Славе казалось, что силы его покидают с каждой секундой вдали от Фёдорова. Интересно, Электро знал об этой особенности их метки? Есть ли вероятность, что ему лишь повезло мучить их двоих? А издеваться маг любил. Карелин даже сейчас чувствовал, что Мирона бьют. Вся спина горела от боли, руки постоянно ныли. Неужели они хотят забить его до смерти? Что ему было нужно от Фёдорова, раз он не тянул свои грязные руки к его сердцу? Просто постоянно бить его? 

— Это должен был быть я, а не он, — пожаловался Слава Светло, пришедшему проведать его. 

Евстигнеев, конечно, настаивал, чтобы Слава пожил в его доме, пока они не придумают, как вернуть Мирона. Но Карелин от этой затеи категорически отказался — вдруг маг вернется к себе домой, а встретить его будет некому? Фёдоров должен вернуться. Он ведь всегда придумывает чокнутые планы, которые каким-то чудом удается осуществить! 

— Махнись вы местами, то мира бы уже не было, — отозвался устало Светло, стараясь особо не спорить. 

Евстигнеева он пускал к Славе редко, иначе концентрация волнения за Мирона была слишком большой для одного помещения. К тому же, стоило Ване увидеть, как плохо Славе, он бесконтрольно пускался в рассуждения об участи Мирона. К слову, Карелину от этого становилось только хуже. 

Ваня не хотел допустить, чтобы все впали в панику. Слава, ощущая всё, что происходит с Фёдоровым, не мог подняться с постели. Конечно, на это влияло еще и то, что чем больше они друг без друга, тем Карелин был слабее: негативные эффекты метки Пифона проявляли себя во всей красе. 

А ещё Слава слишком сильно винил себя. Во-первых, Электро изначально хотел забрать с собой его. Это он должен был ощущать всё на собственной шкуре, а Мирон бороться с фантомами боли. Во-вторых, Фёдоров сказал чётко: все желания Славы исполняются. Но как бы он не мечтал, как бы он не твердил, что хочет, чтобы Мирон оказался рядом, это не помогало. Может, Электро и Фёдоров ошиблись? Может, Слава вовсе не ангел? 

Ваня только подливал масла в огонь. Каждый раз, стоило ему оказаться у Карелина, он предлагал миллионы вариантов формулировок, как стоит пожелать, чтобы Мирон оказался дома. «Неужели ты думаешь, что я не хочу, чтобы он вернулся? Я бы отдал за это всё, что угодно», — как-то не выдержал Слава, садясь на пол у кровати. Его бессилие только удручало Светло. А Евстигнеев не унимался, предлагая лишь новые варианты. Оборотню это уже осточертело. 

 — Мирон бы сжег все вокруг, чтобы найти тебя, — вздохнул гепард, объясняя свою мысль. — Наша планета стала бы выжженной дотла пустыней. 

— А я не могу даже нормально пожелать, чтобы он оказался рядом со мной, — отчеканил в ответ Слава, хватаясь за голову. 

Она постоянно болела. Это была его собственная боль, принадлежавшая исключительно ему. Карелин от этого лишь больше злился: Мирон переживает столько всего вдали от близких людей, а Слава не только не может вернуть его, но и добавляет ко всему боль в висках. 

— Знаешь, окажись у Электро ты, вас двоих уже бы не было в живых, — напомнил Ваня. — Он бы уже «изгнал» тебя. Вот и всё.

— Почему он его мучает? — в ответ спросил Карелин. — Зачем его бить? 

— Он псих.

Светло не знал, что он мог еще сказать. Электро — подонок. А ещё он явно психически неуравновешен. Вспомнить только, как он реагировал на всё в хижине! Каждая фраза отзывалась в нем фонтаном смеха, граничащим с истерикой. Ваня поёжился. 

— Ты будешь суп? — задумчиво спросил он, разглядывая содержимое холодильника. 

— Я не голоден. 

Голос Карелина был бесцветным. Если раньше в нем хотя бы читалась усталость, то сейчас в нем не было совершенно ничего, даже боли. Светло пытался вспомнить себя, когда однажды не обнаружил родителей дома. Что ему помогло прийти в чувство? Наверное, свет в прихожей, который он никогда не выключал, чтобы родители не спотыкнулись об его кроссовки. Ещё чувство принадлежности к стае. Но Слава не был оборотнем, а значит, стаи у него не было. Карелин видел, как умирала его мать от боли метки проклятой. Его отец — ангел, который вряд ли прийдет из Царства ему на помощь, если не позвать. Вызвать ангела мог только лишь Мирон с помощью ведьм, но и его сейчас не было рядом. Надежда на его возвращение гасла в Славе с небывалой скоростью. 

— Когда Мирон вернется, он оторвет нам с Ваней в голову, если ты исхудаешь, — отозвался Светло. — Так что, возражений я слушать не хочу. Не предложишь свой вариант, значит, будешь есть суп. 

Ваня с грохотом опустил на барную стойку деревянную доску, чтобы нарезать овощи. Слава скривился. Каждый громкий звук только лишь усиливал его головную боль. 

— Ваня не приходит, потому что злится, что я бесполезный? — уточнил Карелин. 

— Потому что проку от него здесь, как от козла молока, — отрезал оборотень. На Евстигнеева он только злился за панику и за давление на Славу. Всё, что делал Ваня здесь было не только абсолютно бесполезным, но и вредящим. — Я отправил его помогать Жене. Она пытается хотя бы примерно определить местонахождение Мирона. 

Светло сбагрил свою головную боль на ведьму. Правда, вины он от этого не ощущал. Ване сейчас было полезно чем-то занять свои руки, а Женя очень хорошо умела придумывать с десяток бесполезных дел для таких разговорчивых камбионов. В любом случае, она ещё не звонила ему с жалобами, как Евстигнеев её замучил. А вот сам Ваня был готов взорваться от очередного вопроса о судьбе Мирона или об успехах Карелина в исполнении своих желаний. 

— Он на меня злится? — тихо уточнил Слава.

— Нет, — отозвался оборотень, нарезая капусту. — Но если начнет, то я ему такое устрою, что он захочет побывать в санаторных условиях Электро. 

Ваня знал, что сегодняшняя ночь пройдет тяжело. Всплески злости это только доказывали. Мало того, что он был не в самом своем стабильном состоянии из-за окружающих проблем, так и полнолуние точно не собиралось откладываться. 

Евстигнеев ещё в начале их отношений оборудовал подвал загородного дома всем необходимым. Но все равно было страшно. Что Ваня вытворит в таком состоянии, полностью лишённый самоконтроля? Будет ли камбион в опасности? Ведь Светло злился на него! Как минимум, за дополнительные нервы Карелина. Хотя для их же блага было необходимо, чтобы ангел оставался максимально спокойным. Конечно, насколько это возможно в данной ситуации. 

Славе казалось, что он сейчас завоет. Новых ударов не следовало, но спина продолжала адски гореть, словно на ней совершенно не осталось живого места. Ладони жгло время от времени. Карелин надеялся, что Мирон не рискнет устраивать им пожары, пока не убедится, что точно сможет убежать. Желательно, конечно, чтоб Фёдоров скрылся как-то по-тихому. Если он начнет в одиночку драться с Электро, то сможет ли выиграть? Сможет ли он открыть портал, чтобы вернуться домой? 

Слава прикрыл глаза, предпринимая новую попытку поговорить с магом. Если уж он мог раньше наведываться в жизнь Электро, то сможет забраться в голову Фёдорова! Быть может, если удастся посмотреть его глазами на помещение вокруг, то это даст Жене подсказку, где искать Мирона. А может, у них даже выйдет поговорить, если Слава проберется в его сон. 

Карелин пытался снова и снова каждый раз, как только удары прекращались. Это было время спокойствия мага, а значит, он мог поспать. Но не получалось. Перед глазами не было ни сна Мирона, ни комнаты, ни Электро. Хотя, наверное, последнего вообще стоило благодарить за то, что он не показал Славе, что переживает Фёдоров вдали от своего дома. 

— Почему Мирон не сказал тебе раньше? — спросил Светло. — Научил бы тебя хоть правильно желания загадывать. 

Карелин не знал. Возможно, маг боялся, что ошибается. Возможно, он боялся, что Слава начнет паниковать и повредит как-то изнанке, кишащей детьми демонов. А может, что-то ещё? Может, Мирон и ангела хотел призвать, чтобы убедиться, что Слава действительно ребёнок одного из них? А может, Фёдоров тайно вычислил его отца и собрался устроить семейное воссоединение, подумав, что Славе это будет приятно? А не говорил, потому что не хотел испортить сюрприз. Карелин не мог залезть в голову магу ни в каком из смыслов! 

— Я с удовольствием спрошу его об этом, когда он вернется, — отозвался Слава, ныряя под одеяло с головой. 

Он хотел тишины и темноты. Возможно, хоть так у него выйдет забраться в чужой сон. Почему в самые неподходящие моменты он бесконтрольно оказывался немым наблюдателем жизни Электро, но сейчас не мог даже специально подсмотреть за ним? 

Ваня продолжил молча резать овощи к супу. Карелин напоминал ему самого себя: он также переживал, когда родители не возвращались. Он тоже думал о том, что спросит обо всём, когда они вернутся. Главное, чтобы Слава не повторил финал его истории. 

В тишине было некомфортно. Светло слушал кипение воды, закидывал в кастрюлю овощи. Нужно будет сказать Евстигнееву купить Славе побольше мяса, чтобы он набирался сил. В морозилке Фёдорова на него не было ни намека, поэтому суп должен быть исключительно овощным. А это ведь так нехорошо для организма! 

Карелин скрылся полностью под одеялом. Наверное, пытается поспать. А что ему ещё делать? Он слаб. Разлука с Фёдоровым разбивала его физически, лишая сил. Когда он сам ещё пытался его искать со всеми, помогать Жене, то Слава её больше отвлекал: у него подкашивались ноги от боли. Мирона били. Много. Слава чувствовал это и падал, тихо вскрикивал или хватался за участки тела, пытаясь унять боль. Карелин был разбит. Он никак не мог ни помочь человеку, которого любит, ни узнать больше о нем. Может, Фёдоров сам не давал с ним связаться, осознавая опасность? Маг ведь уберегал Славу от всего. 

— Давай ты поешь? — тихо спросил Светло. Не принимая отказов, он уже наливал в тарелку густой суп. Если что, то Ваня был готов кормить его, как маленького. — Мирону будет приятно ощущать, что ты в порядке. 

Слава сел на кровати, внимательно разглядывая Ваню. Серьезно ли он? 

— Может, ты меня ударишь? Один раз? — тихо предложил Карелин, но тут же поспешил объяснить свою мысль, чтобы не сойти за чокнутого. — Я думаю, что Мирон меня может специально не пускать, чтобы поговорить. Но если он почувствует, что мне нехорошо, то пустить хотя бы в сон, чтобы выяснить, кто меня ударил. 

— И сделают из меня шаурму, — отозвался Светло недоверчиво. Нет, бить он Славу точно не будет. Хорошо, что Евстигнеева нет здесь: он бы, может, и согласился. Ваня вообще рассматривал любые варианты связи с Мироном. — Ване это тоже не предлагай, а то я отгрызу ему руку раньше, чем он замахнется. А Фёдоров потом ещё добавит. Я считаю, что тебя надо беречь и по возможности не отпускать из квартиры. Только представь, Мирон начинает сопротивляться, хочет сжечь вампира, но отвлекается на удар по тебе. Так мы ему не поможем. 

— Я ему и так мешаю своей вечной головной болью! 

— Сейчас поешь и ляжешь спать, — отозвался Ваня. — Я посижу ещё час, а потом пойду домой. Вечером отправлю к тебе Евстигнеева, раз тебе не хватает его компании. Но если разведете панику, то я вас больше наедине не оставлю. 

Карелин послушно поплелся ко стулу. Он не просто сел, он на него практически взобрался, стараясь приподнять себя руками. Стоило ему засунуть первую ложку густого супа в рот, как через секунду содержимое вылилось обратно в тарелку. 

— Не так уж плохо я готовлю, — буркнул Ваня.

Слава закачал головой. Дело было не в супе. Это его лицо за секунду оказалось скованно острой болью. Кто-то ударил Мирона по челюсти. Как он может сидеть и пытаться поесть, если его мага снова бьют! Нелюди. У Фёдорова было лишь минут сорок спокойствия. Благо, удар был одиночным. А потом жжение на щеке — пощечина. Скорее всего, Мирон просто отказывался что-то сделать или хамил магу, а тот, пользуясь своей безнаказанностью, отыгрывался. 

Карелин всё-таки проглотил ложку супа, пока не началась очередная серия ударов. Господи, неужели Фёдоров не мог немного потерпеть? Нельзя же огрызаться на всё, что говорит Электро! Кажется, не мог. Из носа пошла кровь. 

— Да что же с вами придумать, — вскинул руками Ваня. Он отодвинул от Славы суп, а сам пошел в ванную комнату за ватой, чтобы помочь ему остановить кровь. 

Голова у Славы заболела сильнее. Мирона больше не били. «Veni», — тихим эхо голоса Электро раздалось в голове. Может, если напрячься сейчас, то что-то и выйдет? Но вместо результата голову сковала такая боль, что Карелину оставалось только закричать. 

Ваня выбежал в комнату. Слава схватился двумя руками за лицо, закрывая пальцами глазами от света. «Как теперь оставить Карелина одного?», — вздохнул Светло. Он точно на мог остаться здесь до утра. Чертово полнолуние! Почему Электро не мог подождать несколько суток до своего похищение? Если пригласить сюда Ваню, то он сойдет с ума. 

— Мне нужно побыть одному, — вздохнул Слава. — Пожалуйста. 

— А если с тобой что-то произойдет? Если сюда кто-то придёт? 

— Он сгорит заживо, — отозвался Карелин. Мирон ведь не снимал защиту со своей квартиры! Она оберегала его. — Я хочу побыть один и попытаться по-нормальному! Сосредоточиться. Пожалуйста. 

Светло вздохнул. Конечно, Евстигнеев бы его не оставил. Он бы сидел рядом, считая, что это его долг перед Мироном. Ваня знал, что это их общий долг. Но и Славе нужно было дать шанс самому себе. «Ладно, с переживаниями Вани придется смириться и разобраться самому», — решил для себя гепард. Если Карелину нужно время побыть в одиночестве, то это меньшее, что Светло мог сделать. Даже если после этого в глазах камбиона он будет самым безответственным человеком в мире. 

— Тогда до завтра, — улыбнулся гепард. — Сегодня полнолуние, но ты можешь всегда позвонить Ване, и он придёт. 

Слава кивнул. Оборотень обнял его на прощание: легко так, невесомо. 

— Мы очень сильно переживаем за тебя. Ты всегда можешь попросить нас о помощи, — произнёс он перед тем, как уйти. 

Слава остался в таком желанном одиночестве. Он медленно добрался до кровати, прячась в одеяло и подушки. Надо только попытаться. Но комната не менялась от бесконечного скандирования, что он желает увидеть мир глазами Электро, увидеть то, что видит Мирон. У Славы не получалось ни забраться к ним в голову, чтобы поговорить, ни увидеть то, что было перед их глазами. Абсолютная пустота. 

— Я желаю, чтобы Мирон был рядом со мной, — проговорил он. — Больше всего я хочу, чтобы Мирон оказался в этой комнате! 

Но желание не исполнялось. Он пытался скандировать это мантрой про себя, но не работало. Что же он делает не так? 

Слава так и заснул в бесконечных попытках сделать хоть что-то. Во сне он бесконечно блуждал по какой-то разрушенной деревне, пока не вышел к поляне. Там вдали его ждал знакомый силуэт. Карелин даже не поверил своим глазам. 

— Мирон! — закричал он, кидаясь к стоящему вдали магу. 

Как же Слава переживал, что он испарится, как только Карелин до него добежит. Но он никуда не делся. Мирон только распахнул объятия, прижимая Славу к себе. Он положил ладонь на его шею, давая Карелину спрятаться в его плече. 

Волна облегчения прокатилась по всему телу. Слава хотел кричать от радости, но у него закончились слова. Он практически безвольно плакал Мирону в плечо. 

— У меня получилось, — выдохнул он. — Я забрался в твой сон! 

— На самом деле, это я беспардонно пришел в твой, — вздохнул маг. 

Правда, Карелина это не особо расстроило. Если у Мирона это получилось, значит, и он однажды сможет. Значит, лазейка есть! Осталось её только найти. Сейчас главное, что Мирон стоял перед ним. Живой! И… абсолютно целый.

— Тебя ведь… тебя ведь так много бьют, — проговорил Слава, недоверчиво разглядывая Мирона, на котором не было ни одной раны. Может, это очередной трюк Электро? Может, в его сон пришел совсем не Мирон? 

— Это ведь сон, — уклончиво проговорил Фёдоров. — Я не хочу смущать тебя в твоем собственном сне. 

Заметив, что аргумент не работает, Мирон задумался. Он подошел ближе к отстранившемуся Славе, зашептав ему на ухо. 

— В нашу первую ночь я чуть не сжег квартиру и всё вокруг, включая тебя, — напомнил он шёпотом. — Ты предложил мне надеть перчатки, и я разозлился и ушел, не желая причинить тебе боль. Я никогда не позволю себе рисковать тобой! — пересказывал Мирон. — Перед моим уходом мы говорили ещё. Ты решил, что эта ночь должна была стать началом наших отношений. Я попытался объяснить, что раз уж я позволил себе украсть твой поцелуй, отдал фамилию ценность, то уже считаю нас парой. Тогда мой фамильный крест так и остался у тебя… в качестве символа моей безусловной верности. 

Слава просиял. Мирон бы скорее проглотил собственный язык, чем рассказал бы это кому-то еще. Он настоящий! Маг действительно смог забраться в его голову, в его сон. А ещё Мирон тратил силы, чтобы преобразиться перед ним. 

— Тебе не обязательно украшать себя магией, чтобы я не испугался тому, что творит этот чокнутый, — сказал Слава, снова забираясь в чужие объятия. Они общались через сон, но ему становилось легче. — Что ему нужно от тебя?

— Я не знаю.

Признавать это было больнее, чем терпеть удары Электро и его слуг. Мирон поёжился. Он осторожно поцеловал Славу в висок. 

— Он не пытается забрать моё сердце, — отозвался Фёдоров. — Кажется, оно не для него не играет особой роли. Просто иногда говорит со мной. 

Слава кивает. Карелин сильнее прижимается к Мирону, утягивая его на траву. Перед ними прекрасное бескрайнее поле! Впереди густой лес. Даже можно забыть о выжженной деревне, оставшейся позади. 

— Что с твоей головой? — тихо уточнил Мирон, укладывая Славу на свои колени. Он привычно игрался с его волосами. Карелин знал эти движения наизусть. 

— Она постоянно болит, — отозвался Карелин. — Я не знаю, в чем дело, — признался он. — Возможно, я перетрудился, загадывая желания. Только они не исполняются. 

— А что ты загадываешь? — спросил Мирон. — Точнее… я понимаю, что ты можешь сейчас просить, но просто… какая формулировка? 

— Чтобы ты оказался рядом со мной, — произнёс Слава. Он тут же закрыл лицо руками, понимая, к чему клонит Фёдоров. Его желание исполнилось! Мирон ведь правда был рядом с ним. Просто во сне. 

— Попробуй поработать над формулировками, — предложил Мирон. — Я сам не особо понимаю, как это работает… но попробуй попросить иначе.

Фёдоров сам отвел ладони он чужого лица. Он наклонился, оставляя скромный поцелуй в уголке губ Славы. Хотелось быть по-настоящему рядом с ним, чтобы помочь освоить силу, чтобы просто помочь. Но Карелин был жив! Слава был в безопасности…

— Вани… Они в порядке? — уточнил Мирон. 

— Да, — отозвался Карелин. — Светло очень злится. Евстигнеев постоянно с Женей… Они пытаются тебя найти. 

— Я сам не знаю, где я, — отозвался Мирон. — Здесь мрачно, сыро и бегают крысы. Ещё запах тяжелый… гниет что-то. Но я обязательно придумаю, как выбраться. Скоро буду дома. Я обещаю тебе. 

— А приходить во сне… будешь? — на всякий случай уточняет Слава. Его сердце от волнения забилось быстрее. Вдруг Мирон не сможет повторить этот трюк? Вдруг всё снова будет зависеть только от него? 

— Буду, — отозвался Фёдоров. — Я очень стараюсь находить твои сны, но режимы у нас с тобой абсолютно разные, — вздохнул он. — Если хочешь увидеться, то постарайся хорошо спать, ладно? 

Слава кивнул. Если бы он спал в мгновения спокойствия Мирона, а не пытался сам выйти на связь, то и увиделись бы они раньше! Надо как-то наладить время сна и бодрствования, чтобы Мирон точно знал, когда можно его найти. 

Карелин обнял мага крепко-крепко, не в силах оторваться. Он был так от него далеко! Мирон был заперт с Электро в неизвестном помещении. Терпел соседство с крысами! А сейчас у них была иллюзия, что они рядом. Как будто всё наконец стало хорошо. 

 Светло застал Ваню дома. Тот усталым взглядом рассматривал книжку, взятую у Жени. Снова про ангелов. Оборотень закатил глаза. «Ладно, если ему так легче, то пусть просвещается», — вздохнул он, усаживаясь устало на кровать рядом. У оборотня было ещё часа четыре до необходимости запереться в подвале в небольшой комнате, где под мягкой обивкой скрывался толстый слой серебра. 

— Как там Слава? — тут же спросил Евстигнеев, откладывая книгу. — Он смог пожелать? Хоть что-то исполнить? 

Ваня закатил глаза: Славе бы поесть по-человечески, а не желания исполнять. Наверное, будь способен Светло исполнять желания, но не умей обращаться с этой способностью, он бы Ване уже всё высказал. 

— Слава не может даже поесть, — отозвался Светло. — Когда он пытался проглотить суп, кто-то дал Мирону по лицу. Теперь он хочет просто побыть один.

— Но он же должен вытащить Мирона! Все его желания исполняются, — напомнил он.

— Но только благодаря тому, что Фёдоров с твоей помощью это от него скрыл, он совершенно не умеет этого делать, — зло произнёс Ваня. — Мог бы Мирону напомнить, что в случае чего Славе его спасать, а ещё ему нужно уметь защищаться, потому что демоны захотят его убить! Конечно, удобно теперь во всём его винить. 

Евстигнеев посмотрел на гепарда абсолютно непонимающим взглядом. Он не думал, что в такой ситуации тот тоже будет просить Славу собраться, воззвать к своим силам, а не винить во всём Мирона. Конечно, Фёдоров своими тайнами всех уже замучал, но сейчас ему нужна помощь! Нельзя организовывать Славе покой и трехразовое питание, когда Мирон буквально в плену у сумасшедшего мага. 

— Слава в безопасности, — напомнил Ваня. — А Мирону все недовольство его поступком ты обязательно выскажешь после его возвращения. 

— Он не чувствует себя в безопасности! 

Светло знал, о чем говорил. Когда родители пропали, он ощущал что угодно, но не безопасность. Даже находясь дома, имея под боком надежную на тот момент стаю, поддержку, хорошего друга, Ваня чувствовал что угодно, но не безопасность. 

Он резко поднялся с кровати, открывая шкаф. Надо было хотя бы переодеться в вещи, которые не жалко. С каждой секундой ему все больше хотелось спрятаться от Вани в подвале и молча ждать появление луны. Вещи из шкафа выпали кучей. Светло очень хотел их пнуть, забрать свое и уйти, но не хотелось превращать их обычную ссору в скандал. Ваня опустился на пол, осторожно складывая одежду Евстигнеева. Тот уже взялся за вновь книгу, не реагируя на оборотня.

— А это что? — Ваня вытянул из кучи вещей белый платок. Он внимательно смотрел на шелковую ткань, раскладывая её на своей коленке. Капельки крови. — Просто скажи мне, что это не её платок. 

Евстигнеев поднялся с кровати. Он даже не думал, что его вещи выпадут с полки. Стоило, наверное, нормально уложить их после стирки, а не запихнуть второпях, чтобы побыстрее убежать к Жене. 

— Вань, я хотел сказать, но…

Светло вскочил с пола, крепко держа платок в руке. Значит, это тот самый шелковый шарфик, которая мама то повязывала на шею, то заплетала в волосы. 

— Откуда у тебя шарф моей матери? — нервно спросил Ваня. — Что в твоих вещах делает её шарф? 

— Я просил у Мирона помощи в решении твоих проблем со стаей, и он достал этот платок…

— Откуда у Фёдорова её платок? Откуда у чертова мага платок моей матери? 

Евстигнеев понимал, что зря он не рассказал обо всём сразу. Кажется, пора было научиться хотя бы на ошибках Мирона, что о важных вещах следует сообщать сразу. 

Камбион, тараторя и сбиваясь с мысли, всё-таки пересказывает историю, которую узнал от Мирона. Гепард слушает, продолжая крепко сжимать в руке шелковый платок. К концу рассказала он подносит белый шёлк к лицу, пытаясь отличить нотки чужого запаха. Конечно, он не сомневался в том, чьи они. 

— Почему Мирон не рассказал обо всем мне сразу? Почему он допустил, что…

У гепарда не было сил ругать Фёдорова и за это. У Вани был талант его оправдывать, но и он сейчас смотрел на оборотня пустым взглядом, чувствуя вину, что держал это в секрете. Светло глубже вдохнул, прижимая платок к носу. Кровь здесь была не только его мамы. 

— Я убью его, — прошипел он. — Клянусь, я убью его. 

Камбион ничего не успел сказать ни про полную луну, которая уже скоро появится на небе, ни про необходимость беречь себя, а не действовать импульсивно. Шерсть уже выступила на его теле, лицо вытянулось на подобие морды, а на голове вместо ушей появились ушки. Он снова стал обращаться. 

— Вань, пожалуйста, я не успею за тобой, — попробовал уговорить его Евстигнеев. — Один вечер проведи дома, а завтра я помогу тебе сделать что угодно. Обещаю! 

Но Светло не слушал. Он смирил Ваню рассерженным взглядом, зло сверкая глазами. Чем ближе было полнолуние, тем сильнее он сходил с ума. Особенно, понимая, что им хотел управлять человек, отдавший приказ загрызть его родителей за поддержку Дракона. Он ведь сам сейчас подчиняется ему! Приспособленец. 

Как только вместо рук и ног появились лапы, а Ваню уже ничего не отличало от гепарда, он рванул с места. Евстигнеев, простонав от бессилия, стал быстро собираться. Единственное, что он знал об оборотнях до знакомства с Ваней: с ними нельзя связываться в полнолуние. Теперь же в полную луну он идет в сердце их логова. Если Светло успеет добежать до того, как они спрячутся по своим камерам, то драка будет заканчиваться в атмосфере сумасшествия. А Евстигнеев ещё собрался в ней поучаствовать. Бросать Ваню против целой стаи было непозволительно и слишком рискованно. Если они вдвоем сегодня уснут вечным сном, то что будет ждать Славу и Мирона? Что с ними может случиться? Кто сможет им помочь? 

Мирон вздрогнул от пробежавшего по полу потока холодного воздуха. Шум от шагов босых ног разбудил его, ведь ощущался настоящим градом. Он так хотел подольше побыть со Славой, чувствовать запах его волос, но в итоге Карелин расстроился сквозь его пальцы. Фёдоров — насколько это было возможно в его положении — поднялся на колени с пола. Он старался не растерять присущую ему грациозность и плавность в движениях, но все равно выглядело это довольно неловко: движения были скованы цепями из дамасской стали. Шея мага была скована огромным широким мягким ошейником, толстая цепь из металла с серебряным покрытием соединяла его с потолком. Ноги были свободны, только Мирон все равно стер свои колени об пол, то неловко ложась на пол, чтобы поспать, то поднимаясь во время коротких диалогов с Электро. А вот руки были крепко скреплены за запястья ровно такой же цепью, конец которой также уходил к потолку. Мирон бы с этим справился, не сковывай его руки перчатки — тяжелые, внутренний слой которых был сделан из свинца. Металл был ядовитым, поэтому каждая попытка использования магии приносила жгучую боль. 

— Уже проснулся? — спросил Электро, вышагивая босыми ногами по полу. Он подошел ближе к Мирону, пальцами обхватив его за подбородок. 

Фёдоров скривился от грязных пальцев, касающихся его кожи. Маг не придал значения его выражению лица, он усмехнулся, присаживаясь на корточки перед Мироном, чтобы заставить его посмотреть в глаза. 

— Что тебе нужно? — тихо спросил Фёдоров. 

Он не пытался забрать его сердце, не стремился убить, ничего. Электро просто игрался с ним, наслаждаясь исключительно чужой беспомощностью. Мирон сдался. Мирон сам решил уйти с ним пленным. Непобедимый Дракон сейчас был более беспомощным, чем любой смертный. 

— Разве это не поэтично, Мирон? — голос Электро зазвучал у него прямо над ухом, заставляя вздрогнуть точно от разряда. — Рожденный ползать превзошёл того, кто сумел взлететь. 

Фёдоров шумно потянул воздух. Электро точно был той огромной змеей, которая чуть не убила их под водой. Значит, он тоже сын или внук кого-то из сильнейших демонов. Мирон представил ту книгу, которую они со Славой листали на острове: Карелин заметил на рисунках Тифона, вместо ног которого вился десяток змей. 

— Мы здесь ради поэтичности? — уточнил Мирон, не сводя взгляда с Электро. 

Тот был спокоен. Он явно не переживал, что Фёдоров попытается его задушить. Маг даже пришел один, а не в компании нескольких вампиров. 

— Не только, — уклончиво отозвался Электро. — Но ты ведь явно не в том положении, чтобы мучить меня вопросами, верно? — улыбнулся тот. 

Он опустился на колени перед Фёдоровым. Электро схватил его крепче за челюсть, не давая отвести взгляда. 

— Зачем ты пришел к ведьмам? — просил он. — Только не ври мне, Дракон. 

Мирон смотрел внимательно. Раз Электро хотел, чтоб он глядел ровно в его глаза, то он подчинится. Фёдоров собрался с силами, а затем категорично плюнул в его самодовольное лицо. Маг ударил его по щеке. Захватив пальцами рукав свитера, Электро вытер плевок, но не отошел от Мирона. 

— Если ты думаешь, что можешь сопротивляться, то ты ошибаешься, — произнёс он, расплываясь в улыбке. Реакция Мирона его исключительно забавляла. — Твоё сопротивление так очаровательно, Дракон. Как думаешь, Славе понравится твое поведение? 

Маг щёлкнул пальцами. Мирон чувствовал, как его тело начинает сначала бить мелкая дрожь от электрического тока. Сила разрядом нарастала, а вместе с ней и боль Фёдорова, перемешивающаяся с ощущением беспомощности и всепоглощающей ненависти. 

Электро облизнул сухие губы, наблюдая за чужими судорогами. Мирон до последнего старался сохранять самообладание, но все равно упал на пол, вскрикнув от боли. 

— Представь, как сейчас больно Славе, — напомнил ему маг. — Он терпит это всё лишь из-за того, что ты не можешь держать себя в руках! 

Мирон искренне ненавидел мага. Каждый раз возвращать к мыслям о Славе, но лишать возможности нормально поговорить с ним, внезапно врываясь в темницу, нарушая его сон. 

— Хватит! Прошу тебя, хватит! 

Мысли о том, что Карелину сейчас также больно, были невыносимыми. Слава ведь ничего не сделал, чтобы это чувствовать. Электро смотрел на мучения с долей садистского наслаждения, но уверенно делал вид, что не слышал просьбы. 

— Я молю тебя, перестань! — надрывно попросил Мирон, когда боль стала ещё сильнее, а разряды чаще. 

Боль прекратилась. Электро подошел ближе и грубо поднял его за жилетку, ставя на колени. Маг схватился за цепь, держащую ошейник, и намотал её на кулак, лишая Мирона воздуха. Он вновь дернул, заставляя Фёдорова самого понять, что он хотел зрительного контакта. 

— Я повторяю вопрос, — размеренно произнёс Электро. — Что ты хотел от ведьм? 

Мирон внимательно смотрел на него. Соврать? Он догадается. Тогда, возможно, Славе придется пережить более яркий приступ боли. А может, садист выдумывает ещё что похуже. 

— Призвать ангела, — нервно произнёс Фёдоров. — Я хотел призвать ангела, чтобы больше узнать о Славе… есть ли у него миссия, или его рождение не имело цели. Должен ли он уравновесить меня или, например, тебя. 

Электро ухмыльнулся. Мирон понимал, что маг не ответит ему на вопросы, что же сам он забыл у ведьм. Раз он не знал, чего хотел Мирон, то явно пришел убить их не для того, чтобы помешать. Да и… кто бы ему рассказал, что Фёдоров ищет ведьм? Женя бы не предала сестер и его, наверное, тоже. 

— Меня не нужно уравновешивать, — отозвался Электро. — Слава появился на свет тогда, когда Дракон решил подчинить обратно весь изнаночный мир себе. Мало ли сынишка Пифона решил бы призвать отца для помощи? Рождение ангела нужно было для того, чтобы убить Дракона. Если не ошибаюсь, именно благодаря этой его цели вы и встретились. 

Мирон смотрел потерянно. Высшая миссия Славы — убить его? Это же бред! 

— Получается ещё более поэтично, — отозвался Фёдоров. — Несчастная история любви в духе Шекспира. Ангел влюбляется в чудовище, которое должен убить. 

Электро рассмеялся. Он расслабил хватку. Палец соскочил к щеке Фёдорова, стирая запекшуюся кровь. 

— Ты так ничего и не понял? — с улыбкой спросил маг. — Убить нужно не тебя, а Дракона, — произнёс он ещё раз. Мирону показалось это ещё большим бредом. — А связан со Славой ты. 

— Я и есть Дракон, — непонимающе отозвался Мирон. 

Электро посмотрел на него презрительно, закатывая глаза. Он поднялся с пола, залезая в карман штанов. Из него маг извлек бархатный красный мешочек, перевязанный золотой ниткой. Электро раскрыл его, немного наклоняясь, чтобы показать содержимое Фёдорову. 

— Узнаешь? 

— Это пепел, — неуверенно произнёс Мирон. 

— Пепел Тартара, — поправил Электро, вновь перевязывая мешочек и убирая его обратно в свой карман. — Ты не находишь удивительным, что мой огонь, — маг зажег его на ладони. — Не может разрастаться до масштабов плотной огненной стены, которую невозможно обойти? Когда даже ее жар может убить? 

— Я маг огня, — напомнил Мирон. — Это моя превалирующая стихия, и…

Электро махнул рукой, точно это не было аргументом. Он знал, что Фёдоров будет уповать на свои эмоции, что просто пытался защитить Славу под водой, что не мог допустить гибели любимого. Вот испуг и помог создать такое мощное заклинание. 

— Почему такие же темные маги только воздуха или воды не могут, испугавшись за любимых, снести, например, город? Стереть его с лица земли? Почему всех учат контролировать эмоции и дисциплинировать ум, чтобы колдовать, а тебе помогает твоя ненависть, злоба, гнев или страх? Почему ты можешь пить кровь демона для исцеления? — Электро бесконечно перечислял вопросы, словно надеясь посеять сомнение в мыслях мага, чтобы он догадался сам. 

— Не любого демона, а Пифона, — поспорил Мирон. — Я его прямой потомок, поэтому моя магия…

— Почему я не могу также? — спросил Электро. — Почему мои эмоции выводят мою магию из строя, делая её бесконтрольной и бесполезной, а не разрешительной? Почему ты слышишь Дракона? Думаешь, всё дело в никудышном отце-демоне? Самому не надоело отговариваться от несостыковок тем, что дела магии, а особенно родственной слишком сложные? 

— Ты не слышишь Змею, когда обращаешься? — уточнил Мирон, шумно сглатывая слюну. 

— Нет, — отозвался Электро. — Более того, мне не нужно было учиться превращаться в нее без эмоций, это было приятным дополнением к силе, — улыбнулся он. — Держу пари, ты сам давно не слышал Дракона. 

Мирон молчал. Действительно, если несколько столетий назад он беседовал с ним, сидя на подоконнике в поместье, слышал его ругань и боролся с ним, то сейчас была лишь приятная тишина. Даже когда он обращался, он мог мысленно общаться со Славой, но не слышал этого противного голоса, который хотел все уничтожить. 

— Славе нужно было убить Дракона, — напомнил Электро, замечая по чужому растерянному взгляду, что он прав. Мирон замешался, промолчав, ничего не ответив, он просто не успел произнести ни слова. — Слава потрясающе справился с этой задачей. 

— Так его миссия выполнена, — проговорил Фёдоров. — Но он не вознесся! 

Радость от этого факта перекрыла всё. Ему было не до логичных вопросов Электро, которые рушили мир, который он так старательно отстраивал и объяснял себе сам долгие столетия. Слава остался в этом мире, хотя Мирон больше не слышал Дракона. 

— Он никуда не денется, как минимум, потому что он наполовину человек, — отозвался Электро. — Не переживай за свою любовь. Лучше переживай за себя. Ведь пока Слава здесь, Дракон будет спать. 

«А значит», — продолжил Мирон мысленно: «Значит, пока я в этом мире, Славе тоже никуда не нужно уходить». Раз Карелин должен был убить Дракона и удерживать его, но тот спал только рядом с ним, то Славе никогда не нужно будет в Царство. Только когда сам Фёдоров отправится в мир иной. Значит, нет смысла себя сдерживать рядом с Электро! Стоило только освободить руки, и можно сжечь дотла всё вокруг. Миссия Славы не была связана с этим молодым самодовольным магом. 

— Откуда ты это знаешь? — спросил Фёдоров, когда Электро стал молча двигаться к выходу. Вдруг это все лишь очередная выдумка, чтобы запутать Мирона? Но маг не выглядел так, словно врал, осуществляя свой план. Он скорее сам злился, что не обладает подобной силой. 

— Пока тебя учил пьяница, путающий правду об изнанке и свой пьяный бред, меня учили те, кто знали о магии больше, чем первые темные маги, — он пожал плечами, хватаясь за ручку двери. 

— Какой-то Тихомир Егоров знал больше, чем первые темные маги? — недоверчиво крикнул Мирон в чужую спину. 

Электро обернулся. 

— Кто сказал, что меня воспитывал только он?