Вечная погоня за чем-то несбыточным.

“Зачем ты на это согласилась, идиотка.” - провожала каждую ночь мысль её перед сном.

Она жалела.

Она жалела почти над каждым своим решением.

Её бунтарский дух призывал делать её всё ровно противоположно, нежели говорили и ожидали люди. Суп надо есть ложкой? Она будет давится вилкой. Девочкам надо носить платья? Она будет носить мужские штаны на пять размеров больше! Нужно выйти замуж за солидного человека, чтобы унаследовать дело семьи? Да чёрта с два! Выскочит за первого встречного бандюгана из враждебной группировки.

Любила ли она его? Нет, не особо. Её всегда раздражал этот рыжий на его волосах. Но первое время у них была страсть. Он был импульсивным и решительным. Мог в ту же секунду подорваться и бежать делать безумства. Даже не смотря на их приличную разницу в возрасте, он ощущался не как сальный взрослый мужик. Двадцатилетняя Марина ценила это.

Звоночки стали появляться примерно через месяц, как она расписались. Так же импульсивно и быстро, к слову. Сначала он перестал сдерживать гнев при ней, потом стал резким. Последним осознанием, что он за человек, стал момент, когда он взял её с собой на свою “игру”. Это был какой-то парень, Марина, если честно, даже не поняла, в чём была его провинность, но его крики ещё долго не уходили из её головы. А Натан и бровью не повёл: ну а что, Марина тоже из криминальной семьи, чего стесняться-то?

И вот она - еле заметная надпись в углу сознания: “Надо бежать”. Но она легко игнорировалась гордыней: боже, да кто она такая? Трусиха? Она бросила семью, наговорив кучу всякого, она строила из себя гордую и независимую. Она не могла просто прийти обратно заплаканная просто потому что её муженёк убил человека. Да её засмеют. Навоображала, а при малейшем запахе гари бежит плакаться родственникам.

“Жалкая, жалкая, жалкая,” - гремело с каждым разом громче в голове, когда он начинал на неё кричать. Когда его вертихвостка-помощница стреляла в неё противным взглядом. Когда его телохранитель смотрел на неё, как на игрушку.

Она жалела о каждом совершенном своём поступке. О том, что очень долго отрицала очевидное, когда её начало поласкать от любых резких запахов, когда температура начала скакать, а внизу живота будто что-то плавало. Она помнит, как эта сука тыкала её живот своим уебанским ножом, приговаривая: “Босс, да она брюхатая” - пока Марина приходила в себя от голодного обморока. Она помнит, как врач сказал, что для аборта уже поздно и как Натан с брезгливостью выбирал: спровоцировать выкидыш или оставить ребёнка на всякий случай. На какой случай? Да чёрт знает, что мог задумать этот ублюдок. 

Они пичкали её “витаминами”. Каждый день приходил врач и наблюдал за её привязанным к кровати телом. Все его рекомендации смешивались от головокружения с поскрипывающими мыслями: “надо бежать”, с хохотом Ларисы и безучастным взглядом Натана.

“Какая ты жалкая,” - пронеслось в её голове, когда ей в руки попытались дать кричащее и уродливое нечто, от которого её просто начало тошнить. Натан был отвратительным, но, словно своеобразно издеваясь, он поместил её в лучшую клинику, где она лежала недели две после родов. В спокойствии. Через пару дней она даже смогла начать кормить ребёнка. На второй недели она прониклась этим маленьким существом: то, как он осторожно дышал, то, как он морщил свои смешные глаза, то, как он еле сжимал свои хрупкие маленькие пальчики. “Надо бежать”.

 На выписку к ней смог попасть Святослав - её брат. Он был хмурым, как всегда, и очень обеспокоенным. Он озирался на людей Натана каждый раз, когда делал хоть какое-то движение. Очевидно, что они разрешили ему присутствовать только под тщательным наблюдением. Какова была цена его присутствия - Марина так и не узнала но что-то облегченно счастливое проскочило в её груди. Это шанс? Она хотела так много сказать, она хотела попросить.. 

“Ты жалкая,” - пронеслось в её голове, когда Слава закрывал входную дверь, вынося за собой пару дней спокойствия и любезности Натана.

Тирания продолжалась и усиливалась, особенно когда ребёнок мешал плачем. Однако, Абрам быстро начал понимать, что чем тише ты себя ведёшь, тем меньше опасности. Это могло успокаивать, если бы не его внешность. С каждым годом и месяцем он всё больше и больше становился похож на своего отца. Кровь в венах стыла каждый раз, когда она смотрела на него. Она могла его возненавидеть. Могла, но не стала. Его маленькие наивные глаза, что смотрели на неё всегда с таким беспокойством что-то меняли внутри неё. Ей так было больно осознавать, что эти глаза видят столько отвратительного и низкого. Она готова была разорвать Лолиту за то, чему она по поручению мужа учит его сына.Они ведь действительно даже дрались на ножах, пока Натан не оттащил Марину за за волосы и хорошенько начистил ей лицо.

Вместе с красными пятнами от ударов перед глазами загорелась яркая надпись: “Пора бежать”.

План составлялся на ходу. Времени особо не было. Она благодарила бога за то, что его ребёнок такой тихий и податливый. В тот момент она даже была рада мыслям о том, что он зашуганый. Значит выживет.

Она совершала множество ошибок по первой. Она жалела о каждом выбранном действии. Она вернулась к семье, где её унизили и опустили. “Жалкая”. Она снова уходила из этого дома через чёрный ход, потому что люди Натана пришли искать их. Она наконец бежала.

Ребёнок рос, всё больше походя на своего отца. Марина всё больше набиралась опыта. Они оба отточили действия побега. Ну.. она так думала. Бывали моменты, когда она жалела и о рождении ребёнка и о том, что не оставила его и не побежала одна. Она жалела каждый раз, когда его сын делал детские глупости. Она ожидала и требовала от него взрослых и взвешенных действий, но каждый раз разочаровывалась, когда видела, как Абрам совершал ошибки, свойственные его возрасту.

Она жалела о каждом своём действии. Она пожалела, что поверила Абраму, что построила в своей голове образ того, что его сын послушный человек, что он не станет делать того, что она запретила. Она пожалела о том, что пошла на эту чёртову работу с этим чёртовым графиком, вместо того, чтобы лучше контролировать ребёнка. Она пожалела о том, что она не могла дать ему простое адекватное детство. Она пожалела о том, что её сын просто не может радоваться жизни со всеми этими глупыми подростковыми загонам. Да, Господи, ей бы даже было плевать на то, что он связался с каким-то педиковатым мальчиком, если бы она не была бы такой ЖАЛКОЙ.

Она всё исправит. Они снова убегут от людей, от места, от проблем. Так, как они это делали всегда.

Она на шаг впереди.

Так она думала, пока не увидела этого злосчастного тренера. Эти татуировки, этот тяжёлый, и уже немного постаревший взгляд. Давид, что вечно крутился с этой пигалицей из семьи Мин. 

Бог, кажется над ней смеётся.

Что она сделала такого вселенной, что она над ней так издевается? Это проклятие? Марина бы не удивилась, если это было бы дело рук Ларисы: порча или что-то в этом роде. Благо, этот старпёр её не узнал. Значит есть ещё время бежать. О том, почему Вайтович работает тут тренером, а не сидит на службе, она подумает позже, как только они с Абрамом будут на безопасном расстоянии.

Оставалось немного: взять сумки и побежать.

Когда она влетела в квартиру, движимая своей паникой, сзади зашёл кто-то ещё. Просчиталась. “Жалкая”. Перед тем, как упасть на пол от удара она увидела эти ненавистные рыжие волосы, которые она бесчисленное количество раз дёргала на своём сыне.

-Ну здравствуй, жена, - ядовито выдавил из себя Натан. 

-Наконец мы тебя догнали, маленькая подлая птичка, - также не менее едко проговорила Лариса, закрывая за собой дверь.

Она жалела о каждом совершенном действии. Смотря на этих чудовищ снизу вверх в голове проскользнуло то, как она звонила сыну и велела как можно скорее возвращаться. Кажется, её сердце остановилось.

Она побежала к дивану, где лежал пистолет, однако тяжёлая рука Натана толкнула её вниз и она ударилась носом и телевизионную тумбу. Звёзды заплясали перед глазами, рассыпая реальность на мелкий зыбучий песок.

Он ещё несколько раз её ударил в живот и голову, пока его помощница расхаживала по квартире с кем-то переписываясь. Пока Марина пыталась прийти в себя, Натан порылся в вещай, смеясь каким-то своим мыслям, а Лолита и вовсе вышла, начиная разговаривать по телефону. “Надо бежать” - щелкнул в голове тумблер и Марина подорвалась с места.

И тут же упала. Сначала перед глазами была темнота, Как только она рассеялась и Марина попыталась вздохнуть, живот пронзила нестерпимая боль. Она чувствовала тепло, растекающееся по её штанам и пуховику.

-Куда это ты намылилась? Мы ещё не законили. Ты мне очень много задолжала, - Натан поднял её голову за волосы, чтобы посмотреть своими бездушными глазами. Совсем не такими, как у её сына.

-Натан, там ты нужен, - вошла Лариса уже без своей ублюдочной улыбки, которую делал ещё более отвратительной её красная помада.

-Я типа занят, - небрежно он махнул в сторону Марины.

-Там у них какой-то пиздец. Они вообще ничего не могут сделать.

-Цирк какой-то, - сдавшись, выдохнул Натан, вставая. - Не минуты покоя. Даже не дают насладится встречей с любимой женой, - он повертел носком своей начищенной до блеска туфли её лицо, что-то решая. 

-Она уже сознание теряет.

-Ага и малой, пади далеко не убежит. Ладно, - махнул он рукой, - может ещё успеем с тобой поиграть. Давай побыстрому, - кинул он уже Ларисе, когда выходил.

“Жалкая. жалкая, жалкая,” - вырисовывала Марина на корке своего сознания онемевшими пальцами. 

Она жалела обо всё, о каждом своём действии, о каждом принятом решении, о каждом сказанном слове. Она держалась за тёплую руку сына, боясь её потерять. А он схватился за неё мёртвой хваткой. Дурак. Надо бежать. Он же знает. Она жалела, что раньше ни разу так и не сказала, что любит его. Она презирала себя за то, что даже сейчас она не может выдавить это из себя. Она боялась и бежала, она строила из себя взрослую, но постоянно вела себя ещё более по детски, чем её сын, такой непослушный, такой врун, такой эгоист, такой своенравный… такой единственный, ради которого она не пожалела отдать свою жизнь.