23-27 Цветеня 3790-го года

Ардалин, Войсковецкий тракт

Первые дни пути для Кларенса слились в одну бесконечную выматывающую скачку. Поначалу он наслаждался ощущением свободы и любовался деревнями, мелкими озерами и ухоженными полями, видневшимися за высаженными вдоль всего тракта дубами. На второй день они проехали Хотлуэл, дубы сменились цветущими липами, а поля – молодым лиственным лесом, но это его уже не радовало, как не радовала и солнечная погода.

На почтовой станции Брэдли с плохо скрываемой досадой глядел на то, как бодро вскакивают на новых лошадей близнецы Оливер и Оливия Блэкстоун, охрана и верные друзья Кэррол. Назвать их слугами язык не поворачивался, тем более что к графине и самому Клару они обращались на «ты». И в седле держались так, будто полжизни провели верхом, а то и вовсе родились среди кочевников.

Этому оставалось молча завидовать: Брэдли едва стоял на ногах, да и те уже некоторое время не разгибались. Благо, люди Хейвудов всегда отличались тактом, так что насмешек в его адрес не последовало. Пришлось признаться себе: он не был готов к такой спешке и зря накануне храбрился перед Кэррол, что может скакать еще хоть всю ночь. Сама графиня, в отличие от брата и своих провожатых, отнюдь не была двужильной неутомимой рысью, а потому о пересадке в ожидавшую их на границе карету мечтала, совершенно не таясь.

По плану государя графиня Хейвуд должна была выехать из Эмберхолла на день или два раньше, чтобы непременно успеть в Локерру к началу празднования Многоцветника. Зачем – Кларенсу так и не сказали, пообещав просветить уже на месте, и теперь он старался отвлечься от неприятных ощущений попытками разгадать суть их тайного, наверняка ужасно важного задания.

Итак, в столицу Калхедона направили именно Кэррол, к достоинствам которой едва ли можно было отнести умение вести переговоры или втираться в доверие к малознакомым людям. Официально она ехала на фестиваль чтобы отдохнуть, развлечься и повидать опальную Элоизу Грэнси, высланную из страны после скандала с убийством заговорщиков на королевском балу. Сам по себе этот случай вряд ли имел отношение к нынешнему делу, а вот то, что бывшая маркиза шпионит для короля, Клар знал из первых рук.

Обычно они с Генри о делах придворных не говорили: поначалу Клар был слишком маленьким и многого не понимал, потом просто не интересовался, прекрасно зная, что Хейвуд затем и сбегает к ним в гости. Чтобы забыть об этикете, чтобы почувствовать себя обычным ребенком, которого могут не только жалеть и баловать, но и пожурить, и научить тому, чему во дворце не научат. Самому себе варить кашу, например. А вот чистить картошку мастер по наведению суеты умел уже тогда, что наводило на мысли о регулярных наказаниях. Сам Хейвуд при этом считал себя просто предприимчивым и самостоятельным.

О его нежных чувствах к Элоизе Клар узнал почти сразу после знакомства, о котором теперь оба вспоминали со смехом.

Едва ему исполнилось семь, Кларенс простыл и слег с лихорадкой на целую неделю. Матушка была занята с новорожденной Кларой, и чтобы оградить их обеих от заразы, отец предложил пристроить одного больного непоседу к другому: виконт Хейвуд очень «удачно» заболел парой дней раньше. Решив, что хуже всяко не будет, а Генри полезно общаться с кем-то кроме кота и зануд-лекарей, королева дала добро, и отец тут же отвез его в огромный холодный замок.

Те полчаса, что он провел в одиночестве в незнакомой спальне, были самыми страшными в жизни маленького Кларенса. Не то из-за высокой температуры, не то из-за богатого воображения в темных углах ему мерещились мохноногие чудовища с горящими глазами, а ветер за окном превращался в их жуткий шепот, от которого хотелось спрятаться под кровать. Что он на свою беду и сделал.

Когда что-то пушистое и теплое боднуло его в голень, Клар заорал, наверное, на весь замок, и едва не расшибся о тяжелую входную дверь. Первыми примчались стражники, следом – дежуривший неподалеку лекарь, и лишь потом показался сам Генри, все это время сидевший в огромной ванне в соседней комнате и никак не ожидавший застать у себя такую толпу.

Оказавшееся черным котом − почти котенком! − чудовище тоже очень испугалось и отказывалось выходить на свет, так что взрослые, просмеявшись, ушли, не став им мешать. Генри тут же заявил, что Кларенс похож на отца, следовательно, он тоже очень хороший, но перед Мурзиком надо извиниться. Клар извинился, Генри торжественно пожал ему руку и тут же оглушительно чихнул, чем снова загнал едва высунувшего нос кота под кровать.

Опекать впервые оставшегося так надолго без матери Клара взялись сразу оба. Мурзик мурчал под боком и следил, чтобы он не падал с кровати, а впервые оказавшийся не самым младшим в компании Генри решительно взялся за его обучение, несмотря на дурное самочувствие за три дня пересказав все, что знал обо всех живых тварях, реальных и сказочных. Тех, кого Брэдли не видел в книжках на картинках, а Генри не помнил, они принялись воображать самостоятельно и тут же зарисовывать. Окончательно Кларенса покорил дар Хейвуда: одно дело догадываться, что Мурзик мурчит, чтобы тебе было не так плохо и тяжело бороться с болезнью, и совсем другое – точно знать, что тебя считают «глупым котенком поменьше».

Элоизу к ним пустили через неделю, когда оба уже почти поправились, а потому рвались на волю и бегали едва ли не по потолку. Она показалась Клару очень взрослой и знающей все, что не знали они с Генри. Когда похожая на ожившую куклу маркиза говорила, Хейвуд молчал и не отрывал от нее взгляда, что напоминало Клару то, как отец иногда смотрел на матушку. «Как завороженный», смеялась Кэррол, но тогда он не знал таких сложных слов.

Узнал позже, когда два года назад Элоиза Грэнси убила человека. Генри все не переставал повторять: у нее не было выхода, она права, она поступила верно и спасла короля, ведь убитый явился на бал с оружием и стоял во главе заговора, который и министры, и стражники, и все прочие королевские слуги якобы проглядели. Он твердил это раз за разом, стоило только кому-то упомянуть изгнанную из дома родной матерью уже не маркизу, и тогда Кларенс понял, что такое «как завороженный».

Это когда и законы, и человеческая жизнь – наивысшая из всех ценностей – весят меньше одной улыбки.

− А вот и он! – Клар вздрогнул, натянул поводья и поравнялся с Кэррол, возвращаясь на пыльный Войсковецкий тракт.

Впереди была долгожданная таверна, со всех сторон окруженная частоколом из высоченных толстых бревен, а на углу возвышалась пристройка, весьма напоминавшая смотровую башенку. Только рва вокруг не хватало! Подъехав ближе, они увидели и вывеску над массивными воротами – пивная кружка и березовый веник возлежали на огромном черном пне с раззявленной клыкастой пастью и пылающими глазами. По левую сторону этого великолепия красовалась надпись «Трухлявый пень» на ардалинском, по правую – то же самое на каэльском. Это значило, что их безумной гонке настал конец.

− Очаровательно, − прокомментировала Кэррол, − надеюсь, статуя этого великолепия стоит где-нибудь на заднем дворе, в неприметном углу рядом с отхожим местом.

Кларенс прыснул, представив несчастных постояльцев, в свете луны увидевших эдакое чудище. Веником, пожалуй, не отобьешься…

− Прикажете осмотреть периметр на предмет возможных угроз? – поддержал шутку Оливер.

− Осмотри на всякий случай, − Кэррол сощурилась и привстала в стременах. – Нас здесь ждали, и граница в часе пути…

Кларенс связи между первым и вторым не уловил, но спросить не решился. Оливер кивнул и спешился первым, Клар замешкался, надеясь хотя бы не упасть, как мешок с картошкой, а когда оглянулся, синие плащи близнецов уже не было видно.

Их действительно ждали – на встречу выбежали сразу двое конюхов и сам хозяин «Пня», тут же вызвавшийся проводить госпожу графиню и ее спутников в самые лучшие комнаты. По словам этого круглого подвижного усача, уставших путешественников ожидали мягкие постели, баня и роскошный ужин из жареного поросенка, пирогов и традиционного калхедонского красного супа. Клар предпочел бы начать с последнего, но баня оказалась уже натоплена по просьбе других постояльцев, так что решено было сперва смыть с себя дорожную пыль.

***

Задерживаться в парилке они с Оливером не стали, хотя Кларенс и понимал, что в дальнейшем более тесного знакомства с напоминающим пыточную камеру помещением не избежать. Зато ему понравилось само здание с изящной деревянной резьбой вокруг окон, головокружительный аромат березовых веников и комната отдыха, в которую им принесли легкие салаты и ягодный морс.

− Ну что, стоило оно того? – усмехнулся Блэкстоун, с которым они как-то незаметно успели сдружиться. Оливер был старше на одиннадцать лет, но в общении один на один это почти не ощущалось – серьезным и вежливым охранником он был только в присутствии посторонних.

− Стоило, − подтвердил взявшийся за салат с яблоками Клар. – Горячая вода и чистая сорочка – именно то, о чем я мечтал последние несколько часов. Кстати, как думаешь, почему именно «Пень»? Вывески вроде как не отпугивать гостей должны…

− Местные сказки, − Оливер пожал плечами и широко зевнул. Приятно было понимать, что не он один грезит о подушке. – Таверна здесь уже лет эдак семьдесят, а Лес раньше как раз до этих мест доходил. После Первого подпала* людей не хватало, использовали и наемных рабочих, и каторжников. Время предпочитали тратить на укладку дороги, а не на уборку, так что некоторое время пейзажи тут были, мягко говоря, живописные…

Кларенс представил закованных в кандалы рабочих, вынужденных посменно, днем и ночью прокладывать дорогу по соседству с мертвой землей, усеянной черными остовами Древ до самого Нового тракта. Огни стройки должны были отпугивать и нежить, и лесных тварей, но… хорошо все-таки, что тут такой высокий забор.

Последний кусочек яблока встал комом в горле. Кларенс поспешил запить его морсом и заново наполнить свою кружку, чтобы отвлечься от так и застывшей перед внутренним взором выжженной пустыни. Кошмар вскоре отступил, но что-то заставило его замереть, не донеся приятно пахнущий напиток до рта. Странный блик…

− Оливер?

− М-м? – Блэкстоун откинулся на стену, удобно устроив под головой свернутое валиком полотенце. Кларенс поспешно перегнулся через столик и схватил его кружку. Так и есть, тонкая радужная пленка на дне.

− Сколько ты уже выпил? – севшим голосом спросил он.

− Кружки три…

− Бесы нечистые! Оливер, не вздумай спать! – он вскочил и с силой встряхнул мужчину за плечи, но было уже слишком поздно. Настойка из баюн-лозы вообще действовала быстро, отличное снотворное, а главное, заметить можно только если прежде пил и привык распознавать запах. Ну, или когда покажется дно.

Оливер лениво отмахнулся от него. На заметно покрасневших губах уже расплылась блаженная улыбка, а веки мелко подрагивали. Картина, до боли знакомая Кларенсу еще с детства: Генри после приснопамятного побега в Лес порой мучали такие кошмары, что никакие более слабые средства не помогали.

Кларенс метнулся к двери и запер ее на крючок, после чего плеснул себе в лицо холодной воды из таза, прислушался к ощущениям – вроде бы время до превращения в набитую ватой куклу еще есть − и принялся поспешно натягивать штаны и рубашку, благо, хотя бы белье уже было на нем. Оставлять Оливера одного в беспомощном состоянии ужасно не хотелось, но выбора не было. Повезло, что перевязь с саблей горе-охранник взял с собой, не придется бегать с черпаком наперевес. Только бы девушки тоже решили не запираться и трапезничать не в одних полотенцах! Звать и барабанить в двери женской половины, привлекая внимание, уж точно не стоило.

В предбаннике никого не было. Плотно притворив за собой дверь, Кларенс пригнулся и бегом преодолел коридор, в стене которого за каким-то бесом было целых три огромных окна с видом во двор. Мимо каморки банщиков пришлось красться на цыпочках, благо, обуваться он не стал. Коварные доски все равно скрипнули, и Кларенс замер, сжав рукоять сабли и наблюдая, не заслонит ли чужая тень льющийся из-под двери свет. Пронесло.

Предбанник женской половины также пустовал, возле двери стояли две пары знакомых, уже почищенных сапог, значит, Кэррол с Оливией еще не ушли. Слышно их, тем не менее, не было, и Клар на пробу толкнул дверь. Заперто.

Наверняка там точно такой же крючок. Поддеть саблей? Нет, только если не ответят, не то получит в лоб, и хорошо, если не кочергой. Пришлось стучать.

− Я же сказала, нам ничего больше не нужно, − раздраженно ответила Хейвуд, и он облегченно выдохнул. Успел!

− Кэррол, это я! Нам подлили снотворного, Оливер уснул! – изнутри раздался звук, крайне похожий на падение тела с лавки. Брэдли замер, не зная, что и думать. – У вас там все в порядке?

− Да! Отвернись и карауль пока двери, мы быстро.

Кое-как одетые дамы вышли буквально через минуту, но Кэррол, услышав о баюн-лозе, тут же вернулась и проверила их кувшин и кружки. Посуда оказалась чистой, а вот морс – нет.

− Повезло, что мы не сразу за питье взялись.

− И что это даже не яд. Кого хватаем первым? – поинтересовалась Оливия, уже надевая перевязь и проверяя потайные карманы. Кое-как собранные волосы тут же намочили ее рубашку, и Кларенс снова отвернулся, воображаемым веником отгоняя лишние мысли.

− Сперва – банщика, затем – того, кто первым сунется проверять. Действуем тихо. Клар, обуйся и карауль вход, но поближе к внутренним дверям, там вроде был засов. Если что – не вздумай геройствовать, зови сразу, − Кэррол раздраженно тряхнула спутанными влажными волосами и первой направилась к дверям, не заботясь о скрипе досок.

− Братец пропустит все веселье, − ухмыльнулась Оливия, проходя вслед за госпожой. Не видевший ничего веселого в сложившейся ситуации Кларенс тихонько вернулся к мирно спящему Оливеру, забрал сапоги и поспешил к дверям. По очереди заглянул во все окна – кроме занятого своими делами конюха никого, солнце садится, но четверть часа у них еще есть – и затаился у топчана с запасными полотенцами.

Мысли скакали вспугнутыми белками, и это было хорошо – страх отгонял сон. При самом худшем раскладе выходило, что весь этот «Пень» был одной большой западней, и теперь им предстояло сражение с двумя, а то и тремя десятками разбойников. Или не разбойников, неважно! Баню могли и поджечь, врагам вовсе не обязательно ломиться внутрь в открытую, а ведь у них даже пистолетов при себе нет – все осталось в комнатах!

Если близнецы взяли с собой сабли, значит, знали о возможной опасности? Тогда почему никто не остался караулить снаружи? Кэррол же обычно мнительна, как капитан Кристофер!

Изнутри послышался сперва звук падающего тела, затем – молодецкий храп, от которого, казалось, даже стены задрожали. Вот вам и «тихо»!

Он снова выглянул во двор, и очень вовремя. Откуда-то справа грянул выстрел, секунду спустя прямо из конюшни вылетела светлокосая всадница, едва не сбив несущего торбу с овсом конюха. Последний закричал, двое слуг тут же бросились к воротам, но закрыть их не успели, и чалый конь вылетел наружу.

На шум выскочили Кэррол с Оливией, но не успел Клар рассказать об увиденном, как поднявшуюся во дворе суматоху разрезал пронзительный крик, резко оборвавшийся спустя всего секунду. На мгновение воцарилась тишина, затем все слуги и наиболее любопытные постояльцы «Пня» бросились смотреть, в чем же дело, и к голосам людей добавился мерзкий поросячий визг. В сторону бани никто и не обернулся.

− Я проверю? – Кэррол кивнула, и Оливия, пригнувшись, быстро выскочила в опустевший двор.

− Банщик тоже спит? – ждать в тишине было невыносимо, голова уже начала кружиться. Хейвуд кивнула, и он поспешил рассказать о всаднице, лица которой, к сожалению, рассмотреть не удалось. В памяти остались косы, темный плащ и лошадиный круп.

− Не страшно, − утешила его успевшая остыть и принять самый невозмутимый вид Кэррол, − она явно была не одна, а ребята не дураки, разберутся.

− Какие ребята? – Хейвуд загадочно улыбнулась и подняла на уровень груди согнутую в локте руку, словно на охоте с ловчей птицей. Да неужто!

За окном вновь показалась Оливия в компании рослого широкоплечего мужчины в кучерской ливрее. Кучер он, ага, как же! А бородка как у сокольника-пограничника у него просто так, для красоты. Их и правда ждали, а карету стерегли, и как он сразу не догадался!

Они вышли на крыльцо, и мужчина коротко поклонился. От ответной вежливости пришлось воздержаться: вечерняя прохлада бодрила, но Клар все равно старался двигаться медленно и держался за перила.

− Уж простите, госпожа, но перемудрили мы с ловушкой. Отравительница ваша сбежала.

− Я слышала выстрел. Все живы?

− Наши – все, а вот горе-воришка едва шею не свернул. Лежит без сознания.

− Как некстати, − поморщилась Хейвуд. – Забирайте спящего красавца и идемте ужинать, а пока наш бдительный хозяин будет работать дегустатором, расскажете, что тут стряслось.

Кларенс облегченно выдохнул и тут же зевнул, что, конечно же, не укрылось от Кэррол.

− Вкусный морсик? – его тут же мягко взяли под руку и потянули к распахнутым дверям постоялого двора. Кларенс был уверен, что спокойно протянет и до комнат на втором этаже, и до конца ужина, но спорить не стал.

Двор оказался больше и шире, чем выглядел из окон бани, а от коротко стриженых волос Кэррол вкусно пахло травами. Ступеньки качнулись, закатное солнце ослепительно подмигнуло ему, совсем как страшный пень с вывески, и Клар закрыл глаза.

***

Кэррол тихо и злобно шипела весь вечер. При видавшей и не такое Оливии можно было не сдерживаться, можно было даже выйти в освещенный фонарями двор и пофехтовать, или начать откровенно рвать и метать, вот только что? Бумаги, подушки? Неумеху-воришку, умудрившегося не просто споткнуться о растянутую за порогом ее комнаты нить, но и запутаться в занавеске при попытке выпрыгнуть из окна? О, соколы сейчас и без нее его потреплют, хотя и так ясно – просто позарившийся на вещи богатых гостей служка, никакой политики.

Хорошо хоть вторая – точнее, первая – воровка не подвела. Оставленные на виду бирюзовые серьги не тронула, в бумагах покопалась, выбрала те, что с королевской печатью и успешно смылась, оставив на кровати засохший цветок болиголова. Умница! Приятно иметь дело! Только бы пересекла границу без осложнений, а то все будет пыльникам* под хвост.

Настоящие письма были целы и невредимы, любовно составленная Тристаном подделка наверняка спешила на встречу с князем Елецким, а то и сразу с главой посольского Приказа. Безвредная в жидком виде баюн-лоза и болиголов – попытка навести подозрение на сообщество местных друидов, ведь кому еще придет в голову напасть на ардалинцев? Точно не верным подданным Великой княгини, как вы могли такое подумать! Да и какое же это нападение, если гости всего лишь должны были сладко уснуть после банных процедур, а ожидающая их карета − самую малость поломаться?

Все было ожидаемо, все складывалось так, как и предсказывал Франц, и все-таки она злилась. Хозяин таверны, тесть одного из карауливших карету соколов, просмотрел кражу, как ему и велели, но как он посмел прозевать снотворное?

− А если бы это оказался яд? – Хейвуд резко хлопнула ладонью по столу, Оливия вздрогнула и отложила гребень. Самой Кэл чесать было почти нечего, она сидела рядом просто за компанию.

− В следующий раз будем бдительнее, − пообещала Блэкстоун. В ее низком, обычно таком сильном голосе легко угадывалась вина. – Прости, мы должны были проверить…

− Ой, не начинай, − Кэррол развернула стул и уселась на него верхом, удобно сложив руки на круглой спинке. – По нашу сторону границы, в проверенном месте – да кому мы сдались-то? Сами мы, не бумаги, само собой.

− Такой скандал Елецкому ни к чему, княгине тем более, − Оливия не знала, зачем именно они едут, и спрашивать, вопреки обыкновению, не спешила, за что Хейвуд была бесконечно благодарна. – Врагов, по крайней мере таких врагов, у тебя нет. Верно ведь?

− Пожалуй, что так…

Кэррол бездумно коснулась покрытой шрамами правой щеки, на ночь как обычно смазанной увлажняющим кремом. Уродливые следы давней трагедии и не думали исчезать, вопреки заверениям лучших лекарей страны.

Враги у ее семьи были, но вычислить их и отомстить за одиннадцать лет так и не удалось. Те, кому внезапная смерть родителей сыграла на руку, благодаря помощи королевы Сильвии после пожара ничего не приобрели, а желающих мстить лично Норрису Хейвуду или его эксцентричной супруге Велари Эльстрейм давно не было в живых. Стараниями прекрасно владевшей клинком матушки, разумеется. Оставался еще рассорившийся с семьей двоюродный дядюшка Тревельян, но он после всех подозрений и допросов обиделся так, что счел бы ниже своего достоинства даже смотреть в их сторону.

Унесший три десятка жизней пожар окрестили несчастным случаем и недосмотром слуг, но несчастный случай не запирает ворота и засовы, а недосмотр не мог случиться в трех местах одновременно. Была даже версия с магическим огнем, но облазившие выжженные руины инженеры не смогли ни подтвердить, ни опровергнуть ее. Дело усугубили Искаженные: замок Хейвудов стоял на скале у леса, в трех улях* от границы из шиполиста, и прежде всегда бежавшие прочь при виде едва тлеющего факела твари в ту ночь осмелели, вышли почти к самым стенам. Они никого не утащили и не убили, только наблюдали за спасателями и спасенными с безопасного расстояния, и это пугало выбравшихся из пламени едва ли не больше.

Злые языки трепали о порче или намеренном призыве, сама Кэррол была готова поверить разве что в случайно сработавший артефакт – у матери Генри было немало диковинных и опасных вещиц, ведунам на зависть. Однако этой версии противоречило то, что тетушка Аяна была мудрой и предусмотрительной женщиной и ни за что не стала бы рисковать близкими людьми, тем более – единственным сыном.

Генри тогда спасла почуявшая беду кошка, ее саму – попытка найти любящего возиться во внешнем дворе брата и вовремя вернувшиеся с охоты принцы. Впрочем, от Эдуарда тогда проку было мало, бедняга испугался и впал в ступор, тогда как Франц сразу понял – тушить поздно, а спасти людей можно, лишь взорвав ворота. Успей он до того, как рухнула крыша пристройки…

В дверь осторожно поскреблись.

− Не спите?

− Глядите-ка, кто проснулся! Заходи, не стой в дверях.

Кларенс смущенно потупил глаза, но быстро шагнул в комнату и прикрыл за собой дверь.

− Что я пропустил? Простите, я, кажется, отключился прямо по дороге…

− Вроде того, − хихикнула Оливия, которой юный Брэдли тоже напоминал умильного доверчивого щенка с большими глазами. – Прежде всего, ты пропустил ужин.

− А воры? Их поймали? Никого больше не нашли? – он быстро окинул взглядом все их вещи, словно мог определить, что именно пропало. Напугался, и похоже, что сильно − вон, все еще смотрит с опаской, будто ждет, что из-под кровати кто-то выскочит. Вот и хорошо, чем раньше он поймет, что это не мирный конфетный Эмберхолл, тем лучше.

− Все важное на месте, а ту девчонку все равно сцапают на границе. Давай ты поешь тут, а я пока расскажу, как все было, − мальчик тут же просиял, и Оливия незаметно изобразила пальцами виляющий хвост.