У Рейниры в голове висела чёткая установка на дальнейшие действия. Разговоры с Гаусом и Дином помогли ей понять, как дальше жить и что ей делать. В ушах эхом отдавались слова бабушки о невозможности развода среди знати, и что смерть — единственный выход из брака. Вспомнились слова мамы о том, что сам факт брака и являлся худшим исходом. Но Рейнира загнанной пташкой себя не ощущала, ходила с высоко поднятой головой, пока за спиной едва слышно обсуждали её стих. Тот, что посвящён папе. Пускай. Обида на Чеда не отступала, злоба не утихала, но со сливом стиха Рейнира смирилась. Папа не хотел бы, чтобы дочь загнала себя в угол от горя, и она этого не хотела. Вспоминала уроки Рейна и по кирпичику выстраивала в голове план дальнейших действий. Чтобы не быть жертвой и проигравшей, надо вывести игру на свою территорию, где правила придумываешь ты. Главное понять, как именно это сделать. К счастью Рейнира выстроила несколько вероятных сценариев и уже примерно знала, как поступить дальше. Нужно лишь терпение. 

Воздух был пропитан запахом осени и прошедшей сессии, а ласковый свет солнца придавал кампусу меланхолическую красоту. Рейнира шла по тихим аллеям с сумкой на плече, искала Чеда среди этой огромной толпы. Ей нужно было найти его до отъезда. Из-за праздника урожая на Набу объявили недельные каникулы, потому все уезжали по домам или в отпуск. Все спеши уехать поскорее, но у Чеда по планам была утренняя молитва богиням, так что он явно уедет позже других. Однажды Рейнира так ждала его, чтобы вместе пойти на пары, а из-за его молитвы они в итоге опоздали на сорок минут. Ей этих верующих никогда не понять. Никто в её семье не был сильно верующим, никто не молился, не ходил в храмы. Бабушка верила в богинь, но недолюбливала их, как и дедушка. Мама разочаровалась в богах после Кровавой ночи. Насколько Рейнира помнила, маму привила веру и уважение к богам прабабушка. Папа вообще верующим не был. Боги никогда не знали милосердия. Допустили бы они Кровавую ночь, будь всё иначе? Жаль только не многие набуанцы разделяли позицию её семьи. На Набу имелись новые технологии, но по медицине она сильно отставала. Как и в продолжении веры в каких-то богов. Интересно, что будет с планетой во времена правления Гауса.

Рейнира нашла Чеда рядом с фонтаном в центре кампуса. Он сидел, опустив голову, его фигура была погружена в тень, словно он был частью самой земли. Казался угнетённым, скучающим. Не опубликуй он её стих, возможно, Рейнире было бы его даже жалко. Но он пошёл против неё, и она не оставит ему это просто так. В голове созрел план и она придерживалась его, от неё требовалась лишь убедительная игра и обаяние. Бабушка говорила — слёзы всегда будут оружием женщины. Мама учила, что оружие — красота и ум. Её совет был Рейнире ближе. И уроки Рейна. Врагов всегда нужно застать врасплох. Они не должны понять дальнейших действий. Перед поиском Чеда Рейнира провела несколько часов у зеркала, тренируя мимику, нанося макияж и повторяя про себе заготовленный текст. Она скрыла тональным кремом круги под глазами, говорящими о недосыпе, выпила успокоительные и таблетки от кашля. Который раз она болеет за эти месяцы. Хотя заразить Чеда она была не против. Ему полезно будет с ночным кашлем полежать.

— Чед, — спокойно позвала Рейнира, стоя впереди него с сцепленными позади руками.

Чед поднял голову, оторвавшись от чтения какой-то бумажной книги.

— Рейнира, — он встал с места и закрыл книгу, ждал от неё ответов. 

Глядя на его спокойное и непроницаемое выражение лица, ей хотелось влепить ему оплеуху. Правда сделать этого она не могла по многим причинам. Вместо этого она натянула себя маску сожаления и глубоко вздохнула, как будто собираясь исповедоваться. Бальег, голодный до крови и мести, готовил собственный яд и тихо грыз собственный хвост, предвкушая будущую охоту.

— Мне не следовало так остро реагировать, — начала она тихим голосом. — Ты хотел мне помочь, а я вспылила и накричала на тебя. Чед, я очень хочу сохранить наши хорошие отношения. Ты мой единственный друг здесь, понимаешь меня лучше других. Я не хотела тебя расстроить и прошу прощения за то, что случилось. — Рейнира сделала паузу, наблюдая за его реакцией. Она сделала к нему шаг, не отрывая зрительного контакта. — Мне правда, очень жаль. Чед, ты за всё время, что я здесь, стал для меня единственным близким другом. Ты понимаешь меня, знаешь, что я чувствую и как мне помочь. Ты очень умный, добрый и бескорыстный парень. Я не хочу терять тебя.

Эту ложь она репетировала перед зеркалом. Её спокойствие было намеренным. Её раскаяние — лишь маской. Одно из немногих качеств, которое Рейнира приобрела за пять лет жизни с Фениксом — умение врать и подстраиваться. Она много раз делала вид, что всех слушает, а сама втихую пыталась обходить блокировки и родительский контроль, дабы добыть информацию о себе и расследовать дело о своём настоящем происхождении. Пора это было применять в жизни леди Кастиль. Рейнира жила среди масок и для каждого случая у неё была своя: для благотворительности, Чеда, колледжа, и только для самых близких она могла быть собой. Для Мэл, Рекса и Асоки она невинный и потерянный ребёнок, для преподавателей — талантливая Рейнира, что училась на отлично. Для всех других — внучка Супе Кастиль, образец идеальной леди и будущей наследницы благородного дома. Они жили в эпоху, когда богачи и старые знатные дома победили, где каждый пытался отхватить кусок, и ты либо подстраиваешься под эти правила, либо погибаешь.

— Дьяволы тогда охватили тебя, — произнёс Чед, всматриваясь в лицо Рейниры. — Они толкнули тебя так говорить. Но ты смогла противостоять им, раз пришла ко мне.

— Значит, я прощена? — Рейнира улыбнулась краем губ.

Губы Чеда растопились в довольной улыбке. Он коснулся костяшками пальцем её скул и ласково гладил. Рейнира скрыла то, как скрутило у неё живот от этих прикосновений. Она еле удержала себя, чтобы не одёрнуться.

— Конечно, — улыбался Чед. — Ширая учит нас прощению. Матерь — милосердию. Что бы случилось с нами, не учись мы у них? Не помня люди их уроков? Хаос.

«Действительность тебя не смущает вообще? Плохо, значит, твоя семейка свою веру разнесла за пять лет, раз особо верующих фанатиков не прибавилось».

— Я очень рад, что дьяволы проиграли, — продолжал Чед. — Ты на верном пути и я буду тебя поддерживать. Наш союз станет для всех примером. Вера и красота соединяться вместе.

— Только красота? — спросила Рейнира. — А как же ум?

— Вера всё равно важнее. И надежда на лучшее будущее.

— Ну и порой ум. Вести дела семьи же надо как-то?

Чед понимающе кивнул и утянул её в свои объятия. Рейнира поборола всю растущую брезгливость и положила руки ему на плечи. От него пахло церковными свечами и благовониями, а ещё неприятным дезодорантом. В голове Рейнира попыталась вообразить образ Дина. Его карие бездонные глаза, слегка взъерошенные волосы, крепкое мужское тело, запах сандала, защиты и усталости от частых миссий по поиску своих. Хриплый голос, ласкающий слух и сильные руки, укрывающие её от бед. Как ей хотелось, чтобы он был с ней, рядом, желательно всегда. Он, а не Чед, предавший её доверие.

— У меня появилась идея, — он первый прекратил объятия. — Я еду в Луминию к семье на праздник урожая. Может ты хочешь поехать со мной? Я познакомлю тебя с отцом и дядей. Даже с сестрой, если та будет. Ты увидишь мою семью, теперь уже и твою тоже. И увидишь как в городе празднуют праздник урожая!

Предложение о поездке в Луминию заставила Рейниру задуматься. Для Чеда это повод познакомить будущую невесту с его семьёй, для неё самой — поездка в логово врага. Пребывание в кругу тех, к кому она не хотела привязываться и доверять. Она не хотела жить с ними и несколько дней, чего уж говорить о союзе. Пускай бабушка им доверяла, но для Рейниры они чужие, а её попытка довериться лишний раз ей преподнесла урок — доверяй только себе и семье. Рейн учил её — предполагай худшее, подбирай мотивы и видь в каждом врага. Теперь она поняла, что именно он имел ввиду. Однако, если Рейнира окажется у Силане в гостях, то сумеет лучше их узнать. Они будут думать, что она их невестка, член их семьи, а между тем она будет всё изучать и проверять, постарается втереться в доверие так, чтобы потом использовать информацию против Чеда. Учитывая последние события ей стоило быть осторожней и как можно менее подозрительной. Врать до последнего будет, главное делать это убедительно.

— А ты уверен, что твоя семья не будет против? — спросила Рейнира.

— Они давно хотели с тобой познакомиться, — рассказал Чед, — особенно дядя.

Рейнира приподняла в удивлении бровь.

— Дядя?

— Да, дядя Дарен очень уважает твою семью. Леди Супе и леди Дорру. Он даже учился с твоей мамой в академии, говорил они были лучшими друзьями.

«Если только во влажных фантазиях твоего дяди».

А про него мама ничего не рассказывала. Она вообще никогда сама не начинала говорить о Силане, отвечала о них лишь когда её напрямую спрашивали. Рейнира помнила то, что мама с академии дружила с капитаном Тайфо, который работал в королевской службе безопасности. Он и порекомендовал Амидале маму в качестве служанки. Про Дарена Силане упоминала одна бабушка. Говорила, что он им помог после Кровавой ночи, что он такой воспитанный и порядочный. Дед его часто видел в совете и отзывался о нём не слишком хорошо. Называл хитрым псом, что хотел распространить культ религии на всю планету, несмотря на позицию королевы Нейше относительно свободы вероисповедания и движениями в плане развития вперёд. Пока что Силане смогли распространить свое влияние на одну Западную провинцию, да и то, как Рейнира узнавала от Нэмис, проникновение религии во все сферы жизни уже встало колом поперёк горла многим. Рейнира не осуждала, поскольку ей для строительства больниц ещё приходиться ждать одобрения архиерея и пантификов, а главным архиереем на Набу был отец Чеда — Криерс Силане.

— Правда? — фальшиво удивилась Рейнира. — Это очень здорово. Они дружили в академии, а потом подружились мы.

— Я верю, что нас свела сама богиня. 

«Ну, что бабушка богиня никто не сомневался. Она с самого начала так и видела нас вместе».

— Нашим семьям всегда было суждено объединиться, — не умолкал Чед, — несмотря на различные обстоятельства. Сперва просто дружба, а теперь настоящий союз.

Рейнире так и хотелось выкинуть что-то гаденькое в данный адрес. Она не допустит этой свадьбы. Лучше её выдадут за принца Гауса, чем за этого сына архиерея. Но пока её план только начинал приходить в действие, она должна улыбаться и делать вид, что всем довольна.

— Ну, раз твоя семья не против, то я согласна, — согласилась Рейнира. — Я предупрежу тогда своих, что я присоединюсь к ним позже.

— Тебе очень понравится у нас! Может потом ты даже жить там захочешь!

У Рейниры дёрнулся глаз.

— Кто его знает... — загадочным тоном протянула она. 

Её под дулом бластера не заставят там поселиться. Кастили выше по власти, чем Силане, Рейнира не прогнётся под их хотелки. Бабушка им потакала, но только из-за того, что они ей были выгодны. Рейнира с ними объединяться не будет точно. Хватит с неё. 

***

Луминия встретила её ярким солнцем и лёгким ветерком. Улицы маленького города, вымощенные гладким белым камнем, наполнились сладковатыми ароматами свежесобранного урожая. Фрукты и овощи, яркие как солнечные лучи, украшали уличные рынки. По мере того как солнце поднималось выше, на площадках в центре города начинались выступления артистов. Музыка и смех наполнили воздух. Люди танцевали в старых народных костюмах, а дети, смеясь, бегали вокруг с цветочными венками. На каждом шагу можно было встретить стариков, плетущих венки или играющих на флейте. Несмотря на праздник, Луминию, казалось, будто накрыла пелена умиротворённости и меланхоличного спокойствия. Музыка нигде громко не играла, не слышны были шумы спидеров и байков. Город будто сошёл со страниц книг, где описывали райские места. За мирную атмосферу семью Силане можно было похвалить. Но правда всё казалось слишком не настоящим. Не бывает городов, где всё было прекрасно и тихо. Просто в их дни не бывает.

Поместье Силане расположилось возле большого болота. Выйдя из спидера, Рейнира буквально слышала кваканье лягушек. От болота исходил едкий, душный запах гнили, смешанный с терпким ароматом смолы и влажной земли. Каменные белые стены дома были покрыты мхом. Окна, маленькие и темные, смотрели на болото. Вокруг простирался сад, где дикие травы и цветы смешивались с тщательно ухоженными клумбами. Поместье было куда меньше дворца Кастилей и со стороны казалось более жутким. Вроде бы, стиль тот же, что и у большинства домов на Набу, но чувствовалось в нём что-то, что заставляло инстинктивно напрячься.

Чеда и Рейниру встретила и входа молодая девушка лет двадцати с русыми волосами и большими зелёными глазами. Традиционное зелёное платье подчёркивало её большой живот, в волосы были вплетены алые маленькие цветы. Девушка постаралась поклониться, хотя с таким животом ей сделать это было проблематично. Наверное, это была сестра Чеда.

— Чед, добро пожаловать! — поздоровалась она.

— С праздником урожая, Яирам, — Чед взял её руку и поцеловал тыльную сторону ладони. Затем он расцеловал её в обе щеки. Видимо, так было принято встречать в их семье. — Рейнира, это Яирам — моя мачеха. Яирам, это Рейнира. Она моя женщина.

«Отца Чеда на молодых потянуло? Ему самому сколько? Сто пятьдесят? Он же ровесник дедушки Регала и Бейла Органы».

Рейнира изобразила вежливость, стараясь скрыть своё удивление.

— Миледи, — она сделала реверанс, как и было положено. 

— Какая воспитанная девушка, — оценила Яирам. Она подошла к Рейнире и также расцеловала её щёки. От столь близкого контакта с чужим человеком Рейниру едва не передёрнуло. Она еле удержалась от порыва вытащить платок и вытереть им лицо. — Пойдёмте, обед нас ждёт.

Яирам провела их внутрь. Она шла медленно и постоянно клала руку на живот. В центре поместья находилась старая часовня — маленькое здание с витражами, которые переливались всеми цветами радуги при свете солнца. Наверняка здесь Силане и проводили свои службы и обряды. Даже в яркий полдень в помещении поместья царила зловещая полутьма, которую лишь усиливали витражные окна, изображающие жуткие, гротескные сцены из религиозных сказаний. Религиозные символы были повсюду, словно их насаждали не для поклонения, а для подавления всякой воли. Они смотрелись слишком вычурно и пафосно, настолько жутко, что у Рейниры скрутило желудок. У них во дворце не было такого поклонения богам, религиозные изображения скорее дополняли интерьер и смотрелись уместно. Бабушка считала, что вера должна быть к месту, а дедушка говорил, что растёт из поступков.

В большом зале их встретил невысокий мужчина с седыми волосами и небольшой бородой. Как и на его жене и большинстве слуг в доме, на нём было лёгкое зелёное платье.

— Отец! — Чед раскинул руки для объятий.

— Сынок, свет очей наших! — Криерс Силане крепко обнял сына и они поцеловали друг друга в щёки. — Ширая да будет к тебе благосклонна!

— Спасибо, — Чед повернул голову туда, где стояла покорно Рейнира. — Отец, это внучка Супе Кастиль.

Силане старший широко улыбнулся. Рейнире хотелось скривить лицо от такой улыбочки.

— Добро пожаловать! — он крепко обнял её и поцеловал в щёки. Скользкая тошнота подступила к горлу. Рейнира еле выдавила улыбочку и сделала реверанс.

— С праздником вас, лорд Силане.

— И тебя с праздником, дорогая. Мы очень рады, что ты здесь.

Того же самого в ответ Рейнира сказать не могла. Ей надо проявить максимальное уважение, поскольку от этого человека зависит судьба будущей больницы.

Вскоре начала собираться вся семья Чеда. Рейнире пришлось вытерпеть поцелуи ещё и от старшей сестры Чеда. Она думала, на этом всё, пока дверь не отворилась и на порог не явился высокий мужчина в зелёном кафтане. Осознание пришло быстро — на праздник приехал Дарен Силане.

— Дядя Дарен! — Чед быстро подошёл к нему, и Дарен Силане принял его в свои объятия и расцеловал в обе щёки. — Я приехал с гостьей. — Чед повернулся к Рейнире с лучезарной улыбкой. — Это Рейнира, она теперь моя невеста и часть нашей семьи.

Свет из окна прошёлся по тёмно-русым волосам Дарена Силане, идеально зачёсанными назад. Короткий, аккуратно подстриженный щётки бороды придавал ему вид человека, чья жизнь подчинена строгим порядкам. Он был как тёмная статуя, вылепленная из самого камня, в контрасте с праздничным убранством зала. На Криерса Силане он был похож только носами и выглядел при этом старше, при том, что этот человек учился вместе с мамой. При виде Рейниры его глаза сверкнули. Взгляд его глубоких чёрных глаз скользнул по ней, но не остановился, будто изучал, сканировал, проникал в глубь её души. В голове его словно проводились расчёты относительно неё.

Рейнира присела в глубоком реверансе.

— Министр, — поздоровалась она.

— Очень рад тебе в нашем доме, Рейнира, — Дарен Силане подошёл к ней и поцеловал её щёки. Он задержался дольше положенного. От него пахло ладеном, от которого Рейнире хотелось отвернуться и сморщиться. — Ты стала очень похожей на свою мать. Я убедился, что красота тебе досталась от неё.

Дарен Силане коснулся мозолистыми руками её волос, плеч и спустил их ниже. Напряжение пронзило её невидимой иглой. Данный жест больше никому не показался странным или неприемлемым. Чед улыбался, как дурачок, стоял с прямой спиной. Дарен Силане осматривал Рейниру с головы до ног. Она натянула маску спокойствия и слегка криво ухмыльнулась. Просто отстраниться она не могла. Здесь этот жест могли не так истолковать, а Рейнире нужно было доверие всей семьи Чеда. И она уже сообразила, как получить благосклонность дяди Чеда.

— Я дочь Дорры Кастиль и горжусь этим.

«Он должен быть в курсе, что мама была замужем. Наверняка обрадовался папиной смерти, старый пень с лицом проститутки».

Дарен Силане удовлетворённо кивнул и взял её руки в свои.

— Как уверен, горда она тобой. Ты поцеловала самой Шираей. Видит она — ты всегда должна была стать частью нашей семьи. Такова воля богини, мы её избранные дети.

Любопытно, в каком контексте он упомянул местоимение «мы». Имел ли он всех разумных существ или её и Рейниру. Руки её он так и не отпускал, гладил большими пальцами по костяшкам и смотрел глубоким взглядом. В горле застрял ком.

— Я рада, что вы меня так тепло приняли, — выдавила Рейнира.

— Тогда прошу всех к столу, — пригласил Криерс. — На обед у нас бобы с запечённым хлебом и мясом.

Как только Дарен Силане отпустил её руки и отошёл к столу, Рейнира ощутила, как упало давление с грудной клетки, словно всё это время её сдавливали. Её скручивало от прикосновений тех, кто не был ей близок. Особенно ненавидела она, когда её трогали за волосы и прикасались к коже. Она вздохнула и резко закашлялась. Определённо подхватила после ночной прогулки с Гаусом. 

Семья Силане собралась за длинным, темным столом, покрытым грубой льняной скатертью. Все уселись за стол на свои места, так уж получилось, что Рейнире пришлось сесть между Чедом и Дареном Силане. Не выдавая своей настороженности, она мазнула взглядом по семье Силане. Все, за исключением её, Чеда и Дарена Силане, были в зелёных платьях из лёгкой ткани. Рейнира надеялась, что ей не придётся такое носить. Бабушка бы назвала это такой одеждой, которую необходимо утилизировать или сжечь. Перед началом трапезы начала традиционная молитва. Все взялись за руки, и Криерс Силане зачитал монотонно молитву. Все в мыслях молились, но не Рейнира. Лишь делала вид, что молится, а сама пыталась держать себя в руках, поскольку Дарен Силане опять гладил пальцем её тыльную сторону ладони. Не будь он министром и находись рядом Дин, она была уверена, он бы её защитил и оттащил от него подальше.

После молитвы все принялись за еду. Слуги подлили всем красного вина, похожего на густую кровь. Рейнира уже пробовала вино, но никогда им не увлекалась. В этом она на свою бабушку не была похожа.

— У вас такой интересный стиль, — издалека начала она. Рейнира хотела аккуратно спросить почему они все носили одинаковую одежду. — Вы очень дружная семья, раз решили все вместе ходить в одной и той же одежде.

— Благодарю, — Криерс Силане сделал глоток вина, — но мы надели платья в честь праздника. Так мы ближе к богине Ширае и Матери жизни, к самой природе.

— И к народу тоже? — поинтересовалась Рейнира.

— Разумеется. Сохранение гармонии среди людей и обеспечения им лучшей жизни — наша главная задача.

— Я полностью согласна, — соврала Рейнира. Она постаралась на следующих словах состроить убедительное грустное лицо и придала интонации печальные нотки: — Мне так стало жаль тех, кто пострадал после Кровавой ночи. Детей, стариков, семью свою, конечно. Многих убили, включая моего папу. Но я стараюсь помогать другим, в память о нём. Я знаю, папа хотел бы этого. 

Криерс Силане продолжал улыбаться, но его улыбка, как показалось, больше не источала того дружелюбия. Лицо его брата помрачнело.

— Тогда Матерь решала, кому жить, а кому умирать, — отозвался глухо он. — Такие решения доступны только богам и только им.

«Интересно, то есть это ваши боги решили, что папа должен умереть, не достигнув тридцати лет? Он, а не убийцы в стрёмных масках?»

— Вы правы, — Рейнира дотронулась до шрама на шее, прикрытого воротом синего свитера. — печально, что вашу позицию не разделили те убийцы. Для них приготовили отдельное место в аду, я уверена.

— Каждый получает то, что заслужил.

Ей хотелось отсесть подальше от Дарена Силане. Ей вообще хотелось спрятаться от этих Силане. Но Рейнира рискнула осторожно выпросить одобрение на строительство больниц.

— Я хочу, чтобы набуанцы не были в той ситуации, что и я когда-то. Что и мой дедушка. У нас так мало больниц в провинции, меня это очень огорчает. Бабушка сказала, что я могу заниматься благотворительностью и строительством, но я не уверена, можно ли мне в самом деле это. Всё таки, мне всего семнадцать.

— Можно, дитя, — одобрил Криерс Силане, — твоё желание совпадает с желаниями Шираи. Она тоже волнуется о детях своих.

— Мы с мамой хотели бы построить одну больницу на месте заброшенных строений. Будет польза всем и может богиня так поможет мне искупить грехи.

Она не просто так упомянула маму. Быть может, это волшебное слово подействует хотя бы на Дарена Силане, и он одобрит в обход старшего брата. Конечно, исход был маловероятен, но не невозможен.

— Ширая тебе поможет, — заверил Криерс Силане, — Думаю, больницы в провинции нам не помешают. Верно, Шаена?

Сестра Чеда робко кивнула и улыбнулась.

— Возможно, я могла бы потом там работать.

— Не забудь про моих внуков только, мать должна быть со своими детьми.

— Как здорово, у вас есть внуки, — не навязчиво прокомментировала Рейнира. 

— Да, целых шесть, — добавил Чед.

Рейнира подняла вверх брови. 

«Шестеро? Ей сколько? Двадцать три? Да она совсем юная!»

— Шаена участвовала в выборах и могла стать королевой, — поделился Криерс Силане. — Но её место заняла Амвей, а Шаена потом удачно вышла замуж за лорда Бирде из Северной провинции. И Шаена посвятила себя материнству.

— И вы интересуетесь медициной? — захотела спросить Рейнира.

— Да, но потом появились дети и я занялась их воспитанием, — ответила Шаена. — Материнство всегда было священным долгом всех женщин.

Подобные слова от совсем юной девушки резали слух. Хотя мама вообще в шестнадцать родила. А деду было всего восемнадцать, когда она родилась. 

— Моя жена тоже ждёт ребёнка, — Криерс погладил живот жены. — У нас цель оставить потомство и наследие. Моя покойная жена не могла после Чеда и Шаены дать потомство, она умерла в родах. Я долго переживал, но после Ширая снизошла ко мне. Дала знак. И я женился повторно. Мы хотим большую семью. 

Яирам улыбалась, только вот улыбка её показалась какой-то вымученной, уставшей. Рейнира считала, что семья им большая нужна и много детей не ради простого счастья, а чтобы их потом всех отдать замуж или женить за выгодных лордов и леди.

— Скоро и ты подаришь наследника, — присоединилась к беседе Яирам.

Рейнира стиснула зубы. Её руки под столом сжались в кулачки.

— О, это будет чудесное время, — протянула она сладким тоном. 

— Я бы хотел десять детей, — признался Чед, — если я не рожу столько, то ничего не достигну.

«Придурок, ты и не рожаешь! И вообще, а не спятил ли ты часом?»

Она сдержала рвотные позывы, улыбнулась самой вежливой улыбкой, на какую была способна и положила свою ладонь поверх руки Чеда.

— Вы воспитали лучшего сына, — хвалила она, превозмогая дискомфорт под рёбрами. — Он такой талантливый. И поэт, и в технике разбирается, и помогает со всем.

Чед нежно улыбнулся и поцеловал её ладонь. От прикосновения его губ к голой коже Рейнире хотелось одёрнуть руку, словно она обожглась о раскалённые угли.

— Это у него от матушки, да упокой богиня её душу, — рассказал Дарен Силане.

— Мы всё никак не можем освоить многие технологии, — поведал Криерс, — а сынок сумел освоить многие программы и мне помогает. Пишет стихи о важности веры. Я им очень горжусь.

«Пишет и сливает другие стихи».

— Мы уже говори с твоей бабушкой об ответном визите, — констатировал Дарен Силане. — Когда у нас будет время, мы приедем к вам в Керен.

— Уверена, мама, дедушка и бабушка будут вам рады, — лукавила Рейнира.

— Красота Кастилей определённо досталась тебе. Ты впитала лучшие черты от них.

Рейнира под столом сжала ладонь в кулак до алых полумесяцев. От постоянной улыбки у неё сводило скулы.

— Я же не только Кастиль, но ещё и Вет, — напомнила она. — А со стороны Ветов тоже были способные люди. Мой папа, например, был послом, а мой дедушка в своё время был членом совета на Альдераане и практически стал советником королевы.

Она это сделала. Она произнесла свою фамилию и напомнила о том, что она ещё и Вет и кто был у неё в роду. Ей хотелось увидеть реакцию Силане, поскольку те как-то игнорировали или не поддерживали тему её отца. Всё упоминали Кастилей. Возможно, это от неизвестности фамилии, ведь фамилия Вет никакой роли на Набу не имела. С другой стороны, учитывая интерес Силане к её семье, явно они знали какую-то информацию о её семье со стороны отца. Её догадки подтвердились, когда на несколько секунд у Криерса Силане нервно забегали глаза, а его брат отодвинул ворот кафтана, как будто ему стало не хватать воздуха.

— Мы слышали про твоего деда и даже видели его как-то, — поведал он. — Интересный человек, очень сильный, авторитетный.

— Да и он очень меня ценит. Вы знаете, он такой человек, что если я ему долго не отвечала, мог не то подумать. Ну, мог подумать, что со мной случилось что-то. Он будет рад узнать, что я выхожу замуж.

Её слова были пропитаны фальшью, но не полностью. Она помнила, что дед Регал кипел от злобы после Кровавой ночи, добивался найти голову убийцы сына и внучки, перепугал своим скандалом и угрозами возможной войны чуть ли не всю планету. Что-что, а дед умел всегда внушать страх. Такой, что до дрожи в коленках и холодного пота. Гроза Альдераана — лорд Регал Вет, отец таких потрясающих людей, как папа Рейниры, Райден и Рейн. Он считался самым грозным человеком на Альдераане, и увы Рейнира не являлась его любимой внучкой. Единственной — да, но никогда не любимой.

Оставшуюся часть обеда они провели, обсуждая последние новости и будущие религиозные праздники, рассказывали о них Рейнире, а та продолжала слушать и делать вид, что она среди них своя. Вокруг себя она ощущала густое и дымное напряжение, ловила на себя взгляды Чеда и его дяди. Любопытно, что в такой семье, где все поддерживали многодетность и браки, есть Дарен Силане, не женившийся за свои годы ни на ком. Рейнира не могла отделаться от щекочущих подозрений. Кто находился в роли главы, тот и решал судьбу других членов семьи, независимо от их возраста. Криерс Силане мог спокойно женить своего брата, пускай тот и был частью совета и министром, однако не делал этого. Он выдал свою дочь, договорился насчёт сына, женился сам, но брат его оставался холостым. Дарен Силане был одним из главных холостяков Набу, а он так и не женился.

«Он надеется ещё на маме жениться что ли? Мне такой отчим не нужен».

После того, как исчез последний кусочек хлеба с тарелки, Рейнира смогла увидеть рисунок. Не грязь, не пятно, а чёткий, словно выжженный, отпечаток. От увиденной картины внутри всё заледенело. Сердце рухнуло вниз и пропустило удар. На нём, у пылающего костра, стояли люди. Фигуры были нечётко очерчены, но Рейнира различила капюшоны, глубоко скрывающие лица. А на головах у некоторых из них, словно устрашающие маски, красовались головы животных: волчьи пасти, птичьи клювы, рыбьи морды. В руках одного из них, у того, что была голова волка, сиял длинный клинок. Рисунок был примитивным, но от него веяло ледяным ужасом. Фигуры были неподвижны, словно застывшие в вечном ритуале, окруженные танцем теней. Дыхание замерло, Рейнира смотрела неотрывно понемногу осознавая — это были убийцы. Те самые, что пришли в её дом в Кровавую ночь. Те, что убили папу и хотели убить её саму.

— Рейнира? — обратился к ней Чед.

Она вышла из оцепенения.

— Какой необычный рисунок на тарелке. А можешь объяснить, что здесь изображено?

— Всегда считалось, что животные были первыми детьми Шираи, — стал отвечать Чед. — Они часть природы и её любимые дети.

— А для чего на людях здесь маски животных? Это из мифологических сказаний?

— В хрониках прошлых времён было сказано, что таким образом люди обретали единение с природой становились ближе к Ширае.

«Ага, а может они так скрывали свои настоящие лица?»

Предположение засветилось мгновенно, словно в сознании где-то вспыхнула лампочка. На рисунке явно был изображён какой-то ритуал: костёр, собравшиеся люди в масках вокруг, клинок. Смазанным от времени пятном осталось воспоминание из детства, до Кровавой ночи, когда Райден и Рейнира вдвоём наткнулись на заброшенный храм и случайно сняли на голокамеру какой-то ритуал. Причём в ту ночь тоже все собрались вокруг костра, лица были скрыты капюшонами, и только после этого рисунка Рейнира вспомнила, что у одного из них из под капюшона торчал птичий клюв. На Набу никогда не было инородцев, похожих на птиц, да и Рейнира существование таких не помнила, выходит тогда это тоже была маска. Означало ли то, что Кровавая ночь была не просто похождением убийц, а ритуалом, сказать было сложно, однако нельзя было исключать этот вариант, да и Рейнира склонялась больше к нему. Мало ли сколько сторонников тёмного пути Шираи, желающих восстановить баланс и гармонию на Набу. Раньше это движение было очень популярным, если верить деду. Лишь с приходом Амидалы эта тема стала запретной, скользкой, подробности о тёмном пути стали недоступны в открытом доступе. Именно в открытом, а где-нибудь на тёмной стороне голонета или в уделивших старых хрониках точно можно найти что-то.

Шестерёнки закрутились и запустили механизм. Поспешных выводов Рейнира делать не хотела. Зато у неё появилась своя версия случившегося: та ночь не была интригами Амвей, это был ритуал.

***

Чед сидел с Рейнирой в отведённой ей спальне и обсуждал с ней планы на те три дня, что она в гостях. Они пили чай, ели какие-то сухие пряники, потому что шоколадки у Силане никогда не было, ибо верующие считали её приводящей к обжорству и порокам. Как будто все беды от одной шоколадки, думала Рейнира. Прогадал Чед и с чаем, она не любила чёрный чай, а в перемешку с сахаром вкус казался отвратительным. Словно в горечь добавили сладость и хорошенько взболтнули. И кусок в горло не лез, но Рейнира делала вид, что общество Чеда не приносило ей дискомфорт. 

В его присутствии провести собственное расследование о Кровавой ночи было непосильной задачей. Столько лет все разводили руками и ничего не знали, ведь бабушка казнила всех, не думая о последствиях. Думали, что это просто были убийцы, а теперь Рейнира смогла построить собственную версию. Вряд ли она узнает имена убийц, машину времени не изобрели, зато понимала, что Кровавая ночь могла быть устроена руками некого культа поклонения тёмной стороны Шираи. Это не была Амвей, вряд ли она так бы подставила себя. Рейнира задумалась — что если не было вины ни Амвей, ни Империи! Что если виноват кто-то третий? Кто дёргал всё это время за ниточки? Вдруг в этой игре престолов имелся ещё один, тайный игрок? Кому-то явно было выгодно свергнуть Амвей, а тут две подставы сразу: ложная весть о джедае на Набу и Кровавая ночь. Рейнира не думала, что всё просто так случилось в один день. Давно считала это странным и иногда от скуки думала, какая у них связь. Рейн учил смотреть через призму лжи и выстраивать самые невозможные сценарии, потому что такие и могли оказаться правдой. Пока Рейнира, вспоминая его слова и рассказы бабушка, пришла к версии, что весть о джедае была для отвода глаз. Специально, чтобы имперцы были заняты одним, пока в Керене происходил хаос. Такой способ отвлечения от происходящего в другом городе, а после для тех, кто не поддерживал Амвей, это был бы повод повесить на неё ещё одно обвинение. Но причём тут были мандалорцы? Последнее Рейнира понять так и не могла. Да и как тут понять, если над ухом жужжал противный голос Чеда.

— Тебе понравится у нас в лесу, — не мог никак угомониться он, — там такие вкусные ягоды, и такая красота!

«У меня плохие ассоциации с лесом, уж извини».

— А клещей там нет? — спросила она, стараясь выглядеть так, что ей очень интересен диалог с ним.

— О, их полно, но мы не обрабатываем. В этих ядах полно отравы для зелени. Мы сохраняем леса чистыми, чтобы сохранить природу.

— Вот весело будет тем, кто решит войти в ваш лес.

Не обрабатывать леса от клещей, якобы для сохранения природы, — верх идиотизма. В Керене все леса тщательно обрабатывали. Этим начали заниматься после того, как бабушка подцепила несколько клещей. Дед же перед походом в лес тогда предварительно обрызгал всю одежду.

Чед подняла руку и посмотрел на хронометр.

— Время позднее, — он встал с кресла. — Мне пора спать.

— В девять вечера? — не поняла Рейнира.

— У нас режим дома, — объяснил Чед. — В девять вечера все должны спать. — Он взял её руку, поцеловал тыльную сторону ладони и широко улыбнулся. — До завтра, дорогая невеста.

— Хороших снов, дорогой муж, — пожелала Рейнира, игнорируя ком в горле.

Как только дверь за Чедом закрылась, она смогла выдохнуть с облегчением и упасть на подушки. Лицемерие, охватившее её, имело чужеродную природу. Щёки болели от застывшей на весь день лживой улыбки. Рейнира посмотрела на свои ладони и почувствовала, как горло сдавил спазм — на руках снова красовались свежие алые полумесяцы. Маска обаяния и добродушия стала частью её самой, въелась глубоко под кожу, как инъекция, струилась по венам, бурлила. С Фениксом было проще, там она просто недоговаривала и прикидывалась дурочкой, при этом всё равно любила всех, ибо они были её семьёй. Здесь же ей пришлось играть роль дружелюбной невестки в присутствии тех, кто её напрягал, от кого внутри натягивалась пружина беспокойства, готовая вот-вот лопнуть. Её пугали эти жуткие религиозные изображения и иконы на каждом шагу, её тошнило от старика Силане и его брата, так смотрящего на Рейниру весь день, будто она была иконой с изображением святой. Понятно, почему мама ни разу о нём не упоминала. А таком хочется скорее забыть, чем вспоминать.  

Голову заняли шумные мысли о Кровавой ночи. Искала причины, почему поиски виновных в прошлом ни к чему не привели. Главной причиной послужил неконтролируемый гнев бабушки и её нетерпеливость, из-за которых виновных быстро казнили по её приказу. Дедушка как-то упоминал, что одного из убийц допрашивал дед Регал лично. Никто ни в чём не признался, многие откусывали себе языки, будто боялись кого-то. Или чего-то. Раз уж их не напугали бабушка Супе и дед Регал, то значит они боялись кого-то страшнее, опасней. Если бы они боялись королеву или императора Палпатина, то изначально не пошли бы на такое. Нет, здесь играло роль не это. За ними стоял кто-то, кого они добавились. Эти убийцы были марионетками у какого-то кукловода. И они очень боялись этого кукловода, раз молчали до последнего. Либо были настолько ему преданы, что унесли тайну с собой в могилу. Этот кто-то хотел отомстить папе и его семье, так как если бы цель была просто семья Рейниры, те убийцы не дали бы маме выбирать между двумя Ветами. Значит целью их точно не была бабушка, дедушка или мама. Рейнира рассматривала также вариант, что насолить хотели маме, решив отобрать у неё то, что дорого её сердцу. Только вот маму любили и уважали. У Ветов всегда имелись враги за их прошлое, у бабушки за её нрав и скупость, а мама никогда не позволяла усомниться в себе. Выходит, тот кукловод нацеливался на Ветов. Именно на них, даже если мотивом была месть маме. Если бы это просто была месть, то убийцы не дали бы ей выбрать кого-то из Ветов, а могли угрожать убить бабушку или дедушку. Но к чему тогда были походы по домам других? Появление мандалорцев?

Мысли спутались в один большой клубок. Виски заныли от боли. Рейнира заключила пока только то, что дело могло быть рук религиозного культа. Чед упоминал тёмный путь, что он запретный из-за жертвоприношений. В том, что это был именно тёмный путь Шираи Рейнира не сомневалось. Многое указывало на это. Она вспоминала то, что слышала о Кровавой ночи раньше и поняла, что за этими убийцами кто-то стоял другой. Кто-то руководил ими из тени. Кому-то папа насолил на Набу, так как будь это кто-то из другой системы, то отправили бы банально охотников за головами, а не религиозную секту. Значит, папа не угодил сектантам.

Рейнира открыла голофон и начала в голонете искать религиозные секты, поклонявшиеся Ширае до правления королевы Нейше. Результаты поиска в голонете, как назло, ничего не видывали, хотелось прокричать маты в экран. Становилось жарче. Рейнира выключила голофон с тяжёлым вздохом и прикрыла глаза. Долгие месяцы она не придавала Кровавой ночи особого значения, потому что не было смысла копаться из-за отсутствия подсказок. А в гостях у Силане она получила первую. Не имена виновного, а что это был культ. Её семья выбивала одни имена убийц, их мотивы и кто мог стоять за этим, но не капнули глубже. Рейнира не была уверена, что распутает этот клубок сама. Ей хотелось взвыть волком от отсутствия информации о запретных культах. Словно кто-то специально убрал всю информацию о них.

Жажда терзала горло. Встав с кровати, Рейнира с больными от усталости глазами поплелась из выделенной комнаты в сторону кухни. Осталось только найти её в этом жутком доме, казавшимся ночью классическим особняком из голофильмов ужасов. Зря она не попросила разрешения взять с собой Нэмис, с ней было бы гораздо проще. Проходя мимо кабинета отца Чеда, до ушей, пробивая полусонную пелену, доносились голоса. Благородным дама нельзя было подслушивать, такое поведение считалось дурным тоном. Но если бы мама считалась со всеми порядками, то не вышла бы замуж за папу. Дедушка не спас бы многих во время блокады Набу. Он был агентом в разведке её величества, считался первоклассным шпионом. Рейнира не шпион, но подслушать тоже могла вполне. Она подвинулась чуть ближе, прижавшись ухом к двери.

— Мы никогда не приклонялись по-настоящему ни перед кем, даже перед Кастилями, — говорил за дверью Криерс Силане. — Мы поклоняемся только богам и только им позволяем управлять нашей волей.

— Я помню, отец, — голос Чеда не был полон той живости, что ранее сквозила в разговоре с Рейнирой.

— А ты позволил ей назвать себя твоим личным каблуком! Где это видано, чтобы женщина оскорбляла мужчину? Ширая воспитывает всех в уважении друг к другу. В эту девчонку вселились дьяволы, я уверен. Она не чиста.

Рейнира закатила глаза.

«А вы прям чистейше из чистейших. Что ж вы не научились пользоваться дезодорантами? Вон сынок ваш и тот научился».

— Ты сделал, что просил дядя Дарен?

— Да, отец.

— Никто не смеет мешать воле Шираи.

«Криффовы фанатики».

Очевидно, что речь шла про Рейниру. Конечно, ведь как она посмела заговорить на языке фактов. Ей хотелось плеваться желчью. Бальег внутри стучал клыками и намеревался вцепиться в плоть. Не с той связались. Слышала бы их бабушка, она пару ласковых сказала бы точно. Бабушка хоть и пыталась вести себя как благородная особа, однако Рейнира замечала, как ей претили эти липкие, цепляющиеся ограничения, и будь на всё бабушкина воля, все по её команде как по струнке бы ходили, целовали бы подол её платья и воспевали песни о её величии и гениальном уме.

Пить перехотелось. Сонливость легла тяжёлой пеленой на глаза. Обычно Рейнире никогда так сильно спать не хотелось. Похоже на ней сказались последние события и бессонная ночь в компании Гауса. Рейнира на цыпочках направилась в свою комнату и резко отшатнулась, обнаружив стоящего с догорающей свечой Дарена Силане.

— Министр Силане, — Рейнира послушно сделала реверанс, несмотря на пробежавший по спине холодок. Она благодарила себя за то, что не успела переодеться в ночнушку и ходила в том, в чём провела весь день. 

— От чего же не спишь, дитя? — таинственным голосом спросил Дарен Силане. — Нельзя бродить в столь поздний час одной.

Рейнира старалась не позволять страху пускать корни. Она хотела поскорее от него отделаться и уйти к себе. Сам он что-то не спешил спать ложиться.

— Я уже направляюсь к себе, — объяснилась Рейнира нарочито вежливым тоном.

Дарен Силане удовлетворенно хмыкнул.

— Ты становишься очень похожей на свою мать, — заявил он. — Такая же красивая, любопытная, внимательная. — На последних двух словах он будто делал акцент, выделяя их интонацией. — Тебе мама говорила, что нас должны были поженить?

Вопрос повис в воздухе и натянул на шею Рейниру удавку. Так значит, мама могла выйти замуж за Дарена Силане? А не обманывает ли он её? Нельзя исключать, что это был коварный способ вывести Рейниру на эмоции и заставить врасплох.

— Кажется упоминала, — солгала она с фальшивой лёгкой улыбкой. — С вашего позволения я пройду к себе, доброй ночи.

Едва она прошла мимо него, как ощутила крепкую мужскую хватку на своём запястье. Как в детстве. Прямо как в детстве, когда она начала не любить касания чужих. Рейнира сглотнула вставший в горле ком, стараясь подавить подступавшую тошноту.

— Мы были предначертаны друг другу, — Дарен Силане смотрел въедливо, говорил таким пугающим тоном, словно он находился в трансе. В ноздри ударил резкий запах алкоголя. — Но твоя мать отступила с пути, отвергла то, что предначертано. Но Ширая дала знак. — Он отпустил её руку и коснулся её щеки, гладя медленно и ласково. От его касания у Рейниры скрутило желудок. — Ты могла бы быть моей дочерью. Дорра носила бы наших детей. Но Ширая дала понять, ты и только ты — часть нашей семьи. Вы с Чедом вступите в священный союз, а ты будешь носить его детей. Как Крауна носила детей от любимого своего. — Его пальцы коснулись её губ и провели по нижней губу. Отвращение растекалось по венам, как ядовитая плесень. Рейнире хотелось пошевелиться, но не могла. Иначе разозлит его и наживёт себе проблем. Надо терпеть. Терпеть, несмотря на тошноту. Терпеть, потому что так было нужно. — Будь ты моей, то всё было бы иначе. Это было бы правильней. Мы бы правили вместе, были бы сильнее. Возможно, Ширая потом примет правильный выбор.

Ногти впились в ладони. Дыхание участилось и грудь неприятно сдавило. Рейнира ощутила нехватку воздуха и выдох Дарена Силане ей в лицо. Она думала, больше ничего её не напугает, кроме картин. А теперь поняла, что больше всего её пугал Дарен Силане со своей одержимостью матерью. По спине пробежал холодок, тело пробила мелкая дрожь. Не контролируя себя, Рейнира попятилась назад.

— Доброй ночи, министр, — она смогла вернуть себе прежний лёд. Её голос даже не дрогнул. 

Не поклонившись, она ушла к себе и как только заперла дверь, легла на кровать. Тело становилось ватным, непослушным, хотелось поскорее уснуть. Рейнира повернулась на спину и, прикрыв глаза, постаралась сделать глубокие вдохи и медленные выдохи. Повторяла в мыслях счёт, выученный и отточенный назубок: «мама, папа, Райден, дедушка Эрвин, бабушка Супе, тётя Тесс, дядя Рейн, дедушка Регал, я». Всё прошло, это в прошлом. Слишком эмоционально отреагировала она. Ничего же не произошло ужасающего. Всё пережито, всё прошло.

За окном раздался леденящий душу крик, пробирающий до самых костей. Рейнира хотела встать и посмотреть, но собственный организм предал её и погрузил в сон. Случилось всё так быстро, что она не успела и подумать. И мысль не успела проскочить, как всё затихало и пришёл крепкий сон без сновидений.

Рейнира проснулась от назойливых утренних лучей солнца, танцующих у неё на лице. Она резко присела на кровать и прижала ладони к вискам. Только прилегла, не успев толком переодеться, прикрыла глаза, а уже за окном луна сменилась солнцем. Раньше она никогда не засыпала так быстро. Даже после тяжелого трудного дня. Рейнира пыталась найти своему состоянию логичное объяснение. Как она отключилась так быстро. Это другое, совершенно другое. Дело было не в стрессе точно. 

«Будто на пару секунд глаза закрыла. В вине ли дело было? Я и раньше же его пила и такого эффекта не было. Да уж, ещё и не переоделась, макияж не смыла. Стареешь, Рейнира Арианна, стареешь. Надо умыться и переодеться, пока предъявлять не стали». 

Видимо организм решил дать внезапный сбой в вечно стабильной работе. А может уже не хватало каких-то витаминов. Пускай Рейнира и сдавала анализы относительно недавно, за это время много чего могло измениться. В анализе были небольшие отклонения, но они были не критические. Ей рекомендовали пересдать кровь позже. Как вернётся от Силане, Рейнира этим займётся, а сперва надо продолжать играть роль доброй и послушной леди, улыбаться и прикидываться дурочкой. Она устремила задумчивый взгляд в окно. Кажется она начала понимать, почему бабушка ненавидела чужих и кого и любила, так это свою семью. Да, бабушка устраивала приёмы для светского общества, часто звала кого-то из разных уголков провинции, но это было лишь потому, что от неё это ожидало общество. Как будут ждать и от Рейниры, если она возглавит дом Кастиль. От таких, как они, ожидают соответствия традициям и стандартам красоты. Бабушка всегда думала о себе, но в таких вопросах проявить свой характер не могла. Или не хотела.

Глаза зацепилась за стоящую стуле кружку со вчерашним чаем. Можно набрать в неё воды и потом прополоскать рот после чистки зубов. Дома Рейнира так всегда и делала. Она взяла кружку, опустила неосознанно вниз глаза и её взгляд задержался на дне. Такое случайное, неосознанно действие. Увиденное заставило её заледенеть на месте и пустить сердце в пляс — на дне кружки плескался странный красноватый осадок. Не сахар. Спайс, запрещённый на территории Набу. Кружка едва не выпала из дрожащих рук, Рейнира поставила её обратно. Она судорожно и шумно вздохнула. В ушах шумела кровь, ледяной ветер пробрался ей в душу. В голове пронёсся тайфуном разговор Чеда с отцом. Вот какую просьбу отца выполнял Чед. Вот к чему было это «любопытная». Чед позвал её к ним в гости, но Силане не хотели, чтобы она знала слишком много, а собственно, что им скрывать? Если бы они ничего не скрывали, то не поили бы её спайсом, смешанным с чёрным чаем. Как-то Рекс объяснял, что смешанный с чаем спайс мог быть лучше любого снотворного, а если с ним переборщить, всё могло дойти до летального исхода. Так значит в этом крылась причина странного состояния Рейниры. Ощущения, что её будто размазали по стене. В глубинах зародился страх за её жизнь. Она не джедай и не могла знать, что эти люди предпримут дальше. Для чего они вообще поили её спайсом. Уж не мог ли Дарен Силане ею... нет, нет, она же заперлась... хотя у них наверняка были ключи от любой двери... Рейнира тряхнула головой. Нет, ей не этой ночью не воспользовались, но могли в следующий раз.

Бальег рычал от гнева и готов был сорваться с цепи. Рейнира зашагала в душ, желая словно смыть с себя все лишние тревожные мысли. Привела себя в порядок, сунула успокоительную таблетку под язык, переоделась и с глубоким вдохом натянула на себя маску ледяного спокойствия, прежде чем выйти из комнаты. Никто не должен понять, что она всё разгадала и раскусила их игру. 

Чед выходил из своей комнаты с утренней молитвы. Рейнира, идя к нему на встречу, скривила губы в улыбке.

— Доброе утро, дорогая! — поздоровался он.

— Чед, — Рейнира сама обняла его, преодолев чувство брезгливости и желания задушить его. Обняла несмотря на пляшущую ненависть и рычащего от ярости бальега.

— Как ты спала? — спросил он любезным тоном.

«А ты будто не знаешь, придурок».

— Как дома, — наврала Рейнира. — Правда как раз перед тем, как уснуть, я услышала странный крик на улице. Ты ничего не слышал?

Его скулы напряглись, на лице отобразилось секундное замешательство.

— Это у тебя от выпитого, скорее всего, — выкрутился Чед. — Или от лесного воздуха. Не переживай, здесь ты поправишь своё здоровье и ни на что жаловаться не будешь.

Рейнира коснулась его щеки, заглянула в глаза и практически сквозь стиснутые зубы процедила:

— Я знаю. Ты ведь хочешь только лучшего для всех нас.

— И для богини.

— И я это очень уважаю.

Рейнира снова обняла его, пока в голове проводился холодный расчёт. Этот поступок Силане она записала себе в список их грехов. Пускай думают, что она такая дурочка и ничего не понимает. Только чтобы потом не удивлялись ничему. Рейнира была уверена, что они что-то скрывали от неё, иначе не напоили бы спайсом. Она намеревалась разгадать их игру. И для этого ей понадобиться вся её высеченная из бескара выдержка и ледяной ум Ветов. А ещё Дин. Для подстраховки.

***

День прошёл также, как и предыдущий: фальшивые улыбки, поддельный интерес в общении, сдержанные манеры, вежливый тон. Рейнира не упускала из виду Чеда и его отца, старающегося постоянно ходить с ними. Замечала, как сжималась Яирам от чересчур частый прикосновений Криерса Силане к её животу, как Шаена пыталась говорить о медицине, а все оставались глухи к её интересам. Узнавала Рейнира и о празднике урожая. В этот день все фрукты, зерновые, бобовые, ягоды и овощи были бесплатными, на улицах проводили кулинарные мастер-классы по приготовлению хлеба, так как после блокады он считался едва ли не священным. Все помнят голодные времена и не хотят их повторения. В честь праздника с наступлением темноты разжигали в центре улиц костры и местные кидали туда записанные на листочках желания. Девицы в белых платьях и с цветочными венками на головах танцевали вокруг костра, кружили и завораживали своими движениями. Рейнира успела с Силане написать своё желание и бросить в огонь. В данную традицию она не верила, но Силане расценили бы её не желание учавствовать как оскорбление. Пришлось написать рандомное желание и кинуть его в огонь. Написала она «избавиться от частого кашля». Рейнира спихивала это на слабый иммунитет. Она и в детстве часто болела из-за него. Плюс играла роль её аллергия. На Набу у неё не было приступов и на том спасибо.

Вечером Чед снова принёс ей чёрный чай и ушёл спать ровно в девять. В этот раз Рейнира чай не пила, а вылила содержимое в стоящий в углу горшок с цветком. На дне остался красновато-оранжевый порошок — спайс. В очередной раз они решили её напоить этой дрянью, но для чего? И откуда у Силане вообще спайс? Очевидно, что они затеяли что-то, что Рейнира видеть и слышать не должна была. Ей не понравилась реакция Чеда на её вопрос о крике. Он утаивал от неё правду и она намеревалась её узнать.

Размышления прервал стук в окно. Рейнира вздрогнула, оглянулась на месте и расслабленно выдохнула — это был Дин. Она тайком написала ему утром, попросила помощи. Дин ответил не сразу, коротко и отделался короткими фразами: я буду. Рейнира открыла створку.

— Заходи, — впустила она его, отходя от окна.

Дин ловко залез в её спальню вперёд ногами, держась руками за оконную раму. Он был в тёмной, под цвет ночи, толстовке, голову скрывал капюшон. Руки — такого же цвета перчатки. Как шпион из тех голофильмов, что дедушка Эрвин любил смотреть.

— Ты прямо как шпион, — озвучила свои мысли Рейнира с лёгкой ухмылкой.

— Правда? — вздёрнул бровь Дин. — Видимо компания твоего деда мне идёт на пользу.

Впервые за эти дни Рейнира усмехнулась. Искренне, от чистого сердца. Только Дин сумел у неё вызвать такие чувства. Он не отрывал от неё улыбчивого взгляда. Смущался, но не творачивался, как раньше делал. Она позволила себе подойти к нему, уткнуться носом в его грудь и обхватить руками его торс. Почти сразу же одна его рука легла поверх её талии, другой Дин зарылся в её волосы, а подбородок положил на макушку. От него исходил запах хвои, ставший для Рейниры одним из любимых запахов. Она прикрыла глаза и почувствовала, как расслабились её плечи и исчезла та удавка, что висела у неё на шее эти дни. На губах сама собой возникла улыбка. Тёплые ощущения родного дома обволакивали её, придавали сил и успокаивали. Дин давал ей почувствовать себя дома, с семьёй, хотя по крови он не являлся её частью. В его руках Рейнира чувствовала защиту, безопасность. В данном месте и в данное время только его объятия она могла принимать без тошноты, только его касания принимала х и только в его руках готова была находиться подолгу. После всех пережитых событий, объятия Дина ощущались как глоток свежего воздуха, как будто она долго тонула и наконец выплыла на поверхность. 

— Я скучала, — прошептала Рейнира ему в грудь, всё ещё не отстраняясь.

Дин посмотрел ей в глаза сверху вниз и, ухмыльнувшись, ответил:

— И я.

Рейнира, как заворожённая, глядела на его шоколадные глаза и не могла отвести взгляд. При свете луны, пробивающимся в комнату, он казался ещё более привлекательным. Она хотела с ним поговорить обо всём, но время неумолимо ускользало. Рейнира мягко отстранилась и выпрямила спину.

— Ты нормально добрался? — полюбопытствовала она.

— Самое сложное было на территорию пробраться, — Дин устало разминал шею. — Но я остался незамеченным.

Это было самое главное. Не хотелось, чтобы его обнаружили.

— Отлично, — вздохнула Рейнира. — Ты с заказа сорвался?

— Как деньги получил от заказчика, сразу к тебе рванул, — контрапунктировал Дин. — Так с чем помощь нужна?

Вместо тысячи слов Рейнира показала ему кружку, где плескался на дне спайс.

— Гляди.

— Это спайс? — нахмурился Дин. — Откуда он у тебя?

— Чед меня напоил им прошлой ночью и я из-за него отключилась, — поведала Рейнира. — Похоже он решил это сделать снова. Судя по тому, что я услышала, делал он это не в одиночку, а по приказу своего папаши.

Она убедилась после подслушанных слов, что Чед всего-навсего жалкий прислужник своего отца и плясал исключительно под его дудку. Рейнира заметила, как желваки заиграли на его скулах, взгляд напрягся, стал мрачнее и серьёзней. Его и так не обрадовала новость о браке Рейниры с Чедом, а сейчас он выглядел так, будто намеревался пристрелить его.

— Больше ничего с тобой они не делали?

— Нет, — покачала головой Рейнира. Рассказывать Дину про приставания Дарена Силане она не стала. Всё прошло, да и толку никакого не было. Сейчас главное было не это. — Силане что-то скрывают, и я хочу знать, что именно.

Дин внимательно слушал, уперев в бок одну руку.

— И какие идеи?

— Надо пробраться в кабинет отца Чеда. Сейчас все спят, у них режим. Наверняка в кабинете есть что-то важное. Какой-то компромат против них самих.

— Ты уверена, что найдёшь там что-то? — не скрыл скепсиса Дин. — Вдруг там просто рабочие моменты?

— Если не сработает тот план, можно перейти к запасному, — рассуждала Рейнира. — Всегда надо иметь несколько планов на тот или иной исход.

Дин прожигал её неуверенным и полным сомнений взглядом. Меж его бровей легла складка.

— Рискованно, даже для тебя, — беззлобно констатировал он. 

— Так ты мне поможешь? — Рейнира не отрывала зрительного контакта.

— А куда я денусь? — задал встречный вопрос Дин таким тоном, будто это было очевидно. 

Рейнира в благодарность поцеловала его в щёку.

— Твои мучения не будут напрасными, — съехидничала она.

— Ты мне найдёшь моё племя? — парировал Дин с игривой интонацией, появляющейся лишь в те моменты, когда он был с ней.

— Я тебе заплачу, — отрезала Рейнира, — но и с этим продолжу помогать.

Перед тем, как отворить дверь, она обернулась через плечо на Дина.

— Наручи при тебе?

Дин в ответ молча одёрнул рукав, где под толстовкой скрывались мандалорские наручи. Прекрасно, именно они и могут понадобиться.

— Ты уверена, что все спят? — уточнил Дин.

— У них такой режим, так что, да, — ответила Рейнира. — Я даже проверяла. В хрониках сказано, что дети Шираи всегда ложились в девять. — Дин воззрился на неё, как на сумасшедшую. — Сама не понимаю такое, но это факты.

— Ну, это их вера, — нашёл оправдание Дин. — Погоди, а если кто-то не спит? Если нас заметят?

— Вот для этого мне и нужны твои мандалорские штучки, — разъясняла Рейнира. — Я знаю, что с помощью одной примочки на наручах, что у тебя есть, можно включить камуфляж, позволяющий слиться со стеной. А ещё есть специальные жучки и сканеры, которые могут нам дать понять, есть ли кто в кабинете или поблизости.

Брови Дина взметнулись вверх.

— Ты уже, я так понял, подготовилась, — понял он.

— А иначе зачем бы ты мне понадобился? — Рейнира игриво склонила голову набок.

— Потому что ты мне веришь и ты по мне соскучилась.

— А, ну и это тоже, конечно.

Оставив его переваривать её ответ, Рейнира медленно открыла дверь. Дин предусмотрительно высунул голову в коридор первый, проверяя на наличие посторонних поблизости. Одним кивком он указал, что можно идти и никого нет. Рейнира на цыпочках вылезла вслед за Дином в коридор. Они, как два призрака, скользили по коридорам, их шаги были тихими, еле Каждый скрип досок под ногами, каждый шёпот ветра за окном, казался грохотом грома в этой напряжённой атмосфере. Рейнира указывала путь, вела по извилистым коридорам. Её знания о планировке дома им осень пригодились и послужили единственным руководством. Дин шёл впереди, прикрывая собой Рейниру, его рука постоянно лежала на рукоятке бластера.

Они остановились перед массивной дверью, ведущей в кабинет Криерса Силане. Сперва Дин просканировал помещение за дверью, убеждаясь, что никого там нет. Прибор не показывал никаких источников тепла, а значит в кабинете было чисто. Далее Дин присел на корточки и сосредоточенно начал взламывать замок. К удивлению Рейниры, дверь ему удалось открыть моментально. Она ещё спросит у него, где он так научился замки взламывать. Вряд ли его Корки этому научил.

Дин прошёл аккуратно в кабинет первым, за ним следом — Рейнира. Шторы были задёрнуты и не пропускали света луны. Пришлось Рейнире и Дину включать фонарики. Кабинет показался обычным: деревянный стол, старые книги на книжный полках, окно напротив стола. Ни одной современной техники — классический Силане.

— Ты стой на шухере, — шёпотом попросила Рейнира и ушла к столу.

Она сомневалась, что найдёт в кабинете полную биографию Криерса Силане, но найти что-то, что можно будет использовать как компромат, могла вполне.

Рейнира внимательно осмотрела стол, вбирая в себя его весь с мельчайшими деталями. Лампа, маленькие иконы с изображением святых. Ни датапада, ни каких-то ещё электронных устройств. Будь датапад и то проще было бы. Правда вряд ли там тоже было что-то компрометирующие, но лишним бы не было. Рейнира нашла выдвижные ящики и мягко потянула их ручки на себя. В первом ящике лежали какие-то старые скрепки, пуговицы и и платки. А вот уже во втором Рейнира обнаружила любопытные пакетики с красно-оранжевым порошком. Тем самым, что подсыпали ей в чай. Шок на её лице быстро сменился ликованием. 

— Дин, — позвала его всё тем же шёпотом Рейнира. Она двумя пальцами взяла первый попавшийся пакетик, вытащила его из ящика и продемонстрировала Дину.

Он посветил фонариком в её сторону.

— Вот и первая зацепка, — с немного приподнявшимся настроением прохрипел Дин. — Молодец, ведьма.

От его комплимента у Рейниры вспыхнули уши. Она нашла прямое доказательство, что Криерс Силане хранил в своём кабинете спайс. В принципе она могла пойти с этими доказательствами в местный имперский центр, но это было бы слишком просто и вероятно не совсем дальновидно. Рейнира вытащила из кармана юбки голофон, сделала снимки ящика, где лежал спайс, и, прежде чем закрыть его, спрятала один пакетик себе. Интересно, что подумал бы дедушка Эрвин, увидев, как внучка решила поиграть в детектива? Ей хотелось бы верить, что, учитывая его прошлое в разведке, он бы ей гордился.

Рейнира после стола занялась изучением книжных полок. Вытаскивала по очереди каждую ветхую книгу, листала страницы, бегала по буквам глазами, стараясь не упустить какой-либо детали. Дин всё стоял у двери, как охранник, готовый отразить в любой момент атаку. Рейнира на шестой книге раздражённо вздохнула. Одна история Набу, художественные романы и список всех монархов Набу. Ничего полезного и компрометирующего. Рейнира вытащила ещё одну книгу, которая выглядела старее и потрёпанней других. На рандомной странице были напечатаны чёрными незнакомые ей буквы и символы, привлекающие внимание. 

— Это руны что ли? — пробормотала себе под нос Рейнира, листая страницы.

Снаружи вдруг раздались шаги, нарушившие воцарившуюся тишину. Дин и Рейнира оба застыли на месте, примёрзли к ковру и кажется будто даже не дышали. Сердце замерло в груди. Дин молча кивнул в сторону, привлекая Рейниру к себе, она на цыпочках почти прибежала к нему, и он прижал её к себе, словно пряча. Сам он воспользовался устройствами для определения количества человек за дверью и наклонил голову ближе к закрытой двери, прислушиваясь к шагам.

— Эта жертва должна успокоить Шираю, — донёсся за дверью голос Дарена Силане.

На мгновение Рейнира не могла дышать. Жертва? Они провели какой-то ритуал?

— Я думал после Кровавой ночи Ширая не потребует больше крови, — высказал свои мысли Чед. — Тогда ни один человек погиб.

— Это решать не нам, дорогой племянник. Решения о жертвах во благо планеты принимает богиня и только она. Этот гунган сгорел во благо Набу.

— Ты уверен, что эта внучка этой Кастильской распутницы не проснётся? — присоединился к разговору Криерс Силане.

Рейнира сильно сжала кулаки.

«Кастильская распутница? Ты кого распутницей назвал, старый осёл?! Может тебе словарик подарить?!»

Дин прижал её сильнее к себе, будто уловил изменения её настроения.

— Нет, — ответил Чед. — Она не помешает планам богини.

Спустя тридцать томительных секунд шаги стихли и захлопали двери. Снова стало тихо. Рейнира выдохнула с облегчением.

— Они кого-то зарезали что ли? — шёпотом недоумевал Дин.

— Не уверена, — Рейнира поспешила за той книгой на неизвестном ей языке, вытащила её и начала как можно быстрее делать снимки страниц на голофон.

— Что ты делаешь? Зачем?

— Хочу расшифровать, что здесь.

— Ведьма, они зарезали какого-то гунгана, — пытался достучаться до неё Дин. — Нам надо сказать это твоей бабушке, пока они за тебя не взялись!

Слова Дина имели смысл. Пазл в голове начал медленно складываться и образовывать цельную картину. Силане принесли в жертву гунгана ради блага планеты. Прошлой ночью крики могли быть тоже криками жертвы ритуала. Семейка Силане поклонялись Ширае, как и многие набуанцы, Чед говорил, что они за светлый путь и тёмный запретный, однако где гарантия, что он не наврал ей? Он спокойно мог утаить этот факт от неё. Вот почему её и поили спайсом с чаем — чтобы она не увидела то, чем они занимались и не рассказала обо всём бабушке. Да они фанатики тёмного пути, это было очевидно. Кто знает, сколько ещё существовало таких культов. 

Закончив фотографировать, Рейнира поставила на место книгу и с Дином по тому же пути прошли к ней в комнату. В этот раз им пришлось караться с ещё больше осторожностью. В отведённой ей комнате Рейнира почувствовала себя защищённой. Хотя бы как-то.

— Слушай, я знаю, что вера верой, традиции традициями, но эти Силане ненормальные, — высказался Дин.

— Я уже в этом убедилась, — спокойным тоном сказала Рейнира, листая снимки и считая их количество. Вышло достаточно много, разбирать и переводить придётся дома. Рейнира выключила голофон и убрала в карман. — Ты сейчас домой?

— Либо ещё заказ найти попробую, — пробормотал Дин.

— Как будешь дома, передай маме, что я в порядке и буду скоро дома, — попросила она. — И пожалуйста, не говори никому о том, что мы здесь узнали. Они не должны знать.

Дин сдвинул брови к переносице.

— Почему? Они должны знать, что им служат убийцы. Или можно попросить помощи у Феникса, они помогут.

— Пожалуйста, — с нажимом просила Рейнира, — я не хочу в это впутывать мою семью. Ни их, ни Феникс.

Дин устало сжал переносицу между пальцами. 

— Ладно, а что ты теперь делать будешь? Как ты сама-то всё сделаешь?

Рейнира взглянула на него исподлобья и уголки её губ расползлись в кривой, полной голодного безумия улыбке. 

— Ты даже не представляешь, что я хочу сделать.