Моя первая мысль по возвращении в домик: «Что я, чёрт возьми, натворила?» Сколько себя помню, я всегда была самым настоящим пацифистом. С большой буквы «П». Нет. ПАЦИФИСТОМ. Да. Всю жизнь я старательно избегала любых конфликтов, ни с кем не спорила и не враждовала. До этого проклятого момента.

Прекрасно.

А я всего-навсего хотела спокойно закончить университет без дурацких приключений, потому что мама этого точно не одобрит. И где я сейчас? Во Франконии Нотч. В шестидесяти чёртовых милях от своего колледжа. И мало того, что один из главных запретов мамы нагло нарушен, так я ещё и умудрилась обречь себя на непримиримую вражду с главной стервой всея Дартмута.

В ванной — как же так?! — не работает ни одна лампочка, поэтому я оставляю дверь открытой, чтобы обеспечить себя светом из маленького коридора, и умываюсь ледяной водой, потому что: а) хочу собраться с мыслями и б) тут просто нет горячей воды.

— Капе-е-ец! — сконцентрироваться мне так и не удаётся: Хината стоит, прислонившись к дверному косяку и смотрит на меня с таким восхищением, будто я убила Таноса и осталась в живых. — Ты искупала Ино целой банкой Miller'a и осталась безнаказанной. Я в шоке!

— Стоит предполагать, что безнаказанной я останусь ненадолго, — промямлив это в полотенце, я жестом прошу Хинату посторониться и направляюсь в комнату.

— Ну, если бы не твой побег, то она бы вылила на тебя весь ящик пива.

— Не побег, а тактическое отступление, — сажусь на край кровати и нервно тереблю уголочек своего полотенца. — Насколько масштабными будут последствия моего подвига?

— Ну-у, последствия гарантированно будут... Ино была вне себя от ярости, когда ты ушла, — устало потираю ладонями лицо и шумно выдыхаю: «Этого только не хватало». — Но ты можешь легко отделаться, если пойдёшь на пробы в группу поддержки.

Я не ослышалась? Чтобы отделаться от Ино, мне нужно пойти на кастинг в группу поддержки? В ту самую, где она является главной? Саркастично усмехнувшись Хинате в лицо, я откидываюсь на кровать и прикрываю веки.

— Разбуди, когда придумаешь что-то более логичное.

Нащупываю свой тёплый плед кончиками пальцев и предпринимаю попытку спрятаться под ним от всего мира, когда моя назойливая соседка вдруг стягивает его с меня.

— Эй! — возмущенно восклицает Хината. — Ты же не дослушала!

— Не вижу в этом смысла, — обняв себя за плечи, сворачиваюсь в клубочек, чтобы согреться и уснуть.

— Если ты пойдёшь на пробы, то она, естественно, тебе откажет. Это и будет её местью.

Распахиваю веки и хмурю брови, обдумывая идею Хьюги. Уж очень я сомневаюсь, что избавиться от Ино будет так легко. Она не похожа на идиотку, хоть и очень старается.

— Отбор только на следующей неделе. Ты думаешь, что она не станет до меня докапываться всё это время?

— Не думаю, но я же должна хоть как-то тебя туда затащить?

— Чёрт, Хината…

Я не договариваю, потому что замечаю, как свет в комнате резко потускнел. Мы обе направляем свой взгляд на единственную лампочку, свисающую с потолка на оголённых проводах, и она, кажется, намеревается отправиться в мир иной, что, судя по предсмертному треску электричества, случится через три… две…

...темнота. Ну конечно! Казалось бы: куда хуже? И Вселенная тут же отвечает на этот вопрос: комнату на секунду озаряет вспышка света, вслед за которой раздаётся жуткий раскат грома. Я вздрагиваю. Вовсе не потому, что жутко боюсь грозы, как пятилетний ребёнок. Просто мы находимся в деревянном домике на опушке леса. А ещё я очень «везучая», и молния просто не сможет ударить мимо меня. Но всё же, если мне суждено сгореть заживо, то пусть это будет не здесь, а где-нибудь на территории университета, чтобы мама не узнала об этой поездке. Вряд ли она помянет меня добрым словом, если прознает о ней. Да, возможно, я преувеличиваю, однако могу заверить, что даже в последние минуты жизни буду представлять её неодобрительное выражение лица.

— Боишься? — я не вижу лица Хинаты в этой темноте. Судя по очертаниям её фигуры, она стоит напротив меня.

— Так обычно начинаются фильмы ужасов...

В американском кинематографе вообще очень много ужастиков с участием студентов, выбравшихся на отдых куда-то далеко на природу. И от этого совсем не легче.

Хината включает фонарик на телефоне и светит мне прямо в лицо. Морщусь и прикрываю глаза руками, шипя как столетний вампир.

— Бери вещи, и пойдём. Мне тоже как-то не по себе в этой обстановке.

— В такую погоду? Куда?

— Буквально следующий домик, тут идти совсем недалеко.

Меня тревожат сомнения, но я всё же нащупываю рюкзак на тумбочке и медленно поднимаюсь со скрипучей кровати.

— И кто же его арендует?

— Наруто и Саске. Он побольше нашего, и там две комнаты. Переночуем у них: с парнями как-то надёжнее.

Ага, но не с Учихой. Для меня он и надёжность несопоставимы.

— Ну уж нет! — я останавливаюсь у самой двери. — Я не буду ночевать в одном домике с этим… этим…

— Успокойся, — усмехается Хината, — никто не собирается оставлять тебя в одной комнате с Саске.

И я верю ей, потому что снаружи снова гремит гром, отчего вся моя спесь улетучивается вмиг. Я сама открываю дверь и первой вылетаю из домика.

Сказать, что Наруто удивился, увидев промокших меня и Хинату на пороге, — ничего не сказать. Тем не менее, не задавая лишних вопросов, он пропустил нас внутрь и даже позволил воспользоваться душем. Моей радости не было предела, когда обнаружилось, что в этом «люксе» есть горячая вода. Видимо, тут недавно делали косметический ремонт, но в остальном это просто более аккуратная и увеличенная версия нашего домика. Ну и насекомых здесь не так много. Уж точно меньше, чем было у нас.

Я решила не упускать возможность насладиться тёплым душем перед сном. Тугие струйки воды — самое то, чтобы разложить мысли по полочкам и хорошенько всё обдумать. Как ни странно, теперь, когда я немного успокоилась, идея с группой поддержки не кажется мне такой уж тупой. Судя по тому, как разъярилась Яманака, обнаружив моё имя в списке на пробы, чирлидинг для неё очень важен. Мне просто нужно будет натурально расстроиться, когда она не возьмёт меня в команду, и — вуаля! — её месть за эту несчастную банку пива будет исполнена.

Нет, это всё ещё глупая затея. Для меня этот день выдался слишком насыщенным, и я просто очень хочу спать.

Поскольку здесь две комнаты, Наруто предложил нам перекантоваться в одной из них. И пока Хината принимает душ, я решаю подсушить волосы полотенцем, потому что умудрилась забыть свой миниатюрный фен в общежитии. Стараюсь не сильно ругать себя, ведь я бы всё равно испугалась пользоваться им в такую грозу.

Стоя спиной к двери, растираю мягким полотенцем кончики волос, мурлыча под нос любимую песню из диснеевского мультика. Собственный голос отвлекает от бесконечного марша капель по металлическому шиферу, раскатов грома и скрежета когтистых деревьев об окно. На секунду мне даже становится вполне уютно. Через приоткрытую форточку в комнату проникает чудесный запах свежести и древесной коры, который я жадно вдыхаю полной грудью. Может, всё не так уж и плохо?..

Заселяясь в эту комнату, я снова побрезговала расставлять вещи на полки шкафа и не стала распаковывать рюкзак. Ведь даже в этом «люксовом» домике меня поприветствовали уже двое усатых поселенцев размером лишь немногим меньше моего мизинца. Поэтому, чтобы достать расчёску, я поворачиваюсь к прикроватной тумбе и замечаю силуэт в дверях. От неожиданности вскрикиваю, но тут же закрываю рот рукой.

— Так сильно напугал?

Учиха стоит, прислонившись плечом к дверному косяку, и смотрит на меня взглядом, который не выражает абсолютно ни-че-го. Он скрестил руки на груди так, словно это я должна оправдываться за своё присутствие в этой комнате, но вместо объяснений из меня вырывается возмущение:

— Какого чёрта ты здесь делаешь?!

— У меня к тебе тот же вопрос.

Дабы придать себе уверенности, отзеркаливаю его позу и стараюсь говорить чётко, но это мне не особо помогает:

— Наруто сказал, что мы с Хинатой будем ночевать здесь, а вы — в другой комнате.

Он делает широкий шаг вперёд, а я отступаю назад. Так продолжается до тех пор, пока я не утыкаюсь в край кровати — Учиха замирает в полушаге от меня. Почему-то дерзить было намного проще, когда расстояние между нами было ощутимее. Близость с ним создаёт помехи в моём мозгу, и он просто отказывается генерировать колкости. Моё оцепеневшее тело охватывает мелкая дрожь. Я вся вспотела. Да и комната словно уменьшилась вдвое — иначе не могу объяснить, почему Саске стоит так близко, а мне стало так душно.

Я чувствую себя такой беззащитной в своей удобной пижаме.

Чёрт, на мне же пижама. Позорище...

Он протягивает руку ко мне, и в моей голове уже мелькают яркие картинки, как я с ногами забираюсь на кровать или быстро убегаю от него, но тело категорически не хочет подчиняться командам.

Полотенце. Саске просто стянул полотенце с моего плеча и, наконец, покинул моё личное пространство, вытирая свои влажные после дождя волосы. Облегчённо выдыхаю. Сколько всего я себе нафантазировала. Наверное, это из-за отсутствия полноценного общения с парнями и маминых предостережений о том, каким опасным может быть мужской пол. Саске очень похож на представителя категории «плохих парней». Но так ли это? Как бы там ни было, я не собираюсь это выяснять, а также не намереваюсь оставаться с ним в одной комнате.

— Где Хината?

Он усмехается:

— Угадай.

И стон Хинаты, послышавшийся через секунду, служит мне лучшим объяснением. Ну конечно! Как мне вообще в голову пришло, что в этот раз Хината не поставит меня в глупое положение? Сколько раз я на это попадалась, и вот опять!

— Ты серьёзно думала, что Хината предпочтёт твою скучную компанию перепихончику с Узумаки?

Нет, мне даже в голову не пришло, что они решат сделать это вот так, и из-за этого я злюсь ещё и на себя.

Саске садится на край кровати и начинает развязывать шнурки, пока я мысленно проклинаю Хьюгу за её безмерный эгоизм, и вдруг в мою голову вламывается вопрос: зачем Учиха расшнуровывает кроссовки?

— Ты собираешься спать?!

— Как видишь, — отвечает он, снимая обувь.

— Нет! Нет-нет-нет! Ты не будешь спать здесь!

— Ещё как буду, это моя комната. Если тебе некуда идти, можешь лечь рядом: всё равно ты мне не особо интересна.

Учиха снимает кожаную куртку, бросает её на кресло в углу и принимается стягивать с себя футболку. Я быстро отворачиваюсь, но передо мной оказывается зеркальная дверь шкафа-купе. Зажмуриваюсь и вдобавок прикрываю глаза руками. За спиной слышится издевательский смешок.

— Да пошло оно всё!

Терпеть такое хамское отношение я не собираюсь. В конце концов, у меня есть гордость. Не разворачиваясь, наощупь хватаю лямку рюкзака и собираюсь вернуться в прежний домик, наплевав на суровую погоду, как вдруг снаружи раздаётся вспышка молнии, а следом — рёв небес.

Бинго какое-то!

Бросаю рюкзак обратно на тумбу. Не остаётся другого варианта, кроме как переночевать на полу. Не поворачиваясь к Саске, я нащупываю на кровати подушку и кидаю её на пол.

— Не думаю, что Энди это понравится, — произносит Учиха.

Я хмурю брови, стараясь самостоятельно ответить на возникший в голове вопрос, лишь бы не продолжать этот разговор. И у меня даже появляются некоторые предположения, но я же не усну, пока не узнаю точно. И моё любопытство всё-таки берёт верх:

— Кто такой Энди?

— Крыса, — отвечает Саске, — большая такая, жирная.

— Ты шутишь? — я поднимаю на него взгляд, стараясь смотреть в глаза, а не на всё то, что находится ниже плеч. — Ты дал имя крысе?

— Заметь, очень большой крысе, — он выставил перед собой руки, показывая примерный размер нашего соседа. — Кажется, она была такой... во всяком случае, точно больше моего кроссовка.

Смотрю на разбросанную обувь Учихи, чтобы представить себе масштабы возникшей проблемы, и она на самом деле оказывается большой. Чёрт побери! Ну не может же крыса быть такой огромной. Или может? Уф-ф, как же всё достало! Шумный выдох, который я делаю, чтобы прийти в себя, не помогает ни на йоту, и всё, что мне сейчас нужно — позволить себе расплакаться, чего я никак не могу сделать рядом с этим мрачным и бесчувственным сухарём. И дело ведь не только в противной крысе: решение приехать сюда изначально было огромной ошибкой. Нужно было остаться в общежитии, готовиться к занятиям на грядущей неделе и смотреть сопливые мелодрамы в компании пачки Lay's и Dr. Pepper. Мне всего-то нужно было делать всё так, как велела мама, и тогда никаких проблем не возникло бы. Но теперь я здесь. В лесу. В одной комнате с Учихой Саске и крысой по имени Энди. За окном льёт как из ведра, гроза, горы, и мне просто некуда податься. И какой только идиот сказал, что безвыходных ситуаций не бывает?

Слышу скрип напольных досок и тут же беру себя в руки, делая ещё несколько глубоких вдохов и выдохов. Саске подходит ко мне, наклоняется и поднимает брошенную мною подушку.

— Ложись в кровать.

— Ч-что? — спрашиваю я, хлопая намокшими от слёз ресницами, не сразу понимая смысл сказанных слов. И вовсе не потому, что я такая глупая — просто не ожидала услышать это именно от него.

— Проблемы со слухом? Ложись в кровать. Я посплю в кресле. И поторапливайся, не то передумаю.

Я быстро хватаю край одеяла, собираясь лечь под него, но немного колеблюсь, глядя на то, как Саске откидывается на спинку кресла и обнимает подушку.

— Прекрати пялиться, — произносит он с закрытыми глазами.

Отвожу взгляд, выключаю светильник и залезаю в тёплую постель, стараясь не слушать этот ангельский голос совести, звучащий в моей голове. Да и вообще, почему мне должно быть совестно перед Учихой? Это он должен стыдиться своего грубого отношения ко мне, потому что уж я такого не заслуживаю точно.

Пробую перевернуться на другой бок, чтобы уснуть, но смена позы никак не помогает. И так проходит около получаса.

Ну же, совесть, заткнись!

Ложусь на спину, несколько минут смотрю в потолок и присаживаюсь. В этой темноте не видно ничего. Я просто знаю, что кресло — в углу, у окна.

— Ты спишь?

Ответа нет. Только нескончаемый стук капель по крыше.

— Саске? — шепчу я, безуспешно пытаясь разглядеть его лицо во тьме. — Ты спишь?

— Пытаюсь, — устало выдыхает он, — чего тебе?

Ну и чего мне? Понятия не имею.

— Тебе удобно? — конечно, удобно! Очень удобно спать, согнувшись в три погибели.

— Очень. Подумываю спать так на постоянной основе.

Не знаю, чего Учиха пытается добиться подобными ответами, ведь мне и так неловко перед ним, а он своими словами всё только усугубляет.

— Извини, что так вышло.

Гремит гром, способный разверзнуть небеса и землю, однако на этот раз я не обращаю на него ни малейшего внимания. В сполохах молнии вспыхивает лицо Саске, и он смотрит на меня так же, как в тот день, когда я отдавала ему фоторамку: качает головой и чуть усмехается, но без издёвки. А как-то тепло, по-доброму.

— Вместо того, чтобы постоянно извиняться, лучше научись говорить «спасибо».

— Спасибо...

И он хмыкает, а потом отрезает:

— А теперь заткнись и спи.

*•*•*

Прижавшись глазом к видоискателю фотоаппарата, я пытаюсь найти нужный ракурс, чтобы запечатлеть открывшийся вид, однако голос Хинаты, которая непрестанно щебечет извинения с того самого момента, как мы встретились, настойчиво мешает мне сосредоточиться. Не знаю, как я умудрилась не выброситься из кабинки фуникулёра, пока мы поднимались на смотровую площадку, потому что Хината не замолкала и там. Конкретно сейчас мой мозг сгорает от желания атрофироваться: слишком уж много непривычных событий за последние двадцать четыре часа. Я толком не выспалась, что неудивительно, а Хьюга выбрала отнюдь не самый верный способ загладить вину. Вряд ли кто-то на моём месте простил бы её за такой проступок.

— Ну прости-прости! Я правда не хотела, чтобы всё так вышло!

В конце концов, моя выдержка иссякает. Опустив фотоаппарат, я перевожу взгляд на Хинату и осуждающе щурюсь.

— Да ну? То есть, ты совсем не подумала о том, где придётся спать Учихе, если ты займёшь его место?

До этой минуты я упорно игнорировала Хьюгу, и сейчас даже мой убийственный тон не погубил её оптимизм:

— Ты со мной заговорила, а это значит, что не всё потеряно.

Качаю головой и отворачиваюсь от неё, делая вид, что настраиваю фотоаппарат.

— Сакура, послушай... — её рука ложится на моё плечо, и я прикладываю немало усилий, чтобы её не скинуть: настолько сильная обида сидит во мне. — Прости меня. Мне очень стыдно, что всё так получилось.

— То, что тебе стыдно, не отменяет того, что произошло. Ты поставила меня в очень неудобное положение!

— Ну дослушай же!

Разворачиваюсь и закатываю глаза: кажется, ей не суждено понять, что никакие оправдания меня не проймут; Хината пообещала, что не оставит меня в одной комнате с Саске. Буквально. И я ей доверилась. А получилось то, что получилось.

Со смотровой площадки открывается очень живописный вид. Словно находишься внутри картины талантливого художника. Отсюда видно, что уже потихоньку приходит осень: то тут, то там виднеются деревья с пожелтевшей листвой — яркие пятна в зелёном пейзаже, от которого невозможно оторвать взгляд. А озеро блестит и переливается под лучами солнца, которое, наконец, выползло из-за туч после ночного ливня. Пусть и ненадолго, судя по их количеству.

— Прощаешь?

Прикрываю глаза и вдыхаю побольше воздуха. Она никак не угомонится. Всё то время, что я пыталась запечатлеть в памяти каждую частичку пейзажа, который мне, возможно, больше никогда не доведётся увидеть, Хината неустанно доказывала свою невиновность. А я её даже не слушала.

— Агх! Сакура, пожалуйста, перестань на меня дуться. Ты же умная! Так прояви своё здравомыслие и выслушай меня, прошу.

Искренне не понимаю, с чего вдруг Хинате так нужно моё прощение.

— Я вся внимание, — запахиваю свою куртку и скрещиваю руки на груди, обнимая себя за плечи. Всё же, в горах холодно.

— Вчера, когда я вышла из душа, Наруто предложил мне переночевать с ним, потому что Саске планировал остаться на ночь у Ино. Он сам сказал ему об этом, когда они только заселялись. Вот я и подумала, что мне незачем тебя стеснять…

Да даже если и так, она могла бы меня предупредить. Возможно, тогда мы смогли бы избежать всего этого.

— И решила заняться… этим… прямо у меня под носом? У тебя совесть есть вообще?!

Тут взгляд Хинаты вдруг стал серьёзным, что ей несвойственно в принципе:

— Харуно, за целый год мы с Наруто занимались сексом всего четыре раза. Он был на первом курсе, когда я заканчивала школу, и шанс перепихнуться у нас был только во время его каникул. Теперь ты понимаешь?

Я округляю глаза в удивлении и неуверенно киваю, хоть ничего так и не поняла. Разве это повод, чтобы вот так меня подставлять?

— Ты могла бы сказать мне об этом…

— О том, что у меня недотрах?!

Обычно мне не очень нравятся такие грубые выражения, но абсурдность ситуации вынуждает меня издать смешок, а потом — и вовсе рассмеяться.

— Смешно тебе?! — подбоченившись, Хьюга зыркает на меня с наигранной злобой, а потом не выдерживает и тоже улыбается. — Ну что, мир? — она протягивает мизинец.

Утираю рукавом подступившие к уголкам глаз слёзы и успокаиваюсь, чтобы как следует обдумать условия репараций. Забавно, ведь совсем недавно мне хотелось завести хотя бы парочку друзей, а теперь я едва ли не отказываюсь мириться с единственным человеком, который считает меня подругой.

— Ладно, — мы скрещиваем мизинцы в знак примирения, и я произношу: — Но, Хината, клянусь: ещё один такой проступок, и я в жизни с тобой не заговорю.

— Такого больше не повторится, обещаю! — она обнимает себя за плечи и принимается растирать их, шумно выдыхая воздух сквозь зубы. — А теперь пойдём в кафе. Я совсем замёрзла и очень хочу есть.

Я улыбаюсь ей, кивая, и напоследок бросаю взгляд на перевал Франконии Нотч.

«Fatty Duck». Наверное, я в жизни не слышала названия хуже, чем это. Да и внутри заведение выглядит соответствующе. Очень напоминает придорожные кафешки, в которых мы с отцом и мамой останавливались, когда ехали из Бостона в Спрингфилд, чтобы навестить бабушку. В таких местах обычно занято только три столика из десяти, официанты на вечном перекуре, а повар не способен приготовить ничего, кроме подгоревшей яичницы. Однако здесь, к удивлению, пахнет весьма недурно. Но, что самое главное, тут тепло. Приятно наконец согреться после утренней прогулки в горах.

Хината тут же рванула к круглому столику, где уже сидели Наруто и Киба.

— Мне просто необходим горячий чай, — сказала она, растирая ладони.

Узумаки взял её руки в свои, поднёс к губам и стал греть их своим тёплым дыханием, вызывая у посетителей «Fatty Duck» — всех пяти человек — улыбки умиления. Я же отвела взгляд и принялась фиксировать свою куртку на спинке стула так, чтобы она не соскальзывала. Подобные действа мне интересно наблюдать только в рамках кинематографа. В жизни же это вызывает непонимание и малю-юсенькую капельку отвращения.

Киба, сведя брови к переносице, выглядывает кого-то за дальним столиком, и я, проследив за его взглядом, замечаю в самом углу мужчину средних лет. Он что-то очень увлечённо печатает в своём телефоне и выглядит нервным. Постоянно чешет шею, бросая взгляд на вход, будто ждёт кого-то.

— Кто это? — спрашиваю я, продолжая наблюдение.

— Отец Дейдары, — поясняет Хината.

— Стоит ли полагать, что наш отдых накрылся? — вопрос Киба задаёт чуть шепеляво из-за зубочистки, зажатой в зубах. — Он же точно спалил, что в домики не все заселились так, как просили.

Припоминаю, как Хината говорила о том, что отец Дейдары — владелец этого курорта и очень религиозный человек. Он согласился принять студентов здесь при условии, что в одном домике будут жить представители только одного пола. Судя по всему, не все ребята послушались. Да и что тут говорить? Не я ли вчера делила комнату с… Учихой.

— Интересно, а этот добропорядочный в курсе о существовании такой штуки, как нетрадиционная ориентация? — стараясь говорить очень тихо, спрашивает Хината. — Или для него это такой же миф, как инопланетяне?

— Ну, он жуткий гомофоб, — принимается объяснять Наруто, — поэтому заведомо велел Дейдаре пригласить только тех, в ком тот не сомневается. Но Дейдара, конечно же, пригласил всех.

Услышав об этом, я опускаю взгляд. Получается, что даже у такого популярного парня, как Дейдара, есть строгий родитель с консервативными взглядами на жизнь. Только вот Дейдара не боится идти против своего отца, чего не скажешь обо мне. Не перестаю думать о том, что скажет мама, узнав об этой поездке. Она разочаруется. Очень-очень сильно разочаруется. Возможно, даже потребует переселиться в другую комнату в общежитии, обосновав это тем, что Хината на меня дурно влияет. И будет права, ведь если бы не Хьюга, то здесь бы и духу моего не было.

Когда колокольчик над дверью в заведение издаёт противный «дзынь»‎, вся наша компания синхронно оборачивается, ожидая увидеть там Дейдару, пришедшего на встречу с отцом. Но это оказывается не он. И я первая отвожу взгляд, увидев в дверях Учиху, начиная с излишним любопытством изучать скудное меню, лежащее на нашем столике. Лицо пылает от смущения, хотя он меня и не заметил. Мне вообще очень повезло, что мы так и не пересеклись утром, потому что я даже не могу представить, как бы это выглядело. Мне стоило бы пожелать ему доброго утра или же просто проигнорировать, как это сделал бы он? — хорошо, что не пришлось ломать над этим голову. Вот только, что мне делать сейчас?

— Утречко, — произнёс Наруто, пожимая руку Учихи.

Тот лишь кивнул в ответ и сел к нам, взяв ещё один стул у пустующего столика рядом. Сразу чувствую, как напрягается Киба, сидящий возле меня. Это негодование почти осязаемо, но я не могу думать о его причинах, так как голова забита совсем не тем. Надеюсь, что случившееся осталось позади, мы с Саске больше никогда не будем это вспоминать, и наша взаимная неприязнь продолжится.

— Доброе утро, — к нам, наконец, подходит официантка. — Что будете заказывать?

У меня напрочь пропал аппетит. Обычно я могу съесть всё, что угодно, особенно если волнуюсь или переживаю о чём-то, но ситуация с Учихой вкупе с ассортиментом «Fatty Duck» напрочь отбили во мне всякое желание поглощать еду. Сейчас мне настолько неуютно, что я даже не сразу замечаю, как официантка обращается ко мне:

— Мисс? Мисс, вы что-нибудь будете?

Часто моргаю и, наконец, отрываю взгляд от заляпанного жиром меню, чтобы заказать стакан тёплой воды. Шустро всё записав, официантка повторила наш заказ и, удостоверившись, что всё верно, удалилась на кухню.

С появлением Саске пропал даже намёк на дружелюбное общение. Киба водит ламинированное меню по столу, задумавшись о чём-то своём, а Наруто с Хинатой мило болтают, абсолютно игнорируя наше присутствие. Я же не знаю, куда провалиться, лишь бы не быть здесь и сейчас. Саске сидит слева от меня и сосредоточенно что-то печатает на своём смартфоне, что я замечаю, когда решаю мельком посмотреть на него из-под ресниц. Видимо, ощутив на себе мой взгляд, он отвлекается и я, не успев среагировать вовремя, продолжаю пялиться, потому что отворачиваться сейчас будет слишком нелепо. Саске смотрит лишь краем глаза; продолжает держать в руках телефон, чтобы вернуться к печати в нужный момент, будто до этой секунды он был занят очень важным делом. Однако несмотря на это, его взгляд кажется мне очень глубоким и тяжёлым. Настолько, что я не выдерживаю: нервно закусив губу, вытираю вспотевшие ладони о джинсы и отворачиваюсь, наконец, к окну. Зачем я вообще решила посмотреть на него? Чёрт. Опять чувствую неловкость. Да сколько уже можно, Харуно?!

— Я на минутку, — стянув со спинки стула свою красную куртку, я стремглав выбегаю из кафе в сторону смотровой площадки.

Схватившись за ограждение, перевожу дыхание, выпуская из лёгких маленькие облака пара, которые медленно улетают куда-то в сторону горного перевала. Мне необходимо отвлечься и подумать о чём-то, кроме Учихи. С каких пор я вообще о нём думаю? Когда это он успел стать одной из моих главных проблем?

«Ложись в кровать»

Глубокий вдох. Перевал: блестящая гладь озера, оранжево-зелёные заросли и небо, затянутое серыми тучами. Цепляясь взглядом за малейшие фрагменты пейзажа, чувствую, как спокойно мне становится. Выдох. Всё хорошо, и случившееся только что — это лишь случайность. Мало ли людей пересекаются взглядами? Не думаю. Так почему это должно меня волновать? Вдох...

Но вместо чистого утреннего воздуха в грудную клетку попадает мерзкий сигаретный дым, от которого я морщусь и закашливаюсь. Поворачиваюсь к источнику запаха и вижу Учиху, внимательно разглядывающего открывающийся вид. А ведь я только что продезинфицировала свои мысли. Устало выдыхаю, глядя, как Саске выпускает в воздух табачный туман.

— Доброе утро, — первым произносит он, поворачиваясь ко мне, — как спалось?

В панике смотрю по сторонам, опасаясь, что кто-то может услышать лишнее и неправильно всё понять. Саске замечает это и усмехается.

— Ничего смешного! — шиплю я сквозь зубы. — Никто не должен знать, что мы ночевали в одной комнате.

Он делает затяжку и стряхивает пепел с сигареты.

— Считаешь, я стану хвастать ночью, проведённой с тобой?

Кашляю, отмахиваясь от дыма, и толкаю Учиху в плечо:

— Да тише ты! — снова осматриваюсь и продолжаю уже тише: — Я знаю, что многие в Дартмуте — и ты в том числе — считают меня неприглядной. Так что необязательно напоминать мне об этом при каждой нашей встрече, окей?

Понятия не имею, откуда во мне столько злости по отношению к Саске. Ночью он поступил довольно мило и ушёл спать в неудобное кресло, лишь бы не оставлять меня спать на полу в компании крысы по имени Энди. А я всё равно в бешенстве. Возможно, всё дело в том, что едва я успела очистить свои мысли от Учихи, как он сразу напомнил о себе.

Саске подходит ближе, но я не собираюсь отступать и продолжаю упорно стоять на месте, стараясь испепелить его взглядом. Я немного ниже ростом, поэтому Учиха чуть наклоняет голову и произносит:

— Хорошо, что ты об этом знаешь, но я говорил о другом, — бросив окурок в урну, что стоит рядом, он продолжает: — Между нами ничего не было, поэтому и хвастаться мне нечем, — чувствуя, как с каждым новым словом ненависть к нему едва не сжигает меня, я продолжаю слушать: — Хотя, даже если бы и было...

Совершенно точно предполагая, что именно он хочет сказать, я не выдерживаю. Моя ладонь на автомате рассекает воздух и в следующий миг задаёт Учихе звонкую пощёчину. От силы удара Саске чуть отворачивает голову, а я, пытаясь совладать с собственным голосом, чтобы он не дрожал, говорю:

— Качайся на своих эмоциональных качелях, сколько душе угодно! Хоть солнышко на них сделай — мне плевать! Но развлекайся в одиночку, и больше не смей со мной заговаривать, слышишь?! Не смей!

Развернувшись, я ухожу прочь. Но не в кафе, а в сторону фуникулёра, чтобы максимально увеличить дистанцию между нами. Потому что я не Ино, не Карин и не остальные студентки Дартмута, тающие при виде Учихи каждый раз, когда он проходит мимо. Выслушивать подобное и пускать слюни от того, как круто и брутально он всё это произносит, я не собираюсь, потому что уважаю себя и не позволю кому бы то ни было говорить обо мне такие вещи.