год спустя

— … Попову как-то предложили: на хуй сесть или рыбку съесть. А он говорит:"Уберите рыбу!», — говорит Арсений и сам же смеётся, а потом стучит Паше в кабинет.

Антон ржёт на весь офис, и они заваливаются привычно слипшейся тиной в комнату — Антон редко вообще самостоятельная единица, если рядом есть Арсений. Но смех сменяется неловкостью — перед Пашей за столом сидит Рома Зверь.

С их последней встречи прошло больше года — не то чтобы их знакомство обернулось дружбой со знаменитостью, но они иногда отвечают друг другу на истории в Инстаграме.

— Ой, пришли, как всегда, Биба и Боба. Ром, они ваще не расстаются, по-моему, невозможно работать в этой голубятне, — гундит Паша, но потом всё равно усмехается — он им как второй отец уже.

— Да я знаю, что ты думаешь. После фоток с гей-парада в Париже чему тут удивляться, — по-доброму шутит Рома, и Арсений чуть легчает.

— Просто такая сильная любовь, — пожимает плечами Арсений. — Привет, — говорит он наконец, жмёт всем руки и садится на второе кресло, а Антон садится за ним на диван играть в телефон. — Паш, я тебе отчёт сбросил, мы ж можем ехать? А то нам бы ещё отоспаться перед самолётом, да и у Егора концерт вечером. Ты, кстати, будешь?

— Ой, — отмахивается Паша. — Вся эта ваша современщина это не моё. Не, пацан молодец, толковый, но с песнями «если вдруг меня не станет, бейби, фить-ха», это не ко мне.

Арсений смеётся и понимающе кивает.

— Отпуск? — спрашивает Рома.

— Ага, — говорит Паша. — Весь год пахали, вот на месяц с этой второй парочкой на Мальдивы собрались.

А год действительно выдался крайне наполненным: Арсений наконец открыл свой дизайнерский магазин футболок и занял часть модельной ниши после реклам «Колгейта» и «Апероля» («Сияй, Арс» разлетелось по интернету так, что про них с Антоном стали писать фанфики). Правда, ради этого пришлось уйти работать на полставки, но делает Арсений всё равно за полную, потому что привычка косячить у Антона никуда не делась.

Но Арсению в принципе и не сложно ему помочь, потому что два косячащих существа, как минус на минус, дают плюс.

Егору, в принципе, тоже повезло быть замеченным, и с ним даже подписал контракт какой-то там именитый лейбл; а Паша лишился хорошего диджея, но обрёл ещё одно знакомство среди певцов.

— Я смотрю, у вас перемены вовсю, — продолжает Рома.

— Ага, сурка на башке себе выбрил, ходит довольный, — продолжает нудеть Паша, как мамочка, дорвавшаяся до возможности поосуждать своими консервативными взглядами всех и вся.

Но Арсений знает, что тот не со зла, конечно, и где-то в душе Паша рад, что Арсений наконец-то не унылый рубашечный планктон.

Теперь Арсений укатился в жуткую гиперкомпенсацию, и их с Антоном шкаф ломится от ярких и сложных шмоток, кучи цветных носков и обуви, но Арсений правда чувствует себя самым счастливым и больше не стесняется надеть на себя одновременно больше двух цветов. А ещё он всё-таки выбрил горшок спустя полгода и Антону даже не пришлось откусывать член за неуместные комментарии. Тот, кажется, только рад и продолжает искупать вину за прошлое в виде подношений какой-нибудь замудрёной одежды мелкого питерского бренда или что-то вроде. Правда, чёрная шерсть их второго кота видна на всей одежде, кроме, соответственно, чёрной, и Арсений порой выбирает, что попроще.

Идея завести пушистого длинношёрстного чёрного красавца всё равно принадлежала ему; и Мурзика даже удивительно не хотят проглотить. По ощущениям, они все скоро выселят их из квартиры, потому что сейчас это выглядит, как нападение африканского племени или российские «Тимон и две Пумбы», потому что Мурзик научился ездить на Коте (потому что «Арсений, ну, Пёс и Кот, Котопёс получается») верхом, и тот, кажется, чувствует себя спасателем маленьких и беззащитных.

В любом случае, всё прошлое со временем начало отпускать, потому что в отношениях с Антоном Арсений чувствует себя самым счастливым человеком. Антон очень чуткий и заботливый, и даже пытается косячить поменьше; а Арсений за эти косяки на него не орёт и иногда даже поощряет его попытки. Они ездили вместе на Прайд прошлым летом и съехались, когда клопы атаковали квартиру Арсения осенью. Арсений, правда, сначала думал, что жить с Антоном будет сущим адом, но всё наоборот стало только лучше. Просто готовку надо было взять в свои руки — и все проблемы улетучились в ту же секунду. Кроме рассыпанного мусора, потому что Антон с завидной регулярностью умудряется каким-то чудом рвать пакеты. Но в целом всё отлично, и от их сахарности слипается у всего офиса. Уступают они только Эду с Егором, потому что те, кажется, ещё слаще с их всепринятием и отсутствием ссор как явления. У Антона с Арсением они всё-таки бывают, но скорее ради того, чтобы вспомнить прошлое и разогнать кровь по лицу и жилам, а так — никаких проблем.

Наверное, если бы Арсений знал, что так будет, он бы утянул Антона в отношения ещё на первом курсе и не дал бы всему последующему испортить им жизнь. Но Арсений зарёкся, что ни о чём не будет жалеть.

— Ладно, мы пойдём тогда, а то Егор нас уничтожит, если мы опоздаем на его «первый, Арсений, концерт, первый», — говорит Арсений и поднимается с кресла.

— Погоди, — останавливает его Рома. — Напиши мне в Инстаграм сегодня, у нас же тоже концерт в Москве скоро. Когда вы возвращаетесь?

— Двадцать пятого марта, — говорит Арсений.

День рождения на Мальдивах рядом с полуголым Антоном, в отдельном от Эда с Егором бунгало — Попов даже спрашивать не будет, что может быть лучше.

— О, супер, мы двадцать восьмого выступаем. Ну, я оформлю вам випки тогда, хочешь?

Арсений сияет ярче путеводной звезды, зубов Егора после «Колгейта», и даже, чем синяк у Антона на лбу, когда Мурзик неудачно спикировал.

— Да, да, давай, — еле сдерживает он восторг.

Они прощаются, и Арсений, получая за дверью свой привычный поцелуй в нос, думает, что у него самая невероятная жизнь — даже если всё в этой жизни приходится добывать через алкоголь или через жопу.

Но Арсений в принципе не против, если есть, с кем.