Никогда тебя мне не забыть,

И пока живу на свете я,

Не забыть тебя, не разлюбить.

Ты судьба, судьба и жизнь моя.*

***

Не спалось. В очередной раз Феликс лежал на кровати в компании плюшевого медведя и думал-думал-думал. Каждый раз он размышлял об одном и том же; казалось, за все это время, что он потратил на самокопания, можно было уже передумать абсолютно все возможные мысли, но, как известно, это никого никогда не останавливало, не могло остановить. Вот и Ли не был исключением из правил.

А думал он о своих чувствах к Хенджину, которые начал осознавать в полной мере совсем недавно. Когда Хван отвез его в свой родной город, он подарил Феликсу плюшевого медведя, который сейчас лежал у него под боком. Медведя Ли назвал Аичинг, что, как известно, «любовь» в переводе с китайского. Тогда он думал об этом, как о шутке или чем-то милом и немного романтичном, но то, что он чуть позже и самого детектива назвал, по сути, своей любовью, заставило его очень хорошо и основательно задуматься. До этого подобные мысли его не посещали, ведь все казалось простым и очевидным: их с Хенджином тянуло друг к другу, и они оба этому не сопротивлялись. Они виделись, устраивали свидания, целовались, разговаривали, занимались сексом, делили приемы пищи вместе и прочие милые активности, коими обычно занимались влюбленные парочки. Да, в общем и целом, они и были влюбленной парочкой, и это тоже было вполне просто и понятно.

Но эта поездка все изменила.

Феликс даже не подозревал, что такой жест мог так много для него значить. Хенджин показал ему свой родной город, где он провел большую часть жизни, сводил в парк аттракционов, где Ли никогда не был, в очередной раз вкусно покормил и как вершина всего — показал свое тайное, но горячо любимое место на пляже. Тогда, когда ветер обдувал их лица, а океан шумел неподалеку, в чужих темных омутах Феликс увидел кое-что, до чего и сам дошел спустя буквально пару часов. Любовь. Не просто симпатию или влюбленность, не просто непонятный ворох чувств — именно любовь. Он не верил, что такое могло почудиться, ведь разве можно подделать такое чувство? Разве можно перекроить душу ради секундного обмана? Да и нужно ли оно?..

В тот день, да и в последующие дни тоже, Хенджин не говорил ему напрямую те три заветных слова, но тело его, словно бы за него все показывало. И Феликс это видел, и его собственное тело также отвечало взаимностью. Здесь бы радоваться, что тот, кто тебе далеко не безразличен, испытывает схожие с твоими чувства, но для Ли это наоборот стало чем-то, мягко говоря, пугающим. Лишь увидев в чужих глазах любовь или ее маленькие ростки, Феликс вдруг понял, какую ответственность он хотел повесить на Хенджина, обрушься он на него со своими чувствами, подобно лавине. Разве так можно?.. Он вдруг вспомнил их социальные роли, вспомнил, что он сам натворил, через что заставил детектива пройти, чтобы они были вместе, и ему стало так совестно. Своим эгоизмом он забирал у Хенджина шанс на нормальную жизнь. Жизнь без него. И с каждым днем Хван все больше отдалялся от этого, разве мог Феликс требовать такого от него? Разве мог злостный преступник требовать милосердия от правосудия?

Даже разве мог Феликс даже в шутку назвать Хенджина любовью? Имел ли он право любить?

Ли почему-то казалось, что нет. Только сейчас, после столького времени, проведенного вместе и порознь, но в мечтаниях о другом, он решил, что права любить у него не было. Восхищаться, хотеть, обожать, симпатизировать, но не любить. Ведь это совсем другое, это же ответственность как его собственная, так и Хенджинова.

Об этом парень размышлял уже несколько бесконечно долгих дней, не зная, мог ли он действительно принять на себя ответственность за чужое драгоценное сердце и отдать свое собственное в заботливые руки. Выводы же, к которым он раз за разом приходил, были совсем не утешительными.

Он считал себя ужасным, самым ужасным вариантом для такого светлого и прекрасного человека, как Хенджин. Он думал, что детективу лучше бы связать свою жизнь с кем-то другим, кем-то хорошим и правильным, а не таким, как Феликс, дефектным и плохим. И потому он не мог, как бы не хотелось, просто не мог сказать слова любви, которые постоянно крутились на языке. Но сказать все же отчаянно хотелось. Вот и дилемма. И что же, спрашивается, делать? Феликс не знал, и от незнания снова и снова изводил себя. А что ему еще оставалось?..

Ему не хотелось привязывать Хенджина к себе еще больше, чем сейчас, чтобы не причинять тому боль, но… ведь тем, что они все еще поддерживают контакт, он разве не заставляет привязываться к себе?.. А может… может, закончить все это? Но нет, даже мысль о таком страшна и ужасна. Она отвращает, стоит ей лишь коснуться своими холодными скрюченными пальцами воспаленного сознания. Но, с другой стороны, это, кажется, действительно выход, ведь так Феликс больше не принесет страданий в жизнь того, кого любит. Однако так все же будет больно им обоим… Стоит ли вообще рассматривать такой вариант развития событий?

Тяжелые мысли были внезапно прерваны звуком уведомления на телефоне. И кто решил написать ему посреди ночи? Как ни странно, как раз-таки объект его размышлений.

My Detective♡:

Лучик, не спишь?

My Sunlight♡:

Нет, но если бы спал, что бы ты делал?

My Detective♡:

Очевидно, выглядел бы идиотом, спросив такое, и ждал бы утра

Ответ принят, но вряд ли бы детектив стал писать ему в три часа ночи без надобности. Он бы не тревожил Феликсов сон, да и вообще сам бы сладко спал. Значит, что-то могло произойти?

My Sunlight♡:

Хаха

Что-то случилось?

My Detective♡:

Нет, просто захотел написать

My Sunlight♡:

Просто написать?) Прям без всякого скрытого мотива?

Ненадолго позабыв о своих домыслах, Феликс лежал и улыбался телефону, смотря на чужие сообщения. Он представлял, как бы Хенджин произнес это в реальной жизни или даже по звонку, и невольно хихикал.

My Detective♡:

Нуу, вообще, мотив есть, но он ни разу не скрытый.

Может, встретимся на выходных?

Я скучаю…

Последние слова заставили сердце пропустить удар. Хенджин скучал, и Феликс знал, что это взаимно. Он тоже хотел увидеться, но… прерванные размышления вновь бетонными плитами навалились на него. А стоило ли? Какая-то часть разума говорила, что нет, однако сердце отчаянно кричало, что не просто стоило, но было необходимо увидеть родные черты. Не стоит, должно быть, пояснять, чей голос был громче.

My Sunlight♡:

Я тоже скучаю, детектив ((

Конечно, давай увидимся. Я найду какое-нибудь симпатичное местечко

My Detective♡:

Не представляешь, как сильно я этого жду…

My Sunlight♡:

Может, и представляю!

Ладно, иди лучше спать, наверняка там с одним открытым глазом сидишь

My Detective♡:

Ты прав… спокойной ночи, лучик

My Sunlight♡:

Спокойной ночи, детектив

Хотелось надеяться, что хотя бы для Хенджина эта ночь будет таковой, потому что для Феликса — явно нет.

***

Шли дни, момент встречи приближался, однако Ли все также был отягощен собственными размышлениями. И одно из них стало заметнее других, а было оно о том, что, быть может, ему все-таки стоило уйти. Да, Хенджину будет больно, и ему самому тоже, но при таком раскладе детектив сможет оправиться. Феликс был в этом уверен. Да, однозначно сможет, а после будет жить нормальной жизнью, где не надо скрываться и врать. И неужели это плохое развитие событий? Разве что для Ли — да, но для Хенджина… Феликсу стало казаться, что это и правда хороший вариант, чтобы не причинять возлюбленному боль.

Меж тем время свидания настало, и Феликс все же был этому рад, потому что скучал невероятно сильно.

Было решено играть в настольные игры, и парни принесли парочку из своего арсенала. Ли очень долго думал над тем, что бы взять, потому что выбор был слишком велик, а возможности его — весьма ограничены. Как и время, поэтому нужно было выбрать что-то одно. И он выбрал классику жанра: Уно. Парню оставалось лишь надеяться, что Хенджин умеет и любит играть в эту настолку. Хван же решил принести… Монополию.

— Детектив, ты хочешь, чтобы мы больше никогда не общались? — спросил Феликс, стоило ему взглянуть на выбор парня.

— Почему это? — по всей видимости, совершенно искренне не понял тот.

— Ты что, никогда не бился насмерть за нужную улицу? — поинтересовался Ли.

— Знаешь, у меня игры всегда обходились без кровопролития…

— Это… неожиданно, — усмехнулся Феликс. Ничего, детектив еще познает всю прелесть игры в Монополию…

Впрочем, играли они в нее не особо долго, так как Хенджин действительно играл, а не пытался установить мировое господство над всеми возможными объектами игры, ну а Феликсу без некой конкуренции было попросту скучно. Поэтому сейчас они с энтузиазмом накидывали друг другу карт в Уно.

— Бери, — победно сказал Феликс, когда количество карт, которые нужно будет добавить к себе, равнялось двузначному числу.

— Я смотрю, ты довольно хорошо играешь, — задумчиво произнес Хван с половиной колоды в руках.

— Еще бы, я у Зена так столько денег выиграл, ты бы знал! — гордо ответил Ли.

— Чего? Денег? Вы играли на деньги?

— Ну да. А что такого?

— В Уно? На деньги?

— Мы не нашли колоду обычных игральных карт, вот и пришлось выкручиваться. Не смотри на меня так, — слегка обиженно сказал Феликс, видя, что Хенджин еле сдерживался от смеха.

— Интересно, и что еще такого необычного вы придумывали…

— Поверь, много чего.

— Расскажешь как-нибудь?

— Обязательно, — мягко ответил парень, а затем они замолчали на какое-то время, ограничиваясь лишь комментариями по игре. Феликс в это время пытался собраться с мыслями, чтобы завести разговор на волнующую его тему. Вздохнув, он на секунду почувствовал, что вроде бы готов, а потому подал голос: — Детектив… А ты думал о том, что… что тебе все же придется когда-нибудь меня арестовать? — Хван так и замер с картой в руке, не положив ее на стол.

— Думал, — спустя довольно долгое время мрачно ответил Хенджин. Он не понимал, почему Феликс вдруг решил поднять эту тему. — С чего вдруг такие вопросы? Ты о чем-то переживаешь? Что заставило тебя об этом задуматься?

— Не знаю, — соврал, — просто… в последнее время никак не могу избавиться от этих мыслей. Вот и решил спросить, раз уж они все лезут в голову, — вроде бы оправдание вышло правдоподобным. По крайне мере, Феликс на это надеялся.

— Понятно, — сказал тот, а затем добавил: — Полиция все же не располагает достаточным количеством твоего ДНК, чтобы сделать хоть что-то, поэтому не думаю, что твоя поимка состоится так уж скоро, — произнес Хван. Посмотрев на возлюбленного, он спросил: — Теперь ты спокоен? Или есть еще что-то?

— Вообще-то есть… Я также размышлял о том, что бы ты чувствовал в момент ареста, но не пришел ни к какому конкретному выводу; мне сложно это представить. Но эти мысли невероятно приставучи, не могу перестать думать об этом. Так что… ответишь на этот вопрос? Что бы было у тебя на душе, когда бы ты арестовал меня?

— Мне было бы очень паршиво. Даже сейчас мне неприятно от одной мысли об этом, — честно ответил тот. — Мне кажется… это было бы очень и очень больно, потому что я не хочу терять тебя, а арест именно это и подразумевает. Нам же придется играть незнакомцев, а это… невыносимо. Я не думаю, что смогу, — а разве можно было смотреть на того, кого ты любишь, делая вид, что он тебе никто? Разве можно делать это без вселенской тоски внутри? — А ты? Что бы ты чувствовал, раз уж на то пошло?

— Опустошение, — сказал тот абсолютно бесцветным голосом. — Наверное, это было бы настолько больно, что я даже не могу себе представить, как вообще можно пережить такое. Мне страшно от собственных мыслей… — признался парень. И это было правдой. Пускай он и думал о том, чтобы закончить все, в глубине души ему все же было очень тревожно из-за этого; Феликсу, на самом деле, не хотелось этого делать, не хотелось рушить то, что происходило между ними, но чертовы демоны, созданные им же, шептали на ухо совершенно иное.

— Лучик… — позвал Хенджин, откладывая карты, — иди ко мне, малыш, — и Феликс, также отложив свои карты, послушно упал в родные и такие невероятно теплые объятия, в которых, оказывается, нуждался неимоверно сильно. А еще в этом поцелуе в макушку, который Хван подарил ему только что. — Ты так переживаешь… Я даже не знаю, какие слова подобрать, чтобы успокоить тебя. Если я скажу, что все будет хорошо, ты поверишь?

— Ты правда так думаешь?

— Да.

— Тогда я тоже буду так думать, — не совсем осознавая свои слова, ответил Ли. Сейчас ему хотелось просто-напросто сбежать от себя самого, хотя бы ненадолго, хотя бы для того, чтобы насладиться таким драгоценным временем с Хенджином, пока еще была такая возможность. Пускай он и понимал, что хорошо уже точно ничего не будет.

К Уно они в тот вечер больше не притронулись, зато всю последующую ночь провели в разговорах обо всем и ни о чем, уснув только под утро.

***

Хенджин с утра влюблял в себя еще больше, и Феликс этим чарам противостоять не мог, с радостью поддаваясь им. Вчерашние страхи и переживания на время забылись, оставив место для той легкости, беззаботности и счастья, которые Ли всегда испытывал рядом с детективом до недавнего времени.

Феликс проснулся раньше без видимой на то причины, но был даже рад, потому что… Хенджин рядом, а что еще нужно для счастья? Он неосознанно коснулся чужой матовой кожи, в очередной раз ощущая ее мягкость своими пальцами. В очередной раз он нежно и трепетно коснулся светлых прядей волос, аккуратно гладя их. Снова с губ сами стали срываться слова о том, как же он был везуч, чтобы сейчас видеть такого детектива, как счастлив был снова проснуться рядом. Но вот словам любви он не дал сорваться с языка, хотя те так и норовили это сделать. Для себя Феликс поставил запрет: нельзя. Нельзя привязывать Хвана к себе еще больше. Даже в мыслях теперь он теперь не разрешал себе говорить о любви к Хенджину, чтобы случайно не сорваться, и это тут же сбавило некий романтический настрой. Сам себе все испортил, молодец, Феликс, отличная работа. Чуть загрустив из-за этого, Ли аккуратно лег детективу на грудь, начав вслушиваться в ритм чужого сердцебиения; это успокаивало. А еще незаметно усыпляло, и парень совсем не заметил, как снова провалился в сон; благо тот был без сновидений.

Во второй раз Феликс проснулся не без помощи Хенджина, который начал покрывать его лицо нежными, но короткими поцелуями-бабочками. Парень чуть приоткрыл глаза с легкой улыбкой на губах; Хван улыбался в ответ. Ли не стал сдерживать себя от того, чтобы притянуть детектива к себе и разделить первый на сегодня трепетный и чувственный поцелуй; в этот момент парню хотелось максимально сентиментально расплакаться от переизбытка чувств внутри и рассказать Хенджину о том, как он сильно любит его, но он себя сдерживал. Нельзя, нельзя, нельзя — билось набатом в голове. Феликс сам придумал себе чертовы рамки и, загнав себя в них, теперь страдал, считая, что делает это во благо возлюбленного. Но разве можно его осуждать?

Чуть позже они все же встали и сходили позавтракать в ближайшее кафе, после чего Ли предложил прогуляться, раз уж они на улице, а Хенджин, конечно, не стал отказываться. Феликс, естественно, взял с собой камеру и, потому смог сделать множество красивых фотографий природы и детектива. Последнее однозначно радовало больше всего. После же довольно долгой прогулки они вернулись в комнату мотеля, где предприняли еще одну попытку игры в Уно, которая, к слову, увенчалась успехом и ознаменовала собой появление нескольких новых фотографий.

В таком, довольно расслабленном темпе прошли выходные, и наступила ночь перед тем, как им нужно будет расстаться. В эту ночь до Феликса медленно, но верно начало доходить, что если он не отступится от своего решения, то эти часы станут последними часами вместе в их истории. Такой короткой, но яркой. Из-за этого в момент стало тоскливо. Он считал, что должен был непременно претворить задуманное в жизнь ради блага Хенджина, но в душе ему все еще было больно, да и потом наверняка тоже будет. Оставлять любимого человека — это всегда очень болезненно, особенно, когда делаешь ты это по своей собственной инициативе. А правильно ли он вообще собирался поступить? Может, не стоило? Может, стоило хотя бы отложить, так скажем, неизбежное?

А был ли смысл? Рано или поздно он все равно сделал бы это, так зачем оттягивать момент «смерти»? Перед ней ведь, как известно, невозможно надышаться, так почему бы не сделать последний шаг на этом эшафоте, как можно скорее?

И все же грустно. Нет, не грустно — горько, больно тоскливо, вот так это ощущается. Хотя, наверное, и это не может в полной мере выразить всей бури чувств внутри, но эти жалкие слова все же немного помогают в описании этого урагана эмоций. Завтра они проснутся вместе в последний раз, и это так невыносимо осознавать, настолько невыносимо, что хочется плакать. И от того, что он собирался сделать, тоже плакать хотелось, и из-за того, что он Хенджину боль собирался причинить, тоже. И в этом желании (хотя бы в нем) Феликс не стал себе отказывать. Он аккуратно выпутался из теплых объятий и закрылся в туалете, где дал горячим слезам, подобно лавовым потокам, обжечь свои веснушчатые щеки. Но без единого звука — нельзя, чтобы Хван узнал. Пришлось даже закрывать себе рот рукой, чтобы ненароком не издать ни звука, но, на самом деле, хотелось кричать. Громко и протяжно. Да что же он делал с собой и своей чертовой жизнью?! Ведь все медленно, но верно катилось под откос под его же собственным и чутким руководством.

Почему ты такой, Феликс?..

Парню удалось успокоиться, а после и заснуть лишь под утро, но сон не был спасением, наоборот: в это утро ему снились самые яркие и страшные кошмары в его жизни.

***

Утро началось не совсем хорошо. Хотя Хенджин и думал, что все будет нормально, но у жизни, очевидно, были другие планы. Как и всегда, он планировал разбудить Феликса легкими поцелуями и нежными словами, однако веселый и романтический настрой тут же сменился на сильное беспокойство, ведь он понял, что возлюбленный плакал во сне. Что же такого ему снилось? Впрочем, об этом позже, сейчас нужно было разбудить Ли, чтобы его кошмары прекратились.

— Лучик, вставай, — он аккуратно потряс парня за плечо. — Феликс… Ликси, просыпайся…

Но тот все не отвечал. Видимо, кошмар очень цепкий. Но Хенджин снова и снова просил Ли проснуться и тормошил его, и… наконец получилось. Феликс в ужасе распахнул глаза и стал глубоко дышать в попытках успокоиться.

— Лучик, что… что тебе снилось?

Но Ли не ответил; он лишь на секунду перевел свой взгляд на Хвана, а потом снова уставился в пустоту, все еще тяжело дыша.

— Ты плакал во сне… — зачем-то добавил Хенджин.

— Детектив, обними меня. Пожалуйста… — на грани слышимости попросил тот. И Хван, конечно же, выполнил его просьбу, но спросить что-либо еще уже не решился; он подождет, пока Феликс сам расскажет. Какое-то время они сидели молча, и Ли постепенно успокаивался. Это было понятно по тому, что его дыхание понемногу приходило в норму, а сердце переставало предпринимать попытки вырваться из оков грудной клетки. — Мне… кошмар приснился. Страшный, — наконец он смог что-то из себя выдавить, чтобы хоть как-то объяснить свое состояние. Рассказывать о том, что кошмар этот целиком и полностью состоял из того, что Феликс множество раз разбивал Хенджину сердце своим уходом, не хотелось.

— Я уж понял, что страшный, — мягко произнес Хван. — О чем он был, ты помнишь? — Ли отрицательно покачал головой. — Ладно, не важно. В любом случае, это просто сон, который ничего общего с реальностью не имеет. Ты в безопасности, все нормально, — поглаживая темные пряди, говорил детектив, чтобы успокоить Феликса. — Я рядом и не дам тебя в обиду никаким кошмарам.

— Спасибо, — прошептал парень, прижимаясь ближе к чужой груди. Поддержка Хенджина была так ценна сейчас…

Через некоторое время Феликс смог полностью успокоиться, и парни начали собираться. Хвану, конечно, казалось, что с возлюбленным не все в порядке, что тот, будто бы что-то не договаривает, но весомых причин так полагать у него не было, поэтому приходилось мириться с тем, что есть. Хотя, может все-таки стоит расспросить Феликса? Он подумал над этим с минуту и решил, что это однозначно не будет лишним. По крайне мере, он попытается выяснить, что не так.

— Лучик, — позвал он, пока Ли обувался; тот вопросительно посмотрел на Хвана. Хенджин подошел к парню и заключил того в объятия, лишь после этого продолжив, — слушай, все точно нормально? Ты выглядишь… подавленным? Не знаю, грустным и задумчивым. Ты же помнишь, что можешь со мной всем поделиться, да?

— Конечно, помню, детектив, — ответил ему Феликс. — Я… — врать было неприятно и мерзко, но он все же сделал это, — не помню сам кошмар, но помню, что он был о чем-то очень плохом, из-за этого и переживаю немного. Ощущения после него не самые лучшие… Поэтому я могу выглядеть не очень. Не переживай, все хорошо, — ему даже удалось улыбнуться через силу. Как же отвратительно было говорить любимому человеку неправду…

— Ладно, — а Хенджин действительно поверил. Он поцеловал Ли в лоб и прижал к себе. — Просто я переживаю за тебя. И если в моих силах помочь тебе чувствовать себя лучше, я сделаю все, что могу.

— Я очень это ценю, — в который раз Феликс убеждался, что его детектив — самый драгоценный среди всех, и в который раз он понимал, чем обернется его решение. Кошмаром, но наяву.

***

Перед тем, как поехать на работу, Хенджин подвез Ли до его дома. Расставаться было немного грустно, но Хван был уверен, что в конце этой недели они снова увидятся, поэтому особенно сильно он не расстраивался. Уже знал, что, как только они разойдутся, он станет с величайшим нетерпением ждать новой встречи. На прощание Феликс оставил на его губах сладкий-сладкий и долгий поцелуй. Хенджин такие очень любил: такие поцелуи всегда были наполнены чувствами. Этот раз, конечно, исключением не был. Напоследок они прошептали друг другу в губы: «увидимся», а затем машина детектива наконец тронулась с места.

На работу Хван приехал в довольно приподнятом настроении. Утренние беспокойства почти что забылись, а потому он чувствовал себя получше. Однако случилось кое-что, что заставило его немного запереживать вновь.

На пассажирском сидении он заметил камеру, которую подарил Феликсу. С момента, как получил ее, парень с ней практически не расставался, а тут вдруг забыл… Это, по меньшей мере, странно. С другой стороны, все утро Ли был рассеянным из-за кошмара, поэтому, наверное, даже логично, что он забыл камеру; ему не до нее было. Этим Хван успокоил себя. И Хенджин уже собирался было написать Феликсу о находке, как вдруг у него появилось странное желание: парню вдруг захотелось посмотреть, что Ли уже успел наснимать за все это время. Возлюбленный уже не раз показывал ему некоторые фотографии, поэтому, наверное, ничего страшного, если он глянет еще на парочку?

Он включил устройство и зашел в меню, где открыл папки, их оказалось три: «myself ;⁠)», «moments» и «my love» соответственно. Конечно же, внимание Хенджина привлекла папка «my love», и он решил посмотреть ее для начала. Открыв, он увидел множество фотографий себя, которые делал Феликс; некоторые он уже видел, а о некоторых даже не подозревал. Смотря на фото, он вспоминал моменты, когда они были сделаны, и что-то теплое разливалось на душе. Здесь они гуляют в Рождество, вот он и их снеговик; тут они ужинают и смотрят ужастик, после которого Феликс жутко боялся засыпать, прижимаясь к детективу; а тут Ли решил устроить Хвану фотосессию прямо с утра, когда тот только-только проснулся, — фото получились такими живыми и красивыми. Столько хорошего они пережили вместе… А еще он будто смог посмотреть на себя глазами Феликса, и глаза эти, очевидно, были полны любви. Это заставило его улыбнуться; его лучик такой драгоценный… В папке «moments» были, в основном, моменты их совместного времяпрепровождения, но также и несколько фотографий, которые Ли сделал, когда гулял в одиночестве или просто валялся дома, от которых сердце начинало биться быстрее, захлебываясь в нежных чувствах. Фото телевизора, где включен очередной фильм и видны их переплетенные ноги — Феликс тогда сказал, что это выглядит очень красиво, и сейчас Хенджин понимал, что тот не соврал; обед, который показался парню красивым; вид из окна Феликса на закате; а вот фото Ровера Хвана. Фотографии драгоценны. В папке «myself ;⁠)» же были глупые и смешные фото самого Феликса, посмотрев на которые, Хенджин чуть было не утонул в собственной любви к этому человеку. Тут он улыбается в камеру, а здесь дурачится, строя милые рожицы. В общем, просмотр всех этих фото однозначно заставил его почувствовать себя особенным, любимым и любящим.

Как только он закончил, то направился в офис, потому что ему нужно было работать, а сразу, как зашел в свой кабинет, детектив написал Феликсу, что тот забыл свою камеру у него в машине. Ли же посетовал на свою забывчивость и рассеянность сегодняшним утром и попросил Хвана пока подержать ее у себя; в ответ на это Хенджин написал, что обязательно отдаст ее в их следующую встречу, ну а Феликс с готовностью согласился.

Однако Хенджин и подумать не мог, что следующая их встреча будет последней, а Феликсу было невероятно совестно, что он снова соврал тому, кем так дорожил.