Они оба были так измотаны после активного дня, что Аарон знал, что они быстро отключатся, и это будет спасением. Ему не придется лежать без сна в одной постели с Кевином и подвергать сомнению свой жизненный выбор.

      Вот только глупые длинные конечности Кевина не могли удержаться на своем месте, и Аарон проснулся, шипя, посреди ночи, когда Кевин перевернулся и ударил костяшками пальцев по обгоревшему на солнце бицепсу Аарона – и это через баррикаду из одеял.

— Отвали, засранец, — сказал Аарон. Кевин храпел в ответ. Аарон попытался оттолкнуть его руку, но она продолжала откидываться назад. Нога Кевина также пересекла границу и зацепилась за голень Аарона. Аарон сказал с серьезным видом: — Я ненавижу тебя.

      Кевин неизящно фыркнул.

— Очень сильно.

      После долгой толкотни и ворчания, а также нескольких невнятных фраз Кевина, звучащих очень похоже на «он рядом» и вызвавших у Аарона сильный приступ дурноты, – хотя он знал, что в его комнате никого нет, – он уложил Кевина обратно на его половину кровати. С ноющей обожженной кожей и слегка задыхаясь от усилий, Аарон прислушивался к бормотанию Кевина, которое перешло в тяжелое дыхание.

      В комнате было тепло от летнего зноя и мускусного запаха их кожи. Аарон встал открыть окно, и к тому времени, как вернулся в постель, Кевин снова вторгся на половину Аарона, чуть ли не сбросив разделявшее их одеяло. Аарон вздохнул и постарался держаться как можно ближе к краю матраса.

      В тусклом свете он мог разглядеть неясные очертания руки Кевина. Все их шторы были дешевыми и тонкими, как дерьмо, и только приглушали свет уличных фонарей. В комнате Аарона никогда не было совсем темно. Шрам Кевина при таком освещении казался серебристым. Аарону захотелось протянуть руку и погладить его, но он сдержался.

      Ему понравилась форма шрама Кевина: то, как она расползалась, словно паутина, словно поверхность треснувшего стекла, словно несколько ручьев, ответвляющихся от главной реки, стекающей с гор в районе костяшек пальцев Кевина.

      Ему нравилась текстура, то, как след двигался на его руке. Белесые линии приподнимались, когда Дэй сжимал руку, расслаблялись, когда разжимал, поднимались и опускались волнами, когда под ними двигались сухожилия.

      Но ему не нравилось происхождение. Ему не нравился ущерб, намеки на который давал этот шрам. Ему не нравилось, что у Кевина все еще болела рука, когда он переутомлялся или когда стояла холодная погода – в этом Дэй признавался Аарону только тогда, когда не хотел идти к Эбби, боясь, что она заставит его пропустить тренировку.

      Как будто Аарон мог волшебным образом это исправить. Как будто он мог сказать что-то, чего не сказала бы Эбби. Но он сделает все возможное, чтобы избавить Кевина от еще большей боли, зная, что упрямый идиот все равно вернется на площадку на следующий день.

      Иногда Аарон замечал этот шрам, и гнев, который поднимался в нем, был чуждым и пугающе сильным. Он никогда не испытывал такой злости на себя, независимо от того, что люди с ним делали. Единственное похожее чувство вспыхнуло в тот ужасный День благодарения. Чувство, усиленное импульсивностью его поступка, когда Аарон стал свидетелем произошедшего, и был вынужден действовать. Его гнев из-за руки Кевина казался тусклым по сравнению с тем чувством, но родился из того же огня.

      Аарон был рад смерти Рико. Он мог понять, почему Кевин не был сильно рад этому, но Аарон радовался. Иногда ему было жаль, что это произошло так быстро, но мысли об этом были слишком жестокими, чтобы удержать их при себе, поэтому Аарон гнал их, когда они возникали, пусть они и были правдивы.

      Он снова почувствовал этот гнев, поэтому попытался подумать о чем-то другом.

      «Полезное предложение» его утомленного мозга заключалось в том, чтобы поразмышлять, как будет ощущаться шрам Кевина под его губами. Это была еще одна тема, о которой Аарон не хотел думать. Ему всегда было странно думать подобным образом о реальных людях, особенно о тех, кого он знал. Особенно, когда Кевин был так близок к нему.

      «Я мог бы быть ближе», – сказал воображаемый Кевин в его голове, нащупывая руками бедра Аарона.

      Нет, – ответила воображаемая версия его самого. Оба Аарона нахмурились. Смех Кевина был теплым выдохом по коже Аарона, когда он провел носом по его челюсти, кончики его волос щекотали щеку Аарона. – Я не хочу этого.

      «Лжец. Тебе интересно, как я целуюсь.»

      Это было правдой. Будет ли Кевин целоваться с той же страстью, которую вкладывал во все остальное, что имеет для него значение, или из-за отсутствия практики он будет более нерешительным и неловким? Насколько Аарон знал, Тея навещала Кевина только дважды за год до того, как они расстались. Они вообще не походили на пару, не говоря уже о том, чтобы наслаждаться долгими поцелуями.

      «Как бы ты поступил?» – Зубы воображаемого Кевина находились на мочке уха Аарона. Его большие пальцы зацепились за пояс его шорт. Все было неправильно. Его голос звучал глухо, а разница в росте между ними в реальной жизни сделала бы такое положение еще более неловким. Мысленно Аарон прижал плечо к уху, заставляя воображаемого Кевина отступить.

      Я не думаю об этом.

      Аарон перевернулся на другой бок, практически свесившись с края кровати, и свернулся калачиком спиной к Кевину. Он изо всех сил старался думать о чем-нибудь другом, пока, к счастью, снова не заснул.

***

— Как твоя голова?

— Я в п… — Аарон останавливается и вздыхает. — Все нормально.

— Тебе почти пришлось положить доллар в банку с надписью «я в порядке». — Кевин тычет Аарона в грудь, ухмыляясь. Аарон отмахивается от его руки.

— Я все еще думаю, что эта дурацкая банка должна относиться только к Джостену.

— Ты так думаешь только потому, что именно ты больше всех кладешь в нее деньги.

— Во-вторую очередь.

— Нил не в счет.

— Как он может быть не в счет, если именно из-за него существует эта банка?

— Именно поэтому он не в счет.

— Уф. — Аарон поднимает руки вверх и издает звук, похожий на звуки щелкунов из The Last of Us, вытягивая спину. Что-то щелкает, острая боль на мгновение сменяется приятным удовлетворением, и он вздыхает. Кевин отворачивается, снимая пропотевшую футболку для бега. — Ты закончил эссе вчера вечером?

— Нет. Кое-что я сделал, но не мог сосредоточиться. — Кевин снимает шорты и разговаривает с Аароном, снова наклоняясь к нему лицом, потому что Кевин, похоже, никогда не усвоит урок скромности.

      В «Гнезде» не было уединения, и поэтому Кевин так и не научился стесняться одеваться в присутствии других людей. Сейчас Аарон практически утратил восприимчивость к этому, но иногда это все равно раздражает. Особенно, когда он находится на уровне глаз с дурацким прессом Кевина. Миньярд встает со стула, но это лишь незначительно улучшает ситуацию, поскольку вместо этого его глаза оказываются на уровне груди Дэя.

— Но у тебя есть еще неделя?

— Ага. Уйма времени. Я справлюсь. — Кевин тянется к поясу своих трусов, но потом одергивает себя. Вместо этого он поднимает полотенце и перекидывает его через плечо. Внезапно выражение его лица меняется, оно становится настороженным. Он смотрит мимо Аарона на Ники, спящего на нижней койке, прежде чем наклонить голову. Аарон выходит вслед за ним из комнаты. — Кейтлин, кстати, писала мне.

— Почему? — Немедленно спрашивает Аарон, прищурив глаза. Кевин поднимает ладонь так, словно пытается успокоить дикое животное.

— В этом нет ничего плохого, просто странно не упоминать об этом. Я не знаю, как у вас сейчас дела.

— Мы в… Мы друзья. Вроде. Мы близки к этому. Это не твое дело. — Аарон чувствует, как у него нагреваются уши. Кажется, это слишком похоже на эмоциональный разговор, а это последнее, чего бы ему хотелось в семь утра. — Почему она пишет тебе?

— Это не мое дело.

— Кевин.

— Спроси ее. Или, может, не стоит, потому что тогда она поймет, что я что-то сказал тебе. — Кевин направляется в ванную. О, нет. Если он думает, что сможет сбежать, то ошибается. Аарон следует за ним по пятам, блокируя дверь, когда Кевин пытается ее закрыть. — Аарон.

— Кевин.

— Дай мне закрыть дверь.

— Нет. Скажи, почему Кейтлин писала тебе.

      Кевин вздыхает, но прекращает попытки закрыть дверь, так как Аарон застыл в дверном проеме. Он вешает полотенце и, пожав плечами, оглядывается через плечо:

— Как скажешь. Мне все равно, будешь ли ты держать дверь открытой.

      Теперь он снимает трусы и плавно сгибается в талии. Аарон бросает миллисекундный взгляд на задницу Кевина, – к сожалению, не первый – прежде чем отводит взгляд к потолку. Он пристально смотрит наверх, когда тот заходит в душ, и начинает литься вода.

— Почему ты разговариваешь с моей бывшей девушкой? Что вам может понадобиться обсудить?

— Хм, интересно.

      Прищуренный взгляд Аарона опускается вниз, чтобы сфокусироваться на размытом силуэте Кевина за дверью душевой кабины, и стреляет воображаемыми лазерами явного раздражения.

— Что это значит?

— Что у нас с Кейтлин есть общего, что нам нужно обсудить? В чем единственное совпадение в наших жизнях?

      Аарон на мгновение замолкает, размышляя:

— Экси?

      Он слышит, как Кевин отплевывается от воды прежде, чем сказать:

— Что?

— Ну, она чирлидерша, так что… Экси.

— Нет, Аарон. Это ты. Очевидно.

— Почему вы говорите обо мне? Что она говорила? — Аарон, сам того не осознавая, переместился и теперь стоит по другую сторону двери душа. Размытый силуэт Кевина поворачивается к нему лицом. Аарон не может разглядеть его черты через стекло, но он просто знает, что Кевин хмурится. — Кевин.

      Дверь приоткрывается. В проеме появляется голова Кевина, в волосах у него пузырьки шампуня, мокрые пряди прилипли ко лбу, капли воды стекают по лицу и по татуировке с изображением королевы. Выражение его лица суровое, но Аарон слишком расстроен, чтобы обращать на это внимание.

— Отлично! Она просто пыталась организовать твой день рождения, ладно? Теперь я тот еще засранец, который испортил сюрприз. Господи. — Он убирает мокрые волосы с лица, и глаза у него невероятно зеленые.

— Я ненавижу сюрпризы.

— Ты не ненавидишь сюрпризы. Ты просто ненавидишь, когда люди делают или дарят тебе то, что тебе не нравится, и ненавидишь быть в центре внимания.

— Это равносильно тому, что я не люблю сюрпризы.

— Нет, это не так. Это бессмысленная логика. Ты же любишь приятные сюрпризы. — Кевин берет на себя смелость продолжать мыться, даже когда говорит, запрокидывая голову и смывая с нее шампунь. Взгляд Аарона перескакивает с его бицепсов на грудь, вверх, на наклон челюсти, прежде чем снова посмотреть на потолок, скрещивая руки.

— Приятных сюрпризов не бывает. Я все равно никогда ничего не делаю на свой день рождения.

— Она сказала, что ты что-то делал в прошлом году.

— Да, потому что мы встречались. Очевидно, я, черт возьми, что-то делал со своей девушкой. Это совсем другое.

— Ну, она подумала, что, поскольку твой день рождения на выходных, мы, вероятно, будем в Колумбии. Я сказал ей, что ты не захочешь устраивать вечеринку, но она и так это знала. Сказала, что больше всего хотела бы пообедать в компании с кем-нибудь из твоих друзей.

— У меня нет друзей.

— Одногруппники?

— На самом деле мы не друзья. У нас просто групповые проекты, учебные занятия и все такое.

— Итак, мы занимаемся тем же.

— Нет. Мы живем вместе, вместе тренируемся, вместе падаем с гор, и, по-видимому, разговариваем, пока ты, блядь, в душе. Я бы не стал делать этого ни с кем из моих одногруппников.

— Оу.

— Это был не комплимент.

— Я воспринимаю это как комплимент.

— Зачем ей вообще понадобилось привлекать к планированию тебя, если на обеде будут студенты-медики?

      Кевин снова выглядывает, хмурясь:

— Я тоже приглашен.

— Почему ты приглашен?

— Я не знаю. Потому что раньше я общался с вами обоими? Ты не хочешь, чтобы я присутствовал на праздничном обеде в твою честь?

      Это правда, что Кевин тусовался с Аароном и Кейтлин, когда они встречались. Всякий раз, когда Эндрю надоедал третий лишний, Кевин часто вместо его компании приходил к ним третьим лишним. Аарон всегда считал, что любой разговор между ним и Кейтлин был просто вежливостью. Странно думать, что они взаимодействуют отдельно от него.

— Я вообще не хочу устраивать праздничный обед, и странно, что ты дружишь с моей бывшей.

— Я имею в виду, я не думаю, что мы действительно друзья, но что в этом странного? Это не значит, что ты с ней не разговариваешь. Если бы ты не разговаривал, я бы тоже не разговаривал.

— Это просто странно.

— Я не понимаю, в чем дело. Она просто спросила мое мнение, потому что я лучше знаю твое расписание. Я действительно считаю, что обед – лучший вариант. Тогда это не повлияет на тренировки.

— Кевин.

— Что? Ты даже не хочешь отмечать свой день рождения, поэтому особых привилегий не получишь. — Кевин сейчас моет свое тело. Натирается гелем для душа. Аарон лишь мельком смотрит на него, прежде чем снова отвести взгляд. Это нелепо.

— Просто скажи Кейтлин, чтобы она не беспокоилась.

— Скажи ей сам. Ты заставил меня сказать тебе об этом, и ты можешь сказать ей. Кроме того, ты только что сказал, что тебе не нравится, когда я с ней разговариваю, так что...

— Потому что это странно!

— Меня не интересует твоя бывшая, если тебя это беспокоит.

— Это не… Меня не… Ой, пошел нахер.

— Отвали. Это ты навязываешься мне в душе.

— Я тебя ненавижу.

— Ммм. Закрой дверь, когда будешь выходить.

      Аарон с усилием подчиняется и некоторое время стоит в гостиной, кипя от злости. До того, как Кевин это сказал, ему и в голову не приходило, что у Кевина могут быть отношения с Кейтлин, но теперь при мысли об этом его скручивает от горькой зависти. Они бы хорошо смотрелись вместе. Кейтлин яркая и пылкая, с фигурой черлидерши. Кевин смуглый и энергичный, с крепкой мускулатурой. Фу.

      Ни один из них не поступил бы так с ним. Он думает. Он надеется. Даже если они ему ничего не должны.

      Затем он преодолевает этот иррациональный всплеск эмоций и мысленно возвращается к тому, что происходит в реальности. Кейтлин планирует что-то на его день рождения, потому что знает, что на это столько лет не обращали внимания, и что как только он нашел Эндрю, они всегда были вместе.

      Она знает, что Аарон ведет себя так, будто ему наплевать на свой день рождения, но все равно каждый год испытывает разочарование, когда этот день проходит без особых фанфар со стороны кого-либо, кроме Ники, который всегда первым поздравляет братьев с Днем рождения и всегда следит за тем, чтобы у них был торт.

      Она знает все это о нем, и, хотя они больше не вместе, все еще пытается сделать его день рождения особенным. Пытается сделать для него что-нибудь приятное.

      Самое меньшее, что может сделать Аарон – не злиться по этому поводу.

      Он вздыхает и поворачивается, чтобы вернуться в ванную, как раз в тот момент, когда Кевин выходит из душа.

— Господи Иисусе, Дэй. — Аарон прикрывает глаза рукой и оборачивается так резко, что ударяется локтем о дверной косяк и отшатывается назад, ругаясь от боли, пронзающей локтевой нерв. Вода просачивается сквозь рубашку, когда Кевин прижимает руку к его спине. Аарон предполагает, что это поможет ему не упасть и не наткнуться на что-то еще. Он не может сказать наверняка, так как его рука все еще закрывает глаза.

— Ты застал меня врасплох, так что до Иисуса Христа тебе не добраться. Если уж на то пошло, мне следовало бы сказать: «Господи Иисусе, Миньярд», но в этом нет необходимости. Ты ведешь себя так, будто мы не переодеваемся в одной раздевалке.

— Контекст – это все. Я не знаю, сколько раз мне придется тебе это говорить.

— Да, а контекст, в котором я принимаю душ в ванной, какой? — говорит Кевин, подталкивая Аарона вперед. Аарон запинается, затем сильно хмурится, как он надеется, в сторону Кевина, потому что Кевин прав. Поэтому он не может спорить. Ему это не нравится. — Есть ли причина, по которой ты снова здесь?

— Я приду на этот дурацкий обед. Можешь притвориться перед Кейтлин, что это все еще сюрприз.

— И ты не мог подождать десять минут, чтобы сказать мне об этом?

— Отвали.

— Сам отвали. Это ты всегда жалуешься на мою порядочность, как будто ты какой-то встревоженный лорд эпохи Регентства, и все же это я, черт возьми, не могу спокойно принять душ. Ты становишься таким же нетактичным, как Ники, Аарон.

— Почему вы, ребята, устраиваете перепалку в половине восьмого утра, и почему меня втягивает в это, когда я еще даже не проснулся? И почему меня не пригласили на вечеринку в ванной? О, привет, Кевин. Что здесь происходит?

— Вон, — говорит Кевин, снова подталкивая Аарона вперед. На этот раз Аарон с чем-то сталкивается и раздвигает пальцы настолько, что может видеть Ники. Мгновение спустя рука Кевина возвращается, выталкивая Аарона, а следовательно, и Ники, из ванной. Он захлопывает за ними дверь, и Аарон слышит, как щелкает замок.

— Что это такое было? — спрашивает Ники, глядя на Аарона. Аарон со вздохом отходит в сторону.

— Мне нужно сменить рубашку, — говорит он, чувствуя, как сзади к коже прилипает большой участок мокрой ткани.

— Значит, ответов нет? Нет? Почему я удивлен? Когда на меня вообще кто-нибудь обращает внимание? — Ники драматично вздыхает. Аарон игнорирует его и направляется в спальню.

***

Я послушал те песни, которые ты предложил.

Хорошо

Ты просто даешь мне знать или собираешься поделиться своими мыслями?

Мне понравился «Talk». Особенно первая половина.

Я скажу, что в «Be» все звучит так, будто он подразумевает, что Атлас держит Землю, что является распространенным заблуждением. Атласу было поручено поддерживать небо (или «небеса»). В искусстве это было представлено как небесная сфера, которую люди ошибочно принимают за глобус.

Я имею в виду, что там просто написано «заставляет его руки трястись». Он мог сотрясать небо.

Ты, вероятно, так же не согласен с «Movement».

Что касается «Sunlight» и «I, Carrion» (отличная игра слов, отдам ему должное) — то весь миф об Икаре снова интерпретируется как гордыня. Икар был всего лишь мальчиком. Большую часть своей жизни он провел в плену на Крите. У него наконец-то появился шанс не только сбежать, но и полететь: то, что было доступно только богам. Он стал нравственным уроком против высокомерия, когда был всего лишь легковозбудимым ребенком.

лмаоо ботаник

Хотя я бы сказал, что в этих песнях его погубила любовь или желание, а не высокомерие

Но музыка была хорошей. Мне понравилась «Sunlight». Мне понравилось, как она ощущается.

Даже если она не соответствует твоей мифической точке зрения?

Да. Я не пытаюсь быть пренебрежительным. Я устанавливаю связь, анализируя, вот что я делаю.

Нет, это интересно

Я снова дразнюсь

Я понимаю.

Так почему же Икар был заперт?

Ты смеешься надо мной?

Нет. Ты явно заинтересован в этом, поэтому я задаю тебе вопрос по этому поводу.

Я думал, ты захочешь поговорить об этом подробнее

Если нет, то все в порядке

Я хочу. Это люди обычно не хотят слушать.

Что ж, я навострил уши

Или, вернее, глаза. Я ведь буду это читать.

На самом деле, у Крита сложная история, которая восходит к мифу об Икарии. Проще всего будет объяснить, если я сразу вернусь к Европе. На самом деле, как и во многих мифах, вину можно возложить на Зевса, хотя Посейдон тоже сыграл свою роль.

Кто такая Европа?

Она была финикийской принцессой. Очень красивой принцессой, поэтому, конечно, она привлекла внимание Зевса.

Потому что Зевс и двух секунд не мог держать себя в своих гребаных штанах.

Да. Возможно, я бы сформулировал это не так, но верно.

Продолжайте, профессор Кин

Зевс явился ей в образе быка. Это запускает тематическую бычью тенденцию в других мифах, которые возникают как эффект домино в результате этого одного взаимодействия, но мы еще вернемся к этому.

У нас есть столько времени, сколько понадобится. Одари меня своим очаровательным бычьим лепетом (не мог придумать другого слова)

Сумасшедшая коровья хроника.

лмаооо, я уже в восторге

Меня это сильно с-му-у-тит?

О, нет.

Неужели мы опустились до каламбуров?

Заткнись и расскажи мне свою историю.

Немного оксюморон, но ладно.

Ты немного оксюморон

Остроумный.

У тебя есть пять минут, прежде чем я прочитаю ее сам.

Тогда перестань меня перебивать.

Итак, как я уже говорил, все началось с Европы.

***

      Аарон не слишком впечатлен историей, которую рассказал ему Кин, и в которой оказывалось гораздо больше звериного, чем он ожидал. Ну, ладно, возможно, Минотавр его немного пронял. Он и раньше знал смутные подробности этого мифа: о лабиринте, о поедании людей, об Ариадне и ее рассказах, о том, что Тесей убил его.

      Он даже знал, что Минотавра звали Астерий (спасибо игре «Аид»), но не знал, что его имя означает «звездный». Не знал, что с ним обращались как с обычным ребенком. Что у него были годы свободы для того, чтобы жить с матерью, расти и играть, как любой ребенок, пока его животные черты не начали вызывать страх.

       Аарон сочувствует ему, изгою, запертому из-за различий, с которыми он родился и над которыми не имел власти.

      Возможно, он также сочувствует Икару. Пленник только по той причине, что был полезен своему отцу. Жертва обстоятельств. Аарон может понять волнение, вызванное тем, что он наконец-то избавился от оков. Может понять совершенную одну ошибку, и действительно отстойно, что Икар стал символом благодаря ей.

      Он не знает, как Кин заставил его проникнуться симпатией к гребаному мифическому полу-быку и мальчику-подростку, но ему нравится, с какой страстью Кин говорил об этом. Нравится, какой он умный. Как он с готовностью рассказывал Аарону подробности, и как быстро отвечал на вопросы.

      Аарону хотелось бы знать, как звучит голос Кина, чтобы он мог представить, как тот произносит слова. Он пробует разные голоса в своей голове: гнусавый, низкий рокот, даже английский акцент по какой-то причине. К сожалению, его мозг немного не в себе и постоянно возвращается к имитации голоса Кевина, потому что слишком легко представить, как Дэй болтает в том же духе.

      Возможно, у Аарона все-таки есть свой типаж, если речь идет о мужчинах. Может быть, ему нравятся претенциозные любители истории. Он задается вопросом, носит ли Кин очки, или какую одежду он носит, когда на нем нет тех крошечных шортов для бега.      Он может представить его в темном джемпере – может быть, цвета мха, любимом цвете Аарона, который, как он знает, конечно, выбрал бы специально – поверх рубашки на пуговицах, заправленной в аккуратно выглаженные брюки. Волосы аккуратно причесаны. Очки, которые скорее подчеркивают его внешность, чем портят ее.

      Каждый раз, когда Аарон пытается представить лицо, у него ничего не получается. Только размытое изображение. Или, что еще хуже, снова Кевин.

      «Потому что ты хочешь меня», – говорит Воображаемый Кевин. На нем наряд, который Аарон придумал для Кина. Зеленый хорошо сочетается с его глазами. – «Ты пытаешься отвлечься другими людьми, но они тебе не подходят. Ты знаешь меня. Я знаю тебя. Я всегда здесь».

      Воображаемый Кевин обхватывает подбородок Аарона, поворачивая его лицо к себе. Аарон свирепо смотрит на него.

      Я же говорил тебе, что мы не будем этого делать.

      «Так ты говоришь, и все же я всегда возвращаюсь. Это твой мозг».

      Смело с твоей стороны предполагать, что я контролирую свой мозг.

      Воображаемый Кевин смеется. Он отодвигается назад, садится и тащит Аарона за собой, чтобы тот оседлал его колени. Аарон кладет руки ему на плечи, сопротивляясь. Теплые руки Воображаемого Кевина лежат на его талии, скользят под рубашку, пальцы поглаживают бока.

      «Просто поцелуй меня. Никто не узнает. Побалуй себя».

      Я буду знать.

      «Ты уже делал это раньше».

      Я не хочу. Я не хочу тебя. Я думаю о ком-то другом.

      Внезапно Кевин переворачивает их, и версия Аарона в его голове оказывается на спине, а Кевин склоняется над ним, удерживая его своими конечностями. Выражение лица Дэя напряженное; глаза прищурены, уголки рта опущены, когда он хмурится. Аарон чувствует, как у него внутри все переворачивается в ответ.

      «Ты не сможешь заменить меня. Ты был моим первым».

      Да пошел ты, – думает Аарон, но, поскольку его извилистый мозг подпитывает эту странную фантазию, какой-то части его это нравится. Нравится думать о ревности Кевина. Нравится, когда на Аарона претендуют. Его лицо согревается.

      Он делает большой глоток воды из своей бутылки, пока в его воображении Кевин обхватывает его подбородок ладонями и глубоко целует, и Аарон настолько ослабляет свою оборону, что скорее тает от этого, чем сопротивляется.

— Привет. — Внезапно настоящий Кевин скользит на сиденье напротив него, и Аарон так пугается, что роняет вилку, которую держал в руке. Она громко звенит о тарелку. — Вау. Ты был где-то очень далеко в своих мыслях.

— Ммм. Устал, — бормочет Аарон, взволнованный и виноватый. Трудно смотреть на Кевина первые несколько минут.

Он смотрит на свою тарелку, пока Дэй жалуется на свое утро; на грубияна, который столкнулся с ним по дороге на занятия, на то, как его плохо приняли однокурсники, на то, как Кейтлин попросила его пригласить Аарона на обед в честь его дня рождения, и теперь Миньярду стоит изобразить удивление:

— Или, скорее, твою версию удивления.

— Что это значит?

— Наверное, что-то вроде: «О, хорошо. Всем привет». — Глаза Кевина лишь слегка расширяются, а брови приподнимаются. На лице появляется очень сдержанное выражение удивления. Аарон пинает его под столом. Кевин смеется. — Что? Ты закрытый. Ты так и ведешь себя.

      Аарон фыркает, но не получает ответа – его брат направляется к их столику в сопровождении Джостена. Эндрю натыкается на стул Аарона, когда садится, и Аарон сердито смотрит на него. Джостен садится рядом с Кевином и начинает без умолку рассказывать о том, что он хочет попробовать на тренировке, а глаза Кевина загораются, он поворачивается к Джостену всем телом, как цветок поворачивается к солнцу.

      Аарон не обращает на них внимания, ковыряя вилкой в тарелке. Эндрю так же спокоен рядом, но они так долго молчали, что для них это равносильно совместному обеду. Иногда это нормально. Иногда этого достаточно.

***

Сейчас я еще раз послушал «Movement» и все еще думаю, что смысл в том, что он держит мир. Я знаю, что давление неба на него могло заставить его глубокие вдохи сдвинуть Землю, но это предел.

Мне нравятся ваши с Hozier разногласия по поводу Атласа.

У меня нет с ним разногласий. Я просто признаю, что стал жертвой распространенного заблуждения.

Хочешь рассказать мне об Атласе?

…Да.

Хочешь услышать об Атласе?

Я спросил, не так ли?

Ты спросил.

Кстати, мне понравилась песня. Оставим в стороне мифологию, которая вызывает у меня раздражение.

Круто

Есть ли у тебя еще какие-нибудь другие рекомендации по песням?

Я сомневаюсь, что они могут не соответствовать твоим стандартам, но в «First Time» также есть отсылка к мифологии.

Какая твоя любимая?

Невозможно. Следующий вопрос.

Что невозможно?

Выбрать любимую песню Hozier

Вся его дискография слишком хороша

Полагаю, тогда я просто должен прослушать всю его музыку.

Ты не ДОЛЖЕН

Тебе она нравится. Я хочу разделить твои интересы. Как ты разделяешь мои.

Прослушивание музыки занимает гораздо больше времени, чем чтение сообщений.

Я буду слушать во время пробежек. Время все равно будет идти.

Серьезно

Расскажи мне об Атласе

Хорошо.

***

      Аарон прищурился и открыл глаза, чтобы увидеть приглушенный утренний солнечный свет, пока телефон Кевина все звенел, звенел и звенел. Кевин продолжал спать в блаженном неведении. Аарон никогда не чувствовал такого желания убивать, чем когда одиннадцать сигналов будильника Кевина воспроизводились один за другим, и не разбудили его.

— Кевин! — Он потряс руку, которая снова протянулась к его стороне кровати. Кевин издал приглушенный звук и прижал разделяющее их одеяло к груди. — Кевин, выключи свой чертов будильник.

      Рука Кевина слепо шарила по простыням. Раздался глухой стук, когда он сбросил телефон с кровати, и тот упал на пол. Теперь вдобавок к раздражающему сигналу будильника он еще и громко вибрировал по напольному покрытию.

— Ради всего святого, Кевин.

— Ммм?

      Аарон вздохнул и сбросил одеяло. Он выбрался из постели, раздраженный беспокойным сном и слишком ранним пробуждением. Обойдя кровать, он опустился на колени, чтобы взять телефон Кевина. Аарон убедился, что выключил все будильники, прежде чем бросить телефон Дэю на грудь.

— Ммм. — Кевин покосился на него и нахмурился.

— Ты и твои бессмысленные будильники чертовски раздражают.

— Они не бессмысленные, — сказал Кевин, зевая.

— Они не будят тебя. Поэтому они бессмысленны.

— Рано или поздно они меня будят.

— Я ненавижу тебя и твои дурацкие будильники.

— Ммм. — Кевин потянулся, одеяло сползло с его бедер, грудь приподнялась, из горла вырвался тихий хныкающий звук. Господи Иисусе.

      Аарону не нужно было подвергаться нападкам порнографичного поведения Кевина Дэя, граничащего с эротикой. Он даже еще не проснулся настолько, чтобы разбираться с этим дерьмом.

      Подойдя к своей половине кровати, Аарон плюхнулся на нее и зарылся лицом в подушку. Кровать зашевелилась, когда Кевин пододвинулся к нему, и Аарон почувствовал на себе его пристальный взгляд:

— Мы собираемся бегать?

      «Отвали» Аарона было искренним, но приглушенным подушкой.

— Ты сказал вчера вечером.

— Я не говорил ничего подобного. — Аарон повернулся и сердито посмотрел на Кевина. — Ты говорил всякую чушь. Я с ней не соглашался.

— Мы собираемся на пробежку, — решительно сказал Кевин, садясь. — Десять минут. Пойдем.

— Отвали.

      Каким-то образом Аарон все же оказался в своей спортивной форме и направился к двери с Кевином, который все еще был сварливым и хмурым, несмотря на то, что именно он настаивал на пробежке. Дэй никогда не был жаворонком, независимо от того, как часто он рано вставал.

— Что, бежим 5 километров? — спросил Аарон, выполняя разминочные движения рядом с Кевином на подъездной дорожке.

— Подумай дважды.

— Если ты думаешь дважды — сразу можешь оставить меня позади.

— Пять — это ничего.

— Ты забыл, что вчера мы несколько часов были на ногах? Ты должен дать своим мышцам восстановиться. Я пробегу пять, но не десять.

— Тьфу. Отлично. — И, раздраженный, Кевин быстро убежал. Аарон закатил глаза и последовал за ним, выбрав удобный для себя темп. Он знал, что Кевин не выдержит такого спринта на протяжении нескольких километров, и после первого же круга догнал его. Кевин уже вспотел и тяжело дышал.

— Закончил дуться?

— Я не… — Хрип. — Дулся.

— Конечно, — рассмеялся Аарон.

      Первый километр разогрел его, и теперь его тело чувствовало расслабленность, а вчерашняя боль в мышцах прошла. Он часто забывал, что ему действительно нравилось бегать, если его не заставляли это делать в рамках тренировки.

      Ему нравилось, как его ноги соприкасались с землей, как вибрация распространялась по его костям, подобно басам, звучащим в «Эдеме». Ему нравилось, насколько естественно это ощущалось, насколько первобытно. Для тренировок ему пришлось научиться использовать свое тело по-разному, и он часто сосредотачивался на отдельных группах мышц и движениях, когда занимался силовыми тренировками, но бег был тем, что умело само его тело. Он чувствовал, как каждая его часть связана с ним и не чувствовал в этом никакой связи с тренировками. Освобождение.

— Я думал, ты даже не хотел идти. Почему ты выглядишь таким счастливым? — Спросил Кевин, прерывая свои слова тяжелым дыханием.

— Ну, во-первых, я не сразу выдохся.

— Я не выдохся.

— Может быть, тебе следует больше сосредоточиться на дыхании, чем на болтовне.

      Кевин попытался толкнуть Аарона локтем, но Аарон, смеясь, отскочил в сторону. Немного сбавив темп, Кевин снова выровнял дыхание, и остаток дистанции прошел легче. Казалось, с каждым километром он все больше просыпался: от широких зевков и протирания глаз он перешел к большей внимательности, по-настоящему осматриваясь по мере того, как они возвращались к дому.

      Они переоделись и отправились обратно на обещанный подкупной завтрак, устроившись по одну сторону столика, чтобы оба могли смотреть на телефон Кевина. У него была сохранена серия местных пешеходных маршрутов, и они вместе просматривали их, выбирая, какие из них хотят пройти дальше.

— Нам, наверное, стоит купить обувь получше, если мы собираемся делать это чаще, — сказал Аарон. — Вроде настоящей походной обуви.

— Хорошая идея. После завтрака можем пройтись по магазинам.

      Аарон планировал ужасно лениться до конца дня, учитывая, как много он сделал за последние несколько дней, но когда Кевин посмотрел на него сияющими от возбуждения глазами, как он мог сказать «нет»?

      Блять. При таких темпах к концу лета он будет в лучшей форме в своей жизни.

***

      Аарон получил еще несколько сообщений с тех пор, как начал общаться с Кином, но они его не интересовали. Аарон всегда был преданным, как собака. Малейший намек на связь – и он уже чувствовал, что должен сосредоточить свое внимание только на Кине. И без того достаточно сложно было сближаться с ним, сохраняя при этом раздражающе стойкое влечение к Кевину, а привлечение новых потенциальных поклонников принесло бы лишь больший беспорядок. И это не упоминая, что у Аарона и так забот больше, чем сил.

      Поэтому он рад, что Grindr продолжает предоставлять ему собеседников того же уровня. Большинство сообщений сразу же игнорировались или блокировались, а те немногие, кто действительно пытался с ним поговорить, динамились еще более сухими фразами, чем обычно. У него не так уж много социальной энергии, окей?

Обновление: я послушал «First Time».

ох ох

Не говори так.

ОХ ОХ!

Ты слишком драматизируешь.

Это было хорошо, но я не думаю, что понял.

Чего ты не понял?

Зачем ему пить из Леты после их первого поцелуя? Это заставляет тебя забыть. Разве он не хотел бы помнить?

Ладно, я интерпретировал это так: «Когда ты впервые меня поцеловала, я испил реку Лету досуха», что означает, что поцелуй был настолько поглощающим, что все остальное было стерто из его памяти. Он думает только о своей возлюбленной и их поцелуе. В этот момент он больше ничего не может вспомнить. Для него больше ничего не существует.

И «хотя выпить Лиффи, пожалуй, было бы легче для желудка», потому что бабочки в его животе от нервов или волнения вызывают у него тошноту.

Но это только мои домыслы.

В этом есть смысл.

Должно быть, это был незабываемый поцелуй.

Мне кажется, именно так ощущается первый поцелуй с тем, кто тебе по-настоящему нравится, верно?

Прошло много времени с тех пор, как я целовал кого-то, кто мне действительно нравился. Или кого-то впервые.

Ты действительно умный.

Эх

Да.

Может быть. Иногда. Когда я прилагаю усилия.

ты тоже умный

Я знаю.

И такой скромный!

Я знаю, что я умный. Это качество, которым я горжусь. Я усердно учусь и прилагаю усилия, чтобы чему-то научиться. Почему я должен быть скромным в этом вопросе?

Не должен

Разве плохо, что я такой?

Высокомерие могло бы оттолкнуть, если бы ты не смог его подтвердить, но, учитывая, что я знаю, какой ты умный, твоя уверенность в себе – это горячо.

Думаешь, я тоже горячий?

Я сказал, что твоя уверенность горяча. Я все еще думаю, что ты сом

Мне нравится, что ты считаешь меня сексуальным.

Ты искажаешь мои слова

Я не слышу тебя из-за того, насколько я жаркий.

БЛЯТЬ. ПРОЧЬ!

***

— Готов идти, именинник? — Говорит Кевин, прислонившись к стене у двери, чтобы надеть обувь. Аарон приседает, чтобы схватить свою.

— У меня еще не день рождения. — Он замечает лодыжку Кевина, когда тот натягивает ботинок. На Кевине только носки, и над выступом на косточке виден розовый шрам.

      Аарон знает эту отметину. Кевин получил ее во время их очередного похода. Они легко поднялись на гору, но на вершине на них обрушился ливень, из-за чего спуск стал мокрым и скользким. Они оба скатились со склона несколько раз, и на одном из пролетов тропы Кевин зацепился лодыжкой о каменные ступеньки и повредил ее. Крови было немного, и Аарон думал, что она заживет через несколько недель, но она все еще была видна. — Разве она так и не зажила полностью?

— Хм? А, нет. Но что для меня еще один шрам? По крайней мере, этот я получил, делая то, что мне нравится. — Кевин улыбается. — Мне это действительно нравится. Это как памятный подарок. Давай. Хочешь сесть за руль?

— Я не знаю, куда мы едем.

— Хорошо. Можешь ехать обратно.

      По дороге Аарон странно нервничает. Он не знает почему. Это всего лишь обед со знакомыми людьми. Ему всегда странно чувствовать себя в центре внимания. Он постоянно не уверен, как воспринимать людей, которые делают для него добрые дела. Доброта все еще кажется такой чуждой. Он не доверяет ей.

      Некоторое время он ерзает, сложив руки на коленях, затем переключается на музыку, подключая телефон к колонкам в надежде на отвлечение. Его последний плейлист воспроизводит песни в случайном порядке, и после нескольких на экране появляется «Be» Hozier-а. Аарон смотрит в окно, чтобы скрыть легкую улыбку, мелькающую в уголках его губ при мыслях о Кине.

      «Когда Святой Петр теряет хладнокровие и запирает ворота. Когда Атлас действует как личинка, его руки трясутся».

— Знаешь, — говорит Кевин, и Аарон смотрит на него. — Это как бы подразумевает, что Атлас удерживает землю.

— Что?

— Это просто распространенное заблуждение. Этот Атлас держит на плечах землю. Его настоящим наказанием было удерживать небо. Почему ты смеешься? Я серьезно.

— Нет, я знаю, — говорит Аарон, но все еще смеется. Он ничего не может с этим поделать. — Это так на тебя похоже.

— Что это значит? — Кевин хмурится, пытаясь взглянуть на Аарона, но не может оторвать взгляд от дороги больше чем на секунду.

— Это значит, что ты ботаник. — В голосе Аарона все еще звучит веселье. У него действительно чертовски привлекательный типаж. Все, о чем он может думать, – как Кин отреагирует, узнав, насколько он похож на высокомерного Кевина Дэя. Было бы забавно, если бы Аарон мог рассказать про это, но тогда ему пришлось бы объяснять, откуда он знает Кевина, а это слишком быстро разоблачило бы его. Пока что это его личная шутка. Возможно, если они когда-нибудь соберутся встретиться, Аарон расскажет ее Кину, как только тот оправится от удивления фактом дружбы Аарона и Кевина

— Что в этом плохого?

— Ничего. — Голос Аарона становится мягче, когда он замечает, что Кевин все еще хмурится: — Я не смеялся над тобой.

— Звучало так, будто смеялся.

— Я не смеялся. Это было очень похоже на тебя, вот и все, но ты прав. Это из-за формы шара в искусстве, который символизирует небо, верно? Небесная сфера или что-то в этом роде. Люди думают, что это Земля.

— Да, — говорит Кевин через мгновение. — Верно.

      Песня меняется на «R U Mine» от Arctic Monkeys. Пальцы Аарона барабанят по коленям. Мышцы на челюсти Кевина напрягаются, но проходит много времени, прежде чем он заговаривает:

— Знаешь, это знание делает и тебя занудой.

— Конечно.

— Верно.

      Место, которое Кейтлин выбрала для обеда, находится в нескольких минутах езды от кампуса. Это небольшой семейный итальянский ресторан, куда они постоянно ходили. Аарон чувствует себя расколотым надвое, когда Кевин заезжает на парковку. Ему нравится это место, но с Кейтлин они всегда бывали здесь на свиданиях, и это воспоминания, которые он связал с этим местом, поэтому он медлит у двери, пытаясь унять поднявшуюся в нем неприятную волну ностальгии.

— Да ладно тебе. Это всего лишь обед, а не конец света, — говорит Кевин. Он неправильно истолковывает причину колебаний Аарона, но его слова все равно помогают. Его рука твердо лежит на пояснице Аарона, помогая ему пройти в дверь, Кевин придерживает ее другой рукой над головой Миньярда.

      Аарон чувствует запах его одеколона так близко. Чувствует исходящий от него жар. Кевин постарался, надев красивые темные джинсы и настоящую рубашку на пуговицах. Часть Аарона хочет раздраженно воспротивиться, прижаться к нему, остаться с Кевином и не делать приятное лицо ни для кого другого, но он проходит внутрь, прежде чем успевает поддаться этому ребяческому порыву. Кейтлин сразу замечает их, встает из-за столика в конце зала и машет рукой.

— О боже, — восклицает Аарон, потому что у них над столом висит поздравительный плакат. — Бежать уже поздно?

— Ага. — Кевин ярко улыбается и продолжает подталкивать его вперед. Кейтлин бежит им навстречу с праздничным колпаком на голове.

— С днем ​​рождения! — Она обнимает Аарона, и он внезапно оказывается окутан облаком ее сладких духов, ее локоны щекочут его щеку, ее тепло струится по его телу. Ему требуется мгновение, чтобы обнять ее в ответ, но все… Отлично.

      Через мгновение он сжимает ее в объятиях, как следует, и ничего более. У него не болит от этого в груди. Ему не хочется поцеловать ее. Это просто приятный момент общения, и когда Кейтлин отстраняется, чтобы улыбнуться ему, Аарон обнаруживает, что легко улыбается в ответ. — Что ж, со скорым днем рождения.

— Это сюрприз, — говорит Аарон, как ему кажется, убедительным тоном. Он видит через плечо Кейтлин, как Кевин прячет улыбку за ладонью.

— Я знаю, что вы с Эндрю собираетесь куда-то пойти на выходных, поэтому я подумала, что было бы неплохо устроить свой собственный маленький праздник до этого. Спасибо, что привел его, Кевин. — Кейтлин отходит, чтобы коротко обнять Кевина, который с благодарностью принимает это. Поверх ее головы он в панике встречается взглядом с Аароном, и теперь очередь Аарона скрывать улыбку. — Ты еще ни с кем здесь не знаком, не так ли? Позволь мне представить тебе нашу био-группу.

      Кевин бросает на Аарона взгляд, но Аарон делает вид, что не замечает. Ему даже не нужно, чтобы Кевин говорил, чтобы понять, о чем он думает.

      «И ты назвал меня ботаником» – говорит в голове Воображаемый Кевин.

      Ты и есть ботаник.

— Это Лия, Дилан, Финн и Майлз. Ребята, это Кевин.

— Кейтлин. Ты не сказала нам, что будет Кевин Дэй, — говорит Майлз.

— Он друг Аарона. Ты же знаешь, что он в команде экси.

— И можно просто Кевин, все в порядке. Много чести. — Кевин улыбается. Это его привычная медийная улыбка. Зубы не слишком видны, голова наклонена под таким углом, что линия подбородка становится более рельефной, у глаз морщинки, но не настолько, чтобы делать взгляд раскосым.

      Давненько Аарон не видел эту улыбку так близко. Странно наблюдать, как Кевин надевает личину публичного человека. И забавно тоже.

      Аарон задается вопросом, испытывает ли Кевин чувство отчуждения от самого себя, когда делает это.

      Сейчас Аарон чувствует себя оторванным и от других людей, и от разных версий самого себя. Он обычно не показывает свои острые углы своей биографии. Не ведет себя так, как с Кевином. Он не знает, где провести черту теперь, когда они все находятся в одном пространстве, какую версию самого себя подать и как ему следует себя разделить соответственно. У него не так много времени, чтобы сосредоточиться на этом, прежде чем каждый из них поздравляет его с днем рождения, и на столе перед ним появляется небольшая стопка подарков.

      Кейтлин приносит ему колпак, и Аарон пытается с ней спорить, но после долгих минут надутых губ и щенячьих взглядов он уступает и позволяет ей затянуть резинку у него на подбородке. Вниманием Кевина завладел Майлз, который что-то взволнованно ему говорит, быстро размахивая руками. Кевин по-прежнему улыбается и кивает в нужные моменты, но его взгляд то и дело устремляется на Аарона.

      Миньярд похлопывает по стулу рядом с собой, и хотя Кевин все еще поворачивается к Майлзу всем телом, показывая, что слушает, он пятится к этому стулу и садится.

— …и так впечатляет, что ты не только сам научился этому, но и одновременно залечивал травму. Просто невероятно, чувак.

— Пожалуйста. Эго Кевина не нуждается в дополнительной подпитке, — говорит Аарон, ударяясь ногой о ногу Кевина под столом. Кевин прижимается коленом к колену Аарона, продолжая разговаривать с Майлзом.

      Как только разговор переходит от самого Кевина к его мыслям о сезоне в целом, он становится более оживленным, подражая Майлзу, наклоняясь вперед и жестикулируя руками. Аарон вздыхает, но оставляет их наедине. Кейтлин сидит рядом с другой стороны и мягко ему улыбается:

— Надеюсь, все в порядке. Я знаю, ты не любишь шумиху, но мне хотелось что-нибудь сделать.

— Это… Отлично. Спасибо. Очень заботливо с твоей стороны. Даже с учетом того, что ты пригласила Кевина.

— Аарон! — Кейтилин толкает его в плечо, смеясь.

— Зачем было это делать?

— Он твой друг. Похоже, он единственный человек, с которым ты общаешься за пределами своей семьи. Я думала пригласить Ники. Я знала, что Эндрю никогда бы меня даже не выслушал, но Ники бы пришел. И тогда я подумала, что, возможно, было бы неплохо, если бы у тебя было что-то, предназначенное только для тебя.

      Аарон кивает, сжав губы, не в силах выразить свои эмоции словами. Кейтлин понимает. Она всегда так делала. Она коротко сжимает его руку, затем кивает на подарки перед ним:

— Ты не собираешься их открывать?

      Чувствовать на себе взгляды всех присутствующих за столом странно. Аарону никогда не удавалось привлечь к себе внимание аудитории, если только он не проводил презентацию или не выступал на суде. Он чувствует себя напряженно и неловко, но заставляет себя улыбнуться и начинает разворачивать подарки. Он также плохо реагирует на подарки. Сдержанный по натуре, он всегда чувствует, что делает это неблагодарно, даже когда он на самом деле благодарен.

      Подарки – смесь прикольных подарков или отсылок к шуткам его одногруппников: набор ручек в форме разных костей, брелок для ключей с митохондриями (он слышал слова «энергетический центр клетки» больше раз, чем может сосчитать), фирменный значок с надписью «На самом деле это ТОШНОТВОРНО» (потому что Аарон всегда поправляет их, когда они говорят «тошнотно»), носки с рисунком стетоскопов, диаграммы с нанесенными на них логотипами пульсометров, аптечка первой помощи, которая на самом деле полна конфет в различных медицинских тематических упаковках. Еще есть очень мягкий свитер на флисовой подкладке его любимого зеленого оттенка от Кейтлин и подарочная карта в местный книжный магазин.

      Аарон улыбается, смеется и говорит им всем спасибо. Он имеет это в виду, но все это кажется неестественным, недостаточным, как будто его рот никогда не передает то, что он на самом деле чувствует.

— Я не принес подарка, так как мы все равно увидимся на твоем дне рождения, — говорит Кевин, наклоняясь, чтобы тихо поговорить с Аароном.

— Ты не обязан мне ничего дарить.

— Не обязан, и все же. — Кевин улыбается ему. Это настоящая улыбка Кевина. Не та широкая, яркая и придурковатая, а что-то более сдержанное, легкий изгиб губ. Взгляд Аарона падает на них, прежде чем он спохватывается, но Майлз снова говорит «Кевин», спрашивая мнение Дэя о чем-то еще, а Финн что-то говорят Аарону, но он совершенно не слышит их слов:

— Извини, что?

— Я спросил, есть ли у тебя какие-нибудь планы на свой настоящий день рождения?

— Ох. Мы собираемся в Колумбию на выходные. Так что, наверное, просто сходим куда-нибудь в субботу вечером. Ничего дикого.

— Я думаю, «Эдем» может быть достаточно диким, — говорит Кейтлин, прижимаясь к его плечу. Аарон издает смешок, но так же прижимается к ней.

      Они едят пиццу и пасту, в основном болтая о своих текущих заданиях и предстоящих экзаменах. Майлз время от времени возвращается к экси, чтобы разговорить Кевина, который в основном молчит рядом с Аароном, но демонстрирует отличную демонстрацию удовлетворенности и заинтересованности. Даже когда он понятия не имеет, о чем идет разговор.

      Это начинает раздражать. Аарон желает, чтобы Майлз просто оставил Кевина в покое и перестал сводить его личность к экси. Кевин – нечто большее, даже если сам поощряет ассоциации своим энтузиазмом.

      Аарон снова прижимается ногой к ноге Кевина под столом, на этот раз крепче. Кевин одаривает его насмешливой улыбкой, но не решается ответить. Аарон как раз придумывает план, как прервать их беседу, когда фоновая музыка сменяется веселой перепевкой праздничной песни, и появляется несколько человек обслуживающего персонала с тортом.

— Нет, — говорит он, обвиняюще глядя на Кейтлин. Она скрылась за телефоном, который держала направленным на Аарона, чтобы снять видео, но ему заметно, что она лучезарно улыбается. — Я тебя ненавижу.

— С днем ​​рождения тебя, — поет Кейтлин, игнорируя его. Аарон сжимает челюсти и смиряется с унижением, которое испытывает, становясь жертвой праздничной песни.

      Кевин на мгновение выглядит сбитым с толку, прежде чем осознает, что происходит, а затем он тоже улыбается с другой стороны от Аарона, и Аарон удивляется, почему у него такой ужасный вкус на людей. Действительно ужасно. Это предательство величайших высот.

— С днем ​​рождения, дорогой Аарон. — Телефон Кевина тоже снимает его. Если бы взгляды могли убивать, Аарон уничтожил бы Дэя.

—С днём рождения тебя-я-я! — Хором кричат ​​они все. Лицо Аарона, по ощущениям, теплее пламени свечей. Конечно, у Кейтлин их целых двадцать две, потому что когда это она делала что-то наполовину?

      Аарон глубоко вдыхает и старается задуть все разом, чтобы это испытание закончилось как можно скорее. За столом раздаются аплодисменты и одобрительные возгласы.

— Ты ярко-красный, — Кевин наклоняется и шепчет ему голосом, полным веселья. — Хуже, чем когда ты получил солнечный ожог.

      Аарон прижимает ладонь к смеющемуся лицу Кевина и отталкивает его. Румянец остается на его лице, пока они режут торт и передают друг другу тарелки, его глупая бледная кожа медленно восстанавливается после румянца. Торт действительно вкусный, что немного утешает. Он снова напоминает себе, что Кейтлин была очень внимательна, устроив все это, и, несмотря на смущение, он благодарен ей.

      Кевин извиняется и встает из-за стола, когда они заканчивают. Аарон слушает драматический рассказ Дилана и Лии о небольшой автокатастрофе, мимо которой они прошли по пути сюда, поэтому просто кивает, не обращая особого внимания на то, что Кевин отходит.

— Счет оплачен, — говорит Дэй, когда возвращается. — Можем идти, когда будем готовы.

— Кевин! Тебе не обязательно было этого делать, — говорит Кейтлин. — Мы переведем тебе деньги.

— Ничего. — Кевин отмахивается от нее. Аарон знает, что для него это действительно ничего не значит. Даже несмотря на соглашение с Мориямами на большую часть его будущих зарплат, у Кевина есть здоровенный трастовый фонд от Кейли Дэй и поток различных гонораров, связанных с экси, которые он от нее унаследовал. Однако этот факт не делает жест менее щедрым. — Ты та, кто все организовал.

— Так это твой способ внести свой вклад и получить признание? — Ухмыляется Кейтлин, положив руки на бедра. Кевин смеется и качает головой.

— Я и не мечтал об этом, — говорит он.

— Ты уверен?

— Абсолютно. — Тон Кевина категоричен, поэтому Кейтлин больше не спорит, а просто еще раз благодарит его, что вызывает одобрительные возгласы со всего стола. Аарон не произносит этого вслух, но бросает взгляд в сторону и слегка улыбается Кевину. Кевин снова сталкивает их ноги под столом, и они остаются прижатыми друг к другу, отчего по всему телу Аарона разливается тепло.