***
Хуа Чэн всегда отличался везением. С чудесным навыком управления удачей он без труда мог оказаться в нужном месте в нужное время.
Однако прямо сейчас демон пребывал в недоумении: в процессе перемещения он ощутил сопротивление, как будто натолкнулся на барьер, которого вокруг горы Тунлу точно не было. И даже слухов не ходило о намерении установить его вновь. Конечно кто-то из небожителей мог проявить инициативу. Но провернуть подобное незаметно для властвующего на земле Собирателя Цветов под Кровавым Дождем — немыслимо.
И все же нечто в момент перемещения буквально попыталось выпроводить князя демонов за сто восемь тысяч ли от цели, чему он конечно же не поддался. А в итоге оказался в клубящемся тумане, густом, словно молоко. Хуа Чэн не припоминал на горе Тунлу подобного природного явления. А ведь он провел здесь десяток лет.
Вглядевшись пристальнее, Хуа Чэн начал различать темнеющую под ногами каменистую почву. Ощущалась она почему-то зыбкой. Мягко подпрыгнув на месте, Хуа Чэн увидел, как сапоги по щиколотку ушли вниз и только тогда встретили действительно твердую опору. Серебряные цепочки на сапогах едва заметно светились, да еще и задваивались. Хуа Чэн поморгал, но ничего не изменилось. Мало того, что теперь он почему-то принял истинный облик, так еще и выглядел размытым, бледным и … многослойным? Взмах руки оставил в тумане длинный шлейф, как если бы Хуа Чэн вдруг обратился многоруким ракшасом или паучьим оборотнем.
Не успел демон как следует поразмыслить над случившимся, как услышал тихий смешок. Сдавленный, будто сдерживаемый стон, режущий, словно осколки.
Хуа Чэн отпустил в полет несколько бабочек, а сам застыл неподвижно. Он успел увидеть, что и силуэты его маленьких призрачных слуг на лету двоятся. В напряженной тишине Хуа Чэн озадачился: неужели ему повезло попасть ровно на экватор третьей стражи, четко на смену дат? В те несколько минут, когда “сегодня” уходит во “вчера”, а “завтра” становится новым “сегодня”, будущее обращается настоящим, позволяя увидеть все грани реальности: мнимые и достоверные.
— Мэй Няньцин, да? В самом деле?!
Хуа Чэн напрягся. Этот голос, не то знакомый, не то неизвестный, как будто принадлежащий двоим, а не одному. С эхом, повторенным несколько раз, с эффектом наложения, как и всё здесь в эти мгновения. За словами снова последовал отрывистый приглушенный смех, такими же перекрывающими друг друга волнами.
Хуа Чэн медленно опустился на колено, коснулся ладонью земли. Под рукой ощущались мелкие камни и заметный уклон. Демон прикрыл глаза, сделал глубокий вдох, поднял веки — плотная пелена тумана рассеялась почти полностью. Все-таки аномалия слияния времени длится недолго и отступает сама. Застрять в ней невозможно.
Из темноты вокруг едва заметно проступили черные безлистные стволы, пахнуло гарью, но уже в следующий миг воздух посвежел.
— Ты скучал по мне? Больше тысячи лет? Правда? Так долго?
Голос стал четче, хоть и по-прежнему прерывался приступами сдавленного смеха и под конец перешел уже в четко различимый стон.
– Ваше Высочество!
А, вот этот второй уж точно был знаком Хуа Чэну. Тот самый Мэй Няньцин – главный из четырех советников государства Сяньлэ, наставник его высочества наследного принца, Се Ляня.
– Не приближайся!
– Ваше Высочество!
– Не смей!
Хуа Чэн выпрямился и пошел вперед, намереваясь отойти подальше от места, где встретился с аномалией, а заодно — осмотреться.
Собиратель Цветов под Кровавым Дождем прекрасно знал, в каком гроте под горой Тунлу заточен Его Высочество наследный принц государства Уюн, Цзюнь У и Безликий Бай в одном лице. После того, как Се Лянь поверг этого тысячелетнего бога войны и демона, Хуа Чэн лишь издали наблюдал за горой Тунлу. И еще несколько удивился, как всего за год склоны здесь успели покрыться буйной порослью софоры. Оказывается, все это было лишь для отвода глаз. Впрочем, раньше Хуа Чэн бы счел, что Мэй Няньцин, оставшийся присматривать за своим принцем, просто хотел скрасить таким образом неприглядную после очередного извержения вулкана округу. Сейчас же Хуа Чэн исполнился подозрений: уж слишком странно звучали слова поверженного демона-бога. Разве не для того Мэй Няньцин остался при нем, чтобы оказывать поддержку?
— Я ни за что не соглашусь! Запомни! Ты от меня желаемого не добьешься!
Хуа Чэн вскинул бровь. Этот крик прозвучал четче и интонации стали заметно более узнаваемыми. Только в конце голос сорвался и стих.
– Ваше высочество! – в третий раз выкрикнул Мэй Няньцин. — Прошу вас, вам нужно хотя бы пить!
“Неужели из-за раскола личности Цзюнь У окончательно лишился рассудка?” — предположил Хуа Чэн.
— Ты… — тихо выговорил тем временем наследный принц Уюна. – Ты действительно знаешь, что мне нужно. Ты прав. Я возглавлял Небесный Пантеон. Я был непревзойденным князем демонов. Достиг всего, чего хотел. Убил всех, кого хотел. Но на самом деле я хотел только…
Шаг Хуа Чэна снова застыл. Он шел беззвучно и все же последнее слово прозвучало так тихо, что казалось его способно унести малейшее движение воздуха.
— Жить! Просто жить! — воскликнул принц Уюна снова неожиданно громко.
Хуа Чэн поморщился от режущих слух интонаций. И все же речь Цзюнь У нельзя было назвать лишенной здравого смысла. Демон продолжил слушать.
– Жить спокойно! И умереть спокойно! Я бы хотел умереть, а не вознестись! В точности так, как ты и рассказывал ему, помнишь?
— Ваше Высочество, пожалуйста, не нужно опять…
— А, у меня нет ничего другого!
На это у Мэй Няньцина ответа видимо не нашлось. И все же он не уходил.
Хуа Чэн тем временем достиг нужной горы, но все еще не мог увидеть говорящих. Его призрачные бабочки давно забрались в грот под горой, но там царила непроглядная темень. По неизвестной причине ни Мэй Няньцин, ни Цзюнь У не зажигали огня. Еще одна странность, ведь оба должны были быть в состоянии сделать это.
Во время последнего открытия горы Тунлу три года назад тысячелетний бог войны обмолвился в разговоре:
“На самом деле на свете не существует никого, чьё отсутствие способно обрушить небеса. Привыкая, ты замечаешь, что можно жить как прежде, потеряв кого угодно. И всегда кто-то новый заменит предыдущего.“
Тогда Хуа Чэн пропустил эту ерунду мимо ушей, а вспомнил о ней уже после с иронией. Это ж надо, ведь лично император Шэньу, возглавлявший Небесный Пантеон, оказался исключением. Сам изрек такую “истину” и сам же в нее не вписался.
Несмотря на то что противостояние Цзюнь У и Небожителей частично развернулось прямо над императорской столицей мира людей, не столь многим удалось понять, что тогда произошло. В итоге вера людей в императора Шэньу покачнулась совсем слегка. А поскольку пантеон Небес не исчез без следа, люди и не сомневались в его силах. Ведь все Небожители действуют согласно его приказу и воле. Так и вышло, что храмы и монастыри императора Шэньу по-прежнему принимали верующих и подношения, позволяя тысячелетнему богу войны пополнять магические силы.
Гора, под которой заточили Цзюнь У, служила барьером, поэтому теоретически большая часть пребывающего потока магических сил должна была уходить на упокоение оставшихся духов-жертв извержения вулкана в государстве Уюн, погибших две тысячи лет назад, когда наследный принц не смог удержать небесный мост, и люди попадали в лаву, встретив страшную смерть. Но была также вероятность, что магические силы перенаправлялись и использовались иначе. За горой Тунлу наблюдали, но отслеживали движение темной ци убийства, а не светлой энергии.
— Рождение.
Это слово заставило Хуа Чэна вздрогнуть от неожиданности. Оно прозвучало глухо, словно отдаленный удар тяжелого молота.
– Почему я? – последовало с неприкрытой горечью. – Нет. Почему мы? Увидевшие свет под Звездой Огня в Созвездии Сердца!
У Хуа Чэна на миг потемнело в глазах, но он заставил себя успокоиться и снова весь обратился в слух.
– Ваше Высочество, я ведь на самом деле хочу помочь вам, – чуть дрогнувшим голосом произнес Мэй Няньцин.
– Вздор! Что толку продолжать морочить мне голову?! Ты же знал! Если не те трое твоих прихвостней, то ты-то точно знал, что являет собой дар предвидения, что такое эта самая “Звезда Огня”!
— Нет… Нет… Нет! – отрицал Мэй Нянцин, но напрасно.
— Правда? Ты в самом деле не знал, что предвидение есть способность к предначертанию?! Что сила мысли рожденного под Звездой Огня способна превратить вероятное в действительное! Не расскажи я вам четверым тот свой сон, не начни думать об извержении вулкана… Я ведь уже вознесся тогда. Уже стал небожителем. Сделался богом-покровителем своей страны, своего народа…
Голос Цзюнь У вдруг упал до слабого шепота. Хуа Чэн нахмурился, силясь разобрать слова.
— Я стал жить так, словно знал будущее. Словно бедствие неотвратимо. И оно стало реальным. Произошло. Я…
— Нет! Ваше высочество, умоляю, не говорите… Не думайте так! Я не знал! Тогда я… Мы.. Клянусь вам! Никто не располагал подобным знанием! Никто не планировал этот кошмар и не подстраивал его! Я никогда не желал вам подобных страданий!
— Никогда?.. Но ведь это ты подбросил старшему Ши заклинание замены судьбы. И истинного пустослова на братьев Ши тоже ты навел. Не случайно ведь оказался возле того дома вскоре после рождения Цинсюаня. А раньше ты чисто случайно, просто от скуки появился в Сяньлэ, где всего через тысячу лет после меня родился мальчик. Тоже под Звездой Огня в Созвездии Сердца. Тоже наследный принц. И его государство тоже пало вскоре после его вознесения!
— Ваше высочество, но я же хочу помочь вам избавиться!
— Чушь! — взревел Цзюнь У. – Я был рядом с ним! У него от одного вида Белого Бедствия сердце леденеет и печенки дрожат! Ему не победить его! Как и мне! Ни одному из нас! Но ты упрям! Тебе мало одной загубленной жизни! Желаешь еще?! Ты же не сказал ему, правда, что тем мастером пустых сосудов, каких от людей не отличишь, был никто иной, как ты сам?! И знанием своим ты ни с кем не делился! Да, собственно, лично я и не интересовался подобным!
— Ваше Высочество правы, я виноват, — покаянно прошептал Мэй Няньцин. — Но его высочество наследный принц Сяньлэ…
— Заткнись и проваливай! Не то я…
Послышался отчетливый звон металла. Вот тьме сверкнула неяркая вспышка. Только тогда Хуа Чэн немного пришел в себя и заметил, что стер в крошево камень под рукой. Мысли понеслись вихрем. Захваченный им, Хуа Чэн ненадолго отвлекся от происходящего.
К реальности его вернул топот ног. Мэй Няньцин, обхватив голову руками, выбежал из грота и припустил прочь во весь дух. Хуа Чэн успел скрыть свое присутствие и отправил вслед за ним несколько призрачных бабочек, едва удержавшись от того, чтобы вместо этого запустить в полет Эмина и одним махом прикончить загадочного советника. Но все-таки сперва необходимо было во всем разобраться. Мчащийся будто обезумевший от страха был жалок, и в голове с трудом укладывалось допущение о том, что роковое для государства Уюн извержение вулкана могло быть подстроено им. Зато все остальное звучало куда более вероятным.
“Если Мэй Няньцин привык жить при принце, почему не устроился при каком-нибудь государстве раньше? Почему прождал целую тысячу лет? И почему выбрал гэгэ, чей гороскоп рождения совпадает с гороскопом принца Уюна? Задумал поменять их судьбы? А на братьях Ши провел опыт с целью выявить подводные камни?”
Хуа Чэн тряхнул головой.
“Поверить этому старому пройдохе? Он же не мог знать, что я именно сегодня явлюсь сюда… И этот Мэй Няньцин правда, пользуясь ситуацией, оболгал своего принца с ног до головы?.. А, они стоят друг друга!”
Собиратель Цветов под Кровавым Дождем с хрустом сжал кулаки и рванул в подгорный тоннель. Пробежав не больше пяти шагов, он сбавил темп, проявил истинный облик и зажег пламя на ладони.
Вскоре демон еще замедлил шаг, неодумевая. Темнота и тишина, будто мертвые. Живым положено дышать. Звук дыхания должен быть слышен. Но вместо этого звука появился запах. Кровь. Свежая горячая кровь. Это , что же, за мгновения, пока Хуа Чэн немного отвлекся, Мэй Няньцин прикончил Цзюнь У и в ужасе от содеянного сбежал прочь, не чуя ног? Да, нет же…
Хуа Чэн сделал еще с десяток широких торопливых шагов и наконец оказался в гроте. Продолжая идти на запах крови, в свете пламени он увидел на полу фигуру в белом. Простые одежды, не погребальный наряд, как обычно носил Безликий Бай. Сидящий на коленях, он напоминал покаянную статую с низко склоненной головой. Длинные черные волосы почти полностью скрывали лицо. Правая рука, упирающаяся в пол, заметно дрожала.
Сбросив огонь под ноги, Хуа Чэн опустился на колено и только тогда различил совсем слабое дыхание и прочел по беззвучно шевелящимся окровавленным губам: “Мне не победить. Никак не одолеть его. Никоим образом. Никогда. Я не могу. Я…”
Дрожащая правая рука, не выдержав, подогнулась. Хуа Чэн инстинктивно подхватил падающего за плечи и увидел, как его левая ладонь соскользнула с раны в правом боку, оставляя на белом одеянии кровавый след.
Хуа Чэн нахмурился: из раны торчала странного вида рукоять, выделанная из камня. Полотно клинка сводчато изгибалось, белое, как и одежды. Оно едва виднелось из раны, и все же Хуа Чэн узнал в нем обломок белого доспеха, того самого тысячелетнего артефакта, который им с Се Лянем с превеликим трудом удалось пробить в сражении. И как раз в том месте, ниже правого ребра. Ровно там сейчас и торчал обломок доспеха, переделанный в грубый кинжал.
Уложив потерявшего сознание принца Уюна на спину, Хуа Чэн зажал ему рану, немного помогая магическими силами. Его взгляд невольно остановился на открывшемся теперь лице, гладком и ровном, без следа проявления ликов озлобленных духов его бывших помощников, которых он давным-давно в сердцах сбросил в жерло вулкана. Сейчас наследный принц Уюна вероятно выглядел гораздо более похожим на прежнего себя, чем за всю тысячу лет пребывания Первым Богом Войны всех Трех Миров, императором Шеньу. Никогда прежде Хуа Чэн не видел принца в этом облике.
Бессознательно расслабленное выражение придавало чертам Цзюнь У мягкости. Даже в теплых отблесках огня его кожа оставалась бледной, словно источала слабое лунное сияние. Плавный изгиб бровей и линия губ в этот момент вдруг показались неявно, но так разительно похожими на светлый лик гэгэ, что в голове у Хуа Чэна стало пусто.
Всего на миг. Потому что в следующее мгновение брови принца Уюна строго сошлись, он распахнул глаза и схватил Хуа Чэна за запястье. Оторвать руку демона от своей раны он, конечно, не смог, ведь сейчас, раненный, был слабее простого смертного. И все же упрямый взгляд серо-стальных глаз принца Уюна сквозил нескрываемым высокомерием, когда он потребовал, цедя сквозь зубы:
— Прекрати помогать мне! Немедленно!
Хуа Чэн не стал спорить, перестал переливать духовные силы и убрал руку с кровоточащей раны.
Цзюнь У сразу же уронил веки и больше ничего не сказал, только медленно повернул голову, из его рта на пол струйкой потекла кровь.
Хуа Чэн же, вернувшись мыслями к услышанному только что, озвучил то, о чем не мог перестать думать и переживать:
— Этот “тоскующий по дорогому государю” советник действительно вознамерился поменять ваши судьбы? Он подтолкнул падение государства Сяньлэ, чтобы жизни двух рожденных под Звездой Огня в Созвездии Сердца сделались похожими, как две капли воды?! Поэтому он прямо в день появления гэгэ в монастыре Хуанцзи рассказал о тебе, да еще и заявил, что его высочество должен стать таким же?! А потом еще и настаивал, что Безликий Бай появился из-за него!
С каждой фразой голос демона делался все более холодным и грозным. Последние слова он прошипел, склонившись к самому лицу наследного принца Уюна. На руке, с силой сжавшей отвороты белых одежд, от напряжения вздулись синие вены. Хуа Чэн чуть встряхнул принца, в чем конечно же не было никакой нужды: Цзюнь У находился на грани сознания, впечатлить его гневом или угрозой жизни было невозможно. И все же демон был не в силах сдержаться.