Месяцы близких отношений с печатью строгой секретности вылились в закономерные последствия: ссоры и конфликты грозили нам обоим разбитыми сердцами. Я отчаянно искал способ сохранить то, что у нас зарождалось. Ответ пришёл в тот день, когда Волков подсунул мне одну книжку без обложки, (кто-то вырвал их с корнем, ставив лишь закрашенный лаком корешок). Откуда он достал эту книгу — загадка. Но я догадывался, что она не вполне законна на территории РФ.

— Что думаешь? — спросил он меня, пристально глядя в глаза.

— Извращение какое-то…

— Не вешай ярлык, пока не прочтёшь. После поговорим.

И я прочёл. От корки до корки. Местами меня выворачивало наизнанку, и кровь стыла в венах. Местами она будоражила во мне доселе неведомые чувства. Порой я не спал ночами с фонариком под одеялом, перечитывая любимые отрывки. Плоть набухала между ног, абзацы откровенных описаний проникали внутрь моего сознания, а воображение яркими красками рисовало каждый кадр. Я осознал одну весьма занятную вещь о самом себе: когда я видел или читал сцены, где кого-то связывают, для меня это носило некий эротический подтекст. Подсознательно мне всегда хотелось, чтобы кто-нибудь меня связал, а потом отшлёпал как плохого нашкодившего мальчика. «Это называется «фетишизм»», говорил мне внутренний голос. Ну да — фетишизм, а что тут такого? Разве это плохо, или ненормально? Книга мне отвечала строчками: «Желания — это естественная вещь любого человека. И любые из них абсолютно нормальны до тех пор, пока не пересекают границы безопасности».

Спустя несколько месяцев мы с Олегом заключили договор, который долго сочиняли и переписывали не один раз.

Честно признаться, я не был сильно шокирован, когда узнал, что Олег — Доминант. Это проявлялось и в обычной жизни и в интимной. А мне всегда было проще подчиняться, быть ведомым, следовать, а не вести за собой.

Помню ещё в школьные годы однажды нам поручили групповой проект. Мы собрались вокруг одной парты в классе, и Волков сразу же начал выдвигать свои варианты:

— Здесь мы приготовим коллаж, где в центральной части сделаем акцент…

— А, типа как арт-объект?

— Не перебивай меня, Жилин, — строго велел Олег. Взгляд у него уже тогда был суровым. — Сделаем акцент на самом важном. Тема наследия ничто без будущего поколения. Так что в центре будут дети. По краям фотки рабочих и достопримечательности. А снизу…

— Эй, а с хуя ли ты у нас сразу за лидера? — возмущался наш одноклассник.

— Потому что я так сказал! Кого не устраивает — вон и с песней. Сами всё сделаем.

— Пфф!

Он не любил, когда его перебивали. Когда спорили с ним. Не любил если что-то шло не так, как он задумывал. Многие видели в нём жёсткого диктатора, когда дело касалось групповых проектов. Но я видел и другую его сторону.

После школы мы должны были вернуться в приют на автобусе. Однако Волков, взяв меня под локоть, повёл совсем в другую сторону.

— К-куда мы? — робко спросил я.

— К Черничкиной. До конца посещения осталось два часа. Так что поспешим. Нам ещё апельсины ей покупать.

Даша Черничкина в тот год числилась в нашем классе, пока не переехала в Москву годом позже. Она была из «домашних», как их называли детдомовцы. За день до контрольной Даша сломала ногу, когда упала с велика, и с тех пор мы регулярно её навещали в больнице до выписки. Потом ещё и домой к ней приходили, приносили домашку. Я тогда думал, что она просто нравится Олегу, а оказалось, что тот всего-навсего такой человек. Строгий, и тем не менее, заботливый.

Пакет с тремя апельсинами лёг на больничную койку. Даша нам очень обрадовалась. Кто-то оставил ей цветы на прикроватной тумбочке в стеклянной вазе. Пахло лекарствами и немного хлоркой.

— Ты пропустила групповой проект. Так… — Олег, вытащив из портфеля свой дневник, принялся зачитывать все домашние задания. Затем мы разговорились о школьных сплетнях, о новых выпусках комиксов, и обо всём на свете.

— Как твоя нога? — спросил я.

— Говорят открытый перелом. Чешется — жутко!

Я, вытащив маркеры из своего пенала, сразу же принялся разукрашивать белоснежный новенький гипс. Олег тоже подписался с пожеланиями выздоравливать.

Тогда всё казалось таким простым: был я и Олег. Мы стояли горой друг за друга. Поддерживали друзей, били врагов. Мечтали о безбедном будущем, да строили планы. Поступили в один университет, но затем… что-то пошло не так.

***

Год — две тысячи восемнадцатый? Точная дата — неизвестна. Местоположение — неизвестно.

Последнее, что я помню — это мягкие сидения автомобиля и приглушённые звуки битого стекла. Воспоминания смазались в неразборчивую кашу. Голова, разразившись тупой болью, чуть-чуть пульсировала в висках.

Темно. Тепло. Запах сырой земли. Под ладонями я чувствовал свежее постельное бельё из хлопка. Во рту пересохло. Стоило мне двинуться, как до ушей донёсся скрип пружин. Я лежал на кровати, но где? Протянув руку, пошарил в пространстве. Тоненькая тесёмка опустилась, механизм щёлкнул, вслед затем тусклый тёплый свет прикроватной лампочки озарил ближайшее окружение: подвал; кирпичные стены; крепкие стальные стропила на потолке.

«Что происходит? Где я? Ничего не понимаю!» — поднимаясь на ноги, раздавались мысли в голове. Воспоминания всё ещё не давали никаких ответов. Были кое какие смазанные картинки, вроде звука битого стекла, но это всё. В последнем более-менее чётком воспоминании я ехал домой после благотворительного вечера. А дальше всё ускользало от моего сознания подобно воде сквозь пальцы.

«Меня похитили? Взяли в заложники? Но кто?». Я принялся шарить руками по стенам, в поисках выключателя. Подвал оказался стандартного размера в двадцать квадратных метров. Переключатель я нашёл ближе к выходу около лестницы наверх. Жестяные холодные ступени за стенкой привели меня к тяжёлой титановой двери без ручки и без замочной скважины. «Заперто», осознал я, долбясь кулаками о неприступную поверхность.

Так же я не нашёл ни окон, ни телефона или ноута. Ничего, что могло бы хоть как-то помочь мне отсюда выбраться. Или хотя бы понять, где я вообще нахожусь, (в географическом плане). Свет энергосберегающих ламп подарил этому месту чёткую форму камеры заключения. Широкая кровать, где я очнулся, стояла в дальнем конце, а в отдельной комнатке за стеной располагался санузел. Ближе к лестнице какая-никакая кухня с тумбами, печкой, холодильником и вытяжной трубой. Рядом длинный чёрный стол, окружённый восьмёркой стульев. У стены перед лестницей громоздкие книжные шкафы. Две тумбочки у кровати, платяной шкаф с ящиками, высокое зеркало. В ванной, помимо очевидного, белая плитка, аптечка со всем необходимым, мраморный унитаз, и душевая кабина.

Я обшарил почти всё, до чего мог дотянуться, но никаких подсказок так и не сумел отыскать. «Да блять, где я???», уже в открытую полезли панические мыслишки. Заглянул под вытяжную трубу — ничего. Если она и вела наружу, то всё равно была слишком узкой. Прислонив ухо, попытался уловить хоть пару звуков, но дошло лишь протяжное гудение.

В холодильнике только пластиковые бутылки воды. В аптечке аспирин, парацетамол, и активированный уголь. В стаканчике одна новенькая щётка да зубная паста. Никаких бритв или химикатов.

Прошёлся рукой вдоль книжного шкафа. «Кто-то хорошо знает мои вкусы», понял я, разглядывая сложенные в ряд романы и сборники стихов. Взял с полки Рэя Брэдбери «Вино из одуванчиков». Хотелось как-то успокоить себя. Сел за обеденный стол, где обнаружил ещё один приятный сюрприз: пачку Мальборо и хрустальную пепельницу со спичками. «Что ж, если меня не выпустят, то как вариант — можно будет устроить пожар». Резкий никотиновый дым ворвался в мои изголодавшиеся лёгкие. Расслабление растеклось по телу, и я почти что обмяк, сидя на стуле. Строчки никак не хотели читаться. Все мысли сконцентрировались вокруг критической точки: план побега. «Кто-нибудь точно сюда придёт меня проведать. Еды-то нет, а пленника надо кормить. Логично? Можно использовать стул, попытаться отбиться. Вырубить пепельницей по темечку. Да что угодно! Даже если у похитителя будет ствол, я не стану просто сидеть на месте!».

Так прошло чуть больше часа, судя по настенным тикающим часам. Ровно в двенадцать часов пятнадцать минут, когда в хрустальной пепельнице уже скопилось несколько бычков от сигарет, я услышал звонкий щелчок от поворота замка. Дверь наверху с тяжёлым скрипом отворилась, а затем раздались резонирующие шаги по стальным ступеням. Всё моё естество напряглось, очко сжалось, и под ложечкой засосало. «Так! Сохраняй спокойствие! Я им явно нужен живым. Кем бы они ни были». Тем не менее, никакие мои мысли не подготовили меня к тому, что произошло дальше: на свет вышел тот, кого я считал давно погибшим.

— Олег?! — дыхание спёрло! Он выглядел чуть старше, чем в моих воспоминаниях: чёрные волосы, густые брови, щетина, облегающая водолазка, которая подчёркивала каждый рельеф его подтянутой спортивной фигуры. Брюки на кожаном ремне, ботинки, дорогие наручные часы, бронированный кейс, перстень на среднем пальце. Выразительные карие глаза, обрамлённые пушистыми ресницами, смотрели на меня с леденящим холодом. Надменно. Властно.

Сердце в пятки, пот на лбу, дыхание застыло! Я был, мягко говоря, ошеломлён его появлением, и не мог более и слова вымолвить. Тот, кто когда-то являлся центральной фигурой всего моего мира — сейчас здесь! Живой! И его сиплый с хрипотцой приказ сорвавшись с губ начисто сокрушил все мои планы о побеге:

— На колени!

Рефлекс сработал на автомате. Тело двигалось само по себе. Когда как в разуме творилось чёрте что. Я в мгновенье ока слез со стула, после чего опустившись перед Олегом на колени, приковал взгляд к полу. К его начищенным ботинкам. Руки сложены, спина прямая, дыхание ровное. Только губы мои дрожали, а с набухших век потихоньку начали скатываться скромные слезинки. Ком встал в горле. «Неужели это он? Как? После стольких лет!»

— Ты вёл себя очень плохо, мой мальчик, — приблизившись, заявил Олег. — Готов ли ты к наказанию за все свои прегрешения?

— Да, Господин, — тихо отозвался я.

— В глаза мне смотри!

Трепет охватил всё моё нутро. Стоило мне робко поднять лицо, и встретить родные сердцу карие очи, как я пропал в них! Утонул в них! Волков протянул лишь один указательный палец, а я, подобно верному выдрессированному псу, льнул к целой ладони, и ластился, наслаждаясь каждым его касанием.

— Разденься и аккуратно сложи вещи в шкаф.

— Да, Господин.

Трикотажный комплект моей пижамы уже лежал стопочкой, когда Волков доставал из своего бронированного портфеля ярко-красную связку хлопковой верёвки.

— Полезай на кровать и встань на колени спиной ко мне.

— Да, Господин.

— Заведи руки за спину.

— Да, Господин.

До боли знакомое ощущение ввергло меня в дикую ностальгию. Стягивающая верёвка обвивалась вокруг моей шеи, узлы щекотали кожу. Потом через несколько петель, она образовала красивый ромбовидный узор на моём туловище. Вслед за этим Олег принялся связывать руки в столбик. От каждого его резкого и грубого манёвра, моё достоинство затвердевало, поднимаясь к самому пупку. На глаза легла шёлковая лента, полностью отрезая обзор. Из-за бандажа лопатки встретились друг с другом, верёвки туго впивались в кожу, а запястья начинали слегка неметь. Можно подумать, будто Олег связал меня неправильно, но я сам принял такое положение. Стоило бы мне чуть-чуть расслабиться, и кровоток моментально бы восстановился.

Мой Господин сел рядом со мной, и скрипнули пружины матраса. Подцепив пальцем за верёвку на шее, притянул к себе, уложил на своих коленях. Крепкие ладони массировали мои упругие ягодицы, мяли их, сжимали и разжимали. Сердце в груди быстрее забилось, я податливо приподнял корпус, но Олег, будто дразня, не заходил дальше.

— Ты правда хочешь хорошенькой порки?

— Да, Господин!

— Хмм, — раздался его мурлыкающий довольный голос.

Долгожданный шлепок ладонью-лопаточкой средней амплитуды сорвал с моих губ эротичный стон. Хлопки глухо ударяясь о стены, смолкали. Акустика здесь полностью поглощала звуки. Череда чётких ударов вскоре превратила мою бледную кожу на ягодицах в румяные полукруглые участки, весьма чувствительные к каждому касанию. В кровь хлынул поток эндорфинов, ускоряя пульс и учащая дыхание. Твёрдый член упирался концом в штаны Олега, и каждый шлепок отдаваясь вибрацией, стимулировал его. Верёвки сковывали мои руки, а из-за ленты на глазах ничего не видно. Волков мог сделать со мной всё что угодно, а я в свою очередь не смог бы ни предугадать этого, ни увидеть, ни дать какой-либо отпор. Тем не менее, именно это и возбуждало меня сильнее всего. Я оказался полностью под его контролем. В его власти! В его руках!

Со смачным глухим чпоком открылась крышечка тюбика смазки. Холодная липкая субстанция облюбовала ореол моего сфинктера. Хозяин в это же время нежно массировал лобок своим большим пальцем, а я податливо двигался ему навстречу, выгибаясь в спине. Стоило указательному проникнуть внутрь, как Волков зашипел недовольно:

— Ах ты грязный, никчёмный раб! Разве ты не ждал меня?

Я действительно не ждал. Даже подумать не мог, что из всех, кто явится сюда по мою душу, будет именно он! На глазах навернулись слёзы, и от стыда закусил губу.

— Простите, Господин!

— Вставай на четвереньки!

Только я послушался, как он, поднявшись с кровати, на мгновение отошёл от меня. Затем я услышал звон крошечных цепей и тихий скрип кожи. Мою шею стянул широкий ошейник на поводке. Ножницы с закруглёнными концами быстро освободили связанные за спиной руки, даруя мне немного больше свободы в передвижении.

— За мной, раб! — Господин резко потянул меня за поводок.

И я пополз, хоть ничего и не видел. На четвереньках подобно псу. Чувствуя под ладонями и коленями холодный линолеум. Потом выступ, ледяную плитку ванной.

— Сидеть.

Скрип вентиля, шум воды, и ещё кучка странных звуков будоражили моё воображение. Волков приставил к моей пятой точке резиновый конец клизмы, после чего одним плавным нажатием влил внутрь немного тёплой воды. Усадил на унитаз, дабы я опорожнил кишечник. Эту процедуру он повторил несколько раз. После этого Олег вновь дёрнул меня за ошейник, и повёл обратно в спальню.

— За это тебе полагается штраф, — хладнокровным тоном заявил Хозяин, наматывая на кулак поводок. Я подполз как можно ближе. — Тебе ведь понравились мои ботинки? Разрешаю их вылизать.

— Спасибо, Господин!

Горький сладковатый запах крема для обуви ласково пощекотал ноздри. Мои губы встретились с чёрной поверхностью ботинок, кончик носа прошёлся вдоль нейлоновых шнурок. Напряжение росло. Мой Господин не предпринимал никаких телодвижений, холодно наблюдая за тем, как я ласкаю языком поверхность его обуви.

Наконец-то его пальцы коснулись моих рыжих волос, погладили макушку, а затем грубо оттянули за пряди назад. Стул проскрипел, отодвигаясь от чёрного лакированного стола, прозвучала молния брюк. Он уселся, освобождая свой набухший широкий член. Аромат мужского пота обдал меня, и во рту обильно скопилась слюна. Властные ладони направили голову, помогая отыскать губами его возбуждённую плоть. Солёный вкус с горчинкой заполнил всю мою ротовую полость. Тёплый. Пульсирующий. Твёрдый. Член Господина упирался в мою гортань, а его руки крепко цепляясь за мои волосы на затылке, и насаживали в нарастающем ритме. Краем уха я слышал тоненький шёпот чувственных стонов. Подобная откровенность раззадорила меня, и я, увеличив силу отсоса, стал свидетелем куда более ярких вокальных откликов.

Мне дико хотелось довести его до оргазма. Чтобы он кончил мне прямо в рот, но стоило ему ощутить приближение, как вдруг Волков вытащил член, и шлёпнул им меня по губам со словами:

— Не заслужил пока!

— Прошу, Господин: дайте мне заслужить!

— Полезай на кровать, и раздвинь ноги.

Наощупь добираться до постели оказалось проще, чем я думал. Сквозь шёлковую ленту я мог видеть лишь тоненькую полоску под носом. Олег достал из кейса ещё один моток верёвки. Затем он приблизился, и связал мои ноги в позе лягушки, фиксируя лодыжки с запястьями.

Открытый и уязвимый я лежал перед ним, связанный по рукам и ногам, с ромбовидным шибари по всему туловищу. Снова прозвучал тюбик смазки. Снова он ласкал мою податливую промежность. Грудь часто вздымалась от неровного дыхания. Тревога расцветала, проводя когтистой лапой по моей измученной душе. Повязка на глазах вся пропиталась слезами. Нос забился. «Если это тот самый Олег, то он почувствует мой зов без слов», думал я, и ждал… дрожа там на кровати, кусая губы почти до крови. Да. Да, Господин верно истолковал мои повадки. Его жгучий щетинистый подбородок прильнул к моему лицу, и наши уста слились. Ладонь крепко сжимала шею, чуток впиваясь ногтями, зубы прикусывали кожу, а язык форсировал внутри меня, танцуя и переплетаясь вместе с моим. Пошлые звуки сопровождались плаксивыми всхлипами.

Вошёл, раздвигая ягодицы как можно шире. Мой голос протяжно завыл от наслаждения. Полностью заключённый, не в состоянии пошевелиться, мне оставалось только лежать, пока надо мной двигался Волков. Поначалу он был медленным, благосклонно даровав моему организму время, дабы привыкнуть к его размерам. Колечко сфинктера так туго сжалось, что я всем телом ощущал его сердцебиение. Через какое-то время темп ускорился, и на меня стали опускаться тёплые капли солёного пота. Наши фигуры прижались вплотную так, словно мы — одно целое. В каком-то смысле, так оно и было.

— Садись на меня, — приказал Олег, укладываясь на спину. Хоть и связанный, но какая-никакая свобода в передвижении у меня сохранялась, а потому, послушавшись своего Господина, я принялся подниматься и опускаться, насаживаясь на член под чётким руководством его ладоней на моих бёдрах. Запрокинул голову, мурлыкая и стеная, звеня цепью ошейника, эротично облизывая губы. Моё достоинство болталось туда-сюда, и наверняка выглядело забавно.

Вдруг Олег, зафиксировав моё положение, принялся сам трахать меня с остервенелым отчаянием. Мой стон превратился в дрожащую какофонию, и я понял, что вот-вот кончу.

— Не смей кончать, пока я тебе не разрешу! — пыхтя, рявкнул Волков.

— Да, Господин.

Сдерживался изо всех сил, стискивал зубы до скрежета. «Не кончать! Не кончать! Не кончать!». Вслед за этим он перевернул меня, насадился ещё пару раз, на этот раз глубже по самое основание, а потом вытащив член, передвинулся к моему лицу, и излился в мой жаждущий раскрытый рот. Липкая солёная струя стрельнула в губы, просочилась сквозь зубы и дальше по языку. Несколько капель оказались на щеках, на носу и даже запачкали шёлковую ленту.

— Теперь можешь кончать.

Будто по волшебству его слова сорвали во мне барьер, и из моего члена очередью прорвалось тёплое семя. Я простонал, краснея и задыхаясь. Прижался лбом к его широкой накаченной груди, покрытой редкими жёсткими волосками да резким мужским потом.

Олег освободил меня, и мы отправились в душ. Потоки горячей воды подняли плотный пар, из-за чего стёкла зеркала запотели. Стояли молча. Он прижимался к моей спине, ласково целуя в шею. Я начал постепенно отходить от шока.

После душа, когда мы мирно лежали в кровати и обнимались, у нас состоялся разговор.