Замужняя жизнь, начавшаяся с сущего кошмара, закончилась в течение минуты.

Странно, но Венди совершенно не помнила, как именно всё произошло, она будто очнулась уже в самом разгаре. Что-то случилось со светом, и теперь в зале царила полутьма — в живых осталась только одна из многочисленных ламп. Отовсюду доносился грохот мебели и звон разбитого стекла, то и дело раздавался шмякающий звук очередного падающего тела, перед глазами рябило от людей, мечущихся в панике. Панические же крики словно ввинчивались в виски. Венди молчала, не способная издать ни звука. Казалось, что она — немая рыба, пойманная в сеть вместе с целым косяком сородичей.

То тут, то там мелькали жуткие маски нелюдей, творящих беспредел. Запихнув страх перед ними куда подальше, Венди тщательнее пригляделась к окружающей обстановке.

Повсюду царила полнейшая разруха: столы и стулья валялись в хаотичном порядке кверху ногами, пол усеивало крошево из острых осколков стёкол, посуды и хрусталя с люстр. За окнами снова валил снег, залетая в помещение через теперь уже открытые проёмы — Венди как-то неосознанно обратила на это внимание, хотя занималась в этот момент своим спасением. Никаких шансов выбраться отсюда живой у неё не имелось, потому что она застряла у противоположной от выхода стены, и снова впала в какой-то ступор. Гости их с Питером праздника, официанты в безупречной форме сейчас находились в смертельной опасности из-за неё, так ей вдруг подумалось.

В самом начале светопреставления раздавались выстрелы — это люди из охраны отца пытались расправиться с этими странными террористами. И, кажется, тщетно, потому что пальба вскоре затихла.

И вот, спустя самую адскую в жизни минуту, растянувшуюся никак не меньше, чем в вечность, Венди столкнулась с мёртвым лицом мужа. С трудом она взяла себя в руки, зачем-то схватила с пола вилку — боже, почему не нож?! — и бросилась к выходу, то и дело спотыкаясь о хаотично разбросанные тела. Кто-то пребольно толкнул в бок, не позволив удержаться на ногах, и Венди грохнулась вниз, прямо под ноги объятой животным ужасом толпе.

Кажется, по её спине пробежались, но внимание приклекло совсем не это: прямо перед ней лежало бездыханное тело, и поначалу было не понятно, чьё именно. Она смотрела прямо в его лицо и не узнавала. Сознание просто отказывалось узнавать незнакомца. Взгляд опустился ниже, зацепился за знакомую бутоньерку в кармане пиджака — совсем не кремовую на синем, а белую на чёрном, в этой омерзительной полутьме, — а затем вернулся к лицу. И вот тогда навалилось понимание. Кажется, по ней пробегали ещё не раз, а Венди всё смотрела и смотрела, и всё меньше понимала. Ни слёз, ни предшествующей им рези в переносице так и не появилось, как и чётко оформленных мыслей. Глаза, напротив, будто становились всё суше, а пульс замедлялся. Снег заметал их с Питом фигуры: на улице поднялась вьюга, и острые снежинки теперь долетали в самую глубь ресторана. Свет погас окончательно, и тогда всё затихло.

Прямо рядом с головой убитого нелюдями мужа валялся ботинок — огромный, старый, с потрескавшейся поверхностью. Тот самый, что сулил счастье новобрачным. Ни он, ни благословение святого отца, ни четыре обязательные для любой невесты вещи — что-то голубое, что-то старое, что-то новое и что-то одолженное у женщины, удачно вышедшей замуж, — как оказалось, счастья не гарантировали.

Какой дурак придумал все эти приметы и обычаи, если они ни черта не работали?!

Спасся ли тот, кто выронил «фартовый» ботинок, или лежал где-то здесь, среди десятков других мертвецов? Была ли среди выживших хоть одна девушка в барвинковом платье? Позволили ли террористы выбраться из этой мясорубки хотя бы детям, или даже в их спины пускали непонятные разцветные лучи, от которых люди то падали и больше не шевелились, то корчились в муках? Искалеченное тело как-то неожиданно напомнило о себе болью, а боль вернула самосознание и способность мыслить трезво. Болело всё — от кончиков пальцев ног до макушки. Причёска распалась, а фата телепалась где-то позади вместе с выдранным клоком волос. Может быть, никакого клока выдрано и не было, но такое уж Венди накрыло ощущение.

Со всех сторон доносились какие-то незнакомые слова, да ещё короткие приказы, которыми направо и налево разбрасывалось то растрёпанное существо в женском обличье — Венди узнала её по визглявому голосу. Люди в страшных масках добивали раненных и грубо поднимали с пола некоторых живых. Она замечала всё это периферийным зрением, занятая другим: протянув трясущуюся руку — неужели её рука способна настолько сильно трястись? — к лицу Питера, осторожно прикрыла его веки. Ощущение движения неживой кожи под пальцами оказалось мерзотным, но Венди не могла отлипнуть, двинувшись чуть ниже и нежно погладив тыльной стороной ладони гладкую щёку Пита. Хотела подползти ближе, чтобы поцеловать его в последний раз, но тут её схватили за многострадальные волосы и резко дёрнули вверх, вынуждая встать на колени.

— Ба-а, а невеста-то — симпатичная сучка! — раздалось из-под маски, что приблизилась вплотную. — Да и знакомое какое-то личико… Я хочу эту.

Неизвестный невыносимо режуще светил в глаза мощным фонариком, продолжная держать за волосы почти на весу. Он не давал встать с колен, чтобы уменьшить натяжение, но и не отпускал. Ему однозначно нравилось приносить страдания.

— Прихватим и её? — гнусным перевозбуждённым голосом спросил кто-то другой совсем рядом.

— Умолкни, гнусь! Я не знаю… — кажется, первая визглявая реплика растрёпанной гадины предназначалась второму, а чуть более сдержанная вторая — первому. Каламбур! Венди неожиданно для себя истерично хихикнула, на что держащий её урод никак не отреагировал. — Ну… Ну хочешь, бери. Мне плевать, ясно?! Мне хватит вон тех.

Кого патлатая имела в виду, Венди не поняла. Куда и для чего их собирались забирать, могла лишь предполагать. Неужели она попадёт в плен к террористам? Что с ней там будут творить — одному Богу известно. И лучше бы ей сразу умереть, потому что неизвестность — хуже смерти. Пытки — хуже смерти. Существование как на пороховой бочки — хуже смерти. Использование её тела в качестве сортира для справления самой поганой мужицкой нужды — хуже смерти.

И снег, врывающийся в оконные проёмы — хуже смерти.

Пока Венди вместе с другими пленниками тащили к выходу прямо по окровавленным трупам, на неё навалилось множество мыслей и озарений, и сейчас, ко всему прочему, она поняла, что отныне ненавидит и снег, и зиму, и зимний Лондон, и свадьбы, и этих ужасных нелюдей, что рассуждали о ней, как о куске мяса.

А ведь предчувствия её не обманули. Ни недавние, тревожные, оказавшиеся отнюдь не предсвадебным волнением, ни те, что были с ней всегда. Судьба Венди действительно оказалась очень необычной. Она вновь хихикнула, а сразу за порогом разгромленного ресторана все внутренности поменялись местами, когда её внезапно засосало в пространственную воронку. Таких ужасных ощущений она не испытывала даже во снах.

* * *

Передышка нежданно-негаданно затянулась ещё на день. Утренние поздравления коллег он принял довольно терпимо, но когда к ним присоединился Дамблдор — Северус буквально вскипел. Сохранить на лице невозмутимость вышло с огромным трудом. Должно быть, его выдала заколотившая на виске вена, потому что во взгляде старика промелькнуло нечто похожее на чувство вины.

Какие к чёрту поздравления, когда вечером в Лондоне должна состояться кровавая расправа, в которой ему лично придётся принимать участие?! И в очередной раз рисковать быть изобличённым, лишь притворяясь безжалостным убийцей, а на деле стараясь спасти хоть одну невинную жизнь.

До самого вечера он проходил как на иголках. Ожидание растянулось на сотню лет, сконцентрироваться толком не выходило ни на чём. Он даже пару раз сорвался на праздно шатающихся учениках, что остались на каникулах в замке, но после корил себя за эмоции. В конце концов, накрыло облегчение, потому что в условленный час метка на руке так и не взорвалась жгучей болью.

Выходит, рейд хозяин решил провести без его участия, хотя изначально Северус в группу был включён, и даже должен был ею руководить. Что же, к дьяволу это всё, на сегодня он свободен! К сожалению, заменит его наверняка Белла, так что без жертв обойтись никак не получится. Пускай дрянь пока развлекается, однажды она обязательно ответит за каждую погубленную душу вдвойне. Некоторые из сегодняшних магглов заранее обречены, и Северус им ничем помочь уже не сможет. Дело теперь за Орденом, а он и так сделал всё, что мог, доложив о вылазке директору. Смотреть на мучения ни в чём не повинных людей, не имея возможности швырнуть в палачей Круциатусом, с каждым разом становилось всё сложнее. Пожалуй, это единственное, что не закаляло его, а только дестабилизировало.

Но радовался Северус рано, и совсем зря позволил себе расслабиться. Спустя полчаса змея в черепе зашевелилась, вызывая приступ паники. Никогда раньше по окончании рейдов Тёмный Лорд его не вызывал.

Он мог лишь предположить, что случилось нечто из ряда вон. Быть может, кто-то из орденовцев прикончил Беллатрикс? Или Тёмный Лорд узнал, кому отведена роль шпиона в рядах его цепных палачей? Северус обеспокоенно подорвался с кресла, в котором успел как следует пригреться, и, спрятав маску Пожирателя в складках мантии, бросился к выходу. Часы показывали полседьмого.

На улице уже вовсю царила ночь, несмотря на ещё совсем не поздний час, но метель, бьющая жгуче-остро-ледяными хлопьями в лицо, создавала иллюзию света. Мир светился от снега. Зимы Северус не выносил с детства. Зимой было холодно и мерзко. В конце концов, зимой он родился, кажется, уже тогда став обречённым на убогое существование. Год за годом ничего не менялось, он словно падал всё глубже и глубже — по прямой ниже дна. Даже застыть на месте не удавалось из-за своих же поступков. Но что поделать, если отец воспитал в нём ненависть, а мать — неумение разглядеть мало-мальские удачные ответвления жизненного пути?

Метка накалялась всё сильней, а дорога до анти-аппарационного барьера только отдалялась. Быстрее добираться никак не выходило — глаза слепило. Обозревалась лишь малая часть пространства вокруг, а дальше, за ледяной пеленой, не разглядеть было даже собственной вытянутой руки. Ветер разгуделся не на шутку, и порой в этом жутком гуле мерещились проклятья, переплетённые с его именем…

Перед кованными воротами манора он остановился на несколько секунд, чтобы перевести дух и тщательнее запереть самого себя вместе с неуправляемыми мыслями глубоко внутри. На поверхности Северус оставил лишь то, что не вызовет никаких подозрений, если Лорду вновь вздумается влезть ему в голову, выпотрошив всё содержимое, вывернув его наизнанку. И на случай, если придётся кого-то пытать. Он нацепил две маски одновременно — Пожирателя и хладнокровного исполнителя. А затем, выдохнув напоследок, прошёл сквозь защитный барьер поместья.

С каждым шагом всё тяжелее наваливалось чувство безвыходности, но взять над собой верх Северус ему не давал, позволив лишь настойчиво копошиться где-то в районе подъязычной кости. Жгло в этом месте ничуть не меньше, чем в предплечье. Ворот сюртука давил на горло, мешая сделать глубокий вдох.

Путь в переговорный зал был открыт и совершенно пуст. Либо все «приглашённые» уже находились там, либо кто-то опаздывал. Северус надеялся на второй вариант, потому что явиться последним было худшим из возможного. Переступая порог пыточной и для узников замка, и для их палачей «камеры», он ощутил, что жжение исчезает, как и любые другие ощущения. Тело онемело вслед за сознанием. Душа застыла.

На полу сидели до смерти перепуганные, изрядно потрёпанные, но пока, что удивительно, сравнительно целые магглы. Не меньше десятка приговорённых к смерти. Северус не мог назвать точное их количество, потому что после быстро брошенного в их сторону взгляда больше в ту сторону не смотрел. В полнейшей тишине раздавался лишь тихий отвратительный звук медленно шлёпающих по полу босых ног — Лорд медленно вышагивал туда-сюда между пленниками и выстроившимися полукругом слугами, произнося свои обычные пафосные речи. Он умел ходить совершенно бесшумно, но именно сейчас почему-то не пользовался этим умением. Наверное знал, что противный звук воздействует на психику окружающих не меньше, чем монотонное капанье воды — на узника одиночной камеры.

Кто-то слушал его с явным страхом, кто-то — с обожанием, а некоторые — совершенно без эмоций. Белла, как всегда, выделялась. Она едва сдерживалась, чтобы не забиться в полуэйфорическом-полуэпилептическом припадке от голоса обожаемого ею хозяина.

Гнусная, недалёкая, сумасшедшая шавка. Если бы только кто-нибудь из присутствующих знал, насколько сильно Лестрейндж его бесила. Как никто другой. Она бесила его всем: внешностью, извечным туго затянутым корсетом, омерзительно и пошло вываливающейся из него грудью, шатающейся походкой, истеричным голосочком, повадками, вонью гнилых зубов и жестокостью. Раболепием перед Тёмным Лордом, наконец.

Помимо вышеназванного и Дамблдора, она была единственной, кто вызывал у Северуса если не страх, то опасения точно, но, конечно же, демонстрировать он истинное своё отношение к ней не собирался ни перед кем. Он уверенно прошёл в сторону Пожирателей, встал в один с ними ряд и только тогда поприветствовал Повелителя лёгким кивком — не посмел перебить его монолог. Пускай наслаждается ощущением власти, пока у него есть такая возможность. Когда-нибудь хозяин плохо кончит, как и Белла, а Северус поспособствует этому изо всех сил. Даже если ради дела придётся запытать до смерти всех пленников в этом помещении, и себя самого в придачу.

Зато Тёмный Лорд заметил его появление сразу, и сам перебил себя на полуслове:

— Северус! Мой самый верный союзник. Моя правая рука.

Он поморщился под маской от столь явного лицемерия. Союзников у хозяина не имелось, зато рабов — целое стадо. Лорд тем временем продолжал:

— Мы все только тебя и ждали. Надеюсь, у тебя имеется уважительная причина твоего опоздания? А, Северус?

Повелитель подошёл совсем близко и положил тошнотворно синюшную ладонь ему на плечо в почти отцовском жесте. Но он не обманулся — хозяин был недоволен. Не факт, что именно им, но под горячую руку сегодня попал именно Северус. Он покорно склонил голову, стараясь не переусердствовать с углом наклона. Тёмный Лорд ценил в нём именно идеальное, на его взгляд, соотношение послушания и напускной надменности. Возможно, помимо прочих заслуг, хозяин уважал его больше остальных именно за это.

— Мой Лорд. Прошу прощения за задержку. Как раз перед выходом меня подловил и задержал Дамблдор. Как вы понимаете, возможности сразу отвязаться от него не имелось, иначе бы это вызвало подозрения.

— Дамблдор… Чего хотел этот старый маразматик? Впрочем, об этом чуть позже. Снимите маски! — вдруг ни с того, ни с сего завопил хозяин. Подобные приступы истерии с ним в последнее время случались всё чаще, и это пугало абсолютно всех присутствующих магов. — Немедленно снимите маски! От кого вы здесь скрываете свои наглые рожи?!

Он невербально запустил парочкой жалящих заклятий в толпу «соратников», попав в ещё недостаточно прытких юнцов, не успевших увернуться. В течение каких-то пары секунд маски были сняты и убраны с глаз Тёмного Лорда долой.

Взгляд всё-таки невольно проскользил по лицам пленников, ознакомляясь с ними чуть более подробно. Северус понимал, что занимается мазохизмом, но должен был узнать, чьим палачом на сегодня станет. За чьими муками ему суждено наблюдать. Возможно, получится выбрать жертвой самого слабого из слабых, чтобы хотя бы уменьшить его предсмертную агонию. Хоть так помочь. Одна из измученных молодых женщин неожиданно показалась ему знакомой, однако вспомнить, где же он мог её видеть, никак не выходило. К сожалению, его мрачный интерес кое-кто заметил:

— Снейп, ты так пялишься на мою магглу. Сейчас слюнки потекут. Понравилась? — намеренно громким шёпотом понтересовалась Лестрейндж.

Некто в толпе возмущённо кашлянул. Кажется, Рабастан. Да, именно он, этот глупец, попытавшийся вставить досадливое:

— Ты ведь гово…

— Белла! Ни один маггл в этом замке не принадлежит тебе, — перебил Лестрейнджа и осадил бешеную идиотку Тёмный Лорд, что, впрочем, не помешало ей едва ли не растечься лужицей от его обращения к ней лично.

Девушка, словно почувствовав, что говорят именно о ней, подняла взгляд, полуслепо заметавшийся по их фигурам. В глазах — ужас без признаков смирения, некогда светлое платье — серое от грязи, по щекам — чёрные потёки, а на голове — рваные остатки фаты. Он понял вдруг! Он вдруг понял, кого имел в виду кентавр! И понимание принесло отнюдь не облегчение, а нечто противоположное ему. Не то, чтобы девчонка была таким уж спасителем, но речь ведь могла идти именно о ней. Северус ощутил, как жжение под языком распаляется с новой силой.

Он вспомнил то летнее происшествие.

Тёмный Лорд, как назло, обратил внимание на слова Беллы. Он внимательно посмотрел на неё, на Северуса и на магглу. На безносой физиономии вдруг появилось хитрое выражение, которого обычно боялись все без исключений. Ничего хорошего хозяин задумать не мог.

Лорд залихватски хлопнул в ладоши.

— Северус, а ведь у тебя сегодня день рождения, если я правильно помню?

Он осторожно выдал в ответ правду. А что ещё оставалось?

— Да, милорд. Вы верно помните.

— Внимание, друзья! У нашего с вами товарища сегодня праздник! А на день рождения преданным соратникам обязательно нужно что-то дарить, — Тёмный Лорд вновь взглянул на него, и по спине у Северуса пробежал холодок от дрянного предчувствия. — И вот какая идея мне пришла вдруг на ум: поскольку в гостях у нас сегодня присутствует самая настоящая невеста, — прошу любить и жаловать, кстати! — можно убить двух зайцев разом. Имениннику — подарок, невесте — первую брачную ночь, которой вы, Белла, так жестоко лишили её.

Девчонка дёрнулась и, судя по позеленевшему лицу, вот-вот должна была потерять сознание, но отчего-то этого так и не произошло, к её несчастью. Сохраняя в облике всю возможную невозмутимость, на какую только был способен в этой ситуации, Северус не сдвинулся с места. Существовал один крохотный, мизерный шанс, что Лорд таким образом просто развлекается, и ни к чему такому не станет его принуждать. К сожалению, шанс не оправдался:

— Чего же ты ждёшь, Северус, — то ли насмехался, то ли искренне причинял ему щедрое «добро» хозяин, раскинув руки в стороны в барском жесте. — Принимай скорее свой подарок!

Кто-то из пленников издал испуганный писк. Надо же. А он думал, что смертники под заклятием немоты. Вероятно, их так запугали, что и применения магии не потребовалось, чтобы они помалкивали.

— Пусть распакует его прямо здесь, — с придыханием влезла сука-Лестрейндж, чуть не выпустив наружу слюну из-за возбуждения от предстоящего зрелища. Она стояла с приоткрытым ртом и тяжело дышала. — Давай же, Снейп, натя…

— Молчать! Он и без тебя всё понял, — раздражённо рявкнул Лорд, но более Беллатрикс никак не наказал. В качестве наказания ей вполне было достаточно недовольства кумира.

Сука, сука, мерзкая сука! Чего же тебе не молчится, тварь?! Разодрать бы тебе наглую рожу голыми руками!

Он не хотел этого делать! Не хотел становиться насильником, не хотел причинять боль невиновному, не хотел мараться о магглу, и предавать память о Лили тоже не хотел! Не желал устраивать прилюдные игрища из таинства единения телами, ведь такие вещи в идеале должны происходить только между двумя любящими, взаимно и за закрытыми дверями. Он морально готов был к телесным пыткам, но совсем иного плана. И, вполне возможно, если бы не сука-Лестрейндж, всё бы обошлось. Либо магглу бы просто прикончили, либо отдали ему с собой, а там уж он придумал бы, как выкрутиться из свалившегося на голову дерьма. Тем более, что подобные расправы на глазах у всех случались не так уж часто. Конечно, Северус мог сказать, что брезгует, но тогда бы пришлось стоять и смотреть, как ту, что безвозмездно помогла ему однажды, толпа похотливых маньяков буквально разрывает на куски. Не оставалось ничего, кроме как «признательно» выдавить:

— Благодарю, милорд.

…И приступить к делу. Он неспеша, будто в попытках оттянуть неизбежное — для себя и растянуть зрелище — для остальных, снял мантию. Аккуратно сложив её, повесил на спинку ближайшего стула. Деловито подтянул рукава, словно готовящийся к разделке свежей туши опытный мясник. И твёрдым шагом направился к кучке ещё плотнее прижавшихся друг к другу магглов.

Она сидела прямо в середине, будто защищённая живым кольцом людей, что, безусловно, являлось случайностью, потому что каждый из них боялся только за себя самого. Северус не смел осуждать их за это.

Сейчас нужно было отыграть роль на сто… нет, на тысячу процентов, чтобы Тёмный Лорд не усомнился в нём ни на гран. Девчонке предстояло столкнуться с его наитемнейшей стороной, но она и подумать не могла, что это — его подарок. Не будь Северус достаточно с ней жесток — ей придётся ещё более несладко, ведь Сивый выжидательно облизывался, приткнувшись в уголке. Словно надеялся на перепавшую сахарную кость с хозяйского стола. Ублюдок даже развязно обхватил скрытую за изношенными штанами промежность, но Повелитель, заметив это, приструнил оборотня и пообещал выставить вон, если тот ещё хоть раз позволит себе подобные вольности. Вообще, было неясно, какого дьявола Сивый забыл здесь, потому что обычно в сходках ближнего круга он не участвовал. Третьесортные создания туда попросту не допускались. И приспичило Лорду нарушить свои же правила именно сегодня!..

Северус схватил её за плечо, резко поднимая на ноги и отшвыривая на пол подальше от остальных, и вновь двинулся в девчонкину сторону. Она отползала с новой порцией животного ужаса в глазах. Со стороны Пожирателей доносились смешки. Лорд вышагивал вдоль них туда-сюда, наблюдая за представлением. Магглы оживились, захныкав и неуверенно бормоча что-то о человечности.

— Не смейте трогать меня, мерзкий урод! — неожиданно огрызнулась девица, вызвав новую порцию смеха у его «коллег».

Тон вышел злым и отчаянным, но, конечно, Северус её не послушал. Кто она такая, чтобы отдавать приказы? Здесь она — просто ноль без палочки: ни тело, ни разум, ни его душа в этом про́клятом месте пленнику не принадлежат. Напоследок он сделал то, от чего Лорд придёт в восторг, ведь ранее никто до подобного не додумывался: положил волшебную палочку на край стола, когда проходил мимо него, тем самым давая понять, что с никчёмной магглой справится голыми руками.

Оставалось самое сложное — полностью очистить разум и убедить себя в том, что способен получать удовольствие от чужой боли. Только в этом случае всё получится, а собственное тело не подведёт в самый ответственный момент.

Когда отползать стало некуда, девчонка застыла под стенкой и теперь смотрела на него с треклятой мольбой. Она не верила, что с ней действительно сейчас будет происходить что-то ужасное. Никто никогда не верил. Ни разу Северусу не доводилось видеть в смертниках смирение. Обычно оно появлялось уже после доброй порции пыток.

Дальнейшие события словно поглотил туман — настолько же вязкий, как и тот, что окутывал поместье Малфоев. Кажется, он срывал с неё тряпьё, оставляя полностью обнажённой. Отвешивал унизительные оплеухи и шлепки по поджимающимся ягодицам. Трепал за волосы. Вынуждал становиться на колени и делать что-то очень грязное — такое, которое и не каждая шлюха из Лютного согласиться выполнить. Швырял с пола на стол, а со стола — на пол. Имел магглу так долго, грубо и жестоко, что она сорвала голос, сменив крики хрипом и беспомощными болезненными стонами. Глядя на окровавленные ошмётки бывшего платья под нею, на миг допускал мерзопакостную мысль о том, что драгоценный ингредиент для зелий пропадает понапрасну, тут же отбрасывая эту мысль за пределы разума.

Очнулся он лишь тогда, когда отрешённо застёгивал брюки, а Тёмный Лорд, подобравшийся совсем неслышно, во второй раз за сегодняшний вечер положил ему руку на плечо, участливо поинтересовавшись:

— Ну что, Северус? Как ощущения?

— Благодарю, Повелитель. Прекрасные, — ровным тоном ответил он тем, чего от него ожидали.

Слыша возню изувеченной магглы, Северус зло подумал вдруг, что именно он — бо́льшая жертва, но жалеть его точно никто не станет. Над ним ведь тоже надругались! Причём, во всех смыслах, помимо телесного. Навалилось такое безразличие, что он спонтанно, не обдумывая заранее каждое слово, решился последовать совету кентавра:

— Прошу простить мне мою дерзость, но нельзя ли забрать это, — кивнул он головой в сторону потерявшей сознание девицы, — с собой? Хотелось бы повторить всё наедине. И ещё, мне как раз нужна подопытная крыса для испытания нового яда.

Дерзость это была неслыханная. Лорд даже отступил на пару шагов назад. Периферийное зрение после произошедшего работало на ура: дура-Беллатрикс возмущённо приоткрыла рот, младший Лестрейндж прищурился. Любопытно, узнал ли Рабастан её тоже?

— С собой? — удивлённо переспросил хозяин, и будто бы задумался, а затем неожиданно улыбнулся. — Кажется, разрядка на тебя повлияла положительно. Надеюсь, твоя наглость пригодится в нашем общем деле. Забирай.

Что же, сегодня он официально стал убийцей душ. Он убил сразу две — свою и чужую.

Выходя за порог с левитируемой впереди бессознательной девчонкой, Северус услышал позади:

— Друзья. Разбирайте подарки.

И поспешил на выход.