— Он не договаривает, — однозначно заявил Мирон, когда Слава всё ему показал. — Я не трачу свои силы на поддержание твоей жизни. Он сказал это специально, чтобы запутать. И листы он выдрал, потому что не хотел, чтобы кто-то нашел что-то про ангелов.

Слава кивнул. Мирону он доверял намного больше. Да и от концовки разговора у него самого было противное послевкусие — ему наврали. 

— А как узнать тогда правду? — спросил Слава, напрягаясь. — Чтобы его победить нам нужно знать больше, чем он.

— Когда вернёмся домой, я сам пересмотрю все архивы. Я найду что-нибудь про явление ангелов и про метки, которые делали людей настолько сильными, чтобы противостоять им. А в этом кусочке… я воссоздал рисунок с плеча человека, — почти шепотом произнёс Мирон. Он взмахнул рукой, и над его ладонью загорелся рисунок: низ был похож на каллиграфическую эль с вензелями, а в нее сверху упирался дважды перечеркнутый полукруг. Фигура горела так ярко, что у Славы заболели глаза.

— Ты, видно, очень воодушевлен, — проговорил он, протирая глаза.

— Ой, извини, — спохватился маг: рисунок тут же испарился в воздухе. — Я восстановил её с точностью до миллиметра, пока вы разговаривали. Это было сложно, но я справился.

— Ты молодец, — улыбнулся Карелин. — Думаю, если ты также восторженно сунешь ему её в лицо, то он ослепнет.

Мирон рассмеялся. Он потрепал Славу по голове, осторожно целуя его в висок.

— Осталось только вернуться домой, — произнёс маг. — Там мы все решим окончательно. 

Карелин кивнул. Возвращение домой теперь казалось не концом их небольшого отпуска, а настоящим (и крайне желанным) спасением. 

— Но пока мы не дома…

Мирон ласково взял Славу за руку, выводя его сначала из комнаты, а затем уже и из их нового домика. Вид открывался потрясающий: вокруг никаких соседей, ни одной живой души, только океан. Домик стоял буквально над водой, и, смотря под ноги, — за небольшой деревянный мостик — Слава видел рыб, наполняющих всё из-за прилива. 

Пока Карелин разглядывал блестящую чешую морских обитателей, он совершенно упустил, как маг перед ним оказался без рубашки. Когда руки Фёдорова соскользнули к собственной пуговице джинсов, Слава понял, что к чему.

— А если акулы? Ты чего? — испугался он.

— С тобой огромная летающая ящерица, Слава, — улыбнулся маг, — неужели ты боишься акул? 

Карелин возмущено фыркнул и скрестил руки на своей груди.

— Если ящерице откусить хвост, то она его отрастит заново, а вот насчет твоего шнобеля я не уверен.

Мирон рассмеялся. Но даже сквозь смех он продолжил раздеваться, пока не предстал перед Славой в одном белье. Карелин огляделся. Ему все почему-то было ревностно, что кто-то кроме него мог увидеть Мирона без одежды. Конечно, юноша был уверен, что за его несколько веков жизни, кто-то точно подглядел за ним и знал, что скрывается под рубашкой. Но в двадцать первом веке хотелось оставаться исключительным.

— Ты серьезно полезешь в воду? — недоверчиво уточнил Слава.

— И надеюсь, что ты составишь мне компанию, — отозвался маг. 

Мирон не шутил. Он прыжком спустился в воду, тут же уходя под нее с головой. Слава волнительно смотрел на прозрачную гладь, кожа Мирона сияла под водой ярче, чем чешуйки рыб.

Карелин тяжело вздохнул. Он стащил с себя кофту и штаны практически в одно движение, чтобы быстрее спуститься к магу. 

— Я уж думал, что ты ушел домой, — улыбнулся маг.

— А кто тебе поможет от акул отбиваться? — с вызовом спросил Слава, опускаясь в воду. 

Мирон тут же поймал его в свои объятия, касаясь губами переносицы. Конечно, Фёдоров не был чокнутым: у владельца виллы, которую он арендовал, он уточнил про живность в воде и насколько безопасно здесь плавать. Было бы преступлением жить в таком месте и не залезть вечером в воду! 

— Хочешь еще кое-что посмотреть?

Слава в ответ кивнул. Фёдоров потянул его вниз под воду, и потянул куда-то на глубину, дальше от виллы.

«Не бойся, открой глаза», — зазвучал в голове Карелина теплый голос. Слава неуверенно послушался. Он увидел, как рядом с головой Мирона вода словно бьется обо что-то, обволакивая прозрачное препятствие. «У тебя такое же», — продолжил Фёдоров, — «говорить вслух нельзя, но это поможет дышать и не бояться открывать глаза. Небольшая воздушная подушка: хватит ненадолго, но позже можем их обновить». 

Славе нравилось, что теперь Мирон объяснял ему абсолютно всё, старался больше ничего не скрывать. Так Карелин чувствовал себя намного комфортнее и даже смелее. 

Теперь уже Слава потащил Мирона дальше и глубже, чтобы увидеть как можно больше под водой. Страх акул погас перед открывающимися видами кораллов и понимаем, что Фёдоров вполне может превратить рыбу в готовый поджареный деликатес одним касанием.

На глубине Слава держался за Мирона.  Маг обнимал его за пояс, не давая отплыть от себя. Они разглядывали проплывавшие мимо стайки рыб, весело вилявшие плавничками. 

«Смотри, там вдалеке рыба покрупнее», — подумал Слава, транслируя свои мысли в чужую голову. «Ого... у тебя очень здорово уже получается», — улыбнулся Мирон. Но через секунду магу стало уже не до этого.

Большая рыба, которую заметил Слава, была совершенно не рыбой. Фёдорову это напомнило очковую кобру размером с анаконду. Ее голову обрамляли огромные рога, разрезающие даже толщу воды. Иссиня изумрудная чешуя переливалась блеском драгоценных камней.

Это чудовище для Марианской впадины, а не для близости к береговой линии. Мирон понимал, что девяносто процентов океана не исследовано, но четко знал, что подобное в этих местах не водится. Подобным существам, как минимум, нужно больше пространства и больше воды. И питаться такому здесь нечем! 

Мирон не знал только, почему оно здесь. А еще он совершенно не понимал, как с этим справляться. Обращаться в Дракона и тянуть Карелина вверх? Теперь слишком долго. Драться? А на что способна эта змеюка? 

Слава, в отличие от Фёдорова, вопросами задавался меньше. Чем ближе приближалось чудовище, тем сильнее Карелин прижимался к магу, вертя в голове одну мысль: «Пожалуйста, пусть с нами всё будет в порядке, пожалуйста, пусть оно исчезнет». 

И если глаза юноши были зажмурены так сильно, что Слава не видел ничего, то Мирон смотрел на опасность, не отводя взгляда. Он считал секунды до столкновения. 

Четыре. Хотя бы ее ошпарить. 

Три. Лишить ее возможности ориентироваться в пространстве хотя бы на 10 секунд. 

Два. «Я люблю тебя, Слава», — в мыслях.

Один. Закрыть глаза. 

Мирон взмахивает рукой, выкладывая свои силы на всю мощность. Купола воздуха, защищающие их от воды, растянулись на тела полностью. Из ладони вырвалась целая огненная стена, которая больше напоминала лаву. Это не был обычный огонь, этот огонь был густым, плотным, непроглядным: он касался дна и тянулся вверх, явно поднимаясь выше уровня воды. Находящиеся рядом с ним рыбы попадали замертво — вода вблизи нагрелась за секунды. 

Карелин тоже чувствовал этот жар, понимал, что он не трогает их из-за какого-то очередного ухищрения Мирона. Фёдоров тянет Славу дальше от огня, оборачиваясь, чтобы понять, насколько зацепило змею. Но за рассеивающейся стеной пламени ничего не было. Только трупы рыб, всплывающие на поверхность. Куда змея делась? 

Мирон даже не пытался найти ее взглядом, сориентироваться. Он понимал, что сил у него оставалось мало. Собирая все крупицы волшебства в себе, он поступил совершенно необдуманно. Маг открыл портал прямо под водой. 

Фёдоров потянул Славу за собой в перламутровое пространство. Как в бреду он тянул его на другую сторону, успокаиваясь только тогда, когда они оказались на паркете. Тот вымок за секунды от них. Но Мирона это не интересовало совершенно. Он закрыл за ними портал, параноидально оглядываясь в комнате: точно змея могла проскользнуть за ними следом. И будь это так — им оставалось бы лишь спасаться бегством, ведь портал был открыт на последние силы. Даже начинающие маги знают: чуточку магии нужно оставлять на возможную необходимую оборону. А он истратил в себе всё. Он так испугался за жизнь Славы, что просто не видел иного варианта. Даже понимая, что в последнее время его порталы давали сбои. 

Убедившись, что они — он, а главное, Слава — в безопасности, Мирон без сил свалился на пол, больно ударяясь об дерево предплечьем. Карелин кинулся на паркет следом за ним: не от бессилия, а от страха за жизнь мага.

— Мирон, Мирон, — нервно звал он, чувствуя, как по телу расплывалась боль от его удара об пол. — Ты такой бледный, Господи, Мирон! 

Слава касался его плеча ладонями, и контраст их кожи был просто невероятным. Фёдоров и раньше обладал аристократической бледностью, но сейчас его кожа была почти белой — мраморной или даже фарфоровой как у куклы. Каждая венка была видна — абсолютно каждая. Сосуды алой сетью покрывали всё тело, которое била мелкая дрожь, как будто у мага температура.

— Боже, Мирон, — повторил Слава. Он так не нервничал за мага со времен битвы на площади, когда когда его ранили копьем с ядом. Только тогда вокруг него были опытные люди, рядом была ведьма-целительница и флакон с демонической кровью. А теперь они только вдвоем: и Карелин ощущал себя абсолютно беспомощным, немощным и, в завершении, бесполезным. 

Слава чувствовал и себя немного опустошенным и измученным, но это скорее от стресса. Он крепко сжал ладонь мага в своих, вспоминая, как подобным движением (только наоборот) Мирон создавал птичек. В своем имении Фёдоров признавался, что птички жили, только если он колдовал их со Славой — мол, любовь намного более могущественная и древняя магия, чем та, что течет у него в крови.

— Если любовь — это правда магия, то пусть хоть чуть-чуть моих сил будет у тебя, пожалуйста, — всхлипнув, попросил Слава. Он был уверен: существовала какая-нибудь процедура для передачи сил. Просто Мирон не учил его, как это сделать. И от этого было тяжелее.

На глаза юноши выступили слезы. Мирон не подавал никаких признаков жизни. Он просто лежал на полу и дрожал, точно ему холодно. 

— Пожалуйста, — попросил Карелин вновь. — Если это возможно, пусть у него будет чуточку моих сил. Хоть чуточку.

Слава сам стал представлять, как в их руках создается белоснежная синичка — только она вылетала из ладони Карелина, щекотала перышками их ладони, а потом заползала под кожу Мирону, распадаясь на белую энергию. 

И через несколько минут — Слава даже ахнул — по синим венам, просвечивающимися под кожей, побежало что-то белое. Карелин сосредоточился. Мирону нужно было получить достаточно: Слава был готов отдать ему хоть всё, что у него есть — все свои жизненные силы. Энергия потоком бежала к шее, потом ниже — к солнечному сплетению, а потом терялась где-то в груди. В один момент вены побледнели, а к коже вернулся хоть какой-то оттенок: пусть он и оставался болезненным, а не аристократичным. И тогда энергия перестала течь, пусть Слава и сидел, упорно сжимая руку Мирона в своих.

Фёдоров даже закашлялся, но дрожь его уже не била. Магу было тяжело заставить себя открыть глаза и начать говорить. Ему казалось, что он провалялся на полу с неделю — какого же было его удивление, когда над ним восседал Слава ровно в таком же виде, в каком они боролись со змеей.

— Сколько я спал? — тихо спросил Мирон, оглядываясь.

— Минут десять, — отозвался Карелин. — Но если у меня появились седые волосы, то в этом виноваты именно эти десять минут.

— Всего десять? — удивленно переспросил Фёдоров. — Я ведь… я ведь всё в себе потратил… восстановление по-хорошему…

— Тссс, — перебил Слава. Если бы его восстановление длилось столько, сколько по-хорошему, то встречал бы его уже абсолютно седой человек. — Видно, есть и плюсы в том, чтобы иметь своего паразита. 

Мирон задумался. До него только стало доходить, что Карелин сделал. Получается, их связь была намного сильнее, чем он себе изначально представлял. Слава каким-то образом смог восполнить то, что он потратил из-за исчезнувшей в воде змеи. 

— И что ты сделал? Если точнее? — спросил Фёдоров, пытаясь разобраться в происходящем больше. 

— Давай мы сначала уложим тебя на кровать, и я принесу тебе сладкий чай. Идёт? 

Раньше бы Мирон сопротивлялся. Но сейчас в нем для этого было недостаточно сил. Да и небольшое свидание принесло ему слишком много шокирующих событий: от змеи, напавшей на них под водой и точно испарившейся, до того, что Слава может лечить его куда эффективнее, чем демоническая кровь. Выходит, метка не делала их слабее — Электро однозначно врал. Даже если Карелин и брал часть его силы, то мог спокойно её вернуть без ухудшения своего самочувствия. А вот Фёдоров однозначно чувствовал внутренний подъем: во-первых, ему стало легче, во-вторых, у их метки открылись новые свойства, в-третьих, Слава слишком очаровательно заботился.

Когда чай был приготовлен, а Слава наконец нашел в себе силы просто лечь рядом, а не мельтешить наседкой перед глазами, Мирон наконец нашел в себе силы продолжить разговор.

— Быть может, именно то, что ты хранишь в себе часть моей силы, дает тебе возможность забираться в голову электро и показывать мне то, что ты видишь… возможно, мы можем научить тебя колдовать больше.

Слава в ответ неуверенно повел плечами. Он взял руку мага в свою, поглаживая тыльную сторону большим пальцем.

— Мирон, я не давал тебе никакой магии, — вздохнул он. — Когда я увидел тебя на полу… практически полумертвого, — даже произносить это сейчас было тяжело, — я просто очень сильно захотел, чтобы тебе стало легче. И я вспомнил, что ты говорил, что нет магии более древней, чем любовь, что именно она вдохнула жизнь в наших птичек, не давая им погибать. И я подумал, что могу вдохнуть жизнь этих птичек в тебя через любовь… Я просто вспомнил, как мы создавали птичек, и пытался растворить их в энергию, поместить её в тебя. Вот и всё.

Фёдоров задумался. Значит, дело не в метке? Не в сохранении Славой части магии? Его новая теория вновь оказалась ошибкой?

— Так ты вылечил меня буквально своей любовью? — нежно уточнил маг.

— Нашей, Мирон, — поправил Слава. — Но я правда очень люблю тебя, — улыбнулся он, оставляя легкий поцелуй на чужой скуле.

— И я тебя, — ласково отозвался Мирон, укладывая висок на чужое плечо. — Прости за испорченный отпуск. Я, правда, старался хоть что-то подправить, но… но даже под водой оно добралось.

— Главное, что мы вместе, Мирон, — отозвался Слава. — Для меня только это имеет значение. А отпуск… и ещё в отпуск съездим, когда разберёмся с этим. Эта змея ведь… магическая? 

Мирон кивнул. Иначе как бы она так легко исчезла вместо того, чтобы врезаться в стену из огня? 

— Нам портят каждое свидание, которое я хочу организовать, — тяжело вздохнул маг. — Может, он просто хочет с тобой на свидание? 

— Пусть тогда перехочет, — буркнул Карелин. — Я хочу с тобой. И только с тобой на свидания ходить.

Маг тепло рассмеялся. Он повернулся к Славе на бок, по-хозяйски закидывая на него ногу. Конечно, Мирон даже не сомневался: если Электро захочет его поцеловать, то огня вырвется в несколько раз больше, чем тогда в воде. 

— Может, хоть при свечах посидим? С видом на океан. Сюда точно никто не зайдёт, я тут наколдовал. Мы в безопасности.

— У тебя постельный режим, — буркнул Слава. — Надо силы копить. 

Карелин погрузился в мысли на несколько секунд, а после поднял свой взгляд на Фёдорова, тяжело вздохнув.

— Может, мы зря ищем какие-то тайны? Женя ведь говорила, что я могу подпитывать тебя.

— То, что ты подпитывал меня — не дало мне утонуть прямо на месте, — проговорил Мирон. — Меня после такого хватило ещё и на портал, а я отдал всю свою магию, Слав, всю. Но то, что ты сделал после — это больше, чем «подпитка». Ты меня исцелил… Как и с коленом. И сейчас, если честно, я чувствую себя хорошо. Я бы не чувствовал себя так ни в каких других обстоятельствах. 

Фёдоров попросил Славу подать ему мобильник. Он описал письменно Жене всё, что произошло, а потом переслал сообщение Евстигнееву, попросив передать это Светло. 

Оборотень незамедлительно стал звонить Славе. Он требовал подробностей. Карелин устало включил громкую связь.

— Я написал абсолютно всё, что произошло, — произнёс Мирон. — Часть из этого со слов Славы… мы больше не расскажем. 

— На вас напала огромная змея под водой, Слава откачал тебя без единого лекарства, а вы отказываетесь говорить подробнее? — не выдержал Светло. 

— У нас вот в архиве ничего интересного не происходит, — подметил на фоне Ваня. Кажется, оборотень тоже включил громкую связь. 

— Прости, — извинился Фёдоров со смешком. — Вы там хоть что-то нашли? Об ангелах, о метках или о Карелиных?

— Законопослушные гражданины эти Карелины, — бросил Светло. — Всё, что о них есть, находится только в правовом поле лицевой стороны. Никаких магических существ в роду у дедушки Славы.

— Ангелы приходили несколько раз, — в свою очередь добавил камбион. — Это происходило, когда нечисть чрезмерно усилялась. И судя по материалам, уходили они сами. Их никто не изгонял. По меткам совсем тухло. 

Мирон поджал губы. Ему очень хотелось заняться всеми вопросами самому. Вдруг Вани что-то упускают? 

— А мага нашли? Нам срочно нужно домой, — вмешался в разговор Карелин. — Мои способности к лечению крайне условны. Лучше не рисковать. 

— Я в процессе, — отозвался Светло. — Скоро организую вам путь домой.

— Если Слава сможет дать мне ещё немного сил, то я сделаю всё сам, — внезапно произнёс Мирон.

Славе хотелось закричать, чтобы он выкинул эту мысль из своей головы. Но, кажется, Фёдоров был слишком напряжен и слишком хотел решить все быстрее и, что обязательно, самостоятельно.

— Тебя недавно чуть не сожрала океанская змея, — напомнил Слава. — Это не уважительная причина для отдыха? 

— Это повод искать безопасность, — напомнил Мирон. — И чем быстрее, тем лучше. Попробуй дать мне ещё сил, пожалуйста.

Карелин закатил глаза. Он взял Мирона за руку, снова представляя птичек, но ничего не изменилось. Вот же незадача! 

Но Мирон совершенно не отчаялся. Он сам сжал руку Славы покрепче в своей, а вторую поднял над собой. Из пальцев заструились крупные искры, но они просто падали на кровать, не превращаясь в портал.

— Бесполезно, — отозвался маг в трубку. — Моей магии слишком мало.

— И слава Богу, что её сейчас для этого мало, — тут же добавил Карелин. — Так что ждём открытие портала от вас. А тебя я снова откачивать не планирую: мне живой ты нужен. Понял? 

Мирон понимающе улыбнулся. Вряд ли бы он умер от нехватки магии: это просто серьезный упадок сил. Но волнение Славы было просто очаровательным.

— До скорой встречи вживую, — отозвался Ваня. — Я напишу как и что. 

— До скорого, — отозвался Фёдоров и сбросил вызов. 

Карелин тепло улегся к нему на грудь. Он поерзал немного — как кот — в поисках удобного положения, а потом прикрыл глаза, когда ладонь Фёдорова забралась в его волосы и стала гладить. 

— Слав.. а о чем ты думал, когда на нас плыла змея? — тихо спросил Мирон. 

— Я просто очень сильно хотел, чтобы она исчезла, — проговорил Слава. — Я даже не догадывался, что ты умеешь вот так колдовать. Думал, что иного выхода просто нет.

Мирон на это уже никак не ответил. Скоро послышалось сопение Каренина: он уснул. Конечно, этот день явно вымотал его — уснул в безопасности даже без ужина. А к Фёдорову сон совершенно не шел.

Он четко помнил, как оглядывался в поисках змеи, а её нигде не было. Вряд ли такое чудовище он просто испепелил. Это невозможно. Он думал, что просто потерял её из вида, поэтому и открыл портал под водой. Он не знал, с какой стороны она может проплыть, поэтому и хотел скорее отправить их в безопасность, без траты времени на обращение и попыток добраться до берега. Но теперь Мирон вновь и вновь оказывался в своем воспоминании — судорожных поисках чудища вокруг, паники от непонимания, куда оно делось, только под аккомпанемент слов Славы: «Я просто хотел, чтобы она исчезла». 

В чем же таилась разгадка? Почему у Славы так ненавязчиво получается осуществлять свои заветные желания? 

Мирон тяжело вздохнул, поглаживая своего смертного мальчика по спине. Что-то в нем скрывалось. Но что?