***

Все, что произошло за вчерашний вечер, казалось Тео очередной затянувшейся галлюцинацией. Он чувствовал все: от касаний до звуков, но тело никак на это не реагировало. Разум был затуманен очередным наркотиком, поэтому сообразить что происходит вокруг было практически невозможным — он отдался судьбе полностью распоряжаться его жизнью уже в который раз.

С большим трудом Тео заставил тяжелые веки раскрыться. Отголоски вечернего кайфа продолжали отзываться в его голове в виде головокружения и ноющей боли в висках. Потребовалось какое-то время, чтобы взгляд сфокусировался и можно было осмотреть царящую обстановку.

Свет от рассвета озарял комнату почти белым цветом, от чего парень зажмурился, привыкая к такой яркости. Тонкая рука была залита словно свинцом, как и все тело, и он с усилием поднял ее, чтобы потереть глаза. Теперь без каких-либо препятствий можно было обследовать комнату взглядом…

Деревянные стены, деревянная мебель. Он лежит на двуспальной кровати, белье которой отдает cвeжeвыcтиpaнным запахом незнакомых трав, а матрац, словно пух — на таком Тео мог бы проваляться всю жизнь. Возле спинки на каждой из сторон стоят прикроватные тумбы. Сбоку шкаф. Возле окна — стол. И тоже деревянные.

«Фанаты бруса!» — посмеялся у себя в голове парень, от чего только резко выдохнул, улыбнувшись.

В воздухе царил запах дуба. Мальчишка принюхался, невольно расслабляясь. Он снова закрыл глаза, чтобы подольше насладиться этим ароматом и спокойной обстановкой, которой у него давно не было.

Слушая шелест хвойных деревьев за окном в утро знойного мая, Тео продолжал вдыхать царящие запахи, пока в нос не ударил насыщенный феромон можжевельника. В комнате он не один. И почему он сразу этого не понял, не почувствовал?

Видимо, обонятельные рецепторы давно перестали как нужно функционировать, после тех белых дорожек, которые он старательно снюхивал несколько раз в неделю в каком-нибудь туалете ночного клуба. Он снова вспомнил эти ощущения и глаза предательски заслезились, а нос изнутри начал пощипывать. Но сейчас не время вспоминать «дела», ставшие для молодого человека уже рутиной, обыденностью.

Тео привстал на локти, чтобы найти возбудитель сей, почему-то такого приятного и манящего, шлейфа. Перед глазами сразу предстала такая картина: напротив кровати, где отдыхал гость, стоял диван, на котором мирно посапывал альфа, который был чуть ли не двое больше софы.

Волосы на темном загривке мгновенно привстали то ли от неожиданности и испуга, то ли от какого-то желания, которого юноша прежде не испытывал. Ком эмоций подступил к горлу, и он сглотнул, с нескрываемым интересом рассматривая незнакомого человека.

В жизни юноши было много альф, но они просто были, окружали его, без какого-либо контекста. На них ему было, откровенно говоря, всегда плевать. Но каждый раз замечая миловидное существо, они направлялись к нему, словно хищники — Тео это чувствовал — но не учуяв нужный аромат, они мгновенно теряли всякий интерес, особенно ниже пояса. Потому, выходя в люди, а это было только ближе к ночи, торчок не боялся быть изнасилованным, по сравнению с омегами, излучающие такие дурманящие и желанные феромоны.

Напротив послышалась сонная возня. Громко зевая, при этом причмокнув пару раз, Филипп потянулся. Все же спать на маленьком диванчике было плохой идеей — все тело затекло от неудобной позы, в которой пришлось проспать всю ночь, чтобы не упасть.

— Который час? — тихо пробубнил он, разговаривая с самим собой.

Альфа всегда неосознанно так делал, словно разгонял многовековое одиночество, преследовавшее его сначала в съемной квартире Ла-Сьоты, а затем в опустевшем родном доме. Но до сонного полицейского еще не дошло, что проснулся не только он один.

— Уже десять точно есть, — отчеканил малец, не сразу поняв, что вопрос был адресован не ему, точнее вообще никому.

Филип закашлялся и быстро принял сидячее положение. До непроснувшегося мозга все же дошло что произошло накануне. Удобно разместившись, расправляя точеную осанку, он поднял тяжелый взгляд на свидетеля и… Тут же осекся.

На него с любопытством смотрела пара темно-янтарных глаз, курносый носик подрагивал, втягивая запах, веснушки танцевали на лице, а кудрявые каштановые локоны были взъерошены после сна. На него смотрел не безжизненный накануне труп, а очень симпатичный молодой человек. Выдавали в нем наркомана только сильные синяки под глазами, бледность и чуть просматриваемые скулы, но это даже ему шло.

Уши Филиппа мгновенно покраснели от такого зрелища, и, не будь он полицейским с военной выдержкой, давно бы раскраснелся весь, как помидор, но сдержался с большим усилием, не давая впасть мыслям в непотребство.

— Извините, — шмыгая носом, протянул альфа, закрывая нижнюю область лица рукой, — наверное, вы напуганы, оказавшись в чужом доме, но, уверяю, переживать не о чем, — после чего вновь принял военную осанку, давая понять, что он не какой-нибудь извращенец из клуба, а уважаемое лицо полиции!

На все это Тео только неловко кивнул головой, не говоря и слова. Хоть юноша и оказался впервые в такой ситуации, но страха от неизвестного места и незнакомого человека он не испытывал.

— Меня зовут Филипп Фостер, я действующий капитан полиции, — продолжал светловолосый альфа, вытаскивая удостоверение из висящей рядом полицейской тужурки, — вчера мы… Проводили расследование в клубе, где находились вы. Здесь вы потому, что являетесь главным свидетелем этого дела.

Минутное молчание и комнату заполнил легкий смешок парня.

— Вы всегда главных свидетелей привозите в свой дом? Я думал, что для этого есть полицейский участок.

Нахлынувший гнев током прошелся по телу главнокомандующего, но он быстро успокоился, чтобы не только не напугать мальчишку, но и расположить к себе. Исключительно для дела!

— Да, вы правы, так и должно было быть, но ситуация вынуждает идти на крайние меры в целях… вашей безопасности, — после чего альфа попытался выдавить дружелюбную улыбку.

— Кто я такой, чтобы моя безопасность кого-то волновала, тем более полицию? — Тео догадался, о чем идет речь, поэтому решил прикинуться дурачком. — Обычный торчок, каких в клубах Марселя тьма тьмущая, — язык твой – враг твой. Юноша сразу понял, что сморозил, и быстро закрыл себе рот рукой. — Теперь меня посадят?

— Я прекрасно осведомлен, что вы принимаете запрещенные вещества, — вздыхая, говорил полицейский. — Думаете, в каком состоянии я принес вас домой? Уж точно не в вменяемом. Сейчас речь о вас не идет в рамках закона. В этом расследовании мне нужна ваша помощь, мистер… Как вас зовут?

Щеки молодого человека налились розовым румянцем. Его лично нес на руках этот еще малознакомый, но такой притягательный альфа! Тео это льстило. Или не просто льстило, а было что-то большее, незнакомое…

— Тео Вьен, — буркнул юноша, прогоняя накатившее чувство какого-то стеснения, — будем знакомы.

— Тео… Хорошо, Тео, — приятно разливающиеся тепло где-то в груди заставило улыбнуться во все тридцать два сурового, на первый взгляд, капитана. — Раз мы оба уже встали, то почему бы нам тогда не пойти и не позавтракать, что скажешь?

Но юнец словно не услышал вопроса – он был слишком поглощен видом ямочек, появившихся на заросшей щеке.

— Все хорошо? — бархатный голос заставил парня вернуться к разговору.

— Да, — неуверенно закивал Тео, прогоняя нахлынувший интерес, — да-да, идемте завтракать.

— Буду ждать тебя внизу. Не заблудишься, — и, встав с небольшого гостевого дивана, Филипп направился к двери, заправив перед этим халат.

— Только, — осекся мальчишка, когда пальцы альфы коснулись холодной ручки выхода, — мне нужно в душевую.

— А, да, конечно. Ванная сразу справа от комнаты.

Юноша закопошился в кровати, стараясь быстрее встать и выйти из спальни вместе с хозяином дома. Откинув тонкую простынку, служившую ему на эту ночь одеялом, и сев на край кровати, Тео поднялся и, не успев сделать и двух шагов, упал.

— Тебе помочь? — взволнованно пробормотал полицейский, давя в себе желание молниеносно подлететь к хрупкому парнишке. Нужно сохранять хладнокровие!

— Н-нет, не стоит… я… я просто видимо еще не проснулся. Идите, я скоро спущусь, — опершись на руки, тараторил Тео, опустив голову, не смея встретиться с взглядом мужчины.

Фостер только недоверчиво сощурил глаза и, ничего не сказав, вышел из комнаты.

За дверью послышались шаги, спускающиеся по лестнице, и Вьен выдохнул. Его трясло. Его так сильно трясло, что он не мог подняться. Ноги были ватные, голова гудела, а в глазах то и дело мелькали мушки. Он знал что это значило — скоро наступит такая боль, что он не в силах будет даже пошевелиться.

Оставаясь в сидячем положении, Тео протянул правую руку назад, к ступням. Ловким движением пальцев, парень отодвинул край носка и вытащил легкий маленький пакетик с запрещенным рассыпчатым белым веществом и, сжав его в кулак, как можно быстрее подполз к прикроватной тумбе. Руки тряслись, когда он высыпал небольшое количество содержимого на поверхность. Нужно было делать все быстро не только потому, что это наказуемо (с учетом того, кто был хозяином дома), но и ему просто было… Стыдно. Очень стыдно. С каких пор этого торчка вообще волнует это?

Открыв ящик, он вытащил первую попавшуюся бумажку, чтобы, как обычно, выложить ровную дорожку из белых крупиц, а после скрутить этот клочок и начать втягивать носом дрянь. В глазах застыли слезы, пока он аккуратно снюхивал. Почему?

Пока мальчишка боролся с желанием не расплакаться, продолжая тянуть наркотик, он не услышал шагов и открывающейся двери.

На входе стоял оцепеневший Филипп, ошалевши таращась на открывшийся жалкий вид молодого гостя. Тео понял это только спустя несколько секунд. Повернув голову на хозяина дома, парень медленно посмотрел ему в глаза. Осознание начало возвращаться к альфе, когда он начал рассматривать тумбу, а затем красовавшийся на носу парня остаток порошка.

— Вот сученыш, — почти прошептал полицейский, наливаясь яростью.

Былого дружелюбия капитана полиции как не бывало. Главнокомандующий подлетел к сидячему на полу свидетелю и, взяв того за грудки, поднял и начал трясти, почти обезумев.

— Ты охуел?! — взревел Фостер. — Я спрашиваю, ты охуел!? — его глаза наполнились алым цветом, а на висках взбухли венки. — Я к тебе по-хорошему, ебаный ты торчок, а ты смеешь употреблять свою дрянь в доме ПОЛИЦЕЙСКОГО!?

Тело юноши колыхалось от каждой встряски, будто то был не человек, а кусок дряхлой тряпки. По сравнению с большим и мускулистым туловищем альфы, тельце Вьена казалось мешком костей, которое можно сломать на раз-два.

— Я не хотел! — заистерил вдруг мальчишка, заливаясь слезами. — Но по-другому никак! — он орал под стать капитану, только голос был выше, писклявие. — Я принял мизерную для себя дозу. Ми-зер-ную! — Тео вцепился руками в запястья мужчины, пытаясь вырваться, но смысла в этом не было – разницу сразу было видно визуально с первой встречи, а теперь юноша понял разницу в силе на себе.

— Щенок, — продолжал бесовать мужчина, — ты еще смеешь оправдываться!? Убить таких, как ты, тварей, мало. Жить ради дозы – таков ваш удел!? — после чего швырнул мальца в стену, словно куклу.

По спине прошелся разряд удара о вертикальную поверхность, а после перенесся на ноги, коснувшись пола. Из легких словно разом вышел весь кислород, от чего Тео широко раскрыл рот, хватая воздух. Наркотик уже успел подействовать, наверно только поэтому парень еще не отключился. Все же эта дрянь хорошо помогает затуманить боль.

— А вы садист, — неподвижно лежа на паркете, как сломанный фарфор, пробормотал юноша так, чтобы его точно услышали.

— Закрой свой рот, — шипел капитан, избавляясь от остатков незаконного с тумбы.

— Вы ведь ничего не знаете, — продолжал бесстрашно говорить парень, словно ничего не случилось, — правда не всегда такая, какой вы ее себе представляете.

— Ну, тогда поведай мне, в чем я не прав? — альфа присел на корточки возле лежащей живой игрушки и, взяв ту за волосы, надменно посмотрел, открывая оскал.

— А нужно ли? — тихо усмехнулся тот. — Такие, как вы, вряд ли могут слышать, а уж тем более понять.

— Постараюсь! — и, не ослабляя захват в руке, так же держа за вьющиеся власы, поволок парня по лестнице, не сильно заботясь о новоиспеченных нарушениях анатомической целостности гостя. На удивление капитана, малец даже не пискнул, пока они вместе «спускались» вниз.

Первый этаж состоял из одной большой гостиной, которая была соединена вместе с кухней, там же находилась и входная дверь, только без характерного коридора. Все, как и на верху, было выполнено из дуба.

Альфа снова швырнул мальчишку, только на этот раз в более мягкое место — в диван. Боли от удара не последовало — подушки и сама софа с теплом приняли в объятья юношу.

— Ну, выкладывай, — начал с иронией разговаривать кэп, — чего же я не знаю? — говорил он мягко, но в голосе и зрачках была явная угроза – он ходил по лезвию милосердия и ярости.

Перевернувшись на бок, Вьен со злобой посмотрел на нового знакомого.

— Мне больно.

— Больно? Я думал, что наркотики тупят все чувства. Может, добавить?

— Дозы или боли? — теперь с явным сарказмом разговаривал и парень.

— Не выводи меня еще больше, — рыкнул альфа, — а то твой поцелуй со стеной тебе покажется сказкой.

— Вы всегда так грубо допрашиваете свидетелей или я особенный? — продолжал ехидничать Тео.

— Если бы ты был пай-мальчиком, то и отношения у нас сложились бы иначе. Не я это первый начал, не я, — теперь этот разговор забавлял альфу, хотя нотки раздражения и злости до сих пор играли у него в мыслях.

Тео мялся. Он сильно переживал о том, стоит ли знать правду этому человеку. Как отреагирует? Что скажет? Не засмеет ли? Не возненавидит ли? Или только лишь проявит жалость и сочувствие, которое осточертело Вьену еще с совсем юного возраста. Но ему хотелось этого. Хотелось рассказать свою хоть и маленькую, но историю жизни. Почему-то он искренне желал поменять мнение именно этого альфы о себе. Может, полицейский наконец смягчится по отношению к нему?

— Это, — начал повествование серьезным тоном парнишка, сжав в руке одну из подушек, — это началось еще с детства. Без причины меня еще с детства беспокоили боли. Не где-то конкретно, а во всем теле, — свободной рукой он невесомо провел по закрытому футболкой торсу. — У родителей не было денег на врачей и на тот момент мы обходились народными средствами, — юноша выдохнул смешок. — Они не сильно помогали, но других вариантов на тот момент у нас не было. Когда родителей не стало, моим здоровьем занялся старший брат. У него появилась хорошая работа, которая могла позволить нам высококачественную медицину. Но и здесь мимо, — мальчишка показал руками рваный выстрел. — Пройдя многочисленные обследования, даже врачи не могли сказать, что со мной. Назначенные препараты не помогали, а мне после пятнадцати стало только хуже. Намного хуже, — взгляд мальчика помрачнел. — Даже вспоминать страшно… Тогда врачи прибегли к морфину. Его, если не ошибаюсь, дают только онкобольным, хоть таковым я и не являлся, — Тео снова замялся. — Я быстро подсел на него, поэтому смысла оставаться в больнице не было. Брат забрал меня домой, где я продолжал употреблять его, а потом… Потом и не только его. Не сможет же он держать в четырех стенах восемнадцатилетнего парня. Вот и… Все.

Все это время Филипп внимательно слушал, боясь даже вздохнуть. От чего-то в его груди защемило после краткой, но не менее откровенной истории юноши. Хотелось сгрести в теплые и сильные объятья мальчонку и никуда не отпускать, защищать от жестокого мира и оберегать, хотя буквально несколько минут назад сам с ним ужасно обращался, о чем успел пожалеть миллион раз. И все же, что-то не складывалось.

— Подожди, — зарыв нежные чувства поглубже, тихо и, на удивление, спокойно пробормотал мужчина, мозгуя все вышесказанное гостем, — после пятнадцати боли усилились? Но ведь половое созревание в этом возрасте проходит только у альф и омег. Почему же тебе, бете, стало хуже после этого возраста? Беты, они… У них же такого нет, ничего и близко нет. Они другие, они — асексуальны, потому их это не должно беспокоить на протяжении всей жизни.

— Филипп, — мальчишка резко остановил мысли вслух капитана, — я омега.

Земля словно ушла из-под ног. Фостер с усилием заставил себя не рухнуть на колени перед мальчишкой на деревянное покрытие. Голова от чего-то закружилась.

— Что? — язык заплетался, поэтому говорить ему приходилось с трудом. — Но как? — все же не удержавшись, альфа плюхнулся в близстоящее кресло. — Запаха же нет? Или… я идиот, — накрыв голову одной рукой, он продолжал тяжело говорить. — Тогда… Когда мы проводили спецоперацию в клубе… И призрачный запах желтого весеннего одуванчика… Или это был не ты, черт. Я не понимаю. У тебя же нет запаха... Мне показалось…

— Филипп, — приподнявшись на локоть, омега округлил глаза от удивления, — ты чувствовал мой запах? Как? Он не проявлялся у меня за все это время ни разу, я предполагаю, из-за болей. Да, с моим организмом что-то не так, что вся эта болезнь перекрывает даже феромон моего пола, но… Свой феромон по запаху знаю только я. Так как же…

— Я не знаю, — взгляд мужчины был направлен куда-то в пустоту.

— Филипп, — не веря, продолжал в замешательстве говорить тот, — так значит… Я выздоравливаю? Или...

— Я не знаю.

— А сейчас я пахну? — как заведенный моторчик, начал было парнишка. — Скажи, Филипп, сейчас ты чувствуешь?

— Нет, — зарычал мужчина без явной на то было причины, — я же сказал, не знаю! — после чего со всей яростью взлетел на второй этаж по лестнице и захлопнул громко за собой дверь, ведущую в спальню.

Где-то скрипнуло — что-то сломалось от такого сильного удара.

Тео непонимающе хлопал ресницами, а Фостер, облокотившись спиной о закрытую в комнату дверь, тяжело дышал.

***

Любой альфа может почувствовать запах омеги, так и наоборот. Это не связано с истинностью. Беты не входят в этот счет потому, что не имеют личного аромата — природа просто не наградила их таким подарком, в следствии чего они не могут иметь детей: ни зачать, ни родить. Наверное, только на них и держатся приюты и вдовцы с детьми. Но даже с такими нюансами никто никого не принижает, хотя равноправия здесь нет.

Главными считаются альфы: сильные физически и морально люди, которые излучают томный и глубокий аромат, неосознанно соблазняя омег для продолжения рода, особенно в момент гона. Карьерный рост, большие деньги, власть и сила — все это легкодоступно этому виду.

Омеги не меньше привлекают альф своим приторно-манящим феромоном, но в силу своего анатомического строения, как правило, становятся хорошими хранителями очага, нежели карьеристами. Омеги по-своему важны, ведь без них не было бы такого понятия, как деторождение. Но лучше во время течки из дома не выходить — так будет лучше как для омег в плане здоровья, так и для альф в связи с законом. Но все мы не дикие звери, контролировать себя может каждый.

Именно поэтому оба представителя прекрасного пола нуждаются друг в друге, хотя в таких парах часто появляются беты — преобладающий вид в этом мире.

Истинность возможна только между альфой и омегой — это не просто зеленый знак для хорошей генетики будущего поколения, это — родственные души. Такие пары крайне редко расходятся — это любовь на всю жизнь, потому никто не сможет разорвать эти узы, созданные самой природой. Истинные тонко чувствуют друг друга не только на обонятельном уровне, но и в эмоциональном плане даже на расстоянии. Досадно, что истинность встречается довольно редко, зато люди, которые нашли свое счастье, не смогут стать объектом воздыхания постороннего…

Быстро читая статью с телефона, сидя на полу, Филипп только подтвердил свои мысли. Сердце так и продолжало сильно биться, даже оставшись наедине с самим собой в закрытой комнате.

«Этого просто не может быть!» — кричало все его нутро, но и без прочитанного альфа все понял после разговора с омегой, хотя до сих пор не мог в это поверить.

То, что Филипп и Тео истинные — факт, но мужчину пугала не только их разница в возрасте, но и тот момент, что они совершенно разные: от образа жизни до характера. Может быть это только на первый взгляд? Ну уж нет, это вряд ли. Но, как говорят в народе, противоположности притягиваются. Фостер не торопился рассказать об этой новости юноше, хотя и сам не понимал, как до этого сразу не догадался Вьен.

Нужно что-то делать с этой истинностью, как-то от нее избавиться, ибо не о таком супруге мечтал капитан. Да, внешне он очень привлекателен и его история довольно драматична, но он не готов связывать с таким человеком, как Тео, свою жизнь.

Закончит с рабочими делами, добьется правосудия над терроризирующим город наркошей и все — прощай, малыш, мы не одного поля ягоды, а вся эта истинность — сказки детям на ночь, что читают новоиспеченные родители.

От всех этих переживаний у мужчины сильно разболелась голова. Мало того, что ему пришлось вернуться в город, из которого целенаправленно сбежал, а ситуация с наркобароном накаляется, так еще и в придачу, как гром среди ясного неба, этот мальчишка! Жизнь явно захотела похоронить мужчину раньше времени.

В дверь резко постучали, от чего полицейского чуть не хватил приступ.

— Филипп, ты в порядке? — обеспокоенный голос за дверью подрагивал. — Что произошло? Извини, если я тебя обидел, я не специально, — было слышно, как тяжело стоять юноше, поэтому характерный звук о пол не заставил себя долго ждать, — ай-й, ой, я снова упал, но все хорошо, — и уже сидя у порога, продолжал Тео. — Просто эта новость для меня была крайне неожиданной и радостной, поэтому я не сдержался и… Мое поведение оставляет желать лучшего, но я давно не был так счастлив, — немое молчание в закрытой комнате заставляло мальчика нервничать. — Твой запах сильно усилился после ухода, Филипп, он стоит на весь дом… Мне страшно.

— Поэтому ты пришел к потенциальной опасности прямо в лапы? — послышался смешок за дверью, от чего парнишка с облегчением выдохнул.

«Нужно взять себя в руки, Фостер, пока ты не натворил дел».

Дверь резко распахнулась перед носом омеги и в проеме предстал альфа с точеной осанкой полицейского.

— Идем завтракать? Только придется подождать, я еще не успел ничего приготовить, — и снова эта добродушная улыбка.

Альфа думал все же подружиться с мальчишкой, ведь ему еще предстоит вести с ним дело, а допрашивать человека, с которым ты в хороших отношениях, куда проще. Ему всего лишь нужно лукаво улыбаться наивному торчку и все пройдет как по маслу.

Но почему рядом с ним улыбка — не фальшь? Почему мужчине так и хочется улыбаться просто находясь рядом с Тео? Дебильная истинность. Нужно как можно скорее заканчивать этот цирк и уехать обратно Ла-Сьоту.

— Конечно-о-омг, — мозг юноши слегка поплыл после принятой дозы, пусть ее совсем и было немного для него.

— Давай помогу встать, — как хорошо, что омега не умеет читать мысли, а то он бы сошел с ума от противоречий, царящих сейчас в голове капитана.

Взяв юношу под руку, мужчина с легкостью того поставил на ноги, но успехом это не увенчалось — Вьен в ту же секунду потерял сознание и, если бы не Филипп, успевший подхватить мальца за талию, он лежал бы уже с пробитой головой.

— Да что на этот раз!? — только и успел гневно произнести альфа, а затем побежал вместе с телом на руках вниз.