— Интервью мне дашь?

Ну, это уже высшая степень наглости.

Арсений на каблуках своих лакированных туфель разворачивается к причинам всех его бед — по крайней мере, именно это он и пытается передать взглядом. Тайра Бэнкс научила его улыбаться глазами, а вот убивать ими Арсений научился со временем сам, но, видимо, пока не очень хорошо, раз объект уничтожения только усмехается — волнистая чёлка дергается вместе с уголком губ.

Дудя называют журналистской крысой, «Нежный редактор» на то и нежная, а Шастун в этом всём списке — смесь голубя с единорогом; так феерически тупо и нагло добиваться интервью надо ещё уметь. Арсений не склонен верить сплетням — в «желтухе» у него уже трое детей и пять расставаний за год, а ещё он переехал того же голубя на тачке и зверски издевался над ним; на деле он одинокий гей, который, как и все медийные личности, окружает себя аурой гетеросексуальности. Причём очень строгой и консервативной — быть вторым Киркоровым ему не хватает смелости и умения петь. Но Антон вполне натурально его раздражает, потому что это уже шестой раз, когда тот пытается каким-то образом затащить Арсения на свой ютуб-канал; тот не какая-то смазливая звезда-пизда вроде Клавы Коки, которая из каждого утюга, отпаривателя и духовки, чтобы приходить к нему — он Актёр, пафосно, с большой буквы, играет в серьёзных фильмах и в независимом кино, потихоньку получая пока не очень великие награды. Но главное не размер — Арсений знает это как никто.

— Вы, очевидно, глухой и абсолютно лишены чувства такта, — давит Арсений воспитанностью, хотя вежливостью не пахнет — он просто хочет изначально задать планку умственного превосходства.

— А Вы, Ваше Высочество, напрочь лишены всякой логики, если собираетесь вновь отказаться от моего предложения, — не менее напыщенно отвечает Антон.

— Это не предложение, это высшая степень наглости, заявляться ко мне на мероприятии и без всяких приветствий и даже простых основ делового общения и предлагать, уже, напомню, в шестой раз, сходить на ваше неприглядное шоу.

— А чой-то оно неприглядное? — возмущается Антон, сдвигая брови и выпячивая губу по-детски.

Господи, зачем Арсений вообще согласился идти на эту вечеринку? Этот хмырь бывает на каждой, потому что у него великая, правда ни разу не праведная и не благородная цель — взять интервью у всех знаменитых контактов в своей телефонной книге, и он прёт к ней как танк — раздавив субординацию, вежливость, здравый смысл. А Арсений у него, почему-то, и вовсе идея фикс — выпуски не выходили уже давно, но пропустить его фамилию он не может, кажется, из чистого азарта.

Егор уже все уши ему прожужжал на тему того, что Антон Шастун популярен, знаменит, надежда телевидения, интернета и журналистики в общем, и им обязательно нужно у него интервью. И был бы Егор тут, а не в другом конце зала миловался с Яной Рудковской для репутации, тот бы или от счастья и от перспектив реально бы обосрался, или потому, что тайно охал с образа Антона Шастуна, и действительно переспал бы с ним даже за фото в инстаграм, как сам же и пел. Но оно у них уже есть.

Егор — его менеджер и по совместительству рэпер; и ему бы лучше знать, но помимо этого он ещё и один из немногих друзей Попова — и против мнения Арсения он не попрёт чисто из понимания.

За Антоном давно репутация рубаха-парня; но, видимо, на нём только рубаха и висит. Он и сейчас припёрся с улыбкой своей нахальной, будто Арсений ему должен дать — просто дать, без интервью — сразу, как только его увидит. Но Арсений не хочет иметь с ним никаких дел — за этой показушной общительностью и яркостью явно скрывается нечто неприятное и безнравственное; чаще всего в шоу-бизе так это и работает.

— У вас бестактные вопросы.

— Они обсуждаются с гостями и утверждаются ими же.

— Павильон ужасен.

— Можем снять там, где ты захочешь.

— Вы бестактны — я не переходил на «ты».

— Да бля, чё ты заладил «бестактно», «бестактно», ты в музыкалке, что ль, учился? С тактами проблемы? У нас разница всего несколько лет, ты, блин, выглядишь на двадцать и адекватным, почему я не могу обращаться на «ты»? — вскипает Антон.

Ну с адекватностью он перегнул конечно.

Но Арсений всё равно, едва успев поставить бокал с мартини на столик, звучно смеётся с шутки про музыкалку, утирая несуществующие слёзы. Всё в духе Арсения — каламбуры, харизма, юмор; готовился. Тот, вроде, даже расслабляется немного, а то стоял, как струнка — скорее стручок — в своей этой двуцветной рубашке, как сейчас модно.

— Мне тридцать три, — зачем-то сообщает Арсений, когда успокаивается.

— А мне двадцать семь, дальше что?

Мимика у Антона, конечно, потрясающая: для каждой эмоции у него есть целый спектр мелких реакций и движений, явно бессознательных, и это, наверное, располагает людей к нему. Такое Арсений может понять — все его фанаты и фанатки во всех социальных сетях то и дело охают и ахают на его собственные мимические морщинки, родинки или нос кнопкой — такое берёт.

— Просто учу вас манерам, Антон. Боюсь, не все такие открытые и готовые на контакт, как те дети из ТикТока, которых вы берёте на интервью. Так что курсы делового общения не помешали бы.

— А тебе бы хуй в жопе не помешал, — тихо бубнит Антон себе под нос, но, к его несчастью, музыка именно в этот момент перестаёт играть, и ведущий отвлекает все внимание на себя — разговоры стихают.

Арсений бы разозлился даже, но в принципе он согласен — не помешал бы. Однако, Антон лишь подтверждает правило — за яркой картинкой скрывается мерзкое лицемерие.

Тот понимает, что обосрался, глаза распахнув как два блюдца.

— И-извини, — говорит он вполне искренне, а ведущий на сцене начинает вещать что-то про день рождения МУЗ-ТВ — Арсений один раз провёл у них чарт, и его даже позвали.

Здесь много новых лиц, которые редко появляются в кинематографе или хотя бы пересекаются с ним, поэтому Арсений не сильно против — где-то тут Серёжа Лазарев затерялся, а они хотели обсудить участие Арсения в клипе. Но есть и что-то привычное — занозы в заднице.

— Вы же понимаете, что теперь я и подавно не собираюсь давать вам интервью? Потому что всё это обманка, Антон. Я вас вижу насквозь.

— Ебать ты всевидящее око конечно, — фыркает Антон, преступая всевозможные грани наглости, но Арсению уже всё равно — в его глазах Антона Шастуна больше не существует как явления, а ещё он очень устал, потому что опять допоздна зачитывался сценарием.

Ему нужно найти Серёжу, выпить нахаляву ещё пару бокалов и потом свалить домой, а не выяснять отношения со всякими идиотами. Он берёт свой мартини и картинно удаляется, замечая воодушевлённый взгляд Егора; но Арсений качает головой, и тот, конечно, то ли расстраивается, то ли сердится.

Не нужно Арсению никаких интервью у Шастуна, чтобы быть популярным — его в «А поговорить?» звали недавно, а Ирина выглядит очень приятным человеком.

Хотя, признаться, стручковая рубашка на Антоне тоже неплохо смотрится.

***

— Окей, давай так, — раздаётся за спиной, и Арсений, дёрнувшись, чуть не роняет сигарету в снег.

В этот раз его немного пьяная жопа готова ругаться с кем-то, а не просто задавливать тактичностью — он пытается вновь убить Антона глазами, и сейчас он уже многим ближе к цели; тот отступает на пару шагов.

— Подкрадываться со спины…

— Бестактно? Стоять у самой двери — бестактно, а я тоже курить хотел.

— Туше, — отмахивается Арсений, понимая, что действительно стоит почти на проходе.

Антон поджигает сигарету, стоя уже не в той рубашке, а в другой — клетчатой и бежевой, поверх фиолетовой футболки — у него ужасный стилист. Надо предложить своего.

— Так вот, — продолжает Антон, и Арсений отводит взгляд почти брезгливо; ему казалось, что они закончили этот тупой разговор. — Я приглашаю тебя на чашку кофе как-нибудь, а ты…

— Но…

— Перебивать бестактно, Арсений, — Антон давит его же аргументами. — Так вот, приглашаю на чашку кофе, а любой твой вопрос, который ты мне задашь, будет давать плюс один вопрос в интервью. Наберём тридцать за месяц — снимем. Не наберём — я выполняю любое твоё желание. Даже если это будет курс делового общения.

Арсений прыскает — чувство юмора у Антона работает на все сто.

— А с чего я должен у тебя вообще что-то спрашивать?

— Один есть, — довольно улыбается Антон и ставит ручкой, вытащенной из кармана рубашки, галочку на запястье. — Чтобы не забыть, — поясняет он.

— Я ещё не соглашался! — ерепенится Арсений, подавившись дымом. — Тем более, проводить с тобой время я не планирую. У меня плотный съемочный график, а ты мне неприятен.

Антон просто раздражает — правда. Не то чтобы Арсений считал его заклятым врагом или невыносимым персонажем, но тот обескураживает, ведёт себя не пойми как, да и просто бесит: кто в здравом уме будет на светской вечеринке подговаривать Милохина пить шампанское на скорость, а потом пьяный полезет ко всем с поцелуями? До Арсения, к счастью, очередь тогда не дошла, но позже он пьяно попросил его об интервью — это был, вроде, третий из шести разов.

— Ну «ещё» уже что-то, — усмехается он. — Я знаю, что ты так на спор снялся у Жоры Крыжовникова, чтобы доказать, что можешь обскакать по сборам Александрову. Не мнись, как девчонка на дискотеке. Ты же любишь доказывать свою правоту.

Арсения не застают врасплох — это очевидно; наверное, какой-то комплекс из детства, который теперь заставляет раздавать советы и спорить с кем попало, чтобы обязательно доказывать, что ты чего-то стоишь. Арсений пытался ходить к врачам и разбираться с этим, но из-за съёмок быстро забрасывал — не находилось времени; поэтому он решил, что проще своё уязвлённое самолюбие лечить таким, более воинственным способом.

— Ты не наберёшь тридцать вопросов. Я не собираюсь пересекаться с тобой после этого кофе, раз тебе оно так надо.

— Собираешься. Скоро премия «ТНТ», и ты там будешь. И я там буду. А потом ещё вечеринка в честь дня рождения Егора, между прочим, а ты забыл, ай-яй, — он сокрушённо качает головой. — Он меня позвал сегодня.

— Вот зараза, — плюётся Арсений.

Егора можно понять, Антон для него одна из целей в жизни, правда, букву «К» в своих контактах тот уже отснял; но спор заводит Арсения — отказываться не хочется просто, чтобы утереть Антону нос и дать понять — не все люди будут под него прогибаться и делать так, как хочется ему.

— Всё равно я выиграю, — Арсений выкидывает бычок в мусорку и вздёргивает голову.

— Бесспорно, — тянет Антон и протягивает ладонь — она у него немного влажная, будто от волнения. — Так что, давай? Докажи, что я не наберу тридцать вопросов за месяц.

— Можешь не сомневаться, докажу, — Арсений пожимает его руку и говорит вышедшему из двери Родригезу: — Тимур, разбей, а?

***

— Вы не поверите, кого и какими трудами я вам привёл. Сегодня со мной Арсений Попов, актёр кино и театра, обладатель «Золотого орла» за лучшую второстепенную роль и мой хороший друг.

Арсений улыбается по-лисьи, как он умеет, и машет в камеру.

— Начнём с простого: с какой по счёту просьбы ты ко мне пришёл?

— С седьмой. И это были не просьбы, а…

— Бестактность, я знаю, не нуди, — они оба смеются.

— Вообще, это довольно интересная история, я расскажу?

— Валяй.