Мальчик таращился вокруг по-совиному. Правый глаз был подбит, поэтому открывался раза в два уже, чем левый, но даже так казался огромным на небольшом загорелом лице.

— Хи-и! — вырвалось из Тсуны. — Откуда здесь дети?!

Мальчик пригнулся, притянул чуть ближе к груди худые руки, но не прижимая слишком близко, будто готовясь в любой момент сжать кулаки. Взгляд из недоумённого перешёл в настороженный. Короткие светлые волосы затопорщились.

Однако, что примечательно, истерики, какую можно было ожидать от ребёнка, не последовало. На удивление, неизвестный продолжал хранить молчание, лишь хмурился и кривил рот.

— Ламбо! — Тсуна развернулся к виновнику. — Что происходит?!

Повзрослевший на десяток лет Ламбо беспечно пожал плечами.

— Без понятия.

— Он появился только что! В облаке дыма, как и ты!

— Правда, Тсуна, я не знаю! — Плаксиво протянул Ламбо, закатывая глаза. — Базука работает с одним человеком за раз, так что это не она.

— Тогда откуда он тут взялся? — Тсуна указал на неожиданного гостя взмахом руки, чем заставил того дёрганно отшатнулся назад. Заметив реакцию, Тсуна развернулся к малышу обратно, присел на уровень глаз. От волнения он затараторил, раскрытые ладони тут же поднялись в попытке успокоить всё нарастающее напряжение. — О-ой, прости, пожалуйста! Я кричал не на тебя, я вообще не собирался кричать, просто испугался, и кстати, как ты очутился здесь?

С первыми словами лицо мальчика от страха вернулось к замешательству. Сам он застыл и, хмуря всё больше брови, вслушивался. А после заданного Тсуной вопроса, в повисшую паузу, только заморгал.

— Эм…

Через плечо Тсуна беспомощно оглянулся на Ламбо, который сел на пол, сложив ноги крест-накрест, и подпёр щёку. Свободная рука лениво махнула пару раз, мол «я не знаю, разбирайся сам».

На помощь пришёл Ямамото. Улыбаясь открыто, он шагнул в их сторону широким шагом. Его голос звучал дружелюбно и уверенно.

— Хей, привет! Я Такеши, а это мой друг Тсуна, мы хотим помочь тебе-

В этот момент ребёнок вдруг вышел из ступора — и стремительно метнулся в сторону выхода.

Добродушно посмеиваясь, Ямамото перехватил его под мышки, маленькие пальцы соскользнули с дверной ручки.

— Воу, вот это прыть! Не хочешь подменить раннера в нашей команде? Он явно уступает тебе, ха-ха!

И тут мальчик закричал.

От неожиданности Ямамото разжал руки, роняя на пол несостоявшуюся ношу. Тсуна же споткнулся и чуть не упал. Кривясь, Ламбо закрыл уши.

Вскочивший проворно мальчик выхватил неизвестно откуда нож — ему на вид не больше шести лет, откуда у него нож?! — наставил тот на них, перешёл от звуков к полноценным словам. Или это должны были быть слова — Тсуна не понял ни одного. Как будто ему в случайном порядке бросал кубики с хираганой вместо того, чтобы выстраивать их в нормальном порядке.

Вдруг из-за спины раздался голос и что-то сказал на итальянском.

— Л-Ламбо? — Тсуна осторожно попробовал снова. — Что происходит?

Мальчик ответил всё на том же понятном языке, мотая головой. Поднявшийся с пола Ламбо, проигнорировав вопрос, повторил, более настойчиво. И в его словах промелькнуло знакомое слово — «Гокудера».

Тсуна, словно очнулся от сна, встрепенулся, вгляделся в ребёнка, застывшего у двери с ножом в вытянутой руке, теперь уже слегка опущенной, но всё ещё готовой в любой момент вытянуться и пырнуть любого, кто посмеет подойти на расстояние удара.

Светлые волосы. Настороженные глаза — зелёные, как понял Тсуна, разглядывая не заплывший левый. Он, действительно, был похож на Гокудеру.

Но этого не могло быть. Не могло же, так?

Тсуна быстро оглядел комнату. И, холодея, понял, что не нашёл одного вспыльчивого подрывника.

Гокудера и Ямамото часто оставались у него после занятий, вместе они развлекались и просто болтали о школе, манге, играх — обо всём на свете, — а также, конечно, учились. В последнее входило не только выполнение домашек, заданных учителями старшей Намимори, но и уроки от Реборна: последний всё реже под прикрытием «игр в стиле Вонгола» устраивал тренировки, а всё чаще читал лекции на самые разнообразные темы от этикета до теории международной торговли.

Однако время от времени репетитор предоставлял его с друзьями самим себе, не вмешиваясь в то, чем Тсуна, Гокудера и Ямамото занимались. Он говорил со всезнающей ухмылкой, что поддерживать связи между семьёй очень важно, и, не слушая возражения Тсуны, что они не мафия и не семья, а просто друзья, на пару часов предоставлял свободу от своего неусыпного контроля.

Сегодня Гокудера и Ямамото, как обычно, проводили Тсуну до дома и собирались было расходиться, но по настоянию мамы всё же решили зайти к ним ненадолго, переждать ливень, грозившийся, по словам мамы, начаться в любую минуту — первый в этом сезоне дождей. Он и хлынул — как раз когда за Ямамото закрылась входная дверь.

Была суббота, и Реборн решил сегодня не терроризировать их учёбой ещё больше и потому оставил их втроём в комнате Тсуны.

Всего лишь десять минут назад они обсуждали планы на летние каникулы. Ямамото предлагал устроить спортивный лагерь в лесу на горе, Гокудера — в том же лесу устроить охоту на цутиноко. Тсуна молча страдал от пререкания, пошедшего на четвёртый круг повтора, когда ворвался Ламбо, ноющий, что мультики по телевизору закончились, И-пин ещё не вернулась с Бьянки из магазина, как и маман с Фуутой, ушедшие ко врачу, и даже в холодильнике нет вкусностей, и ему теперь скучно, поэтому Тсуна и остальные должны поиграть с ним или дать ему приставку.

Гокудера сказал что-то грубое, Ламбо начал спорить, Ямамото пытался вмешаться и примирить этих двоих, пока Тсуна полез в шкаф за диском с фильмом, потенциально способным занять маленькую грозу хотя бы на ещё лишние полчаса. Слёзы, крики, щелчки и ещё более громкие крики он слышал, но не видел, что именно происходило с ними одновременно.

Из всей устроенной сцены Тсуна стал свидетелем лишь пышного сладко пахнушего облака, разрастающегося, как маленький атомный гриб, посреди его комнаты. Розовые клубы расселились по полу и быстро растаяли, открывая две фигуры.

Ещё раз пробежав взглядом по комнате, Тсуна вздохнул и схватился за голову.

Появление старшего Ламбо? Предсказуемо. Но кто-то ещё, затянутый в чехарду с прыжками во времени? Совершенно неожиданно.

То, что базука будущего поменяет кого-то с собой из прошлого? Никогда в жизни Тсуна и предположить такую возможность не мог.

Он перевёл взгляд на мальчика- на маленького Гокудеру. Нож в руке уменьшившейся «Дымовой Бомбы», казалось, полностью отражал сложившуюся ситуацию: вместо взрывчатки видеть его, направленный отчётливо в лицо Тсуны, было не менее сюрреалистично.

***

— Нет. Ты не поедешь.

— Мне девятнадцать, я совершеннолетний! — Ламбо подскочил с места. Опираясь на подлокотник дивана, он нагнулся вперёд, метнув напряжённый взгляд в бесстрастное лицо.

— В некоторых странах — нет.

— А в других — да! Я не ребёнок и могу сам решать!

— Неужели? В таком случае верни кредитку. Если ты не ребёнок и можешь сам нести за себя ответственность, то и обеспечивать себя ты тоже прекрасно можешь сам.

Ламбо был настроен доказать свою правоту, но прибегать к столь радикальным мерам не хотелось, и он решил сменить тактику:

— Ты не имеешь права ничего мне запрещать! А если бы и мог, моим официальным представителем был Тсуна, а не ты!

— В отсутствие Десятого я — его заместитель во всём, и тебе об этом прекрасно известно, — Гокудера, наконец, оторвал взгляд от документов, которые до того просматривал, и только лишь затем, чтобы подарить свой фирменный сучий взгляд. Однако на Ламбо он задержался ненадолго: через секунду вновь уткнулся вниз. — Иначе я бы никогда не встретился с твоим школьным директором.

— И я уже миллион раз пожалел об этом, — чувствуя, как вспыхивают уши, Ламбо потупился, скрестил руки и пробурчал с меньшим огнём в голосе. — Я обратился к тебе только потому, что не хотел отвлекать Тсуну, у него в то время было много дел. И это было целых три года назад! Прошла уже целая вечность! А ты всё никак не забудешь.

— Да-да, — рассеянно поддакнул Осьминожья Башка. — Но если у меня есть полномочия оправдываться перед твоим директором, то я точно также могу запретить тебе отправиться на неделю на непонятное сборище. Тем более бог знает где в горах. Там опасно, знаешь ли.

— Нечестно! Ну что со мной случиться?! Это музыкальный фестиваль, всё организовано!

— В последний раз — нет.

— Тсуна бы разрешил, — он буркнул в последней отчаянной попытке. Конечно, на самом деле Ламбо так не считал, однако просто оставлять разговор было бы признанием полного поражения.

— Тсуна сказал бы то же самое, — отрезал Гокудера, захлопывая папку и откладывая её в сторону — чтобы тут же взять следующую.

— Вот и посмотрим, — на чистом упрямстве продолжал препираться Ламбо, раздражение уже не горело столь ярко внутри, как при первом отказе. — Я спрошу у него, как только он вернётся из Милана.

— Разговор окончен, — сквозь зубы сказал Гокудера. Указал в сторону двери зажатой между пальцами ручкой. Другая рука массировала висок, зелёные глаза смотрели раздражённо поверх очков. — Вон из моего кабинета.

Поджав губы, Ламбо вскочил с дивана и с демонстративным топаньем вышел.

Солнце, пропускаемое через окна, рисовало на старинном паркете особняка широкие квадраты. Доносилось приглушённо пение птиц. Атмосфера в резиденции Вонголы царила по-летнему беззаботная и даже праздная.

Летя по коридорам, Ламбо чувствовал себя как грозовая туча на фоне этого безоблачного неба.

— Мудак Глопудера, — ругался он под нос. — Да что он знает! «В горах опасно» — ага, как же, откуда ему знать! Всю жизнь просидел в кабинетах за этими дебильным бумагами, а делает вид, будто нет. И в конце концов, я учился в Швейцарии, боже правый! Я знаю, что такое горы…

Так, он вошёл в кухню. Доминика поприветствовала его, как всегда, радушно и без лишних слов поставила перед ним тарелку с сэндвичами и стакан лимонада.

— Поссорился с братьями? — Сочувственно поинтересовалась она.

— Тсуна — мой брат, а не этот говнюк, — нахмурился Ламбо, говорил он немного нечётко: щёку оттопыривал откусанный кусок. — Гокудера — зазнавшийся придурок, слишком много думающий о себе.

— Ох, вот как, — улыбнулась женщина. — Просто, когда ты зашёл сюда, выглядел точь в точь как Сильвио, мой младшенький, после ссоры со своим старшим братом Вито. Я так давно их обоих не видела, прости скучающей матери её сентиментальность, — вздохнула в конце Доминика.

— Ну-у, мы и правда поссорились, — Ламбо решил ей самую малость уступить. Она ласково потрепала его по голове.

— В какой семье не бывает разногласий? Всё образуется.

— Ты не видела И-пин? — Настроения выслушивать утешения не было, равно как и доказывать, что они с Гокудерой не семья, а вот подруге можно было продолжить жаловаться. — Она должна была вернуться как раз сейчас.

— Синьорина Бьянки звонила где-то полчаса назад, просила передать, что они задержатся и будут к ужину.

Ламбо простонал.

— И чего они находят в этом тупом шониге? Это же так скучно!

Доминика рассмеялась и поднялась с табурета, чтобы налить ему новый стакан лимонада.

— А что ты находишь в видеоиграх? У всех свои развлечения, дорогой.

Ламбо хотел что-то сказать, но все мысли выбило из его головы, когда в животе поселилось странное, однако знакомое тянущее ощущение, возникавшее всякий раз перед тем, как он оказывался перед шокированными помолодевшими лицами близких.

Беззвучно вздохнув, он приготовился к перемещению. Чёрт, в последний раз базука выдёргивала в прошлое в его семнадцать. За два года с того случая он даже почти позабыл о её существовании. С чего вдруг это случается снова?

Ну, гадать было бессмысленно, сейчас он сам всё узнает. Поэтому после того, как окружившие его розовые клубы начали рассеиваться, Ламбо испытывал лишь небольшое любопытство, никакой тревоги или, тем более, паники.

Какой-то пацан, будто бы появившийся, по заверениям молодого Десятого, вместе с Ламбо, стал неожиданным сюрпризом. Однако Ламбо лучше, чем кто-либо другой, знал об ограничениях базуки семьи Бовино, и одно из них заключалось в том, что за раз она меняет местами две версии только одного человека и никак иначе. И Ламбо совершенно не переживал — ребёнок был не его проблемой. То, как и откуда в комнате Тсуны появился мелкий с фингалом под глазом, явно было делом хозяина комнаты. Потому он сел на пол, намереваясь с удобством переждать пять минут, на которые его закинуло в прошлое, и принялся наблюдать за разворачивающимся представлением.

Мальчишка выглядел напуганным и озлобленным, как загнанная бродяжка. Пока Тсуна пытался успокоить всех — но в первую очередь самого себя; господи, он даже успел забыть, каким нервным когда-то был грозный Десятый босс Вонголы! — за неимением других доступных развлечений Ламбо с ленивым интересом разглядывал неизвестного гостя. Одежда выглядела довольно поношенной и запылённой. Ссадины, сбитые костяшки и синяки — в том числе тот, что под правым глазом — типичные атрибуты детей, проводивших почти всё время на улицах. Короткие волосы торчали неровно и наводили на мысли, будто их обкромсали вслепую чем-то вроде ножа, нежели подстригли ножницами. И чем дольше он смотрел на них, те больше они заставляли нечто неприятное шевелиться в душе Ламбо. Нечто, похожее на плохое предчувствие.

Когда к бесплодным увещеваниям Тсуны подключился Ямамото, Ламбо отстранённо подумал, что в разговор следом влезет Глопудера, крича, в своём обыкновении, что-нибудь грубое и оскорбительное — Гокудера не любил детей и ладил с ними с таким же успехом, что и с Ямамото — то есть, крайне плохо. Однако раздражающего прокуренного голоса не возникало, и интуиция Ламбо забила тревогу.

Обернувшись, он увидел лишь пустую комнату. Однако десять лет назад Осьминожья Башка скорее бы подорвался на собственной динамите, чем добровольно оставил бы Бейсбольного Идиота и Тсуну вдоём. Он должен быть где-то рядом.

Раздался детский пронзительный крик, а затем слова- о дева Мария. Кажется, он знал этот язык. Вроде. Некоторые слова были знакомы, а другие — будто исковерканы.

Он понимал не сильно больше Тсуны, застывшего с чистейшей растерянностью, сквозившей в его фигуре: Ламбо не был силён в диалектах, но ошибки быть не могло, это была одна из версий итальянского.

Ламбо не мог поверить, отказывался верить в осуществимость той дикой догадки, посетившей его секунду назад, когда его разум зарегистрировал этот факт, но-

Но цвет волос; злые глаза, прожигающие каждого, на ком они останавливались; язык, на котором кричал пацан, и очевидное отсутствие подрывника в комнате указывали, что ошибки быть не могло. Сердце пустилось вскачь от осознания.

— Скажи нормально, чего ты хочешь! — Выпалил он по-итальянски, обрывая детские крики.

Мальчишка, нет, уменьшившийся чёртов Гокудера замотал головой, как истинный упрямец. И продолжил лепетать на своём диалекте. Ах этот мелкий сукин сын…

— Говори нормально, — повторил Ламбо настойчивее, поднимаясь на ноги. — Я не понимаю на твоём диалекте, Гокудера!

Гокудера уставился на него, как на идиота. Но заткнулся. Зыркнул по сторонам, на Тсуну, схватившегося за волосы, следом — на Ямамото, чья улыбка померкла, но так до конца и не увяла, и теперь тот полу улыбался, как слабоумный.

Опустив нож, но не до конца, будто всё ещё ожидая от них атаки, Гокудера сказал на ужасном, стандартном итальянском:

— Зачем вы меня похитили? Чего вы хотите?

— Боже правый, — Ламбо цыкнул. — Никто тебя не похищал. Ты просто в будущем. Через пять минут вернёшься обратно, так что успокойся и не истери.

— Ты за кого меня держишь?! Путешествие во времени? В будущее?! Не смеши меня! Я не идиот!

— Я бы не сказал так, — он не смог удержаться от самодовольной подколки. — Ты ведёшь себя сейчас как безмозглый кретин.

Перекосившее краснеющее от ярости лицо Гокудеры было восхитительно. Сколько раз Осьминожья Башка доводил его до подобного состояния бессильной ярости. Ах, как сладка была месть!..

— Забери свои слова назад!

— Неа, — Ламбо ухмыльнулся довольно. — Врать неправильно, тебя никто не учил? Или ты такой тупой, что даже не можешь запомнить нечто столь простое?

— Если ты этого не сделаешь, я тебя убью, — зелёные глаза сощурились разъярённо. В качестве демонстрации своего намерения Гокудера дёрнул ножом.

— А ты хоть умеешь этой штукой пользоваться-то?

Мальчик зарычал. Ламбо захотелось рассмеяться. Кто знал, что дразнить Гокудеру может быть так весело?

Наконец, отмерший Тсуна подал голос:

— Ламбо, это правда Гокудера-кун?

— Вполне очевидно, как по мне, что это он, — Ламбо пожал плечом, переключаясь на японский.

— Но почему он уменьшился? Разве базука может менять кого-то местами из прошлого? Не говоря уже о том, чтобы одновременно перемещать двух людей?..

— Наверное, произошёл какой-то сбой в матрице базуки — или что там у неё внутри? Нужно узнавать у младшего меня. Что он делал с ней. Или спрашивать у этого Иноуэ, он ведь ковырялся в базуке года два назад в вашем времени.

— Но!..

— Тсуна, расслабься, — Ламбо потянулся и стрельнул взглядом на уменьшившегося правую руку ужасающего Десятого Вонголы, который в данный момент представлял из себя дующегося малолетку. — Через пару минут меня и Гокудеры здесь уже не будет.

— Эм, но пять минут только что закончились?..

***

— Ч-что?! — Тсуна, за неимением более подходящего слова, пропищал.

Маленький Гокудера бросил на него какой-то странный взгляд, фыркнул и пробормотал нечто под нос. Внимание Ламбо было сосредоточено не на собеседнике, а на настенных часах, висевших над письменным столом.

— Ты уверен? — спросил Тсуна у Ямамото, непривычно неловкого. — Что пять минут уже прошли?!

— Ну, они появились в 16:31…

Такеши не закончил фразу, вместо этого он вслед за Ламбо устремил глаза на циферблат, где чёрные стрелки неотвратимо и равномерно продолжали свой ритмичный ход. Вот, секундная завершила круг, и минутная сдвинулась на деление, с «37» на «38».

Ламбо выругался. Ну, Тсуна не знал наверняка, но предположил по резкому и недовольному тону, с каким вырвались слова, что они были ругательными.

Одновременно внутри его живота образовалась бездна, и мысли в голове возникали, проносясь, и исчезали, как метеоры во время метеоритного дождя.

Нет, только не очередное застревание в чужом времени! Ему хватило с головой собственных приключений в будущем! И то, что теперь выдернули не его самого, никак не меняло суть дела. Его хранители, его друзья снова пострадали, так что тем более нет никакой большой разницы…

Как же это произошло? Неужели снова Бьякуран?! Нет, они одолели его, и его силы всё же заключались в другом. В тот, первый раз их «похищение» было организовано не сумасшедшим хранителем Неба Маре, а Ирие Шоичи, который потратил 10 лет на строительство специальной машины, именно она, технически, удерживала их будущие версии вне потока времени и поэтому…

Но после их возвращения в настоящее Ирие-кун, как и все, замешанные в делах минувшего будущего, получил соответствующие воспоминания и оказался так впечатлён, и напуган, и обеспокоен открывшимся знанием. Тсуна полностью разделял его чувства, поэтому поддержал, когда Ирие-кун — не дёрганный молодой человек из будущего, а всего лишь нервный подросток, на год старше его самого — пришёл к нему с идеей разработать предохранитель, чтобы подобные ситуации было невозможно повторить. На это ушло время, и завершить проект получилось лишь два года назад. Они установили предохранитель, всё работало прекрасно, это подтвердили те несколько случаев, когда маленький Ламбо всё же использовал базуку. Вместо него появилась повзрослевшая версия, и только она! Так что же пошло не так? Из-за чего сегодня выстрел зацепил второго человека?! Причём, поменяв его с самим собой из прошлого?..

Хотя, с другой стороны, в последний раз Ламбо стрелял из базуки довольно давно, неужели со временем предохранитель вышел из строя? Или маленький Ламбо и правда каким-то образом смог повредить саму базуку? В конце концов, он не был особо аккуратен ни с игрушками, ни с настоящим оружием… Могло ли это всё быть ключом к разгадке?..

Из спирали раздумий Тсуну вырвал хлопок. А следом — приглушённая чечётка.

Кинув взгляд вниз, он простонал.

Маленький Гокудера всё же сбежал.

***

— Мы должны вернуть его, — заявил всполошенно Тсуна. Не медля не секунды, он бросился за сбежавшим ребёнком.

Бейсбольный Придурок встретился с Ламбо взглядами, улыбнулся одной из тысяч его улыбок — вариант средний между «извиняющейся», «побудительной» и «выжидающей» — и затем рванул следом за Тсуной. Ламбо вздохнул.

У него всё ещё не укладывалось в голове, что только что произошло. Когда он был младше, Хару пару раз рассказывала о том, как они все застряли в «страшном будущем», где были бандиты и — вдруг — «белая и чёрная магия»*. Сам Ламбо не помнил ничего, у него было лишь несколько смутных воспоминаний о длинных коридорах и комнатах без окон — подземной базе, как потом выяснилось. Рассказы Хару он воспринимал не более, чем приукрашенные сказки на ночь. Сестрёнка не особо и настаивала на правдивости баек, а остальные и вовсе не пылали желанием как-либо поднимать эту тему. С непонятной печалью на лице Киоко один раз лишь подтвердила, что Хару не выдумывает ничего. Ямамото при попытке выведать у него детали смеялся и отмахивался от него. Остальные хранители скорее предпочитали просто игнорировать это, а Тсуна загадочно предупреждал несколько раз, чтобы он был осторожнее с базукой, но Ламбо не пользовался ей уже больше десятилетия, поэтому не уделял предостережениям большого внимания.

В один июльский день получить подтверждение всей той невероятной чуши, о которой он немного слышал, да и столкнувшись с ней лицом к лицу? М-да, это даже превосходило уровень безумия Вонголы, а это уже говорило кое о чём.

Предчувствуя наступающую головную боль, Ламбо сморщился и помассировал висок. Вновь вздохнул, направляясь из комнаты.

Господи Иисусе, кто бы мог подумать… Застрять в чужом времени да ещё и с мелким Осьминожьей Башкой…

Ламбо спустился на первую ступеньку как раз вовремя, чтобы увидеть, как Ямамото — снова — схватил Гокудеру у самой входной двери. Он держал его чуть выше подмышек, ближе к середине предплечий, из-за чего тонкие руки Гокудеры вздымались вверх под неудобным углом и не могли толком ничего сделать. Паршивца успели поймать в шаге от удачного побега: дверь была приоткрытой, и в образовавшуюся щель выглядывал кусочек улицы, заливаемой ливнем.

— Ублюдки! Отпустите меня! — Несмотря на не самое выигрышное положение, Гокудера пытался вырываться. И кричал — на стандартном итальянском, а не на диалекте. Ну, хоть что-то он уяснил с первого раза. — У вас всё равно не выйдет получить за меня выкуп!

Помимо беспорядочного размахивания ножом в сторону потолка он бил пятками, целясь в колени Ямамото, и не замечал Тсуну, с опаской подбирающегося к ним ближе.

Гокудера извернулся, пытаясь укусить руку бейсболиста, и именно этот момент Тсуна выбрал, чтобы выбить из его руки нож. Оружие отлетело, лезвие зазвенело о кафель прихожей.

— Ты, мешок с дерьмом, что ты сдела-

— Что у тебя случилось опять, никчёмный ученик?

Ещё никогда Ламбо не был так рад услышать этот голос.

— Р-Реборн! — Воскликнул Тсуна с позорным облегчением.

Ладони Гокудеры, которые он пытался схватить в свои, с лёгкостью выскользнули из его некрепкой хватки, правая сложилась в кулак. Попытка ударить провалилась — слишком большим было расстояние до лица Тсуны, куда метил кулак, слишком неудобной была поза Гокудеры. Однако это не остановило, наоборот, лишь раззадорило Гокудеру: он начал дёргаться активнее. Майка задралась на животе.

— Пусти, тупица! — Огрызнулся он на этот раз, разнообразия радия, на Ямамото. Знающий по-итальянски только «ciao» и «pizza», Ямамото кивнул и выдал на японском, будто был уверен, что его поймут каким-то волшебным образом.

— Нет, тебе нельзя на улицу, сейчас сезон дождей, ты очень быстро промокнешь и простудишься!

И этот придурок улыбнулся снова — слияние «понимающей» и «уговаривающей» улыбок.

Ламбо захотелось закрыть лицо руками, но он сдержался. Нет, он не собирался пропускать ни секунды этого великолепного цирка.

Между тем Тсуна обратился к вышедшему из гостинной репетитору:

— Реборн, это- Чрезвычайная ситуация! С базукой! Ламбо, — он дёрганно указал в его сторону. Избавившийся от проклятия три года назад — относительно настоящего — и теперь выглядевший как шестилетний ребёнок Реборн бросил короткий взгляд на него. Ламбо подавил желание передёрнуть плечами. — Как обычно поменялся местами с собой из будущего, но- Но в этот раз был не только он! Гокудера- Его тоже задело, но… Но он почему-то стал младше!..

Аналогично взмах рукой в сторону малявки, не бросающего попытки вырваться от Ямамото.

Заметив, что в крошечной прихожей появился ещё один ребёнок, Гокудера замер на мгновение. Глаза — точнее, левый — распахнулись в изумлении, устремившись прямо на Реборна. В его светлой голове очевидно зашевелились шестерёнки.

— И пять минут только что вышли! — Истерично продолжал путанные объяснения Тсуна. — И Гокудера, кажется, не понимает, по-японски. И ещё он пытался сбежать!

— Вот оно что, — промолвил Аркобалено и обратился к Гокудере по-итальянски. — Ты находишься на территории Вонголы. Мы — союзники твоей семьи и не причиним тебе вреда.

— Ложь, — со сдерживаемой яростью сказал Гокудера. Он не спускал взгляда с Реборна, настороженный и напряжённый. — Прекратите дурачить меня!

— И в чём именно, по-твоему, мы тебя обманываем?

Вопрос обескуражил ребёнка, но он быстро взял себя в руки, вновь хмурясь. Ламбо хмыкнул под нос: 20 лет, а между этим Гокудерой и тем, который почти час назад велел Ламбо убираться из кабинета, по факту не было никакой разницы. Всё те же ужимки и вспышки раздражения. Вон, мелкий даже хмурится ассиметрично, как и в будущем, копия один в один, только уменьшенная.

Хотя одно отличие было. Окинув Реборна с ног до головы, маленький Глопудера скуксился — так, как это делают капризные дети.

— Я не буду разговаривать с ребёнком!

— Ты сам ребёнок.

— Мне почти восемь! Я достаточно взрослый! А ты, наверное, ещё даже из подгузников не вырос!

Ответом ему послужил выстрел. Гокудера вздрогнул. Ямамото замер каменным истуканом, но рук не разжал. Тсуна икнул, уставившись на сколотую плитку у порога. От небольшой лунки всё ещё поднимался дым — как и из рта Леона. Тот превратился из пистолета обратно в хамелеона и переполз на плечо хозяина.

— Ты будешь говорить с тем, кто с тобой разговаривает, — отрезал шестилетка. — Итак? В чём же мы лжём тебе?

— Не знаю, для начала, может, в том, кто вы такие? — Он нахохлился. — Я, конечно, знаю не все cosca**, но я точно знаю, что cosca с таким именем нет! И что ещё за бред с «будущим»?! — Малявка уставился на Ламбо. — Ага, врите дальше! Почему бы вам просто не сказать, зачем вы меня похитили?

— Тебя никто не похищал, придурок, — не выдержал Ламбо, вступая в диалог. — Сколько раз тебе надо это сказать? С какого раза твой куриный мозг поймёт?

Гокудера покраснел от гнева и собирался разразиться тирадой, но Реборн не позволил:

— Ты не знаешь такого cosca, потому что Вонгола с материка.

— Материка? — Раздражение исчезло с лица Гокудеры быстро, как спадает маска. — Но… Дядя Пьетро…

— Дядя Пьетро передумал. Совсем недавно, — вкрадчиво сообщил Реборн. Ламбо сглотнул. Гокудера — тоже. — Я бы советовал вести себя покладисто. Ты ведь не хочешь, чтобы усилия твоего дяди пошли прахом, верно?

— Нет, но… Я не понимаю… Если вы — союзники, зачем меня похищать?

— Идиот, — Ламбо цыкнул и сложил руки на груди.

— Или, — продолжил Гокудера, демонстративно не реагируя на его выпад. — Или не похитили, но как-то я же оказался здесь, так? Я помню, что был в совершенно другом месте, я не тупой и замечаю разницу, когда она прямо передо мной, — с нажимом повторил он. Очевидно обращаясь к Ламбо, но даже не поворачивая в его сторону голову. Ах, этот засранец!..

— И где же ты был?

Гокудера насупился и замолчал, не переставая сверлить Реборна исподлобья. Репетитор вскинул подбородок, вопросительно поднял бровь.

— А что насчёт «будущего»? — Задал вопрос Гокудера вместо ответа.

— Что насчёт будущего?

— Ничего… — Он стушевался и переключил внимание на человека, всё ещё удерживающего его на весу. Задрал голову, насколько это было возможно, приказал. — Эй, придурок, отпусти меня уже наконец!

— Ты ведь понимаешь, что «хорошо вести себя» подразумевает отсутствие попыток сбежать, верно? — Голос некогда проклятого репетитора наполняла беззаботность, от которой у Ламбо по спине побежали мурашки. Как, впрочем, и у Тсуны, если его вздёрнувшиеся плечи служили каким-либо показателем.

Гокудера буркнул «да», и только после этого Реборн удовлетворительно кивнул Ямамото. Получив разрешение, последний медленно опустил Осьминожью Башку на пол.

— Тсуна, дверь, — напомнил, переключившись на японский, Реборн.

— А, т-точно!..

— И нож.

Дверь закрылась с щелчком, обрезая марш дождевых капель. В установившейся тишине Тсуна подобрал выбитый нож, сложил его и передал в ожидающую руку бывшего Аркобалено.

— Эм, может, вернёмся в комнату? — Тсуна предложил. — Нам нужно обсудить, что делать теперь.

— Хорошая идея, — согласился без обычного задора Ямамото.

Реборн не сводил взгляда с Гокудеры, который стоял, обняв себя руками, и притворялся, что совершенно точно не дуется.

Ламбо вздохнул — в который раз за последний час — и сошёл с лестницы в направлении гостиной.

Его день просто не мог стать ещё более абсурдным.

***