— Он — это Ллэр? — Мира села, подтягивая колени к груди. Ловко обхватила их руками и мечтательно улыбнулась. — Он… нет. Он милый. Просто он не для меня. Или я не для него. — Её улыбка трансформировалась в ухмылку, в фиолетовых глазах зажёгся и погас огонёк. — Мы разные. Слишком. Я не хочу как… Маррен.

Она удивила. Не тем, что назвала Ллэра милым. Роми не сомневалась — и таким он тоже может быть, Ллэр мог быть любым, — тем, что вообще поддержала тему.

— Если Ллэр получит то, что ищет, возможно, и не придётся, — Роми поняла, что всё ещё держит бутылку в руке, поставила её на стол. — Как Маррен не придётся.

— Никак не придётся, — пожала плечами Мира. Приоткрыла рот, видимо, собираясь что-то сказать, но в последнюю секунду передумала. Молча потянулась к наполненному бокалу.

— Почему?

— Ты, наверное, считаешь, что я полная дура? — спросила Мира. Спокойно, без вызова, без ехидства — так, как будто такая мысль о самой себе посещала её не раз. — И, наверное, ты права. Но я всё-таки не настолько дура. Понимаю, что для Ллэра… да для вас всех… я просто обуза или средство достичь… Не важно, — она испуганно замолчала, словно сболтнула лишнее. — Я теперь чёрте кто и сбоку бантик. А если Таль права, и я умираю, то, — Мира бросила выразительный взгляд на Роми, — это будет лучший выход для всех.

— Да с чего ты решила? Чем — лучший? Ллэр говорил, что ты — обуза? Откуда этот пессимизм, обречённость?..

— Он говорил, что знал обо мне, но в его планы не входило близкое знакомство.

— Ну, не входило, — усмехнулась Роми. — Это же не повод считать себя обузой. Так уж вышло. В мои планы тоже не входило дежурить в тот день, когда я встретила в Плеши Алэя. Случайность, как и в этот раз. Просто какой-то дикий набор случайностей. Будто что-то хочет, чтобы всё было именно так. Здесь. Тогда. Сейчас. Кто ты, в техническом смысле, на самом деле вряд ли имеет большое значение. Что бы там ни намешала Таль… Пусть мы пока не знаем, но узнаем. Они разберутся. Ллэр уж точно разберётся, поверь мне.

Мира уставилась на бокал в руке, покрутила его, чуть не расплескав содержимое. Снова подняла взгляд на Роми.

— Разберутся, и что дальше? Думаешь, я смогу вернуться на Актарион? У меня и дома-то теперь нет.

 — А ты хочешь назад в свой мир? Чтобы всё было, как прежде?

Мира пожала плечами. 

— Как прежде уже не будет, потому что… — она опять осеклась. Отвела взгляд. — Я ведь попала в Плешь случайно. К вам сюда — тоже. Я не могу быть атради, у меня нет никаких врождённых способностей. Рано или поздно мне придётся уйти, где-то жить. Нужно будет работать и вообще. Да и сейчас никто из вас не должен обо мне заботиться. У каждого свои заморочки. Адан… У него наверняка куча проблем. А Ллэр… Он… Я ему не нужна.

А ведь девчонка вляпалась сильнее, чем сама подозревает. Достал, зацепил. Сильнее, чем она признаётся себе.

— Я даже не понимаю, почему ты возишься со мной, — Мира посмотрела на неё и усмехнулась.

Все её доводы Роми могла отмести легко. Мира цеплялась за что-то, что было ей привычно. За прошлую жизнь, куда дороги нет вне зависимости, чем закончится вся история. И уж точно независимо от того, что планировал Ллэр в самом начале. Его затея давно живёт своей жизнью.

— На всё можно взглянуть иначе, — Роми ободряюще улыбнулась. — Солнце тебе не вредит. Уходить отсюда нет никакой необходимости. «Как-то» ты можешь жить и здесь. И даже весьма неплохо. На любых условиях, которые будут тебе нужны. А Ллэр… — Роми с улыбкой покачала головой. — Знаешь, я первая ворчу и возмущаюсь, что он такой, он сякой… Эгоист, расчётливая сволочь и тому подобное. Но я необъективна и признаю это.

Впервые признаю, подумала она. А ведь всё потому, что так и не смогла дать определение тому, что связывало её и Ллэра на протяжении всех этих лет. Кроме, конечно, Алэя и ещё — взаимных упреков, обид и обвинений.

— Ллэр — не подлец. Поверь, если… что бы там ни было изначально в его планах, теперь ты уже не просто пешка в играх.

— Не в этом дело. — Мира шумно вздохнула, словно решаясь сказать то, что давно хотела, но опасалась. — У нас с ним не так, как было у вас, когда ты привела его на Тмиор. 

Роми удивлённо вскинула брови:

— Он, что, рассказывал тебе, почему я привела его к нам?

— Да, — Мира уныло кивнула. — И вряд ли ты должна была об этом узнать.

— Не думаю, что ему есть дело до того, что я знаю, — Роми пристально посмотрела на неё. Захотелось, чтобы Мира призналась, хотя она и так видела, как далеко за столь короткий срок успели зайти отношения с Ллэром. — И как же он всё обрисовал?

— Я не… Это не важно. Вы… Всё, что было… у вас. И как было. И почему вы…

Роми залпом допила вино. Неожиданно для себя призналась:

— Между нами ничего не было. Такого, о чём ты думаешь.

Мира окончательно смутилась. Совсем тихо попросила:

— Давай лучше сменим тему.

— Хорошо.

Мира благодарно кивнула и уставилась на бокал в своей руке. Мизинцем, едва касаясь, провела по его краю. Круг, ещё круг, ещё, чуть ускоряя движение, пока хрусталь не отозвался тоскливым, гипнотизирующим и необычайно громким в повисшей тишине звуком. 

— Знаешь, Алэй и Ллэр… — заговорила Роми. — Они особенные. Не сами по себе, а потому что есть друг у друга. Настоящая семья. Единственные атради, которые связаны кровными узами. Он же рассказал тебе про Алэя?

Мира подняла голову, пару секунд изучала Роми. Затем осторожно вернула бокал на столик. Мягко улыбнулась, но во взгляде застыли острые льдинки.

— Расскажи мне ты. Про Алэя.

Роми растерялась. Рассказать? О чём? Как?

И вдруг нахлынули образы. Она не просто вспомнила, а словно заново оказалась в прошлом и в то же время смотрела со стороны. На себя. На Алэя. На льющийся с потолка свет. На мрачный зал, огромный, но не бесконечный. На колонны, пыль, паутину. На затянутые потрёпанными гобеленами стены. На каменный прохладный пол. 

Полное отсутствие красок. Чёрно-белый мир и яркое пятно её волос. Огненно-рыжих.

Тогда Роми казалось, что она сияет так ярко, что слепит саму себя. Будто там, за чёрным высоким потолком действительно существует серебряное солнце, пробивается в единственное узкое окно, окунает её в мягкий, тёплый, осязаемый кокон света.

Сейчас она замечает, что её полупрозрачная одежда в этом свете кажется плотнее, скрывает больше, чем могла бы. Роми помнит, что предупреждающие «колокольчики» звякнули, выдернув в Плешь из постели, а потому на ней прозрачный, невесомый, длинный — до пола — пеньюар.

Тогда Роми разозлилась, подумала — ну почему в Плешь всегда затягивает из таких неподходящих условий? Но раздражение исчезло, не успев оформиться. С ней заговорили, и голос заставил вздрогнуть.

Сейчас Роми думает, что в тот момент была похожа на вставшего с трона монарха. Босого, простоволосого… Она снова дрожит, но не переживая то самое непонятное чувство, а вспоминая, что будет потом. Через много удивительно длинных, тягучих дней.

— Я всегда считал, что Встречающие — бесполые, бесформенные существа. Я рад, что ошибся. — Алэй сделал шаг, поднимаясь навстречу. Пока только на одну ступеньку. Прищурился — ему, в отличие от Роми, свет мешал.

Перепад светотени не мешал его разглядеть. Он, как и Роми, тоже стоял босиком, чёрные брюки были закатаны почти до колен, будто он ходил по воде, когда перенёсся сюда. Белая рубашка — застёгнута на пару пуговиц, рукава — тоже закатаны. 

Сейчас Роми помнит — ему было интересно. Он думал, что умер, но любопытство взяло верх над страхом. Потом он много расспрашивал, много рассказывал сам. А потом заявил, что раз это не жизнь после смерти, то хотел бы вернуться домой и обо всём забыть.

— Покажи ещё, — требует Мира. Её голос звучит близко. Тихий, настойчивый, ему невозможно не подчиниться.

Неужели и Мира тоже здесь, внутри её памяти? Как это возможно обдумывать нет ни сил, ни желания. Противиться тоже не выходит.

Алэй так и не понял ничего из того, что Роми говорила. Или не поверил. Она объясняла раз за разом, что забыть не получится, что его психокинетическая сила будет вновь и вновь выбрасывать его в Плешь и восстанавливать воспоминания, сколько ни подправляй память. Но Алэй продолжал настаивать.

— Хорошо, — прошептала стоящая в центре зала Роми, сдаваясь. — Ты меня уговорил.

Алэй взял её за руку. Потом — за вторую. Она не ждала этого, как не ждала, что он посмотрит ей в глаза, сожмёт ладони.

Роми будто обожгло. Алэй в тот момент был счастлив и смог поделиться этим чувством с ней. Она понимала, что не имеет отношения к тому, что с ним творится. Но это потеряло значение. Ничего не умея, никогда не пользуясь данными ему способностями до этого, он сумел окунуть её в тёплые волны чего-то невероятного.

— Что было дальше? — спрашивает рядом Мира.

Роми послушно продолжает показывать.

— Дальше я могу с уверенностью назвать миг, когда впервые задумалась о смерти. Когда испугалась её.

Тёмный зал рассыпался голубым небом.

Она пошла за Алэем, оставаясь в надпространстве. Хотела убедиться, что возвращение из Плеши пройдёт гладко и с ним всё будет в порядке. И только тогда поняла, что всё это время, пока сознание Алэя находилось в Плеши, тело оставалось лежать в воде. 

— Господи… ты!.. Алэй! — Девушка, невысокая, хрупкая, похожая на подростка, выбежала на берег словно вихрь. Упала на колени, пытаясь помочь ему встать.

Роми испугалась, что та не справится: Алэй был намного крупнее. Едва не выскочила к ним, но вмешаться означало проявить себя. Близость атради гарантированно разбудит приглушённые воспоминания, не позволит Алэю вернуться к оставленной жизни. Это не то, чего он хотел.

— Куда тебя понесло? — продолжала причитать девушка. — Мы же договаривались! Ты же обещал!

— Илара? — голос Алэя звучал глухо, растеряно. — Что я… Где?.. Что случилось?..

Роми понимала, что происходит в его голове. Он ничего не помнил, ему казалось: что-то ещё должно было быть, но это что-то ускользало, и ухватить эту мысль у Алэя не получалось. И не получится. 

— Ты сказал, тебе нужен свежий воздух. Это разве воздух? Зачем ты пошёл к воде?! — не унималась Илара, пока Алэй с трудом вставал, опираясь на её плечо.

Было видно, как ему тяжело. Что он, не удержавшись на ногах, сел на песок. Шумно дышал, переводя дыхание и медленно втягивая воздух, будто пытаясь сдержать кашель. А потом всё-таки закашлялся. И Роми заметила кровь, на его ладони и губах.

Песчаный берег исчезает. Она снова на Тмиоре.

— Я сбежала. А потом долго не могла заснуть, — тихо поясняет Роми невидимой Мире.

— Покажи ещё, — требует та.

И память обрушивается на Роми с новой силой.

Ночь. Обе Луны спрятались за горизонтом. Так бывало крайне редко — ведь большая слишком огромна, чтобы полностью исчезнуть с небосвода, но сейчас, разве что долго присматриваясь, можно было разглядеть куцый бочок над самой листвой.

Роми сидела в темноте на парапете, обхватив колени руками, на самой верхней террасе. Стоит пошатнуться, и можно весело спикировать вниз, переломать руки-ноги и потом долго и скучно зализывать раны. 

Её трясло. Она пыталась разобраться в собственных мыслях и эмоциях. Не понимала, почему тот, кому отмерено так мало жизни, отказался обмануть смерть и стать вечным? Но единственный результат всех её размышлений — иррациональный страх не за себя.

— Я объявила остальным Смотрителям, что какое-то время буду следить за Плешью сама, — рассказывает Роми невидимой Мире. — Возражающих не нашлось. Через три дня Алэй снова стоял передо мной. Он вспомнил всё и опять попросил вернуть его домой. Я опять попыталась его отговорить.

Они сидели на ступеньках, ведущих к пыльному трону в центре всё того же гигантского зала — Плешь Алэя так и будет представать в одном и том же виде, раз за разом.

— Ты была права.

— Я знала, что говорю. Ты силён.

— И от этого не избавиться?

— Предпочтёшь умереть?

Алэй долго смотрел на неё. Будто спрашивал — что ей известно. Роми молчала в ответ. Она так и не сказала ему, что пошла за ним следом, потому что пришлось бы признаться, что сбежала. Что испугалась. Что никогда ещё не верила в смерть так, как в тот день.

— Ты не понимаешь, Ромиль. Я в любом случае умру. Будь ты Ангелом, Встречающей, Смертью во плоти или бессмертной из другого мира — это всего лишь семантика. Суть не меняется. Ты — вестник, что меняет жизнь. Одна заканчивается, другая начинается. Иная. Бесконечная. Что это как не смерть?

— Но ведь ты остаёшься самим собой!

— Нет. Новым. Другим. Моя у меня будет только память. И вернуться к тому, что оставлю, к своей семье, своей жизни, я не смогу.

— Сможешь.

— Не стану, — Алэй мотнул головой.

— Это другое дело.

— Но тем не менее — тоже смерть. И это больно. Больнее, чем по-настоящему. Для них.

Он не знал, что известно Роми, но, видимо, предполагал, что гораздо больше, чем она говорит. Роми же не спешила признаться, что уже выяснила всё об Иларе — девушке, на которой он женился чуть ли не сразу после школы. О его книгах, о брошенных увлечениях. Нет, конечно, не всё, только факты, которые почему-то казались не главным — и подобные мысли тоже были непривычны.

— Значит, лучше совсем ничего?

— Я этого не говорил. Ты дашь мне время?

— Ты не послушалась? Неужели украла его у Илары и приволокла в Тмиор? — Осуждающие нотки в голосе Миры мигом превратили образ Алэя в разноцветное конфетти.

Видение обрывается, и мир, воссозданный из памяти, пропал. Роми снова сидела в комнате на пуфе рядом с Мирой. Но её частичка по-прежнему оставалась в воспоминаниях. На берегу и в Плеши. Всё ещё заново переживала то, что случилось века назад, всё ещё испытывала сбивающие с толку эмоции.

 — Я не крала… 

— А потом повторила то же самое с Ллэром?

— Я не… Что?..

Она не крала. Того, что случилось, она никогда не хотела, не просила, не могла представить, что так будет. Не смогла отказаться. Не понимала — почему должна была.

Ровная, тягучая, бесконечная, во всем устраивавшая жизнь встала на дыбы водопадом чувств. Захватила, захлестнула, перевернула, заставила утонуть и выплыть иной. Захотелось рассказать Мире больше. Поделиться остальным. Показать, почему возможность привести Ллэра была единственным выходом.

Роми посмотрела на Миру, сама сделала шаг навстречу её разуму, не задумываясь, к чему это приведёт.