Свадьбу назначили через месяц.

За это время Вэнь Шаньяо как раз должен был оклематься, хотя, будь у него возможность применить собственную исцеляющую магию или хотя бы разрешение использовать котёл, он бы встал на ноги быстрее. Но исцелять себя силами, которые и так еле восстанавливались, было глупо, а лёд в глазах Лу Чуньду ясно дал понять, что тот думал о чужом желании отправиться в его мастерскую.

Вот и получалось, что всё своё восстановление он полностью доверил стайному ведьмаку.

И Лэн Шуану.

К сожалению, как бы не хотелось не видеть своего новоявленного женишка, Вэнь Шаньяо жил в его доме, спал в его спальне и сгонял его с его же постели, чему разъярённый, но неизменно уступающий Лэн Шуан возмущался, но дальше рычания никогда не заходил.

Вэнь Шаньяо действительно не понимал, как волк его ещё не придушил, учитывая, что тому на плечи взвалились все тяжести ухода за больным, за исключением вливания в него снадобий. Лэн Шуан обтирал его, с сухими усмешками отмахиваясь от комментариев по типу «раздеваешь до брачной ночи?», не обращал внимание на нытьё о том, что каша холоднее, чем вчера, молча заталкивая ложку в говорливый рот, и в конце концов принимал унизительное положение ночёвки на полу в образе волка.

Изводил ли его Шаньяо намеренно? О да. Знал ли он, почему так цеплялся к оборотню? С этим было сложнее.

Вэнь Шаньяо в принципе никогда не обладал мягким характером, но даже для него покусывание руки, бережно обтирающей влажной тканью плечи и шею, было слишком несправедливым. В конце концов, если бы Лэн Шуан тогда, в лесу, не дал ему шанса на жизнь, он бы не ел его еды, не чувствовал на себе его большие ладони, не пререкался с ним по пустякам, не наблюдал бы каждый вечер за тем, как волк сосредоточенно выстругивал для него заготовки для костылей и как медленно раздевался в слабом освещении стоящей на подоконнике свечи перед обращением. В такие моменты Вэнь Шаньяо притворялся спящим, но из-под полуопущенных ресниц всё равно рассматривал чужую спину. И иногда то, что было ниже. Когда такое случалось, он мелочно думал о том, что умереть под деревом в лесу было не так уж и плохо. По крайней мере, он бы тогда точно не испытывал всех этих странных… ощущений. Но тогда у него также не было бы и шанса отомстить, и эти мысли, хоть и не успокаивали трепет внизу живота, но заставляли вспомнить, ради чего он всё это терпел.

Вот только почему терпел Лэн Шуан — оставалось загадкой.

— Нет, я всё же думаю, — начал Вэнь Шаньяо лениво, оборачивая избавленные от повязок руки вокруг сильной шеи и чуть морщась, когда поднимающий его с постели Лэн Шуан сдавил пальцы на его рёбрах слишком сильно, — что ты от меня без ума.

Лицо волка, сейчас находившееся так близко к лицу Шаньяо, отразило скепсис.

— Правда думаешь, что я могу быть без ума от кого-то, кто не мылся неделю?

— Это мелочи жизни, — отбил Вэнь Шаньяо и позволил себе расслабиться, когда всё его тело оторвалось от постели, с которой ведьмак ещё чуть-чуть и точно бы сросся. Сморщившееся лицо Лу Чуньду, пришедшего проверить больного сегодня утром, ясно дало понять, что пора было применить что-то помимо протираний. — Я же вот не жалуюсь, что ты псиной воняешь.

Это было неправдой — от Лэн Шуана, особенно сейчас, пахло морозом, хвоей и костром, но Вэнь Шаньяо никогда не упускал возможности напомнить оборотню о его сущности. Просто из вредности.

Уже привыкший к его манере общения волк переместил одну из рук под оголённые колени Шаньоя, стараясь не тревожить зону со швами, и направился к выходу из спальни, удерживая свою ношу так, словно она ничего не весила.

— Если я пахну псиной, то и ты тоже, — напомнил Лэн Шуан, толкнув дверь ногой. Вэнь Шаньяо любопытно вытянул шею, рассматривая неизведанную территорию дома — за неделю он впервые покидал пределы спальни и маленькой коморки, в которой справлял нужду, и был рад увидеть хоть что-то новое, хотя интерьер не особо отличался. Всё те же деревянные стены и травы под потолком, но воздух чуть теплее. Хотя насчёт последнего он не уверен до конца — действительно ли пристройка была натоплена лучше спальни или же ощущаемое ведьмаком тепло исходило от прижимающего его к себе Лэн Шуана? — Хотя сейчас я тебя хорошенько отодру.

Вэнь Шаньяо тут же прекратил рассматривание коридора, по которому его несли, и испуганно уставился на волка.

— Чего?

— Того, — Лэн Шуан завернул за угол и снова использовал ногу, чтобы открыть дверь. В лицо тут же пыхнуло ещё большим жаром. Вэнь Шаньяо зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел небольшое помещение со стоящей в углу бочкой-купелью и дьявольскую улыбочку на лице Лэн Шуана, усаживающего его на лавку у двери. — Раздевайся.

Вэнь Шаньяо хмуро взглянул на него, но, никак не на это не отреагировав, Лэн Шуан сам стащил с него длинную рубаху, в которой Шаньяо был с момента пробуждения в стае, и, подняв его куда уже более ловко, зашагал к купели. Все раны были изолированы Лу Чуньду отталкивающим заклинанием, поэтому волк без церемоний опустил его в горячую воду. Такую горячую, что Вэнь Шаньяо не сдержал вскрика и вцепился в предплечья оборотня так сильно, что невольно потянул того на себя. Лэн Шуан, чертыхнувшись и не успев перенести вес на другую сторону, оказался в воде вместе с ним.

— Ты меня сварить захотел?! — Вэнь Шаньяо сжал пальцами бортики купели, попытавшись встать на здоровой ноге, но завозившийся волк задел его ноги своими, и ведьмак чуть не оказался лицом в воде. — Выжидал момент, чтобы избавиться от меня, да?! Мог бы просто сожрать! Ты-то питаешься сырым мясом!

— Да не дёргайся ты! — рыкнул Лэн Шуан и, в попытке присмирить, схватил Вэнь Шаньяо за талию. Тот мгновенно замер, но не из-за того, что не мог больше двигаться, а потому, что прикосновение волка к его обнажённой коже в таком месте ощущались раскалённее, чем вода в купели. Явно незапланированно намочившийся Лэн Шуан вздохнул, продолжив несильно сжимать его талию ладонями, и посмотрел на парня с осуждением. — Доволен?

Вэнь Шаньяо был бы, если бы пульс не стучал в висках, а лицо краснело только от горячей воды.

— А ты? — вскинул он подбородок в ответ, стараясь не особо смотреть на то, как мокрая ткань в районе чужой груди выделяла соски.

Лэн Шуан пожал плечами и наконец убрал руки с его талии. Вода тут же показалась Вэнь Шаньяо остывшей на пару градусов.

— Ты, несомненно, та ещё заноза в лапе, — оборотень подцепил ткань своей рубахи и потянул её наверх, на мгновение лишив себя возможности увидеть, с каким осоловело-восторженным выражением Вэнь Шанья рассматривал его мокрый торс. — Но так я разберусь с тобой даже быстрее.

— Что, долго не можешь? — вспомнив провокационное «отодру», усмехнулся Вэнь Шаньяо.

Волк явно не уловил намёк и спокойно ответил:

— Боюсь, если буду делать это слишком долго, ты потеряешь сознание.

Прекрасно понимая, что речь они вели о разных вещах, Вэнь Шаньяо попытался отмахнуться от назойливых видений того, что Лэн Шуан мог с ним делать, чтобы он потерял сознание. Он чуть опустился, касаясь воды подбородком, и теперь смотрел на Лэн Шуана с ракурса, ещё более подчёркивающего его грудь. Видения о потере сознания стали красочнее.

«Это всё духота, — заключил он, рассматривая широкие плечи оборотня, слегка развернувшегося, чтобы взять что-то с ближайшей полки. — Или настойки Лу Чуньду. Отпаивают приворотными зельями, а добропорядочным ведьмакам страдать».

И пусть он точно знал все ингредиенты вливаемых в него снадобий и добропорядочным он тем более никогда не был, эта мысль его успокоила, и он смог не вздрогнуть, когда Лэн Шуан из ладошек начал поливать его голову.

— Может, я сам? — предложил Вэнь Шаньяо, зажмурив один глаз, в который побежала стекающая со лба вода.

Сосредоточенный на своём занятии Лэн Шуан даже не взглянул на него.

— Тебе неприятно?

Вэнь Шаньяо прислушался к себе. Распознал волнение, смущение и свернувшиеся в груди тепло.

Неприятно ему точно не было.

— Нет, просто… — он дёрнул плечом, когда вода попала в ухо. Лэн Шуан тут же убрал мокрые волосы, позволяя ей вытечь. — Со мной так даже сестра в детстве не возилась.

— А родители? — По-видимому, северный волк решил, что голова Шаньяо достаточно намочена, растёр в руках мыльный корень, который он ранее взял с полки и положил на широкий борт купели, и приступил к медленному втиранию в корни чужих волос. От приятного массажа Вэнь Шаньяо разомлел так, что чуть не ушёл под воду. — Эй, не спать, — Шуан усмехнулся. — А ты ещё хотел долго.

— Долго я хотел другое, — промямлил Вэнь Шаньяо, но, опомнившись, перевёл тему, пока Лэн Шуан не успел выпытать, что это такое «другое»: — Родители погибли, когда я был совсем маленьким. Так что растила меня только сестра, ещё был дядя, но он был скорее близким взрослым, чем близким родным.

От воспоминаний о клане и сестре больше не хотелось плакать. В горле по-прежнему стоял горький комок, а внутри бурлила ядовитая ненависть, обращённая на тех, кто лишил его семьи, но моментально набегающие на глаза слёзы Вэнь Шаньяо поборол — и не без помощи Лэн Шуана.

Случайно или же намеренно, но в течение прошедшей недели северный волк то и дело заводил ненавязчивые разговоры в попытке выудить из вредного больного что-то кроме придирок и язвительных комментариев. Он говорил о погоде, о суровой зиме, которую им предстоит перенести, а Вэнь Шаньяо, кутающийся в одеяла и меха, возмущённо бухтел, что уже весь продрог, а ведь за окном только ноябрь. Обрабатывающий дерево для костыля Лэн Шуан тут же спрашивал о зимах в краях ведьмака, и тот, поначалу хмурившийся и паранойящий о том, что так из него выведывают местоположение клана, всё же рассказывал. Говорил о тёплой осени, плавно перетекающей в мягкую, почти бесснежную зиму; вспоминал, как сестра водила его мимо медвежьих берлог, учила делать заготовки трав и ругалась, когда он долгое время не мог выучить заклинание, высушивающее сырые дрова. Говорил и не замечал, в какой момент лицо становилось влажным. Он плакал тихо, горько и, ссутулившись, переживал своё горе, пока Лэн Шуан, отложивший недоделанный костыль, без слов выходил и возвращался с чаем и сушёными сладкими ягодами.

Так, не давая Вэнь Шаньяо погрузиться в темноту своих мыслей и скорби, Лэн Шуан помогал ему высвободить свою боль, готовый выслушать или без пререканий уйти, дав возможность выплакаться в одиночестве.

Вэнь Шаньяо не знал, почему тот его терпел, но был ему по-настоящему благодарен — правда, пока что только в мыслях.

Раскрывать свою душу настолько сильно он ещё готов не был.

— Так что, твоя сестра тебя никогда не купала? — перейдя с корней волос на длину, продолжил разговор Лэн Шуан.

— Может, лет до четырёх, — промямлил ведьмак. Натопленная комната, горячая вода и ласковые руки, аккуратно расчёсывающие длинные волосы мыльными пальцами, превратили мозг в кашу, а тело — в глину. Хотелось или сесть, погрузившись в воду по макушку, или опереться на что-то. Стенки бочки казались не такими привлекательными, и Вэнь Шаньяо, сморгнув с ресниц капельки воды, осторожно поддался вперёд, прижимаясь к голому торсу Лэн Шуана и укладываясь щекой тому на плечо. — Она учила меня делать всё самому и никогда не была особо мягкой, но я всё равно её очень любил.

Лэн Шуан молчал, руки его просто замерли в районе чужой спины, запутавшись в шёлке волос. Вэнь Шаньяо почувствовал, как сумасшедше застучало собственное сердце, но не понял, от чего: от страха и стыда за свой поступок или от того, что они с Лэн Шуаном были так близко — кожа к коже. От жара и обилия чувств закружилась голова, Вэнь Шаньяо собрался было отпрянуть, прикрыв свой внезапный порыв за подкосившейся больной ногой, но руки Лэн Шуана ожили, прижав ведьмака к твёрдому телу сильнее.

— Можешь остаться так, — раздался глубокий голос у уха, погнавший мурашки с затылка к пояснице. — Мне так удобнее будет домыть твои волосы.

Удобно так явно не было, но, буркнув что-то похожее на «угу», Вэнь Шаньяо выдохнул и позволил себе расслабиться, полностью повиснув на волке. Тот же продолжал одной рукой распределять пену по его волосам, другой же поддерживал парня за талию.

Было так приятно, что Вэнь Шаньяо невольно подумал:

«Не хочу, чтобы это заканчивалось».

И будто прочтя его мысли, Лэн Шуан сообщил:

— Я закончил. Тебе нужно отодвинуться, чтобы я смог всё промыть.

Вэнь Шаньяо заелозил щекой по гладкой коже чужого плеча и промычал:

— Не хочу.

— Надо, — в голосе Лэн Шуана послышалась улыбка, но ведьмак не стал проверять. Сильные эмоции при высокой температуре могли вызвать проблемы с сердцем — а то, что улыбка оборотня обязательно вызовет у него сильные эмоции, Вэнь Шаньяо не сомневался.

— Я всегда оставляю мыльный корень на несколько минут на голове для лучшего эффекта, — нашёлся он с объяснением, повернув голову и уткнувшись лицом во влажную шею. Шальная мысль приоткрыть губы и всосать белоснежную кожу развеялась голосом Лэн Шуана:

— Вода остынет.

«Вот же настырный», — подумал Вэнь Шаньяо раздосадовано.

— Ты горячий, — он завёл до этого безвольные руки за спину Лэн Шуана, обнимая его, и прикрыл глаза. — Мне и так хорошо.

Хорошо настолько, что это почти пугало.

Но только почти.

— Ладно, — сдался Лэн Шуан со вздохом и погладил его по пояснице. Дрожь спустилась ниже, пальцы на ногах поджались. — Но только пару минут, иначе с твоим состоянием от любого сквозняка сляжешь с горячкой.

Вэнь Шаньяо хотел сказать, что уже, но промолчал. Думать о том, что с ним творилось, не хотелось, и он без зазрения совести отправил эти мысли в дальний короб своего сознания, отдав предпочтение тихому умиротворению, которое он нашёл в мозолистых руках.

В комнате было тихо, если не считать треска в печи, приютившейся в другом углу от купели, и размеренного дыхания Лэн Шуана. Тот не двигался, помня о чужих ранах, и бережно поддерживал перебитое тело. Вэнь Шаньяо окончательно разомлел и не заметил, когда оборотень всё же приступил к промывке его волос.

— Почему ты такой горячий? — не разлепляя век, пробормотал Вэнь Шаньяо.

— В этих землях мы по-другому бы не выжили, так что нашему народу пришлось приспосабливаться, — ответил Лэн Шуан, всё же осторожно отодвигая от себя юношу и поворачивая того к себе спиной. Уже подстывшая вода полилась на макушку. — И тела оборотней в принципе по-другому устроены, ты что, совсем ничего о нас не знаешь?

— Всё, что мне нужно было знать — никогда на вас не натыкаться, — хмыкнул Вэь Шаньяо. На самом деле, он просто всегда больше интересовался травами и ядами, нежели живыми существами, поэтому слушал сестру и наставников в пол-уха, когда те принимались делиться сведениями об оборотнях, духах и прочих магических обитателях мира. — Какой толк вас изучать, если при встрече всё равно умрёшь?

— Ты же не умер.

— Удивляюсь этому каждый день.

Лэн Шуан на это ничего не ответил и, закончив наконец с головой, опустил руки на острые плечи. Шаньяо вздрогнул, но отстраняться не стал — если волку так хотелось с ним возиться, он не станет лишать его этого удовольствия.

— Мы не просто так ушли столь глубоко в леса и не пускаем к себе чужаков, — растирая выступающие лопатки, вдруг заговорил Лэн Шуан откровенно. — Наша кровь очень ценная, особенно в омолаживающей и укрепляющей магии. — Вэнь Шаньяо согласно промычал — это из лекций сестры он запомнил. — А из нашей шкуры можно сделать самую тёплую и непробиваемую мантию, — ладони спустились вниз, на рёбра. — Но самое ценное в нас — это преданность.

Вэнь Шаньо приоткрыл глаза и посмотрел на руки, остановившиеся на его талии. Развернувшись, он взглянул на спокойное, как зимний день, лицо Шуана и спросил:

— Вас обманывали?

— Ты даже не представляешь, сколько раз, — усмехнулся Лэн Шуан, но как-то слишком горько. — Простые люди, ведьмы, колдуны — все когда-то втирались в наше доверие, влюбляли в себя, образовывая связь, разрыв которой грозил оборотню смертью, а затем нападали на наши стаи, вырезая всех без исключения или беря в плен. Даже если не было любви, оборотни никогда не подводили своих друзей или союзников, но и это часто заканчивалось кровопролитием. Нас осталось слишком мало, а боли, что нам причинили — слишком много. И мы решили уйти туда, где мы будем сильнее и куда не каждый захочет идти, а если и придёт — вряд ли вернётся.

Волк замолчал, а Вэнь Шаньяо не смог издать ни звука — мешало сжавшееся горло. Он смотрел в голубые глаза и хотел рассказать, что понимал всю горечь и обиду народа Лэн Шуана; что его клану пришлось точно так же убегать и остервенело защищать себя и свои знания. Хотел сказать, что разделяет боязнь довериться посторонним и страх быть использованным. Хотел, но понимал, что если поделится своими чувствами — то будет немногим лучше тех, кто обманывал оборотней в прошлом.

В конце концов, как только он придёт в себя и узнает всё, что поможет ему отомстить, он уйдёт. Сбежит, предав доверие северного волка, который несмотря на всю свою внешнюю холодность обладал поистине горячим сердцем — Вэнь Шаньяо чувствовал это в заботе, которую Лэн Шуан вслух делал по принуждению и обязанности, но на самом деле — из собственного бескорыстного желания помочь.

Вэнь Шаньяо действительно повезло, что именно он нашёл его в лесу.

Но вот повезло ли самому Лэн Шуану?

Впрочем, попытался успокоить себя мысленно Шаньяо, стая тоже поимеет с него выгоду — все знания, которые Лу Чуньду с него вытрясет, пойдут на пользу и оборотням, так что это взаимная выгода. Все в плюсе.

«И он тоже», — открыв глаза и посмотрев на Лэн Шуана из-под мокрых ресниц, подумал Вэнь Шаньяо.

— Вода и правда остывает.

Лэн Шуан вышел из оцепенения — гладь льда в его глазах пошла трещиной, а руки с талии исчезли. Стало холоднее несмотря на тёплый воздух вокруг.

— Сейчас закончим, — кивнул он, а затем с таким усердием принялся растирать нежную кожу, что Вэнь Шаньяо не сдержал болезненного вскрика.

— Ирод! — смаргивая выступившие слёзы, ругался ведьмак, пока Лэн Шуан с каменным выражением осторожно вытягивал его из купели и сажал на лавку. Волосы облепили нагое тело, как водоросли, в то время как длинные волосы Лэн Шуана, собранные в высокий хвост, спокойно свисали мокрой лентой с плеча.

— Зато согрелся, — заметил волк, подбирая с пола ранее откинутую рубашку и вешая её на верёвку, протянутую у печи. С неё же он стянул огромную ткань и накинул на голову насупившегося Вэнь Шаньяо. — Оботрись.

— А ты?

— Я всё равно приду купаться после того, как отнесу тебя, — отмахнулся волк, и Вэнь Шаньяо не стал говорить, что имел в виду совсем другое — он спрашивал, почему волк сам его не оботрёт, а не то, что тому не достанется сухое полотенце.

— Зачем ходить туда-сюда? — стянув мягкую ткань и обтерев шею и ключицы, проворчал он, вытягивая больную ногу в сторону нахмурившегося Шуана. Тот осмотрел швы, но выше колена взгляд не поднял. Вэнь Шаньяо это почему-то расстроило. Кажется, он всё же перегрелся. — Тут теплее, чем в спальне, подожду тебя здесь.

— Уверен?

— Вполне, — Вэнь Шаньяо откинулся спиной на стену, игнорируя занывшие рёбра, и с прищуром посмотрел на волка. — Или стесняешься?

Хотя он столько раз видел Лэн Шуана обнажённым, что это было почти неприличным. Но они как никак скоро поженятся, так что уличить Вэнь Шаньяо не в чем, тем более сам волк никак не пытался скрывать своего тела.

«Да такое и грех скрывать», — размышлял ведьмак, пока Лэн Шуан с хмыком избавлялся от промокших штанов, облепивших бёдра.

Лэн Шуан не менял воду в купели и не добавлял горячей, видимо, будучи удовлетворённым и той температурой, что уже была, так что Вэнь Шаньяо недолго любовался его фигурой, не скрытой высокими бортиками бочки. Он всё же принялся стирать капли с собственной кожи, затем перешёл на волосы, но, довольно быстро устав, прикрыл глаза и незаметно уснул.

Разбудил его скрип двери.

— Спи, — разрешил знакомый голос, но Вэнь Шаньяо не стал его слушаться и разлепил веки. Рядом с кроватью присел Лу Чуньду, лицо которого как обычно ничего не выражало. — Как самочувствие?

— По крайней мере, я теперь не воняю, — пробухтел Вэнь Шаньяо, стараясь аккуратно подтянуть себя на подушке. Северного волка в комнате не было, обычно он помогал ему сесть. — Успели соскучиться, раз второй раз за день наведываетесь?

— Вообще-то, уже утро следующего дня, — хмыкнул Лу Чуньду, судя по всему, наслаждаясь растерянностью на лице младшего ведьмака. — Не пугайся, это нормально — я специально добавил больше трав, способствующих быстрому засыпанию и долгому сну. Ещё несколько дней попьёшь, отоспишься и почувствуешь себя лучше, чем мог бы. Кошмары не мучают?

«Разве что только вы», — подумал Шаньяо, но вслух же сказал:

— Нет. Просто всегда чувствую себя очень вялым.

О странных мыслях в отношении одного хвостатого он умолчал.

— Это пройдёт, — сказал Лу Чуньду. — Через пару дней уже сможешь встать.

— И выйти на улицу? — голос прозвучал со слишком большой надеждой, которую Лэн Шуан, зашедший в комнату с завтраком на подносе, тут же развеял:

— Нет.

Вэнь Шаньяо перевёл на него злобный взгляд.

— Знаешь, чей ответ?

Лэн Шуан вскинул бровь — Шаньяо его за это действие ненавидел. У него всегда поднимались обе брови и быть таким же надменным, как волчара, у него не выходило.

— Того, кто бережёт твою шкуру, — оборотень прошёл к постели, сел на второй стул, который притащил несколько дней назад, и поставил поднос себе на колени. — Никто, кроме совета, господина Лу и меня не знает, что у нас в стае чужак, и вряд ли тебе понравится, когда все остальные окружат дом в естественном желании тебя разорвать.

От подобной перспективы внутри всё похолодело, но Вэнь Шаньяо быстро успокоил себя.

— Ты ведь рядом, — он заглянул в льдистые глаза и заметил, как свет в них дрогнул, выражая то ли нежность, то ли что-то ещё. А может, Вэнь Шаньяо просто ещё недо конца проснулся. — И на тебе ответственность за меня.

— Именно поэтому ты продолжишь лежать здесь как минимум ещё неделю, — кивнул Лэн Шуан и протянул ему тарелку с супом. Исполосованные глубокими царапинами пальцы обхватили тёплые глиняные бока. — Господин Лу, — обратился он к молчаливому ведьмаку, — передайте отцу, что через неделю Шаньяо предстанет перед стаей как её будущий член.

Поднёсший ложку ко рту Вэнь Шаньяо чуть не опрокинул её содержимое на чистую рубаху. Он впервые слышал своё имя из уст Лэн Шуана, и от чего-то такое простое действие заставило что-то внутри него приятно вздрогнуть.

Лу Чуньду полоснул по волку прохладным взглядом.

— Я тебе не посыльный. Передашь вожаку сам.

Лэн Шуан сжал кулаки и нахмурился, но спорить не стал. Кое-кто точно не хотел вылазить из норы, но почему? От того ли, что Лэн Шуан не хотел попадаться отцу на глаза, или же потому, что не желал оставлять Вэнь Шаньяо одного? Ведь когда бы ведьмак не приходил в себя, северный волк всегда был рядом или появлялся через пару мгновений.

«Словно псина сторожевая», — сравнил Вэнь Шаньяо мысленно, пока «псина» прикрывала дверь за уходящим Лу Чуньду, отвары которого снова размягчали и без того сонное сознание.

— Не спать, — Лэн Шуан тронул его за плечо.

— Легко тебе говорить, — буркнули из-под натянутых до закрытых глаз шкур. — Когда это всё закончится, я не буду спать несколько дней. Из вредности.

— Да, вредности тебе не занимать, — согласился оборотень. Открывший слипнувшиеся веки Вэнь Шаньяо обнаружил его макушку у себя под носом — Лэн Шуан искал что-то у него под кроватью. Помятая сумка с наработками клана так и лежала схороненной под подушкой, а потому Вэнь Шаньяо снова закрыл глаза, незаинтересованный.

— Врождённый навык.

Мысли дрейфовали, отёкшие части тела перестали ощущаться свинцовыми, а звук копошения под ухом не казался раздражающим. Да, Лу Чуньду знал своё дело — от его наваров сон настигал больного за считанные минуты.

— Потерпи немного, — закончив с поисками, Лэн Шуан склонился над ним так, что воспалённые глаза смогли рассмотреть в его руках простой деревянный гребень. — Ты вчера уснул ещё до того, как голова успела высохнуть, а потом ворочался во сне — все волосы спутались. Если не расчесать сейчас, потом будет хуже.

Вэнь Шаньяо невольно коснулся своих волос — на ощупь те казались огрубевшими и сухими. Даже не стараясь, он нащупал несколько колтунов и со вздохом кивнул.

— Валяй.

Почему-то ему даже в голову не пришло, что Лэн Шуан мог дать ему гребень и позволить разобраться со своим беспорядком самостоятельно. За эти дни он настолько привык, что волк заботится о нём, что начал воспринимать это как должное, хотя, если так подумать, поведение Лэн Шуана было вроде как оправданным. Тот просто помогал ему в восстановлении, потому что в принципе был виноват в появлении чужака в стае, да и если бы Шаньяо приходилось делать всё самому в столь слабом состоянии, чувствительные уши оборотня давно бы закровотичили от нытья и проклятий, которые Вэнь Шаньяо извергал из себя.

Так что, помогая Вэнь Шаньяо, Лэн Шуан в первую очередь помогал себе и своему относительно спокойному существованию.

— Для удобства мне придётся залезть на кровать, потому что сидеть без опоры ты пока вряд ли сможешь, — предупредил Лэн Шуан, будто это не его постель, усаживаясь на край и раскрывая поёжившегося ведьмака от одеяла и шкур. Шустро, но при этом осторожно переместив Шаньяо так, что тот теперь сидел у него между ног, опираясь на горячую грудь, он снова укрыл ноги мерзляка. — Говори, если будет больно.

Расчёсывал Лэн Шуан так же осторожно, как и делал всё остальное в отношении Вэнь Шаньяо. Как только ведьмаку казалось, что вот сейчас прядь потянут слишком сильно, гребень останавливался, на пару с пальцами распутывая комки.

Волос было много, а сил находиться вне сна всё меньше, и Вэнь Шаньяо, часто моргая, попросил:

— Расскажи что-нибудь.

Уснуть, пока Лэн Шуан его расчёсывал, казалось неправильным. Почему-то очень хотелось запомнить эти мгновения так же, как горячие руки на обнажённых плечах в купели, и какая-нибудь интересная тема от волка могла бы ему в этом помочь.

— Например? — вопрос коснулся выдохом чувствительного уха. Вэнь Шаньяо содрогнулся и мгновенно пожалел о своей просьбе. Под такой голос, может, спать и не хотелось, но успокаивать сумасшедше забившееся сердце тоже в его планы не входило.

— Расскажи о своей семье, — чуть наклонив голову, чтобы гребню было легче прочесать переднюю прядь, предложил Вэнь Шаньяо, мысленно надеясь, что голос не выдавал его нервного состояния. — Мне, как никак, в неё скоро предстоит войти.

— У нас будет своя отдельная семья, — ответил Лэн Шуан так серьёзно, будто рассматривал их вынужденную сделку как реальный брак. — Но если брать в глобальном смысле, то вся стая теперь твоя большая семья.

— И много у меня теперь родственничков?

— Почти две тысячи.

Вэнь Шаньяо даже нашёл в себе силы, чтобы развернуться и посмотреть Лэн Шуану в лицо.

— Сколько?!

Лэн Шуан одарил его усмешкой.

— Что, слышал, что нас осталось меньше сотни, да? — он зачесал упавшие на глаза волосы назад, оставив гребень на макушке. — Эта информация для всего остального мира, но правдивость её давно покрылась трещинами.

Вэнь Шаньяо попытался уместить услышанное в голове, но не смог. На его распухшем от долгого сна лице наверняка застыло настолько бестолковое выражение, что Лэн Шуан не сдержал улыбки, и о.

Это плохо.

Очень, очень плохо.

Вэнь Шаньяо ведь предполагал, что его сердцу станет худо при взгляде на эту улыбку, но чтобы стало худо настолько он даже не мог предположить.

Сестра обычно всегда хвалила его за догадливость и пытливый ум, но увидь она его сейчас и узнай, в какую кашу превращался мозг её братца при одном лишь взгляде на хвостатого, Вэнь Шаньяо бы наверняка превратили в жабу на неделю. Это было любимое наказание у Вэнь Сяньмин, и сейчас он был бы ему рад как никогда. Будь он жабой, ускакал бы под кровать подальше от горячих рук и мраморной кожи, и сдох бы, никому неинтересный.

— Так, — во рту было сухо, пришлось несколько раз сглотнуть, чтобы появилась слюна, — откуда вас столько блохастых развелось?

— Тебе провести лекцию о половой жизни оборотней? — фыркнул Лэн Шуан, уже настолько привыкнув к ярлыку «блохастого», что даже не стал исправлять. — На самом деле, помимо рождённых в стае щенков, мы подбирали многих на вылазках, находили бесстайных в городах, на грани одичания. Оборотни не могут быть одни, а если обстоятельства их вынуждают, то очень скоро их ждёт один итог — верх животного над человеческим и полное безумие. Таких отстреливают, как обычных бешеных собак.

Ненадолго повисло молчание, Вэнь Шаньяо снова развернулся к Лэн Шуану спиной, а северный волк возобновил распутывание каштановых прядей.

— Ты себя хоть не чувствуешь одиноким? — сцепив под одеялом пальцы, спросил ведьмак.

— Не бойся, ходить со мной за ручку, чтобы не обезумить, не заставлю, — обнадёжил Лэн Шуан, откладывая гребень. — Ты спрашивал про семью. У меня, как ты уже знаешь, есть отец.

— А мать?

— Умерла.

— Значит, только вы двое?

— Нет, — покачал головой Лэн Шуан, — отец повторно женился, так что у меня ещё есть сводный младший брат.

— Разве вы, волки, не моногамны?

— Как правило, но в жизни случается всякое, — длинный бледный палец осторожно наматывал каштановую прядь, Вэнь Шаньяо заметил это боковым зрением, но ничего не сказал. — Если один из волков погиб и пара не связана брачным укусом и... особенной связью, то оставшийся волк может найти новое счастье.

Вэнь Шаньяо задумался.

— Так значит, если со мной что-то… случится, то ты сможешь вступить в брак повторно? — предположил он осторожно и тут же шумно выдохнул, когда волк внезапно сжал его в объятиях. Он не видел его лица, но почувствовал, как и без того твёрдое тело, окутывающее его, превратилось в скалу.

— Я не позволю ничему такому случиться, — прошептал Лэн Шуан в висок, и благо, что у Вэнь Шаньяо не было сил. Иначе он бы точно поддался вспыхнувшему пожару стыда и неловкости и забрыкался, лишая себя возможности насладиться чувством всепоглощающей защищённости, которое дарили сильные руки и спокойный ритм чужого сердца, прижавшегося к его спине.

И всё же…

— И всё же, — услышал ведьмак собственный голос как будто со стороны, — если мы допустим, что меня рядом больше не будет, ты сможешь жениться?

Когда он неделю назад был вынужден согласиться с порядками стаи и дать добро на союз между ним и Лэн Шуаном, он думал, что так волчаре и надо. Нечего было подходить тогда к нему в лесу, если не захотел сожрать, а так и Шаньяо и без того нелёгкую жизнь усложнил, и себя обрёк на брак с мужчиной-незнакомцем.

Но с каждым днём проводя время с Лэн Шуаном, являясь источником его заботы и взглядов светлых глаз, Вэнь Шаньяо с неудовольствием распознал в груди завозившуюся совесть. Лэн Шуан был хорошим. По-настоящему хорошим. И встреть Шаньяо его в других жизненных обстоятельствах, когда ему не нужно было бы посвятить жизнь возрождению клана и мести, он бы, быть может, остался.

Но он не мог.

И если с исчезновением Вэнь Шаньяо из стаи с Лэн Шуана снимется наказание их брака, и он сможет связать себя с кем-то по-настоящему, Шаньяо сможет вздохнуть со спокойной душой.

«А точно ли со спокойной?» — спросил внутренний ехидный голос, и Вэнь Шаньяо не успел от него отмахнуться, когда волк тихо ответил:

— Да, я смогу жениться, — он по-прежнему не расцеплял рук. — У нас не будет брачных укусов и наш брак рассматривается стаей как моя ответственность за тебя перед её членами, а не как моя верность тебе. Скорее всего, если я полюблю кого-то и господин Лу к тому времени узнает от тебя достаточно, наш брак признают расторгнутым. Я женюсь на той, кого люблю, а ты, скорее всего, уйдёшь со стёртыми воспоминаниями.

Повисла тишина. Вэнь Шаньяо не двигался и сохранял молчание, волк осторожно развернул его к себе, собравшись проверить, не уснул ли он, и не успел отпрянуть, когда насупленное лицо зарылось носом в его шею, а зубы несильно, но ощутимо сжали кожу у Адамова яблока.

— Какого дьявола ты кусаешься? — Лэн Шуан с шипением стукнул подбородком по каштановой макушке, но даже это не заставило Вэнь Шаньяо отцепиться. Наоборот — зубы впились сильнее, кожа стала влажной от слюны.

— Уже подумываешь, как от меня избавишься? — пробормотал он в укус, резко обмякая — в этот порыв он вложил весь остаток сил, но ни о чём не жалел. Было бы хуже для его ментального здоровья, если бы он молча проглотил такие высказывания и потом жил подле Лэн Шуана, зная, что тот в любой момент может от него отказаться. Нет уж! Это он уйдёт первым и заставит мохнатого грустно выть на Луну! — Даже не думай мне изменять.

Лэн Шуан вздохнул.

— Я и не думаю.

— Ага, конечно, — злобно усмехнулся Вэнь Шаньяо, — уже напредставлял себе хвостатую какую-то, да? Десяток щенков и мясные пироги на ужин?

Возмутительно! Минуту назад говорил о том, что не даст Вэнь Шаньяо никуда деться, а теперь мечтает, чтобы ему на замену пришла другая! И то, что Лэн Шуан его совсем не любил и просто соблюдал договор, ещё его не оправдывало.

Как и ничего не оправдывало внезапную злость Вэнь Шаньяо на такой пустяк. Но об этом он думать будет не сейчас!

Сейчас он слишком занят рассматриванием жутко довольной морды отстранившего его от себя волка.

— Я всего лишь предполагал, — тоном, каким успокаивали разъярённых животных, произнёс Лэн Шуан. Губы его были растянуты в усмешке, Вэнь Шаньяо захотелось и её укусить, но руки, держащие его за плечи, не давали такой возможности. — Точно так же, как и ты с тем, что с тобой что-то может случиться.

— Это другое, — не согласился ведьмак.

— Нет. Для меня это тоже самое.

И взгляд льдистых глаз был настолько серьёзным и искренним, что вся клокотавшая внутри злость потухла, словно костёр, на который обрушился снег.

— Значит, обещаешь меня не кидать? — не найдя в себе сил сказать это в глаза в глаза, спросил Вэнь Шаньяо, спрятав взгляд за ресницами.

Волк фыркнул и погладил его по голове.

— А ты?

— Я первым спросил, вообще-то.

— А я первым отвечу, когда ты сам найдёшь в себе ответ, — пообещал Лэн Шуан.

Звучал он так, словно знал, что Шаньяо собирался рано или поздно ушмыгнуть из-под чуткого носа. А если так, то играть добропорядочного муженька придётся реалистичнее, чем он планировал изначально.

— Ладно, — не став спорить, Вэнь Шаньяо поднял голову и перевёл тему: — Зеркало есть?

Зеркало нашлось пыльным, но целым — тоже под кроватью, в какой-то шкатулке. Вэнь Шаньяо не спрашивал, но предполагал, что и шкатулка, и всё в ней когда-то принадлежало умершей матери оборотня.

— Уже намного лучше, — прокомментировал Лэн Шуан, как только Вэнь Шаньяо оттёр слой пыли краем одеяла и повернул зеркальце на своё лицо.

— Лучше? — обомлел Шаньяо, круглыми глазами смотря на своё отражение. — Да я же ходячий труп! Ещё и такой же мохнатый теперь, как ты!

Конечно, Вэнь Шаньяо не ожидал увидеть в зеркале себя прежнего — ухмыляющегося юнца с красными щеками и лукавым взглядом. Но всё же осунувшегося незнакомца он тоже не ждал. Щёки впали, несмотря на то что он съедал всё, что всовывал ему Лэн Шуан, а кожа побелела настолько, что высыпь на него сейчас мешок муки — ничего не поменяется. Глаза были воспалёнными, красными, а синяки под ними почти не уступали цвету вечернего неба.

И завершали ужасную картину волосы, настолько пушащиеся, что Вэнь Шаньяо походил на одуванчик.

— Как по мне, так всё отлично, — пожал плечами Лэн Шуан. — Когда я тебя нашёл, то выглядел ты в десять раз хуже.

— Спасибо за комплимент, — огрызнулся Вэнь Шаньяо и откинул зеркало в ноги, тщетно пытаясь пригладить беспорядок на голове. Его волосы всегда были непослушными, волнистыми и лёгкими, от чего постоянно пушились после мытья, как облако, но он настолько привык пользоваться сделанными для него сестрой настойками после мытья головы, что совсем забыл об этой особенности. — У тебя нет каких-нибудь масел для волос?

Лэн Шуан склонил голову в непонимании.

— Зачем волосам масло?

— Чтобы держать в узде это убожество, — Вэнь Шаньяо ткнул пальцем в свою причёску. Он так сильно расстроился, что даже спать перехотел.

— Как по мне, то это выглядит очень даже мило, — волк почти улыбнулся, но Вэнь Шаньяо не хотел снова видеть его улыбку и снова испытывать то странное чувство, поэтому начал вертеться в попытке уползти от него к подушке. — Да успокойся ты, — Лэн Шуан сам сполз с постели и помог раздосадованному юноше улечься на своё привычное место. — Если так хочешь, я могу пойти спросить что-нибудь у господина Лу по поводу масел, — он провёл рукой по пушащейся копне, разметавшейся по подушке. — Мне кажется, он пользуется чем-то, потому что после купели он сильнее всего пахнет миндальным маслом, может, оно как раз для волос.

— Откуда ты знаешь, как он пахнет, когда помылся? — насупился Вэнь Шаньяо, глядя на оборотня снизу вверх.

Тот закатил глаза и пальцем постучал по носу.

— Запах чистого тела и мыльного корня не оставляет сомнений, как и тебе места для ревности, — к концу фразы он усмехнулся и быстро направился к выходу.

— Для ревн... Чего?! — но возмущение встретила захлопнувшаяся дверь, и всё, что осталось Вэнь Шаньяо, это кусать губы в попытке заставить себя успокоиться и не выкидывать бранные слова в потолок, увешанный травами. Нет, всю бранную тираду Лэн Шуан должен услышать сам, Шаньяо постарается составить её так, чтобы волк зарёкся навешивать на него чувства, которые он к блохастому в жизни не испытает.

«Надеюсь, он недолго», — повернув голову в сторону окна, подумал ведьмак. Ему нужно было достаточно времени, чтобы упорядочить мысли и встретить Лэн Шуана готовым выпадом, но в то же время он отвык оставаться один, когда был в сознании.

Впрочем, когда Лэн Шуан вернулся с маленьким горшочком масла, его не встретила ни брань, ни недовольный взгляд из-за долгого отсутствия. Вэнь Шаньяо спал, укутавшись в меха и окружённый веером волос, блестящих в солнечном свете.