Примечание
Повествование от второго лица (читатель — участник событий)
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
— На этот раз у меня заказ, — говорит Йен следующим вечером вместо приветствия.
Ты поворачиваешься к нему лицом и приподнимаешь бровь. Улыбка Йена, сидящего на своём табурете, непринуждённа, а поза естественна, и тебя накрывает атмосферой лёгкости, когда ты рассматриваешь его. И тот факт, что ты тоже расслабляешься в ответ на непосредственность Йена, в лучшем случае проблематичен.
— Какой твой заказ, по-твоему, могут удовлетворить в таком месте, как это, красавчик?
Он оглядывается по сторонам, прикидываясь дурачком.
— Я думал… Хочу сказать, я думал, что это бар, где люди подходят к тебе, бармену, и буквально просят выпить. Нет? Неужто я всю жизнь ошибался?
— Умник. — На это Йен ухмыляется. — Ну тогда давай, выкладывай, что ты там хочешь.
— Я бы хотел «Содружество».
Ты закатываешь глаза.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной, да?
— С чего бы?
Ты тянешься за мокрым бокалом и вытираешь его полотенцем.
— Дай угадаю, вчера вечером ты пришёл домой и погуглил «самый сложный коктейль», я прав?
— Возможно.
— Идиот. Ты знаешь, сколько там всякого дерьма намешано?
— Возможно, я посмотрел список ингредиентов.
— В списке — семьдесят один ингредиент, Галлагер. Со всего мира. Но нет. Ты всё ещё подумал, что было бы забавно заказать его.
Он пожимает плечами.
— У меня странное чувство юмора.
— Я в этом не сомневаюсь, — ты обдумываешь список сегодняшних закупок. — Как насчет «Белого Русского»? Я сегодня купил свежие сливки.
— Хм. «Белый русский», — он оглядывает тебя с головы до ног туда-обратно. — Милкович — это русская фамилия, верно?
— Украинская.
— О.
Ты приподнимаешь бровь.
— Собирался пошутить о том, как сильно тебе нравятся белые русские, а не только напиток?
— Нет. Это означало бы, что ты мне нравишься, а я, честно говоря, едва тебя терплю.
— Точно. Этот невероятно дерьмовый бар просто случайно оказался недалеко от твоего офиса. Не то подумал. Просто забыл об этом твоём абсолютно объективном предлоге для того, чтобы приходить сюда постоянно. — Ты поворачиваешься и берёшь бокал. — Ты вообще пробовал «Белого русского»?
— Напиток или человека?
Ты ухмыляешься.
— И то, и то.
— Не-а. А ты?
— Напиток или человека?
Он закатывает глаза.
— И то, и то.
— Оба.
Йен молчит, и ты чувствуешь на себе его взгляд, пока готовишь ему коктейль. Йен слегка ухмыляется, когда ты протягиваешь его ему.
— У меня никогда не было белого украинца.
Обеими руками ты упираешься в стойку, поднимаешь взгляд и вздыхаешь.
— А с такими репликами никогда и не будет.
— Позволь не согласиться.
— О? — ты приподнимаешь бровь, глядя на него. — Думаешь, со мной так легко?
— А кто сказал, что я говорю о тебе? — Йен отпивает глоток и оглядывает бар. — Может, я имел в виду твоего брата.
— Ужасный, ужасный лжец. — Но его слова, флирт и откровенное желание на лице выбивают почву у тебя из-под ног, и ты заставляешь себя собраться. Играть с Йеном в кошки-мышки — одно, но секс с ним может положить конец всему, помешать ему когда-либо вернуться в бар, и тогда у тебя больше не будет причин играть с ним в кошки-мышки. Это порочный круг. Который с каждым днём всё больше пытается обрести смысл. Ты наливаешь себе выпить. — Кажется, сегодня твоё настроение намного лучше. Что происходит?
Он кивает и допивает свой напиток.
— Да, настроение получше. Я тут всё обдумал и понял, что это не обязательно должно быть так изматывающе, как я вообразил.
— В каком смысле?
— В таком, что я собираюсь найти Воришку с Северной Стороны. Сдам я его или нет, будет зависеть от того, что я почувствую в тот момент — или насколько сильным тот окажется мудаком, — но я собираюсь найти его. Я должен.
— Значит, ты должен найти его, но не обязательно сдавать? — ты наливаешь себе ещё выпить, на этот раз побольше, но от переполняющего тебя чувства облегчения руки дрожат. Целью твоего последнего ограбления был Йен Галлагер, и приятно осознавать, что всё было не зря.
— Ага. Как я уже сказал, никто не просил меня заниматься этим делом, поэтому никто не ждёт, что я поступлю правильно. Найду парня и передам его властям со всеми доказательствами, которые собрал. Бля, может, я найду его, мы вместе выпьем, и я продолжу жить своей чёртовой жизнью.
Господи Боже. Ты проглатываешь половину бурбона и киваешь ему, чтобы он продолжал.
— Но я хочу знать, кто это. Я решил разобраться в этом, потому что увидел связь, и мне нужно довести дело до конца. Особенно если он нацелился на меня и использовал для этого моего отца.
— Если?
Йен пожимает плечами.
— Я не думаю, что это было совпадение, но теперь, когда шок прошёл...
— Это уже не так задевает?
— Ну типа да.
Ты киваешь, снова выпивая.
— Похоже, ты во всём разобрался, чувак.
— Ага. Кроме личности этого ублюдка.
Какая-то часть тебя, зудящая в затылке, хочет дать ему знать, хочет сказать: «Это я, Галлагер, приди и возьми меня, чёрт побери», просто чтобы посмотреть, что тот сделает, как отреагирует. Врежет ли он тебе, будет ли преследовать, сдаст ли?..
Ты почти уверен, что на данном этапе Йен тебе даже не поверит.
Ты вытираешь рот тыльной стороной ладони.
— Ну, чёрт возьми, ты лучший частный детектив, которого я когда-либо встречал, так что, без сомнения, разберёшься в этом дерьме.
— Сколько частных детективов ты встречал, Микки?
Ты ухмыляешься.
— Мне сказать тебе правду, или то, что ты хочешь услышать?
Йен смеётся, громко и счастливо, и этого достаточно, чтобы заставить тебя улыбнуться. Этот ублюдок станет твоей погибелью. Ты смотришь, как он расслабляется, делает ещё один глоток, застенчиво улыбается в свой бокал, потому что знает, что ты пялишься на него. Роли снова поменялись, и теперь это ты глазеешь на красивого ублюдка, сидящего перед тобой.
— Итак, — говорит Йен, встречая твой пристальный взгляд, и его глаза такие чертовски мягкие, но в то же время такие чертовски завлекающие. — Думаю, ты задолжал мне историю.
— Бля.
— Ты буквально пьёшь у меня на глазах, Микки, так что больше никаких отговорок.
Ты прищуриваешься и меняешь тему.
— У тебя есть татушки, Галлагер?
— У меня?
— Да, у тебя, засранец. Видишь в этом заведении других Галлагеров?
Он краснеет, и глупо, насколько это красиво.
— Э-э, да. Есть парочка.
— Ты, блядь, шутишь? — спрашиваешь ты, когда Йен больше ничего не говорит. — Ты не можешь вот так съехать с темы. Не после того, как пускал слюни на мою шею каждый раз, как мы виделись.
Его взгляд скользит к твоей шее и обратно.
— Да ладно тебе. У меня они дерьмовые.
— Как насчёт того, чтобы позволить мне судить об этом, как человеку, у которого нет ни одной дерьмовой татуировки.
— Брось, — снова отнекивается Йен, и ты видишь, что тот ищет оправдание. — Ты просто хочешь посмотреть, как я снимаю футболку.
Обе твои брови ползут вверх, когда картинка за картинкой мелькают перед глазами: Йен снимает футболку после тренировки, Йен снимает футболку, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное, Йен снимает футболку в конце долгого дня.
Йен снимает футболку, чтобы трахнуть тебя.
Ты допиваешь бурбон.
— Не помню, чтобы ты говорил, что твои татуировки… — ты неопределённо машешь рукой в его сторону. — Там.
— Ну, да, там. И они хреновые.
— Покажи. Давай. Хоть одну.
— Ты сумасшедший. Я посреди бара.
Ты машешь рукой в сторону несуществующей толпы.
— Думаешь, этим ублюдкам не всё равно?
— Ну, честно говоря, я чувствую взгляды на своей заднице каждый раз, когда выхожу отсюда, так что, возможно. — Его ухмылка самодовольная, глупая и сексуальная.
Ты стреляешь в ответ, не щадя:
— Давай. Покажи мне свою, и я покажу тебе свою.
— Господи, Микки, — он замолкает, допивая остатки коктейля. — Отлично. Которую из двух?
— Подожди, я могу выбрать?
— Чёрт. Нет. Это было… Я хотел сказать… Нет.
— Да.
Он встаёт.
— Мне нужно ещё выпить.
— Говоришь, они обе дерьмовые?
— Не то слово.
Ты бросаешь тряпку на стойку и скрещиваешь руки на груди.
— Тогда ладно, Галлагер. Покажи ту, что хуже.
Йен скрипит зубами и свирепо смотрит на тебя, но ты твёрдо сохраняешь свою ухмылку.
— Отлично, — наконец говорит он, встаёт со своего табурета и поворачивается к тебе спиной. — Я бля так ненавижу тебя сейчас.
— О, я в этом очень сомневаюсь.
Йен задирает футболку сзади, и твои глаза скользят по его коже, покрытой веснушками: по пояснице с ямочками, сильным дельтовидным мышцам…
И худшей татуировке, которую ты когда-либо видел в своей жизни.
— Бляха муха.
Йен отпускает футболку при первом звуке твоего голоса и поворачивается к тебе лицом.
— Я ж говорил, что это ужасно.
— Нет. Нет, — отвечаешь ты сквозь смех. — Нет. Ты сказал, она дерьмовая. Это… Это просто кошмар.
— Заткнись.
— О, чёрт, скажи мне, что я не прав, чувак.
— Пошёл ты, Микки. — Но на его губах играет лёгкая улыбка, когда он садится обратно. — Плохо, да?
— Плохо. Конечно, Галлагер. Давай начнём с «плохо».
— Да-да, — он водит пальцем по конденсату на своём бокале и слегка пожимает плечами. — Знаешь, она должна была быть классной. Чем-то важным, диким и красивым.
Ты обдумываешь то, что увидел — дерьмовая проработка контуров, чересчур женственная фигура, богомерзкие сиськи — и задаёшься вопросом, чего же Йен хотел от своего татуировщика. Что бы он ни просил, он точно не получил важное, дикое и красивое.
— Что она означает? — спрашиваешь ты и продолжаешь, видя непонимающий взгляд Йена: — Это просто… Важное, дикое и красивое... Это должно было что-то значить, верно?
— Моя мама. Она умерла, и я хотел набить что-то в память о ней.
Ты приподнимаешь бровь.
— Ты не сказал татуировщику, что говоришь не о какой-то там цыпочке, а о своей матери?
Йен фыркает.
— Думаю, я опустил эту часть.
— Господи, Йен.
— Ага, — он снова пожимает плечами. — Иногда я подумываю перекрыть татуировку, но потом задаюсь вопросом, а не подходит ли она ей идеально.
— Она постоянно выставляла свои сиськи напоказ?
Он кривится.
— Нет. Ну, иногда, но не настолько. Она была... непредсказуемой и ненадежной. Точно так же, как результат этой татуировки.
Ты медлишь с ответом, потому что, кажется, Йен проталкивает слова силой, выдавливая их, будто они физически ранят его, а ты здесь не для этого. Ты гадаешь, в чём причина. Может, она умерла не так давно, а может, у Йена просто никогда не было возможности поговорить о ней. В любом случае, он явно любил свою непредсказуемую и ненадёжную маму.
Ты наливаешь себе ещё выпить.
— Тогда, похоже, татуировка в тему.
— Возможно.
— У меня тоже есть одна в честь моей старушки.
— Правда? — Йен немного оживляется.
— Хочешь посмотреть?
— Чёрт возьми, да.
Ты отпиваешь большой глоток, но в основном для пущего эффекта. Ты не знаешь, о чём думает Йен, но то, как загораются его глаза, даёт тебе смутное представление. Только вот парня ждёт облом. Чтобы показать эту татуировку, не нужно задирать футболку, снимать штаны или оголять какой-либо участок кожи, который мог бы его заинтересовать.
Тебе почти жаль его, когда ты думаешь о татуировках, которые мог бы ему показать.
— Должен предупредить, Галлагер, она намного красивее твоей.
— Несложная задача, — фыркает тот.
Ты закатываешь рукав и поворачиваешь руку, чтобы Йен увидел внутреннюю сторону предплечья. Вероятно, он и раньше замечал какие-то части, намёки на чернила тут и там, но недостаточно, чтобы понять, что это.
— Это цветы, — говорит он, и ты хмуришься.
— Лилии звездочёт, сука.
— Это должно что-то значить для меня?
— Нет, не для тебя, — ты поправляешь рукав и берёшь свой бокал. — Хотя это любимый цветок моей мамы. Набил, когда она заболела.
— Заболела?
— Деменция, — ты пожимаешь плечами, словно это ерунда, но это совсем не так.
— Чёрт, Микки, это полный отстой.
— Многим приходилось хуже, — очевидное остаётся невысказанным между вами, но Йен кивает.
— Можно посмотреть ещё раз? — спрашивает он, и ты закатываешь рукав. — Чёрт, это действительно пиздец красиво.
Это правда. Ты знаешь, что это правда. Татуировщик проделал потрясающую работу с реалистичностью и эффектом акварели, с тонкими контурами и окружающими геометрическими элементами, чтобы сделать её немного более мужественной, немного больше похожей на тебя. Было охуенно больно, но конечный результат того стоил.
Ты допиваешь бурбон. Глубоко внутри тебя возникает чувство, которое тебе не нравится, и оно не имеет ничего общего с Йеном или тем, как ты с ним играешь, оно полностью связано с твоей мамой.
Ты меняешь тему.
— Хочешь ещё выпить? Просто колу или что-то другое?
Йен понимает намёк, отвечая с лёгкой улыбкой:
— Не-а, у меня куча работы, если я хочу поймать Воришку с Северной Стороны. Мне пора.
— Конечно, чувак.
Йен встаёт и надевает куртку.
— Но ты всё ещё должен мне историю.
— Угу. В следующий раз у меня будет ещё более лучшее оправдание.
— Ты не можешь продолжать отвлекать меня своими татуировками. Это не будет работать вечно.
— Ты уверен, чувак? Ты ещё не видел ту, что у меня на рёбрах.
Его взгляд скользит вниз к твоим рёбрам и поднимается обратно.
— Что там?
Ты улыбаешься.
— Спокойной ночи, чувак.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Он идёт домой по холоду, но внутри нет ничего, кроме тепла. Микки заставляет его чувствовать тепло, и причина не только во флирте и взглядах. Разговоры с ним, то, как они делятся друг с другом всяким… Это заставляет его чувствовать себя глупым и потерявшим голову, чувствовать себя чудесно.
Он останавливается, чтобы купить пачку сигарет, и наблюдает за девушкой на другой стороне улицы. Она закрывает свой магазинчик: заносит вывеску и стеллаж-витрину. Он расплачивается за сигареты, переходит дорогу и заходит, прежде чем она успевает выключить свет и запереть дверь.
— У вас есть голубые лилии звездочёт?
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Сэнди — твоя любимая сестра, и не только потому, что все остальные родственнички грёбаные идиоты. Просто она весёлая, решительная и чертовски умная. Ей не всё равно, и в то же время наплевать, и она прекрасно удерживает этот баланс.
Иногда тебе хочется, чтобы Мэнди была больше похожа на неё. Но иногда ты, блядь, благодарен, что это не так. Бо́льшую часть времени ты просто рад, что в городе есть нормальный член семьи. Сэнди предоставляет тебе всю необходимую информацию о том, кто, где и когда будет, подправляет твои банковские счета, чтобы всё выглядело законно, и подменяет в баре, когда тебе нужен лишний час, чтобы провернуть быструю кражу.
— Итак, — начинает она, стуча по клавиатуре своего ноутбука. Она не с той стороны бара для того, кто должен работать, но ты закрываешь на это глаза, занимая своё место перед ней. — Слышала, есть парень.
Ты открываешь её пиво и передаёт ей.
— Ты это о чём, блин?
— Мэнди сказала, есть парень, и кажется, он забрался тебе под кожу.
— Мне под кожу, — фыркаешь ты. Нельзя сказать, что Мэнди ошибается, но она поняла ситуацию по-своему. — Всё не так.
— А как тогда?
Ты прикусываешь нижнюю губу и смотришь, как Сэнди делает глоток пива. Мало того, что она выглядит искренне любопытной, так тебе и самому вроде как хочется об этом поговорить. Плюс, тебе нужно одолжение.
— Он частный детектив, — говоришь ты, и она смотрит на тебя в ужасе.
— Ты, блядь, шутишь? Что, мать твою, с тобой не так, Микки? Насколько, бля, большой член у этого парня, что ты решил затеять такую глупую игру? Частный грёбаный детектив... И дай угадаю, случайным образом он ведёт расследование в отношении тебя?
— Ну, да.
У неё отвисает челюсть.
— Я пошутила.
— А я нет.
— Бля, — она делает большой глоток. — Итак, что случилось? Он поймал тебя, и твоя маленькая гейская задница соблазнила его, чтобы он держал язык за зубами?
— Иди ты, у мня не маленькая задница, — ты прерываешься, чтобы отойти и обслужить пару женщин постарше, прежде чем вернуться к Сэнди. — Он просто случайно оказался тут однажды вечером, упомянул, что работает частным детективом и расследует несколько краж со взломом на Северной стороне, а я не смог сказать ему, что это я совершил эти кражи.
— Те самые кражи со взломом, из-за которых я тут подменяю тебя сегодня, пока ты проворачиваешь ещё одну?
— Ага.
Она качает головой.
— И тогда ты решил воспользоваться его профессиональными услугами?
— По сути да.
— Зачем?
Ты разворачиваешься и наливаешь себе выпить. Это хороший вопрос; вопрос, на который две недели назад не требовался ответ. Однако сейчас это кажется ненужной игрой в опасном сценарии.
— Тогда это показалось мне забавным, — говоришь ты, повернувшись обратно к ней.
— А теперь?
Ты пожимаешь плечами.
— Теперь Мэнди знает о нём и не перестанет меня доставать. Мне нужна услуга.
Сэнди выглядит так, словно не может решить, рассмеяться ей или закатить глаза. Она делает и то, и другое.
— Ещё одна? Ну ещё бы.
— Ничего особенного.
— Говорит хакер-имбецил. Что тебе нужно?
— Можешь взломать его аккаунт в Google? История, электронные письма, календарь... всё это.
— Серьёзно?
— Да, серьёзно. Ты сделаешь или нет?
Она пожимает плечами.
— Это тебе дорого обойдётся.
— Как всегда.
Она достаёт свой телефон, чтобы сделать пару заметок, пока ты обслуживаешь завсегдатая, любящего потрепаться. Ты киваешь всему, что говорит чувак, и думаешь о том, что мог бы сделать с аккаунтом Галлагера в Google. Пока это, может, и не пригодится, но у тебя есть ощущение, что в ближайшие пару недель ситуация изменится.
Ты пока не наблюдал за Йеном через установленную камеру и не уверен, почему. Отчасти ты даже не уверен, зачем вообще её установил, просто на тот момент это казалось правильной идеей. Однако сейчас ты не можешь заставить себя подключиться к ней.
Пока.
— «Йен расследует»? — спрашивает Сэнди, когда ты возвращаешься к ней, и в её тоне явственно слышится презрение.
— Он самый.
— Умно́.
— Да-да, ты можешь это сделать или как?
— Пошёл ты.
Кажется, она считает, что этого ответа достаточно. Ты считаешь так же. И десять минут спустя, когда входит Йен и садится на свой табурет, её ноутбука нет, а на лице самодовольная улыбка.
— Ни слова, — бормочешь ей ты.
— Вот те крест.
Ты показываешь сестре фак и подходишь к Йену.
— Как дела, Галлагер?
— Довольно дерьмово.
Ты отвечаешь не сразу, тратя пару секунд на то, чтобы рассмотреть его, и даже в плохом освещении бара ты можешь видеть, что Йен выглядит просто ужасно: замёрзшим и несчастным.
— Что стряслось?
— Ничего. Кое-какие рабочие моменты.
— Дело в твоём воришке?
— Нет, просто... — Он замолкает со вздохом и наконец встречается с тобой взглядом. — Как насчёт выпить?
Ты принимаешь смену темы... Пока.
— Есть пожелания?
— Что-нибудь покрепче. Чтобы разогреться как следует.
Ты прикусываешь губу, сдерживая очевидную шутку, очевидный флирт, но только потому, что Сэнди через три табурета от тебя следит за каждым твоим движением.
— Замёрз? — спрашиваешь ты вместо этого.
— Просто пиздец. У меня сегодня ещё и отопления в офисе не было.
Ты достаёшь рюмку и смотришь на него.
— Не было отопления?
— Не-а, так что лучше бы эта выпивка помогла.
Ты передаёшь ему рюмку, и Йен мгновение смотрит на неё, прежде чем сделать глоток. Ничего похожего на коктейли, которые ты обычно для него готовишь — ни большого бокала, ни льда, только каёмка из соли, — но Йен удовлетворённо вздыхает.
— Восхитительно.
— Решил, что тебе понравится. А ещё должно неплохо тебя разогреть.
— Ты в курсе, что употребление алкоголя на самом деле снижает температуру тела? — вмешивается Сэнди, и ты сердито зыркаешь на неё.
— Пытаешься лишить меня клиента?
— Просто говорю.
— Не обращай на неё внимания, — говоришь ты Йену. — Она любит выпить, но не может отличить виски от бурбона.
Глаза Йена расширяются.
— А есть разница между виски и бурбоном?
— Пошли вы оба.
— Грубиян, — говорит он. — У меня был действительно дерьмовый день, я замёрз до полусмерти в своем офисе, а ты грубишь. Вау.
Ты закатываешь глаза.
— Мои извинения, мистер Галлагер. Что я могу для вас сделать, чтобы ваше пребывание здесь было более приятным?
Сэнди фыркает, и ты вскидываешь фак в её сторону. Однако Йен ухмыляется, его глаза загораются.
— Думаю, ты знаешь.
Ты знаешь, но прикидываешься дурачком.
— Мне нужно немного больше конкретики, чувак.
Он делает ещё один глоток своего напитка, заставляя тебя ждать и принимая непринуждённый вид.
— Я хочу историю.
— Ах.
— Ага.
— Какую историю? — спрашивает Сэнди.
— Историю о татуировке с вишнями, — говорит Йен, и ты понимаешь, что тот, вероятно, понятия не имеет, кто такая Сэнди. — Микки продолжает утверждать, что это история чертовски скучная, но я ему не верю.
— И правильно, — говорит она, забирая свой ноутбук и поднимаясь. — Он бессовестно врёт, если говорит так, потому что история про вишни — его лучшая история.
— Лживая сучка.
Она игнорирует тебя, не сводя глаз с Галлагера.
— Вытяни это из него, Йен. У меня такое чувство, что тебе понравятся гомоэротичные подтексты.
— Господи боже, Сэнди.
Йен смотрит на тебя, выпучив глаза.
— Правда?
— Нет, не совсем. — Ты машешь рукой в сторону Сэнди. — Убирайся отсюда на хуй.
Она отдает тебе честь и уходит, не сказав больше ни слова. Йен набрасывается на тебя, как только за ней закрывается дверь.
— Гомоэроти…
— Нет.
— Но она сказала…
— Да врёт она.
Йен молчит. А потом:
— Кто она?
— Сэнди. Одна из моих сестёр.
— И много у тебя сестёр?
Ты наливаешь себе рюмку и выпиваешь залпом. Затем наливаешь ещё, но не пьёшь.
— Я сбился со счёта, сколько у меня двоюродных братьев и сестёр. Хотя, честно говоря, даже не уверен, что все, которых я встречал, были реальными родственниками. Думаю, большинство из них просто какая-то форма семьи... Или что-то достаточно близкое к семье, чтобы моя мама представляла нас как двоюродных братьев и сестёр.
— А Сэнди? Она настоящая сестра или нет?
Ты фыркаешь.
— Настолько настоящая, насколько это возможно. Наши отцы были братьями, а наши мамы — сёстрами. Без шансов.
— Это немного странно.
— Говорит мудак, биологический отец которого — его же дядя.
— Подловил, — говорит Йен, ухмыляясь, и смотрит на тебя из-под этих чёртовых ресниц, и ты прикусываешь губу, чтобы не сказать какую-нибудь глупость. — Сэнди назвала меня Йеном.
Ты киваешь.
— Люди часто так делают, когда тебя зовут Йен.
— Откуда она знает, что меня зовут Йен? Откуда она вообще меня знает? — он всматривается в тебя, пока ты избегаешь его взгляда. — Говорил обо мне, Мик?
— Отвали, ты хочешь услышать историю о вишнях или нет?
— Бля, да, — говорит он, и непонятно, то ли он ухмыляется, поймав тебя на слове, то ли от осознания того, что наконец-то услышит историю о вишнях.
— Отлично. Но помни, что я уже несколько раз предупреждал тебя, что эта история чертовски скучна и далеко не так увлекательна, как тебе хотелось бы. — Ты делаешь паузу, когда в бар заходит группа парней. — Дай мне минутку.
Ты обслуживаешь парней, не в первый раз жалея, что вы с Йеном не зависаете где-нибудь, кроме твоего места работы, и возвращаешься к нему.
— Готов?
— Как никогда.
— Как скажешь. Ладно, помнишь, я рассказывал тебе, что моя мама забрала меня и остальных у моего старика, когда мы были моложе? И про то, что мы много переезжали?
— И попадали в кучу неприятностей, если я правильно помню.
— Именно, — подтверждаешь ты, ухмыляясь. — Мы все иногда попадали в неприятности, но, в нашу защиту, во многом это был вопрос выживания. Иногда приходится воровать, если хочешь поесть.
— Это точно. Я, блядь, так и рос бо́льшую часть своей жизни.
— Значит, ты понимаешь.
— На все сто процентов.
Ты задаёшься вопросом, такой ли он понимающий сейчас, но продолжаешь.
— Итак, пока Мэнди пудрила мозги каждому белому старикану, заглядывающемуся на неё, а Колин стал профессиональным карманником, я довольно хорошо научился брать то дерьмо, которое нам было нужно.
Йен ухмыляется.
— Насколько хорошо?
— Достаточно хорошо, чтобы мы перестали платить за продукты.
— Чёрт, Микки. — И он не выглядит шокированным или подозрительным, он выглядит пиздец гордым.
— Да, но потом мы осели в Талсе с Сэнди и её семьёй, и по соседству жила одна старушка, которая каждый божий день сидела на своём крыльце и наблюдала за всем вокруг, как грёбаный ястреб. И Лу — это брат Сэнди — поспорил со мной, что я не смогу пробраться к ней в дом и украсть ловец солнца с вишнями с окна её гостиной.
— Ах, спор.
— Ага. Сказал, что, если я сделаю это, он даст мне пятьсот баксов из своей выручки за продажу наркоты в те выходные, а если я не смогу...
— Тату с вишнями.
Ты пожимаешь плечами.
— Тату на его выбор, расположение на его выбор, а мне было семнадцать, и я был дураком.
— И он выбрал вишни на шее?
— Хотел, чтобы что-то напоминало мне о моей первой неудачной попытке кражи.
Йен с улыбкой качает головой.
— Вот мудак.
— Ну да. Но, похоже, в долгосрочной перспективе это сработало в мою пользу, — ты оглядываешь его с ног до головы. — Ты не поверишь, сколько парней возбуждаются из-за грёбаной татуировки на шее.
— Знаешь, думаю, я верю.
— В любом случае, — ты хватаешь тряпку и принимаешься протирать стойку бара, лишь бы чем-то заняться, — это и есть история с вишнями.
Йен кивает, но ничего не говорит. Ты смотришь, как он делает глоток своего напитка, прежде чем отойти, чтобы обслужить постоянного посетителя. Когда ты возвращаешься к Йену, тот хмуро смотрит на тебя.
— Думаю, это чушь собачья.
— Извини?
— Думаю, ты лжёшь.
— Насчет истории с вишней?
— Да, чёрт возьми, — говорит он, выразительно кивая. — Думаю, это что-то гораздо более зловещее, гораздо более гомоэротичное, и ты просто не хочешь мне говорить.
Ты недолго смотришь на него, прежде чем кивнуть.
— Ты прав. В реальной истории столько всего о том, как меня однажды выебали, что, боюсь, ты кончишь в штаны, пока я буду рассказывать, поэтому мне пришлось придумать что-то другое.
Он краснеет.
— Значит, я был прав. Ты снизу.
— Господи боже, Галлагер.
— Что? — он смеётся. — Разве я ошибаюсь?
— Ты извращуга.
— Знал бы ты, как прав сейчас.
Непонятно, откуда в нём взялась вся эта грёбаная уверенность, но ты игнорируешь его слова и берёшь себя в руки.
— Я рассказал тебе историю, чувак, сам решай, верить в неё или нет.
— Я верю, — говорит он. — Просто немного разочарован.
— Ещё раз приношу свои извинения, мистер Галлагер. Что я могу для вас сделать, чтобы ваше пребывание здесь было более приятным?
Он фыркает, но его глаза темнеют.
— Есть ещё какие-нибудь татуировки, которые ты мог бы мне показать?
— Зависит от обстоятельств. У тебя есть ещё тату, чтобы показать мне?
— Только одна, — он допивает напиток и качает головой. — И тогда мне придется пойти и набить ещё, да? Вся эта твоя затея с «око за око»… У меня такое чувство, что я выдохнусь намного раньше тебя.
— Тогда тебе просто придётся придумать другой способ увидеть мои.
Йен громко сглатывает.
— Сколько их у тебя?
— Около дюжины.
Йен разглядывает каждый видимый штрих, каждую татуировку, которую уже видел — вишни, морскую тематику, fuck u-up, слова на ключице и лилии звездочёт — прежде чем снова встретиться с тобой взглядом.
— Все остальные... под?
— Под?
Он краснеет.
— Ты, блядь, понял.
— У меня под одеждой? Да, чувак.
— Хмм. Сегодня вечером здесь намного оживлённее, чем когда я показывал тебе свою татуировку. Думаешь, уместно задирать футболку и демонстрировать свои?
Твоя бровь подпрыгивает.
— Ты не хочешь на них посмотреть?
— О нет, я хочу. Просто думаю, что, возможно, с точки зрения бизнеса было бы лучше соблюсти некую приватность, — он пожимает плечами, но ты ни на секунду не веришь невинной чуши, которую тот несёт. — Не знаю, Микки, может, тебе стоит просто сделать фото одной из них и прислать мне...
— Вау. — Гениально.
— Ага, отличная идея, правда? — говорит он, не в силах сдержать глупую ухмылку.
— Отсутствие у тебя утончённости высасывает мне последние остатки мозгов, Галлагер.
— Высасывает остатки мозгов? Знаю кое-что получше, что можно было бы высосать без остатка.
Ты качаешь головой, но сердце заходится от осознания того, что ты собираешься сделать.
— Ты просто ужасен в своих попытках.
— У меня был тяжёлый день.
— Да, ты говорил. Что происходит, Йен?
Он отвечает не сразу, водя донышком рюмки по барной стойке и поджимая губы.
— Отопление в офисе. Его отключили, потому что мне нечем оплатить счета, так что...
Ты вспоминаешь, как сидел с ним в закусочной напротив его офиса, вспоминаешь, как Йен сказал, что согласится на работу, если ему её предложат, вспоминаешь, что в частном сыске дела сейчас идут не очень хорошо. Ты наливаешь ему колы и напоминаешь себе не брать с него денег сегодня, но неожиданные слова сами по себе срываются с губ:
— Если тебе нужно…
— Вообще-то я подумываю отказаться от офиса, — перебивает он. — Кто не мечтает работать из дома, да? И, если мне понадобится сменить обстановку, я знаю, что Диана позволит мне время от времени устраивать офис в кафе. Пока я продолжаю покупать кофе, она меня не выгонит.
Ты киваешь и испытываешь невероятное облегчение от того, что Йен не дал тебе договорить, потому что какого это было хрена?
— Звучит как надёжный план, Рыжий.
— Думаю, да. — Он немного ёрзает, должно быть, чувствуя себя неловко, его следующие слова доказывают это: — Мне пора идти. Обещал своей сестре позвонить сегодня вечером, так что мне нужно вернуться домой.
— Хорошо.
— Спасибо за выпивку, — он достаёт бумажник, но ты останавливаешь его взмахом руки.
— За мой счёт. Раз уж моя история про вишни оказалась такой скучной.
Несколько мгновений Йен выглядит так, будто хочет поспорить с тобой по этому поводу, но в конце концов просто кивает.
— Увидимся.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Придя домой, он бросает замороженную пиццу в духовку, выпивает таблетки с большим стаканом воды за ужином и делает всё возможное, чтобы не обращать внимания на продолжающую расти гору счетов на стойке.
Он проверяет свой телефон каждую минуту или около того, надеясь на сообщение от Микки и задаваясь вопросом, может, ему действительно стоит позвонить Фионе. Он не обещал ей и чувствует себя дерьмово из-за того, что солгал Микки, но это неплохая идея. Ему не помешал бы её успокаивающий голос.
В конце концов он решает не звонить ей, а вместо этого гуглит, как лучше сэкономить.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
В тот вечер, закрыв бар, ты садишься на диван, выкуриваешь немного травки и наблюдаешь за Йеном через установленную камеру видеонаблюдения. Это всего лишь одна камера, один ракурс, поэтому он то появляется на экране, то исчезает, позже возвращаясь с напитком или куском пиццы.
Ты подумывал установить камеру ещё и в спальне, но тебе показалось, что тогда ты зашёл бы слишком далеко.
Так что, ты валяешься на диване и куришь, наблюдая, как Йен сидит на диване и курит, и это кажется симметричным. Ты затягиваешься сигаретой, и минуту спустя Йен делает то же самое, как будто вы сидите вместе и делите эту сигарету.
Но по пачке можно сказать, что Йен курит не то, что ты, и тебе хотелось бы обвинить именно этот факт в своём следующем шаге.
Ты гасишь косяк и поднимаешься, прежде чем снять футболку, проходя мимо нескольких произведений искусства в ванную. Освещение там лучше, чем в спальне, и ты стоишь перед зеркалом, рассматривая свои татуировки.
У Йена на них странный фетиш (не то чтобы ты осуждал), так что у тебя нет выбора в том, какую именно татушку ему отправить.
Это просто — немного напрячься, поднять руку прямо вверх, вместо того чтобы просто отвести в сторону. Ты наводишь камеру телефона, чтобы получить идеальный ракурс, и делаешь снимок татуировки двух мужчин на рёбрах.
Ты никак не кадрируешь снимок, не добавляешь фильтры, но следишь, чтобы он был чётким, отображал все детали минималистичной татуировки и чтобы в кадр попали татуировки на костяшках пальцев, так у Йена не останется сомнений, что это ты. Закончив, ты возвращаешься к дивану, устраиваясь на нём поудобнее, и смотришь на экран ноутбука перед собой.
Йена нет, но он скоро возвращается с пивом в руке, и ты вспоминаешь о его правиле одного напитка, но мысль не задерживается надолго. Ты открываешь телефон и отправляешь фотографию своей тонко намекающей на минет татуировки.
По другую сторону экрана ноутбука Йен тянется к своему телефону и ухмыляется, когда видит сообщение от тебя, а ты пристальнее вглядываешься в экран. Ты смотришь, как глаза Йена расширяются, челюсть отвисает и тихое «блядь» срывается с губ. Камеры не пишут звук, но прямо сейчас ты пиздец как хотел бы слышать его.
Йен долго смотрит в телефон, на твою фотографию, и ты ждёшь его ответа. Ждёшь его ответа. Но он не отвечает. Он стягивает с себя спортивные штаны и спускает их по бёдрам, на мгновение касаясь члена рукой, прежде чем отправить боксеры вслед за штанами…
Ты захлопываешь ноутбук, твой собственный член ноет у тебя в штанах.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Он кончает жёстко. Сильнее, чем когда-либо, и после ему требуется много времени, чтобы прийти в себя.
Ноги всё ещё дрожат, когда он принимает душ и ложится спать. Просыпается он с трудом и сразу тянется за телефоном, чтобы подрочить на то же фото, представляя, как оно оживает, представляя руку Микки на своем бедре, губы Микки, обхватывающие его член, и кончает так же сильно, как прошлым вечером.
Когда он снова просыпается от солнечного света, льющегося в окно, и члена, ноющего под одеялами, он не задумывается ни на секунду. Снова тянется к члену, смотрит на фото и отчаянно думает о Микки, пока не кончает с гортанным стоном.
Трель телефона вырывает его из посторгазменного блаженства, и всё тело снова воспламеняется от мысли, что это может быть Микки.
Это не Микки.
Он заправляет член в трусы и отвечает на звонок.
— Йен, — говорит Тони, — думаю, у нас была ещё одна кража.
Он вздыхает, вытирает руку о штаны.
— Думаешь?
— Ага, вообще-то, две кражи, но одна может показаться тебе особенно интересной. Кто-то, кем бы, чёрт возьми, ни был этот вор, украл картину.
— Вот как? — он несобран, всё ещё находясь в оцепенении после оргазма и татуировки Микки.
Очевидно, Микки любит сосать член.
— Он стащил копию гейской картины прошлого века.
Он выпрямляется.
— Подожди, гейская картина?
— Да, у нас пока мало информации о ней, владелец в истерике, но картина точно не о натуралах, — говорит Тони, и это звучит так, будто он пытается не рассмеяться. — Висела в доме у этого чувака, прямо в прихожей. Когда он уходил прошлым вечером, она была на месте, он не мог не заметить, что её украли.
— Странно.
— Расчёт времени, да? Твой вор либо становится ленивым и тупым, либо действительно чертовски хорош.
— Ага, спасибо, Тони.
Он вешает трубку, всё ещё немного рассеянный, и ухмыляется. Гейская картина. Он заходит в мессенджер и снова открывает фотографию.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Примечание
Слэш
Перевод
NC-17
В процессе
52
переводчик
бета
Автор оригинала:
Оригинал:
https://archiveofourown.org/works/37991911/chapters/94888033
Пэйринг и персонажи:
Йен Клейтон Галлагер/Микки Милкович, Сэнди Милкович, Мэнди Милкович, Игги Милкович
Размер:
планируется Макси, написано 216 страниц, 13 частей
Жанры:AU
Предупреждения:АлкогольНецензурная лексикаРейтинг за секс
Спойлеры ...
Другие метки:ВорыКинк на татуировкиПовествование во втором лицеПовествование от нескольких лицПовествование от третьего лицаСлоубернСомелье / БарменыТатуировкиЧастные детективыЭлементы ангста
Спойлеры ...
Описание:
Вечер караоке в дерьмовом баре. Частный детектив Йен, занимающийся делами своих клиентов, а попутно — серией краж, но уже по собственной инициативе, знакомится с интригующим голубоглазым барменом. Поможет ли этот парень в его расследовании или только усложнит задачу?
Примечания:
✔️ Разрешение на перевод от автора оригинала получено.
🎨 Арт к истории от талантливого автора и художницы Suzy_Queue: https://archiveofourown.org/works/37145347/chapters/96001492
Публикация на других ресурсах:
Уточнять у автора / переводчика
Управление работой:
Продвижение:
Поделиться:
Telegram
Вконтакте
Скопировать ссылку
52
Нравится
35
Подписаться
13
В сборник
Смотреть работу в 13 сборниках
Награды от читателей:
Пока нет
Глава 5 (читатель — участник событий)
22 июля 2024 г. в 09:00
Настройки текста
Примечания:
Повествование от второго лица (читатель — участник событий)
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
— На этот раз у меня заказ, — говорит Йен следующим вечером вместо приветствия.
Ты поворачиваешься к нему лицом и приподнимаешь бровь. Улыбка Йена, сидящего на своём табурете, непринуждённа, а поза естественна, и тебя накрывает атмосферой лёгкости, когда ты рассматриваешь его. И тот факт, что ты тоже расслабляешься в ответ на непосредственность Йена, в лучшем случае проблематичен.
— Какой твой заказ, по-твоему, могут удовлетворить в таком месте, как это, красавчик?
Он оглядывается по сторонам, прикидываясь дурачком.
— Я думал… Хочу сказать, я думал, что это бар, где люди подходят к тебе, бармену, и буквально просят выпить. Нет? Неужто я всю жизнь ошибался?
— Умник. — На это Йен ухмыляется. — Ну тогда давай, выкладывай, что ты там хочешь.
— Я бы хотел «Содружество».
Ты закатываешь глаза.
— Ты, блядь, издеваешься надо мной, да?
— С чего бы?
Ты тянешься за мокрым бокалом и вытираешь его полотенцем.
— Дай угадаю, вчера вечером ты пришёл домой и погуглил «самый сложный коктейль», я прав?
— Возможно.
— Идиот. Ты знаешь, сколько там всякого дерьма намешано?
— Возможно, я посмотрел список ингредиентов.
— В списке — семьдесят один ингредиент, Галлагер. Со всего мира. Но нет. Ты всё ещё подумал, что было бы забавно заказать его.
Он пожимает плечами.
— У меня странное чувство юмора.
— Я в этом не сомневаюсь, — ты обдумываешь список сегодняшних закупок. — Как насчет «Белого Русского»? Я сегодня купил свежие сливки.
— Хм. «Белый русский», — он оглядывает тебя с головы до ног туда-обратно. — Милкович — это русская фамилия, верно?
— Украинская.
— О.
Ты приподнимаешь бровь.
— Собирался пошутить о том, как сильно тебе нравятся белые русские, а не только напиток?
— Нет. Это означало бы, что ты мне нравишься, а я, честно говоря, едва тебя терплю.
— Точно. Этот невероятно дерьмовый бар просто случайно оказался недалеко от твоего офиса. Не то подумал. Просто забыл об этом твоём абсолютно объективном предлоге для того, чтобы приходить сюда постоянно. — Ты поворачиваешься и берёшь бокал. — Ты вообще пробовал «Белого русского»?
— Напиток или человека?
Ты ухмыляешься.
— И то, и то.
— Не-а. А ты?
— Напиток или человека?
Он закатывает глаза.
— И то, и то.
— Оба.
Йен молчит, и ты чувствуешь на себе его взгляд, пока готовишь ему коктейль. Йен слегка ухмыляется, когда ты протягиваешь его ему.
— У меня никогда не было белого украинца.
Обеими руками ты упираешься в стойку, поднимаешь взгляд и вздыхаешь.
— А с такими репликами никогда и не будет.
— Позволь не согласиться.
— О? — ты приподнимаешь бровь, глядя на него. — Думаешь, со мной так легко?
— А кто сказал, что я говорю о тебе? — Йен отпивает глоток и оглядывает бар. — Может, я имел в виду твоего брата.
— Ужасный, ужасный лжец. — Но его слова, флирт и откровенное желание на лице выбивают почву у тебя из-под ног, и ты заставляешь себя собраться. Играть с Йеном в кошки-мышки — одно, но секс с ним может положить конец всему, помешать ему когда-либо вернуться в бар, и тогда у тебя больше не будет причин играть с ним в кошки-мышки. Это порочный круг. Который с каждым днём всё больше пытается обрести смысл. Ты наливаешь себе выпить. — Кажется, сегодня твоё настроение намного лучше. Что происходит?
Он кивает и допивает свой напиток.
— Да, настроение получше. Я тут всё обдумал и понял, что это не обязательно должно быть так изматывающе, как я вообразил.
— В каком смысле?
— В таком, что я собираюсь найти Воришку с Северной Стороны. Сдам я его или нет, будет зависеть от того, что я почувствую в тот момент — или насколько сильным тот окажется мудаком, — но я собираюсь найти его. Я должен.
— Значит, ты должен найти его, но не обязательно сдавать? — ты наливаешь себе ещё выпить, на этот раз побольше, но от переполняющего тебя чувства облегчения руки дрожат. Целью твоего последнего ограбления был Йен Галлагер, и приятно осознавать, что всё было не зря.
— Ага. Как я уже сказал, никто не просил меня заниматься этим делом, поэтому никто не ждёт, что я поступлю правильно. Найду парня и передам его властям со всеми доказательствами, которые собрал. Бля, может, я найду его, мы вместе выпьем, и я продолжу жить своей чёртовой жизнью.
Господи Боже. Ты проглатываешь половину бурбона и киваешь ему, чтобы он продолжал.
— Но я хочу знать, кто это. Я решил разобраться в этом, потому что увидел связь, и мне нужно довести дело до конца. Особенно если он нацелился на меня и использовал для этого моего отца.
— Если?
Йен пожимает плечами.
— Я не думаю, что это было совпадение, но теперь, когда шок прошёл...
— Это уже не так задевает?
— Ну типа да.
Ты киваешь, снова выпивая.
— Похоже, ты во всём разобрался, чувак.
— Ага. Кроме личности этого ублюдка.
Какая-то часть тебя, зудящая в затылке, хочет дать ему знать, хочет сказать: «Это я, Галлагер, приди и возьми меня, чёрт побери», просто чтобы посмотреть, что тот сделает, как отреагирует. Врежет ли он тебе, будет ли преследовать, сдаст ли?..
Ты почти уверен, что на данном этапе Йен тебе даже не поверит.
Ты вытираешь рот тыльной стороной ладони.
— Ну, чёрт возьми, ты лучший частный детектив, которого я когда-либо встречал, так что, без сомнения, разберёшься в этом дерьме.
— Сколько частных детективов ты встречал, Микки?
Ты ухмыляешься.
— Мне сказать тебе правду, или то, что ты хочешь услышать?
Йен смеётся, громко и счастливо, и этого достаточно, чтобы заставить тебя улыбнуться. Этот ублюдок станет твоей погибелью. Ты смотришь, как он расслабляется, делает ещё один глоток, застенчиво улыбается в свой бокал, потому что знает, что ты пялишься на него. Роли снова поменялись, и теперь это ты глазеешь на красивого ублюдка, сидящего перед тобой.
— Итак, — говорит Йен, встречая твой пристальный взгляд, и его глаза такие чертовски мягкие, но в то же время такие чертовски завлекающие. — Думаю, ты задолжал мне историю.
— Бля.
— Ты буквально пьёшь у меня на глазах, Микки, так что больше никаких отговорок.
Ты прищуриваешься и меняешь тему.
— У тебя есть татушки, Галлагер?
— У меня?
— Да, у тебя, засранец. Видишь в этом заведении других Галлагеров?
Он краснеет, и глупо, насколько это красиво.
— Э-э, да. Есть парочка.
— Ты, блядь, шутишь? — спрашиваешь ты, когда Йен больше ничего не говорит. — Ты не можешь вот так съехать с темы. Не после того, как пускал слюни на мою шею каждый раз, как мы виделись.
Его взгляд скользит к твоей шее и обратно.
— Да ладно тебе. У меня они дерьмовые.
— Как насчёт того, чтобы позволить мне судить об этом, как человеку, у которого нет ни одной дерьмовой татуировки.
— Брось, — снова отнекивается Йен, и ты видишь, что тот ищет оправдание. — Ты просто хочешь посмотреть, как я снимаю футболку.
Обе твои брови ползут вверх, когда картинка за картинкой мелькают перед глазами: Йен снимает футболку после тренировки, Йен снимает футболку, чтобы переодеться во что-нибудь более удобное, Йен снимает футболку в конце долгого дня.
Йен снимает футболку, чтобы трахнуть тебя.
Ты допиваешь бурбон.
— Не помню, чтобы ты говорил, что твои татуировки… — ты неопределённо машешь рукой в его сторону. — Там.
— Ну, да, там. И они хреновые.
— Покажи. Давай. Хоть одну.
— Ты сумасшедший. Я посреди бара.
Ты машешь рукой в сторону несуществующей толпы.
— Думаешь, этим ублюдкам не всё равно?
— Ну, честно говоря, я чувствую взгляды на своей заднице каждый раз, когда выхожу отсюда, так что, возможно. — Его ухмылка самодовольная, глупая и сексуальная.
Ты стреляешь в ответ, не щадя:
— Давай. Покажи мне свою, и я покажу тебе свою.
— Господи, Микки, — он замолкает, допивая остатки коктейля. — Отлично. Которую из двух?
— Подожди, я могу выбрать?
— Чёрт. Нет. Это было… Я хотел сказать… Нет.
— Да.
Он встаёт.
— Мне нужно ещё выпить.
— Говоришь, они обе дерьмовые?
— Не то слово.
Ты бросаешь тряпку на стойку и скрещиваешь руки на груди.
— Тогда ладно, Галлагер. Покажи ту, что хуже.
Йен скрипит зубами и свирепо смотрит на тебя, но ты твёрдо сохраняешь свою ухмылку.
— Отлично, — наконец говорит он, встаёт со своего табурета и поворачивается к тебе спиной. — Я бля так ненавижу тебя сейчас.
— О, я в этом очень сомневаюсь.
Йен задирает футболку сзади, и твои глаза скользят по его коже, покрытой веснушками: по пояснице с ямочками, сильным дельтовидным мышцам…
И худшей татуировке, которую ты когда-либо видел в своей жизни.
— Бляха муха.
Йен отпускает футболку при первом звуке твоего голоса и поворачивается к тебе лицом.
— Я ж говорил, что это ужасно.
— Нет. Нет, — отвечаешь ты сквозь смех. — Нет. Ты сказал, она дерьмовая. Это… Это просто кошмар.
— Заткнись.
— О, чёрт, скажи мне, что я не прав, чувак.
— Пошёл ты, Микки. — Но на его губах играет лёгкая улыбка, когда он садится обратно. — Плохо, да?
— Плохо. Конечно, Галлагер. Давай начнём с «плохо».
— Да-да, — он водит пальцем по конденсату на своём бокале и слегка пожимает плечами. — Знаешь, она должна была быть классной. Чем-то важным, диким и красивым.
Ты обдумываешь то, что увидел — дерьмовая проработка контуров, чересчур женственная фигура, богомерзкие сиськи — и задаёшься вопросом, чего же Йен хотел от своего татуировщика. Что бы он ни просил, он точно не получил важное, дикое и красивое.
— Что она означает? — спрашиваешь ты и продолжаешь, видя непонимающий взгляд Йена: — Это просто… Важное, дикое и красивое... Это должно было что-то значить, верно?
— Моя мама. Она умерла, и я хотел набить что-то в память о ней.
Ты приподнимаешь бровь.
— Ты не сказал татуировщику, что говоришь не о какой-то там цыпочке, а о своей матери?
Йен фыркает.
— Думаю, я опустил эту часть.
— Господи, Йен.
— Ага, — он снова пожимает плечами. — Иногда я подумываю перекрыть татуировку, но потом задаюсь вопросом, а не подходит ли она ей идеально.
— Она постоянно выставляла свои сиськи напоказ?
Он кривится.
— Нет. Ну, иногда, но не настолько. Она была... непредсказуемой и ненадежной. Точно так же, как результат этой татуировки.
Ты медлишь с ответом, потому что, кажется, Йен проталкивает слова силой, выдавливая их, будто они физически ранят его, а ты здесь не для этого. Ты гадаешь, в чём причина. Может, она умерла не так давно, а может, у Йена просто никогда не было возможности поговорить о ней. В любом случае, он явно любил свою непредсказуемую и ненадёжную маму.
Ты наливаешь себе ещё выпить.
— Тогда, похоже, татуировка в тему.
— Возможно.
— У меня тоже есть одна в честь моей старушки.
— Правда? — Йен немного оживляется.
— Хочешь посмотреть?
— Чёрт возьми, да.
Ты отпиваешь большой глоток, но в основном для пущего эффекта. Ты не знаешь, о чём думает Йен, но то, как загораются его глаза, даёт тебе смутное представление. Только вот парня ждёт облом. Чтобы показать эту татуировку, не нужно задирать футболку, снимать штаны или оголять какой-либо участок кожи, который мог бы его заинтересовать.
Тебе почти жаль его, когда ты думаешь о татуировках, которые мог бы ему показать.
— Должен предупредить, Галлагер, она намного красивее твоей.
— Несложная задача, — фыркает тот.
Ты закатываешь рукав и поворачиваешь руку, чтобы Йен увидел внутреннюю сторону предплечья. Вероятно, он и раньше замечал какие-то части, намёки на чернила тут и там, но недостаточно, чтобы понять, что это.
— Это цветы, — говорит он, и ты хмуришься.
— Лилии звездочёт, сука.
— Это должно что-то значить для меня?
— Нет, не для тебя, — ты поправляешь рукав и берёшь свой бокал. — Хотя это любимый цветок моей мамы. Набил, когда она заболела.
— Заболела?
— Деменция, — ты пожимаешь плечами, словно это ерунда, но это совсем не так.
— Чёрт, Микки, это полный отстой.
— Многим приходилось хуже, — очевидное остаётся невысказанным между вами, но Йен кивает.
— Можно посмотреть ещё раз? — спрашивает он, и ты закатываешь рукав. — Чёрт, это действительно пиздец красиво.
Это правда. Ты знаешь, что это правда. Татуировщик проделал потрясающую работу с реалистичностью и эффектом акварели, с тонкими контурами и окружающими геометрическими элементами, чтобы сделать её немного более мужественной, немного больше похожей на тебя. Было охуенно больно, но конечный результат того стоил.
Ты допиваешь бурбон. Глубоко внутри тебя возникает чувство, которое тебе не нравится, и оно не имеет ничего общего с Йеном или тем, как ты с ним играешь, оно полностью связано с твоей мамой.
Ты меняешь тему.
— Хочешь ещё выпить? Просто колу или что-то другое?
Йен понимает намёк, отвечая с лёгкой улыбкой:
— Не-а, у меня куча работы, если я хочу поймать Воришку с Северной Стороны. Мне пора.
— Конечно, чувак.
Йен встаёт и надевает куртку.
— Но ты всё ещё должен мне историю.
— Угу. В следующий раз у меня будет ещё более лучшее оправдание.
— Ты не можешь продолжать отвлекать меня своими татуировками. Это не будет работать вечно.
— Ты уверен, чувак? Ты ещё не видел ту, что у меня на рёбрах.
Его взгляд скользит вниз к твоим рёбрам и поднимается обратно.
— Что там?
Ты улыбаешься.
— Спокойной ночи, чувак.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Он идёт домой по холоду, но внутри нет ничего, кроме тепла. Микки заставляет его чувствовать тепло, и причина не только во флирте и взглядах. Разговоры с ним, то, как они делятся друг с другом всяким… Это заставляет его чувствовать себя глупым и потерявшим голову, чувствовать себя чудесно.
Он останавливается, чтобы купить пачку сигарет, и наблюдает за девушкой на другой стороне улицы. Она закрывает свой магазинчик: заносит вывеску и стеллаж-витрину. Он расплачивается за сигареты, переходит дорогу и заходит, прежде чем она успевает выключить свет и запереть дверь.
— У вас есть голубые лилии звездочёт?
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Сэнди — твоя любимая сестра, и не только потому, что все остальные родственнички грёбаные идиоты. Просто она весёлая, решительная и чертовски умная. Ей не всё равно, и в то же время наплевать, и она прекрасно удерживает этот баланс.
Иногда тебе хочется, чтобы Мэнди была больше похожа на неё. Но иногда ты, блядь, благодарен, что это не так. Бо́льшую часть времени ты просто рад, что в городе есть нормальный член семьи. Сэнди предоставляет тебе всю необходимую информацию о том, кто, где и когда будет, подправляет твои банковские счета, чтобы всё выглядело законно, и подменяет в баре, когда тебе нужен лишний час, чтобы провернуть быструю кражу.
— Итак, — начинает она, стуча по клавиатуре своего ноутбука. Она не с той стороны бара для того, кто должен работать, но ты закрываешь на это глаза, занимая своё место перед ней. — Слышала, есть парень.
Ты открываешь её пиво и передаёт ей.
— Ты это о чём, блин?
— Мэнди сказала, есть парень, и кажется, он забрался тебе под кожу.
— Мне под кожу, — фыркаешь ты. Нельзя сказать, что Мэнди ошибается, но она поняла ситуацию по-своему. — Всё не так.
— А как тогда?
Ты прикусываешь нижнюю губу и смотришь, как Сэнди делает глоток пива. Мало того, что она выглядит искренне любопытной, так тебе и самому вроде как хочется об этом поговорить. Плюс, тебе нужно одолжение.
— Он частный детектив, — говоришь ты, и она смотрит на тебя в ужасе.
— Ты, блядь, шутишь? Что, мать твою, с тобой не так, Микки? Насколько, бля, большой член у этого парня, что ты решил затеять такую глупую игру? Частный грёбаный детектив... И дай угадаю, случайным образом он ведёт расследование в отношении тебя?
— Ну, да.
У неё отвисает челюсть.
— Я пошутила.
— А я нет.
— Бля, — она делает большой глоток. — Итак, что случилось? Он поймал тебя, и твоя маленькая гейская задница соблазнила его, чтобы он держал язык за зубами?
— Иди ты, у мня не маленькая задница, — ты прерываешься, чтобы отойти и обслужить пару женщин постарше, прежде чем вернуться к Сэнди. — Он просто случайно оказался тут однажды вечером, упомянул, что работает частным детективом и расследует несколько краж со взломом на Северной стороне, а я не смог сказать ему, что это я совершил эти кражи.
— Те самые кражи со взломом, из-за которых я тут подменяю тебя сегодня, пока ты проворачиваешь ещё одну?
— Ага.
Она качает головой.
— И тогда ты решил воспользоваться его профессиональными услугами?
— По сути да.
— Зачем?
Ты разворачиваешься и наливаешь себе выпить. Это хороший вопрос; вопрос, на который две недели назад не требовался ответ. Однако сейчас это кажется ненужной игрой в опасном сценарии.
— Тогда это показалось мне забавным, — говоришь ты, повернувшись обратно к ней.
— А теперь?
Ты пожимаешь плечами.
— Теперь Мэнди знает о нём и не перестанет меня доставать. Мне нужна услуга.
Сэнди выглядит так, словно не может решить, рассмеяться ей или закатить глаза. Она делает и то, и другое.
— Ещё одна? Ну ещё бы.
— Ничего особенного.
— Говорит хакер-имбецил. Что тебе нужно?
— Можешь взломать его аккаунт в Google? История, электронные письма, календарь... всё это.
— Серьёзно?
— Да, серьёзно. Ты сделаешь или нет?
Она пожимает плечами.
— Это тебе дорого обойдётся.
— Как всегда.
Она достаёт свой телефон, чтобы сделать пару заметок, пока ты обслуживаешь завсегдатая, любящего потрепаться. Ты киваешь всему, что говорит чувак, и думаешь о том, что мог бы сделать с аккаунтом Галлагера в Google. Пока это, может, и не пригодится, но у тебя есть ощущение, что в ближайшие пару недель ситуация изменится.
Ты пока не наблюдал за Йеном через установленную камеру и не уверен, почему. Отчасти ты даже не уверен, зачем вообще её установил, просто на тот момент это казалось правильной идеей. Однако сейчас ты не можешь заставить себя подключиться к ней.
Пока.
— «Йен расследует»? — спрашивает Сэнди, когда ты возвращаешься к ней, и в её тоне явственно слышится презрение.
— Он самый.
— Умно́.
— Да-да, ты можешь это сделать или как?
— Пошёл ты.
Кажется, она считает, что этого ответа достаточно. Ты считаешь так же. И десять минут спустя, когда входит Йен и садится на свой табурет, её ноутбука нет, а на лице самодовольная улыбка.
— Ни слова, — бормочешь ей ты.
— Вот те крест.
Ты показываешь сестре фак и подходишь к Йену.
— Как дела, Галлагер?
— Довольно дерьмово.
Ты отвечаешь не сразу, тратя пару секунд на то, чтобы рассмотреть его, и даже в плохом освещении бара ты можешь видеть, что Йен выглядит просто ужасно: замёрзшим и несчастным.
— Что стряслось?
— Ничего. Кое-какие рабочие моменты.
— Дело в твоём воришке?
— Нет, просто... — Он замолкает со вздохом и наконец встречается с тобой взглядом. — Как насчёт выпить?
Ты принимаешь смену темы... Пока.
— Есть пожелания?
— Что-нибудь покрепче. Чтобы разогреться как следует.
Ты прикусываешь губу, сдерживая очевидную шутку, очевидный флирт, но только потому, что Сэнди через три табурета от тебя следит за каждым твоим движением.
— Замёрз? — спрашиваешь ты вместо этого.
— Просто пиздец. У меня сегодня ещё и отопления в офисе не было.
Ты достаёшь рюмку и смотришь на него.
— Не было отопления?
— Не-а, так что лучше бы эта выпивка помогла.
Ты передаёшь ему рюмку, и Йен мгновение смотрит на неё, прежде чем сделать глоток. Ничего похожего на коктейли, которые ты обычно для него готовишь — ни большого бокала, ни льда, только каёмка из соли, — но Йен удовлетворённо вздыхает.
— Восхитительно.
— Решил, что тебе понравится. А ещё должно неплохо тебя разогреть.
— Ты в курсе, что употребление алкоголя на самом деле снижает температуру тела? — вмешивается Сэнди, и ты сердито зыркаешь на неё.
— Пытаешься лишить меня клиента?
— Просто говорю.
— Не обращай на неё внимания, — говоришь ты Йену. — Она любит выпить, но не может отличить виски от бурбона.
Глаза Йена расширяются.
— А есть разница между виски и бурбоном?
— Пошли вы оба.
— Грубиян, — говорит он. — У меня был действительно дерьмовый день, я замёрз до полусмерти в своем офисе, а ты грубишь. Вау.
Ты закатываешь глаза.
— Мои извинения, мистер Галлагер. Что я могу для вас сделать, чтобы ваше пребывание здесь было более приятным?
Сэнди фыркает, и ты вскидываешь фак в её сторону. Однако Йен ухмыляется, его глаза загораются.
— Думаю, ты знаешь.
Ты знаешь, но прикидываешься дурачком.
— Мне нужно немного больше конкретики, чувак.
Он делает ещё один глоток своего напитка, заставляя тебя ждать и принимая непринуждённый вид.
— Я хочу историю.
— Ах.
— Ага.
— Какую историю? — спрашивает Сэнди.
— Историю о татуировке с вишнями, — говорит Йен, и ты понимаешь, что тот, вероятно, понятия не имеет, кто такая Сэнди. — Микки продолжает утверждать, что это история чертовски скучная, но я ему не верю.
— И правильно, — говорит она, забирая свой ноутбук и поднимаясь. — Он бессовестно врёт, если говорит так, потому что история про вишни — его лучшая история.
— Лживая сучка.
Она игнорирует тебя, не сводя глаз с Галлагера.
— Вытяни это из него, Йен. У меня такое чувство, что тебе понравятся гомоэротичные подтексты.
— Господи боже, Сэнди.
Йен смотрит на тебя, выпучив глаза.
— Правда?
— Нет, не совсем. — Ты машешь рукой в сторону Сэнди. — Убирайся отсюда на хуй.
Она отдает тебе честь и уходит, не сказав больше ни слова. Йен набрасывается на тебя, как только за ней закрывается дверь.
— Гомоэроти…
— Нет.
— Но она сказала…
— Да врёт она.
Йен молчит. А потом:
— Кто она?
— Сэнди. Одна из моих сестёр.
— И много у тебя сестёр?
Ты наливаешь себе рюмку и выпиваешь залпом. Затем наливаешь ещё, но не пьёшь.
— Я сбился со счёта, сколько у меня двоюродных братьев и сестёр. Хотя, честно говоря, даже не уверен, что все, которых я встречал, были реальными родственниками. Думаю, большинство из них просто какая-то форма семьи... Или что-то достаточно близкое к семье, чтобы моя мама представляла нас как двоюродных братьев и сестёр.
— А Сэнди? Она настоящая сестра или нет?
Ты фыркаешь.
— Настолько настоящая, насколько это возможно. Наши отцы были братьями, а наши мамы — сёстрами. Без шансов.
— Это немного странно.
— Говорит мудак, биологический отец которого — его же дядя.
— Подловил, — говорит Йен, ухмыляясь, и смотрит на тебя из-под этих чёртовых ресниц, и ты прикусываешь губу, чтобы не сказать какую-нибудь глупость. — Сэнди назвала меня Йеном.
Ты киваешь.
— Люди часто так делают, когда тебя зовут Йен.
— Откуда она знает, что меня зовут Йен? Откуда она вообще меня знает? — он всматривается в тебя, пока ты избегаешь его взгляда. — Говорил обо мне, Мик?
— Отвали, ты хочешь услышать историю о вишнях или нет?
— Бля, да, — говорит он, и непонятно, то ли он ухмыляется, поймав тебя на слове, то ли от осознания того, что наконец-то услышит историю о вишнях.
— Отлично. Но помни, что я уже несколько раз предупреждал тебя, что эта история чертовски скучна и далеко не так увлекательна, как тебе хотелось бы. — Ты делаешь паузу, когда в бар заходит группа парней. — Дай мне минутку.
Ты обслуживаешь парней, не в первый раз жалея, что вы с Йеном не зависаете где-нибудь, кроме твоего места работы, и возвращаешься к нему.
— Готов?
— Как никогда.
— Как скажешь. Ладно, помнишь, я рассказывал тебе, что моя мама забрала меня и остальных у моего старика, когда мы были моложе? И про то, что мы много переезжали?
— И попадали в кучу неприятностей, если я правильно помню.
— Именно, — подтверждаешь ты, ухмыляясь. — Мы все иногда попадали в неприятности, но, в нашу защиту, во многом это был вопрос выживания. Иногда приходится воровать, если хочешь поесть.
— Это точно. Я, блядь, так и рос бо́льшую часть своей жизни.
— Значит, ты понимаешь.
— На все сто процентов.
Ты задаёшься вопросом, такой ли он понимающий сейчас, но продолжаешь.
— Итак, пока Мэнди пудрила мозги каждому белому старикану, заглядывающемуся на неё, а Колин стал профессиональным карманником, я довольно хорошо научился брать то дерьмо, которое нам было нужно.
Йен ухмыляется.
— Насколько хорошо?
— Достаточно хорошо, чтобы мы перестали платить за продукты.
— Чёрт, Микки. — И он не выглядит шокированным или подозрительным, он выглядит пиздец гордым.
— Да, но потом мы осели в Талсе с Сэнди и её семьёй, и по соседству жила одна старушка, которая каждый божий день сидела на своём крыльце и наблюдала за всем вокруг, как грёбаный ястреб. И Лу — это брат Сэнди — поспорил со мной, что я не смогу пробраться к ней в дом и украсть ловец солнца с вишнями с окна её гостиной.
— Ах, спор.
— Ага. Сказал, что, если я сделаю это, он даст мне пятьсот баксов из своей выручки за продажу наркоты в те выходные, а если я не смогу...
— Тату с вишнями.
Ты пожимаешь плечами.
— Тату на его выбор, расположение на его выбор, а мне было семнадцать, и я был дураком.
— И он выбрал вишни на шее?
— Хотел, чтобы что-то напоминало мне о моей первой неудачной попытке кражи.
Йен с улыбкой качает головой.
— Вот мудак.
— Ну да. Но, похоже, в долгосрочной перспективе это сработало в мою пользу, — ты оглядываешь его с ног до головы. — Ты не поверишь, сколько парней возбуждаются из-за грёбаной татуировки на шее.
— Знаешь, думаю, я верю.
— В любом случае, — ты хватаешь тряпку и принимаешься протирать стойку бара, лишь бы чем-то заняться, — это и есть история с вишнями.
Йен кивает, но ничего не говорит. Ты смотришь, как он делает глоток своего напитка, прежде чем отойти, чтобы обслужить постоянного посетителя. Когда ты возвращаешься к Йену, тот хмуро смотрит на тебя.
— Думаю, это чушь собачья.
— Извини?
— Думаю, ты лжёшь.
— Насчет истории с вишней?
— Да, чёрт возьми, — говорит он, выразительно кивая. — Думаю, это что-то гораздо более зловещее, гораздо более гомоэротичное, и ты просто не хочешь мне говорить.
Ты недолго смотришь на него, прежде чем кивнуть.
— Ты прав. В реальной истории столько всего о том, как меня однажды выебали, что, боюсь, ты кончишь в штаны, пока я буду рассказывать, поэтому мне пришлось придумать что-то другое.
Он краснеет.
— Значит, я был прав. Ты снизу.
— Господи боже, Галлагер.
— Что? — он смеётся. — Разве я ошибаюсь?
— Ты извращуга.
— Знал бы ты, как прав сейчас.
Непонятно, откуда в нём взялась вся эта грёбаная уверенность, но ты игнорируешь его слова и берёшь себя в руки.
— Я рассказал тебе историю, чувак, сам решай, верить в неё или нет.
— Я верю, — говорит он. — Просто немного разочарован.
— Ещё раз приношу свои извинения, мистер Галлагер. Что я могу для вас сделать, чтобы ваше пребывание здесь было более приятным?
Он фыркает, но его глаза темнеют.
— Есть ещё какие-нибудь татуировки, которые ты мог бы мне показать?
— Зависит от обстоятельств. У тебя есть ещё тату, чтобы показать мне?
— Только одна, — он допивает напиток и качает головой. — И тогда мне придется пойти и набить ещё, да? Вся эта твоя затея с «око за око»… У меня такое чувство, что я выдохнусь намного раньше тебя.
— Тогда тебе просто придётся придумать другой способ увидеть мои.
Йен громко сглатывает.
— Сколько их у тебя?
— Около дюжины.
Йен разглядывает каждый видимый штрих, каждую татуировку, которую уже видел — вишни, морскую тематику, fuck u-up, слова на ключице и лилии звездочёт — прежде чем снова встретиться с тобой взглядом.
— Все остальные... под?
— Под?
Он краснеет.
— Ты, блядь, понял.
— У меня под одеждой? Да, чувак.
— Хмм. Сегодня вечером здесь намного оживлённее, чем когда я показывал тебе свою татуировку. Думаешь, уместно задирать футболку и демонстрировать свои?
Твоя бровь подпрыгивает.
— Ты не хочешь на них посмотреть?
— О нет, я хочу. Просто думаю, что, возможно, с точки зрения бизнеса было бы лучше соблюсти некую приватность, — он пожимает плечами, но ты ни на секунду не веришь невинной чуши, которую тот несёт. — Не знаю, Микки, может, тебе стоит просто сделать фото одной из них и прислать мне...
— Вау. — Гениально.
— Ага, отличная идея, правда? — говорит он, не в силах сдержать глупую ухмылку.
— Отсутствие у тебя утончённости высасывает мне последние остатки мозгов, Галлагер.
— Высасывает остатки мозгов? Знаю кое-что получше, что можно было бы высосать без остатка.
Ты качаешь головой, но сердце заходится от осознания того, что ты собираешься сделать.
— Ты просто ужасен в своих попытках.
— У меня был тяжёлый день.
— Да, ты говорил. Что происходит, Йен?
Он отвечает не сразу, водя донышком рюмки по барной стойке и поджимая губы.
— Отопление в офисе. Его отключили, потому что мне нечем оплатить счета, так что...
Ты вспоминаешь, как сидел с ним в закусочной напротив его офиса, вспоминаешь, как Йен сказал, что согласится на работу, если ему её предложат, вспоминаешь, что в частном сыске дела сейчас идут не очень хорошо. Ты наливаешь ему колы и напоминаешь себе не брать с него денег сегодня, но неожиданные слова сами по себе срываются с губ:
— Если тебе нужно…
— Вообще-то я подумываю отказаться от офиса, — перебивает он. — Кто не мечтает работать из дома, да? И, если мне понадобится сменить обстановку, я знаю, что Диана позволит мне время от времени устраивать офис в кафе. Пока я продолжаю покупать кофе, она меня не выгонит.
Ты киваешь и испытываешь невероятное облегчение от того, что Йен не дал тебе договорить, потому что какого это было хрена?
— Звучит как надёжный план, Рыжий.
— Думаю, да. — Он немного ёрзает, должно быть, чувствуя себя неловко, его следующие слова доказывают это: — Мне пора идти. Обещал своей сестре позвонить сегодня вечером, так что мне нужно вернуться домой.
— Хорошо.
— Спасибо за выпивку, — он достаёт бумажник, но ты останавливаешь его взмахом руки.
— За мой счёт. Раз уж моя история про вишни оказалась такой скучной.
Несколько мгновений Йен выглядит так, будто хочет поспорить с тобой по этому поводу, но в конце концов просто кивает.
— Увидимся.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Придя домой, он бросает замороженную пиццу в духовку, выпивает таблетки с большим стаканом воды за ужином и делает всё возможное, чтобы не обращать внимания на продолжающую расти гору счетов на стойке.
Он проверяет свой телефон каждую минуту или около того, надеясь на сообщение от Микки и задаваясь вопросом, может, ему действительно стоит позвонить Фионе. Он не обещал ей и чувствует себя дерьмово из-за того, что солгал Микки, но это неплохая идея. Ему не помешал бы её успокаивающий голос.
В конце концов он решает не звонить ей, а вместо этого гуглит, как лучше сэкономить.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
В тот вечер, закрыв бар, ты садишься на диван, выкуриваешь немного травки и наблюдаешь за Йеном через установленную камеру видеонаблюдения. Это всего лишь одна камера, один ракурс, поэтому он то появляется на экране, то исчезает, позже возвращаясь с напитком или куском пиццы.
Ты подумывал установить камеру ещё и в спальне, но тебе показалось, что тогда ты зашёл бы слишком далеко.
Так что, ты валяешься на диване и куришь, наблюдая, как Йен сидит на диване и курит, и это кажется симметричным. Ты затягиваешься сигаретой, и минуту спустя Йен делает то же самое, как будто вы сидите вместе и делите эту сигарету.
Но по пачке можно сказать, что Йен курит не то, что ты, и тебе хотелось бы обвинить именно этот факт в своём следующем шаге.
Ты гасишь косяк и поднимаешься, прежде чем снять футболку, проходя мимо нескольких произведений искусства в ванную. Освещение там лучше, чем в спальне, и ты стоишь перед зеркалом, рассматривая свои татуировки.
У Йена на них странный фетиш (не то чтобы ты осуждал), так что у тебя нет выбора в том, какую именно татушку ему отправить.
Это просто — немного напрячься, поднять руку прямо вверх, вместо того чтобы просто отвести в сторону. Ты наводишь камеру телефона, чтобы получить идеальный ракурс, и делаешь снимок татуировки двух мужчин на рёбрах.
Ты никак не кадрируешь снимок, не добавляешь фильтры, но следишь, чтобы он был чётким, отображал все детали минималистичной татуировки и чтобы в кадр попали татуировки на костяшках пальцев, так у Йена не останется сомнений, что это ты. Закончив, ты возвращаешься к дивану, устраиваясь на нём поудобнее, и смотришь на экран ноутбука перед собой.
Йена нет, но он скоро возвращается с пивом в руке, и ты вспоминаешь о его правиле одного напитка, но мысль не задерживается надолго. Ты открываешь телефон и отправляешь фотографию своей тонко намекающей на минет татуировки.
По другую сторону экрана ноутбука Йен тянется к своему телефону и ухмыляется, когда видит сообщение от тебя, а ты пристальнее вглядываешься в экран. Ты смотришь, как глаза Йена расширяются, челюсть отвисает и тихое «блядь» срывается с губ. Камеры не пишут звук, но прямо сейчас ты пиздец как хотел бы слышать его.
Йен долго смотрит в телефон, на твою фотографию, и ты ждёшь его ответа. Ждёшь его ответа. Но он не отвечает. Он стягивает с себя спортивные штаны и спускает их по бёдрам, на мгновение касаясь члена рукой, прежде чем отправить боксеры вслед за штанами…
Ты захлопываешь ноутбук, твой собственный член ноет у тебя в штанах.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Он кончает жёстко. Сильнее, чем когда-либо, и после ему требуется много времени, чтобы прийти в себя.
Ноги всё ещё дрожат, когда он принимает душ и ложится спать. Просыпается он с трудом и сразу тянется за телефоном, чтобы подрочить на то же фото, представляя, как оно оживает, представляя руку Микки на своем бедре, губы Микки, обхватывающие его член, и кончает так же сильно, как прошлым вечером.
Когда он снова просыпается от солнечного света, льющегося в окно, и члена, ноющего под одеялами, он не задумывается ни на секунду. Снова тянется к члену, смотрит на фото и отчаянно думает о Микки, пока не кончает с гортанным стоном.
Трель телефона вырывает его из посторгазменного блаженства, и всё тело снова воспламеняется от мысли, что это может быть Микки.
Это не Микки.
Он заправляет член в трусы и отвечает на звонок.
— Йен, — говорит Тони, — думаю, у нас была ещё одна кража.
Он вздыхает, вытирает руку о штаны.
— Думаешь?
— Ага, вообще-то, две кражи, но одна может показаться тебе особенно интересной. Кто-то, кем бы, чёрт возьми, ни был этот вор, украл картину.
— Вот как? — он несобран, всё ещё находясь в оцепенении после оргазма и татуировки Микки.
Очевидно, Микки любит сосать член.
— Он стащил копию гейской картины прошлого века.
Он выпрямляется.
— Подожди, гейская картина?
— Да, у нас пока мало информации о ней, владелец в истерике, но картина точно не о натуралах, — говорит Тони, и это звучит так, будто он пытается не рассмеяться. — Висела в доме у этого чувака, прямо в прихожей. Когда он уходил прошлым вечером, она была на месте, он не мог не заметить, что её украли.
— Странно.
— Расчёт времени, да? Твой вор либо становится ленивым и тупым, либо действительно чертовски хорош.
— Ага, спасибо, Тони.
Он вешает трубку, всё ещё немного рассеянный, и ухмыляется. Гейская картина. Он заходит в мессенджер и снова открывает фотографию.
× •—•—•—•⟮ 🍒 ⟯•—•—•—• ×
Картина: https://www.seattlegayscene.com/wp-content/uploads/2011/04/Quaintance-OneMore1.jpg
Татуировка: https://i.postimg.cc/pV4GFX8X/image.png