Левый глаз навсегда остался зелёным.

Не будь это так, может, Вейтэн позабыла бы своё прежнее имя. Оставила бы позади семь вёсен блуждания по Лесу. Отпустила память о том, как не потерять рассудок помогали только звук собственного голоса да молчаливое сопровождение верного спутника. Не просыпалась бы ночами, раздирая ногтями до крови кожу на руке, после снов о том, как прорастают опять в её коже зелёные нити, как распускаются у висков нежные полупрозрачные лепестки. Научилась бы считать себя каплей в алой реке, одной из множества красных сестёр, верно служащей мёртвым богам, Марукай. Чаще выражала своё к ним почтение подобающими жертвами.

Но зелень, подобная молодой листве, не исчезла. Дыхание Леса, мерно вздымавшего грудную клетку земли Нертеш, не стихло в её ушах. Ядовитые змеи болот не трогали Вейтэн, и следовали за ней, как верные псы, рыжие волки. Она не чертила тайные знаки договора с природой нарочно, желая проверить, убедиться в своей догадке. И верно, без заклятия крови Лес всё равно принимал её, считая частью самого себя. И в глубине зрачка, пронзавшего искристую зелень, по-прежнему брела по заросшим тропам сквозь глухую чащу девушка.

Кожа её была зелена, точно покрытый лишайником и мхом ствол поваленного дерева, плетями высокой травы спадали до пояса её волосы, болотной ряской затянуты были её глаза. Бесшумной тенью скользил рядом меж кустарников огромный зверь с косматой тёмной шерстью, охраняя её покой. Она любила и ненавидела, предавала и спасала, и мятежному её духу не было препятствием медленно гибнущее тело. Имя её было коротким, лёгким, точно птичий вскрик или случайный возглас. Её звали Най.

Обездоленная дочь княжеского наместника, странница Най. И никакие силы не могли заставить Вейтэн отвернуться от неё прочь, ведь они были едины. Как тысячи шрамов, оставленных знаками, что она вырезала на себе, свидетельствовали о принятии дара Марукай, так зелень в её глазу отмечала семь долгих вёсен в глубине Леса, который стал ей сперва тюрьмой, а уже потом – надежной крепостью. О, те, кто разделили с Най остаток пути через Лес, ни за что бы не поверили в это, но она привязалась к ним. Искренне, как способен умирающий привязаться к людям, которые скрашивают его последние дни и часы. И забыть Най значило забыть их всех, чего Вейтэн допустить не могла.

Конечно, Охотник остался бы. Подобно одичавшему псу, не совсем забывшему человеческую ласку, он приходил, когда его не звали. Если не смотреть слишком пристально в его сторону, ложился у очага подле её ног. Иногда они говорили о прошлом так, как нельзя было говорить больше ни с кем. Неудивительно, Гин же подарил ей вторую жизнь, пусть и злился на неё за выбор, который она сделала. Полыхал от ярости… И восхищения. Он остался бы. Однако не хотелось терять и остальных, пусть они и превратились в видения.

Да, Вейтэн согласилась на предложение красной сестры, что пожелала взять её в ученицы. В тот момент оно казалось честным. Ей некуда было идти. Жители городка, до которого она добрела на рассвете, уж точно не встретили бы с распростёртыми объятиями вышедшую из леса босую и окровавленную девушку. Не говоря уже о том, кто не отставал от неё ни на шаг. Най искала свободы и силы – и после ночи ритуала, связавшей их с наставницей, стала Вейтэн. И она брала могущество взаймы у Марукай, день за днём расплачиваясь своей и чужой кровью. Пока не осознала, что повязана с ними раз и навсегда.

Каждая запретная книга, каждая записка, которую ей удавалось отыскать, не внушали надежду. Предельно ясным становилось, что после смерти Вейтэн не станет частью мира вокруг, не сумеет однажды прожить другую жизнь. Дух её и тело без остатка перейдут на изнанку, где бродят изгнанные, голодные мёртвые боги, чтобы они могли насытиться на ещё один долгий миг. Вейтэн поднимут на ветвистые рога и подбросят ввысь, к пределам небесного свода, прежде чем она рухнет сломанной тростинкой в широко распахнутую пасть. Такова судьба всех красных сестёр.

Остановится зелёная девушка в зелёном глазу, прекратив своё странствие. Не вернётся ни юркой бронзовой ящеркой, ни побегом крестоцвета, ни муравьём, что спускается по нему вниз. Исчезнет Най, и отчего-то это знание наполняет её сердце смутной тоской. И уж совсем холодеет оно тяжёлым камнем, стоит подумать о милом брате, об Охотнике и о дочери его Сэн. Вейтэн понимает, что нельзя отменить договор крови, что конец неизменен, как и начало. Она готова смириться со своей участью, сама её выбрала, значит, пусть будет так, пусть! – ровно до тех пор, пока не встаёт бок о бок с другими в сражении, пока не поёт им у костра в ночи, пока не чувствует касание жарких рук к своим щекам, не слышит хрипловатый смех, не ловит хищный и странно нежный одновременно взгляд. 

Лишь они снова заставляют Вейтэн искать решения там, где его не может быть, выцарапывать свою жизнь из цепкой хватки Марукай, ломая ногти и сбивая в кровь пальцы. Похоже, ей не свергнуть богов.

Но будь она проклята, если хотя бы не попытается.