10 лет спустя

— Да я в рот вас ебал!

Арсений хихикает тихо ему в плечо, от жары горячее, с которого только недавно отошла обгоревшая кожа. Ира рядом улыбается и сокрушённо качает головой.

— Из-за вас мой ребёнок первым словом скажет «ебать», — тихо говорит она.

— Если из-за кого он и скажет «ебать», то из-за Эда, — цокает Арсений и целует Антону это самое плечико. — Тем более, он ещё в утробе.

Вообще, как оказалось, лучшее средство от обгорания не только сметана, но и его поцелуи. Желательно — всех мест, а не только обожжённых.

— У него уже есть ушки! — возмущается она и поглаживает живот. — Не слушай взрослых дяденек, малыш.

— Пральна, нихуя взрослые дяденьки полезного не говорят, — смеётся подошедший Эд, весь в песке.

Артурка бежит за ним и хватает отца за руку.

— Пап, пойдём купаться! А дядя Антон с нами пойдёт? Пусть он меня покидает, он большой! — канючит пацан.

— Пойдёт, но попозже, Артур, — мягко отвечает Арсений. — У него работа.

Мальчик надувается и понуро садится на лежак рядом с Ирой.

— У меня отпуск! — возмущается Шастун в трубку и, кинув взгляд на Артура, старается не сыпать матами так активно.

Хотя в этом плане Эд как отец провалился.

Море тихо шуршит волнами рядом, и Арсений, закрыв глаза, вдыхает морской воздух. Никакого ветра нет и в помине, на улице тридцать с дохера где-то — Бали, что тут скажешь.

— Да вы все… придурки, ясно?! — чертыхается Антон и поднимается с лежака.

Он топает по горяченному песку и даже не дёргается — видимо, они сейчас одной температуры; хотя горячий Антон, конечно, всегда. Он им был и в двадцать, и в двадцать пять — и не уступает в таких вещах даже самому себе. Он подкачался, возмужал, но Арсений трогательной нежностью любит этот его мягкий животик, который только с возрастом появился. Куда ему — он был дрищ дрищом в юности, но Арсений рад застать его взросление своими глазами. Он смотрит ему вслед и жмурится от солнца, глядя, как тот нервно расхаживает по песку.

Думается ему, что в общаге была своя романтика — бубнёж Дим, еда на двоих, сон вместе, когда не было отопления, совместный душ у Левана, когда отключали горячую воду; но сейчас, конечно, место и время нравятся ему больше. Всё-таки Бали в январе намного приятнее. Тем более, бубнёж Дим всё ещё на месте, правда один по видеосвязи, а второй — чуть поодаль. Масленников пытается затащить в воду очередную девчонку, чтобы лапать её зад. Арсений бы тоже не отказался полапать зад, но конкретный; и рядом всё-таки Артурка, а ему рановато пока видеть, как взрослые дяденьки трогают друг друга за такие места.

— Антон всё за работой? — спрашивает подошедшая Даша, вытирая волосы полотенцем.

— Ну конечно, — смеётся Серёжа, приобняв её за талию. — Тоже мне программист. Надо было как я.

— Не забывай, шо ты здесь, потому что здесь твой начальник, — фыркает Эд и плюхается на лежак.

— Безусловно, Эдуард Александрович.

— Вот мы поедем на Мальдивы в апреле, и я посмотрю на тебя, — давит ехидную лыбу Арсений. — Когда у Эда будет тур и ты будешь спать по три часа, потому что говнорукие организаторы будут бесконтрольно косячить.

— Не напоминай, — огрызается Матвиенко.

— Ну а что ты хотел, когда становился менеджером рэпера, который занимает все первые строчки в чартах. Крид на него обижается даже уже, Эдик его смещает.

— Да Егорка так, от балды. Соглашусь на его стрим прийти, и успокоится, — отмахивается Эд.

— Так, всё! Разбирайтесь, блять, сами, хуеглоты пиздоглазые, я в отпуске, до понедельника чтобы всё сделали. У вас есть Пашка, вот с ним и решайте, ясно? — рявкает Антон и бросает трубку.

Он падает на лежанку уставшим злым мешком и Арсений, поднявшись, подходит ближе — ему не страшно уже, за десять-то лет. Он обнимает Антона за плечи, мягко целует в затылок и бормочет.

— Ура. Ты, наконец, свободен?

— Как чайка.

— Супер. А то такое Бали пропадает без тебя.

Антон улыбается и тихо прыскает, качая головой.

— А я говорил, — щурится по-лисьи Арсений, — что все деньги в айти. И в том, чтобы мутить с программистом.

— Ебать мы мутим конечно. Так, десять лет яйца друг к другу подбиваем, — бухтит он.

— Все деньги в айти и в рэпе, — соглашается Эд.

— И в менеджементе рэперов.

— И в том, чтобы быть другом всех этих людей, — подтверждает Масло. — Знакомьтесь, это Катюша, и мы уже уходим.

Им машет миловидная красотка в бикини, которое едва вообще закрывает хоть что-то, а потом они идут к морю.

— Ставлю расклад — она его отошьёт, — бросает Шаст.

— Согласен, — кивает Арсений.

— Ты снова решил начать верить в мои расклады? — спрашивает Антон удивлённо, припоминая Арсению ту давнюю историю, но тот качает головой.

— Я не верю картам, но верю тебе, — улыбается он. — Ты же мне сказал, что всё у меня получится в театре, и даже без расклада. И дал им стать. Иначе мы бы так в общаге и жили на мою-то зарплату актёрскую.

— Да ладно тебе, — отмахивается Антон.

— Не ладно, — ласково отвечает Арсений. — Пойдём купаться?

— Пойдём, — Антон отвечает ему улыбкой.

Артур тут же вскакивает с лежака.

— Дядя Антон, возьми меня! Покидай, пожалуйста, у тебя лучше всех получается!

— Давай через десять минут, ладно? Мы с Арсом вдвоём покупаемся, а потом придёшь, — с заботой отвечает тот крестнику и кивает Ире.

Они берутся за руки — на пляже никого, кроме их компании, да и на Бали вряд ли кому-то особенно интересно, что старший специалист по информационной технологии в крупной компании уже десять лет мутит с актёром второго плана. Мутит, всего лишь.

Вода тёплая, почти горячая, хотя солнце уже клонится к закату, и Арсений убегает вперёд, чтобы обрызгать Антона и слушать его визги, а потом, вопреки физике, пытаться бежать от него прочь. Конечно, очень карикатурно, потому что ну куда он убежит от него, такого хорошего. Только остановится, обхваченный руками со спины, и развернётся, чтобы целоваться, много, солёно и долго, а потом опрокинуть Антона в воду — в отместку за попытки его поймать. Победа за ним. Тем более, они богаты, счастливы, они на Бали в январе — всё, что нужно, присутствует.

И влюблены так же крепко, как и десять лет назад — просто сказка.