— Эй, не спишь? — в дверях спальни стоял Инек, какой-то беспокойно-неправильный.

— Нет. Всё же решил поговорить? — Дора сидела на подоконнике, кутаясь в одеяло, в приоткрытом окне подвывал ветер.

— Да, думаю, нам есть о чём… — парень присел рядом, недовольно косясь на пачку сигарет в руках девушки.

— Я не курю… Хотела, но решила не нарываться. Завтра спрошу, где можно.

— Спасибо и на этом. Тоже уснуть не можешь? — Инек взъерошил светлые волосы, привычный жест в моменты волнения.

— Уснёшь тут, — Дора криво усмехнулась и положила голову на колени, спрятанные под одеялом, — даже Ник напуган, а это, сам знаешь, редкость.

— Всё, плохой знак? Ждём конец света? Ищем бункер?

— Не умеешь шутить — не пытайся.

— Всё-всё. Нам бы место найти потише. В комнатах слишком опасно, могут быть слуховые трубки… Или они не так назывались?

— Да без разницы. Ты прав, я думаю, можно на чердак попробовать, я люк видела, но это завтра, — Дора вытащила из-под одеяла вторую руку, показывая обмотанную вокруг неё тонкую бронзовую цепь и потемневшие от времени брегеты с искусными украшениями по крышке.

— Молчит?

— Угу… Ромка как?

— Спит как сурок, я думаю, его сейчас и пушечный выстрел не разбудит, он вчера всю ночь с кем-то по городу шлялся. Вроде как новая пассия, — задумчиво ответил Инек, не отводя взгляд от часов.

— Да пусть играется, тут уже не переделаешь. Ладно, иди к нему, а то я беспокоюсь.

— Ну пойдем.

— В смысле? — Дора чуть смутилась и наклонила голову на бок, с удивлением разглядывая товарища.

— Не прикидывайся, знаю же, что ты одна сейчас не уснешь. Ты, когда волнуешься, в целом не спишь.

Она помолчала с минуту и легко соскочила на пол, и всё так же, в одеяле, побрела вслед за парнем. Изящная и в то же время довольно простая спальня нисколько не уменьшилась от количества людей. Инек небрежно стянул майку и кинул ее на стул, возвращаясь в постель, где, раскинув руки, спал Роман.

***

Попаданцы в первый же день рисковали вылететь пулей, обитатели поместья успели увидеть отличную репетицию акапелла, драку до крови, нервный срыв, весьма горячую дискуссию на тему творчества Лермонтова, разбитую бутылку вина, лекцию о вреде алкоголизма, отработку падений и постоянно выходящих на перекур Эда, Романа и Доры.

Они называли друг друга уродами и недоносками, братьями и товарищами, появлялись то в обнимку, то делая вид, что не знают друг друга. Несмотря на всё перечисленное, их появление оказалось весьма кстати, Ник, рыжая бестия, стал возиться с техническим оснащением фантомной пятерки, Эдгар помогал ставить хореографию на репетициях. А оставшаяся троица вечно пропадала из вида, чем нервировала как законно проживающих в поместье, так и своих друзей. Но больше всех — Чеслока.

Это была лишь вторая ночь попаданцев в поместье, фиолетовому префекту пришлось лишить себя сна в надежде понять хоть часть происходящего. Разувшись, тихой поступью он пробирался на чердак, откуда доносились приглушенные голоса. Опустим из рассказа всё то время, что он дежурил у дверей спален, ожидая, когда компания вновь решит пропасть.

Трио заседало на пыльном полу, перед ними лежала старая, полуразвалившаяся книга и брегеты, столь же старые карманные часы на цепочке.

— Что думаете делать? — Роман слегка нахмурился.

— Слушай, выбираться в любом случае надо, это не первый случай, но обычно он нас предупреждал, а теперь молчит, — Инек устало потер виски.

Внезапно Роман поднялся и отошел от товарищей, направляясь к Чеслоку, наблюдающему из-за груды хлама.

— Подглядываешь? Держишь стену? Строишь планы по нашему убийству? — Роман мгновенно переключился на английский, а на губах скользнула ухмылка, но васильковые глаза были крайне безразличны, подслушать их парень мог, но понять вряд ли, спасибо языковому барьеру.

— Что?! Нет! Я просто… Чёрт! Да ладно. Я подслушал. Но…

— Всё в порядке, я понимаю. Если тебе что-то интересно — можешь спросить, — оборвал Роман, в его голосе дрогнули мягкие, обольстительные нотки. Он осторожно взял парня под локоть и повёл его к остальным.

Чеслок успел заметить, как девушка что-то спрятала под рубашку, а Иннокентий отодвинул книгу в сторону, словно она была к нему непричастна.

— Я не понимаю, кто вы. Вы странно одеты, странно разговариваете, у вас странные имена, — всё же принял предложение скрипач, растерянно и настороженно рассматривая сидящих на полу.

— Ну, мы люди. Обычные люди. Говорим мы почти все на двух языках, русском и английском, имена… Ну тут согласен, но всё же, нам и твое имя непривычно, — терпеливо объяснял Инек, но всё же часть вопросов опустил.

— Что вы здесь делаете?

— Прячемся, — расхохотались оба парня. Дора растерянно переводила взгляд с одного на другого, как, впрочем, и Чеслок, разница была лишь в том, что она не понимала речь, а он — вкладываемый смысл.

Девушка потёрла виски, тихо вздохнула и… Вновь закурила, начиная говорить. Переводил прислонившийся к ее плечу Роман, успевший сесть рядом и стрелявший тяжки, Кеша в свою очередь отодвинулся от дыма.

— Послушай, мы не можем сказать вам всего по ряду причин, и так наше появление здесь — большое неудобство для всех, а дополнительно вас пугать или быть потом сожженными на костре инквизиции.

— Мать, века путаешь.

— Заткнись, я образно…

Секундная перепалка абсолютно ровным тоном вызвала на лице Чеслока нервную улыбку, но на комментарий он не решился.

— …нам не улыбается, поэтому постарайся отнестись к этому спокойно, и если успел что-то увидеть, будь добр, оставь в тайне, мы уберёмся отсюда, как только сможем, а пока, по мере возможностей, будем помогать вам, чем можем. Понимаю, что от нас много шума, ну, от всей компании, но, увы, такие уж люди, 2 недосоциопата, инвалид, крайне творческая жертва денег и русского балета и спортсмен-хирург, скажи спасибо, что еще не полным составом здесь, но, нужно сказать, все до ж… одного места очень творческие.

Тихий звонкий смех вывел из задумчивости, Чеслок встрепенулся:

— Почему ты говоришь больше всех, хотя им приходится всё переводить? И в смысле инвалид?

— А ты хочешь слушать лекции от Кеши или елозить под глазами змеёныша-Ромки? А инвалид. У Ника ноги нет, левой, присмотрись на досуге, увидишь протез, — Роман переводил всё беспристрастно, словно его это и не касалось, а после с наслаждением вдыхал дым, порой стряхивая с руки Доры пепел, который она упорно игнорировала.

— В смысле змеёныша?

— Если кратко, тут у всех свои приколы, нормальных нет, но все знают, в чем их проблемы, и вполне грамотно распределяют обязанности, конкретно он, то есть я, — решил всё же внести комментарий парень, прикрывая глаза, — не отводит взгляд во время разговора и почти не моргает, это малоприятно, мы пока не отучили.

— Ясно, но почему вы на чердаке?

— Эдгар и Николас знают о происходящем столько же, сколько и вы, мы лишь каплей больше, но стараемся держать и их на безопасном расстоянии, — в этот раз ответил Иннокентий, прислоняясь спиной к стене.

— Все это звучит как полнейший бред! — не выдержав, крикнул Чеслок, вскакивая на ноги.

— Дружок, вся наша жизнь — полнейший бред, на твоем месте я бы тоже боялся, — Рома тоже встал и сделал шаг навстречу, заставляя парня отшатнуться, только сейчас префект понял, о каком взгляде говорила девушка. Чертовы глаза, в них была морская пучина, полная хищных рыб, боли и страданий, скрытая опасность, эта смесь передавалась смотрящему в полном объёме, заставляя все внутри сжаться, — пойдём, проводишь меня до спальни, и поговорим наедине.

— Но…

— Не бойся, все будет нормально.

За спиной раздался смешок девушки.

— Я никуда не пойду, пока ты всё не объяснишь! — ещё сильнее занервничал Чеслок.

— Ты думаешь, я что-то знаю? — Роман вскинул густые брови в удивлении и вновь ловко подхватил парня под локоть, утаскивая с чердака.

По коридору шли молча и, кажется, бесшумно, но голос «Змеёныша» прорезал тишину, стоило им остаться в спальне наедине.

— Поверь, мы неплохие ребята, но имеем свойство влипать в неприятности, — начал он неторопливо и по-хозяйски опустился на край кровати Чеслока, — уже раз мы с таким сталкивались. Конкретно я — нет, но вот Дора с Инеком… Не по своей воле, но все же. Не знаю, как объяснить тебе проще, да и вряд ли ты поверишь.

— Теперь ты вдруг решил всё рассказать? — устало спросил музыкант, присаживаясь рядом.

— Поверь, мне свои это припомнят.

— Ясно, но ты прав, я не верю.

Синеглазый впервые за их знакомство ласково улыбнулся и похлопал его по плечу. — Ложись спать, ты вымотался. И оставь эту слежку.

— Нет, подожди, ты не все объяснил!

— Клянусь тебе, сказал все, что мог.

— Лжешь? Парень пожал плечами, вышел из комнаты и лишь закрывая дверь, тихо шепнул: «Добрых снов».

Неясная симпатия тронула Чеслока, что-то знакомое было в этом парне, то ли черты лица, то ли какие-то интонации, но такие глаза он видел впервые. Синие и бездонные, нечеловечески равнодушные, словно стеклянные, но не пустые, нет. В них ясно читалась потаённая опасность, объяснение которой пока невозможно было найти.

Усталость всё же свалила скрипача, и он заснул, не удосужившись снять одежду, стереть макияж или хотя бы расправить постель.