Пожалуй, ему даже нравилось приходить посреди ночи к ее комнате, останавливаться у закрытой двери и тихо стучать, ожидая робкого: «Войдите». Прошло совсем мало времени, но привыкнуть к хорошему оказалось слишком легко. Впрочем, Хандзо совсем не жалел о скором расставании: он обещал отпустить и сдержит слово, несмотря ни на что. Пускай хотя бы кто-то окажется вдали от опасностей и грядущих событий. Сейчас только это имело значение, а одиночество, которое уже давным-давно впилось в душу цепкими когтями, только сыграет на руку. Некому будет беспокоиться о его судьбе, и это даже радовало, когда любой шаг запросто мог привести к гибели.

— Я пришел с хорошей новостью, — не стал скрывать он, когда зашел внутрь и невольно окинул помещение взглядом. Одежда аккуратно висела на стуле, а сама Мелиса сидела перед зеркалом, расчесывая слегка влажные пшеничные волосы. Сложно было сказать, что она чувствовала сейчас, кроме усталости от нескончаемой беспрерывной работы. — Ты свободна и утром можешь уйти. Тебя отвезут в любое место в городе, куда захочешь.

— И Вы совсем не будете по мне скучать? — она спокойно поднялась и, напрочь игнорируя изучающий взгляд, замкнула дверь.

Лампа светила непривычно ярко, но именно сейчас Хандзо смог рассмотреть Мелису так хорошо и внимательно, как в первый раз. Тогда, со спутанными волосами и в грязной одежде, она показалась совсем не примечательной, но теперь все изменилось. В тонком шелковом халате, почти не скрывающем изящную, пускай и худощавую фигуру, с озорной улыбкой на тонких губах и взглядом, наполненным решимостью, которой порой так сильно недоставало ему самому, она выглядела куда более привлекательно. Именно такой хотелось запомнить ее и именно о такой Мелисе он наверняка будет вспоминать, когда особенно прохладной ночью вновь задумается о том, насколько на самом деле отдалился от настоящей свободы.

— Если ты останешься, станет только хуже, — вдруг сказал он, и, похоже, никаких других слов Мелисе не требовалось. Она закусила губу и крепко сжала руки в кулаки, но все равно подошла ближе и посмотрела прямо в глаза с тем самым отчаянием, которое порой проскальзывало во взглядах людей, лишившихся последней надежды на спасение. — Денег, которые тебе заплатят за работу, хватит на то, чтобы уехать подальше отсюда и начать спокойную жизнь.

Мелиса ничего не ответила, только отвернулась, и теперь наступила очередь Хандзо отбросить сомнения. Он подошел ближе, обвил руками тонкие плечи и невольно замер, когда почувствовал ненавязчивый запах лимона. Просто так обнимать кого-то, стоя посреди комнаты, совсем не было в его стиле, но разве это имело значение теперь, когда больше ничего подобного не повторится? Им обоим хотелось тепла, и даже если о настоящих глубоких чувствах не могло идти речи, почему нужно отказываться от такой малости?

— Я хочу, чтобы ты была в безопасности, когда все начнется.

— Когда все начнется, безопасных мест уже не останется, — мрачно ответила Мелиса, осторожно касаясь его руки. — Но я не виню ни Вас, ни себя. Если бы отказалась я, нашли бы кого-то другого.

— Ты права, — Хандзо не смог сдержать тяжелый вздох и, поддавшись мимолетному порыву, коснулся губами ее шеи. Мелиса вздрогнула.

— Но если не перестанете обо всем этом думать и не продолжите то, что начали, — вдруг сказала она, опуская его руки прямо на талию. — Буду винить Вас до самого утра.

Возможно, Хандзо хотел бы поспорить, ведь после такого разговора продолжать начатое казалось неправильным, странным или даже кощунственным. Меньше минуты назад они без открытого сожаления рассуждали об ожидающей мир катастрофе, а теперь собирались в последний раз забыться, насладившись друг другом. Он крепче прижал Мелису к себе, чтобы сделать то, чего так хотелось им обоим, — отпустить терзающие душу мысли хотя бы на какое-то время.

Мелиса уснула в теплых объятиях удивительно быстро, а Хандзо так и остался спокойно лежать рядом, изредка поглаживая ее по плечу. Вскоре он и сам закрыл глаза, но вновь резко распахнул их, когда услышал грохот. Он подорвался с кровати и быстро оделся, а Мелиса помедлила. Она едва успела протереть глаза, когда Хандзо распахнул дверь и выбежал в коридор, не забыв напоследок сказать:

— Собирайся и уходи, быстро. Оставаться опасно!

Один из охранников, которых Мелиса видела каждый вечер, уже спешил, и Хандзо даже обрадовался тому, что отпустил его ненадолго на этот раз. Несмотря на то, что девушка больше не работала на клан, именно этому человеку поручили обеспечить безопасность до того самого момента, пока она не уйдет окончательно.

— Забери девушку, — быстро сказал Хандзо, даже не думая о том, оделась Мелиса или еще не успела. — Я иду к отцу.

Он выхватил кинжал, с которым почти никогда не расставался, и поспешил, чтобы как можно скорее оказаться возле нужной комнаты. Хандзо знал, что прямо сейчас, когда грозила опасность, первым, кого следовало отыскать и защитить, был глава клана. Он никогда не оставался без охраны, но прямо сейчас это не имело никакого значения. Грохот, дым, быстро распространяющийся запах гари… наверняка нападение подстроили заранее, и нужно бросить все силы, чтобы отразить удар с самыми маленькими потерями, но, похоже, надежды напрасны.

Хандзо закрыл рот и нос рукавом, чтобы пройти дальше, к лестнице, по которой должны увести отца. Он по-прежнему чувствовал неладное и лишний раз убедился в том, что оказался прав, когда едва не споткнулся о мертвое тело одного из людей, того, кто сегодняшней ночью должен был сторожить покой главы. Огонь еще не достиг этой части здания, но похоже, что он действительно был не единственной угрозой.

Чуть ниже, почти у самого выхода стоял кто-то облаченный в черный плащ, а совсем рядом лежал отец, на чьей белой рубашке расплывалось алое пятно. Хандзо не медлил и стремительно набросился на противника, но тот сумел увернуться от удара, затем от еще одного. Он поднял пистолет, вот только не успел нажать на курок. Хандзо одним резким движением выбил оружие, отбрасывая в сторону, и прижал напавшего к стене. Дым уже просачивался сквозь щели, а до выхода на улицу оставалось совсем немного. Хандзо поморщился и почувствовал, как глаза неприятно заслезились, а незнакомец, воспользовавшись случаем, вырывался и исчез, растворился, словно черный густой туман. Теперь он точно знал, что оказался прав, ведь только один человек на такое способен — Жнец, тот, кто еще утром с такой уверенностью убеждал, что не нарушит уговор.

Хандзо быстро вытер глаза и помог отцу подняться, с трудом вытащил его на улицу, где уже ждали успевшие спастись люди клана. Послышался треск — где-то внутри упала одна из деревянных колонн. Он посмотрел на главу, который наконец улыбнулся, когда несколько человек поспешили, чтобы помочь удержать ослабевшее тело. Пожилой лекарь тоже не медлил, удивительно быстро для своих лет он подошел, чтобы осмотреть рану, и покачал головой. Хандзо понимал, знал, что осталось недолго, но оказался не в силах сделать ничего. Если бы он только успел прийти раньше, если бы только не переступил через бесполезную покорность и доказал, что сделка опасна, что можно найти и другие способы достичь цели. Что тогда? Что было бы тогда? Он не знал и не хотел знать, не хотел думать, не хотел сожалеть. Только будущее теперь имело значение.

Хандзо поймал угасающий взгляд отца и без лишних слов кивнул головой, словно соглашаясь с тем, что ни за что не позволит себе проявить слабость в такую минуту. Он знал, всегда знал, что должен сделать, и не собирался снова допускать ошибок, которые совершил, лишившись свободы. Хандзо невольно посмотрел на Мелису, чью фигуру, стоящую поодаль, было трудно не заметить, и почему-то был уверен, что найдет поддержку даже в простом взгляде, если подойдет ближе. Он всегда знал, что должен делать, но теперь, когда мосты к старой цели сожжены, пора следовать к новой, вот только какой она станет, эта цель? Хандзо не имел ни малейшего представления, но это никак не избавило от уверенности, твердо поселившейся в душе.

— Какие будут приказы, господин? — спросил один из людей, и лицо его не выражало никакой скорби. Каждый знал, что сейчас совсем не подходящее время для скорби, и не нужно было об этом напоминать.

— Заберите все, что можете забрать, и всех, кого сможете найти, — отозвался он, а голос, и без того твердый, прозвучал особенно уверенно. — Здесь оставаться нельзя.

Хандзо еще толком не думал, что делать дальше, но это совсем не означало, что он не станет делать ничего. Мечта отца о возрождении клана канула в небытие, обратилась в пепел, и не было того, кто не понял бы этого, вот только не каждый по-прежнему способен поверить. Была уверенность только в одном: как новый глава клана, он сделает все, чтобы люди больше не рисковали жизнями попусту. Хандзо же вдруг понял другое: разоблаченный Жнец, опасаясь последствий, ни за что не оставит его в покое. Охотиться будут только за ним, а значит, когда клан окажется в безопасности, придется исчезнуть с чужих глаз, возможно, навсегда.