— Понимай, как хочешь, — внезапный отток сил не дал желанию показать этому параноику, что всё не так. — А я домой. Не провожай, хорошо?

Сакура развернулась на пятках к выходу с парковки. Никто не спешил её догонять.

Домой она добралась на метро, давя внутри глупую и абсолютно нерациональную злость на себя, Мадару и его младшего брата. Было бы проще забыть, заткнуть уши наушниками и делать вид, что ничего не случилось. Но Сакуре не хватало душевных сил, чтобы так с собой поступить.

В подъезде она громко протопала по ступенькам, вымещая всё недовольство, открыла дверь своим ключом и ввалилась в прихожую. Чуть не порвала шнурок, пока снимала ботинки. На кухне сидела мама, читающая какую-то книгу в невнятно-зелёной обложке. На вопросительный взгляд дочери она миролюбиво сообщила:

— Отец в нашей комнате кровать чинит, прогнал меня сюда читать. Кушать будешь?

— Буду, — глухо пробормотала Сакура и сама пошла доставать себе тарелку, не собираясь тревожить маму.

— Что-то случилось? — проницательно поинтересовалась Мебуке.

Сакура, стоящая к ней спиной, содрогнулась, вспомнила, как смотрел на неё Мадара перед уходом, и вгрызлась зубами в нижнюю губу, чтобы не расплакаться. И потрясла отрицательно головой, не имея возможности чётко и спокойно сказать: нет.