В первые же мгновения нахождения на фестивале, который Никки без конца называет красочным и грандиозным, Нил уже хочет найти тёмный угол, в который можно забиться и переждать бурю. Но видя небольшие признаки высочайшей заинтересованности происходящим со стороны Эндрю, а именно поднятые выше обычного брови, несколько смягчившиеся черты лица и энергичные движения, Нил решает до последнего делать вид, что скопление ярких цветов и огромного количества людей вызывает в нём лишь восхищение.

— Парни, вы тут справитесь сами? Эллисон сказала, что знает организаторов и может нас кое с кем познакомить! — кричит Никки, стараясь быть услышанным за какофонией грохочущей отовсюду музыке.

Эндрю подходит к нему вплотную, вероятно, чтобы условиться, что каждый будет сообщать о своём местонахождении, ведь в конце дня они вместе хотят пойти на главное музыкальное и световое шоу вечера.

Нил в целом имеет представление о том, на каком мероприятии оказался, но только благодаря Никки, щебечущему всю дорогу о том, сколько разнообразных занятий устроено в одном месте и насколько это всё, вероятно, сложно организовывать. Но главное, что извлёк для себя Джостен, это что выставка редких и уникальных автомобилей, ради которой, скорее всего, Эндрю и согласился поехать, пройдёт только в первый день. А на её месте во второй день пройдёт показ мод от не самых популярных, но очень креативных и талантливых дизайнеров. Мэтт, Эллисон и Никки, приехавшие сюда вместе с ними, посетят оба дня, наперебой говорящие о том, насколько невероятно круто иметь возможность находиться здесь.

— Правда, я уверена, что в следующем году фестиваль уже не устроят, — делает вывод Эллисон, пока они идут от парковки до входа.

— Почему? — удивляется Мэтт. — Организаторы же, скорее всего, несусветные деньги со всего этого зарабатывают.

— А тратят в три раза больше, — замечает Эллисон. — Ну, посмотрим, если что, я смогу достать билеты на Коачеллу в следующем году.

Разумеется, Нил был нисколько не впечатлён её словами, но Мэтт и Никки тут же начали расспрашивать Эллисон обо всех её связях. А тем временем, чем выше поднималось солнце, тем теснее становилось вокруг. Нил с каждой секундой начинает удивляться тому, что Эндрю не высказывает ни капли усталости, терпеливо выискивая все стенды, которые его интересуют. Судя по всему, это празднование становится хоть немного интересным такому большому количеству людей благодаря тому, что днём имеет вид, близкий к ярмарке или парку развлечений из-за своего многообразия, а с заходом солнца, вероятно, превращается в стильный музыкальный фестиваль. Но несмотря на мириаду разных занятий, почти ничего не цепляет взгляд Нила, тревожно съёжившегося внутри от тревожного ожидания какой-то неизвестной опасности.

— Расслабься, ковбой, — говорит Эндрю, нацепляя на него соответствующую шляпу и внимательно разглядывая с головы до ног. — Никто не будет стрелять в тебя первым.

Нил напряжённо хмурит брови, пытаясь понять, имеют ли слова Эндрю двойной смысл, из-за чего на лице Миньярда возникает еле заметная усмешка, и он уводит Нила в противоположную сторону от той, в которую они двигались всё это время.

— Куда мы? — ещё более обеспокоенно, чем прежде спрашивает Нил.

— Ты ведь правда, как дикий лис, — слабо забавляется Эндрю, что только слегка слышно по его интонациям, выражение лица остаётся нейтральным, — в любой момент готов удрать и зарыться в нору.

Замечая то, как уменьшается количество людей вокруг, Нил мельком понимает, что Миньярд повёл их по другому пути к месту назначения, чтобы избежать удушливого скопления толпы, и чувствует невероятной силы прилив благодарности.

— Не порежься, придурок, — резко говорит Эндрю, но грубость его интонации не перекрывает нежности прикосновений обоих рук к Нилу и ощущение прохлады лезвия одного из ножей под одной из повязок-напульсников. Признательность и нежность разливаются по лицу и телу Нила так, что Эндрю не может это не заметить, а потому фырчит и ведёт их дальше более ускоренным шагом.

Очевидно, что идут они несколько в обход, потому что солнце уже значительно близко приближается к тому, чтобы скрыться за горой, когда они добираются до «автомобильного ранчо», как называет выставку Эндрю с каменным выражением смотря на шляпу у него на голове и не позволяя её снять.

К небольшому удивлению Нила, проходя мимо разнообразных редких автомобилей, он на самом деле узнаёт некоторые модели и, возможно только частично, но разделяет тихое восхищение Эндрю.

— А у тебя какая машина? — больше из вежливости, чем из большого интереса интересуется рослый мужчина с излишне аккуратной бородой, выстриженной чуть ли не под линейку, и уверенной позой, чью спортивную машину Эндрю с интересом разглядывал.

— «Мазерати», — коротко отвечает Эндрю, не глядя на собеседника.

— У-у, а можно поподробнее? — заинтересовывается мужчина и двигается ближе к Миньярду.

— Гран Туризмо, — в голосе Эндрю теперь Нил улавливает нотки гордости и довольства, но парень продолжает игнорировать мужчину рядом, у которого, в свою очередь, округляются глаза.

— Охренеть! Должно быть это подарок богатых родителей, да? — делает предположение мужчина, смотря теперь на Эндрю как-то иначе. Но его фраза вызывает у Миньярда лишь смешок и снисходительный взгляд.

— Не-а, ковбой богат, — коротко говорит Эндрю, мельком указывая на Нила в дурацкой шляпе, а ему остаётся только приветственно махнуть рукой, когда недоумённый взгляд мужчины обращается к нему. Хозяин автомобиля теперь только напряжённо хмурится, бегает взглядом между Нилом и Эндрю и больше не говорит в их сторону ни слова, что мгновенно вызывает у Джостена презрительную усмешку и разочарование, но решает молча следовать за Эндрю, как и прежде.

«Ещё не хватало разбираться с этим гомофобным куском дерьма».

А когда солнце наконец скрывается за горой недалеко от места проведения фестиваля, погружая его во тьму, выставка понемногу начинает закрываться, как и многие сувенирные ларьки по всей территории, что может означать неминуемое приближение громкого концерта с большим количеством спецэффектов и криков огромной толпы.

— Хочешь что-нибудь напоследок? — спрашивает Эндрю, когда они выходят с территории автомобильной выставки и, как думает Нил, направляются в сторону концертных площадок. И только когда он снова видит разноцветные флажки, характерные только для самых первых выставочных рядов магазинчиков и кафе у единственного входа и выхода фестиваля, Нил понимает, что уйдут они точно до начала концерта.

— Мы не пойдём на…?

— Не-а, я устал, — коротко оповещает Эндрю, — да и ты, я вижу, не в восторге.

А затем, так и не дождавшись пожеланий Нила на счёт того, какие он хочет закуски и хочет ли вообще, Эндрю уверенным шагом приближается к одному из последних открытых ларьков, а уже спустя пару минут приближается к Нилу с двумя яблоками в карамели и огромным столбом мороженого, состоящего, скорее всего, штук из семи шариков разных вкусов, политого минимум тремя сиропами и усыпанного сверху звёздочками. Нил хохочет от такого контраста вкусовых предпочтений Эндрю и его напряжённого выражения лица.

— У них не было шоколадного, — говорит Эндрю несколько обиженно, что мгновенно вызывает неконтролируемый хохот Нила.

— Извини, — без толики серьёзности говорит он, всё ещё посмеиваясь. — Так, куда мы теперь.

В ответ на это Эндрю кусает своё похожее на небоскрёб мороженое и указывает в сторону той самой горы, перекрывшей солнце раньше заката, находившейся прямо за основной сценой.

— Хочешь, я поведу? — предлагает Нил, когда они уже выходят на парковку, наблюдая за тем, как увлечённо Эндрю поедает начинающее усиленно таять мороженое. Миньярд оглядывает Нила несколько секунд, а потом жмёт плечами и молча отдаёт ему ключи, удобно устраиваясь на пассажирском сидении.

— Знаешь, что, — начинает Эндрю, когда доедает свою сахарную бомбу, и они уже значительно отдаляются от территории фестиваля, и музыка в кой-то веки не перекрывает любой разговор, — ты ведь вообще ничем не был завлечён сегодня.

— К чему ты? — спрашивает Нил, внимательно следя за дорогой и надеясь, что не пропустит нужный поворот, ведущий на ту самую гору.

— Ты вообще интересуешься чем-то, кроме экси? — искренне и немного с предъявой интересуется Эндрю.

— Конечно, — уверенно отвечает Нил, — математикой.

— Ох, какой же ты скучный, — вздыхает Эндрю, усиленно вытирая руки от потёкшего на пальцы мороженого.

— Достаточно интересный для тебя, — резюмирует Нил с довольной ухмылкой и тут же чувствует на себе пристальный взгляд Эндрю. — Хочешь поспорить?

— Размышляю об убийстве, — отвечает он, вновь вызывая у Нила смех.

Для этого требуется несколько подсказок от Эндрю, но спустя какое-то время они наконец добираются до нужного места. Оказывается, что до самой высокой точки возвышенности на машине не добраться из-за острых скал, перекрывающих путь, но Миньярда устраивает то место, которое они находят. Тем более, что самыми близкими к ним людьми были небольшие поселения в двух сотнях метров от них и концертная площадка где-то внизу, откуда доносятся лишь вибрации музыки.

— Я удивлён, что никто ещё не догадался приехать сюда, — говорит Нил, с восхищением разглядывая уходящее за горизонт солнце, окрашивающее небосвод в яркие оттенки оранжевого и розового.

— Нам просто повезло, — делает вывод Эндрю, прислоняясь к капоту машины и уже жуя своё яблоко в карамели с максимально расслабленным видом, в котором его только можно увидеть на улице. Нил соглашается про себя, копируя позу Миньярда и тоже вгрызаясь в ярко красный бок сладости.

А через полчаса, когда на небе остаются лишь короткие всполохи цвета, напоминающие о недавно скрывшемся солнце, они слышат сзади взрыв, пугающий обоих до чёртиков. Но оказывается, что-то были обычные звуки первых салютов, завершающих праздничные гуляния этого дня. Но взрывы пиротехники оказываются далеко не такими красивыми, как их отражения в карих глазах Эндрю, сидящего так близко к нему и с напускным безразличием смотрящего за разноцветными взрывами.

«Впрочем, — думает Нил, заворожённо разглядывая лицо визави, — возможно, этот вечер не так уж и плох».