Его здесь не должно быть. Этот мир должен быть новым, свободным и безопасным… Безопасным от ангелов и, следовательно, безопасным от него.

Всё так холодно, он не спит, он жив.

Раздаются голоса, и приближаются люди, но всё то, о чём он может думать, это то, что он вернулся, но мир в безопасности, тогда это означает только одно.

Синдзи хотел, чтобы он жил.

*

— Синдзи Икари?

Синдзи отрывается от своей виолончели и видит старшеклассника, стоящего в дверном проеме.

— Да, чем я могу вам помочь? — но по правде ему не хотелось бы. Это первый раз, когда ему пришлось по-настоящему посвятить себя практике, и он ждал этого с нетерпением всю неделю.

— Собирай вещи и следуй за мной, ты нужен в кабинете директора.

— Прошу прощения?

Девушка слегка кланяется в извинениях. — Прости, но мне сказали, что это срочно, не знаю других деталей.

Он закрывает глаза и считает до десяти, ему не следует терять самообладание так скоро после драки с Тодзи, произошедшей на прошлой неделе.

— Ладно. Я буду там через пять минут.

— Благодарю. — Она ушла, а он пошел, гадая, что, чёрт возьми, происходит.

*

— А, мистер Икари, присаживайтесь, пожалуйста.

Он садится, держа виолончель рядом с собой.

— Нам срочно позвонили из больницы. Кажется, появился мальчик, примерно твоего возраста, которого госпитализировали с возможным переохлаждением после того, как он был найден в озере.

Первоначальная паника Синдзи, из-за того, что это могло быть связано с кем-то, кого он знает, утихла, и он позволил директору продолжить.

— Он повторяет твоё имя и настаивает, что знает тебя.

— Кто он?

— Его фамилия — Нагиса, только это он и дал нам знать.

— Извините, сэр, я не думаю, что знаю его.

— Ты уверен?

— Да.

— Что ж, он там доставляет довольно много неприятностей. У него вообще нет никаких документов, он был найден полностью голым. Нас просили, не мог бы ты съездить туда — я позабочусь о том, чтобы твою виолончель вернули домой, так что не волнуйся о ней.

— Сэр, я действительно не знаю никого с таким именем.

Директор смотрит на него так, будто говоря, что ему это вообще не важно. — Что ж, тогда подумай об этом как об оказании услуги нашей школе, ты в последнее время доставляешь нам некоторые неприятности.

Синдзи хмурится и кивает, грустя, что сегодня ему не удастся позаниматься на виолончели.

— Они оплатили тебе такси, я проверил, оно благополучно доставит тебя на место, и я уверен, что твои тетя или дядя приедут и заберут тебя позже.

— Да, сэр. — он на мгновение прижимает виолончель, затем встает, хватает свою школьную сумку и уходит из кабинета.

Рей уже ждет его снаружи.

— Всё в порядке? — спрашивает она.

Синдзи качает головой. — Кто-то, видимо, называет моё имя в больнице и не хочет успокаиваться, пока я не приду к нему… Что за бредовый лунатик это делает?

Рей сочувственно смотрит и похлопывает его по плечу. — Хочешь, чтобы я пошла с тобой?

Он отрицательно машет. — Не хочу, чтобы ещё у кого-то был испорчен день, иди в свой клуб. Увидимся завтра.

— Раз ты уверен, — мягко говорит она, глядя на него обеспокоенными глазами. Когда она это делает, напоминает ему его мать, что неудивительно, учитывая, что она его троюродная сестра, и на мгновение это так же ранит, как и помогает.

— Уверен, скажи всем, что увижу их завтра. Что бы это ни было, я почти уверен, что на решение этого вопроса уйдет весь день и вечер, по крайней мере, зная мою удачу.

**

Он уже слышит возню, идя по коридору.

— Мистер Икари? — спрашивает медсестра, как только он подходит к столу регистратуры.

— Да, я — Синдзи, Синдзи Икари.

Медсестра вздыхает с облегчением. — Слава богу, мы надеемся, что вы сможете помочь пациенту успокоиться и позволить нам провести несколько тестов. Он тут недалеко.

Синдзи пытается улыбнуться самой мягкой и вежливой улыбкой, но это не особо удается.

— Он обычно всегда такой? — спрашивает она.

Синдзи качает головой. — Я не знаю, не знаю, почему он так настаивает, что знает меня. Школа прислала меня на случай, если я смогу хоть как-то помочь.

Медсестра приподнимает брови. — Он дал нам имя, дату рождения, название школы и твоё описание. В городе нет других Синдзи Икари, не говоря уже о тех, которые соответствуют всем этим деталям.

Синдзи вздыхает. — Может, уже покончим с этим. Он тут? — он слишком устал, чтобы быть прибегать к формальностям, он слишком устал, чтобы чем-то заниматься.

Медсестра кивает, так что Синдзи открывает дверь.

Все останавливается. Мальчик - на самом деле подросток — ровесник Синдзи или около того — перестает драться с медсестрами и поворачивается лицом в его сторону. Они отходят, и Синдзи, получивший лучший обзор, ничего не делает, кроме как пристально смотрит, смотрит и смотрит.

“Я правда был рождён для встречи с тобой.”

“Ты получил мою симпатию, проще говоря, я люблю тебя.”

“Ты правда потрясающий, Каору, ты знаешь всё.”

“Только потому что я всегда думаю о тебе, Синдзи.”

“Я тоже его любил.”

Синдзи застыл на месте, на него напали так много картинок с ним и этим парнем, что было слишком, чтобы удержаться на ногах. Игра на пианино, игра в квартете и квинтете со своими друзьями, ночи, проведенные на крошечном матрасе в комнате Каору, прежде чем просто сдаться и заползти в кровать, чтобы быть поближе, баня, мир — разрушенный, с единственным музыкальным оазисом в центре. Кот, церковь… печаль… столько печали.

— Каору? — Синдзи вскрикивает, ожидая кивка в знак признания, прежде чем подбежать и запрыгнуть на кровать, схватив Каору и не обращая внимания на то, насколько он холоден, обнять. — Каору, Каору, — он всхлипывает, бродя руками по его спине, а затем просунув одну в волосы.

— Всё в порядке, Синдзи, это правда я. Я здесь, я здесь, — говорит Каору, и Синдзи знает, что он тоже плачет - он может чувствовать это через свою рубашку.

Одна из медсестер подходит ближе, но Синдзи предостерегающе смотрит на неё.

— Нам нужно только измерить его температуру и взять образец крови, если можно.

— Каору? — Синдзи несколько неуверенно спрашивает — хотя и не может вспомнить почему — что разрешить им взять образец его крови было бы хорошей идеей. — Можно? Обещаю, я тебя не оставлю.

— Я не знаю, — бормочет Каору ему в шею. — Я не знаю.

— Вам это нужно срочно? — спрашивает Синдзи, натягивая на них смятые теплые одеяла.

Медсестра качает головой. — Нет, мы можем вернуться через час, но если его состояние ухудшится, вам нужно будет немедленно нам позвонить.

— Хорошо.

— Используйте эту кнопку вон там. — она показывает Синдзи кнопку паники, прикрепленную к верхней части угла каркаса кровати, и оставила их в покое. — Мы будем снаружи.

Когда они остались одни, Синдзи хватает Каору за плечи и толкает назад ровно настолько, чтобы позволить ему посмотреть на него.

— Что происходит? — спрашивает он.

Каору сглатывает. — Я не знаю, — говорит он дрожащим голосом от холода.

— Ладно. — Синдзи не может с этим спорить, он тоже не знает. Он не хочет никуда уходить. Такое ощущение, что они были разлучены на всю жизнь.

Из него вырывается болезненный смех. Он полагает, что так всё и было.

— Каору? — спрашивает Синдзи, пытаясь хоть на мгновение освободиться, но другого мальчика так сильно трясет, что он не уверен, всё ли это от холода. — Мне нужно раздеться, ладно? Чтобы согреть тебя, видел это однажды в одном документальном фильме. — Каору отпускает его, и Синдзи быстро снимает свой джемпер, рубашку, туфли, брюки и носки. Он из принципа оставляет свое нижнее белье, затем возвращается на кровать и обнимает Каору, стиснув зубы от того, насколько ему холодно, затем натягивает одеяла на них обоих.

Они лежат вместе в трясущемся, дрожащем беспорядке, Каору обнимает так сильно, что Синдзи почти не может дышать. Он тоже обнимает его как можно крепче, поглаживая серебристые волосы.

— Почему брать им твою кровь — плохая идея? — спрашивает он через полчаса.

— Ты не помнишь?

Синдзи качает головой сквозь туман воспоминаний. — Нет, только что это может быть плохой идеей.

— Я не знаю, кто я, — шепчет Каору.

— Не важно, — твердо отвечает ему Синдзи, хотя детали все еще нечеткие. — Они тебя не тронут, я не хочу, чтобы кто-нибудь снова причинил тебе боль. — он задерживает дыхание так долго, как только может, прежде чем поток вины овладевает им, и он снова плачет. — Мне очень жаль, мне так жаль. — он вспоминает… столько раз… своими руками… — Каору.

— Всё хорошо, ты больше ничего не мог сделать, этого не повторится, не здесь... всё в порядке, — успокаивает Каору. — Я тоже не позволю никому обидеть тебя. Всё хорошо, Синдзи.

Он расслабляется, и к концу часа Каору уже не так сильно дрожит, и он больше не чувствуется таким холодным на ощупь.

Они отказываются сдавать анализ крови на всякий случай, но позволяют измерить температуру.

*

Первая медсестра, с которой он разговаривал, возвращается в комнату позже тем же вечером. Каору пошел в душ в ванной комнате, пока Синдзи дежурит снаружи.

— Мы знали друг друга очень давно, но я не мог вспомнить его фамилию.

— Друзья детства? — предполагает медсестра.

— Да. Он не совсем помнит, как он здесь оказался, так что, должно быть, что-то произошло.

— Может, он искал тебя и попал в аварию? У него явно отняли все имущество и оставили там умирать, хотя он не слишком истощен. Ты знаешь, были ли у него недавние семейные проблемы?

Синдзи прикусывает губу, он не может быть честным, но он может немного скрыть правду. — Он не особо ладит со своей семьёй — по крайней мере, насколько я помню, именно из-за неё мы потеряли связь друг с другом.

Может быть, он попытался убежать, но они не слишком хорошо это восприняли.

Синдзи кивает. — Он мало что сказал, но...

— Но это хорошее предположение. Хорошо, я напишу это в его записях, и мы не будем их искать, похоже, это будет небезопасно. — она встает, чтобы уйти, но поворачивается к Синдзи. — Никто не будет просить вас уйти, так что вы можете остаться на ночь. Честно говоря, я не уверена, что мы сможем убедить его сотрудничать, если ты этого не сделаешь, но тебе следует позвонить своей семье, чтобы сообщить им, где ты находишься.

— Спасибо вам.

Когда медсестра уходит, Синдзи звонит Рей, чтобы сообщить ей ситуацию. Она удивлена, но принимает и спрашивает, чем она может помочь.

— Как думаешь, ты могла бы принести запасную одежду? Я заплачу, как только смогу, но я не могу оставить его, и я собираюсь сказать тёте, что останусь сегодня с друзьями, хорошо?

— Да. Я прикрою тебя, какой размер нужен?

— Не знаю... примерно мой, может, чуть больше? И немного выше.

— Хорошо. Буду через час.

— Спасибо, Рей, правда.

— Пожалуйста. До встречи.

*

Каору выходит из душа и переводит взгляд с Синдзи на его телефон.

— Я только что позвонил тёте, чтобы сказать ей, что остался у друзей и Рей уже едет с одеждой для тебя. Это будет лучше, чем больничная рубашка и мой джемпер.

— Мне нравится твой джемпер.

Синдзи краснеет и встает, кладя телефон на стол.

— Можешь оставить себе, у меня дома есть ещё. Я просто... эм, приму душ, ладно? Тебе что-нибудь нужно?

Каору качает головой, но обнимает Синдзи, прежде чем тот направляется в ванную.

— У меня в сумке есть mp3-плеер, хочешь послушать музыку? — предлагает Синдзи, когда он уже у двери.

— Спасибо, Синдзи,— говорит Каору, имея в виду гораздо больше, чем просто это предложение.

— Пожалуйста.

*

Рей встречает Синдзи у дверей комнаты, заглядывает и видит седовласого мальчика с красными глазами, сидящего на кровати и пытающегося притвориться, что он не пытается рассмотреть её мельком.

Он знаком, но это неудивительно. Его имя уже оказало на неё некое влияние.

Синдзи впускает её, и она тепло приветствует Каору, передавая сумку с одеждой.

— Ещё я упаковала вам сумку и пижамы на случай, если вы предпочтете надеть что-нибудь более удобное.

— Спасибо, Аянами, — тепло говорит Каору, проводя руками по мягким футболкам, которые она для него выбрала.

— Можешь звать меня Рей.

— Тогда ты можешь звать меня Каору.

Она улыбнулась.

— Сколько я тебе должен? — спрашивает Синдзи, доставая свою сумку. Она кладет руку ему на плечо, чтобы остановить.

— Ты мне ничего не должен, это за мой счёт. Я скажу остальным, что тебя завтра не будет в школе. Уверена, что больница уже сообщили директору, что ты пока останешься с Каору. — Синдзи кивает. — Я принесу твои рабочие листы с собой, когда приеду завтра, если только они не отпустят вас к тому времени, в этом случае я принесу их тебе домой.

— Спасибо, Рей, спасибо тебе огромное.

— Пожалуйста. — она задается вопросом, может быть, ей следует оставить их в покое, понимая, что, хотя детали не достаточно ясны в её голове, Каору и Синдзи заслуживают счастливого и мирного воссоединения после столь долгого времени в разлуке и такой боли, вызванной их последним расставанием.

— Можешь остаться ненадолго? — спрашивает Каору.

— Хорошо.

Он выглядит облегчённым… Как будто он сожалеет о чем-то, хотя в этом нет необходимости… или, может быть, они раньше были друзьями… она не помнит.

*

— Спасибо, — говорит ему Синдзи, когда Рей ушла, и они укладываются спать на больничной койке.

— За что?

— Что попросил Рей остаться.

Каору обнимает Синдзи, наслаждаясь ощущением фланелевой пижамы, которую Рей выбрала для них обоих.

— Я хотел этого. Я помню, как раньше хотел с ней подружиться, но это всегда было невозможно, мы оба оказывались на другой стороне битвы, которую никто из нас не хотел.

Он смотрит на Синдзи и видит, что тот снова плачет.

— Извини.

— Не извиняйся, я знаю, что ты не всё помнишь, но это не имеет значения, Синдзи. Что сделано, то сделано.

— Я люблю тебя, — внезапно шепчет Синдзи.

Сердце Каору бьется втрое быстрее.

— Я люблю тебя и не знаю, говорил ли я это тебе когда-нибудь на самом деле, ты всегда уходишь раньше, чем я успеваю, и я…

— Синдзи, — Каору сжимает его крепче. — Синдзи, я всегда знал, всегда. Как ты думаешь, почему я продолжал возвращаться?

Синдзи не отвечает, просто прижимается лицом к груди Каору, пока не успокаивается.

— Я тоже люблю тебя, Синдзи. Теперь ты можешь спать. Я буду здесь, когда ты проснешься.

*

— Он может остаться у меня, — говорит Синдзи, когда его спрашивают, куда отправится Каору, когда его официально выпишут.

— Ты уверен? — спрашивает медсестра.

— Да, конечно. У него больше никого нет. В нашем доме достаточно места, и я уверен, что мои тётя и дядя согласятся.

Каору молча сидит рядом с ним за столом, крепко держа руку Синдзи под ним.

— Вас это устраивает, господин Нагиса?

— Да-да, было бы хорошо. — он улыбается Синдзи и сжимает его пальцы.

— Хорошо. Мы разберемся с вашей идентификацией и поговорим со школой. Завтра нам нужно будет встретиться с твоими тётей и дядей, чтобы обсудить более мелкие детали, а пока ты можешь забрать его с собой домой.

— Спасибо, — говорит Синдзи.

— Пожалуйста. — медсестра улыбается и оставляет их одних.

— Ты уверен, что твои тётя и дядя согласятся? — спрашивает Каору.

Синдзи пожимает плечами. — Если они этого не сделают, мы уедем и будем жить одни. Моя мама оставила мне достаточно денег и мы оба можем работать.

— Синдзи…

— Не спорь, Каору. Если ты прав и ты здесь, потому что я хотел, чтобы ты был тут, то я не буду гнать тебя по собственному желанию, ясно?

Каору, не привыкший к такой решительности Синдзи, просто кивает и соглашается. Прошло несколько жизней с тех пор, как он видел его таким.

*

Синдзи идет домой со станции, крепко держа Каору за руку, поднимается по ступенькам своего дома и открывает дверь.

Его тётя и дядя оба дома и удивленно поднимают глаза, увидев их обоих в дверях.

— Это, — говорит Синдзи, указывая на Каору второй рукой. — Нагиса Каору, я бы хотел, чтобы он с этого момента жил с нами. У него не осталось семьи, и он мой друг. Ему больше некуда идти.

Его тётя стоит в удивлении. — Прошу прощения?

Синдзи кланяется вперёд и Каору делает то же самое. — Пожалуйста.

Его дядя подходит ко всем и становится рядом с женой. — Господин Нагиса, не могли бы вы дать нам минутку? Ты можешь подождать наверху, в комнате Синдзи.

— Я бы предпочел, чтобы он остался, — говорит Синдзи.

— Это личное семейное дело, Синдзи, ты не можешь просто требовать, чтобы мы взяли к себе кого-то ещё.

Глаза Синдзи широко раскрываются, и Каору чувствует, как в нём пробегает гнев.

— Всё в порядке, Синдзи, я могу подождать наверху.

— Каору, — говорит он, глядя прямо на него.

— Со мной всё будет в порядке, я просто подожду в твоей комнате, ладно? — он сжимает его руку, затем отпускает, уходит и поднимается наверх.

Честно говоря, он не помнит времени, когда Синдзи жил со своими тётей и дядей, и уж точно никогда раньше не был в этом доме. Он привык к тому, что Синдзи живет с Мисато или один… о многом говорит и то, что даже в этой более счастливой вселенной отец Синдзи по-прежнему отказывает своему сыну в любви, которую он заслуживает.

Он всё ещё слышит спор, бушующий внизу, что больше связано с его ангельским слухом, чем с толщиной стен. Зная, что Синдзи не будет возражать, он подслушает кое-что.

— Ему больше некуда идти, и я его не брошу!

— Ты никогда раньше не упоминал об этом мальчике, а теперь привёл его домой?

— Мы потеряли связь. У него больше никого нет, пожалуйста. Можешь взять мои деньги, если дело в этом но я не могу снова бросить его.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает его тётя.

— Раньше... это моя вина, что он... ему было больно. Я думал, его убили… Я… пожалуйста. Я знаю, что со мной не так легко жить, но Каору добрый, внимательный и замечательный, пожалуйста, позвольте ему остаться. — эмоции в словах Синдзи настолько сильны, что Каору чувствует слезы на глазах. Ему действительно, очень нужно убедиться, что он сможет скрыть, насколько это влияет на него на публике. Ему никогда раньше не приходилось иметь дело с таким количеством людей.

— Это тот друг, у которого ты остался прошлой ночью?

Синдзи кивает. — Его госпитализировали, его нашли брошенным на морозе. Вот где я был.

Некоторое время воцаряется тишина, и, поскольку сила Каору не распространяется на то, чтобы видеть, что происходит внизу, он может только лежать и ждать.

— Он может остаться сегодня на ночь, — признает его дядя.

— Нет, я сказал в больнице, что он будет жить с нами, и они хотят, чтобы вы завтра поговорили с социальными службами.

— Ты многого просишь, — говорит его тётя.

— Знаю, знаю. Используй деньги, которые оставила мне мать или позволь нам обоим найти работу. Он может разделить мою комнату, он может разделить всё, что у меня есть… только, пожалуйста, позволь ему остаться. Пожалуйста. — последнее слово заглушается чьим-то плачем, и сердце Каору болит при мысли о том, что Синдзи так сильно страдает из-за него. Но он делает, как обещал, и остается там, где он есть.

Через несколько минут на лестнице раздаются незнакомые шаги и стук в дверь.

— Могу ли я войти? — спрашивает дядя Синдзи.

— Конечно, — говорит Каору, вставая, когда дверь открывается.

— Вы можете сесть, господин Нагиса. Моя жена разговаривает с Синдзи, а мне нужно поговорить с тобой.

Каору делает, как ему говорят, и ждёт. Семейное сходство не распространяется на дядю Синдзи, что неудивительно, зная, что его кровной родственницей является его тётя, но это всё ещё семья и это единственное, что имеет значение в данный момент.

— Синдзи сказал нам, что именно он стал причиной того, что тебе было больно, когда ты был моложе, это правда?

Каору вздыхает и отводит взгляд. — Синдзи так думает. Мы оба оказались в безвыходной ситуации и всё это было вне нашего контроля. На самом деле это была не его вина.

— Хорошо, это довольно справедливо. Видно, что мой племянник очень заботится о тебе, предполагаю, что причина, по которой он никогда не упоминал тебя до этого момента, заключается в том, что он думал, что ты был серьезно ранен и, возможно, убит… и это должно означать, что у тебя была не легкая жизнь.

Каору молчит, но слегка кивает головой. На самом деле он не думает, что его трудности имеют значение по сравнению с той болью, которую он видел, которой Синдзи и его друзья подвергались всю свою жизнь.

— Он также сказал, что у тебя не осталось семьи. Теперь тебе не нужно говорить мне, потому ли это, что они тебе бросили, потому что они мертвы или потому, что ты сбежал от них… тебе нужно сказать мне, действительно ли ты хочешь остаться, потому что Синдзи здесь, или просто потому что это безопасное место.

— Хотя я не хотел бы подвергать вас какой-либо опасности, я могу заверить вас, что я здесь, потому что здесь Синдзи. Он мой самый близкий друг, и я очень забочусь о нём. — он не думает, что дядя Синдзи будет слишком впечатлен признаниями в любви на данном моменте. В конце концов, им всего пятнадцать лет.

— Хорошо, тогда ты можешь остаться. Я не знаю, сколько времени нам понадобится, чтобы освободить свободную комнату, но у меня такое чувство, что ты не прочь разделить с Синдзи. Я пришлю его, а ты можешь готовиться к ужину.

— Спасибо, — говорит Каору, вставая и кланяясь в знак благодарности.

— Пожалуйста, господин Нагиса.

— Вы можете звать меня Каору, сэр, если хотите

Дядя Синдзи просто улыбается и похлопывает его по голове. — Я никогда раньше не видел своего племянника таким решительным или расстроенным из-за кого-либо или чего-либо. Только будь осторожен с его сердцем — обычно оно не такое открытое.

— Я бы никогда не хотел сделать что-нибудь, что могло бы причинить ему боль, сэр.

— Я верю тебе. — затем он вышел из комнаты, и вскоре после этого в неё вбежал Синдзи, обнял Каору и посадил их обоих на кровать.

— Ты можешь остаться, ты можешь остаться, ты можешь остаться.

Каору улыбается, крепко держа его одной рукой и взъерошивая его волосы другой.

— Спасибо, я слышал кое-что из того, что вы говорили внизу. Я сделаю всё, что смогу, чтобы заслужить вашу доброту.

— Ты уже заслужил, Каору. Просто… воспринимай это как то, что я сравняю отношения между нами, хорошо?

Каору кивает. — Хорошо.

***