Сегодня рабочий день Шинами прошёл не долго, по причине того, что Коюки собрала всю пошитую одежду и вместе с местными торговками отправилась в столицу, чтобы продать товар. Всё что Шинами наработала она получит через несколько дней, когда Коюки вернётся обратно в деревню. А пока она может немного расcлабиться, позаботиться о малышке и настроиться на тренировки.

Первая неделя тренировок прошла очень тяжело – с Гёмеем они не были такими сложными и выматывающими как у Аказы. Почти каждую ночь Шинами сбегала из храма, чтобы оттачивать свои навыки владения магией и концентрироваться на своей силе. Это было плохо не только тем, что времени на отдых почти не хватало, но и то, что Гёмей, начал замечать постоянную усталость с её стороны. Стало трудно подыматься с рассветом, потому что Шинами успевала прикрыть глаза буквально на час, во время медитации её разум очищался настолько, что она засыпала через пару минут с начала занятия.

Уложив Мику спать в корзинке у себя в спальне, Шинами отправилась на кухню. Она подчерпнула ковшом из бочки холодной питьевой воды и поднесла его к губам.

- Ты сегодня рано, - раздался голос Гёмея за её спиной. Она вздрогнула и чуть не выронила ковш из рук, когда собиралась испить водицы.

С полотенцем на шее, он стоял напротив неё в свободных штанах и белой рубахе, а его волосы были мокрыми от воды. После небольшой индивидуальной тренировки во дворе, он окунул голову в бочку с дождевой водой чтобы освежиться.

- Ох, Коюки поехала в столицу. Её почти неделю не будет дома, поэтому у меня выходные. – Шинами улыбнулась. – Хотите пить?

- Спасибо, Шинами, - приняв из её рук ковш, он осушил его до дна и вернул Шинами. Она наполнила его вновь и отпила воды, когда Гёмей спросил, – А где Мика?

- Спит в комнате. Она так намаялась…Ещё с утра плакала почти без остановки пока я не дала ей выпить отвар, помогающий снять боль. Зубки режутся.

- Да, я слышал.

Молчание повисло в воздухе, делая ситуацию со стороны Шинами немного неловкой. Ей хотелось ещё о чём-нибудь поговорить с ним, но думала, что он сейчас занят и тем для разговора совсем нет. О тренировках они могут поговорить как раз во время них, о его прошлом было неудобно что-то ещё спрашивать, а уж тем более, если он попросить рассказать ему что-то из своей жизни. Разговоры о погоде слишком банальные. О чём можно было поговорить со слепым генералом?

- Мм, ну…Я, пожалуй, займусь уборкой пока Мика спит. Я ещё со вчерашнего дня пытаюсь протереть везде пыль, - Шинами неловко улыбнулась, потирая шею. Затем она прошла мимо него к кладовой, чтобы достать оттуда небольшое ведёрко.

Кошки лениво спали на мешках с рисом, на полу и полках, а кто-то из них вообще улёгся в пустом глиняном горшке, свернувшись калачиком. В этом храме это были самые беззаботные обитатели, что могли спать когда захотят и где захотят. Во всём храме ещё царила такая тишина, что для Шинами это напоминало тихий час или время послеобеденного сна.

 Доставая ведёрко с полки, Шинами снова почувствовала за своей спиной присутствие мужчины и немного напряглась.

- Шинами. – произнёс Гёмей немного тише. – Можешь мне честно ответить на один вопрос?

У неё даже сердце в пятки ушло. Что такого он хотел у неё спросить, от чего капля паники на несколько секунд ввела её в ступор. Он догадался о её секрете? Но она вполне справлялась с сокрытием своей сущности, если только…Генья. Она совсем забыла о том, что мальчик может быть «ясновидцем». И, вероятно, он рассказал всё Гёмею.

- У-угу…- промычала она, слабо кивнув головой. Шинами даже не смела повернуться и пялилась в одну точку на стене, ожидая вопроса.

- Тебя не слишком выматывают мои тренировки? Вроде бы я всё продумал до мелочей, чтобы ты экономила силы и успевала отдыхать между Микой, работой и занятиями, но мне кажется, что ты очень устаёшь…

Тихий облегченный выдох сошёл с её губ, а напряжение в теле мгновенно спало. Пронесло. Но не совсем.

- Мне не нужно быть зрячим, чтобы замечать и чувствовать твоё состояние, - продолжил он. – Я обеспокоен.

Прижимая к себе ведёрко, она повернулась, задрав голову вверх, чтобы посмотреть на него. Он был такой высокий, что иногда у Шинами немела шея постоянно подымать к нему голову. Выражение его лица было действительно немного встревоженным. Незнакомец бы испугался его, но теперь узнав его немного лучше, Шинами могла сказать, что он похож на нежного гиганта, которому было не безразлично состояние тех, о ком он взял на себя ответственность позаботиться. Ей это напомнило о том, как он прожил свои детские годы, присматривая за сиротами. Жаль, конечно, что так вышло, но это было уже в прошлом и историю не переписать.

- Всё в порядке. Я просто…пытаюсь вклиниться в процесс. Очередной период адаптации к новым обстоятельствам и всё в таком духе. Даю слово, через неделю я уже не буду так выматываться.

Но Гёмей кажись не поверил в такое оправдание и подошёл чуть ближе, осторожно взявшись своей ладонью за её плечо.

- Пожалуйста, не перетруждайся. Нам с Микой важно, чтобы ты была здоровой и отдохнувшей, Шинами.

Большим пальцем он осторожно поводил по её плечу, от чего по её спине пробежались мурашки. И снова тепло начало разливаться по её телу, сердце забилось чуть быстрее, от чего кровь забегала всем венам. Если бы Гёмей мог видеть, то его бы позабавил тот факт, что Шинами краснеет чаще, чем можно представить. Возможно, это связано с тем, что ей нравится, как люди выражали к ней заботу и внимание словами и прикосновениями. Император Агайо знал, как очаровать и поддержать беседу – он ведь не только ради близости приходил навещать своих наложниц. С Шинами он разговаривал о литературе, обсуждал растения и цветы, что росли в саду возле дворца, где она жила, а главное узнавал о делах и здоровье своей любимицы. Когда родилась Мика, он, как и все, сюсюкался с ней и приносил дорогие подарки – игрушки, одежда на вырост, пелёнки и т.д.

Теперь, когда она больше не наложница и жила другой жизнью, за пределами дворца и в другом государстве, она думала, что может только давать своё внимание дочери, но…Видно ей не до конца удавалось выстроить вокруг себя неподступную стену и избежать мужского внимания. Забота Гёмея была заметна, но уверенности в том, что она ему симпатична не было. Может он был по натуре такой добрый, а она просто начинает себе что-то придумывать, терзать себя мыслями, что уже не достойна ухаживаний, потому что являлась наполовину чудовищем, да ещё и со своей маленькой копией на руках.

- Может тебе помочь? – спросил он, слегка улыбнувшись. – Я должен отойти по делам, но у меня есть ещё время, и я не против потратить его на тебя.

Глядя на него, она ещё несколько секунд не могла связать пары слов, чтобы дать чёткий ответ, а затем сказала:

- Н-не нужно. Я справлюсь!

***

В отличие от храма Гёмея, дом Кочо отличался своими размерами. За верную службу во время войны, а также в качестве благодарности за работу её покойной старшей сестры, император наказал рабочим отстроить девушке новый дом. Два этажа, шесть спален и маленькая часовенка во дворе. Больше Кочо попросить не могла. В отличие от Химеджимы, она предпочла жить недалеко от реки на окраине деревни. Вокруг её небольшого поместья росли деревья глицинии, двор усажен разными видами сезонных растений и цветов, а у часовенки всегда стояли свечи и сжигались благовония.

На время отъезда, за домом Кочо Шинобу присматривала её младшая сестрёнка Канао. Следуя по стопам сестры, юная девушка изучала медицину, чтобы в будущем помогать больным и раненным.

Изначально девушка жила на востоке вместе со своей старшей сестрой Канаэ. У них была счастливая семья, родители имели хороший заработок, над головой была крыша, а желудки наполнены тёплой пищей. Как рассказывала Шинобу, их отец работал фармацевтом, а мать обучала дворянских детишек грамоте. Страсть к медицине девочкам привил отец, и с раннего детства Шинобу и Канаэ изучали траволечение, алхимию и ботанику. Иногда горячо любимая матушка приносила домой книги, что она приобретала у бродячих торговцев, а также молитвенники из храмов, чтобы девочки не забывали о том, что великий Будда за ними присматривает и помогает им в делах.

До того, как началась война, в их семье всё было прекрасно. Но потом в их город ворвались войска Сейги и забрали родителей в плен. Позже, где-то спустя два месяца, выяснилось, что за попытку побега обоих казнили на месте поимки. На время начала войны проходил набор среди молодых парней, кто готов добровольно вступить в ряды армии. Санеми Шинадзугава и его младший брат жили в соседнем квартале их небольшого городка, поэтому парень сразу же вызвался добровольцем чтобы постоять за своё государство. Тогда он ещё не дослужился до звания генерала и по счастливому случаю обучался в одном из военных подразделений, что находилось в их городе. Поэтому его без проблем взяли в конные войска. Насколько Гёмей помнил, такой холодный и чёрствый парень как Санеми, не ровно дышал к Канаэ Кочо. Шинобу рассказывала, как они встретились совершенно случайно у озера, где Санеми купался после тяжелых тренировок. Решив позабавиться, он спрятался среди зарослей камышей и до чёртиков напугал девушку. С тех пор он тайно оставлял маленькие букетики из полевых цветов, привязывая их к забору на верёвочку. Иногда Канаэ приходила посмотреть на то, как проходят тренировки у местных солдат и пообщаться с Санеми.

Решив не оставаться в стороне, Канаэ наказала Шинобу присматривать за домом, а сама упорно прорвалась в ряды лекарей. Первые два месяца службы, по письмам Канаэ, были очень тяжелыми, но её поддерживал Санеми, с которым ей посчастливилось попасть в один отряд. В целях спасения людей от возможности попасть в плен, отряд солдат высланного в помощь с другого фронта, эвакуировали в военные лагеря жителей их города. И Шинобу переживала о том, как она теперь будет получать весточки от сестры не находясь дома. Но один из вечеров прибыл ганец, что извещал главные новости с войны, а также приносил списки погибших, чтобы родственники могли почтить память погибших солдат. Из новостей Шинобу узнала о том, что на восточном фронте теперь заведует новый молодой генерал, а из списков погибших последнее, что она хотела видеть, так это…Канаэ Кочо. Перечитав висевший на столбе список по десять раз, она не могла в это поверить и думала, что это была огромная ошибка.

В попытках, удостовериться в правдивости этих списков, она собралась пойти в армию. Когда шёл очередной набор добровольцев, тогда она и познакомилась с Гёмеем Химеджимой. Проведя около месяца на поле боя, она наловчилась как можно более скрытно и быстро уносить раненных в безопасное место и оказывать им помощь. После одного из сражений, в котором Гёмея сильно ранило копьём в ребро, Кочо набралась храбрости и чуть-чуть наглости спросить у генерала о том, что она узнала о своей сестре. Но тот не дал ей чёткого ответа, его она получила тогда, когда император созвал своих генералов в столицу на так называемый «мозговой штурм». Чтобы не оставлять Кочо в неведении, Гёмей взял её с собой. Тогда-то она и встретила Санеми снова, но уже в генеральской форме. У прошлого генерала он был среди любимчиков за отвагу, острый ум и искусное владение катаной, вот он и выбрал себе замену. Спросив у него о сестре, весь её внутренний мир рухнул после его слов, таких пустых и холодных, будто внутри него тоже что-то сломалось: «Её больше нет, Шинобу. Как и ваших родителей». Плакала она не долго и намеревалась идти до конца. Ради Канаэ и будущего государства.

Когда война закончилась, а мёртвые были похоронены, Гёмей и Шинобу решили начать жизнь с чистого листа в какой-нибудь глуши, но обещали вернуться, если страна снова будет в опасности. Она успела сдружиться со всеми генералами, найти товарищей, а также получить уважение со стороны императора. Ояката-сама был очень добр, он выразил огромное сочувствие об утрате её семьи и сказал, что будет рад видеть «всех своих детишек» подле себя в любое время. Поэтому двери для них были всегда открыты.

Первое время Кочо залечивала свои душевные раны в полном спокойствии. Сначала она жила под одной крышей с Гёмеем в старом храме на горе, затем спустя пару недель она перебралась в небольшой домик, рядом со строящимся поместьем. Император также предлагал Гёмею построить своё имение за хорошую службу, но тот был скромен в таких подарках и отказался, предпочитая жить в маленьком храме, близко к богам. Хоть Шинобу и обзавелась соседями в деревне, общалась с Гёмеем и переписывалась с друзьями, внутри она продолжала чувствовать боль и одиночество. Через полгода после войны, она отправилась в гости к сослуживцу с Южного фронта, которого перебросили к Гёмею на конец войны в связи со смертью тамошнего генерала. Но её планы резко изменились, увидев небольшой караван работорговцев. На тот момент государство восстанавливало свою экономику и количество бедных граждан было увеличено. Правда незаконная торговля людьми была наказуемой. Среди тех людей было пять женщин и маленькая замызганная девчушка, которую шпыняли через каждые пару минут за любую запинку. Добравшись до ближайшего населённого пункта, она сообщила об этом местной страже. Работорговцев задержали, успев их перехватить в лесу. Шинобу чуть не получила по голове от одного неприятного типа, что с криками набросился на неё за донос, а ту девчушку она забрала с собой.

Имени у неё не было, либо не помнила, разговаривала она мало или вообще молчала. Но Шинобу на это не жаловалась. Глаза у девочки были большие, тело худенькое и маленькое, что связано с пренебрежением пищи или вообще её отсутствием. Дома, Кочо вымыла девочку, да так, что её бледная кожа чуть ли не скрипела, но вот с одним возникла небольшая проблема. Вши. Их было настолько много, что Кочо пришлось остричь её налысо. А в детской одежде она была похожа на мальчишку. По итогу сытую и одетую девочку, Кочо Шинобу решила назвать Канао. Со временем девочка разговорилась, и поведала свою историю о том, как после войны их семья погрязла в нищете, и родители пошли на ужасный поступок, продав свою дочурку в рабство.

Пока Канао обживалась в доме Шинобу, она постоянно вела себя как «принеси-подай», безотказно выполняла поручения Кочо, даже если в них не было какого-то злого помысла. Старалась угодить, дёргалась каждый раз, когда Шинобу подымала руку, чтобы просто почесать лицо, садилась есть только тогда, когда Шинобу начнёт трапезу. И Шинобу поняла, что это было вызвано плохим обращением в рабстве. Ей потребовалось много времени и терпения, чтобы привести девочку в чувство и внушить тот факт, что её не стоит бояться и в этом доме она не служанка. Они теперь одна семья.

Так и получилось. Канао стала обучаться у Кочо, заново проходила основы, такие как письмо и чтение, и помогала ухаживать за больными. Как-только дом Кочо был отстроен, девушка открыла ворота своего поместья для людей, что нуждались в помощи. Старики, молодые и раненные приходили к ней, а Канао всецело помогала.

Гёмею не потребовалось много времени, чтобы прийти в гости к Кочо. Шинами и Мика остались в храме. После их разговора девушку всё-таки сморила усталость, когда во время уборки комнат она протирала пыль. Присела отдохнуть на пять минут, вот так и уснула в комнате Гёмея рядом со шкафом. Он без труда перенёс её в их с дочкой спальню, уложил на футон и накрыл одеялом. Заодно проверив Мику, он ушёл к себе, переоделся, помолился перед уходом и спустился с горы. На всякий случай он усилил защиту вокруг храма, навесив больше оберегов и закрыв некоторые двери изнутри на щеколду. Так же скоро должен прийти Генья, он обещался зайти после работы в кузне, заодно и присмотрит за девочками.

Забор вокруг двора не был таким высоким, поэтому вышедшая на улицу Канао сразу его увидела.

- Сестрица! Господин Химеджима пришёл! – крикнула Канао, приоткрыв дверь в дом.

Гёмея тронула улыбка, когда он проходил через ворота во двор и услышал тоненький голосок девочки. Её он тоже был рад повстречать, потому что за всё время она почти не выходила из дома и только здоровалась с ним, когда видела на улице. Раздались расторопные шаги, стучащие по деревянному полу крыльца и обувшись Шинобу Кочо подбежала ближе к нему.

- Аа! Друг мой, как я рада, наконец, встретиться! – Шинобу лучезарно улыбнулась.

- Вот ты и дома, - Гёмей наклонился, крепко обнимая девушку, и чуть приподнял её над землёй. По росту она была такой же маленькой, как и Шинами, но по весу знатно меньше. Даже по ощущениям от её тела он понял, что Шинобу сильно похудела после прибывания в карантинной зоне. Его это обеспокоило.

- Ой-ой-ой! Химеджима, раздавишь же!

Слегка ослабив хватку, он произнёс:

- Ты весишь меньше, Шинобу…

- Эти месяцы были тяжелыми, - она вздохнула и похлопала его по плечу. – Но теперь всё хорошо. Я намерена неплохо отдохнуть.

Он вернул её на землю и сложил руки на груди, наклонив голову вниз.

- Если под отдыхом ты подразумеваешь беспрерывную работу, то это такой себе отдых, Шинобу Кочо, - от нахмурился.

- Ну что я могу сказать? Я заядлый трудоголик! – посмеявшись, она повернулась к крыльцу, где Гёмей снова услышал голос Канао.

- Сестрица, я заварила чай!

- И чего мы стоим? Нам столько всего нужно обсудить!

Кочо повела Гёмея за руку в сторону дома. Уже зная о том, что двери были не высокими, он сильно наклонил голову и прошёл в прихожую, где снял дзори и поставил их в уголок. Рядом с его сандалиями, обувь двух миниатюрных девушек словно принадлежала мышам не иначе. По запаху Гёмей понял, что дом недавно проветривали после хорошей влажной уборки. В приятной тишине было слышно, как с улицы поют птицы, а в занятых комнатах, которые являлись палатами, тихо разговаривали пациенты. Дом Кочо был своего рода маленьким лазаретом, поэтому теперь редко было так, что сёстры оставались в поместье одни. Даже если тут были не местные жители, а приезжие люди, бояться им было нечего. Скорее это недоброжелательным незнакомцам стоило бояться Кочо.

Они расположились в одной из комнат на первом этаже, где из открытых сёдзи был вид на сад. Пока Шинобу разливала чай по чашкам, Канао принесла несколько данго и моти, чтобы угостить гостя.

Во время их чаепития Кочо болтала без умолку, рассказывая о своём пребывании в зоне карантина. Помимо страшных случаев, она умудрялась впихнуть в свой рассказ что-то забавное и разряжать обстановку. Её сестрёнка задавала вопросы, узнавала что-то новое из практики своей наставницы, а Гёмей просто слушал, выжидая, когда его подруга остановиться, чтобы вставить хотя бы пару своих комментариев. Видно, что Кочо было не до разговоров во время работы и теперь это всё выливалось большим потоком информации. Чем-то напоминало одну из его товарищей, которая болтала похлеще Шинобу, та могла одну тему о кошках развернуть в разговор на пару часов.

Борьба с эпидемией на востоке заканчивалась, большинство врачей уже распустили по домам, а больных, что продолжали бороться с недугом изолировали в лечебницах и оказывали им необходимую помощь. У Кочо не было времени на то, чтобы расслабляться, поэтому она круглые сутки работала из-за чего знатно потеряла в весе. Болела ли она во время пребывания в карантинной зоне, было неизвестно никому, потому что лишнее волнение к своей персоне со стороны близких людей Шинобу не любила. А вот о состоянии Ояката-самы Шинобу переживала. Если уже госпожа Тамаё, что уже долгие годы является лекарем во дворце императора, не справляется с его болезнью, это может значить только то, что это неизлечимо. Но она попробует поговорить с ней по этому поводу, и сама лично осмотрит Кагаю, хотя вероятно от этого будет мало толку, если итак ясно к чему это всё ведёт. Запланировать встречу военнослужащих – была прекрасная идея, которую Кочо Шинобу ждала с нетерпением. Она так давно не видела всех своих сослуживцев в одном месте, что будет счастлива пообщаться с ними, Ояката-самой и его семьёй.

Когда Гёмей, наконец, смог начать свой рассказ о том, что произошло за время отсутствия Кочо, он начал с простого: о случаях в деревне, о здоровье и успехах Геньи, о том, как на горе было спокойно…до того, как появилась Шинами. Как-только Шинобу услышала, что в храме Гёмея поселилась незнакомая девушка с ребёнком, её глаза расширились от удивления, но она продолжала слушать. Он рассказал, как нашёл их под навесом поленницы рядом с домом, как обогрел и вызвал Юширо из дворца, чтобы помог им справиться с простудой; не упустил описать их характер и как они себя вели всё это время; рассказал, как Шинами напросилась к нему в ученики и подружилась с Геньей.

Казалось, что его слова по поводу незнакомки были простыми, будто он рассказывал о их тренировках с профессиональной стороны, но Шинобу расшифровывала эти слова, со своей стороны, по-другому. Если он говорил: «У неё есть скрытый потенциал и стремление к совершенствованию боевых навыков. Это похвально», то Кочо слышала это так: «Она молодец. Мне нравиться как она стремиться помогать не только себе, но и другим.». То же самое было и с Геньей. Хоть Гёмей был и искренним в своих мыслях и чувствах, но, когда дело касалось тренировок, он предпочитал держать всё под контролем.

Во всяком случае, за его поступок она не осуждала, даже наоборот – уважала. Да, эта неизвестная особа могла натворить бед, но, если сейчас было всё в порядке, значит вреда от неё не было никакого. Тем более Гёмей, по сути, добрая душа, не смотря на грозный вид. Он был мудрым и мог довериться кому-то, лишь понаблюдав за ним, чувствуя поведение и эмоции человека через его движения и запахи.

Во время своего рассказа Гёмей упустил лишь одну деталь – о подозрениях Геньи на счёт Шинами. Он решил, что с этим надо пока что повременить, авось Кочо сама догадается и, прежде чем что-то доказывать, посоветуется с ним.

***

- Аказа! – это был уже шестой раз за десять минут, что Шинами звала ёкая. Но тот так и не приходил. На улице знатно похолодало и она не была намерена торчать всю ночь, ожидая, когда он наконец решит заявиться.

Чтобы не одубеть в таких условиях, ей пришлось принять форму лисы и свернуться калачиком на камне. Правда легче от этого не стало, потому что камень был холодный, а нагревался он под её крохотным тельцем очень медленно.

И где его чёрт носит?! – подумала Шинами, решив поискать в лесу. Минуя гигантские деревья, пролезая через кусты, она пыталась везде учуять его запах. От Аказы пахло снегом, что не удивительно в связи с его леденящей аурой. В темноте его глаза светились золотом, но даже их не было видно.

Остановившись на лесной тропе, Шинами задумалась над тем, куда он мог подеваться. Она опустила голову вниз, где её чёрные лапки касались хрустящей ледяной корочки замёрзшей лужицы. Пару раз потоптавшись на ней и слушая как трескается лёд, её осенило и её уши навострились. И как она раньше не додумалась. Коюки! Она уехала из деревни и вероятнее всего Аказа отправился следом за ней. Хоть это было и не её дело, но Шинами было любопытно узнать, что связывает этих двоих. У неё была пара предположений, одним из которых являются неподдельные чувства ёкая к этой человеческой девушке.

Но если это так, то значит Аказы не будет на горе несколько дней. Получается, что теперь ей останется только приглядывать за своей малышкой, хозяйничать по дому и тренироваться с Гёмеем. И если она сможет нормально поспать, то ему не придётся переживать по поводу её состояния и что-то подозревать.

***

Дёрнувшись во сне, Гёмей распахнул глаза и тяжело задышал. Ему не часто снились кошмары, но они были. Могут ли слепые видеть сны? Вполне возможно, но в них они слышат голоса и звуки. Гёмей слышал крики. Словно он снова оказался на поле боя, где сотни солдат ревели от ярости и боли. Иногда ему снились голоса погибших друзей и сослуживцев. Однажды к нему во сне пришёл мальчишка, который в юном возрасте отправился на войну и служил под командованием генерала с Западного фронта. Мальчика звали Муичиро. Его он знал ещё до войны. Мать умерла от болезни, отец разбился насмерть, упав с обрыва. Остались только он и его брат близнец. Сама Аманэ Убуяшики привела их во дворец под крыло императора, где они начали новую жизнь, обучаясь боевым искусствам в казармах. Оба ростом были малы, но такие шустрые и смышленые. Муичиро сильно отличался от своего брата, был весёлым и уверенным, но иногда страдал провалами в памяти, это выводило из себя его брата, который казался угрюмым и равнодушным. Гёмею близнецы понравились, поэтому благодаря своему характеру и умению находить общий язык с детьми, они смогли сдружиться.

Обидно, что эта дружба продлилась до конца жизни близнецов. До окончания войны осталась всего пара месяцев и неуловимых парнишек всё же смогли поймать вражеские самураи. Их отвели в лагерь для военно-пленных, где…Остальное вспоминать не хотелось. Такой участи он не желал никому.

Генерал с Южного фронта так же приходил к нему. Слушая его смех и уверенность в голосе, даже у такого грозного на вид человека как Гёмей, на глазах наворачивались слёзы, и он тут же просыпался. Когда мёртвые из его прошлого навещали его, он читал молитву и зажигал для них свечи на алтаре. Иногда он искал в этих снах какие-то знаки, что возможно в ближайшее время должно что-то произойти.

Поняв, что в ближайшее время не уснёт, он потёр пальцами глаза и поднялся с футона. Тихими шагами, он вышел из своей комнаты в коридор, где остановился напротив двери Шинами. Скорее всего девочки уже спали. Если бы он мог видеть, то приоткрыл бы дверь совсем не много и посмотрел, чтобы убедиться всё ли в порядке, а так он не хотел входить без спроса. Лишь совсем чуть-чуть отодвинув сёдзи в сторону, он наклонил голову, прислушиваясь. У стены в корзинке зашевелилась Мика, она спала и тихо сопела. Её он слышал прекрасно, но вот с той стороны, где должна была спать Шинами было слишком спокойно. Ни шуршания одеяла, ни дыхания он не слышал. Словно в комнате была только малышка.

Он решил пока оставить приличия и медленно отодвинул дверь в сторону. Сделав тихий и осторожный шаг внутрь комнаты, Гёмей остановился и прислушался. В этот момент, Шинами в обличие лисы, поставила свои лапы на край сёдзи, чтобы отодвинуть его и войти внутрь, но как-только она увидела Гёмея через щель, то тут же замерла. Она неотрывно смотрела на мужчину, когда он повернул голову в её сторону и нахмурился. Как же неудачно совпало, что он вошёл в комнату в тот момент, пока она в лисьем обличии. Маленькое сердечко билось с большой скоростью в зверином тельце, страх начал накатывать медленно, мучительно растягивая этот момент. Если сдвинется, он пойдёт на звук.

А он не понимал, что сейчас произошло. Судя по звуку, приоткрылась дверь в комнату, но никто не вошёл. Он чувствовал запах леса, слышал шорох двери при сдвигании, но не понимал кто был на пороге.

- Шинами? – спросил он, делая осторожный шаг вперёд.

После того, как он это сделал, Шинами сорвалась с места и быстро забежала за угол храма. Услышав шуршание с улицы, он быстро подбежал к двери, распахивая её и прислушиваясь к звукам снаружи. Теперь всё стихло. Кроме сердцебиения Шинами, которая пряталась за бочкой во дворе и старалась сконцентрироваться на том, как снова стать человеком.

Гёмей насторожился. Если это была не Шинами, значит кто-то пытался пробраться в храм. Демон, ёкай, любой другой монстр или даже человек, хотел войти в комнату с неизвестными намерениями. А главное, что Шинами нигде не было.

Куда она могла пропасть посреди ночи? – думал он и ступил босой ногой на холодную землю. Тут за его спиной раздалось детское хныканье и скулёж. Из-за этой ситуации он забыл вести себя тише и с топотом прорвался к двери, от чего Мика проснулась и начала плакать.

Он вздохнул, зашёл обратно в комнату и закрыл за собой дверь. Подойдя к корзинке, он опустился на колени и сел рядом с Микой, начав тихо мычать, поглаживая её пальцами по животу. Со стороны коридора послышались поспешные шаги и Шинами вошла в комнату.

- Гёмей? Что ты тут делаешь? – спросила она, притворяясь, что не знала о его присутствии в их с дочкой спальне. Она успела вернуться в форму, перевести дыхание и придумать для себя легенду, где она пропадала. Сев рядом с корзиной, она взяла дочь на руки, начиная её качать.

- Мика проснулась и…вероятно это моя вина, - тихо сказал он, продолжая мычать. Обычно монотонные звуки убаюкивают младенцев, поэтому он не переставал это делать, чтобы Мика быстрее уснула. Спустя пару мгновения, когда малышка чуть подуспокоилась, Гёмей спросил, - Где ты была?

- М-мне стало немного дурно, поэтому я вышла подышать на улицу через кухню. – сказала она, - Вы же запираете главный вход в храм на ночь для безопасности.

Кивнув, Гёмей подтвердил её слова, но от этого беспокойства у него не убавилось.

- Тебе лучше? Я могу заварить особый чай, если у тебя болит голова или мучает тошнота.

- Нет-нет, не нужно, уже прошло. Спасибо…

Мика продолжала тихо хныкать и билась ножками. Теперь была проблема уложить её спать. Гёмей думал, раз это он помешал сну младенца, то он должен был это исправить. На этот раз, оставив вопросы, он уже без разрешения принял Мику с её рук и встал с пола, начиная ходить по комнате, качать малышку и мычать какую-то колыбельную. Шинами с лёгким удивлением наблюдала за ними, думая, что он уже не в первый раз так помогает ей с ребёнком и очень выручает, когда она не могла справиться в одиночку. Глупо, наверное, сравнивать этого мужчину с императором Агайо, тот ни разу так не делал, после того как Мика родилась – встал посреди ночи на плач младенца и убаюкивал его. Правда тут была не совсем такая ситуация, скорее это Шинами чуть не попалась, и он случайно разбудил Мику. Но как заботливо он старался вернуть её ко сну, словно это был не чужой ему человек.

***

- Смотри, какая красота! – обхватив малышку поудобней, Шинами подняла с земли пожелтевший листочек и держа за черешок покрутила его между пальцев рядом с ней. А Мика позабавленная такой маленькой прелестью потянулась к листочку руками. Шинами улыбалась, когда чувствовала, что даже если её дочь пока ничего не понимает она всё равно очень счастлива. Мика с каждым днём открывала для себя что-то новое и встречала это с подобием на улыбку. Ей нравилось, когда любопытные кошки заглядывали в её корзинку, когда солнечные лучи приятно щекотали нос, заставляя чихать, и когда рядом были люди, с которыми она чувствовала себя в безопасности. Пусть она ничего и не понимала из разговоров взрослых, но зато она чувствовала их эмоции.

Шинами подняла руку вверх и разжала пальцы, после чего листик начал своё плавное падение вниз. Из-за невозможности как можно дальше повернуть головку, она так и не увидела, как это маленькое «чудо» упало на землю. А вот лицо её матери было видно лучше всего, будто рядом с нежностью и любовью таились страхи.

Оставшуюся ночь, девушка провела тревожно. Быстро укачав Мику, Гёмей убедился точно ли всё было в порядке и ушёл в главную залу. Возможно, чтобы помолится. Шинами была в догадках, не заметил ли Гёмей её лжи, но судя по его утреннему настроению и поведению опасность миновала.

- Добрый день. – когда со стороны раздался незнакомый голос, Шинами тут же повернула голову. В нескольких метрах от неё стояла худенькая девушка, одетая в сиреневое кимоно. Её волосы были аккуратно заплетены в хвост, а сзади был виден бант, напоминающий крылья бабочки. – Видно мне не показалось, что я слышала детский лепет и чей-то голос.

Ничего не ответив, Шинами просто застыла на месте испустив бесшумный выдох сквозь приоткрытые губы. А незнакомка приветливо улыбалась, оставаясь на своём месте.

- Шинами, верно? – спросила она. – Я была удивлена, когда Гёмей рассказал о том, что теперь у него есть сожители. Но не скажу, что не рада встрече.

Девушка подошла чуть ближе, на что Шинами не шелохнулась. От незнакомки не веяло чем-то опасным, скорее от неё приятно пахло глицинией, чистой одеждой и лекарствами. Если бы она сразу не сказала имя мужчины, то у Шинами возникло бы ещё больше вопросов.

- Шинобу Кочо, будем знакомы, – она слегка поклонилась на что Шинами ответила ей тем же. – Ох, нет, не стоило делать то же самое. У тебя на руках маленький ребёнок и тебе стоит быть осторожней. Простого кивка было бы достаточно. Мы же не соревнуемся в том, кто кого больше уважает, тем более это наша первая встреча.

Гёмей столько рассказывал ей про Кочо, и вот теперь она собственной персоной стоит рядом с ней. Девушка-солдат, побывавшая на войне. Конечно Шинами хотелось проявить к ней больше уважения.

- Вижу ты скупа на словах. Я ведь не укушу тебя, если поговоришь со мной.

Выпавшая из колеи Шинами тут же взбодрилась, покачала головой и сказала:

- Прошу прощения! Просто…вы так внезапно появились, госпожа Кочо. Для меня честь познакомиться с вами. Меня зовут Шинами Юка.

- Обойдёмся без формальностей, Шинами, - девушка хихикнула и махнула рукой. Затем она опустила взгляд на Мику в руках Шинами. Малышка, приоткрыв губы в непонимании смотрела на незнакомое ей лицо. И в очередной раз Шинами убедилась в удивительной способности Мики очаровывать всех вокруг. Кочо тепло улыбнулась малышке, подмигнула и пару раз издала такой щёлкающий звук, когда язык отталкивается от верхнего нёба, и судя по реакции малышки ей это понравилось. – Какая прелесть!

- А…господина Химеджимы сейчас нет дома…- произнесла Шинами, наблюдая за девушкой.

- Я знаю. Мы должны были прийти чуть позже, как раз к тому времени, когда мальчики вернутся с тренировки, но мне было слишком любопытно посмотреть на тебя.

- Мы?..

- Да, моя сестрёнка Канао уже в доме и готовит всё для предстоящего осмотра. Извини, что так спонтанно.

- Ос-осмотра? Какой осмотр?

- Ох, ничего страшного! Просто проверим ваше с малышкой состояние здоровья. Гёмей рассказал, когда Юширо в последний раз посещал его дом, поэтому я любезно проведу несколько тестов и осмотрю вас, чтобы убедиться, что всё в порядке.

От этой новости Шинами стало немного не по себе. С одной стороны, Шинами слышала о Кочо только хорошее, но опять же незнакомцам она так сразу не доверяла, даже если она являлась подругой человека, что помогает им. Шинобу Гёмей доверял, а вот Шинами не знала стоит ли. Любой из новых окружающих её людей мог заподозрить в ней что-то «неладное», как Генья, и тогда у неё возникнут проблемы. А сейчас они её были не нужны.

Не успев выразить протестов, она не заметила, как уже сидела в комнате и наблюдала за тем, как осторожно и приветливо девушка-лекарь осматривает её ненаглядную дочь. Мике новая знакомая, судя по всему, понравилась, раз она не плакала и не капризничала, опять же, будто у неё был дар чувствовать характер и настроение людей. Правда малышка поднесла Кочо небольшой сюрприз, случайно обмочившись ей на колени.

- Оу…- произнесла Шинобу, держа малышку за подмышки и смотря на неё.

Канао, сидящая рядом с ней прикрыла рот ладошкой и отвернула голову, явно сдерживая смешок от этой ситуации, а Шинами немного смутилась.

- И-извините, это…

- Ничего, Шинами, - Шинобу заулыбалась и положила Мику на пелёнки перед собой. – У малышей такое не контролируется, поэтому это естественно. Всё нормально. Да, маленькая прелесть?

Запищав, Мика задёргала ножками, видимо соглашаясь со словами Шинобу.

- Я могу принести вам одно из своих кимоно, – сказала Шинами, вставая на ноги. – Сегодня солнечно и ветерок небольшой обдувает, думаю ваша одежда быстро высохнет.

- Не стоит так переживать, Шинами, - Шинобу махнула ладошкой. – Хотя…сухой одежде я буду признательна.

Когда Кочо переоделась, Шинами помогла ей подвязать кимоно под размер. Девушки были буквально одинакового роста, но вот по телосложению разными. Закончив с малышкой, Шинобу сделала заключение, что она совершенно здорова, не считая факта режущихся зубов. На свету было уже заметно прочикнувшуюся пару резцов, которые не давали Мике спокойно жить пока они продолжали вылезать. И так будет до тех пор пока все молочные зубки не вырастут.

Шинами с осторожностью наблюдала как Кочо передаёт уже одетую малышку Канао чтобы та с ней нянчилась. Она старалась сильно не показывать, как она настороженно относится к людям, что держат в руках её маленькое сокровище. Даже в дикой природе самки защищают своё потомство. А Шинобу не была слепой как Гёмей и в отличие от него могла чётко читать её эмоции через язык тела.

- Так, с маленькой мы закончили, а теперь приступим к мамочке. Канао, проконтролируй, пожалуйста, чтобы никто случайно сюда не зашёл. – сказала Шинобу и улыбнулась.

Канао молча кивнула, держа малышку на руках и бренча рядом с ней погремушкой. Оценив температуру тела и задав пару вопросов, на которые Шинами давала честные ответы, Шинобу стала осматривать её уши, глаза и рот. Всё-таки никто точно не знал в каких условиях жила Шинами до появления в этом доме, поэтому нужно было убедиться, что ничем серьёзным она не болеет, даже если она этого не чувствовала.

- Шинами, теперь я попрошу тебя раздеться, – сказала Кочо. Эта просьба застала Шинами врасплох, но с врачом спорить она не стала. С лёгкой дрожью в руках, она начала снимать своё кимоно. – Бояться тут ничего не стоит. Я лишь оценю состояние твоего тела, а также проверю наличие воспалений. Прошло не так много времени с тех пор, как прошли роды.

Сняв одежду полностью, Шинами неуверенно и смущенно стояла напротив Кочо, пока она вела осмотр.

- Хм, ну никаких гематом и пятен я не вижу. На что-нибудь хочешь пожаловаться? – спросила девушка, подняв одну из рук Шинами, чтобы осмотреть её рёбра.

- Нет…

- Если так посмотреть, то вполне всё хорошо. Проблем с весом, каких-то дефектов и пятен я не вижу. Молоко, естественно, у тебя пропало. Есть небольшие растяжения в области бёдер, многим это не нравиться, но это естественно. После родов у женщин такое частое явление. А так я скажу, что ты прямо-таки «кровь с молоком».

На это Шинами только молча кивнула и продолжила наблюдать. Кочо расстелила на полу чистую простыню и поднесла ближе небольшую сумку, в которой она принесла склянки и медицинские принадлежности. Как и полагалось, она обработала руки и свои инструменты, чтобы сохранять стерильные условия.

- Теперь ляг на простыню, раздвинь ноги и расслабься.

Не то чтобы такое происходило в первый раз, Шинами регулярно осматривали лекари после родов и наблюдали заживлением её половых органов, а то, что осмотр проводила женщина, такое у нее было впервые. Пока Кочо возилась с ней она смотрела в потолок и думала, как бы сюда случайно не зашёл Гемей или Генья. Повернув голову в сторону, Шинами посмотрела на Канао, которая расхаживала по комнате с ее дочкой и иногда выглядывала за дверь. Канао показалась Шинами очень тихой и сдержанной в отличие от её старшей сестры, да и внешностью они не сильно были похожи, будто генетика сыграла с ними в кости. Девочка была одета в зелёное кимоно с почти таким же бантом на волосах как и у Кочо.

- Не испытываешь никакого дискомфорта в области гениталий? Или может быть боли? – спросила Кочо, не отвлекаясь от осмотра.

- Неа…- ответила Шинами, переведя взгляд на девушку.

- Что ж, тут тоже никаких осложнений я не вижу. Сколько у тебя было половых партнёров?

- Один…

- А после родов связь с мужчиной была?

- Нет.

- Угууу, можешь одеваться.

Закончив с осмотром, Кочо вымыла руки в заранее подготовленной чистой воде и убрала всё на свои места, пока Шинами натягивала на себя одежду.

- Во всяком случае, я рада, что вы с девочкой здоровы, - говорила Кочо, вытирая руки полотенцем. – Болеть это плохо, особенно, если недуг может быть заразным. Не в обиду, Шинами, но я недавно вышла из зоны строгого карантина, где была эпидемия гриппа, но нельзя было из-за этого упускать наличие других болезней, которые могут передаваться разными способами. По воздуху, прикосновениями и даже…через близость.

Шинами не совсем понимала, что этими словами хотела сказать Кочо и когда до неё дошла мысль, она уже хотела возразить, но её перебила Кочо:

- Опять же не в обиду – я не знаю откуда ты, говоришь ли ты правду или какую жизнь ты вела, но для меня благополучие моих близких важнее всего.

Она подняла взгляд на неё, и Шинами стало даже немного страшно. Будто безобидная на вид девушка могла излучать какую-то скрытую угрозу, открыто улыбаясь в лицо.

- Но пока я вижу в тебе только обычную тихоню со своими…секретами. – хлопнув в ладоши, она лучезарно улыбнулась и вернулась к приведению комнаты в порядок после осмотра.

Запахивая кимоно, Шинами задумалась над тем, что Кочо была очень подозрительной и в её глазах она не уступала тем же. А главное, стоило ли её опасаться? И неужели у неё возникали мысли о том, что у Шинами могут быть какие-то непристойные наклонности? Она ведь не просто так про «близость» упомянула. Через неё так же могли передаваться какие-то болячки. Зачастую проститутки страдают от болезней, полученных половым путем от клиентов, их обсыпает пятнами, вес снижается и они становятся похожими на прокаженных. У Шинами даже и в мыслях не было в ближайшее время вступать с кем-то в интимный контакт!

Она очнулась от своих мыслей, когда услышала громкие шаги, разлетающиеся по храму. Канао выглянула за дверь и услышав голоса пришедших, вышла из комнаты, чтобы встретить Генью и Гёмея. Быстро приведя себя в порядок, Шинами встала с места осмотра и неуверенно подошла ближе к Кочо.

- Госпожа…ах, эм, Кочо? Шинобу. Я понимаю ваши опасения, но уверяю, что от нас с Микой никакого вреда не будет.

Милая, забыла кто ты на самом деле? Если узнают, то тут обычный «вред», покажется слабым словом. – думала она про себя, мысленно ударив себя по лицу.

- И я понимаю ваше недоверие, - продолжила она. – Господин Химеджима и Генья ваши друзья. Я бы тоже не хотела, чтобы кто-то им навредил, ведь…они помогли нам. Мне и моей дочери. Я бы даже сказала, что в неоплатном долгу перед ними. И вам я хочу сказать спасибо за осмотр…На самом деле, я даже немного восхищаюсь вами.

Кочо удивленно вскинула свои тоненькие бровки и посмотрела на Шинами.

- Мной? – спросила она.

- Да, вы ведь всю войну прошли! Господин Химеджима о вас много рассказывал и должна признать, вы очень храбрая. Мне бы хотелось быть такой же…

Ещё несколько молчаливых секунд Шинобу смотрела на неё, оценивая ей слова и поведение. Во время осмотра Шинами вела себя неловко, а главное не отводила тревожного взгляда от своей малышки, будто в один момент её могут отобрать. Значит Гёмей был прав в том, что Шинами была какой-то зашуганной, и Кочо вспомнилось как она впервые привела в свой дом незнакомую маленькую девочку. Но Канао была в рабстве, а на счёт Шинами никто точно не был уверен в её прошлом. Хоть Шинами и была подозрительной, но Шинобу не была слишком чёрствой. В какой-то степени ей было даже жаль эту девушку с ребёнком. А ещё ей немного польстило восхищение её храбростью.

- Вы скоро? – за дверью раздался голос Гёмея, а рядом с ним слышалось бормотание между Канао и Геньей.

Краем глаза посмотрев в ту сторону, Кочо помолчала пару секунд, а затем ухмыльнулась и сказала:

- Поле боя – это твоя жизнь, Шинами. Ты выиграешь в ней, если научишься давать страхам отпор.

А ведь Гёмей говорил Шинами что-то похожее, получается во второй раз она слышит такую очевидную вещь.

- И перед врагами не показывай, что тебе страшно. – продолжила она. – Представь, что ты…красная панда. Вставай на задние лапы и пугай противника, даже если со стороны ты выглядишь мило.

Кочо игриво подмигнула Шинами, на что девушка слегка покраснела от такого «комплимента».

- Да, Гёмей, теперь мы закончили! - крикнула Кочо, улыбаясь.

Первыми в комнату вошли Канао и Генья – парнишка приветливо помахал Шинами рукой. Не заметив на руках Канао малышку, на секунду у Шинами промелькнуло беспокойство, но увидев, как она пищит на руках у Гёмея, который вошёл в комнату следом за остальными, она вздохнула с облегчением и тепло улыбнулась.

- Как прошла тренировка? – спросила Кочо, глядя на Генью. Тот вздрогнул от её вопроса и поёжился.

- Лучше не спрашивайте, госпожа Кочо… - ответил он и потёр плечи.

- Ох, уже начались тренировки под водопадом, да?

Волосы Геньи были ещё мокрыми от воды, а через его шею было перекинуто полотенце. Из-за разговора о тренировках под водопадом его от одной мысли пробирала мелкая дрожь. А Гёмей выглядел одновременно забавно и мило со взъерошенными влажными волосами. Он осторожно держал Мику на руках, опустив глаза на неё и улыбаясь.

- Господин Химеджима, вы не против, если я немного похозяйничаю и приготовлю всем чай, чтобы согреться? – тихо спросила Канао, на что Гёмей лишь молча кивнул.

- Гёмей, я, конечно, понимаю, что ты не можешь видеть себя в зеркале, но ты хотя бы ощущаешь, что давно не стригся? – спросила Кочо. – У тебя на затылке и висках уже заросли. Или ты решил отращивать?

- Госпожа Кочо, клянусь Буддой, я стриг его месяц назад…- Генья почесал затылок, ощущая, как у самого волосы немного отросли и теперь его прическа не совсем была похожа на ирокез.

- Мы не так часто следим за своей внешностью, как вы, девочки, - Гёмей повернул голову на Кочо, а затем на Шинами. – Как прошёл осмотр? Всё хорошо?

Шинами сделала вздох, чтобы начать говорить, но Шинобу сказала:

- Здоровы твои девочки. Беспокоиться не о чем.

- Хм. Мои девочки? – спросил Гёмей, удивившись этой фразе.

Лёгкий смешок слетел с губ Геньи и он прикрыл рот ладошкой, чтобы такая реакция вдруг показалась неуместной. Щёки Шинами снова покрылись румянцем, и она отвела взгляд, ничего не сказав. У Шинобу явно были какие-то намёки, несмотря на то что пару минут назад она подозревала Шинами в совращении мужчин и недобрых намерениях.

- Шинами, ты умеешь подстригать мужчин? – Обратилась к ней Кочо. – Увы, но у меня рука тяжелая на это дело.

Такое она тоже умела. Её отец, будучи ещё живым, постоянно обривал свою голову, когда было лето. Как и у всех, его волос был темный, а на солнышке голову очень пекло, если не надевать панаму. Ему нравилось чувствовать, как тёплый летний ветер обдувает кожу головы и как-то раз он научил Шинами пользоваться ножницами и бритвой, когда ей было всего шесть лет. В дальнейшем будущем она иногда помогала с такой потребностью соседям за оплату, ведь лишняя монета не была лишней для ей выживающего образа жизни. Во дворце, конечно, таким она не занималась, и сама себя не остригала.

- Да, конечно. – Ответила Шинами и подошла к Гёмею, чтобы забрать из его рук дочку. Тот осторожно передал ей Мику и улыбнулся. Она не подозревала, но в его голове засели эти два слова: «Твои девочки».

***

Разговаривать с Кочо Шинобу оказалось легче, чем Шинами себе представляла, пока они грелись рядом с ирори и пили чай. Находясь рядом с огнём, она не выпускала Мику из рук. Воспоминания о том случае преследовали её, но уже не так сильно пугали. И ей было спокойно, когда Гёмей сидел рядом с ними и иногда тряс погремушкой рядом с малышкой, от чего она начинала пищать и лепетать. Это сейчас она радуется, забыв о боли в дёснах, но Шинами понимала, что это ненадолго, ведь зубки продолжают прорезаться.

Генья рассказывал о том, как прошла тренировка под водопадом и у самой Шинами прошёл холодок по позвоночнику, представляя как её окутывает ледяная вода. Она до сих пор не могла представить насколько это тяжело и опасно. Таких крепких парней как Гёмей и Генья течением не унесёт, но опять же они могли застудиться…

В такой приятной обстановке, ни Кочо, ни Гёмей не хотели затрагивать какие-то серьёзные или тяжелые воспоминания о войне, вместо этого девушка рассказывала несколько забавных случаев из её врачебной практики, а также о том, что в ближайшее время она планирует вспомнить навыки владения катаной и немного размяться. Чувствуется, что к тренировкам Шинами время от времени будет присоединяться Шинобу и возможно вместе с её младшей сестрой.

После чая Гёмей принёс небольшой табурет, на который в первую очередь сел Генья. Он скинул с себя рубаху и набросил на плечи какой-то старый лоскут ткани, который также принёс Гёмей. Стоя за спиной парнишки, Шинами оглядела его голову: волос у Геньи был мягкий и длинный от макушки и ниже затылка, а по бокам колкий и короткий. Её задача состояла в том, чтобы подровнять ирокез и сбрить лишнее по бокам с помощью бритвы.

- Ох, роскошь, а я помню, как во время войны Гёмея брили лезвием катаны, - сказала Кочо, сидя у очага и подперев подбородок рукой, а рядом с ней тёрлась и мяукала трёхцветная кошечка, выпрашивая внимание. Эти пушистые непоседы начали потихоньку выбираться из своих укромных мест, чтобы поесть и получить нужную дозу любви и ласки. Позже они отправятся по своим делам, ведь они были не зависимы в этом месте и делали что захотят и когда захотят.

Глаза Шинами удивленно расширились, от того факта, что Гёмей приходилось прибегать даже к таким условиям стрижки.

- О! А можно меня так сейчас? — спросил Генья, воодушевившись такой идеей.

- Нет. – Гёмей сказал это настолько чётко, что походу тут было уже спорить бесполезно и Генья немного поник.

- Я не умею брить голову таким способом…- сказала Шинами. Она и катану-то никогда в руках не держала.

- Не забивай себе голову, дорогая, просто продолжай, - сказала Кочо и улыбнулась.

Первым делом волосы Геньи расчёсывались гребнем. Когда Гёмей покупал для Шинами и её дочери всё необходимое, он не забыл про такую нужную вещицу как гребень, чтобы Шинами могла расчесывать свои длинные волосы. Конечно он не мог видеть какой он по виду, но по ощущениям достаточно крепким и сделанным из дерева. На нём был узор, который Шинами очень понравился – маленькие красные цветы с золотистыми лианами.

Когда Шинами начала водить ножницами по волосам Геньи, они маленькими пучками падали на пол. Она не делала их слишком короткими и когда настала очередь бритвы, она подвязала волосы Геньи лентой, чтобы они не мешались и начала аккуратно сбривать отросшие волоски. Пока Шинами работала, Кочо продолжила рассказывать историю во время службы в армии:

- Я помню, что ты обривал голову практически на лысо, Гёмей, и оставлял лишь небольшую прядь волос на макушке, заплетая её в хвост на затылке. Такое, детишки, было эффективно во время высоких температур. Но зачастую самураи сбривали волосы на макушке. – Кочо хихикнула.

- Хоть я и слеп, но чувствовать, как обдувает только макушку, мне не хотелось, - Гёмей усмехнулся.

Самураев Шинами видела не часто, но она помнит, что те действительно ходили с лысинами на макушке и, по её мнению, это выглядело…не очень, но для военных это было большим плюсом - в шлеме самурая не было так жарко и был маленький шанс появления вшей на голове.

- Единственным среди генералов носить шлем не хотел только Тенген, - продолжала Кочо. – Да он явный везунчик, раз ему за всю войну только глаз выбило.

- Ему не нравились шлемы, он считал их неудобными и…некрасивыми, - сказал Гёмей, на что Кочо закатила глаза.

- Будто бы красота спасёт ему жизнь. Хотя…нет. Учитывая его трёх жён, красота его уже давно спасает.

- Сколько? – Шинами ненадолго остановилась, глядя на Кочо, удивленная ей словами.

- Ему на роду разрешено многожёнство, поэтому для него это норма. Хотя с женами он явно переборщил, - сказал Гёмей, не выразив на это никаких эмоций.

- Зато он в малине, - Шинобу тихо посмеялась, прикрыв рот ладошкой. На это также отреагировала Канао.

Может Шинами что-то не понимала из их разговора и побоялась спросить, но она думала, что только высшим чинам, такие как императоры дозволено иметь наложниц и только одна может стать императрицей.

- Друг и сослуживец наставника – Тенген Узуй, по родословной является ниндзя, - Генья наклонил голову назад и посмотрел вверх на Шинами, когда сказал эту фразу. – У них в семье это разрешено.

Приоткрыв в губы в безмолвном «Аа...», Шинами кивнула головой и продолжила заниматься стрижкой Геньи.

***

По тому как приближался вечер, солнце потихоньку начало садиться за лес и в это время Канао, Генья и Кочо стали собираться по домам. Гёмею не хотелось, чтобы девушки возвращались домой по темноте, поэтому закончив подстригать Генью, парень решил пойти вместе с ними. Хоть он и не чувствовал в лесу присутствие ёкая, перестраховаться никогда не было лишним.

Стоя на крыльце храма, Кочо подошла ближе к провожающим их Шинами и Мике, и тепло похлопала девушку по плечу.

- Было приятно поболтать, Шинами. Может быть где-то я ошибалась в тебе. Но это наша не первая встреча, поэтому я ещё за тобой понаблюдаю, - улыбнулась она, на что Шинами выдавила дружелюбную улыбку. Но ей всё равно было не по себе, когда Шинобу так улыбалась. – Спасибо за гостеприимство, мой друг.

Гёмей, стоящий за спиной Шинами, сложил руки в молитве и кивнул. Канао только молча поклонилась, держа в руках небольшую авоську, в которой находилось кимоно её сестры. Всё таки оно не успело высохнуть за пару часов, поэтому Шинами была не против и даже настояла, если Кочо уйдёт домой в одном из её кимоно. Одежды у неё было очень мало, но она была слишком добра, поэтому так поступила. Генья поблагодарил Шинами за стрижку, посюсюкался с Микой и пошёл следом за девушками, спускаясь по каменным ступеням.

Издав тихий зевок, Мика устало потёрла свои глазки и щёчки, готовясь вот-вот уснуть и для Шинами это был отличный шанс уложить её спать, пока она не решила начать плакать. Повернувшись, она чуть не столкнулась с Гёмеем. Она была тут самая зрячая, а такого великана как он порой не замечала и часто натыкалась на него.

- Я могу уложить Мику, если хочешь, - тихо произнёс он, опустив голову вниз, будто глядя на неё.

- Ну…

- Подожди пока на кухне и передохни немного. Возможно сегодня было много маленьких потрясений, - сказал он, тепло улыбнувшись. Он взял Мику из её рук и пошёл в храм, наклоняясь, чтобы не удариться лбом о дверной косяк. Она даже не успела возразить, но ей было приятно, что он решил помочь, ей в принципе нравилось, когда он облегчал ей жизнь, после того как она пошла под откос.

На кухне Шинами отдыхать конечно же не стала, она решила пока подмести волосы с пола и выкинуть их, потом она сполоснула чайные чаши и вымыла чайник. Огонь в очаге продолжал гореть и Шинами подвесила над ним чайник полный воды. В голову ей пришла мысль, что сёстры Кочо и Генья не остались на ужин, она как раз планировала в это время начать готовить. С ними было интересно и конечно хотелось, чтобы они остались немного подольше.

Примерно через десять минут на кухню вошёл Гёмей, тихо закрывая за собой дверь. Подойдя к сёдзи, что выходило на улицу он закрыл его изнутри на щеколду, потому что пока наружу выходить никто не собирался. Это было сделано для безопасности.

Услышав, как Шинами бренчит посудой, он повернулся в её сторону и сказал:

- Я же сказал тебе отдохнуть.

- Да, но ужин никто не отменял, - ответила она, слегка улыбнувшись. Посмотрев на Гёмея она вспомнила, что ранее Кочо упоминала ему тоже немного подстричься и отложила пару чашей в сторону. – Или я могу сначала заняться вашими волосами, а потом ужином.

Немного постояв и подумав, Гёмей без лишних слов просто придвинул к себе табурет и сел напротив очага. Видимо он помог ей выбрать что-то одно. Шинами взяла с полки ножницы, свой гребешок и бритву, а затем встала у него за спиной. Как и Генья, чтобы на одежде не было волос, он снял с себя рубаху и бросил её в сторону, там, где была кладовка. Глухо ударившись о дверцу, за ней послышалось кошачье мяуканье, видать соседи были не довольны, что их сон потревожили.

Волосы у Гёмея уже высохли и были взъерошенными, поэтому сначала она их расчешет. Занеся гребень над его головой, взгляд Шинами ненадолго завис на его шее и спускаясь ниже к лопаткам. Вид его крепкой спины и шеи выбил ей немного из колеи, заставив сердце биться немного быстрее. Даже сидя на табурете для неё он был высоким.

- Может мне сесть на пол? – спросил Гёмей, словно прочитав её мысли.

Придя в себя, она качнула головой и ответила:

- Не нужно, я справлюсь.

Запустив гребешок в его волосы, она начала их аккуратно расчёсывать. В отличии от Геньи, волос у Гёмея был жестким, но крепким, даже концы не секлись. Шинами позавидовала белой завистью. Поддевая гребнем прядки волос, она состригала лишнее и оттряхивала всё на пол, но некоторые волоски падали Гёмею на плечи. Она забыла накинуть на него ту ткань! Чтобы потом Гёмею не пришлось снова ополаскиваться водой, она легонько сдувала волоски с его плеч и шеи.

Со стороны мужчины раздался непонятный гул, и она замерла.

- Что-то не так? – спросила она.

- Ммм, ничего. Не отвлекайся, - ответил Гёмей и прикрыл глаза. На самом деле ему даже понравилось, когда она так делала.

Шинами продолжила стричь его волосы, время от времени рассматривая его со спины. Множество шрамов покрывало его рёбра, спину, шею, но почему-то ей казалось, что его они так украшали. Да, он пережил столько испытаний и это их след, но также она посчитала это доказательством его силы и храбрости, что он смог преодолеть эти трудности. Она думала, что он прикладывал достаточно усилий, чтобы добиться такого значительного результата над своим телом.

И чего он ещё не женат? – подумала Шинами, заканчивая с волосами на верхней части головы, и переходя к вискам. Гёмею нравилось стричься так – сбривать виски и затылок. – Мне кажется его жена была бы самой счастливой женщиной, если бы у неё был такой муж.

Очень осторожно, она начала водить лезвием по вискам, чтобы не поранить его, потому что она сдерживала лёгкую дрожь в руках. С Геньей такого не было. И как Гёмей раньше брился лезвием катаны? С его-то зрением он мог это делать самостоятельно? Сделав глубокий вдох, она взяла себя в руки, продолжая работать с его головой.

А Гёмей молчал, продолжая сидеть с закрытыми глазами. Он ждал, когда Шинами закончит, но в его голову пришла одна маленькая мысль. Хотел проверить, не дрогнет ли её рука, если он задаст вопрос:

- Шинами, ты вчера выходила на улицу через кухню?

- Да, - сказала Шинами, скрывая неправду.

- Тогда почему сёдзи в вашей спальне было открыто изнутри? Ты могла бы выйти на улицу через него.

Она поняла, что если остановится, выдаст себя своим поведением, поэтому переходя ближе к затылку она ответила:

- Я забыла закрыть его…И я боялась, что разбужу Мику.

- Хм.

- А…Что-то не так?

На её вопрос он ответил не сразу, лишь немного подумав.

- Ночью кто-то пытался пробраться к вам в спальню. Но не смог, лишь чуть-чуть приоткрыл дверь, когда заметил меня.

- Ч-что? – спросила Шинами, показывая небольшой испуг, будто она этого не знала, ведь это она тогда в обличие лисы пыталась вернуться назад.

- Поэтому, пожалуйста, не забывай запираться, - твёрдо сказал он. – Для вашей же безопасности. И если вдруг тебе будет страшно или плохо, дверь в мою комнату открыта. Я обязательно помогу.

Он повернул голову в бок, будто глядя через плечо. На его лице читалась тревога и серьёзность от произошедшей ситуации. Ей оставалось только гадать, знает ли он, что она ему врёт. Опять же ей было очень стыдно за это, но она делала это ради себя и дочери, а доверить Гёмею свой секрет она была пока не готова.

- Хорошо, спасибо, господин Химеджима…- произнесла Шинами, аккуратно касаясь пальцами его голову и разворачивая её прямо.

На кухне стало тихо, лишь потрескивание огня в ирори и слабый шорох лезвия по голове Гёмея не давали этой тишине стать оглушительной. Больше мужчина ничего не сказал по поводу этой ситуации, но он чувствовал, что Шинами что-то недоговаривает. Насколько бы она не была закрытой, ему хотелось узнать о её внутреннем мире, прошлом и мыслях. Но она выстроила высокую стену, которую ему придётся разрушать по кирпичику, чтобы ненароком не ранить её.

- Ты попросила Генью обращаться к тебе не официально, потому что вы теперь друзья. От чего ж ко мне обращаешься так уважительно? – спросил он, снова повернув голову через плечо. Шинами как раз заканчивала с затылком, поэтому успела убрать лезвие до того, как он повернулся.

- Ну…думаю на это есть несколько причин. Не поймите меня неправильно, но мне кажется вы выглядите гораздо старше меня. Вы генерал, а ещё с недавних пор являетесь моим учителем. И думаю, что я просто привыкла так обращаться.

Низкий смешок раздался с его стороны и Шинами задалась вопросом, что его так позабавило в её словах.

- Неужели я настолько старо выгляжу? Одна бабушка в нашей деревушке сказала мне, что я ещё в самом рассвете сил, ведь мне всего двадцать семь.

А между нами не настолько большая разница в возрасте, оказывается. Император в Сейги будет его постарше, - думала она.

Когда Шинами закончила с волосами, она обошла Гёмея и встала напротив него, проверяя свою работу. Вернее, любуясь ей – волосы у Гёмея стали чуть короче, но они не потеряли своей формы, остались такими же взъерошенными, ежистыми, а на фисках и затылке аккуратно подбритыми. Рукой она дотронулась до его виска, чтобы ощутить под пальцами мелкую щетину и тёплую кожу. На ощупь было приятно и судя по тому, как Гёмей закрыл глаза, не только ей.

- Нравиться? – тихо спросил он.

Она лишь произнесла тихое «угу», залилась лёгким румянцем, но руку убирать не стала. Внимание Шинами зацепил его рваный шрам на лбу, который был чуть светлее его кожи. Нос прямой, губы тонкие, а радужку глаз было едва видно даже при свете. Уши у Гёмея были слегка оттопырены, что облегчило ей задачу с бритьём висков. Наверное, это был первый раз, когда она разглядывала его так близко.

Он красивый… - Шинами случайно коснулась его ушной раковины и только сейчас заметила, что оно было красным. Второе так же покраснело и скорее всего это было не из-за температуры на кухне, да и Гёмей не выглядел больным. – Он…смущен?

От ушей и ниже к шее шло небольшое покраснение, а пальцы на его коленях слегка сжались. Глубоко вздохнув, он встал с табурета, возвышаясь над её маленькой фигуркой и повернулся к очагу, начиная стряхивать со своих плеч, шеи и груди мелкие волоски.

- Ох, я…я сейчас! – она отошла от него, достала сухое полотенце и намочила его водой из ковша. Вернувшись к Гёмею, Шинами поднесла влажное полотенце к его руке, чтобы он смог обтереться и лишний раз не ополаскиваться в воде.

Ему на это хватило минуты, а затем он встал на цыпочки и закинул полотенце над балку, почти под очагом. Для Шинами Гёмей был великаном, и она думала, что ему было не обязательно вставать на цыпочки, чтобы забросить туда эту маленькую тряпочку. Вот только когда оно высохнет, его сможет достать только Гёмей.

- Спасибо, Шинами, - голос Гёмея привлёк её внимание. Повернув голову, она встретилась с его улыбкой и тёплым выражением лица. Он провёл ладонь по своему затылку и волосам, явно оценивая её работу и было ясно, что ему тоже понравилось. Не только стрижка, но и их небольшой физический контакт. – Дальше я управлюсь сам. Лучше иди в комнату и приляг. О еде не волнуйся.

Своей большой ладонью, он коснулся её макушки, и она вздрогнула. Легко и очень нежно, он водил пальцами по её волосам, слегка массируя кожу и вытаскивая тонкие прядки из заплетенного пучка. Каково же блаженство забыть всего на минуту о приличиях и просто наслаждаться таким прикосновением. Она прикрыла глаза, чувствуя, как кончики пальцев приятно бегают по её коже и улыбнулась. Как же она изголодалась по тому, когда к ней проявляли заботу и ласку. Шинами даже решила, что Гёмей таким образом состроил хитрый план, чтобы манипулировать ею, ведь она даже не хотела спорить с ним и согласна отдохнуть. Но ей в голову пришла одна идея.

- А если мы вместе приготовим ужин? – тихо спросила она и подняла на него глаза.

Лёгкое удивление промелькнуло в его лице всего на секунду, прежде чем он тепло улыбнулся и тихо кивнул.