Уже в домике Мирон с крайним интересом изучал рисунок на вырванном листе. Как именно выглядела эта метка? В какой момент пришлось бороться с ангелами? Кто эти метки наложил? 

Столько вопросов разрывали голову мага, столько всего неизвестно! И где раньше были подобные записи? Был ли их знакомый «Электро» первым? Или существа, управляющие электричеством были и раньше? Связан ли он как-то с пропажей страниц о метках? Почему не вырвали всё? Стало бы слишком заметно?

—Женя пишет, что пока ничего не нашла о электрических существах, — произнёс Слава, отвлекая мага от рисунка. — Но при этом, — Карелин замялся, — что-то стало известно о нашей метке.

Глаза Фёдорова загорелись интересом. Он воодушевлённо щелкнул пальцами, и перед ними словно сквозь красный фильтр появилось лицо Жени по плечи.

— Что там о метке? — без приветствия поинтересовался маг.

— И тебе доброй ночи, Фёдоров, — недовольно фыркнула ведьма. — И вообще, неприлично так врываться в чужое личное пространство.

— Если бы ты не захотела говорить, то я бы так и смотрел в упор на красный прямоугольник, — отмахнулся Мирон. — Привет. Расскажи, пожалуйста, что известно о метке? — попробовал он снова вежливее.

Слава в знак приветствия помахал рукой. Он сел рядом на стул, вслушиваясь в разговор.

— Если они могут колдовать только против тебя, то скорее всего, метка неравная, — произнесла Женя, после её слов раздался стук. Наверное, она захлопнула книгу. Клубок пыли немного затуманил её лицо, заставляя чихнуть. Будь они рядом, то запах тут же бы ударил Карелину в нос.

— В плане «неравная»? — уточнил Слава.

— Кто-то из нас основной объект, а кто-то привязанный к нему, — объяснил Мирон.

— Ну почему же «кто-то», — улыбнулась Женя. — Пифон явно не собирался сокращать твою жизнь, а если бы метка была бы равной, то твоя бы сократилась на приличную часть, а Славина удлинилась бы до золотой середины. Что-то между отведенными вам годами. Но чтобы сохранить все магические года, то надо было привязать именно Славу к тебе, а не наоборот.

— И что меняется от того, что именно я «привязанный»? — спросил с интересом Карелин, немного напрягаясь. 

— Мирон — источник твоей жизни. Полностью. Тебе всегда будет немного тяжелее от расстояния между вами, — объяснила Женя. — Но в этом кроется ещё и множество плюсов, доступных лишь тебе. Во-первых, ты не чувствуешь боль основного объекта, вызванную магическим вмешательством. Во-вторых, объект без тебя умрет тут же. Привязанный как бы паразит, который съел сердце основного объекта, но занял собой место органа и перенял все функции. Физическую боль друг друга, вызванную не магией, вы чувствуете одинаково. Но если магия коснется тебя, то она коснется и Мирона. Грубо говоря, если тебе наколдуют даже икоту, то и Мирон немедленно начнёт икать. Если удар магии убьет тебя, даже тот, который был бы слишком слабым для тёмного мага, то это и Мирона сведет в могилу. Ты полностью под его защитой, но без него ты совершенно не сможешь.

— А если магией убьет меня? — неожиданно спросил Фёдоров. Слава напрягся. С чего это Мирон думает про свою смерть? 

— Если Славе будет более ста лет, ну, больше, чем был способен жить смертный организм, то он умрет, — пожала плечами Женя. — Но если ему будет лет тридцать или сорок, то он выживет. Просто лишится своего опекуна. Главное, чтобы смерть была исключительно магическая. 

— Если у нас симбиоз, где я паразит, — предположил Слава, не отрывая взгляда от их «экрана». — Я могу с Мироном поделиться своими силами? Или в случае с убийством… я могу дать ему хоть часть своих лет? 

— На самом деле, ты вполне можешь питать его. Мирону будет гораздо проще делать серьезные заклинания, потому что источником для них будет выступать не только он сам, но и ты. Но продлить его жизнь ты не сможешь. Однако ты сможешь паразитировать на ком-то ещё, если у кого-то будет эта метка, — продолжила Женя.

Слава не стал распыляться на то, что кроме Мирона ему никто больше не нужен: да и эта вечная жизнь тоже не особо-то сдалась. Маг это прекрасно знал, а Женя просто рассказывала всё, что узнала о метках.

— Как называется наша метка? — уточнил Фёдоров.

— Её в книге не было, — покачала головой ведьма. — Здесь рассказывалось про типологию меток, и я вывела то, что подходит вам. Ведь Слава не начинает хромать, когда у тебя болит колено, верно? 

Мирон кивнул. Конечно, это не всё, что хотелось бы знать, но уже что-то. Слава может выжить, даже если его убьет какой-то маг.

— А если нас не будет рядом друг с другом слишком долго? — уточнил Карелин.

— Во-первых, никто из вас не будет силен на полную, — пояснила ведьма. — Но ты в один момент можешь умереть, — добавила она, глядя Карелину прямо в глаза. — Если рядом не будет Мирона слишком долго, то силы оставят тебя. При этом, это единственная ситуация, где твоя смерть не будет означать смерть Фёдорова: он никогда больше не будет настолько же силен, но останется жив.

Маг успокаивающе взял его за руку. Хотя Слава не особо и нервничал: все получалось более, чем честно.

— Ты никогда не останешься без меня, Слав, — ласково обратился он. — Такое просто невозможно. 

— Ты вроде хочешь меня успокоить, но звучит это как угроза, — рассмеялся Карелин, несильно и игриво боднув мага лбом в висок. 

— У меня ещё вопрос появился, — обратился Фёдоров к Жене. — Слава нашел интересную страницу в книге в библиотеке: «…и обладали они силой, способной сокрушить ангелов». Страницы до были вырваны, но на этой у людей на спинах есть метки. Ты сможешь посмотреть, что может делать человека настолько могущественным? И ещё. Попроси, пожалуйста, кого-то из Вань посмотреть летописи о нашей истории. В какой момент пришлось бороться с ангелами? 

— Я тебе не почтовый голубь, Мирон! — фыркнула ведьма. — Проси у них сам. Я пошла искать информацию про твои метки против ангелов. До связи! 

Женя раздраженно взмахнула рукой, и экран исчез. 

— Всё в порядке, — произнёс Слава, целуя своего мага в висок. — Я сейчас наберу Светло и попрошу его сам. 

— Спасибо, — улыбнулся Мирон, вновь возвращаясь к изучению рисунка.

«Я не знала, стоило ли это говорить при Славе… вдруг он станет переживать. Но, по-хорошему, Мирон, метки от демонов не могут вынести обычные смертные люди. Даже если их род когда-то мог рожать от этих демонов детей. Их организм не приспособлен к такому формату магического вмешательства. Он бы сошел с ума, будь просто смертным». 

Мирон внимательно прочел сообщение от Жени. Так значит, в чем-то и Фёдоров был прав. Смертные люди не в состоянии вынести такой метки. Так что же ещё намешано в крови Карелина? Кем были ещё прародители? 

— Я попросил, — улыбнулся Слава. — Евстигнеев очень расстроился, что Ваня под «интересной ночью» имел в виду ночь в архиве, — хохотнул он, присаживаясь рядом с магом.

— Мне кажется, если там есть хоть одна горизонтальная поверхность, то Евстигнеева вряд ли остановит отсутствие кровати, — пожал плечами Фёдоров. — Он камбион, не забывай. 

Мирон тепло распахнул объятия, приглашая Карелина к себе на колени. В принципе, Слава не думал сопротивляться. Он очень давно просто не обнимал своего мага. А ведь в начале поездки им желали не сжечь остров во время медового месяца! Не очень хорошим уж у них и выдался этот месяц. Карелин присел, обхватывая руками чужую шею в легких объятиях. Понятное дело, что он скорее держался на собственных ногах, чем на Мироновской коленке, но все равно чувство было приятным. Особенно, когда маг стал ласково поглаживать его по спине.

— Ты мне никогда не рассказывал о своих родителях, — вздохнул Фёдоров. — Кем они были? 

— Мама бухгалтер, а папа — капитан дальнего плавания, — со смешком произнёс Слава, нервно теребя пальцы. Подобные разговоры всегда выводили у него перед глазами картинку маминой смерти. — Метка у меня от мамы, если ты хотел уточнить про это.

— Я помню, — неловко проговорил Мирон. Он никогда не обсуждал со Славой момент их первой эмоциональной близости. Момент, когда в Хранилище они попали в воспоминание, как умирала мама Карелина. Фёдоров тогда мог просто его обнимать. Маг ничего не знал о той женщине и, к сожалению, знаком с ней не был. Но сейчас он мог только восхищаться, какого человека она ему подарила. 

Пытаясь перевести тему, Мирон продолжил.

— А с папой? Небось привозил тебе заграничные подарки? — спросил маг.

Слава постарался не рассмеяться. Иногда ему казалось до жути забавным то, что Мирон совершенно не понимал их «лицевых» выражений.

— Мамы говорят детям, что их отец «капитан дальнего плавания», когда тот зачал ребёнка и исчез из жизни. Я никогда не видел его. Только слушал истории. Даже не знаю, какая часть из них вымышленная. Иногда я сам придумывал его образ и представлял, как мы играем в мяч. Или вроде того.

— А бабушка и дедушка?

— Маме метка досталась в наследство от деда. Бабушка постоянно говорила, что шаманы — это шарлатаны, а магов и подобного не существует. Что у деда была самая настоящая шизофрения, и мой отец не захотел делать предложение только из-за того, что мама слишком живо поверила в эти небылицы про изнаночный мир. 

— А ты быстро поверил?

— А попробуй не поверить, когда тебя с собой берут на шаманскую ярмарку, — вздохнул Слава. — Когда прыгаешь на этом люке, бормочешь что-то на латыни, а оказываешься среди волшебства. В школе меня считали странным, ибо я описал это в одном из сочинений про свое лето. 

— Мы можем прийти на твою встречу одноклассников, и я сожгу тех, кто тебя дразнил. Как тебе такой поворот сюжета? 

Слава покачал отрицательно головой. Мстить он точно никому не хотел. Наверное, узнай он, что его однокласснику мерещатся феи и эльфы, то сам бы в детстве испугался с ним дружить. 

— Давай лучше сходим поплавать на море, а? — с улыбкой уточнил Слава, касаясь губами выдающегося носа. — Пока мы ещё здесь. Вряд ли в скором времени выберемся. 

Мирон кивнул. Если Карелин хотел на море, значит, они пойдут на море. Других вариантов развития событий в голове мага никогда не было. Он с ним жизнь связал (и всё свое существо) не для того, что хоть в чем-то ему отказывать. 

— А в детстве ты никогда ничего особенного не делал? — спросил Мирон. — Может, растения очень хорошо выращивал? Или интуиция тебя никогда не подводила? 

— Мой кактус, Мирон Янович, помер от перелива, — рассмеялся Слава. — А по поводу интуиции… я до последнего на понимал, что ты и есть Дракон, хотя уже несколько раз с тобой переспал. Как думаешь, как у меня с интуицией? 

— Ну может всем твоим обидчикам потом возвращалось бумерангом? 

— У моего бумеранга есть фамилия, имя и отчество. Фёдоров Мирон Янович. До твоего появления в моей жизни, все мои обидчики были безнаказанны. И я никому и никогда даже сам не хотел мстить.

Мирон задумался. Слава не болел перед полнолунием, не хотел пить крови. Так что же за существо было у него в роду, раз он вынес метку? Если бы Карелин был магом, то все его эмоции бы разрушали всё вокруг без тренировок. А тренировок у Славы не было.

— Женя подтвердила мои слова, — сдался Фёдоров, отдавая Славе свой мобильный телефон с сообщением. — Ты бы не выдержал метку, будь ты просто смертным. 

— Мирон, я не умею ничего особенного. Может, дело в том, что я паразит? Я просто ем твои силы, и они не дают мне умереть? 

— Ты бы умер ещё до того, как между нами установилась связь! Ещё в процессе начертания. 

Слава поднялся с чужой коленки, а Мирон встал со стула следом за ним. Маг подошел поближе к Карелину, пытаясь разглядеть в нем хоть что-то, приобщающее его к нечисти. 

— Откуда у тебя отчество, если отец сбежал? — тихо уточнил Фёдоров. Может, у его имени тоже будет говорящая история.

— Всё по деду, — пожал плечами Слава. — Как фамилия, так и отчество.

Мирон кивнул. 

— Попроси Светло поискать всю информацию про твоего дедушку, где бы она не всплывала. И про всех «Карелиных». Ты не можешь быть просто человеком. 

— Да даже если в моем роду и был кто-то особенный, — вздохнул Слава, — разве мог я унаследовать устойчивость, но не получить ни одну способность? 

— Может, мы просто не знаем о твоей способности? — уточнил Мирон. — Я же думал, что магов электричества не бывает! И поверь, «электро» тоже когда-то не знал, где именно его стихия. Ничего же: научился!

Слава тяжело вздохнул. Карелин-то знал, что он самый обычный человек, и в нем нет никакой магии. Светло он, правда, все равно написал с просьбой поискать в архивах ещё и по такому поводу. Но это все была напрасная трата времени: Слава был обычным человеком, и он не умел ничего сверхъестественного. 

Возможно, его фирменная неуклюжесть и плохое умение ориентироваться на месте и были его супер-силой, но больше в нем не было ничего выдающегося.

— Может, просто дело в том, что ты меня любишь? — спросил Слава. — Ты крутой маг, Пифон — твой предок, вот меня и не взяло. Наложил на меня сам какую-нибудь защиту нечаянно, вот и всё.

Мирон задумался. Он медленно провел ладонями от Славиных локтей к его плечам, держа расстояние в сантиметр — очень близко, но не касаясь кожи. 

— Я не чувствую своей магии на тебе, — отозвался маг. — Если бы я что-то случайно наколдовал, то оно бы ощущалось.

— А какую-нибудь другую магию чувствуешь?

Фёдоров однозначно покачал головой. Он чувствовал метку, которая их связала. До этого: чувствовал метку проклятого — его родственную магию. Но ничего больше волшебного он никогда не ощущал от Славы. 

— Вот и всё, — махнул головой Карелин. — Я не волшебник, Мирон. И я никогда не был никак связан с магическим миром. Я не знаю, почему я перенес метку, но это точно не потому, что во мне есть хоть капля волшебства. Единственное, что роднит меня с магией — это ты. А значит, единственная причина моей устойчивости тоже кроется где-то в тебе. 

Мирон поник. У него было столько вопросов, но ему было некому их задать! Возможно, где-то и хранились ответы на все волнующие его проблемы, но он не знал, как отыскать это место.

— Маги слабеют, если кровь смешивается с человеческой. Если твой дед был белым магом, то вполне вероятно, что тебе не передалось ничего волшебного, если в дальнейшем в роду всё мешалось с обычными людьми. Может, единственное, что и осталось от твоих способностей — это устойчивость? 

— А может, ты просто ищешь варианты выдать свою теорию за правду? — тихо спросил Слава. — Мирон, я обычный. У меня в рукаве нет ничего, что хоть на чуть-чуть роднит меня с изнанкой. Я здесь только из-за тебя. Сам по себе я «лицевой» до мозга костей.

Фёдоров тяжело вздохнул. Ну не бывает так! Не может быть, чтобы Женя ошибалась! Она ведь сидела над рукописями, читала архивы… будь возможно, что человек пережил бы эту метку, она бы не написала то сообщение. 

— А если ты как-то связан с электро? Вот поэтому ты и можешь залезать к нему в голову? Вдруг и он знает о вашей связи, поэтому хочет говорить с тобой? Может, я ему мешаю тем, что как-то нарушаю ваши природные связи?..

Слава закатил глаза. Он был уверен, что единственная причина, почему маг с ним говорил — это вполне реальная возможность побесить Фёдорова. И ничего больше. 

— Хочешь, я спрошу его об этом? — Всё равно предложил Слава. Мирон кивнул.

К его величайшему сожалению, Электро явно понимал в сложившейся ситуации больше, чем он. И Фёдорову было необходимо ухватиться хоть за что-то, чтобы понять, что происходит.

Слава не противился: сам ведь предложил. Он закрыл глаза, стучась в сознание их знакомого. Тот вновь отворил ему дверь в ту комнату без всего, которая по свойствам была похожа на Око.

— Чего изволите? — со смехом спросил маг, хлопая в ладоши. 

— Урок магической истории, если честно. Я немного запутался.

— А чего не попросил рассказать Мирона? 

Слава опустил взгляд. В слух признавать то, что Мирон сам принял свое поражение в вопросах знаний — было невыносимо. Маг бы сам никогда в этом на признался.

— Занятно, — ухмыльнулся Электро, понимая, что к чему. — И что тебя интересует? 

— Это ты вырвал те страницы из архива про метки? Про метку, которая может сделать людей такими сильными, что они смогут убить ангела?

Маг в ответ холодно кивнул. Он почему-то не врал Карелину, хотя мог бы. И Славу это искренне удивляло. 

— Когда ангелы приходили на землю? Когда их хотели выгнать? 

— Они довольно часто приходят, — уклончиво отозвался маг. — Понимаешь ли в чем дело, — вздохнул он, — ангелы не приходят навести шумиху. Они спускаются сюда или отправляют своих подопечных лишь подправить дела, которые нарушены. Или, например, не допустить появление новых демонов здесь, чтобы равновесие не нарушилось и земля не взорвалась. И все происходит абсолютно тихо. А выгнать их хочет вся нечисть. Ведь пока ангелы и их помощники здесь, ни одно существо не будет сильно на весь свой потенциал.

— А ты маг? Откуда взялись маги электричества?

— Возможно и маг, — вновь уклончиво отозвался Электро. — Я не хочу помогать Мирону в таких вопросах, прости. Ты выясняешь то, что нужно ему для решения нашего с ним конфликта, это не твои вопросы. Что хочешь узнать ты? 

Слава задумался. Он немного не ожидал, что маг останется с ним дружелюбен. Называть его магом было просто комфортно и понятно: на фею или другую нечисть он все равно не был похож.

— Как я пережил метку Пифона? Я же человек. Так ведь не бывает, верно? Люди умирают от них, а не выдерживают.

Электро улыбнулся. Славина искренность ему явно нравилась. Он сделал несколько небольших шагов навстречу.

— Славочка, — медленно произнёс маг, — ты паразит. Уж прости за сравнение, но я не знаю, как объяснить доходчивее. Ты выдерживаешь метку, потому что её в тебе нивелирует сила Фёдорова. И он никогда не будет также силен как прежде, ведь ты просто ешь его энергию. Вот и весь секрет.

Слава замер. Он явно хотел услышать нечто более радостное, чем то, что он просто поглощает силы Мирона для своего выживания. Наверное, вот чем объяснялись ошибки в создании портала или сложность осуществлять сильные заклинания. Мирон не может обратиться ко всей своей силе, ведь часть нее просто поддерживает Славину жизнь. 

— А зачем тебе эти страницы про метку и ангелов? — спросил Слава. — Ты же не хочешь их призывать?

— Не хочу, — кивнул маг. — Ангелы доставляют много хлопот. Я просто хотел изучить… узнать больше. 

— А между мной и тобой нет никаких природных связей? — уточнил Карелин. — Почему я могу залезать в твою голову?

— Потому что мне нравится говорить с тобой, — улыбнулся маг без тени сомнения. — Нас не связывают никакие силы, пусть твой Дракон не ревнует. Я просто сам абсолютно не против, чтобы ты приходил поговорить. Мне иногда скучно.

— Но разве для этого не нужно иметь в себе хоть чуточку волшебства? — уточнил Карелин.

Маг в ответ лишь покачал головой. Выходит, Слава был прав: он совершенно обычный. Просто его парень принадлежал к самым могущественным магам, поэтому его сила спасала жизнь глупого смертного. 

— Ты выглядишь расстроенным, — подметил маг. У Славы создалось впечатление, что он впервые распознавал чьи-то эмоции. — Почему?

— Мне не хочется быть паразитом, — отозвался Слава. — Нет, я бы не отказался от метки: все-таки, это избавило меня от огромного количества переживаний. Но я просто… не хочу ему вдредить. 

Маг в ответ странно ухмыльнулся, словно он и ожидал от Карелина чего-то подобного.

— Главное, что Мирон ведь не считает тебя паразитом, верно? Мне кажется, он будет только счастлив, что его магия поддерживает твою переносимость метки.

Слава кивнул. Это звучало разумно. Фёдоров говорил и о том, что готов всю магию отдать, лишь бы жить вместе с ним. И Мирон не был из тех, кто бросает такие слова на ветер. Он колдовал всю жизнь, социализировался в магическом мире: для него потерять способности — это потерять всю жизнь, и он был готов сделать это ради Карелина. Кажется, лишиться лишь части своих сил — это и не такая большая утрата. 

— Но если я уже привязан к его жизни, зачем постоянно поддерживать меня своей магией? — вдруг осенило Карелина.

Электро растерялся. Кажется, он не представлял, что Слава может сообразить нечто подобное, когда речь зашла о его истории любви.

— Понимаешь ли… — начал маг, а потом стал оборачиваться, словно его позвал кто-то. Видно, снаружи что-то происходило. — Мне пора, Славочка. Прости.

И Карелин проснулся.