Такие, как она, со временем всегда обзаводились прозваниями. Имя, данное при рождении, теряло значение перед лицом мёртвых богов, взирающих на неё с изнанки мира. Кроме того, у большинства подобных ей были причины скрываться. Одни желали защитить родных от преследования за путь, выбранный их дочерью, другие – скрыться от пристального внимания властей или утаить секреты своего ремесла от тех, кого не желали принимать в ученицы.

Как бы ни звали тебя раньше, напиши своё имя на древесной коре, сожги и пепел развей. Теперь ты красная сестра, приносящая в жертву своё тело, чтобы взамен получить силу и могущество ветвисторогих и острозубых, чьи пустые глазницы никогда больше не упустят тебя из виду. Этому учили её. Вероятно, как и всех, кто решил высечь на своей коже забытые слова древнего языка, протянуть руку на ту сторону и ощутить на своих пальцах теплое дыхание. Пугающе тёплое для того, кто не жил уже много лет.

И сёстры крови забывали имя, данное родителями, а взамен получали прозвание. И каждый раз, когда вблизи какой-нибудь деревни появлялась и просила о праве поселиться рядом с ней сестра, жители во главе со старостой решали, согласиться или отказать. Благодаря такому соседству деревенские получали помощь в самых разных делах. Хороший урожай могли попросить у своих богов красные сёстры в обмен на свою кровь, защиту от разных хворей. Умели и договориться о беседах с теми, кто давно покинул этот мир, и позвать дождь в засуху, и вывести из Леса заблудшее дитя.

Сестра же получала разрешение делать, что пожелает, на отведённых ей землях, пока не преступила местный закон. После заключения договора со старостой не нужно было скрываться от суеверных людей, боящихся сестёр крови, или беспокоиться об отрядах чистильщиков. Конечно, многие всё ещё смотрели косо на девушек, творящих ворожбу на крови. Однако, если приходилось выбирать между тем, чтобы смиренно встретить свою судьбу со всеми уготованными несчастьями, и тем, чтобы принять помощь красной сестры, для большинства людей выбор становился очевидным.

По делам своим и словам, по самым сильным своим заклятиям, по добрым и злым делам сёстры крови со временем получали прозвания от людей, которых вызвались оберегать. Если же не находилось никаких особых заслуг или грехов, то к девушке обращались просто «сестра» или выбирали временное, малое прозвание.

О, сколько легенд пересказывали друг другу и дети, и взрослые, и старики. О рослой, покрытой шрамами Ханге, чье прозвание значит Свирепая, живущей у северных гор и голыми руками одолевшей медведя. И о Руми, Утешительнице, что окутает нежностью, покоем и вечным блаженством любого, кто об этом попросит, но взамен заберёт его свободную волю. И о Киари, Танцовщице, красавице бурного нрава, что могла всему свету устроить праздник, а могла и приказать неугодным ей людям плясать, пока их ноги не сотрутся до кровавых обрубков.

Её же прозвали Вейтен. Что значит лишь «разноглазая».

Жила одиноко на отшибе южного поселения она, разноглазая Хозяйка топей. Вела себя скромно, чего попросят – исполняла, о чём умалчивали, не расспрашивала, богатой награды за свои труды не принимала. Шаги у неё кошачьи, голос – шелест листвы на ветру. Тонкой была, гибкой, как прут молодого деревца. Незапоминающейся, словно серая пташка, похожей лицом на многих юных девушек-южанок. Всего-то выдающегося в ней было – один глаз цвета тёмного мёда, другой цвета свежей травы. Поговаривали, что красивый, глубокий голос, что звучит над болотами, заводя песни то старого, то нового мира, принадлежит ей, да разве поверишь в это. На людях тихой она была, словно молитва отшельника.

Такие, как она, принимали свои прозвания безропотно. Ведь что за выгода от красивых лестных слов, когда вздохом можешь подчинить зверей и птиц, жестом – остановить человеческое сердце?