Лэйн смотрела на генерала, лежащего в медблоке на кровати. С перевязанной рукой, всё ещё бледный, но уже куда более живой, он схватил её здоровой рукой за локоть, не давая уйти. Отстраниться, спрятаться, убежать. Взгляд серо-зелёных глаз сквозил отчаянием — вдруг Лэйн почувствовала это. Будто Дмитрий ожидал, что она растворится как туманная дымка на рассвете.

— Каждый раз одно и то же. Чего ты добиваешься от меня?

Протянув руку к мужскому лицу, Лэйн коснулась щеки, покрытой щетиной. Дмитрий откликнулся на её ласку неосознанно, как ребёнок или щенок — ткнулся в ладонь щекой, чуть прикрыл глаза. Всё ещё балансируя на грани дрёмы. В памяти всплыли старые слова про игры.

Это было глупым порывом и вряд ли его можно было так просто списать на инстинкты. Скорее уж на шёпот чего-то древнего, жившего в человеке испокон веков. Лэйн коснулась губ Дмитрия. Легко, нежно, мягко. Разорвав поцелуй, она на мгновение замерла, чувствуя как внутри вспыхивает желание. То, самое, что терзало её ночами. Ревнивое и очень-очень жадное.

Желающее забрать всё, до последнего вздоха.

Их лица были друг напротив друга — Лэйн коснулась лба Дмитрия своим. Закрыла глаза, чувствуя как смешивается дыхание. Хотелось рассмеяться во весь голос, хохотать как безумной и плакать. Разве не об этом моменте она грёзила во время дежурств, бережно промокая холодный пот на едва дышащем теле. А сейчас он был здесь, перед ней — живой, здоровый.

Насколько малодушно было хотеть остановить их мир именно сейчас, запечатать это мгновение? Скрыть генерала от всего мира, обладать им только единолично, как иные обладают золотом, драгоценными камнями, реликвиями прошлого?.. Почувствовав, что хватка на локте ослабла, Лэйн опустилась поверх покрывала. Не глядя, стараясь не разорвать возникшее между ними единение, она не хотела причинить вред тому, кого считала своим сокровищем.

Как ящеры из детских сказок, Лэйн жаждала получить всё — каждый жест, каждый взгляд, каждый вдох. Боялась лишь произнести хоть слово, будто это могло разрушить иллюзию сна. Вновь сделать генерала одержимым миссией по очищению мира от отродий, а её — лаборантом, обязанным переводить книгу Апокалипсиса.

Прижавшись к крепкому телу, Лэйн вновь коснулась чужих губ. Крепкие руки скользнули по её телу, заключая в объятия. Несмотря на боль в повреждённой руке, Дмитрий отвечал ей взаимностью. На мгновение мелькнула шальная мысль — насколько аморально утолять свои желания при помощи человека, искренне верившего, что видит сон? Иллюзия, морок... Лэйн целовала — отчаянно, жадно. Желая раствориться в этом мгновении и этом человеке. Без остатка до самого конца.

Руки скользили по щекам, шее, плечам — гладили грубую кожу, обводили подушечками пальцев шрамы. Дотронувшись до повязки и увидев как на белой ткани проступает кровь, Лэйн очнулась от забытья, накрывшего её с головой. Шёпот, скрытый в самой глубине души, требовал большего — взять всё, забрать себе, спрятать, беречь. Было болезненно закрываться от этих слов, шедших из самой её сути. Отступать, оставлять на мифическое <<завтра>>, отдающееся на губах практически ощутимой горечью.

Отстранившись, Лэйн мягко оттолкнула руки генерала. В глазах того, всё ещё одурманенных, желание постепенно уступало место печали. Такие сны он видел, когда лежал бесчувственным в лихорадке?.. Этого боялся и со страхом ждал? Ничего не говоря, Лэйн поднялась с постели. Обернулась, когда Дмитрий ухватил её за руку.

— Мне нужно идти, — глуша внутри любые чувства, произнесла Лэйн. — А ты скоро проснёшься. И я буду тебя ждать.

Пальцы разжались, отпуская её. Не оборачиваясь, Лэйн вышла в холодный воздух тёмного коридора. Ей потребуется время, чтобы остыть и спрятать ярко пылающие щёки и шею, но это мгновение она сохранит навсегда. И сделает всё, чтобы в будущем оно стало их вечностью.