Как же тяжело жить. Особенно, если в этой жалкой и никчёмной жизни ты чувствуешь себя жертвой. Ни дня не проходит без того, чтобы не оглянуться назад, убедиться нет ли рядом недруга, что желает вонзить нож между рёбер. И этот постоянный страх преследует тебя всю жизнь. Сначала ты рождаешься в глуши, в бедной семье, а затем скрываешь от всех свои дары с мыслью о том, что однажды тебе отсекут голову.

Приглушенные голоса становились всё дальше и дальше. Но сколько бы они не отдалялись, ноги всё равно не переставали нести, сколько бы крови не натекло из ран от веток и камней. Дышать даже становилось тяжело, влажный и холодный воздух морозил лёгкие, хотелось кашлять и плакать. Задыхаться и захлёбываться в своих же слезах. Остановиться бы на минутку, но страх быть пойманной не давал этого сделать.

Был сентябрь, и во многих рощицах и лесах деревья окрашивались в огненные цвета, их листья опадали на желтеющую траву. Температура воздуха днём была ещё тёплой, но по утрам и ночам становилось очень холодно. А в последние несколько дней шёл проливной дождь. Вокруг была сырость и туман нависал над землёй белым полотном.

Детский плач в такой глуши был даже не слышен, и его было невозможно успокоить. Всхлипы, капризные вскрики растворялись в воздухе.

- Милая…я прошу тебя…пожалуйста-пожалуйста...- дрожащий голос разговаривал с хлопковым свёртком, прижатому к груди. - Пожалуйста, перестань плакать…

Но младенец так и не прекращал свои истеричные крики, продолжая кукситься и извиваться в руках, пока она продолжала бежать. Если в ближайшее время она не остановиться, то свалится вместе с ребёнком, а ей этого не хотелось. В её руках была целая жизнь, родная жизнь, маленькая и такая хрупкая. И только она может её защитить. Иначе их обоих сбросят со скалы. Но и она хочет жить…жить рядом с ней! Защищать её, любить, видеть, как она растёт…   

Нога запнулась о корень и тело начало падать вниз. Прижав ребёнка ближе к себе и повернувшись так, чтобы младенец не пострадал, она упала на бок и ударилась лбом. Теперь там зияла царапина, из которой струилась полоска свежей крови. Пряди из чёлки прилипли к холодной вспотевшей коже лица, мешая видеть дальнейший обзор. А младенец продолжал свой плач. Девушка даже не помнит, сколько она так пробежала, но ей очень хотелось есть и пить, а так же нужно как можно скорее доставить дочь в тепло и накормить. В последний раз она ела за ужином, а дочь перед сном. Сейчас едва ли был рассвет.

***

Шинами наконец удалось замедлиться. После долгого и отчаянного бега ноги стали ватными и их пробирала дрожь, но девушка изо всех сил старалась держаться. Дочь продолжала плакать, но уже не так громко. Сколько бы она не пыталась её успокоить, этого не получалось сделать. Она пыталась согреть малышку теплом своего тела, но и она сама продрогла до костей. Она хотела просто сесть и накормить её, но не могла отделаться от той мысли, что они ещё не в безопасности.

А ведь всё было хорошо…как так вышло?

Ещё вчера они счастливо жили во внутреннем дворе императорского дворца, где было сухо, тепло и сытная еда, а также куча охраны, внушающая безопасность…точнее им так казалось. Всё бы ничего, если бы не один изъян в личности молодой девушки Шинами Юки.

Она была кицунэ. Девушка-лисичка. Без семьи, работающая служанкой при императоре Агайо Ирин, а позже став его наложницей. Между прочим, одной из любимых. Внимание императора она привлекла запоминающей внешностью – красные как кровь волосы, янтарные глаза и миниатюрное тело с приличными формами. Большинство служанок во дворце были не образованными, не умеющими читать, так что и это император не оставил без внимания. Все эти садкие речи, трогающие сердце ухаживания, заставили её чувствовать себя нужной, перестать быть брошенкой. Он был очарован, и она влюбилась.

Всего за месяц она стала наложницей императора во внутреннем дворе и прислуживали уже ей. Кроме неё было ещё три наложницы, старающихся заслужить внимание императора. Но сколько бы они не старались, Шинами опередила их тем, что забеременела. Мысль о наследнике заставила его приходить к ней во внутренний двор чаще. Другие наложницы были немного моложе её. Они строили козни, старались не отставать от девушки, которую они считали «засидевшейся в девках», ведь ей был уже двадцать один год, когда им было по семнадцать. Император ждал этого ребёнка...

Но когда родилась девочка, визиты императора стали реже. В наследники ему нужен был мальчик, поэтому он стал чаще заглядывать к другим наложницам и ждать, когда восстановится Шинами, чтобы попробовать с ней снова зачать ребёнка.

Прошло два месяца с тех пор как малышка появилась на свет, и пусть она не была другого пола, он любил её как дочь, ведь она теперь принцесса…

И один день всё изменил.

Как и все кицунэ Шинами обладала магическими способностями, правда очень слабыми, так как была не чистокровной. И в лисицу трансформироваться она не могла. Пока что. Свечи зажигать с помощью пламени было эффективным средством, только при посторонних лучше этого не делать. Если заподозрят, что вы являетесь ёкаем – голова с плеч. Поэтому девушка старалась скрывать свои способности, чтобы не попасть под немилость императора. Кицунэ считали приближенными к демонам, коварными, и зачастую их истребляли. Считали, что они приносят несчастья, обманывают, соблазняют, уводят из семей мужчин, и хуже всего – могут убить.

Всего один раз Шинами имела не осторожность воспользоваться своей силой, впервые за долгое время, когда дочь проснулась посреди ночи. Сконцентрировав всю силу, она призвала огонь и нависла над колыбелью. В свете яркого пламени её глаза становились как самый чистый янтарь. И в этот момент, без приглашения, посреди ночи, в её спальню заявилась одна из наложниц. Шинами до сих пор не понимала, что она забыла в её покоях и чего хотела от неё. Девушка только успокоила дочь и крик страха разнёсся по всему аметистовому дворцу, в котором они жили. В свете пламени из руки Шинами, наложница увидела, как зрачки девушки стали тонкими щёлочками. «Ёкай! На помощь! Наложница Юка ёкай!» - раздались крики наложницы по всему внутреннему двору. Почувствовав неладное, девушка тут же схватила дочь на руки и ринулась бежать.

Охрана во дворце только казалась безопасной, до того момента, пока никто не узнал, что Шинами умеет колдовать. Людей это пугало и им ничего не оставалось как устранить источник опасности. Крики разбудили всех слуг, даже императора, что остался в покоях у другой наложницы. Вероятно, услышав весть, что Шинами ёкай, он разгневался…кому нужна возлюбленная и дочь чудовища?

Тогда-то уже не было смысла скрываться, и она смогла пробудить в себе силу стать лисой, чтобы ускользнуть от солдат. Хлопковый свёрток с дочерью цеплялся зубами, и она со всех ног, вернее лап, неслась минуя посты охраны, пробегая через ворота. Люди кричали, пытались нагнать её, говорили, что она чудовище и обманщица. Что всё это было ради того, чтобы подобраться к императору. А у неё и в мыслях даже не было! Она любила, сильно любила, а теперь даже сам император кричал о том, чтобы солдаты вернули её живой или мёртвой.

А теперь это был конец…

Конец их с дочкой счастливой жизни. Она прожила в страхе с самого детства, защищая саму себя от опасностей, и в какой-то момент настало спокойствие. И снова придётся бояться, но теперь ещё и за дочь…

Она не знала, как далеко их занесло, но преследователей она больше не слышала. Малышка в её руках извивалась, капризничала, требуя тепла, еды. И как назло начался сильный ливень.

- Потерпи, милая…я найду где нам укрыться…- она поцеловала дочку в лоб и огляделась по сторонам.

Если пройти ещё несколько метров, была видна дорога – тонкая, но обхоженная. Значит недалеко есть поселение. Оказавшись на дороге, девушка увидела неподалёку каменную лестницу, немного заросшую травой. Лестница проходила через тории с начерченными на столбах молитвами и обвешанная ленточками.

- Если есть ворота…значит недалеко храм…- пошептала она, приближаясь к ступенькам.

Ворота были старыми и не факт, что возможный храм мог оказаться жилым. Даже если там кто-то мог жить, ей нужно было только переждать непогоду и накормить малышку. Увидит человека – убежит.

Ноги тяжело подымались по ступенькам, они были словно каменные. Напряжение в мышцах давало о себе знать, а оголённые стопы оставляли водянистые кровавые следы на серых каменных ступенях. Дождь стал лить не так сильно, но промокшее кимоно холодило кожу. Если она не согреет дочь, она заболеет и умрёт…а без неё Шинами не сможет жить…малышка Мика – свет её никчёмной, наполненной страхом жизни.

***

- Наму Амида Бутсу…- низкий рокот разносился по храму, отражаясь от стен. Эта мантра продолжалась невесть сколько, ведь мужчина потерял счёт времени, сидя рядом с небольшим алтарём.

В зале витал запах благовоний и из звуков было слышно, как трещат чётки в его огромных ладонях, как льёт дождь с наружи и как гудит его голос в груди с каждой новой молитвой. Он молился за покой, за мир во всё мире, благодарил Будду за крышу над головой и тёплый ужин, который он съел ещё вчера.

Он мог только предположить, что уже утро, ведь солнечный свет или ему был неведом. Ещё с раннего детства он был слеп, но это не мешало ему жить как он хочет. Слух, запахи, осязание – его большое преимущество. Если шёл дождь, скорее всего были и тучи, если он слышал, как кричит петух в курятнике недалеко от храма, значит уже было утро, если шелестит трава и плескается вода в лужах…вероятно кто-то идёт. Звуки были похожи на шаги – расторопных, крохотных.

- Нэм…- оборвав себя на полуслове, он тяжело вздохнул и поднялся на ноги. Ему нужно было убедиться, не показалось ли ему.

Под его весом заскрипели половицы и медленными шагами он пошёл к двери.

***

Судя по слабому свету в окнах - храм был обитаемый и ей казалось, что она слышала чей-то голос. Возможно здесь жил монах, но даже если это и так, то служителю на стороне света не стоит помогать, такой нечистой как она. Её до сих пор преследовал страх, ей не стоило попадаться человеку на глаза. Она просто спрячется и как только погода стихнет, сразу же отправится искать безопасное убежище для них с дочкой.

Храм был небольшой, дощатый. Тяжело найти подходящий уголок для того чтоб затаиться. За зданием, во дворе был курятник, но она не знала, как отнесутся к ней пернатые, почуяв её лисью сущность, поэтому туда забираться она не стала. Даже если рост позволял.

На глаза попался небольшой навес, где хранились дрова. В тот момент пока Шинами подымалась по лестнице, малышка начала успокаиваться, но стоило подобраться ближе к навесу, как она снова заплакала. Шинами насторожилась. Если кто-то в храме услышит детский плач, прибежит сюда. Дочь плакала так, будто специально привлекала внимание.

- Милая, прошу!..- произнесла она, затаившись между поленницей и дощатым навесом. Она очень хотела, чтобы малышка перестала плакать. Ребёнок замёрз и очень хотел есть, пусть даже если Шинами не согреется, но дочь должна быть в тепле, чтобы она не заболела. У младенцев очень слабый иммунитет и любой сквозняк может подорвать их здоровье.

Только она собиралась призвать пламя, как услышала чьи-то шаги. Благодаря врождённому хорошему слуху, она уловила как доски на террасе храма, ступеньки и трава, проминаются под тяжелым весом. Она вжалась в тень, и, если бы не плачущий ребёнок, её бы не смогли заметить, но шаги начали медленно приближаться к навесу. Возможно её не видели и могли только слышать, но она точно поймала волну страха, увидев, как к ним подходит мужчина просто гигантских размеров! На нём была свободная оливковая рубаха с чёрными штанами, подпоясанные белой лентой. Цвета стали темнее из-за намокающей ткани под каплями ливня.

Оказавшись в метре от навеса, он молча постоял, прислушиваясь к звукам. И он чётко мог слышать детский плач. Сделав шаг, мужчина взялся своей мощной рукой за край крыши, наклонился прислушиваясь к звукам. Девушка не знала, как дышать и что теперь делать. Бежать уже было некуда.

- Кто тут? – от раздавшегося рокочущего голоса, у Шинами по спине побежали мурашки. Мало того, что этот человек был пугающе большим, так и разговаривал он соответственно своему телу. – Я же слышу вас…

Слова застряли в горле, она думала, что, если сейчас заговорит, обретёт себя и дочь на беду. Рукой он потянулся к теням, где они затаились и Шинами начала вжиматься в стену, стараясь не поцарапаться о дрова.

- Куда?...Я не трону. Прошу, выходите, - он подобрался ближе и сел на корточки. – Вы ищете убежища от непогоды?

Пожалуйста, не трогайте нас, пожалуйста…- скулили её мысли.

Он снова протянул руку, но не так, чтобы она оказалась близко.

- Дитя слишком истошно кричит. Оно умрёт от холода. Выходи немедленно…

Девушка собрала все силы и махнула рукой, слабо ударив по его ладони.

- Не трогайте! М-мы сейчас уйдём! – слёзы начали снова накатывать на глаза. Она прижала плачущую дочь ближе.

- Девушка значит…по голосу слышу боишься. Я не причиню вреда…

Тело пробирала дрожь, малышка кричала, ещё и ветер начал подыматься на улице. Вот в такой ситуации они и оказались – сидя в тёмной щели навеса, напротив которой сидел внушающих размеров мужчина, с протянутой рукой. Вблизи она не могла хорошо его разглядеть из-за темноты под навесом, и верить этому человеку она не могла. Она металась, не зная, что делать. И деваться им больше некуда и неизвестно, что твориться в голове у этого мужчины.

- Н-нам некуда идти…- произнесла она дрожащим голосом, слёзы уже сами по себе стекали по холодным щекам.

А он в ответ на её слова, только продолжал молча сидеть, протягивая руку и ожидая, когда она сделает первый шаг.

Может это конец?

Решившись начать хоть что-то делать, она протянула трясущуюся маленькую ручку, которая утонула в его тёплой, шершавой ладони. Малышку она держала как можно ближе к себе, пока она выходила из тени, чтобы в случае опасности выпустить когти и не позволить Мике пострадать. И теперь стоя рядом с ним под дождём, она подняла на него взгляд, посмотрев в его глаза. Белые, блёклые... Они будто были направлены куда-то в пустоту, нежели в определённую точку на еë лице.

- Идëм. – сделав широкий шаг, он повëл их в сторону храма. Он спокойно ступал ногами по лужам в траве, пока девушка более короткими и быстрыми шажками следовала за ним. Боль и холод в ногах давали о себе знать, но она держалась из последних сил.

Внутри бурлили страх, облегчение, непонимание. И никакой надежды. В связи с последними событиями, она перестала надеяться на счастливое будущее. Шинами всю жизнь хотела быть счастливой и когда, казалось, она настало спокойствие – всё пошло крахом. Таких как она ненавидят, таких как она убивают…И более того теперь у неё есть дочь – продолжение её рода, которую тоже захотят «убрать».

Доски на террасе были холодными и мокрыми, ей пришлось идти как можно аккуратней, чтобы не поскользнуться и упасть. Мужчина отодвинул дверь в сторону и отступил. Он стоял и ждал, но чего? Неужели ждал, когда она войдёт внутрь первая? Она напряглась – теперь всё казалось ей жутко пугающим и подозрительным.

По всей видимости, поняв, что она колеблется он решил пойти первым, и тогда Шинами осторожно и медленно вошла внутрь. Вход с террасы вёл в небольшую комнатку, света с улицы сюда попадало мало из-за пасмурной погоды, но ей было хорошо видно несколько расставленных свечей, курильницу, свёрнутый в углу футон и шкаф. Внутри было сухо и тепло, а ещё вокруг витал запах жженых благовоний.

- Оставайтесь тут, - сказал мужчина и вышел из комнаты в коридор, закрывая за собой дверь.

Шинами могла чётко слышать, как его шаги распространяются по храму. Тут были такие тонкие стены? Она села рядом с дверью на террасу, баюкая Мику. Малышка стала плакать не так громко, но всё никак не могла успокоиться, а в присутствии мужчины Шинами не могла её кормить.

Через несколько минут он вернулся в комнату с парой одеял и полотенец, и положил их на пол перед девушкой. Затем он подошёл к свечам в маленьких чашах и зажег их от спичек. Шинами могла сделать это сама, используя магию, но она не стала этого делать. Во-первых, она не могла трогать или делать что-либо без разрешения хозяина дома, во-вторых, может ли он заподозрить её в колдовстве?

Закончив зажигать свечи, он снова вышел из комнаты. На этот раз его долго не было. Минута, две, пять…Шинами сидела, ожидая, когда он появиться, но он так и не приходил. По итогу, больше не в силах ждать, она просто, на всякий случай, отвернулась от двери в комнату и приспустила рукав халата с плеча. Сейчас было самое главное, чтобы из-за такого количества стресса у неё не пропало молоко, иначе Мике нечего будет есть. Она ещё грудничок, совсем маленькая и зависит от её молока. Малышка ела жадно, но зато теперь она успокоилась. Шинами на миг переместила взгляд назад, на дверь, а затем на стопку на полу, которую оставил мужчина.

Сейчас она оботрёт Мику, а затем примется за себя. Они обе промокли до нитки и очень замёрзли. Девушка надеялась, что они не заболеют – Мика была маленькая и слабенькая, и лечить её нет нужных отваров, а Шинами является кормящей и ей нельзя заболевать, потому что это передастся малышке.

Когда дверь открылась, Шинами вздрогнула и натянула на оголённое плечо мокрую ткань халата, но поворачиваться не стала. Всего в паре шагов от неё, мужчина что-то поставил на пол.

- Как будешь в порядке, найди меня в главной зале, - сказав это он снова ушёл.

Когда Мика уже наелась, Шинами поправила халат и повернулась посмотреть, что он принёс – чаша с рисом и кусочком рыбы, а также кусок непонятной ткани. Это было удивительно, Шинами не могла поверить в такую щедрость незнакомца. Она редко бывала в храмах, но неужели священнослужители такие гостеприимные и доброжелательные? Она развернула кусок ткани, оказавшейся большой рубахой, которая ей будет как халат.

Он только что дал им убежища, но надолго ли? Выгонит ли он их, когда непогода утихнет? Нет, скорее Шинами быстрее уйдёт с дочерью, чтобы не доставлять проблем. Тем более, если он узнает, кто она, то возможно убьёт. Он ведь такой крупный, одно неверное движение и зашибёт! И не важно служитель храма он или нет, кицунэ для всех были и будут врагами.

Сняв мокрую одежду с себя и дочери, она принялась сушиться полотенцем – сначала дочь, потом себя. Второе полотенце она использовала как пелёнку, в которую завернула потом Мику. И пока дочь грелась в гнёздышке из принесённых мужчиной одеял, Шинами обтёрлась и принялась за ноги. Дождевой водой с террасы она намочила край полотенца и стёрла всю грязь. Стопы были истоптаны в кровь, а исцелением она не обладала, поэтому пришлось прижигать огнём. Было больно, когда горячее пламя с её пальцев терзало кожу, обеззараживало и покрывало всё корочкой. Чтобы не закричать, пришлось со всей силы закусить губу, от этого во рту почувствовался кровавый привкус железа. Неприятная процедура, но просить о помощи незнакомца она не хотела, он итак укрыл их под крышей и дал обсохнуть.

Потом она поела и присела рядом с Микой, которая теперь сухая и согретая мирно спала в гнёздышке из одеял. Шинами саму тянуло в сон, но она старалась не терять бдительности находясь в незнакомом для них месте. И всё равно она заклевала носом, нависая над своим чадом.

***

Проснулась она от хныканья рядом с собой. Малышка тянулась своими маленькими ручками глазам, старалась тереть их, моргала глазками. Оглянувшись по сторонам, в открытом сёдзи она увидела, что дождь ещё шёл, но уже не был таким сильным и сквозь облака пробирался солнечный свет. На ней лежало одеяло, хотя она точно помнит, что уснула сидя и не укрывала ни себя, ни дочку. Она не знала сколько проспала, но ей нужно было покормить малышку и пойти поискать того мужчину.

***

Главная зала была не такой большой, но пространство чтобы разгуляться было. На стенах висели гобелены с молитвами, пол был деревянный, высокие потолки. У алтаря с множеством свечей, маленькой статуей Будды и благовониями, сидел тот мужчина. Даже сидя на коленках он казался очень большим. В руках он держал молитвенные чётки, его глаза были закрыты, и он даже не шевелился, когда она пришла. В свете свечей, его лицо отдавало жёлтым оттенком, ресницы подрагивали и на лбу было чётко видно линию шрама.

Осторожно подойдя ближе к алтарю, она поклонилась, но присаживаться рядом не стала. Во-первых, она позабывала все молитвы, во-вторых, она пришла сюда не за этим. И тем более на руках она держала спящую Мику.

- С-спасибо, господин…- она поклонилась в пояс, прижимая к себе дочь. А затем выровнялась, опустив взгляд в пол. – За тепло и еду. Как только дождь стихнет м-мы сразу же уйдём.

Мужчина убрал чётки и вздохнув, ответил, не открывая глаз:

- И куда же вы пойдёте? Несколько часов назад, ты сказала, что вам некуда податься, - в тишине залы его голос отдавался слабым эхом. И ведь он был прав, идти было некуда.

У Шинами не было родственников. Мать умерла, когда девушка была ещё малышкой, а отца не стало тогда, когда ей исполнилось семь лет. Больше никто о ней не заботился, до четырнадцати лет она работала на рисовых полях, а затем перебралась ближе к столице - торговала фруктами на рынке рядом с неблагополучным районом, где гуляли разбой и проституция. Замуж девушку никто не брал, считая дурнушкой из-за веснушек на лице и неестественного цвета волос – слишком яркий и запоминающийся. Людей, выходящих из квартала с публичными домами, лицо нисколько не интересовало сколько тело, поэтому возвращаясь домой с работы Шинами несколько раз подвергалась нападению, и во всех случаях её спасали солдаты, служившая императору. Ближе к двадцати годам она нашла работу при дворе прачкой, затем садовницей, и вскоре работать ей не приходилось, будучи наложницей. Удивительно, что император увидел в ней красоту, тогда, когда другие считали её гадким утёнком.

Сейчас она даже не знала где они находятся, сколько и как быстро Шинами бежала в поисках безопасного места. А учитывая тот факт, что её способности кицунэ раскрылись с новой силой, будет удивительно, если им удалось добежать до самой границы.

И всё же на его вопрос она промолчала, смотря в пол. Он повернул голову в её сторону, открыв свои остекленевшие глаза. Ему нужен был ответ, но он уже понимал, что эти двое оказались в непростой ситуации, и это вызывало вопросы.

- Господин, а где мы находимся? – тихо спросила Шинами, подняв голову.

- В горах, на границе государства Фуджи.

Такого она точно не ожидала из-за этого её глаза расширились. Пробежать столько километров от столицы обычному человеку было бы невозможно, до границы пришлось бы несколько часов ехать на лошадях, а она преодолела это расстояние за ночь с младенцем на руках. Видимо скорости в ней действительно прибавилось, и за это теперь пришлось платить – ноги продолжали гудеть. Но хотя бы теперь они были вне законов государства Сейги и в какой-то степени они были в безопасности. Правда это была новая территория и здесь вероятно были иные порядки.

- Понятно…- произнесла Шинами. Мика в её рыках зашевелилась, издавая невнятные звуки.

Услышав детский лепет, уголок губ мужчины приподнялся.

- Как зовут твоего ребёнка? – спросил он.

- Мика. Это моя дочка, - Шинами посмотрела на малышку в руках, и провела пальцами по её ещё коротким волосам с нежной улыбкой.

- По голосу ещё такая молодая и уже с ребёнком на руках…Сколько тебе лет?

По голосу?.. – пронеслось в её мыслях.

- Мне двадцать один, господин…

- Хм…

Он замолчал и встал с полу, опираясь руками на коленки. Шинами сделала шаг назад, когда он выровнялся во весь рост, возвышаясь над ней. Когда детям ещё говорят есть много каши, чтобы вырасти большим и сильным, Шинами задумалась, сколько каши нужно было съесть этому мужчине, чтобы быть таким гигантом?

- А отец девочки? – спросил он, опусти в голову вниз. Казалось, что он смотрит куда-то в пустоту, а не на неё. Такие блёклые глаза она видела только у людей, лишенных способности видеть, неужели этот человек был слепым? Свечи оставляли на белых глазах блики, а радужка была выцветшей и безжизненной. Это объясняет факт того, что он по внешнему виду Шинами не смог предугадать её возраст. Он просто не видел её, но отчётливо слышал.

Осознав, что она достаточно долго затягивает с ответом, размышляя о нём, она помотала головой и тихо сказала:

- Его нет.

На это он приподнял свои густые чёрные брови, явно удивившись.

- Понятно. – дальше развивать тему её семейного положения он не стал, видимо, решил, что это не его дело. Особенно если Шинами с дочкой остались просто переждать непогоду, а потом они уйдут.

Шелест деревьев и слабый шум стекающей с крыши дождевой воды, нарушал тишину, воцарившуюся между ними. Снаружи дождь начал идти мелкой моросью, а солнечный свет пробирался сквозь окна, падая на деревянные половицы. Шинами отошла от алтаря, приблизившись к окну, чтобы понять сколько сейчас было времени – солнце начинало клониться к закату, а там уже снова наступит темень. Чтобы найти временное место проживания им нужно встать с самого утра и желательно не в дождь. Вероятно, им придётся остаться тут на ночь, но она боялась попросить об этом хозяина храма.

- Переночуете в свободной комнате, а утром решим, что с вами делать, - произнёс мужчина, направляясь в сторону коридора.

Он как мысли её прочитал. Его тяжелые шаги стучали по деревянному полу, пока он уходил.

- Г-господин! – окликнув его, она сделала несколько шагов в его сторону, и он остановился. Он слегка повернул голову, будто «смотрел» через плечо. – А как…вас…зовут?

Помолчав, он ответил:

- Гёмей. Гёмей Химеджима, - затем, стоя в коридоре, он открыл дверь в свою комнату и вошёл внутрь.

***

Как он и сказал, они остались ещё на одну ночь в маленькой пустой комнатке. Туда он принёс футон, пару одеял, а Шинами перенесла свой халат, который ещё не успел высохнуть. Рядом с Гёмеем она не ходила и старалась держаться от него подальше, потому, что её пугали его внушительные размеры и внешний вид. Не в плане красоты, а скорее с каким лицом он ходил – задумчивое и серьёзное. Плюс возможный факт его незрячести настораживал Шинами, вдруг он не увидит её и зашибёт случайно? Но он так уверенно передвигался по храму, что даже и не скажешь, что этот человек был слеп.

Когда солнце село за лес, погружая всё вокруг во тьму, в храме наступила ужасно мёртвая тишина. Это пока что.