Их союз был одним из тех, про которые громко говорят «заключенный на небесах». Только вот, беда в том, что эти самые небеса наградили людей правом выбора и возможностью как рвать «заключенные на небесах» союзы, так и ломать судьбы отдельных людей вопреки всем божественным замыслам. А если дело не в том, что бренные существа сами повернули так события, и все развивается согласно некому плану, прописанному кем-то свыше, то стоит отметить, что, кто бы там этим не заведовал, он вряд ли любит своих созданий.

Волшебников сложно было назвать религиозными. Невольно, с возрастающим числом полукровок и магглорожденных в магическом обществе, они переняли религию магглов. Они справляли Рождество и Пасху, а недавно среди чистокровных стало очень модно крестить детей, но верили ли они по-настоящему? Едва ли. Когда у тебя в руках волшебная палочка, единственным взмахом которой ты можешь спасти больного испанкой, что выкашивала в начале этого века магглов, или развязать Третью Мировую, используя пару не таких уж хитрых и тяжелых темных заклинаний, сложно верить, что есть что-то более высшее, чем ты сам.

Впрочем, может, для волшебников Бог сам предпочтет не существовать. Насколько известно из той книги сказок, гордо именуемой Библией, которую якобы должны читать все христиане, с колдунами, магами, ведьмами, ведунами и всей прочей нечистью следует поступать так, как с ними поступали в Средневековье — публично сжигать на кострах.

Беда только в том, что магглы толком не знают, как понять, волшебник перед тобой, или нет. Вот и стали приписывать колдовство определенным типажам. Например, рыжим или зеленоглазым. А если ты рыжий и зеленоглазый, то, право же, дорогой, добро пожаловать вне очереди на светопредставление со священным костром инквизиции и тобой в главной роли.

Или всех красивых женщин клеймили ведьмами. Проще ведь сказать, что красивая женщина — ведьма, и она тебя околдовала, соблазнила, а не ты не смог удержать свое добро в штанах. От того, наверное, и перевелись красивые женщины у магглов, такой они были редкостью, что Северус даже удивлялся, видя девушку с приятными глазу чертами лица. Неудивительно, что отец выбрал не самую из симпатичных волшебниц, потому что на фоне всех этих маггловских женщин, можно было давать его матери Мисс Мира.

Тобиас Снейп был глубоко верующим человеком, однако при этом, ни разу не был в церкви за последние лет десять точно, и уж точно не жил по библейским законам. Эйлин Снейп же, напротив, будучи из чистокровных волшебников старого эшелона, была убежденной атеисткой. Северус хорошо помнил, что первые родительские ссоры, когда жизнь семьи только-только начала катиться под откос, начинались именно с религиозных споров. Пьяный отец утверждал, что мать не должна учить сына колдовству, ведь это против воли Божьей, а та, в свою очередь, кривилась и говорила, что нет его, Бога этого, был бы — уберег бы от замужества с таким человеком.

И сам Северус, хоть и был крещеным, и даже носил в детстве маленький серебряный крестик на тонкой цепочке, в Бога не верил. Особенно после всех произошедших с ним событий. А если и есть Всевышний, то он, видимо, предпочел отвернуться и не смотреть на свои собственные творения, мечущиеся между небом и землей, творящие ужасы во славу отвратительных вещей. Наверное, именно отсутствие веры, а следовательно, страха быть наказанным за свои деяния, позволило так легко ступить на скользкую дорожку. Ступить, подскользнуться, и ехать теперь, стремительно стирая штаны, прямо к низу горки, чтобы, как в детстве, шлепнуться в лужу последствий, и захлебнуться там ко всем чертям.

Верит ли Лили, он не знал. Никогда не спрашивал об этом. Ему было известно, что она тоже крещеная, и что она раз в год гостит у крестных родителей в течении недели в Норвегии, по крайней мере, так было во время учебы в Хогвартсе. И знал, что каждое воскресение Лили надевает голубое платье, отделанное темно-синими атласными лентами и кружевом, завивает волосы или заплетает их в красивые косы, обувает белые балетки, и вместе со всей семьей идет в церковь, после чего они обедают каким-нибудь особенно изысканным блюдом, приготовленным умелой миссис Эванс, а вечером после ужина подается не менее изысканный десерт.

Поэтому по воскресениям Северус их не посещал, хотя даже мистер Эванс звал его как-нибудь сходить с ними на службу, приглашал на обед в этот день, но Снейп всячески отнекивался, в конце концов придумав универсальную отмазку, что, дескать, у них в семье свои воскресные ритуалы. После этого отец Лили, видимо, просто осознал, что мальчишка не желает крутится у них под ногами, когда они весь день проводят всей семьей, да и Петуния бы этого определенно не вынесла, особенно похода с Северусом в церковь. Ведь так бы весь их маленький город узнал, что ее младшая сестра водится с сыном чокнутых Снейпов!

Видимо, тот факт, что и так весь городок жжужал о том, что этот самый сын чокнутых Снейпов и младшая дочь Эвансов целыми днями вместе шатаются по окрестностям, а мальчишка к Эвансам вообще ходит на завтрак и обед как к себе домой, Петунии был неизвестен. Ох и надоели же в те годы миссис Эванс ее подружки, намекающие без конца, что пора бы ей Северуса усыновить, все равно он рано или поздно с ее дочуркой греховными делами займется, так пусть хоть ребятишки под присмотром будут, глупостей не натворят.

Это вообще был как отдельный вид издевательств. Ладно все эти сплетники, у которых в жизни больше нет развлечений, но родители Лили то прекрасно видели, какие у них отношения. Может, они за собой просто не замечали, но ни малейшего намека на что-то располагающее к более близкому физическому контакту, чем их прогулок под руку да обнимашек вечером в перекошенном заброшенном домике на дереве в лесу, в их поведении не было. Однако, когда Лили стукнуло тринадцать, мама стала проводить с ней регулярные беседы обо всех вещах, а Лили, конечно же, пересказывала все Северусу. С точки зрения физиологии и анатомии, уж так получилось, ему было удивляться нечему, а вот сам факт того, что миссис Эванс думала, что они вполне могут заняться чем-то подобным друг с другом, бросал его в дрожь.

Сам Северус в церкви был от силы раза два-три с отцом еще будучи мальчишкой, толком ничего не запомнил, только точно знал, что ему там не понравилось. Даже издалека глядя на небольшую городскую церковь, он испытывал определенное отвращение. Вложенные матерью установки о том, что религия — только способ контроля за маггловским населением и не более, работали на чувство отвращения и презрения к верующим, но вместе с тем он понимал, что вера без излишнего фанатизма ничего плохого в себе не несет. Семья Лили ведь совсем не плохая.

И Лили сама упорно хотела, чтобы он сходил с ней туда, однако, все попытки младшей Эванс затащить его в церковь не увенчались успехом.

Кроме самой последней, сегодняшней.

Сегодня среда, поэтому народу в церкви совсем не было. Лили уговорила его пойти с ней, потому что теперь в Коукворте у нее никого нет: родители скоропостижно скончались, Петуния давно уехала. Родной дом ее пустовал, поэтому она выбрала его как свое негласное убежище, куда сбегала от Ордена, мужа, его друзей, и где встречалась с бывшим лучшим другом, а теперь человеком, который должен был стать ее врагом номер один, и даже успел побыть им какое-то время. Так было безопаснее для них обоих.

Так Северус наконец выяснил, что Лили верит и вполне искренне. Верит, и, как и покойный Тобиас Снейп, не живет по божьим законам. Пользуется своим колдовским даром, лжет всем вокруг, изменяет мужу. Орден воспринимает ее как самую яростную свою сторонницу, и никто не подозревает, что Эванс сдалась врагу еще до начала войны, еще в школе, по воле физиологии и алкогольного опьянения. Как они оба были нелепы в ту ночь…

Миссис Эванс говорила подругам-сплетницам, что не считает Северуса самой плохой партией для дочери. А что? Парень самостоятельный, очень умный, да и буйный характер Лили он уравновешивал своей прагматичной флегматичностью. Она говорила, что они созданы друг для друга, что их встреча не случайна.

Но либо высшие силы допустили в своем плане оплошность, либо перед написанием сценария этот самый план выкурили, и отношения двух так идеально подходящих друг другу людей пошли по причинному месту, дойдя до того, что теперь они воюют на разных сторонах и тайком встречаются в доме Эвансов, правда, теперь уже не для обсуждения прочитанных книг, последних школьных сплетен из писем однокурсников и домашнего задания.

Лили прокладывала дорожку маленьких поцелуев на его шее, местами чуть покусывая бледную кожу, и добралась наконец своими проворными пальчиками до пуговиц рубашки, начиная расстегивать одну за одной. Северус запустил руку в ее волосы. Ей хотелось быть ведущей, ей нужна разрядка после тяжелого рейда, а он слишком устал, чтобы протестовать против роли ведомого.

— Се-е-ев, — она отвлеклась от своего невероятно важного занятия — оставления на груди Снейпа засосов, — и лукаво посмотрела на него. Не просто девушка, голодная до плотских утех, даже не ведьма, а настоящая дьяволица. — Ты же соскучился по мне?

— Безумно, — он пропускал через пальцы пряди ее волос и коснулся раскрасневшейся от выпитого виски щеки. — А ты по мне?

Вместо ответа она с довольной улыбкой нырнула вниз, успевая расстегнуть последние пуговицы на рубашке и перейти к ремню брюк. Если так проанализировать все их встречи, он всегда оставался ведомым. Лили нуждалась в ласке, грубый секс раз в неделю от муженька, бегающего на задних лапках в хороводе с Мародерами вокруг Дамблдора не чуть не хуже, чем сам Снейп стелился в составе дружной пожирательской компании перед Темным Лордом в первое время, ее не устраивал, и она нашла то, что было нужно у друга детства, который был готов исполнять любые капризы, тем более, что она платила тем же.

И не волновало ее особо, что там творится на фоне их встреч. Магическая Война у волшебников, накаленная обстановка из-за Холодной Войны у магглов, да разразись сейчас чума или случись вспышка драконье оспы — ей будет все равно. Она устала быть примером для подражания всем магглорожденным волшебникам, попрятавшимся в глухомани, ей самой хотелось бы быть одной из них, ей было страшно, как и всем, и она устала от того, что ей нельзя было показать этот страх. Лили даже как-то предлагала сбежать куда-нибудь за границу, и Северус обещал подумать, и думал, и с каждым днем все чаще и серьезнее.

Она сама пришла к нему спустя целый год с их последней встречи, состоявшейся после выпускного. Уставшая, раненная, совсем разбитая и несчастная. Попросила не гнать, не звать Пожирателей, просто выслушать по старой дружбе. Все в семейной жизни было ладно-складно, и только ей не хватало все чего-то. Чего-то, что в школе она находила у него. Как и в первый раз, Лили соблазнила его, не оставляя никаких шансов устоять.

По всем канонам ее собственной религии, ей была одна дорога — на костер. За рыжие волосы, за зеленые глаза, за необъяснимую силу, не магическую, а какую-то иную, лишающую любого силы воли.

Ведь проще назвать женщину ужасной ведьмой, омерзительным греховным созданием, чем признать, что это ты — слабак.