Зимой старый Лес казался светлым и подозрительно безобидным: пушистые снежные шапки украсили и растущие на опушке молодые ели, и жуткие узловатые ветви уже давно не вечноцветущих Древ, то тут, то там видневшихся между обычных, уснувших на зиму деревьев. Трудно было даже представить, что где-то там, всего в получасе ходьбы от кромки леса начинается древнее мертвое царство, полное голодных Искаженных тварей и истекающих ядовитым соком растений.

Солнечная погода усыпляла бдительность не хуже баюн-лозы: привыкшие не вглядываться в чащу до самого весеннего равноденствия, жители примыкавшей к Лесу старой столицы устроили катание на санях, рассыпавшись по всем пригоркам и холмикам от опушки до и не думавшего замерзать на зиму Северного Рукава.

Кэррол обычно больше всех рвалась вволю побегать среди молодых елей и кедров, служивших отличным прикрытием от любопытных взглядов придворных. Выросшая вне городских стен, она наслаждалась свободой и простором, которого так не хватало в старом королевском замке. И Франца с Тристаном непременно тащила с собой, за компанию.

Этот день исключением не был. Прогуляться предложила она, рыжий маркиз радостно поддержал идею, а принц в очередной раз просто смирился с тем, что просидеть всю зиму дома в тепле друзья ему не дадут. Королева, само собой, идею одобрила, и уже через час с четвертью весь молодняк высыпался на улицу, старшие – верхом, хвостик в лице прыгающего от нетерпения Генри и даже зимой побаивающейся Леса Элоизы – на санях.

Не иначе как чудом сумев не привлечь внимание горожан, они выбрали место подальше от реки и общего веселья. Облаченная в светло-коричневые мундиры и такого же цвета теплые плащи охрана принца привычно пристроилась по бокам и чуть сзади – опасаться на природе было некого, но опушку для порядка все равно прочесали, оставив в неглубоком еще снегу несколько затейливо переплетающихся цепочек следов. Как раз то, что нужно для пряток!

Едва спустившись с саней, маленькая маркиза в сопровождении нянек отправилась собирать шишки под руководством выросшего на природе, а потому мгновенно признанного мастером этого дела Генри. Братец, не будь дурак, мгновенно распушил хвост перед хорошенькой ровесницей, взахлеб принялся рассказывать обо всем, что можно – и, судя по доносившимся обрывкам фраз, нельзя – встретить зимой в лесу. Заливался выдумщик чисто соловьем, изъясняясь для своих девяти лет вполне складно не только для Элоизы, но и для навостривших уши воспитательниц, из чего Кэррол сделала вывод, что уже к вечеру весь двор выучит сказку о том, что если неправильно заварить эти самые шишки – отрастут рога. Как минимум.

Мутузить снежками только-только оживившегося от обилия солнца и свежего воздуха Франца друзья не стали, решив хотя бы разок проявить благоразумие и просто чинно прогуляться, как полагается молодым людям их статуса. Хватило их ровно до похода к служившему смотровой площадкой утесу и обратно, после чего Тристан резко пнул ближайшую к Кэл елку и с конским гоготом умчался в лес, не дожидаясь, пока тихо взвизгнувшая госпожа графиня закончит прыгать на месте и выгребать снег из воротника. Франц все это время сдержанно улыбался, после чего жестом велел двум гвардейцам следовать за маркизом. Остальные понятливо посторонились, а затем и вовсе словно бы растворились среди деревьев.

− Предлагаю одолжить у малышни мешок шишек и закидать этого шутника всей толпой, − Кэррол стянула рукавицу, тщательно пряча обратно под шапку непослушные, после пожара не успевшие еще отрасти волосы.

Принц весело прищурился, а затем протянул руку и выгреб остатки снега из ее капюшона.

− Это будет совсем нечестно. И Элоиза не согласится бежать за братом в Лес.

− Ну дай помечтать-то! Кстати, кажется, она уже.

Девочка и в самом деле торопливо пробиралась к ним, забавно придерживая края слишком длинного теплого плаща. Почему-то одна, почему-то сосредоточенно сжав пухлые розовые губки, будто изо всех сил стараясь не разреветься.

Кэл подбежала к ней первой, Франц и оказавшийся совсем близко кудрявый охранник отстали на пару шагов.

− Генри пропал, − громким надрывным шепотом выпалила Элоиза, не дожидаясь вопросов. – Я нянечкам сказала, что мы тоже в прятки играем, потому что велено посторонним не… − девочка запнулась и растерянно захлопала глазами, вспоминая сложное слово. Франц присел рядом, ободряюще взяв ее за руку и заглядывая в глаза. Спокойный взгляд принца сработал как надо: маленькая маркиза прикрыла глаза и глубоко вдохнула, явно копируя королеву. – Он сказал, что услышал птицу. Их здесь зимой не должно быть, а любопытно. Она позвала показать что-то, но только его, и он пообещал, что быстро сбегает, посмотреть только. Он же привык в лес ходить, сказал, не заблудится, только госпоже Кейт не говорить… это было почти час назад!

− Вот олень безмозглый! – Найдется – точно на месяц под замок.

Кэррол покосилась на непонимающе уставившегося на девочку гвардейца, вспоминая, как же его зовут. Джордж? Дэвид? Объяснить ему как есть или приказать просто молча искать непутевого господина виконта?

− Дэвид, об услышанном здесь никому ни слова, − Франц, как видно, подумал о том же. – Бери Джорджа и Джека, начинайте поиск с южной стороны. Алекс и Томас пусть остаются с маркизой и дамами и скажут, что Генри уже поймал маркиз Грэнси и теперь они сидят в засаде вдвоем. Остальные – отсюда и вглубь леса, смотрите в том числе на деревьях.

− Да, Ваше Высочество, − оказавшийся все-таки Дэвидом охранник поклонился и быстрым шагом направился к показавшимся справа товарищам. Эти ребята не из болтливых, в отличие от… некоторых.

− Спасибо, Элоиза, ты все сделала правильно, − Кэррол надеялась, что улыбка вышла достаточно искренней. Девочке она, кажется, не особо нравилась, но и обиды между ними не было. Зато принца младшая Грэнси обожала ничуть не меньше родного брата – вцепилась в протянутую руку, как утопающая. Молодец, не плачет, держится.

− Да, спасибо. А теперь давай вернем тебя госпоже Кейт. Сможешь сделать вид, что ничего не произошло? Как Тристан, у него отлично получается скрывать все шалости. – Франц говорил плавно, неторопливо, и вместе с уверенно закивавшей рыжей малышкой по пути к саням немного успокоилась и сама Кэл.

Ну, это ведь был не первый раз. Звери все спят, людей вокруг толпы. Да и птицы на границе с простым лесом могли водиться самые обычные, а мелкий шкодник просто соскучился по общению со своими… братьями, чтоб их, по разуму. Все-таки стоило завести котенка, риск раскрыть дар раньше времени был бы куда меньше!

− Ты бы лучше остался забалтывать наших наседок, а? – заметив, что вернувший ребенка под крыло госпожи Кейт Франц посматривает в сторону Леса, Кэррол вновь насторожилась. – Меньше навыдумывать успеют, а мы тут и сами…

− Нет. – Серые глаза блеснули сталью, и Кэл поняла, что спорить бесполезно. – Возьми меня под руку и идем. Можешь еще похихикать для полноты картины.

Кэррол тут же так и сделала, и спохватилась, лишь когда они уже сделали с десяток шагов.

− Это что ты там им такое наплел?

− Всего лишь переключил внимание на то, что зацепит крепче, чем муху – янтарь. – Франц хитро улыбнулся, не отводя взгляда от леса перед собой. Мыслями он уже весь был в поиске, и пока что азарт глушил заставлявшую ускорять шаг тревогу.

− Мы очень спешно бежим в кусты целоваться? – обреченно озвучила мысли почтенных дам Кэррол.

− Ага.

− Надеюсь, после этого тебя не заставят жениться.

− Не волнуйся, матушка шутку оценит. Он хотя бы додумается остановиться перед границей, или сунется дальше?

− Если это действительно не простая птица…

− Ясно. Больше юношеской страсти, ускоряем шаг!

***

Стоило им углубиться в чащу, как сзади послышались твердые шаги – рядом остался лишь один охранник. Высокий, широкоплечий, с аккуратно подстриженной бородкой, он был капитаном королевских гвардейцев и гордо носил золотые звездчатые листья на наплечниках. Заметив ее взгляд, мужчина ободряюще улыбнулся, найдем, мол, куда ваш братец денется. Его присутствие не могло не радовать – год назад Кристофер Вайсман помогал спасать людей из горящего замка Хейвудов, а потому единственный из всего отряда был в курсе особенности Генри.

Франц замедлил шаг, пропуская капитана вперед, а затем задрал голову и принялся рассматривать ближайшие деревья, пользуясь тем, что она все еще держит его под локоть и не даст упасть. Кэл следила за дорогой, прикидывая, как далеко мог уйти Генри перед тем, как спохватиться и вспомнить, что примыкающая к Хенгастелю часть Леса не чета той, возле которой они росли. Здесь Древа словно и не пытались слиться со своими живыми собратьями, то изгибаясь причудливой аркой, то ветвясь по земле, словно цепляясь корявыми сучьями за каждый бугорок.

Если долго идти вдоль Северного Рукава к его истоку, сначала исчезают лиственные деревья, а через полчаса пути перестают попадаться и способные цвести кустарники, цветы и травы. Последними сдаются голубые ели и высокие, почти лишенные веток сосны. Зимой, конечно, можно было забраться и дальше – опасность представляли разве что скрытые под снегом овраги да заплутавшие одинокие волки.

Для простого маленького мальчика могло хватить и этого. Для того, кто с трех лет начал понимать капризы домашних кошек и без страха возился с чужими сторожевыми псами, а затем наловчился отыскивать в роще у замка беличьи тайники, Лес мог радушно сделать исключение. Разбудить парочку Искаженных тварей, например.

− Что думаешь по поводу так называемой птички? Лиззи описала ее как серую и размером с воробья, я сам в них разбираюсь не лучше.

− Если она не рассмотрела лишних лап, глаз или крыльев, то все не так плохо, − озвучила очевидное Кэл. – А вот то, что она позвала его одного… не почувствовала страх, не просто метнулась к тому, кого приняла за своего, а позвала что-то посмотреть…

− Дар развивается, − кивнул Франц, оставивший попытки поймать взглядом какое-либо движение среди ветвей. – Дальше тормозить его может быть опасно. Лучше, если переломный момент произойдет дома и под присмотром, чем вот так.

− Ты как всегда отвратительно прав. – И как всегда не принимаешь в расчет чужие страхи и чувства. Но этого говорить вслух она не станет. − Раз твое высочество мыслит столь рационально, может еще не поздно вернуть тебя придворным и отправить домой? Это ведь, похоже, надолго. Если простынешь…

− Я не мой отец, Кэл, – Франц не повышал голос, обозначив укор лишь коротким взглядом из-под надвинутой до самых бровей меховой шапки. – Я все же покрепче. И на стенку полезу от бездействия. Кристофер, когда начнет смеркаться?

− Где-то через полчаса, мой принц, – подал голос шедший впереди гвардеец. – Позволите сказать?

− Конечно. У тебя есть идеи?

− Есть одна, − капитан остановился, ковырнул носком сапога попавшуюся по пути шишку, дожидаясь, когда они поравняются с ним. – Нужно пока светло собраться всем у Привратника, там в зарослях прорех больше. Если господина Хейвуда нарочно в старый Лес сманили, то границу пересечь ближе всего там, в остальных местах через шипы без потерь и зверям тяжело прорваться.

− Разумно. Свисток отсюда еще слышно?

− Само собой, − гвардеец вытащил из-под мундира посеребренную птичку на шнурке и, не тратя время на уточнение приказа, поднес к губам, выдавая короткую, мелодичную трель. Через пару секунд с южной стороны донесся ответный свист – соловьиная стража спешила на зов.

***

Поиск ожидаемо затянулся, благо, гвардейцы и без приказа догадались привести их с Францем коней. Темнело в лесу еще быстрее, чем в городе, так что всех, кто не «играл в прятки», отправили домой вместе с Тристаном. Последний, само собой, рвался остаться и помочь, но в итоге принц все же «перебодал» друга, попросив поддержать легенду о романтической прогулке, которая рискует затянуться.

Вряд ли после такого дар Генри все же удастся скрыть, но они обязаны попытаться. Иначе среди придворных любителей чесать языком обязательно найдутся те, кто свяжет прошлогоднюю трагедию, постигшую семью Хейвудов, со способностью ставшего виконтом и наследником сестры маленького бастарда понимать зверей. И таким будет плевать, что огонь был раньше сбежавшихся на крики людей Искаженных тварей, что мальчик в силу своего возраста может уловить лишь эмоции, нечеткие образы и настроение живых созданий, а никак не управлять ими. Что в этом попросту нет никакого смысла…

Дед Франца боролся с такими любителями предрассудков огнем и мечом, но его родители и старший брат сами слишком опасались начавших наглеть и все чаще выходить к людям тварей, чтобы не прислушаться к сплетням. Нет, серьезной опасности это не несло – мальчика максимум могли отослать подальше от столицы и Леса, якобы для его же блага. В этом случае король больше не смог бы исполнять обязанности опекуна, и им назначили другого ближайшего родственника. А вот это уже грозило стать полноценной катастрофой в духе разыгрываемых в королевском театре трагедий.

Бабушка Луиза взять их к себе отказалась наотрез: с родителями она рассорились давно, еще когда родился Генри, да так, что эту самую бабушку Кэррол при встрече называла госпожой графиней. Да и было этих встреч всего три или четыре, даже вспоминать нечего.

Другим вариантом был родственник со стороны отца, Тревельян Мэйсон. Однако подпускать так и не дождавшегося наследства или перераспределения владений двоюродного дядю к племянникам было, по словам Ее Величества Сильвии, все равно, что дикому барсу подкинуть чужих котят. Слепых. С этим была не согласна уже Кэррол, но проверять собственные коготки на прочность пока не хотелось. Тем более что двор оказался весьма приветлив по отношению к новоиспеченной – хотя скорее уж подкопченной – графине Хейвуд, и даже к так и не сошедшим до конца следам от ожогов придворные отнеслись если не с сочувствием, то с философским безразличием. Видно, не зря все же прежний король столько сил потратил на выкорчевывание сорняков из пестрой столичной клумбы.

− Пить будешь? – ощутимый тычок локтем в бок намекал на то, что принц спрашивает это не первый и даже не третий раз. Как она умудрилась заплутать в лабиринте из страхов и воспоминаний, Кэл не помнила, но эти дебри были гуще Леса и помогли ненадолго отвлечься, перестать тщетно всматриваться в чащу. Вокруг было уже совсем темно, если не считать мелькающих со всех сторон факелов, которыми вооружились периодически пересвистывающиеся и выкрикивающие имя брата соловьи.

− Буду, − Кэррол решительно взяла у него тяжелую, но оказавшуюся уже наполовину пустой флягу.  Глотнула. И тут же позорно закашлялась, вызвав смешок так и оставшегося «пасти» их Кристофера. – Стекло небесное!

− И вовсе наша живая водица не такая кусачая, госпожа, − ничуть не обиделся капитан. – Вам с Его Высочеством мерзнуть никак нельзя, а больше ничего с собой не захватили.

− Спасибо, мне уже не холодно, − фляга вернулась к сделавшему еще глоток Францу, очевидно прихватизировавшему ее у капитана до конца «прогулки». Пьет и даже не морщится, вот вам и нежный домашний цветочек! – Что-нибудь нашли?

− Только чужие следы, госпожа. Сейчас, после праздников, много кто по лесу ходит. Детских или… еще каких не заметили. Мы уже вот-вот к Привратнику выйдем, там точно видно будет! – попытался приободрить ее капитан.

Кэррол кивнула, не став озвучивать свои подозрения. Вокруг и без того уже были сплошные елки да мелкие, почти не мешающие передвижению Древа. Значит, скоро покажется граница из шиполистного кустарника, и дальше придется или ждать, или лезть уже пешком…

Спереди раздался шум и крики, вот только на радостные возгласы эта возня походила мало. Успевшая было вспыхнуть надежда тут же погасла, но заполошно забившееся сердце успело разогнать горячую кровь по телу, и Кэррол заерзала в седле, только сейчас осознавая, что устала. Тревога, которую она старательно глушила всю дорогу, вдруг обрушилась на нее сорвавшимся со склона камнепадом, и захотелось просто сбежать от этого кошмара, пришпорить коня и помчаться в заросли Древ, крича и ругаясь в надежде, что Генри жив и услышит.

− Схватили кого-то, ведут, − поделился наблюдениями также сбитый с толку таким поворотом событий Кристофер.

− Кому понадобилось гулять ночью у самой границы Леса? – Франц слегка приподнял покрытую инеем бровь, безуспешно пытаясь разглядеть добычу идущих к ним соловьев.

− Кто-то хорошо отметил Новый год и тоже решил побеседовать с птичками и белочками? – шутка прозвучала фальшиво, но молчать просто не было сил. Выдавливать вежливый смех или отвечать ни Франц, ни капитан не стали, и Кэл просто сильнее сжала поводья, ожидая, пока стянувшиеся к ним со всех сторон огни факелов позволят разглядеть, кого же удалось поймать идущим впереди.

Франц натянул шарф до самого носа, на всякий случай скрывая лицо. Не то чтобы в этом был смысл – королевских гвардейцев и последний дурак узнал бы, но в темноте серы не только кошки, но и птички. Заметивший эту предосторожность Дэвид дождался кивка и начал доклад без «высочеств».

− Молодой мужчина, назвался практикующим алхимиком. Из оружия при себе кинжал и арбалет, сказал, что ходил собирать ингредиенты для работы, никого в Лесу не видел и не слышал. – Пока он говорил, двое охранников уже подвели любителя зимней природы поближе, и свет факелов позволил рассмотреть бледное, словно искаженное едва сдерживаемым гневом лицо назвавшегося алхимиком.

− Прошу прощения, если мои люди были с вами неосторожны, − Франц, очевидно тоже измаявшийся и не горевший желанием обмениваться праздными любезностями, чуть склонил голову в подтверждение своих слов. – Как вы оказались в столь опасном месте в поздний час?

− Для меня здесь опасности никакой, а вот вы, сударь мой хороший, рискуете своей головой и своими людьми, − мужчина резко передернул плечами, пытаясь сбросить руки вцепившихся в нахала соловьев. Франц лишь чуть шире распахнул глаза, тут же поинтересовавшись:

− Это почему же?

− Потому что я еще помню, как следует возносить дары Древам в ночь Последней песни. А вот вы вряд ли принесли с собой положенные жертвы, так что разворачивайтесь и валите домой. Если ваш пропавший не вернулся до заката – значит, Лес сам его позвал, в качестве платы…

− Да как ты!..

− Кэл. – Голос Франца заставил ее замереть, а как хотелось огреть наглого фанатика кнутом! – Не горячись. Раз уж этот ученый человек знает что-то, нам недоступное, у него будет достаточно времени обо всем рассказать. По дороге.

− Нет! – мужчина рванулся было прочь, но соловьи вцепились в него уже втроем, ловко заламывая руки за спину. – В эту ночь можно найти лишь смерть, ты, самонадеянный мальчишка! Лес не отдает свое!

− А мне казалось, что вас, фанатиков, всех выставили вон еще полвека назад, – теперь принц смотрел на пленника, как на муравья под лупой. − Сдается мне, ты видел больше, чем говоришь. Что же, отпусти на волю свой ядовитый язык, мы обещаем быть благодарными слушателями. – Франц красноречиво глянул на нее, предостерегая от глупостей, а затем тронул поводья, и его кобыла послушно пошла вперед, мимо расступившихся охранников. Кэл последовала за ним, пряча лицо в высоком воротнике плаща, дабы сохранить хотя бы видимость спокойствия.

Найдись, пожалуйста, только найдись…

***

Поначалу пытавшийся хранить молчание и даже не смотреть на них фанатик вскоре оттаял, пояснив, что вовсе не желал пропавшему мальчику зла – просто не ожидал увидеть в священную ночь вооруженную толпу людей, да к тому же у самой границы Леса. Выяснилось, что раз уж они не ломали Древа, не охотились (а на кого тут можно охотиться в это время года, интересно?) и даже не жгли костры, то никаких правил не нарушили и могут ступить за границу спокойно. Главное – оставить у одного из Древ символические дары, соблюдя тем самым древний, ныне забытый «столичными пустозвонами» ритуал.

Пожалуй, соловьи не «заклевали» своего неожиданного спутника только потому, что тот оказался неместным и принца искренне не узнавал, даже догадавшись, что имеет дело не просто с городской стражей, но с гвардейцами из замковой охраны. Франц раскрывать карты первым не спешил, продолжив миролюбиво и подчеркнуто вежливо вести почти светскую беседу.

Едва унявшая приступ паники Кэррол тихо злилась, не понимая, к чему тратить время и силы (а принц наверняка устал не меньше ее и тоже готов был выпасть из седла) на какого-то проходимца. Но ни рваться к идущим впереди разведчикам на лошади, ни спешиваться смысла не было – приходилось тащиться рядом и слушать.

− Может, все-таки представишься, господин алхимик? Искать не будем, проклинать не умеем, честное слово, – Франц спросил как бы между делом, шутки ради, но Хейвуд насторожилась, услышав в голосе друга неподдельный интерес.

− Нельзя в ночь Последней песни незнакомцам имя называть, сударь мой хороший, − снисходительно ответил заметно расслабившийся и разом ставший куда менее пугающим мужчина. − А мы к тому же почти в самом Лесу, ну куда это годится? И чему вас только учат в этой вашей столичной Академии…

− Ты поэтому так отреагировал на крики моих ребят? Потерявшегося нельзя было окликать? – Кэл показалось, что вокруг резко стало на порядок холоднее. Маска показного добродушия дала трещину, благо, лица Франца и видно-то почти не было.

Шедший рядом с лошадью принца незнакомец будто спохватился, что сболтнул лишнего, и с ответом промедлил, на сей раз не то не желая выставлять себя фанатичным безумцем, не то опасаясь, что после этого его таки присыплют снегом у ближайшей елочки.

− Детям ни сам Лес, ни жертвы Искажения обычно не вредят, − в итоге ответил он. – Но звать и правда не стоило. К тому же, сдается мне, неспроста мальчик в чащу подался, а как это вышло вы так и не рассказали.

− И не расскажем, не обессудь, – совсем не по-королевски шмыгнув носом, Франц замолчал, очевидно, обдумывая услышанное. У Кэррол сил думать почти не осталось, благо, именно в этот момент последние сосны наконец оказались позади.

Вблизи знаменитый Привратник напоминал древнюю башню, по прихоти богов отстроенную на границе Леса и леса, мало походя на обыкновенное Древо. Толстый – наверняка и пятерым взрослым не обхватить – ствол уходил вверх, постепенно сливаясь с темнотой. Ночь выдалась ясной, так что темный силуэт его раскидистой, пусть и лишенной вечнокрасной листвы кроны был отчетливо виден на фоне звезд. Кэл, как и все живущие в старом столичном замке дети, видела его прежде с вершины Звездной башни, и оттуда великан казался лишь немногим больше своих собратьев, но был, тем не менее, отчетливо различим.

Как и у прочих достаточно старых Древ, корни Привратника тут и там торчали из земли, образуя гигантские дуги и арки, под которыми вполне свободно могли пройти даже лошади. Если бы не заполнивший все видимое пространство шиполистный кустарник, зимой теряющий свой яд, но остающийся почти непреодолимым препятствием для желающих попасть в самое сердце Леса.

− Ваше… − крик оборвался громким, обиженным «ай», и уже другой соловей поспешил доложить:

− Тут свежая кровь!

У Кэл потемнело в глазах. Словно почуявший это капитан перехватил у нее поводья, встав рядом и готовясь, если что, ловить. Вспыхнувшая яркой искрой обида на собственную слабость помогла взять себя в руки, и графиня лишь кивнула вопросительно смотревшему на нее Кристоферу, позволяя подвести ее коня поближе.

Соловьи вовсю сновали вокруг, ища следы, и алхимик – впрочем, диплома при нем не было, так что может быть и не алхимик он вовсе − неожиданно вызвался им помочь. Кэррол не очень понимала, как они умудряются что-то разглядеть при таком свете, да еще и не отвлекаться на следы друг друга. Мысли, одна страшнее другой, не давали сосредоточиться, и затянувшееся напряженное молчание делу не помогало.

Чья это была кровь? Неужели Генри каким-то образом потревожил зимнюю берлогу какой-нибудь приграничной твари? Могла ли та птичка сама оказаться Искаженной, например, частью целой стаи, перешедшей с поедания насекомых на людей?

Нет, чушь, уж враждебные намерения малыш смог бы почуять, он наивен, а не глуп.

Что ничего толком найти не удалось стало ясно еще до того, как взявшийся доложить алхимик выступил вперед. На лицах гвардейцев Кэррол, к своему удивлению, видела не ужас или скорбь, но искреннее недоумение, и это помогло сдержать рвущиеся наружу слезы.

− Следы ведут прямо сквозь кустарник, сударь мой, – мужчина обращался именно к Францу, не то как к главному в отряде, не то опасаясь ее чрезмерно эмоциональной реакции. Соловьи, напротив, то и дело поглядывали на графиню, и приходилось держать спину ровно и не опускать голову. Как ни странно, это даже помогало не сорваться. Не поэтому ли домашний мальчик Франц еще не свалился с седла?

− И что же это может значить? – вопрос прозвучал резко и нетерпеливо, но упрекнуть принца в такой момент не осмелился бы и помешанный на манерах церемониймейстер.

− Как по мне – что паренька Лес попросту пропустил, сударь мой, − осторожно отозвался алхимик. – Можете не верить, но такое бывает. В особые дни, с особыми людьми…

− Ты видел подобное своими глазами? – перебил его Франц, подавшись вперед. Его лошадь громко фыркнула, переступив с ноги на ногу, и алхимик отступил на шаг, медля с ответом.

− Да, – наконец решился он, глядя теперь на Привратника. Словно ища поддержки. − Друиды так и проходили...

Соловьи застрекотали, словно настоящая птичья стая, а Кэррол от упоминания прежних хранителей Леса даже стало спокойнее. Значит, перед ними и в самом деле не сумасшедший и не разыгрывающий спектакль разбойник. Так, просто самый настоящий фанатик. Ну да королевы и мэтра Савеперо с ними нет, можно и послушать.

− Ты можешь помочь нам пройти тем же путем? – спрашивать, что значит такое благоволение Леса, Франц явно не собирался.

− Могу, − друид, или же потомок прежних друидов продолжал словно бы вести разговор с Древом, игнорируя замерших вокруг людей.

− Покажешь?

− Куда я теперь денусь… только уже полночь почти, сударь мой. Туда-то я проведу, а вот обратно нас до утра могут и не выпустить. Костры, напоминаю, разжигать нельзя – раньше избранные люди проводили ночь под светом красных листьев Древ, и зима обращалась для них вечно теплой осенью.

Я вижу, мальчика вы не бросите, в лепешку расшибетесь – или скорее до чего дурного додумаетесь, например, кустарник рубить, верно, Дэвид? Или как там тебя, неважно. – Дэвид нарочито громко хмыкнул, поправляя саблю, и Кэл вдруг поняла, что эта идея ей нравится куда больше затевающегося безумства. Их всю жизнь учили не верить деревенским россказням, и вот вам!

− Тогда…

− Что ты предлагаешь? – не выдержав, она перебила Франца. Фанатик повернулся к ней, не спеша с ответом и глядя пусть и снизу вверх, но как-то нехорошо. Оценивающе глядя.

− Я могу взять с собой двоих и отправиться на поиск. Там дальше есть землянка, место особое, можно развести костер и согреться, но трое взрослых с ребенком там поместятся только-только. Остальным тут дальше мерзнуть смысла нет, только Лес прогневать и сможете. Возвращайтесь обратно вдоль реки, как только вокруг начнут попадаться клены и дикие яблони – смело разводите костер и грейтесь, ну или скачите уж до приречного городка, в столицу все равно до утра не пустят.

− Это мы и без вас знаем, − тихо буркнул Дэвид. И, вопреки своему мрачному тону, порывисто шагнул вперед, кладя руку на сердце. – Госпожа, не ходите с ним. Позвольте нам!

− Еще чего! – рявкнула едва смирившаяся с мыслью о жутком походе Кэл. – Это мой брат! И вообще, не сахарная, не растаю!

− А брат родной? – неожиданно влез друид.

− Единокровный. А что, есть разница?

− Есть. Тогда, если не боитесь, идите со мной. – Прозвучало почти обнадеживающе, а если и нет – сейчас Кэррол предпочла бы обмануться. Что угодно, только не бездействие.

− Фр… − она осеклась, не столько из-за нежелания раскрываться перед друидом, сколько из-за странного чувства, что есть в его словах о названном для Леса имени смысл. – Пожалуйста, я должна пойти!

− Можно подумать, я не должен, да только кто ж меня пустит, − прозвучало это до того по-детски обиженно, что все еще стоявший рядом с ней капитан громко хмыкнул в усы, подтверждая – принцу дальше ход заказан. – Дэвид, пойдешь с госпожой?

− Так точно! Сберегу, клянусь…

− Совсем дурак? – одернул его друид, очевидно, проникшийся общим настроением и переставший пучить глаза и шипеть на всех подряд. – Клясться он еще вздумал! Все, господа хорошие, время поджимает. Встречайте нас тут на рассвете, желательно с лошадками и чем-нибудь горяченьким.

− Если никто не выйдет из Леса к полудню… − начал было Франц, но друид нагло перебил и его:

− Выйду как минимум я, а там посмотрим! И угрозы в такой час не лучше клятв, к вашему сведению.

− Я учту, – он повернулся к ней, но Кэл не знала, что еще можно тут сказать. Тем более при свидетелях.

В конце концов, они ограничились пожатием рук – коротким, но крепким, словно давая безмолвное обещание в обход всех запретов. Идти было страшно, но бросаться страху навстречу она почти привыкла.

***

Ноги, как оказалось, страшно затекли, а про ту часть тела, что в светском обществе упоминать не принято, и говорить было нечего. Так что к Привратнику она шла совсем не героической походкой, зато сама – услужливо протянутую руку Дэвида Кэл с тихим «спасибо» отклонила, вместо этого сжав ладонь на рукояти одолженного у капитана соловьев кинжала.

Франца вместе со всем остальным отрядом друид попросил отойти подальше, хотя бы обратно к соснам – помощь помощью, но показать секрет двоим все же легче, чем раскрыть тайну древнего обряда целой толпе за раз. Интересно, что бы этот фанатик сделал, попадись ему не целый вооруженный отряд, а скажем, только парочка гвардейцев? И не перемкнет ли у него в голове, когда они окажутся по ту сторону?

Они подошли к Привратнику вплотную, так, что стало можно разглядеть замысловатые, словно пляшущие в неверном свете единственного факела узоры темной, испещренной глубокими морщинами коры. Пламя едва заметно дрожало, как дрожал сам воздух вокруг, словно Древо…

− Дышит! – тихо ахнул за ее плечом Дэвид. Не показалось…

− Конечно, дышит. И слышит, и чувствует, или и это для вас новость? – друид, очевидно ведущий непонятную им внутреннюю борьбу, вновь ощетинился шипами не хуже преградившего им путь кустарника. – Сейчас самое время вспомнить, рубили ли вы когда-нибудь его родичей. Если да – валите отсюда, по-хорошему прошу.

− Ведун, скажи честно, мы вернемся утром такими же, какими уходим сейчас? – испуганным Дэвид не выглядел, скорее собранным и настороженным, как охотничий пес. И тоже кудрявый, у нее раньше были такие…

Друид, удивившись новому обращению, приподнял вопросительно брови и куда более пристально оглядел стоявшего перед ним парня, словно ища в нем что-то особенное. Не то не найдя, не то убедившись в чем-то своем, он передернул плечами и отвернулся.

− Если будете слушать меня – обойдемся без потерь, лишнего тоже ничего за ночь не вырастет. Туши факел, пора.

Дэвид послушался. Друид снял потертую перчатку и положил руку на ствол, закрыв глаза и склонив в почтительном жесте голову, но гвардеец, как оказалось, и не подумал отступать. Напротив, словно только того и дожидаясь, он схватил друида за плечо, не дав, однако, отстраниться от Древа.

− Я хочу быть уверенным, что не просто вернусь целым и невредимым, но и не принесу в свой дом ничего… здешнего. Что вернусь человеком, и мой маленький сын узнает меня. Обещай, ведун, у тебя есть право обещать здесь и сейчас, так ведь?

Названный ведуном – стоит спросить потом у Дэвида, откуда такое обращение – так звучно скрипнул зубами, что Кэррол вновь невольно схватилась за кинжал. Ей кроме брата терять было нечего, Франц с Тристаном и с рогами, и с копытами в случае чего ее примут, как приняли с ожогами. Вот она спросить и не додумалась, хотя стоило! Должно быть, не соврет теперь, если и взаправду приличный фанатик и дорожит своими обрядами.

Молчание с каждой секундой становилось все более напряженным, но тут от Древа ощутимо дохнуло теплом, и друид вздрогнул, вновь оборачиваясь к словно поторопившему глупых людей исполину. У Кэррол же очень некстати задрожали колени.

− То, что откроется вслед за проходом в Сердце Леса, не повредит потом ни вам, ни вашим близким, и едва ли изменит вашу праздную жизнь. Самое большее – слегка развеет ваше непроглядное невежество и слепоту, да даст возможность, которой и воспользоваться-то вряд ли придется. Все равно недостойны. Так достаточно ясно? – они с Дэвидом, не сговариваясь, кивнули, и друид выдохнул с облегчением. Неужели боялся, что за ложь под ним земля разверзнется? – Кладите руки рядом с моей и прижмите покрепче. Почувствуете тепло – значит, пропускают, нужно закрыть глаза и просто шагать вокруг Привратника за мной до вон той арки слева, ладони не отрывать и не подглядывать. Нет – значит, не ваше это, ждете с остальными до утра.

− Что, и ладони резать не надо? – удержаться от вопроса не удалось, хотя Кэл и чувствовала, что время уходит, словно утекая в невидимую темную воронку между корней. Может, неспроста они так торчат, словно наружу из земли рвутся?

− Ты же вроде прежней вернуться хотела, девочка? Верно говорю? – Кэл поспешно кивнула, снимая рукавицу и кладя ладонь как можно ближе к сделавшему то же самое Дэвиду. − Вот и славно. Вперед. Темнотой первых вод, верой старых помнящих, силой крови ищущей…

Кожу обдало не теплотой даже – жаром, и Кэррол едва удержалась, чтобы не отдернуть руку. Это не огонь, он не оставит следа. Первый шаг дался тяжело, идти вслепую было неудобно и жутко, хотя казалось бы – пара шагов, и вот он, проход под корнем. Неужели перегородивший его кустарник просто исчезнет?

Рифмованное бормотание друида сменилось не то шелестом листьев, не то далеким журчанием воды. Слов стало не различить, исчез даже скрип снега под ногами. Третий шаг, пятый. Под ладонью – печь, и дышать тяжело, словно воздух весь остался позади. Седьмой, арка должна быть прямо здесь, но дорога все не кончается, да и кончится ли когда-нибудь? В Лесу больше не холодно, даже ноги согрелись. Перед глазами – вспышки алых звезд, и пахнет прелой листвой, и хочется бежать быстрее, пока получается еще дышать. Девятый, десятый…

Живая пульсирующая печь под ладонью погасла, ночной морозный воздух вернулся резко, почти сшибая с ног, но ему не вытравить из тела впущенное туда тепло.

− Госпожа? – Дэвид уже успел отойти от Древа подальше, а друид и вовсе опустился на колени. Поплохело? Или увидел что? Следы?

− Я в порядке, − кустарник и в самом деле позади. А Лес все такой же, да и все вокруг, разве что коленки больше не трясутся. И не холодно.

***

Глядя на неправдоподобно яркие звезды над голыми ветками Древ, Кэррол испытывала смесь облегчения и разочарования: никто не выпрыгнул на них из темноты, никто не подвывал, не скулил и даже не чавкал, ветра − и того не было. Снег серебрился по эту сторону границы точно так же, разгоняя ночной мрак и выдавая любой шаг привычным поскрипыванием. Лес спал, непотревоженный, и только медленно тающее тепло в груди и притягивающее взгляд яркое звездное небо давали понять, что они больше не на землях людей.

Все еще тяжело дышащий – не в припадке благости на колени падал, значит – друид откашлялся, молча поправил висевшую на боку сумку с возвращенным оружием и направился к зарослям шиполиста, внимательно глядя себе под ноги в поисках следов. С этой стороны опушку обычного леса было не разглядеть, но это, пожалуй, к лучшему. Если бы, оглянувшись, они не увидели ни отряда Франца, ни собственных следов…

− Дай угадаю, кричать здесь нельзя? – в отличие от нее, Дэвид столбом не стоял, также присоединившись к поиску. Делиться впечатлениями при чужаке было неловко, мешать взрослым искать улики – глупо, так что Хейвуд предпочла остаться на месте и продолжить наблюдение за чащей. Та таинственно молчала и в ответ не пялилась.

− Лучше не стоит. И вообще, лишний раз ни к чему не прикасайтесь и в рот не суйте. Кроме снега, уж он здесь самый обыкновенный. – Дойдя до самых веток, друид пошел вдоль них, предоставляя Дэвиду обыскивать остальную часть поляны у Привратника. Оба двигались медленно, не торопясь вновь зажигать факел. Благо, снега в этом году выпало немного, и завязнуть по пояс в сугробах им не грозило.

Устав изображать из себя одинокий трепетный саженец, Кэл присоединилась к причудливым петляниям по поляне, стараясь держаться подальше и от колючих ветвей, и от оставленных мужчинами цепочек следов. Начавшая вновь нарастать тревога грела похлеще волшебного Древа, и когда все трое, недоуменно и разочарованно переглядываясь, встретились у торчащего аркой корня, стало ясно, что Лес и правда не желает так просто сдаваться.

− Вы уверены, что тот след был его? – обращалась она к Дэвиду, но соловей отчего-то отвел взгляд, так что отвечать ей пришлось друиду.

− Там была кровь и пара следов, сударыня моя. Маленьких, и вне всяких сомнений человеческих. Но ни я, ни охрана твоего друга не нашли, откуда мальчик пришел и куда потом делся. С этой стороны, как видишь, тоже ничего нет, так что придется нам идти дальше.

− Куда – дальше? И как может человек пройти, не оставив следов, тем более он наверняка устал, замерз и…

− А это ты мне скажи, как он умудрился, − резко оборвал ее друид, и Кэррол сжала кулаки, пытаясь успокоиться и не ответить в том же тоне. – Я взялся вам помогать не из модного нынче человеколюбия, знаешь ли. Тайна за тайну, желательно – по дороге к озеру, а то стоим тут и ругаемся, как последние идиоты, – словно пришпорив себя самого этими словами, друид первым тронулся с места, решительно направившись прочь от Привратника. Слегка обалдевшая от такой прямоты, Кэррол отмерла лишь после осторожного прикосновения к плечу.

− Учить его манерам сейчас бессмысленно, госпожа моя. К тому же, нам обоим будет легче, если расскажете, как именно проявляется дар вашего брата. Случай, насколько я понял, не первый, это может быть очень важно. Прошу меня простить, − Дэвид склонил голову, и Кэррол, не найдя, что на это возразить, протянула руки и поправила слегка съехавшую при этом движении шапку соловья. Гвардеец вздрогнул, а затем по-мальчишески подмигнул ей. – Но если вам так хочется, могу бросить в него снежок.

− Вы там к месту примерзли или проверяете, не растут ли рога? – кричать, как оказалось, и не требовалось: мерзкий голос ушедшего вперед друида слышно было преотлично.

− Давай попозже, − Кэл с трудом удержалась, чтобы не ощупать как раз вздумавшую чесаться макушку. – Я тоже сегодня в снежки не наигралась.

***

Сказки о Сердце Леса она слышала и в детстве, когда родители оставляли их с Генри у его матери, в славном деревянном домике в деревне у самых стен их замка. Сейчас Кэррол могла только гадать, что за отношения были у матушки с этой странной, пугающе бледной женщиной, чьи предки пришли с Севера задолго до их с Генри рождения. Тетушка Аяна любила рассказывать о вечно залитых солнцем далеких холодных краях, где с людьми живут огромные снежные барсы и рыси, но куда чаще собиравшиеся в ее доме дети просили рассказать о более близком и вечно будоражащем сознание Лесе.

Ехидный высокий друид с колючими глазами и противным хрипловатым голосом меньше всего был похож на прекрасную, нежно улыбающуюся сказительницу, какой она запомнила Аяну. Но пронизанный звездным светом зимний Лес, словно замерший в одном молчаливом мгновении сна, и продолжавшее греть изнутри неведомое тепло обращали все происходящее в невероятную сказку, удерживающую на грани первобытного страха перед неизведанным и клокочущего в груди восторга. Совсем как в детстве.

− ..убедившись, что люди обладают своим разумом и волей, а не бездумно повторяют то, что угодно богам, Алайя решила, что здесь ее дело сделано, и вмешиваться дальше в жизнь своих созданий не имеет смысла. Слишком велика ее сила, слишком хрупки люди, чтобы осознать и принять ее. Овившись вокруг первого из Древ, богиня-змея переместила его и себя из Солнечного, настоящего мира в его отражение – в вечную Тень, что лежит под землей и над землей, скрытая от глаз людей, недоступная даже Младшим богам. До этого она уходила туда лишь на время зимы, и каждый раз это сопровождалось великими потрясениями. Жители Вольных городов верят, что горы их названы Ворочунами потому, что земля вздыбилась над хвостом устраивающей свое ложе богини.

− Ты тоже в это веришь?

Друид недовольно зыркнул на нее, но поняв, что вопрос задан не ради издевки, просто пожал плечами. И вновь – раз эдак третий за то время, пока они шли – поморщился, кончиками пальцев касаясь скрытой под воротником шеи. Кэррол сделала вывод, что причиной его хрипотцы была обыкновенная простуда.

− Мне трудно представить существо столь могущественное – и столь огромное. Наверное, увидь я подобное в самом деле – сошел бы с ума. Переходя ближе к делу, оставим южан с их странными названиями и вернемся к Озеру.

Матушка-богиня поняла, что не сможет удержать рожденное в один миг с нею любопытство, и оставила себе и прочим Старшим богам лазейку, чтобы следить за происходящим под солнцем, не вредя при этом людям. Этой лазейкой у нас и принято считать Чистозерье, место, откуда берут начало все подземные реки – сосуды земли, передающие сквозь время и расстояние все происходящие в нашем мире. Дальше легенды разных народов расходятся, что не удивительно – почти каждый стремился присвоить звание Сердца Леса своему озеру.

− И сейчас ты скажешь, что наши предки были самые правые, и мы идем именно туда, к самому настоящему Сердцу, − не преминул встрять Дэвид. Вышло далеко не так задиристо, как раньше. Вопросительно скорее.

− Не скажу, − также не особо злобно огрызнулся друид, − я вполне допускаю, что Чистозерье – сеть озер и рек, а не одно конкретное место. Волшебные существа, бежавшие от человеческих охотников после ухода богов, в разных легендах бросались в разные реки и озера, но неизменно находили своих создателей. Зато я точно знаю, что здесь такое озеро есть, и обычным оно быть ну никак не может. Если не верите – прогуляйтесь-ка сюда летом и без меня.

− А крюки такие по пути к нему ты закладываешь, чтобы мы потом точно дорогу не нашли? – не отставал гвардеец.

Не заметившая этой детали Кэррол вопросительно посмотрела на друида, но что-то заставило ее замереть и перевести взгляд за его плечо, на очередной сугроб с торчащими в разные стороны маленькими Древами. Чтобы обогнуть его, друид и в самом деле довольно сильно сдал влево, хотя ничто не мешало им просто пройти рядом, не задевая…

Стекло. Небесное. Не задевая чего?!

− Или потому что боишься, что кто-то спит недостаточно крепко? – кровь ударила в голову, перед глазами на миг потемнело, и колени вновь дрогнули, да так, что пришлось вцепиться в рукав Дэвида, чтобы удержаться на ногах. Увидевший ее застывшее лицо соловей тут же схватился за саблю, но ничего предосудительного не заметил и вновь повернулся, вопросительно приподняв брови.

− Крепче медведей в берлогах, но если на него встать или пролить рядом кровь… в общем, идите-ка вы лучше за мной, а не рядом, раз уж заметили, − друид равнодушно посмотрел на присыпанную снегом тварь, свернувшуюся между корнями Древ. Размером и ветвистыми рогами этот Искаженный весьма напоминал лося, и, если бы не чрезмерно удлиненные ноги и череп, можно было бы подумать, что это всего лишь замерзший и не найденный хищниками труп.

− И много их тут? – деловито поинтересовался наконец рассмотревший спящего зверя Дэвид, не отпуская, впрочем, рукоять сабли. Кэррол тоже его рукав решила пока не отпускать, не уверенная, что вообще сможет теперь сдвинуться с места. Этот «сугроб» ведь был не первым, она просто не присматривалась, все ища хоть какие-нибудь следы Генри.

− Чем дальше в Лес… − многозначительно протянул друид, а затем оглушительно закашлялся, заставив своих спутников подпрыгнуть на месте.

− Будь… − очевидно спохватившись, что при малолетних графинях не выражаются, Дэвид проглотил оскорбление и закончил почти вежливо, но отнюдь не дружелюбно: − ..здоров, ведун безрогий.

− С вами будешь, − прохрипели в ответ. – В общем и целом, нам нужно озеро, а все дороги в Лесу все равно ведут к нему. Если мальчика нет там, то его нет уже нигде, ясно? Вот и отлично. А теперь твоя часть истории, маленькая сударыня. Не то я действительно или совсем охрипну, или всех тут перебужу…

− И не боишься? – удивилась Кэррол.

− Так меня и не тронут, по идее, − не слишком уверенно ответил мужчина, на сей раз потирая не шею, а запястья.

***

Если смотреть только под ноги и малодушно позволять темноте и дальше обманывать себя, идти было не так уж и жутко. Нет, конечно, если бы они шли молча, у Кэррол почти наверняка зуб на зуб не попадал бы, но друид потребовал рассказать – и она рассказывала. Сначала шепотом из-за сжимающего горло страха, затем – чуть громче и увереннее, сконцентрировавшись на спине идущего впереди ведуна.

− В общем, после того, как он сбежал на два дня с соседской кошкой, а вернулся весь чумазый и облепленный кошачьей шерстью, с валерианой в волосах и с рассказом о том, как весело воровать мясо на рынке…

Спина весело хмыкнула, не сбавляя шаг, и Кэл вспомнила, как эта история звучала словами самого Генри. Как удивленно он смотрел на едва не севшего мимо кресла отца, каким искренним счастьем светились тогда его синие, как и у всех Хейвудов, глаза. Именно тогда матушка впервые назвала его шкодливым котенком – за соответствующий игривый нрав и истинно кошачий, выдающий родство с народами Севера прищур.

Так его стала дразнить и королева Сильвия, стоило сиротам переехать в королевский замок. Поначалу Кэррол казалось, что матушка Франца не в восторге от решения едва пережившего этот пожар короля взять детей племянницы под опеку, но, как выяснилось позже, государыня просто чувствовала вину. За то, что пожар вообще случился – ведь очевидно, что охотились нападавшие на приехавшего навестить родичей короля. За то, что виновников случившегося найти не удалось, потому что не так давно занявшей трон королеве было ой как далеко до своего грозного, любыми возможными и невозможными средствами докапывающегося до истины родителя…

Из размышлений ее вырвал громоподобный кашель друида, заставивший всех троих вздрогнуть и схватиться за оружие, а затем на несколько секунд замереть на месте и прислушаться – не появятся ли из-под снега клыкастые морды, стремящиеся пожелать людям крепкого здоровьица? Не спрыгнет ли кто особо ушлый сверху, ведь где одна подозрительная птичка, там и две? Несколько секунд томительной тишины Кэррол всматривалась во тьму между сизыми от инея корнями, затем замыкающий процессию Дэвид громко шмыгнул носом, и они продолжили кажущийся бесконечным путь.

− Так что в итоге случилось? Про дар я понял, способность сильная, но не то чтобы очень уж редкая, как минимум парочку похожих случаев припоминаю. Девица из деревни на дальней окраине Калхедона лет семьдесят назад с диким табуном договорилась, с тех пор там разводят новую породу лошадей, а еще северяне со своими огромными кошками…

− На островах ходили легенды о повелителе хищных птиц, научившем их охотиться с людьми и даже приносить почту, − вставил не менее заинтересованный в рассказе Дэвид. Он, как и Кэррол, все не мог заставить себя говорить не шепотом.

− Да, родители тоже в первую очередь нашли упоминания об этих случаях. Девушку из Калхедона звали Еленой, и она не умела запоминать лица людей, постоянно забывая даже собственных родителей. Беркут из сказаний Илимских островитян почти наверняка выдуманный персонаж, но и его платой стала память: герой кончил свою жизнь, бросившись со скалы, потому что возомнил себя птицей и забыл, что у него нет крыльев. − А теперь Генри умчался в Лес за птицей. И никто – не считать же Лиззи! − не додумался за ним приглядеть. И зачем, спрашивается, они вообще брали с собой нянек? Куда полезней оказался бы второй отряд соловьев.

− Я не замечал за вашим братом ничего… такого, − неуверенно отозвался Дэвид.

− А ничего и не было. Ее В… в общем, после пожара ему запретили и близко подходить к зверям. Родители верили, что обойдется, да и дар так или иначе будет рваться наружу, и проще развивать его на домашних питомцах. Я в «обойдется» не верила, каждую неделю устраивала ему допрос, проверяла, не забыл ли, кто он и где, и нет ли еще каких-нибудь… последствий. А потом случилось, что случилось, и с тех пор малыш даже собак близко не видел.

− Нам поэтому приказали на конюшни его не пускать? – лица соловья она не видела, но прозвучало это довольно хмуро. Осуждающе.

− Да будут воды Вечных рек добры к вашим с ним родителям, сударыня моя. Они были мудрыми людьми, в отличие от тех, кто решил, что плату за такой великий дар можно отсрочить. − В хрипотце замедлившего шаг друида была такая отчаянная, глубокая тоска, что Кэррол тут же поняла: он с вынужденными платить за свои способностями одаренными дело имел, и не раз. Неужели потерял кого-то?

Кэррол раздумывала, как бы потактичнее выразиться и разузнать об этом, когда Дэвид тронул ее за плечо и указал пальцем вперед и влево, где между Древ виднелся какой-то присыпанный снегом кустарник. Тростник!

− Эй, ведун, это оно? – друид кивнул, не останавливаясь, и Кэррол вновь начала вертеть головой по сторонам и прислушиваться – не мелькнет ли где знакомая белая курточка? Стало безумно жаль сгинувших вместе с домом плащей из медвежьих шкур. Разглядеть их в этом царстве мерцающего инея было бы куда проще, и это не говоря уже о ярких фамильных пряжках! Свою незабудку Кэррол к новому плащу пришивала сама, а вот Генри с наступлением холодов обрядили в расшитую серебряными нитями куртку принца. Король всеми силами стремился подчеркнуть, что мальчик не только признанный сын погибшего графа, но и формально – монарший родственник.

Выйдя к зарослям высокого – ростом с нее, а кое-где и выше – тростника, компания наконец остановилась.

− Дальше к северу должно быть чистое место на пригорке. Вы двое идите туда, может, найдете следы по пути, да и обзор должен быть лучше. Я хочу пройти дальше, проверить старую землянку. А то как бы наши «подснежники» не вздумали цвести…

− А землянка разве не у самого Привратника была? – Кэррол идея идти порознь не вдохновляла, особенно после напоминания о дремлющих совсем рядом тварях. Друид мог попросту их бросить, а то и скормить нарочно разбуженным дружкам.

− Я и говорю – старую. Эта побольше, я бывал в ней однажды, но дело было давно. Свистите, если что обнаружите, – сказав это, мужчина в очередной раз потер сперва горло, а затем запястья, удаляясь в противоположную берегу сторону. Дэвид проводил его тяжелым взглядом, а затем и в самом деле вытащил свисток наверх и на миг прижал к губам, прикрыв глаза. Не раз видевшая этот жест у провожающих товарищей соловьев Кэррол решила, что лучшего момента не найти.

− Кто такой ведун?

Дэвид посмотрел на нее удивленно, но Хейвуд не смутилась и требовательно посмотрела в ответ. Мэтр Савеперо отучил их стесняться глупых вопросов, полагая, что лучше пару раз переспросить, чем потом разгребать последствия своего невежества в одиночку.

− Тот, кто ведает. Так в старину называли всех, кто умел общаться с Лесом и его обитателями – и друидов, и одаренных, и простых людей, знавших то, что другие позабыли. Помнишь младшую княжну Калхедонскую? Ее тоже у нас кличут ведьмой.

Не помнить было бы затруднительно: о зеленоглазой княжне из соседней страны вот уже два года как очень тайно и временами даже молча грезил Франц. Что общего могло быть у Милены с их лесным незнакомцем, осталось загадкой. Кэррол кивнула, решив отложить этот вопрос хотя бы до утра, и они двинулись в указанном ведуном направлении вдоль границы зарослей.

Дэвид начал тихонько, вполголоса объяснять, как и на что нужно смотреть, чтобы обнаружить след человека. Кэл сосредоточилась на его ровном, внушающем уверенность голосе, про себя радуясь отсутствию в окрестностях озера сугробов с «подснежниками».

Они то и дело останавливались и прислушивались, но вокруг было тихо – даже ветер не шелестел высоким тростником. Наконец, впереди показалось чистое место: небольшая, лишенная растительности возвышенность у самого берега. Оба тут же ускорили шаг, и Кэррол увидела гладкий, до жути темный лед с белыми дорожками застывших пузырьков воздуха. Свет звезд отражался от снега, слегка припорошившего поверхность у берега, но противоположного края темного зеркала было не разглядеть – дальше все слизывала языком ночная мгла.

Зато крохотную, сгорбившуюся фигурку в белой куртке на черном льду было видно преотлично.

− Генри!! – крик вырвался раньше, чем она успела вспомнить о запрете друида, и разнесся над озером почти осязаемой дребезжащей волной. Замерший в сотне шагов от берега мальчик не пошевелился, и Кэррол едва сдержалась, чтобы не заорать снова. Дэвид тихо выругался и бросился вниз, раньше нее заприметив осыпавшийся с тростников снег в том месте, где Генри вышел на лед.

Неловко поскользнувшись, продравшийся через заросли соловей шлепнулся на спину, едва успев сгруппироваться. Поднявшись на колени и замерев, Дэвид уставился вниз, на лед. Медленно поднял голову, разглядывая так и не повернувшегося в их сторону мальчика, а затем схватился за шнурок на шее и громко протяжно свистнул. Как будто друид мог не услышать ее крик минутой ранее!

Не в силах больше ждать, Хейвуд рванула вниз, благо уже примятый гвардейцем тростник указывал нужное направление. Вот только стоило ей почувствовать под ногами лед, как выскочивший навстречу соловей врезался в нее, едва не сбив.

− Где Генри? Почему ты вернулся? – она рванулась вперед, чтобы увидеть все самой, но гвардеец схватил ее за плечи, не пуская.

− Госпожа, не ходите! Во льду трещина! – словно подтверждая его слова, впереди глухо, утробно заскрежетало. Словно снизу кто-то огромный поскреб когтями, проверяя ледяную корку на прочность. Кэррол замерла, хватая ртом холодный воздух.

− Но как мы тогда… я легче тебя, я могу подобраться! – Генри наверняка там совсем замерз, а теперь еще и провалиться может, а они стоят тут и болтают, когда надо бежать!

− Я не могу рисковать вами, госпожа. Вы сейчас не в себе. – Дэвид все не отпускал ее, уверенно тесня в сторону. − Давайте обойдем это место, лед кажется более прочным с той стороны, откуда мы пришли. Ваш брат без сознания, но пришел сюда, кажется, совсем недавно.

Пришлось послушаться. Обратно на берег они не вернулись – терять мальчика из виду было боязно, да и на открытом месте ведуну будет легче их рассмотреть. Бежать по льду было неудобно, но она быстро приноровилась, в опасные моменты неизменно опираясь на руку все оглядывающегося по сторонам Дэвида. Лед больше не трещал, но зато над озером поднялся мерзкий, порывистый ветер, и видимость тут же упала. Если пригонит тучи, они не смогут рассмотреть и собственных рук, не то что подобраться к Генри!

Они сделали полукруг вдоль берега, выйдя туда, где тростник сменялся подступавшими к самой воде Древами. Отсюда до места, где сидел Генри, было будто бы даже ближе, зато, оглянувшись назад, она разглядела тонкую белую полосу, тянущуюся к нему от самого берега. Трещину, которой совершенно точно не было, когда они смотрели на озеро сверху.

Его пропустили… так он сказал, этот фанатик?

− Как же я… удачно… веревку прихватил, − заполошно дышащий после бега друид показался из-за ближайшего Древа, но Дэвид даже не вздрогнул. Верно, различил скрип снега, в отличие от нее. – Вы уже накричались, господа мои хорошие? – он глянул осуждающе, а затем снял с плеча сумку и принялся рыться в ней.

− Лед начал трещать, когда мы вышли на него.

− Плохо, но что вы на меня-то смотрите? Я его обратно не заморожу, да и по легенде оно целиком не замерзает никогда.

Нужно было собраться и успокоиться, но Кэррол чувствовала, что ее начинает трясти. Почему лед треснул, разве это происходит вот так? Зачем Генри вообще ушел так далеко от берега?

Веревка казалась не слишком прочной, да и длина оставляла желать лучшего, но ее спутники не стали тратить время и слова на напрасные сетования. Дэвид быстро сбросил перевязь с саблей, толстый плащ и прятавшуюся под ним небольшую сумку с прикрепленной к ней флягой. Друид же намотал один конец веревки на ближайший к кромке льда корень, завязав все каким-то мудреным узлом. Дэвид одобрительно хмыкнул и принял оставшийся моток из его рук, перекинул через плечо и закрепил на поясе.

− Что там с землянкой-то? – он спохватился и бросил шапку рядом с плащом. Ветер дул в их сторону, словно стремясь прогнать прочь от озера, и теперь жуткую тишину сменил шелест тростника.

− На месте, даже двери есть. Поторопись, соловушка, а то кажется мне, что нам тут не рады.

По мнению Кэррол, последнее можно было и не озвучивать. Дэвид двинулся вперед осторожно, по-особому переставляя слегка согнутые в коленях ноги.

Двадцать шагов. Тридцать. Ветер усилился, снежное крошево заплясало по льду, срываясь с голых ветвей и оставшихся в стороне зарослей. Кэррол собрала сброшенные Дэвидом вещи и на плаще перенесла их на берег. Сорок шагов. Веревка кончилась на едва ли половине пути, и оставшийся без страховки соловей стал двигаться еще медленнее.

Она сбилась со счета и начала заново. Пятнадцать маленьких, невыносимо медленных шагов. Лед снова загудел, низко и глухо, и друид охнул, вновь раскашлявшись. Трещина неумолимо зазмеилась в их сторону, и Дэвид, осознав это, мигом опустился на живот и дальше пополз едва ли не вдвое быстрее, подгоняемый жутким рокотом, идущим из самой глубины.

Кэррол пожалела, что не знает ни одной из старых молитв – только вездесущие песенки-переделки, исполняемые артистами на потеху прогуливающейся по набережной публике. Друид был прав, жители столицы были слишком далеки от того, что жило с ними по соседству…

Возле все так же не поднимающего головы Генри словно прямо из-подо льда выскочила небольшая серая птичка. Кэл только ахнула, бессильно глядя, как безобидное на вид создание набрало высоту и резко спикировало прямо на не ожидавшего атаки с воздуха Дэвида. К счастью, птица метила не в голову, а в руку – гвардеец дернулся, почти подскакивая, и обернулся на них. Кэррол указала наверх, не рискуя больше кричать.

− А вот и божьи глашатаи, − мрачно прокомментировал друид. – Обычно летом поют, а нашим песням даже вторят иногда, если нравится. Раньше, говорят, человеческими голосами говорить могли, даже четче воронов.

Кэррол и в самом деле удалось различить яркую грудку прозванного когда-то божьим глашатаем вьюрка – тот как раз вновь набирал высоту.

− Мы должны помочь!

− А надо ли? – ведун замер, скрестив руки на груди, и с пугающим больше злорадства равнодушием смотрел, как ползущий к цели соловей отбивается от маленького настырного сородича. – Сдается мне, Лес уже всеми силами намекает нам, что лезть в это дело негоже. В ночь Последней песни принесем дары, чтобы на пороге не было беды…

От этих нараспев произнесенных слов у Кэррол зачесались кулаки. Не став ничего отвечать, она подошла поближе. Гвардейская сабля была слишком тяжелой, но у нее все еще был кинжал капитана Вайсмана. Пусть только этот фанатик попробует подойти к веревке или вытворить что-нибудь!

− По всему выходит, что сейчас я совершаю невероятную глупость. И вообще помогаю врагу. Вот скажи, юная сударыня, на кой вы мне сдались? – мужчина опустился на одно колено и достал из сумки небольшой, самого разбойничьего вида арбалет. В пару отточенных, четких движений зарядив его коротким болтом, он прицелился чуть выше головы гвардейца, и у Кэррол перехватило дыхание. Неужели попадет? С такого расстояния, против ветра, да еще рискуя попасть в Генри или Дэвида! Или он этого и хочет? Промахнуться?

Треньк!

Вьюрок спикировал вновь, готовый к этому Дэвид увернулся. Болт напрасно исчез в темноте, а неестественно сильная и ударопрочная пташка опять взмыла в воздух. Ведун досадливо прищурился, перезарядил арбалет и прицелился снова.

Треньк!

Ничего. Зря она, наверное, завела речь про помощь. Толку с этого – ноль, друид не то издевается, не то тоже не может просто стоять на месте. И трещина! Проклятая трещина, которую теперь и не видно толком – зато слышно прекрасно, гул по всему Лесу, должно быть, разносится.

Треньк!

Птица, так и не набравшая высоту, упала совсем рядом с Генри. При этом не сдержавшей удивленного вздоха Кэррол показалось, что вьюрок прошил лед насквозь, исчезнув так же, как появился – в совершенное никуда.

Друид захрипел и схватился за горло, и она участливо коснулась его плеча, желая поблагодарить – такой выстрел был достоин уж если не баллады, то как минимум пары стихов! – но тут же отдернула руку, заметив за воротником темные следы на шее мужчины. Так он не простыл, его просто… едва не придушили, получается? Желание вполне понятное, но отчего синяки кажутся такими жуткими?!

− Похолодало-то как… − прохрипел ведун, усаживаясь на льду вместо того, чтобы встать. – И ветер еще этот… не к добру.

− Здесь к добру только твоя меткость. – А ведь она и думать забыла, что должно быть холодно. И Дэвид разделся, не поморщился. Если так, то… пожалуй, ее с благодарностями пошлют куда подальше. И будут отчасти правы.

Очередной треск раздался совсем рядом, и ощущался уже как гневный рык разбуженного зверя и одновременно ощутимый толчок откуда-то снизу. До того следившая только за Дэвидом, Кэл поняла, что совершенно упустила момент, когда братец поднял голову. Теперь он бодро полз в сторону радостно замахавшего рукой соловья, отчего-то почти не помогая себе ногами.

− Отогреем, только бы успеть до землянки добраться, – словно прочел ее мысли с трудом поднявшийся на ноги друид. Вернувшая себе власть над человеческим телом зимняя стужа уже не позволяла изображать равнодушную статую, но его приплясывания на месте смешными отнюдь не казались. Он убрал арбалет, обернулся на озеро и нахмурился, вытянувшись вверх и даже привстав на носочки, а затем сложил руки рупором и звучно гаркнул:

– Бегите уже, не успеете!

− Но ты же сам…

Белая змея трещины разветвилась по всей поверхности, и лед начал подниматься на дыбы, словно подталкиваемый снизу лапами голодных чудищ. Дэвид ловко, с первой попытки подскочил на ноги и бросился к спасительной веревке, держа вцепившегося в его пояс Генри под мышкой.

Кэррол невольно прижалась к друиду. Ветер пригнал тучи и поднял в воздух искрящийся снег, потемнело. Вой вокруг стоял такой, что хотелось закрыть ладонями уши и сжаться в комочек в какой-нибудь теплой норке, подальше от взбесившегося озера, странных «божьих» пташек, злобно шепчущих тростников и особенно зловеще заскрипевших Древ. Переставший плясать и тереть руки друг о друга ведун дернулся, всем телом оборачиваясь вправо и одним движением задвигая ее себе за спину.

− …! Праматерь небесная! – сочетание вышло до ужаса богохульным, но всхлипнувшая от ужаса Кэррол чувства ведуна всецело разделяла, вцепившись в него и едва удерживая в себе отчаянный визг.

У ближайшего Древа, совсем рядом с обмотанным веревкой корнем, зашевелились кривые, похожие на волчьи лапы с длиннющими черными когтями. Снег над тем, что должно было быть мордой, начал осыпаться, и в ту же секунду сзади раздался плеск – трещина нагнала беглецов, и едва ухватившийся за веревку Дэвид успел лишь швырнуть ребенка к берегу, сам с головой уйдя под воду.

Пролетевший пару шагов Генри от удара видимо вспомнил, как пользоваться ногами, и рванул к ним, даже не пытаясь схватиться за веревку. Даже не видя, как все сильнее, уверенней дергаются в подобии припадка покрытые грязной серой шерстью лапы.

Все вокруг застыло на краткий, мучительный миг, когда Кэррол показалось, что лед под ногами треснул и разошелся, и темнота уже смыкается над ней, не позволяя сделать вздох. Сейчас она потеряет сознание, совсем как тогда, зажатая между взрывающейся от жара черепицей крыши и догорающим подъемным механизмом главных ворот. Только на этот раз Франц не примчится на помощь.

− Хватай мальчишку и бегите! По моим следам, пока не замело! – Лицо друида оказалось совсем рядом, и ледяные ладони вцепились в ее запястья над рукавицами, приводя в чувство. Стало ясно, отчего его глаза казались такими темными: все пространство до самых белков занимали жутко расширенные, бездонные зрачки. – Содержимое отдашь мастеру Грэгори Фарли из столицы. Ну, живо!

Ведун отпустил руки, накинул лямку жутко тяжелой сумки на ее шею и рванул в сторону все разрастающейся полыньи, с разбега падая на живот и скользя дальше на манер тюленя. Успевший ухватиться за конец веревки Дэвид как раз пытался подтянуться на лед, но тот обламывался, словно тая от прикосновений.

Не ожидавшая от фанатика-друида такого порыва Хейвуд оторопело икнула, сглатывая подкативший к горлу ком.

− Кэл! – Генри врезался в нее, обнимая за пояс, и тут же из-за спины раздалось сонное, почти неслышное из-за ветра и плеска ворчание. Весьма схожее с тем, что издает сторожевой пес, глядя на крадущуюся вдоль забора тень. Предупреждение незваным гостям. – Волчок голодный, сделай что-нибудь!

− Хватай это и брысь со льда! – родные синие глазки с заиндевевшими ресницами смотрели испуганно, и ноги как-то сразу раздумали подкашиваться. Она теперь глава семьи, придется решать все самой.

Генри неловко обхватил руками чужую сумку и поспешил в указанном направлении. Кинжал капитана вышел из ножен, легкий и крохотный в сравнении с сонно стряхивающей снег тварью. Пасть по длине смахивала на лошадиную, но нижняя челюсть, сейчас распахнутая в подобии зевка, напоминала скорее изготовившегося заглотить добычу удава.

Графиня Хейвуд шагнула вперед, затем еще и еще, все сильнее сгибая колени и стараясь сжаться в готовую и бежать, и прыгать на врага пружину. Искаженный все еще не заметил ее, продолжая глухо ворчать и по-собачьи встряхиваться. Шерсти на нем осталось мало, да и та висела скатавшимися клоками. Глаза никаким потусторонним пламенем не светились, их вообще не было видно. Хорошо, что не Отраженец – к сообразительной, похожей на человека твари приблизиться было бы не так просто.

Еще шаг. Главное не забывать дышать. Плохо, что у нее не хватит сил отрубить голову, а просто тыкать в ухо смысла нет, разозлится только. Нет, к морде «волчка» вообще лучше не приближаться. Тогда…

Искаженный раздул тощие бока, глубоко вдыхая через крупные ноздри, и повернул голову в сторону громко выругавшегося друида. Кэл не могла заставить себя оторвать взгляд от насторожившегося зверя и проверить, удалась рыбалка или же ведун провалился вслед за гвардейцем.

Лапы. Эти тонкие, длинные, совсем не волчьи лапы. Как они вообще держат такую тушу? Наверняка с трудом. Не потому ли тварь не торопится вставать?

Кэррол случалось драться и тренировочным мечом, и ножом, и кулаками. Но то с людьми, не с зверями. Охотиться вблизи Леса запретили давно, она и волков-то живых только издалека видела. Занося кинжал, Кэл рвано выдохнула – и тварь повернулась.

− Вгр-р? – чуть склонив голову набок, Искаженный вывалил из пасти черный, длинный язык, и задышал чаще, принюхиваясь. Глаза и в самом деле были необычными, зеленовато отсвечивающими, как у кошек. Зрачка только не видно.

Кэл замерла в ужасе, зеркально приоткрыв рот – воздух застрял в горле, пот градом побежал по и без того уже мокрой спине.

Зверь медленно склонил голову на другой бок, облизнулся и закрыл пасть. Ее по какой-то причине не спешили есть, и рука с кинжалом опустилась сама собой, хотя Кэл прекрасно понимала, что совершает глупость. Но заставить себя ударить первой просто не могла.

− Волчик, а тут вот хлеб есть. Ты хлеб будешь?

Очень захотелось заорать, схватить мелкого любопытного засранца за капюшон и отшвырнуть куда подальше, но Кэррол лишь выставила назад руку, не отрывая взгляда от заинтересованно заглядывающей ей за плечо твари. Генри стоял дальше, чем она в ужасе своем представила, но достаточно близко, чтобы швырнуть все еще лежащему «волку» под ноги кусок белого хлеба, очевидно извлеченный из сумки друида.

Искаженный принюхался к подачке и фыркнул, совсем как обычный пес. Неужели съест?!

− Ты не соловей, ты жирная мокрая корова!

− Еще громче поори, грач недобитый, а то нас еще не весь Лес расслышал!

Оба спорщика выползли наконец на берег, обнявшись на манер истосковавшихся супругов. Тварь тут же потеряла интерес к подачке и вскинулась, раздался настоящий, звонкий рык, ни капли не похожий на прежние сонные звуки. Уцелевшая шерсть встала дыбом, что особенно эффектно смотрелось в районе хвоста, которым тварь повернулась к так и замершей в шаге от нее Кэл.

− Не надо их есть! – вякнул сзади Генри, и одновременно с этим Кэррол бросилась вперед, за мгновение до прыжка коротко мазнув кинжалом по так удачно подставленным задним лапам. Тварь оглушительно взвизгнула и закрутилась, в грудь ударила волна ледяного воздуха, но к этому Хейвуд была готова. Отскочив вбок, она тут же ринулась вперед снова, ложным выпадом заставив зверя отшатнуться, а затем стремительно присела и выбросила руку вперед, задевая теперь и переднюю лапу. «Волчок» предсказуемо ринулся в атаку – и пролетел над бросившейся на землю Кэл, приземлившись, судя по плеску, уже в воду. Оборачиваться и проверять времени не было – схватив Генри за руку, Хейвуд побежала вперед, к запоздало спешащим на выручку мужчинам.

С Дэвида ручьями стекала вода, глаза его лихорадочно блестели, а изо рта валил пар. Одеваться он не спешил, схватившись в первую очередь за саблю. Друид казался испуганным и выглядел куда хуже, очевидно, успев промерзнуть до костей.

− Я его добью!

− П-последние мозги пробулькал? – ведун и не думал отпускать плечо рвавшегося в бой гвардейца. – Только сунься, и я лично тебя обратно сброшу и притоплю. З-за мной, пока наш подснежник не собрал лапы и не позвал друзей!

Бежал для умирающего от холода друид очень даже неплохо, отягощенная его сумкой и едва успевающим переставлять ноги братом Кэл едва поспевала за ним. Стоило уйти с открытого места, как вокруг стало совсем темно, и обратившийся колючими жалящими иголками снег лишь усугублял их незавидное положение. Кэррол не соображала ни в какую сторону они бегут, ни что за звуки она слышит. К вою ветра присоединились тявканье, уханье, топот и скрип, и все это было одновременно далеко и близко, словно само понятие о расстоянии истончилось в мелкую ледяную пыль, так и лезущую в рот и ноздри. Если бы не Генри, чудом ориентирующийся в этом белом хаосе, она уже пару раз упала бы, и кто знает, хватило бы тогда сил подняться?

Водоворот выматывающего снежного ужаса длился несколько долгих минут, пока малыш не дернул ее за руку, призывая нагнуться, и они не то сбежали, не то свалились в землянку по скользким ступеням. Следом запрыгнул, хлопнув дверью, Дэвид, и Кэррол с друидом хором зашлись в кашле, словно соревнуясь в его надсадности и длительности.

Генри что-то робко мявкнул, она не разобрала, вцепившись судорожно в начавший душить ворот плаща. Дэвид тут же оказался рядом, помогая подняться с колен и поднося ко рту флягу с «совсем не кусачей» живой водицей. Как ни странно, помогло. Сморгнув наконец налипший на ресницы снег, Хейвуд огляделась и поняла: в землянке горит огонь, а дверь кажется достаточно надежной. Главное, чтобы единственным желающим постучаться в нее остался бушующий снаружи буран.

− Все живые? – не слишком уверенно спросил единственный твердо стоящий на ногах соловей.

− Да! – звонко откликнулся Генри.

− Лучше б я сдох, − просипел распростершийся на полу справа от очага друид. Кэррол его позицию не разделяла, но сил на что-либо кроме самопроизвольно издаваемого клацающими зубами «ды-ды-ды» не нашлось.

***

Кэррол даже гадать не хотела, чем думали поклонявшиеся бессловесным богам природы друиды, устанавливая по углам своего ритуального убежища огромные, в половину человеческого роста зеркала. Качеством отражения они ничуть не уступали современным, и смотрелось это в заброшенной халупе нелепо и жутко, словно двери в подземные ходы из сказочного Царства Теней.

Из мебели внутри сохранился невысокий столик, веревка с развешанными вениками засохших трав и пара широких лавок. Заранее разожженный друидом очаг не дымил и грел преотлично, зубами стучать она перестала уже через несколько минут. Повезло, что запасливые фанатики уходя оставили достаточно дров, иначе пришлось бы поджигать траву и надеяться, что никакие чудесные откровения из мира выдуманных богов им не явятся.

Генри был совершенно цел, за исключением разве что немного исколотых шиполистом рук и неглубокого пореза над бровью, из которого «кровь сначала текла так, что я даже испугался, что вся вытечет». Кэл мысленно возблагодарила Удачу: летом такая встреча с хранящим границу Леса кустарником стала бы смертельной.

− Так, а с ногами что?

Братец с подозрением пошевелил ступнями в расшитых цветными бусинами унтах, словно проверяя, не отрасли ли там копытца.

− Все в порядке? – звучало скорее как вопрос. Смотрел он немного испуганно и жался под бок, все время настороженно прислушиваясь.

− Снимай давай, проверим.

Рукавицы юный покоритель древней чащи профукал где-то по дороге, ладони его покраснели, а пальцы слушались плохо, так что пришлось помогать.

− Точно ничего не отморозил? Ну-ка, пошевели пальцами. Хорошо, теперь на правой, – уверенный тон действовал успокаивающе, а для закрепления успеха Кэррол легонько пощекотала шкодника под коленкой. Вряд ли он что-то почувствовал через двойной слой штанов и подштанников, но в ответ все равно дернулся и звонко хихикнул. Это было лучшим, что она надеялась услышать в эту ночь.

− Господин с тяжелой сумкой, а вы зачем воду в банку отжимаете? Она волшебная?

Кэррол повернулась. Друид и в самом деле сосредоточенно отжимал сброшенную Дэвидом рубашку в зажатую между колен колбу. Сам гвардеец обсыхал за импровизированной ширмой из растянутых на веревке плащей и сего занятного действа не видел, но, услышав Генри, тут же высунулся.

− Это еще зачем?

− Надо, − коротко отозвался ведун. Смутившись такому вниманию, он закупорил почти полную склянку и поднялся, передавая рубашку насторожившемуся соловью.

− Волшебная, − сделал вывод Генри. – А как вас зовут?

− До рассвета можешь звать меня злым дядей с тяжелой сумкой, а там посмотрим. – Склянка исчезла в одном из многочисленных карманов, но Кэррол успела заметить, что помимо обычного для алхимика набора инструментов там хранятся и рукописные тетради, сшитые по старинке вручную. Почитать бы, что в них…

− А съестного и не волшебного там у вас больше ничего нет? – Генри вытянул шею, пытаясь заглянуть внутрь.

− То, что было, ты уже скормил «волчику», так что теперь тут только травы и отжатая с вашего друга водичка.

− И что будет, если ее выпить? – Кэл задала давно крутившийся на языке вопрос.

− Обрастешь синей шерстью и будешь питаться исключительно крапивой, – друид сделал суровое лицо, но просчитался. Напугать Генри не удалось и Искаженному, зато она невольно вздрогнула, представив ожоги на языке, а Дэвид высунулся по пояс и с размаху швырнул в шутника шапку.

− Шутить изволишь? А мне вот что-то не очень смешно! Нахлебался на жизнь вперед… ох, простите, госпожа.

Кэррол честно сложила ладонь козырьком и не подсматривала, пока соловей не скрылся в своем скворечнике. Не то чтобы она не видела полуголых мужчин, но смущать храброго гвардейца не хотелось.

− Ну, ты же к высшим силам в тот момент не обращался и кровь свою туда не лил, − и не подумав возвращать шапку, друид положил ее поверх сумки и улегся сверху, как на подушку. Через секунду очередной приступ кашля заставил его согнуться, и Кэррол невольно коснулась пальцами своего горла. Так простуда или?..

− Вообще-то…

− Что?

− Та боевая птаха здорово меня клюнула. Вот, − на сей раз из-за плащей показалось только предплечье, в которое подскочивший друид судорожно вцепился, поворачивая пострадавшим местом к огню. – Так что там по крапиве?

− И правда, не смешно, – ведун надавил на края ранки, принюхался, нахмурив брови, и расслабившаяся было Кэррол вновь приподнялась, ловя каждую способную выдать его настоящие чувства эмоцию. – Выглядит обычно, не воспалилась. Но ты перевяжи на всякий случай, сейчас дам чистый бинт. Я… не знаю, что теперь, но ничего из тех кошмаров, что ты мог бы себе надумать.

Отпустив руку, друид вновь зарылся в свои вещи. Кэррол наблюдала за ним, тщетно пытаясь поймать за хвост чувство незамеченной ранее опасности, притаившейся словно бы за одним из отражающих пламя зеркал. Ждущей момента, чтобы выпрыгнуть на зазевавшихся людей и в очередной раз за эту проклятую ночь выбить почву из-под ног.

Кровь туда не лил. Нахлебался. Сердце Леса, Чистозерье, что же в тебе за водица такая? Наружу рвется, по льду не пройдешь. Хотя лед – он та же вода…

− Я ничего не пил, − словно прочтя ее мысли, откликнулся Генри. – Только ладони ко льду прижал, а то чесались. − Друид замер и повернулся, их взгляды встретились, и Кэррол поняла – он правда не знает. И беспокоится, хотя и по другому поводу.

− Ты видел, что тварь шевелится. И все равно бросился спасать. Почему?

− Странные вопросы задаешь, сударыня моя. – Бинт нашелся, и притихший Дэвид взял его, но вновь высунул голову, желая не только слышать, но и видеть, что происходит.

− Хорошо, спрошу иначе. Что будет, если пролить в этом озере кровь, а затем… утонуть?

− Я не знаю, сказал же.

− Ты сказал, что не знаешь про живых. – Ведуну тема не нравилась, но отступать Хейвуд не имела права. До рассвета этот фанатик лгать не станет, потом – может натворить все, что угодно, особенно когда выйдет за пределы священного для него места.

Возможно, стоило доверить дело Генри, попросить его сыграть смертельный испуг, разреветься самой, попытаться разжалобить друида и затем вытянуть из него правду, но на такой спектакль после всего случившегося не было сил. Вместо этого она скопировала манеру Франца задавать вопросы так и эдак, словно поворачивая незримую шкатулку со спрятанной в ней правдой то одной стороной, то другой. Где-нибудь да найдется нужный рычажок. О том, что принц в свою очередь скопировал интонации деда, изгнавшего из страны всех, кто поклонялся Старшим богам, Кэррол старалась не думать.

Некоторое время друид хмуро разглядывал ее, и Кэл буравила его взглядом в ответ. Молодой ведь, лет двадцать пять, как Дэвиду. А уже морщины на лице. И раздеваться не хочет, так и сидит у огня сушится, неужели страшные следы есть где-то, кроме шеи?

− Из недобровольной жертвы мог бы выйти Отраженец, − ведун кивнул на ближайшее зеркало, и Кэл повернулась, но увидела лишь свое с Генри отражение. Поддавшись суеверному страху, она наклонилась в сторону, заглядывая в другое зеркало. И друид, и гвардеец были на месте. Никого лишнего.

− Я думала, вы их не боитесь. Дети природы, все такое.

− Не путай, девочка, – друид покачал головой и потер глаза, зрачки которых на свету были совершенно нормального размера. – Те, кого называют Искаженными – да, дети Леса, болеющие тем же, что и он сам. Отраженцы же когда-то были людьми, а чем они являются теперь – мы знаем не больше вашего. И вот их-то как раз и нужно истреблять, даже Лес позволяет это делать.

− Ну, тогда мы могли бы объединить усилия. Почему бы вам не намекнуть об этом королеве? – подал голос Дэвид. – Я понимаю, во взглядах вам не сойтись, но…

− Да что ты понимаешь, дворцовая птичка? Нет, правда, что? Что ты предлагаешь? Прийти и попросить бить тех тварей, что похожи на людей, но не трогать тех, которые звери? При том, что уже больше полувека как вашим ответом на любой подозрительный чих из Леса служит огонь и истребление таких, как я и моя семья? – он распалялся все больше, и Кэррол впервые не казалось, что перед ней верящий в сказки безумец. – В истреблении всего живого вы преуспели, как никто прежде, и прекрасно справляетесь и без наших советов. Продолжайте в том же духе, и однажды вас всех… − он осекся, глянув на Генри, и без слов провел большим пальцем по горлу.

− Люди видели, как вы натравливаете тварей на деревни, − осторожно вставила Кэл.

− Чушь. Мы не можем ими управлять. Никто не может.

− Вот так Францу и скажи! – встрял Генри. Очевидно, чужие имена называть не возбранялось, так что одергивать детский лепет Кэл не стала. Пускай, иногда в эту маленькую голову приходят блестящие идеи. – Он расскажет матушке, убедит ее. А мы поможем! Ты совсем не такой, как нам рассказывали, вот прям так и подтвердим!

С «не таким» Кэррол бы спешить не стала, но про отношение друидов к Отраженцам доложить определенно стоит. Отменять ежегодные чистки просто потому что один сонный «волчик» показался им с братом не таким уж и злобным никто не будет, разумеется.

− Мальчик… − друид тяжело вздохнул и запустил руку в безнадежно спутавшиеся волосы. Та ожидаемо застряла, возникла неловкая пауза.

Кэррол принялась перебирать моменты, когда ведун мог догадаться, с кем имеет дело. Нет, всех придворных знать в лицо он и не обязан, но принца? Не понять этого сейчас было невозможно, удивленным он тоже не выглядел. С самого начала? Нет, вряд ли, тогда и помогать бы не стал.

− Если вы сейчас скажете, что «все не так просто», то я обзову вас ментором и очень обижусь. Все обычно куда проще, чем взрослые себе выдумывают. Даже мэтр Савеперо со мной согласился!

− Кто?! – друид едва не вырвал прядь волос, резко дернув рукой. Вот только лицо его исказила не боль, а жгучая ненависть, и немудрено. Больше короля Льюиса извести старую веру старался только его друг и главный сподвижник во всех начинаниях, прежний глава Ардалинской Академии наук магистр Савеперо.

− Внук магистра Адриана. Он преподает естественные науки и философию, – Кэррол вздохнула и потерла занывший лоб, представив, как молодой учитель отреагирует на рассказ о местных чудесах. Страсть деда по причинению всем добра и насаждению Просвещения он разделял полностью, и именно поэтому сейчас Кэл чувствовала себя слегка виноватой. Будто слушала или читала что-то неприличное тайком от взрослых. Или, хуже того, вместе с ними.

− А, − кажется, неловко стало и вспылившему друиду. Он улыбнулся, слегка приподняв уголки губ, но и этого хватило, чтобы лицо его стало в несколько раз менее отталкивающим. – Я уж было подумал…

− Нет, что вы. Столько не живут.

К сожалению. За прошедшие годы ситуация так изменилась, что прежних светил науки им очень, очень не хватало.

− Ну так что? – не унимался Генри.

− Давай-ка сделаем вот что, − ведун потянулся, жутко хрустнув спиной, и подсел к ним поближе, повернувшись так, чтобы видно было и Дэвиду. – Вы с сестрой расскажете принцу все, что увидели и услышали в эту ночь, и если он окажется умным малым и не решит сжечь меня живьем прямо на опушке…

− Эй! – Кэррол махнула рукой, призывая возмущенно высунувшегося из-за ширмы гвардейца к молчанию, и тот нехотя подчинился. В конце концов, никто из них тогда еще не родился, и спорить сейчас о том, что Льюис не жег людей заживо, смысла не было. К тому же, друида вон и без них кто-то уже придушил. Может, еще продолжит.

− Так вот, если ваш дорогой Франц не откажется выслушать – я, возможно, рискну с ним побеседовать. В неформальной обстановке, вне стен вашего Гнилого замка.

Откажется. Он и ночью-то такой вежливый был, лишь потому что испугался. Но этого она не скажет даже Дэвиду.

− Замок просто старый и холодный, мне он тоже не нравится, но я же не обзываюсь! – укорил грубияна Генри. – Хорошо, договорились!

Легко подскочив на ноги, мальчик подошел к друиду и торжественно протянул руку. Тот тут же взялся за нее и слегка сжал, но отпускать не спешил.

− Ах да, и еще, − лицо ведуна, очевидно не выдержав непривычной нагрузки, вновь сделалось неприятным из-за косой ухмылки. – Дашь мне слово, что при следующей встрече не тронешь, выслушаешь и поможешь, как я помог тебе с сестрой?

Это Кэррол уже решительно не нравилось, но братец оказался быстрее.

− Даю! Слово Хейвуда!

Ох, это он зря. Друид кивнул и выпустил руку мальчика, теперь он нравился Кэл еще меньше.

− Отлично. А теперь, юный господин, рассказывай, какого нечистого нам пришлось бежать аж до середины Озера, чтобы тебя найти?

Генри выдохнул с громким «ух-х-х» и спрятал руки в карманы брюк. Оглянулся, прося разрешения, и Кэррол кивнула – ругаться будут потом, в замке, причем на всех сразу. И поделом, пожалуй, только сейчас интересно другое.

− Ты зачем убежал?

− Кэл, прости. Я правда не думал, что так выйдет! – какой же он звонкий, даже голова побаливает.

− Тише, котенок. Что не думал, мы все уже поняли. Иди сюда, – Генри послушно уселся рядом, она обняла его и легонько растрепала темные непослушные волосы. Давно не стригли, пора бы уже.

− В общем, мы с Лиззи играли, и все было замечательно, а потом… меня позвали на помощь.

− Та птичка?

− Угу, − Генри покосился на посторонних, и Кэррол спохватилась, что ему никто правил этой «последней ночи» не объяснил.

− Рассказывай, не бойся, про твой дар они уже знают. Так что от тебя хотела эта птица? Только чур не приукрашивать!

− Я и не собирался! – возмутился маленький выдумщик. – Так, ну, я услышал ее, когда спрятался от Лиззи за елками. Не понял сначала, кто зовет, потом рассмотрел – маленькая, серая, сидит на ветке совсем рядом и смотрит. Не улетает. Я протянул руку, сказал, что хочу познакомиться, а она перелетела сразу на ладонь и стала звать. Что нужно идти, на помощь, очень надо, быстрее. Я так четко только Киселя до этого понимал! – Кэррол с тоской подумала, что идея не пускать мальчика к животным была безнадежной с самого начала. Судя по этому радостному тону, он бы и за медведем в чащу побежал. Нет, поехал бы верхом.

− Я успел предупредить, что ухожу, а потом она запела. Так красиво, но совершенно непонятно, иди ко мне да иди за мной, и еще что-то. Мне казалось очень важным понять, что же, и я пошел. Думал, совсем недалеко, но опомнился только когда напоролся на шипастые ветки, − малыш коснулся лба, но даже не поморщился.

− Еще болит?

− Не-а. В общем, я испугался, хотел назад побежать – и не понял, куда надо. Везде деревья и Древа, темнело уже, а по следам пройти не получилось, просто вернулся снова к кустам, как по кругу. Птичка все это время звала, я не слушал. Потом пришлось, стало темно и больше спросить было некого. Она сказала, что проведет через кусты, там я и нужен. Я поверил, животные ведь никогда не врут!

− Вопрос спорный, − встрял друид. – А кому помощь-то нужна была?

− Не знаю. Это она не сказала.

Много ли нужно ребенку, чтоб броситься навстречу приключениям? Да он пошел бы помогать и «волчику», и крокодилу, покажись из чащи такое чудо. Разве что с людьми бы не ушел, хоть этому научили.

– Ну, я за ней, через кусты. Варежки потерял, еще когда за песней шел, так что укололся немного. Не больно почти, только зачесалось сразу жутко, как и на лбу. И птица пообещала, что как только водой кровь смою, станет хорошо, нужно только идти за ней.

− И совсем не подозрительно, − вновь пробухтел друид. Нашелся самый умный!

− Нет, почему. Я насторожился! – Генри поднял указательный палец вверх, подражая жестам учителей. – Она начала говорить почти как человек. Или ручная. Не словами, в смысле, а как-то сложно, неправильно. Но при этом я все так ясно понимал, будто мы давно знакомы, до этого так только с домашними кошками и лошадьми было.

− А с собаками? – поинтересовался Дэвид.

− Собаки ярче и проще, они другие, но все одинаковые. С ними просто.

− А-а, − многозначительно протянул соловей, смутившись собственного любопытства. – Спасибо, ты очень интересно рассказываешь.

− А вы… совсем не злитесь, да? – осторожно уточнил Генри. Кэррол только хмыкнула, в очередной раз предвкушая предстоящую головомойку от государыни. Король-то ладно, поохает и обрадуется, что обошлось, а вот Сильвия… и ладно они, а вот что устроят охране?

− Мы должны были быть внимательней, ты не виноват, − просто ответил Дэвид. – Но больше так, пожалуйста, не делай. Мы все очень напугались.

Братец смущенно улыбнулся и кивнул, Кэррол не поверила ни на секунду.

− В общем, потом мы пошли дальше, и вокруг было много спящих. Я их чувствовал, но не слышал, и было как-то тяжело, муторно, будто бы всем очень плохо и больно. Они такие же, как тот волк.

− А на людей похожих поблизости не было?

− Людей я не слышу, люди сложные.

− Да, не поспоришь, − кивнул друид.

− Выходить на озеро мне не хотелось. Я спросил, безопасно ли это и выдержит ли лед, но птица не ответила, ей очень, очень нужно было, чтобы я пошел. Потом она велела ладонями коснуться льда, я так и сделал, но холода не почувствовал. Дальше не помню… чесаться правда перестало, вот.

Генри закончил тараторить и шумно выдохнул, переводя дух. Кэррол вновь погладила его по голове и с надеждой посмотрела на ведуна. Тот в свою очередь сосредоточенно рассматривал свои ладони, будто надеясь найти ответы в переплетении линий жизни на них. Приглядевшись, Кэл поняла, что пальцы ведуна были такими же черными, как следы на шее. Разве бывают такие синяки?

− Дальше уже вы пришли, − Генри поймал ее руку, прижал к себе и продолжил, теперь куда медленнее, подбирая слова, как на уроке. – Я понял это, но не мог пошевелиться, ног не чувствовал, и веки были такие тяжелые-тяжелые. Вот тогда стало страшно. Птица кричала вам уходить, она злилась, потому что нужен был только я, а я уже хотел уйти. Это почему-то было плохо, помочь я больше не мог. Потом птица умерла – шлепнулась на лед рядом, и я тут же почувствовал, что могу шевелиться. Лед под ней начал таять, я испугался еще больше, потому что крови у нее не было. – Кэррол напряглась, и Генри, почувствовав это, погладил ее по руке, будто бы это ее нужно было утешать и успокаивать. – Я не знаю, как это. Она была живая и настоящая, иначе бы я ее не понимал, но когда умерла… я все еще слышал, как зовут. Ее голосом. Оттуда, снизу.

Друид весь подобрался, голодным волком глядя на притихшего мальчика. В глазах Дэвида читался ужас, и Кэррол была уверена – в ее тоже.

Им всю жизнь твердили, что поклонявшиеся Древам фанатики – лишь горстка безумцев, внушающая людям страх перед природой. Им нужна была власть, а управлять напуганной толпой невеж куда проще, чем людьми образованными, осознающими, что нет в мире никого умнее и сильнее них. Будь иначе…

− Все логично. Испугавшись, ты уже не мог никому помочь, − прервал молчание друид. – Больше всего на свете я хотел бы знать, как помочь священному Лесу, как излечить поразившую его болезнь. Что бы вам ни внушали последователи этого маньяка Савеперо, мы никогда не приносили Лесу человеческих жертв. Древам нужна не кровь, но уважение. Беря что-то у него, всегда нужно отдавать свое взамен. Так было раньше, но теперь… даже если Лесу в ночь Последней песни понадобилась такая жертва, она должна была быть добровольной. Я думаю, дело в этом.

− Твоя логика мне не нравится и это все дико, но другого объяснения я как-то не вижу, – Кэррол возмущенно покосилась на гвардейца, завернувшегося в относительно сухой плащ друида, но тот только виновато улыбнулся. − Уж простите, госпожа, но на «массовые галлюцинации» то, что мы видели, не тянет.

− Это могла быть огромная Искаженная тварь, живущая в озере, например. Для чего ей помощь человека и что не так с птицей, не знаю, потому что я вымоталась и не соображаю, но потом этому обязательно найдется простое разумное объяснение, – тоном «не пугайте мне ребенка» ответила Кэл. С опасной тропинки пора было сворачивать. – По возвращении мы все обсудим с академиками, и они выдвинут… гипотезы того, что будет дальше.

− Только Боги ведают, что дальше, − пожал плечами ведун.

− Твои боги мертвы, даже если они когда-либо существовали, − она сказала это не из злости, даже не из желания что-то доказать. Все внутри попросту кипело и бурлило, вопя о неправильности подобного разговора, и самым опасным было то, что Генри внимательно слушал, наверняка больше всех стремясь получить хоть какой-нибудь обнадеживающий ответ.

− Кто знает, может, так и есть, − друид похлопал по карманам, не обнаружил то, что искал, и вновь отсел поближе к очагу, а затем откинулся назад, на прикрытую шапкой Дэвида сумку. И как не боится разбить свои склянки? – Возможно, поэтому и происходит то, что происходит. Люди все позабыли, и мечутся теперь, как в темноте, от одного болотного огонька к другому, пока их дом медленно гниет.

Теперь он смотрел наверх, так задумчиво и вопрошающе, словно способен был видеть звезды прямо через потолок. Кэррол поежилась, почувствовав себя неблагодарной хамкой. В словах друида было столько искренней, не прикрытой ехидством горечи, что даже его нелепую веру оспаривать стало неловко.

На этом разговор прервался. Дэвид встряхнул и перевесил успевшие подсохнуть вещи, они с Генри устроились спать на ее плаще, рассудив, что с лавки они скорее всего свалятся, да и так вдвоем куда удобнее. Друид все это время лежал неподвижно, прикрыв глаза и сложив руки на груди на манер покойника, и лишь слегка покачивал ногой.

− Эй, ведун, − окликнула она, не слишком надеясь услышать ответ. Мужчина, тем не менее, приоткрыл один глаз. – Где ты научился так метко стрелять? Это было впечатляюще.

− Давай назовем это чудом, − польщенно отозвался друид.

− А за какие чудеса тебя пытались придушить? – наугад бросила она. Ведун тут же непроизвольно коснулся горла, выдавая себя, и с укором посмотрел на нее.

− За попытку помочь людям.

Что ж, вот теперь в землянке стало неуютно. Как оказалось, не ей одной.

Дэвид зашуршал чем-то, а затем снял с шеи соловьиный свисток и протянул его опешившему от такой щедрости друиду.

− Спасибо, что помог нам. Что бы ты при этом ни думал и во что бы ни верил, правда в том, что без тебя мы нипочем не справились бы. Может быть, в следующий раз, когда в тебе проснется желание помогать людям, эта вещица заставит их быть более благодарными.

− Может быть, − сжав в ладони гвардейский свисток, друид, казалось, смутился. – Извини, что наговорил гадостей. Ты вовсе не жирный.

Дэвид улыбнулся и кивнул. Кэррол прониклась и на секунду пожалела, что у нее при себе нет ничего такого, что можно было бы подарить. С другой стороны… пускай сперва друид выведет их в нормальный лес, а по дороге на свежую голову можно будет и над наградой подумать. Впрочем, кто этих фанатиков знает, вдруг от чего-то ценного он откажется, зато данное малышом слово припомнит?..

− А, и я еще кое-что не сказал, – если это что-то скверное, она все-таки кинет в него и своей шапкой. – Не могу быть уверен, на правильный ритуал твое купание похоже не было, но если болел чем до этого дня – должно пройти. Не обещаю и гарантий не даю, сам понимаешь.

− А я? – тут же вклинился вообще-то ничем не болевший Генри.

− А тебе надо завести кота или собаку и поменьше слушать всяких незнакомых зверей. Это я еще и как целитель говорю.

− О, так про алхимическое образование ты соврал? – развеселился Дэвид. Кэррол попыталась припомнить, насколько эти кафедры друг от друга далеки, но думать получалось уже совсем плохо. Зато зевалось преотлично.

− И снова они мне про вранье. Так, все, ну вас к нечистым. Я спать.

Тристан обязательно пошутил бы, что чистым из них всех сейчас назвать можно разве что Дэвида. Рыжий маркиз вообще любил позабавиться над старой присказкой-посылом, тщетно надеясь, что друзья забудут, как в детстве он боялся, что эти самые «нечистые» спрячутся в пыльных шторах или за книжными полками.

Друид немного повозился, устраиваясь, и Кэррол вновь заметила, как он морщится, словно от боли. Сколько же синяков оставили на нем не оценившие помощи люди? И главное – чем надо так бить?

− А я сторожить и сушиться. Отдыхайте, госпожа, не беспокойтесь.

− Спасибо, Дэвид. И тебе тоже, господин ворчун, имя которого я обязательно спрошу утром.

Ответа не последовало.

***

Самый короткий день года полмесяца как миновал, и светало в Лесу поздно и долго. Зато красиво, в чем Кэррол и убедилась, когда проснулась и обнаружила, что ни ведуна, ни его сумки в землянке нет, а Дэвид сладко спит, укрытый плащом. Ни на миг не поверив, что гвардеец просто пренебрег их безопасностью, она осторожно выпуталась из объятий сладко сопящего братца и рискнула высунуть нос наружу.

Нос никто не откусил, зато пропажа нашлась у самого порога на расчищенном от снега бревне. Ведун что-то записывал в одну из своих тетрадей, Кэррол успела разглядеть «дар», «боль» и «голоса» на физали*. Едва услышав ее, друид прекратил писать и поспешил захлопнуть тетрадь, заложив грифель между страниц. При свете солнца и в такой позе он выглядел иначе, совсем как срочно доделывающий работу студент перед началом занятий.

− Ты закончил Академию в Эмберхолле, − стоило выспаться и перестать каждую минуту выдумывать ужасы, чтобы понять очевидное. – Из второй столицы ваших почти не гнали, и алхимики с медиками там первое время учатся вместе.

− И тебе доброе утро, маленькая госпожа, − сдув со лба челку, ведун улыбнулся краешком губ. Не обиделся за ночные расспросы? – А почему сразу закончил? Может, я первогодка на зимних каникулах?

− Первогодки в это время сидят по домам и учатся, а не шастают ночами по Лесу возле столицы, − она говорила так, будто в самом деле была уверена в своих словах, хотя знала лишь, что в Эмберхолле недавно достроили новые здания для проведения практических занятий. – Тебе тоже не спалось?

− Всю ночь кошмары снились, − решил пооткровенничать оказавшийся образованным горожанином друид. – А тебе разве нет?

Ах, вот оно что.

− Тоже муть какая-то, не запомнила. Может, потому что я его только поцарапала?

− Может…

Ведун ссутулился и опустил голову, почти уткнувшись лбом в обложку тетради. Он продолжал улыбаться, но теперь это походило на улыбку висельника, смирившегося со своей участью. Кэррол видела такую у героя книги, на которого лохматый студент был отдаленно похож. Такой же храбрый, острый на язык и, она была почти уверена, одинокий.

Хейвуд села рядом, нагло привалившись к плечу знакомого незнакомца. Тот не возражал, но голову поднял, и Кэррол проследила за его взглядом.

− Там озеро, да? Хочешь вернуться и посмотреть?

− Хотел, да подумал, что вы хватитесь и шум поднимите.

− Правильно подумал. Не ходи.

Было видно, что друида так и тянет на «место преступления», но спорить он не стал. Отвернулся к расцветшему всеми оттенками розового и лилового небу, и Кэл тоже некоторое время любовалась восходом молча, стараясь не думать о том, как же хочется есть и в горячую ванну. В замке в это время уже завтракали…

− Я Кэррол, кстати.

− Севастиан, − неохотно отозвался друид. – Соловью вашему можешь сказать, остальным знать незачем. Экскурсию по подвалам замка я не переживу.

Вчера вечером Хейвуд обязательно сказала бы, что там фанатикам самое место. Сейчас подобное показалось куда более диким, нежели слепое уважение к бессловесным тварям.

− Как скажешь. У меня вообще на имена память не очень, особенно если они принадлежат живущим в столице мастерам, которым можно доверить очень секретные студенческие тетради из волшебной сумки.

Ведун фыркнул и легонько толкнул ее плечом, поднимаясь.

− Вот и славно. Пойдем будить наших блаженных гостей Леса, сами они могут и до вечера из своих грез не вырваться.

− Завидуешь?

− Чуть-чуть. Надеюсь, хотя бы благословение Госпожи Пути я этой ночью не растерял, было бы обидно заплутать по дороге к Привратнику.

***

Генри и Дэвид были до того бодрыми и готовыми к подвигам, что Кэррол хотелось погладить старательно не глядевшего в их сторону друида по голове. Увы, он был значительно ее выше и порывов внезапной нежности не испытывал.

Идти по свежевыпавшему снегу меж прикинувшихся безобидными сугробами спящих зверей было тревожно и неприятно, так что предложение Дэвида их подсчитать приняли сразу и единогласно. Севастиан подтвердил, что солнечный свет тварям неприятен, а для Отраженцев и вовсе смертелен, и это не могло не радовать.

Кэррол окликнула его спустя семьдесят «подснежников», когда усадивший уставшего мальчика себе на плечи Дэвид приотстал, обходя низкие ветки. Верхушка Привратника уже показалась впереди, указывая путь на манер маяка. Зверей у границы было в разы меньше, но кто знает, как обстоят дела в другой, более удаленной от человеческого города части Леса?

− А как мы пройдем через кустарник обратно? Ну, то есть, они-то ясно как, а…

− Я над этим думаю, − прозвучало не слишком обнадеживающе, но настаивать Хейвуд не стала. Хотя бы потому, что ведун не знал принца так, как знала она. Едва ли Франц потратил прошедшее с рассвета время впустую.

Впереди раздался знакомый свист, и ведун вздрогнул, как застуканный в чужом доме воришка. Дэвид схватился за воротник, вспомнил, что свистка у него больше нет, и ответил по-простому сунув пальцы в рот. Звук вышел непохожий, но громкий, и Генри восторженно охнул. Ну все, теперь не отстанет, пока не научится.

Севастиан сжал зубы и ускорил шаг, на ходу забормотав что-то, весьма напоминающее проклятие. Южный язык, южное имя, темные глаза. Вот, значит, куда бежала часть верующих. Переждали облавы – и добро пожаловать в гостеприимный, светлый Эмберхолл.

Кэл не торопилась, прекрасно представляя, что увидит на опушке. И не ошиблась.

− Что ж, я вижу, внук достоин своего деда, − прошипел, остановившись в двух шагах от поляны, ведун. Он оперся рукой о ствол ближайшего Древа, словно ища поддержки, и Кэррол отвернулась, не зная, что на это ответить.

Грозный шиполист, вставший ядовитой неприступной стеной по всей южной границе Леса, был смят и повержен простыми крестьянскими косами и пилами. Серая кобыла Франца приплясывала рядом с широким, две телеги без труда разъедутся, проходом, а сам принц приподнялся в седле, пытаясь разглядеть, все ли вышли из чащи. Довольные проделанной работой соловьи приветственно замахали руками, увидев их, а Кэррол все стояла рядом с друидом, не в силах отделаться от одной мелкой и кусачей, словно блоха, мысли.

Последний раз люди рубили эту колючую дрянь лишь для того, чтобы поджечь росший слишком близко к новому Калхедонскому тракту Лес. По слухам, в том огне погибли и покушавшиеся на жизнь короля друиды, но словам деревенских сплетников цена была – пара медяков. И все-таки стоит потом поспрашивать и почитать об этом.

Генри пролетел мимо них маленьким серебристым вихрем и под смех гвардейцев добежал до принца, затормозив прямо об капитана Вайсмана. Тот тут же поднял беглеца на руки – ну прямо как трофей! − и под торжествующие возгласы усадил в седло перед Францем, в которого малыш тут же вцепился радостным клещом и принялся что-то торопливо рассказывать.

Правильно оценивший расстановку сил друид с тоской обернулся на Лес. Тот, разумеется, молчал, и Кэл решилась.

− Просить улыбнуться и помахать ручкой не буду, только, ради твоих же богов, не хами. – Севастиан позволил взять себя за руку, но уже через пару шагов ловко вывернулся и обогнал ее, направляясь прямиком к ожидавшему их Францу. Явно не на поклон.

− Это было не обязательно, – ведун вскинул голову не хуже норовистого жеребца, разве что пар из ноздрей не шел.

− Пожалуй, − серые глаза принца казались чужими и взрослыми. Кэррол осталась стоять рядом с друидом, стараясь игнорировать недоуменные взгляды соловьев. Она не умела парой метких слов сглаживать конфликты так, как делал это Тристан, но оставить Севастиана одного было бы неправильно. – Зато теперь мы сможем проверить, на какой день после начала весны шиполист начинает расти, и заодно установить тут капканы. Об этом было бы неплохо уведомить твоих друзей, на них я охоту не веду.

Кэррол не сдержала облегченного вздоха. Франц, услышав, на секунду отвлекся от друида и подмигнул ей, не стесняясь свидетелей. Напряжение, висевшее между ними невидимой нитью, тут же истаяло без следа.

− Так что, уважаемый незнакомец, проводить тебя до Марбл-порта? Нам как раз нужно вернуть местным жителям их вещи. – Значит, отряд не стал ломиться в городские ворота. Меньше шума, больше дела, так она и думала. − По дороге было бы интересно побеседовать, ну, скажем, о твоих успехах в изучении медицины.

Друид сделал шаг назад, на лице отразилось досадливое недоумение. Так-так, это что такое принц успел про тебя разузнать?

− Нет уж, господин мой хороший. Дозволь откланяться здесь. Не сложится у нас с тобой беседа.

Генри возмущенно надул щеки, но встревать благоразумно не стал. Франц усмехнулся краешком губ и махнул рукой, приказывая окружившим их гвардейцам расступиться.

− Как знаешь. Прими мою благодарность и ступай с миром.

Друид не ответил и брезгливо увернулся от протянутого капитаном Кристофером кошеля, но руку выступившему вперед Дэвиду пожал и даже Генри на прощание улыбнулся. Кэррол с тревогой смотрела ему вслед, пока соловьи не привели ее коня. Взгляд, брошенный ведуном напоследок, не был злым, но она не могла отделаться от ощущения, что смотрел он не на принца, а на вцепившегося в своего кумира мальчика с таким нужным для хранителей Леса даром.

***

− Хвост и кошачьи уши не отрасли, никто не покусал, ничего похожего на жертвенный ритуал совершать не пришлось. Хочу жареную курицу с картошечкой, горячую ванну и спать двое суток, − отрапортовала Кэл, опередив нацелившегося справиться о ее самочувствии друга.

− С огурцами и укропом! – тут же вставил так и не отцепившийся от Франца Генри. Ладно, хоть лицом вперед пересел.

− Хорошо, прикажу, как приедем, накидать курицы с укропом к вам в ванну и накрыть все это теплым одеялом, − усмехнулся принц. – Вообще-то ваш аппетит я предусмотрел, и завтрак мы организуем, как только уберемся подальше от этой пакости. Дома все равно сперва набросятся с лекарями и расспросами, а повар в «Мраморном причале» оказался не хуже нашего.

− Он знал, кого выпала честь попотчевать?

− Разумеется, нет. Зачем нам косы и все прочее тоже никто не спросил, видно, вид у меня был не самый дружелюбный, – Франц наигранно нахмурил брови, и Генри рассмеялся. Кэл вспомнила, каким взглядом принц одарил друида, и ограничилась улыбкой.

− А можно мне будет помахать косой?

− Можно, только осторожно и под присмотром, если ты, конечно, сможешь ее поднять, − надо же, обычно малыш не испытывал особого интереса к оружию.

– Эй, а нам точно не надо поспешить в объятия лекарей? Выглядишь бледной.

− Ну, не сизой же? Не смотри так, я в порядке, правда. Просто устала и… очень хочу услышать что-нибудь адекватное, обыкновенное и желательно нудное, потому что этот проклятый Лес мне теперь долго сниться будет.

− Кэл дралась с волком! – тут же не то похвастался, не то наябедничал братец. – А Дэвид вообще чуть не утонул! А друид совсем не злой, он только ворчит и обижается, хотя на самом деле хороший и видит в темноте!

− Что?! – воскликнули они хором. В свою очередь допрашивавшие Дэвида соловьи всей стаей повернулись к ним, но Хейвуд было не до этого.

Видит в темноте! Конечно, он видел, куда бежал, и тем более видел, куда стрелять! Это не особое благоволение Леса, это же дар!

− На вас напали твари? Какие, сколько? Как удалось отбиться? Вы их…

− Франц, давай не сейчас, а? Два раза это рассказывать я точно не осилю, к тому же… − она выразительно посмотрела на держащихся на почтительном расстоянии, но наверняка подслушивающих охранников. – Слишком много всего – и ничего хорошего. Тебе не понравится.

− А я так надеялся, что назад вас привезут дружелюбные гигантские зайцы, − принц нервно сцепил пальцы в замок и принялся теребить повод.

− Зайцев не было, они тоже спят, − осторожно подал голос Генри. Вспомнил, видно, что вся суматоха поднялась из-за его любви к птичкам. Кэл выразительно клацнула зубами, и малыш понятливо сменил тему. – Ну почему этот друид не захотел с тобой поговорить?! Про срубленный шиполист я понял, но ты ведь всего лишь расчистил нам дорогу, а он так обиделся. И напугался!

− И правда, ты его чем-то спугнул, и дело вовсе не в кустах, − принц возвел очи к небу и вздохнул так, будто бы это коварный друид обратил его в бегство, а не наоборот. – Ну-ка, твое высочество, извольте похвастаться.

− Нам просто повезло, что в Лес он сбежал именно из Марбл-порта, − Франц польщенно улыбнулся. – Пока я, кхм, приходил в себя после нашей прогулки и планировал дальнейшие действия, соловьи взялись выяснить, отчего это в такую ночь весь городок стоит на ушах. Окна горят, двери на главной улице нараспашку, собаки надрываются, а в трактире столичные лекари и шум такой, что им не до нагрянувших посреди ночи чужаков, пускай и богато одетых.

Ну, последнее для расположенного у самой столицы городка, еще пару десятилетий назад звавшегося деревней, было в порядке вещей: большинство знатных господ, не успевших добраться до Хенгастеля до закрытия ворот, предпочитало скоротать ночь в одном из местных постоялых дворов. Они с родителями как-то раз тоже остановились там, потому что едва научившемуся стоять на ногах Генри в пути стало дурно, и матушка решила, что лучшим лекарством станет нормальный ужин и спокойная ночь вне удобной, но успевшей опостылеть кареты. Малыш отдохнул и в самом деле на утро чувствовал себя лучше всех, а потом отец предложил ознакомиться с местной достопримечательностью – просторным причалом из белого мрамора с сотнями цветных лодок, владельцы которых за скромную плату предлагали путешественникам трехчасовую прогулку вдоль реки.

Как не умевший плавать граф решился на такой подвиг, так и осталось для нее загадкой, но его позеленевшее лицо она запомнила прекрасно. Еще бы, пришедший в восторг от чести прокатить столь знатных и щедрых гостей лодочник принялся забавлять их с Генри рассказом о местных омутах, сделавших верхнее течение Северного Рукава непригодным для купания. Безобидные на вид водовороты якобы тянулись аж до самых подземных Вечных рек вне-пространства-и-времени, по которым, согласно легендам, и по сей день плавают и бродят те твари, что ушли от солнечного света вместе с древними божествами.

Может, одна из таких и оказалась в Сердце Леса?

− Алекс и Томас разговорили кухарку с подавальщиком, − тем временем продолжал Франц, − оказалось, этим вечером приезжий лекарь убил шорника, приходившегося этой самой кухарке дальним родственником. Мы попросили описать преступника и, признаться, услышав его приметы, я знатно испугался, а капитан и вовсе схватился за голову, будто бы это он виноват, что тебя отпустил. Все сошлось шестеренка к шестеренке – убийца скрылся в лесу, ускользнув от взявших след собак с помощью какой-то травы.

Кэррол вспомнила, как ловко и быстро Севастиан заряжал арбалет. Пожалуй, убить он в самом деле мог, вот только…

− Он был весь в синяках, постоянно морщился от боли и кашлял, потому что на шее остались следы от удушья. Причем выглядели не как свежие. Может?.. – Франц кивнул.

− Так он поэтому так кашлял? – встрепенулся Генри. Он сидел тихо-тихо и старался вообще не шевелиться, чтобы старшие не спохватились и не решили обсуждать взрослые темы подальше от его ушей. Ха-ха, было бы там, что беречь после такой ночки! Пускай слушает, он имеет право знать, что за человек этот друид.

− Мне тоже стало интересно, как так вышло. Пришлось расспрашивать трактирщика и вызванных покойным господином Филипсом столичных лекарей.

Как выяснилось, у шорника была молодая дочь, страдавшая от непонятной болезни. Поначалу недуг проявлялся в виде головных болей, тошноты и слабости в конечностях, и никого это особо не тревожило: от болей помогали местные целебные отвары, от тошноты – свежий воздух и так далее.

Господин Филипс не так давно стал дедом, так что все внимание семьи уделялось старшей дочери и внукам, а покойная – увы, не запомнил ее имени – была по натуре тихой и предпочитала терпеть молча. В один ужасный момент девушка пожаловалась, что не чувствует правую половину лица и почти не может глотать, причем длится такое состояние уже несколько дней. Тут-то господин Филипс спохватился и послал за лекарем, а тот, в свою очередь, в Академию за своими старшими коллегами. – Франц говорил спокойно, словно пересказывал сюжет прочитанной накануне книги, но смотреть предпочитал вперед, на протоптанную охраной дорогу, которую почти наверняка даже не видел. – Болезнь опознали как жабью опухоль, спасти девушку было нельзя.

Тогда наш шорник очень разозлился, говорят, уздечки принялся голыми руками рвать. Тут-то добрые люди ему и подсказали, что в одном из трактиров остановился еще один студент-медик, из Новой академии. – Ага, хоть что-то она верно угадала! – Филипс решил, чем Удача не шутит, позвать и его. Молодой человек назвался Флетчером, хотя я почти уверен, что на самом деле его зовут иначе. Он отпирался и даже идти к больной не хотел, но в конце концов не только пришел и помог унять выматывавшую девушку боль, но и дал ее отцу надежду.

По его словам, избавиться от недуга могла бы помочь особая вода, ради которой следовало с закатом отправиться в Лес. Что дальше – знал только покойный, раскрывать подробности он не стал даже домочадцам. До наступления сумерек оказавшийся друидом лекарь сидел с больной, а когда обрадованная призрачной надеждой девушка на прощание взяла его за руку, вдруг вскрикнул и отшатнулся, опрокинув таз с водой и подсвечник. На шум прибежал снедаемый угрызениями совести отец, успевший к тому моменту принять на грудь. Не знаю, помогло ли ему это справиться с волнением, зато он оказался способен разглядеть у друида якобы светящиеся глаза и рога – вполне настоящие, как потом оказалось, висевшие на стене позади.

Испугавшись, что впустил в дом Отраженца, шорник бросился на него с кулаками. Интересное, конечно, решение, но ни о каком здравомыслии речи уже не шло. Лекарь, само собой, попытался отбиться, это наблюдали сбежавшиеся к ним жители дома. Муж старшей дочери хотел оттащить разбушевавшегося тестя, но господин Филипс успел схватить друида за горло, и тот завопил так, будто его каленым железом обожгли. А потом толкнул растерявшегося обидчика, да так, что тот упал затылком прямо на подсвечник.

− А девушка?

− Внезапно скончалась вскоре после того, как за сбежавшим друидом послали погоню с собаками. До этого момента родные Филипса пыталась убедить стражников, что лекарь оказался поддельным, хотел обворовать их и напал первым, но обнаружив, что за одну ночь лишились не только отца, они запутались в показаниях. Разбирались, как все было на самом деле, уже при нас.

− Это потому, что они соврали, − не слишком уверенно сказал Генри. – Ночь же была волшебная…

− Ерунда. Страдающие жабьей опухолью часто умирают внезапно, а тут такое волнение. – Теперь Франц уже не пытался скрыть свою досаду. Возможно, дело было в жалости, а возможно принц как обычно принял произошедшее слишком близко к сердцу. Как будто кому-то по силам уследить, чтобы подобных случаев не случалось!

− Франц. Даже если бы их боги существовали, и им не удалось бы установить в мире идеальный порядок и предотвратить все несчастные случаи. Как не удается и нашим. Такие беды… просто происходят, иногда по нашему недосмотру, а иногда и сами по себе. Не грызи себя, ты человек, а не самоед, – Генри согласно закивал, принц только покачал головой.

– Ты сказала, друид был весь в синяках? Я спросил соловьев, и они говорят, что держали его аккуратно – больше для порядка, чем всерьез руки выкрутили. Но как он сразу взвился и покраснел…

Кэррол вспомнила ощущение обжигающе-холодных, почерневших пальцев на своих запястьях.

− Не переносит прикосновений? Как же он тогда людей лечит и вообще учится? Да и Дэвида как-то вытащил, хотя… там была эта самая чудесная вода.

− Ну, если Генри утверждает, что его дар – видеть в темноте, то возможно и плата взимается только ночью.

− Руку Дэвиду он пожал без перчатки, не морщась, − кивнула она. – Жуть, конечно. И неудобно как…

Мысли сами собой скакнули от одного одаренного к другому. Генри болтал ногами и смотрел вперед, но, почувствовав ее взгляд, тут же повернулся.

− Я пока ничего такого не заметил, но так и быть, лекарям сдамся, − кисло отозвался он.

Кэррол хотела было что-то на это ответить, но в разговор вмешалось скорбное ворчание пустого желудка.

− Все, привал! – тут же объявил Франц.

***

Придирчиво изучив все синяки и царапины, лекари отпустили «покорителей Леса», и теперь они караулили закрывшиеся за Францем тяжелые двери королевского кабинета, дабы поддержать словом и делом вот уже час как докладывающегося матери принца. Их самих Ее Величество ждала завтра перед уроками, приказ был «отсыпаться и приходить в себя».

Облегченно выдохнув, они решили собраться все вместе, «Малым советом», как шутя называли их при дворе, и без спешки и лишних ушей обсудить все, как следует. Самым смешным было то, что из всей честной компании простыть умудрился именно Тристан.

Высоченная шумная орясина, в свои пятнадцать он выглядел на все восемнадцать, но вел себя зачастую как пятилетний, за что нередко бывал бит сперва мастером Александром, а затем и самой Кэл, прошлой осенью ставшей одной из лучших в списке королевского учителя фехтования.

Сейчас любитель покидаться снегом и острым словом лежал в постели у себя в комнате и оглушительно чихал, на потеху не бегавшей ночью на балкон, а потому совершенно здоровой Элоизы. Спустя пять обещаний (четыре из которых остались секретом, а пятым и самым убедительным было разрешение пользоваться его ручкой для каллиграфии) маленькая маркиза вняла мольбам брата и пообещала привести их к нему, как только найдет, но по дороге наткнулась на мэтра Савеперо.

Едва приехав, учитель тут же поинтересовался, по какой причине его уроки сегодня были отменены, а узнав, решил остаться и подождать вместе с ними. Кэррол предпочла бы поговорить наедине, в крайнем случае – при Франце, но Генри отчего-то заволновался и идти к Тристану без нее отказался наотрез. Он смотрел на вот уже год как преподавшего им учителя, словно видел того впервые. Малыш упрямо надувал губы, отворачивался, совершенно по-кошачьи шипел и даже спрятался за ее креслом, когда изумленный подобным поведением мэтр опустился перед ним на колено и мирно попытался выяснить, чем успел обидеть маленького виконта. Выручила Элоиза, одинаково (то есть капельку меньше, чем Франца) любившая обоих.

− Пойдем, попросим на кухне булочек для больного! И для тебя, тебе всегда все дают! – тут она была права, все поварихи и кухарки грезили о том, чтобы как следует откормить «бедного заморыша». С принцами не вышло, Тристан и без того ел как не в себя, и все внимание заботливых женщин переключилось на младшего Хейвуда.

− Берите на всех, − напутствовала их Кэл, − если, конечно, дотащите.

Юная Грэнси вздернула носик и обворожительно улыбнулась, и стало ясно, что тащить яства предстоит кому-то из пойманных по дороге слуг, а то и стражников. Что совершенно правильно, но все еще непривычно − их с Генри родители приучили делать все самостоятельно.

− Я слушаю, − едва неразлучная парочка скрылась за дверью, расслабленно сидевший в кресле напротив мэтр подался вперед, подперев рукой узкий подбородок. Янтарные глаза смотрели пытливо, но мягко, приглашая поделиться своими страхами и сомнениями.

Учитель не терпел, когда они принимались по-детски блеять или «нукать», а все заготовленные заранее вопросы просились на язык разом, и тот словно онемел. Не зная, с чего начать, Кэл поднялась и подошла к окну, от которого слегка дуло холодом. Правильно Генри сказал – любить старый королевский замок было сложно, у нее вот совсем не получалось. Дома было лучше.

− Древа в самом деле обладают разумом?

− М-м, не совсем верное слово, − учитель, казалось, совсем не удивился. – У них определенно есть примитивные чувства и даже то, что некоторые ошибочно принимают за волю, но разум – привилегия, доступная исключительно нам. У собак тоже есть чувства – довольно сложные, заметь − и чутье на людей, не считать же их теперь разумными?

− Тогда почему Генри и бывшему с нами гвардейцу было тепло, хотя один просидел неизвестно сколько на льду, а второй и вовсе окунулся в воду, да потом еще бежал по метели? При этом мы с друидом почувствовали холод, когда напали на обитателей Леса, не раньше.

− Хороший вопрос, − Савеперо кивнул и лукаво, подначивающе улыбнулся. – Вы с братом ведь часто играли на природе с деревенскими детьми, верно? Никогда не слышали, что от укусов некоторых насекомых или, например, при прикосновении к ядовитым растениям наблюдается воспаление, жар, а то и лихорадка? Причем у всех людей это происходит по-разному.

− Не мгновенно же, и не так долго! И это было не больно.

− Так и растение не совсем обычное, этого я не отрицаю. Некоторые свойства Древ вам еще только предстоит изучить.

− Как-нибудь без меня, − она виновато улыбнулась и развела руками, открещиваясь от возможности податься в академики. – Как думаете, их удастся… вылечить? Друид сказал, что животные болеют, потому что болен Лес. Генри выразился почти так же.

− Интересно, почему он сам не сказал мне об этом, – молодой мэтр раздосадовано покачал головой, и короткие золотые локоны засверкали на свету. − Боюсь, Кэррол, что так и есть. Этот секрет природы тоже не разгадан, но болезнь способна перекидываться и на людей, и в таких условиях риск…

− Вы хотите сказать, что Отраженцы заразились, потому что… ой, простите, пожалуйста, − поймав строгий взгляд, Кэл виновато улыбнулась и на всякий случай вернулась в кресло, прилежно сложив руки на коленях. Она знала, что такие темы проходят позже, лет в шестнадцать-семнадцать, но мэтр Эндрю любил повторять за своим именитым дедом, что знания приходят с интересом, а не с возрастом.

− Зараза это или же нечто иное – пока точно непонятно, но если хочешь услышать мое мнение, то это именно она. Охотиться в Лесу и его окрестностях запретили слишком поздно, а науке известно множество случаев, когда ранее неведомая или неопасная для людей болезнь выкашивала целые поселения из-за того, что кто-то съел непригодное в пищу мясо. Возможно, имела место роковая случайность, а возможно, что в этом есть и наша вина.

Глубокий, мелодичный голос учителя успокаивал и отпугивал призрак кошмарного Леса лучше толстых городских стен и света дня. Кэррол почувствовала, что может наконец расслабиться и не ждать, что вот-вот ее привычный мир рухнет.

− У меня есть предположение, − дождавшись кивка, она продолжила, стремясь раз и навсегда закрыть крышку хранящего ее суеверные страхи сундука. – То, что подняло лед и звало Генри на помощь, могло быть чем-то вроде древнего рогатого дельфина или морского змея. Лесное озеро недалеко от Северного Рукава, а там, говорят, до сих пор иногда видят и даже ловят всяких необычных тварей.

− Хорошая версия! – мэтр тепло улыбнулся, поднимаясь, сделал шаг вперед и погладил ее по волосам, положив затем теплую ладонь на лоб. − Ты сильно вымоталась и натерпелась ужасов, но я рад, что, столкнувшись с непонятным, ты не приняла на веру первое удобное объяснение. Послезавтра, если хочешь, я принесу соответствующие записи, и мы все вместе разберем эту тему. А пока постарайся убедить своего брата, что я ему не враг.

Ужасно болевшие плечи и голова вдруг раздумали ныть, и стало спокойно и тепло.

− Обязательно. Я еще отыщу Дэвида и перескажу ему, чтобы не волновался за себя и семью! И спасибо вам.

− Очень разумно. Не за что.

Учитель ушел, и Хейвуд почувствовала гордость от того, что вразумлять и успокаивать друзей доверили ей. А ведь Франц в учебе был лучшим из них, и старше на целых два года!

Высокие, украшенные золотым узором из остроконечных листьев Древ и двойных полумесяцев двери отворились, выпуская уставшего, но явно довольного собой принца.

− Сейчас умру от голода. Давай на кухне соберемся, а?

− Кухню уже грабят мелкие разбойники, а мы с тобой идем к маркизу Носовому Платку, − взяв друга под локоть, окрыленная найденными ответами Кэррол ободряюще улыбнулась. – Ты не очень-то похож на смиренного сына, осознавшего свою вину и бла-бла.

− А матушка и не злится, − гордо сообщил принц. − Эдуард только ворчал, чтобы нас вообще больше до самого лета на улицу не выпускали, но кто бы его слушал!

Они засмеялись и ускорили шаг, почти пробегая длинный, не отапливаемый коридор. И то верно, старшего принца в этом замке никто, кроме слуг, не слушал.

***

Они пришли как раз вовремя – просморкавшийся Тристан ожил достаточно, чтобы начать травить свои любимые жуткие байки.

− Нет, все-таки повезло тебе, что сейчас не лето! Иначе и косточек бы не нашли, или того хуже – явился бы ты ночью к городским воротам, рогатый и с тьмой вместо глаз, весь в тине и с жуками во рту!

Отнявшие у больного одеяло дети внимали, пристроившись вдвоем на кресле у изголовья. Про добытые булочки с вареньем и стынущий чай они совершенно позабыли, а вот Кэл с Францем такой ошибки совершить не могли. Кивнув усевшимся на край кровати друзьям и убедившись, что еда интересует их больше разговора, Грэнси продолжил вещать, не забывая подкреплять слова разнообразными жестами и гримасами.

− А звери в Лесу знаете, почему такие злые?

− Они болеют, − осторожно ответил Генри.

− Еще как! А все почему?

Хороший вопрос, об этом им только предстоит узнать. Наплевав на приличия, Кэррол вопросительно замычала с набитым ртом.

− Помните истории о фанатиках-хранителях старой веры, что всем рассказывали, будто бы матушка-богиня вырвала себе глаза, чтобы создать небесные светила, и достала из груди сердце, ставшее первым Древом, а древние боги сотворили океаны и горы из своих слез, ногтей и волос?

− Эшу шушь еще шами жруиды оп… опровергли, − возразил Франц, едва не подавившись.

− Жруиды жуют молча, − шикнул в ответ Тристан, и все засмеялись. – Так вот, мне рассказывали, что давным-давно люди таким же образом во время страшной войны растерзали в Лесу одного из богов – настоящих, не природных, вроде Здоровья, Госпожи Пути или Любви. Их «жруиды» тоже называли Младшими, потому что появились они якобы позже всех, даже позже людей.

− Зачем люди это сделали? – ужаснулась Лиззи.

− Говорят, они решили, что раз древние боги могли создавать, лишь калеча себя, то и с Младшими такой трюк сработает! Те калечиться на благо человечества не пожелали, пришлось убивать. Что из этой затеи вышло, непонятно, но с тех самых пор боги больше среди людей не живут, скрываются. А сами убийцы были прокляты и стали первыми Отраженцами!

− Покажи мне, кто так говорит, и я обязательно приму меры, − сказано это было вроде бы в шутку, но Кэррол знала – Франц действительно терпеть не мог эти сказки.

− Да ладно тебе! Есть истории посвежее и похуже, − рыжий не унимался, словно отрываясь за то, что пропустил все «веселье». – Например, Генри, ты слышал, что кровь одаренных еще в прошлом столетии добавляли в разные зелья, а то и в лекарства?

− Конечно! – радостно отозвался братец, − на Севере до сих пор так делают! А еще наши зубы заговаривают, толкут в порошок и добавляют в пищу, чтобы дар передался! Молочные для этого не годятся, я у матушки узнавал.

− Стекло небесное! – едва не чихнувший в чашечку Тристан поспешил допить чай. – Переиграл, котяра!

− Это все очень увлекательно и весело, но давайте не будем сами плодить то, что ныне запрещено печатать в книгах, − Франц поднялся и рывком достал из-под подушек второе одеяло, заставив больного охнуть и принять лежачее положение. Кэл тут же подскочила и помогла ему накрыть возмущенно засопевшего, но не ставшего отбиваться балбеса. – Старые боги, даже если они в самом деле когда-то существовали, мертвы. Растворились в природе, потеряли разум, ушли в другие миры – версий много, но вывод один. Бояться мертвых – глупо, почитать их – бессмысленно. Я понимаю уважение к Древам, проникся как-то прошедшей ночью, но подобные бредни лучше оставить в прошлом.

− Если я найду тебе хорошего друида, ты с ним поговоришь? – не унимался Генри. – Лес надо лечить, не потому что мы верим во что-то неправильное или боимся, а потому что зверям плохо!

− Конечно, − принц оперся на изголовье кресла, сверху вниз глядя на младших. Казалось, сейчас он готов был горы свернуть, и эта решимость так и парила в воздухе, ободряя всех, кто был рядом. – Хенгастель слишком близко к Лесу, и бездействовать мы не имеем права. Только решить эту проблему я планирую сам, без всяких друидов и иже с ними.

− А если не выйдет? – ох, как же братца задело! Савеперо прав, с этим нужно что-то делать, и побыстрее.

− Если не выйдет, − удивленный странной серьезностью и упорством обычно в рот ему смотревшего малыша, Франц замешкался. – Тогда этот город сгинет, а допустившему такое правителю – голову с плеч!

− Франц! – Кэл задохнулась от возмущения. Глаза принца сверкали сталью, совсем как у старого короля, и сердце сжалось от понимания – он не шутит.

− Эй, не кидайся словами! Это было жутко, знаешь ли, − озвучил ее мысли Тристан. – Сам же говорил, что эту рухлядь проще бросить потомкам на раскопки, а двор переместить в Эмберхолл.

− Одно другому не мешает, − принц смотрел только на Генри, и тот слушал, сосредоточенно поджав губы и не отводя взгляд. – Такой ответ тебя устроит?

− Да, − почти торжественно кивнул малыш. – Я понял. Тебя услышали.

12-13 месяца Малых Холодов 3780-го года.

Хенгастель. Лес. Марбл-порт.