До вылета оставалось всего несколько часов, а у Хэ Сюаня так и не вышло хоть как-то отвлечься. Даже напиться не получалось. Он надеялся, что сможет забыться перед вылетом, хотя бы ненадолго, но глаза мозолил дурацкий подарок.

Всю неделю Хэ Сюань вел себя нормально, насколько это было возможно, игнорировал Ши Цинсюаня, надеясь, что легко справится с ним и тот откажется от совместных съемок с невыносимым Хэ Сюанем. Но Ши Цинсюань всегда был упертым и если чего-то решил добиться, то уже не отступал. Мало того, что он не сдался, пытаясь все время поговорить с ним, так ещё умудрился передать этот дурацкий подарок в аляпистой упаковке.

За каким гуем Хэ Сюань захватил с собой этот чёртов подарок, он совсем не понимал. Мог ведь оставить его в машине Инь Юя или же, в крайнем случае, выбросить по дороге домой. Но нет! Казалось, всё существо Хэ Сюаня противилось этому, пальцы мёртвой хваткой вцепились в цветастую обёртку и не отпускали её до того момента, как он зашёл домой.

При этом у Хэ Сюаня не хватило духу открыть подарок, и теперь он тупым взглядом смотрел на небольшую коробочку, что лежала на кофейном столике.

«Лучше б там была бомба, меньше б мучался», — мелькнуло в его голове. Всё лучше, чем открыть его.

Хэ Сюань покачал головой и нервно прошёлся по квартире — своей пустующей норе, в которой не было ничего кроме минимума мебели: ни украшений, ни безделушек, ни фотографий, даже лишний стакан сложно было найти. Хэ Сюань предпочёл бы иметь квартиру напрочь заставленную алкоголем, но Хуа Чэн и Инь Юй хорошо позаботились о том, чтобы у него дома не было ни капли спиртного. Даже места под то, чтобы делать заначки — и того не было. 

«Минимализм», — так, кажется, охарактеризовал его жилище Хуа Чэн.

«Стерильный гроб», — поспорил бы с ним Хэ Сюань. Большой, местами отделанный  мрамором, но всё же гроб. В котором Хэ Сюаня когда-нибудь и похоронят.

Он всего пару раз пошутил об этом, и по итогу к психологу его тоже притащили. Или психолога к нему, Хэ Сюань уже точно не помнил. Но с тех пор никто не удивлялся его суицидальным наклонностям. Только вот сделать с этим ничего не получалось. Хэ Сюань по собственной воле закапывал себя, с каждым днём все сильнее, но никогда не переходил границы разумного. Ему не столько хотелось умереть, сколько саботировать себя. «Наказать медленной смертью», как охарактеризовала это психолог Лин.

«Знаете, когда-то существовало самое суровое наказание по отношению к врагу — линчи, медленная и мучительная смерть от тысячи порезов. Сейчас вы подвергаете себя такой же казни», — как-то сказала она ему.

Хэ Сюаню это сравнение не понравилось. Он вообще с трудом признавал, что хочет наказать кого-то за случившиеся… Но в одном психолог Лин была права — главным врагом для Хэ Сюаня всегда был он сам, или его чувства, постепенно отмирающеие одно за другим. Он уже забыл, когда последний раз испытывал радость или грусть. Любовь и привязанность ему были чужды. Только гнев и тупая боль оставались его вечными спутниками.

Ему уже давно ничего не было нужно. Оттого и вещей у Хэ Сюаня практически не было.

Подарок в окружающей обстановке казался чужеродным. Словно в пустом мире Хэ Сюаня появился памятный сувенир, который взывал к давно забытым чувствам.

— Что у этого человека вообще в голове творится? — вспыхнул Хэ Сюань и, не придумав, чем себя всё же занять, стал собирать вещи в дорогу.

Пара чистых футболок тут же отправились в, неразобранный с прошлой поездки, чемодан. Следом читые брюки и… И всё. Как бы не метался по квартире Хэ Сюань, брать ему с собой было особо нечего, а яркая коробка то и дело приковывала к себе его взгляд.

Сперва Хэ Сюань переложил подарок на кухню, затем закинул в ванную, а когда заглянул в очередной раз в ванную, взгляд невольно зацепился за раздражающую коробку, и он переложил подарок во встроенный шкаф в комнате. Но и там надолго он не задержался. Подарок от Цинсюаня кочевал с одного места на другое, пока Хэ Сюань не психанул окончательно, запихав его на самое дно чемодана.

Приближающийся перелет нервировал, и Хэ Сюань мысленно пожалел, что не может и себя запихнуть в чемодан, как этот дурацкий подарок. Всё лучше, чем провести пару часов запертым вместе с Ши Цинсюанем на высоте трёх тысяч метров.

Чем ближе был назначенный час, тем меньше путей к отступлению оставалось у Хэ Сюаня. У самого аэропорта ему пришла в голову мысль, прикинуться мёртвым, лишь бы не разговаривать с Ши Цинсюанем. Или на крайний случай — устроить самосаботаж. Даже отравиться чем-то было не так страшно, как сидеть рядом с Ши Цинсюанем.

Откуда этот неестественный страх поселился в голове Хэ Сюаня, понять было трудно.

Но всё оказалось несколько проще, чем ему рисовало взбудораженное воображение.

В пять утра Ши Цинсюань представлял собой на редкость молчаливое, сонное существо. Он едва не опоздал на самолет, заявившись самым последним, а окунувшись в кресло тут же закрыл глаза, заснув. Он проспал весь полет, мирно посапывая с приоткрытым ртом. Хэ Сюаню его безмятежность показалась слегка забавной. В голову даже пришла затея — подрисовать Цинсюаню усы чем-нибудь, но он вовремя одернул себя от приведения в реальность глупой ребяческой шутки.

Хэ Сюань уже перестал понимать, что с ним творится. Рядом с Ши Цинсюанем в голову всё время лезли всякие глупости. Помимо того, что Хэ Сюань всячески пытался сбежать от него, в то же время теперь захотелось задираться как мелкому мальчишке. Он даже в детстве не позволял себе такого, а сейчас то что вдруг произошло?!

К счастью, самолет вскоре приземлился точно по расписанию, и Хэ Сюань, не дожидаясь остальных, забрал багаж и выскользнул на улицу. Он уже давно успел привыкнуть к перелетам и всегда старался как можно быстрее покинуть средоточие скопления толпы.

Тёплый морской воздух приятно окутывал тело, обдувал сонное лицо, а нос слегка пощипывало от цитрусового аромата духов. Хэ Сюань не сразу понял, чьи это были духи. Но как только осознал, едва не запнулся о собственный чемодан, резко остановившись, отчего в него сзади врезался обладатель цитрусового парфюма.

— Ауч, — воскликнул Ши Цинсюань и, отшатнувшись, потер ушибленное плечо. — Ты чего?

— Ничего, — сдавленно бросил Хэ Сюань и ускорился. Нужно было найти Инь Юя как можно скорее и, хотя бы оставшееся время до начала работы, где-то отдохнуть. 

Хэ Сюань надеялся, что сможет уговорить Инь Юя заехать куда-нибудь перекусить, а желательно и выпить. Но вот незадача, Инь Юя нигде не было видно, хотя обычно это ему приходилось повсюду искать Хэ Сюаня, а не наоборот. Хэ Сюань, слегка разнервничавшись, набрал номер агента — Инь Юй взял трубку практически сразу.

— Где ты? — не давая ему и слова сказать, выпалил Хэ Сюань.

— Поезжай с остальными, — коротко ответил Инь Юй. 

— Я спросил тебя, где ты? — прорычал Хэ Сюань, но Инь Юй уже положил трубку. Впервые за все их годы работы, Инь Юй бросил трубку, даже не объяснившись.

Хэ Сюань тупым взглядом смотрел на погасший экран телефона. «Что значит, поезжай с остальными?» — пульсировал в его голове незаданный вопрос.

— Хэ-сюн… — неловко позвал его Ши Цинсюань, заставив Хэ Сюаня вздрогнуть. — Наша машина стоит в другой стороне.

«Не верю», — пронеслось в голове Хэ Сюаня. Этого просто быть не могло. Хэ Сюаня как холодной водой окатило. В другой стороне действительно стоял автобус, возле которого уже столпились некоторые летевшие с ним работники из съемочной команды, а кто-то из актеров, вроде того же Цзинь Цзехао, уже садились в рядом стоящие машины.

Хэ Сюань тупым взглядом посмотрел на свой телефон. Не теряя надежды ещё раз набрал Инь Юя, который его вызов попросту сбросил, ясно давая понять, что деваться Хэ Сюаню некуда и придется ему ехать в машине с остальными.

«С Ши Цинсюанем», — осознал Хэ Сюань, когда стало уже слишком поздно.

Они сидели друг напротив друга, и у Хэ Сюаня аж дыхание сперло от этого. Он постарался смотреть в окно, пока Ши Цинсюань что-то негромко говорил, то ли ему, то ли рядом сидящей Сунь Цзялин.

В любом случае, Хэ Сюань задумчиво кивал головой. Его не особо интересовало, что там вещал Ши Цинсюань. Куда больше его волновало, почему Инь Юй так поступил с ним.

Обычно Инь Юй с Хуа Чэном превращались в куриц-наседок, и Хэ Сюаню едва удавалось сбежать от их надзора. Теперь же Хэ Сюань оказался предоставлен самому себе и никак не мог решить, что делать с внезапно возникнувшей свободой. Сперва он растерялся, но чем дольше ехал по городу, тем больше знакомых мест вспоминал. Он давненько не приезжал в Чжаоань, а если и приезжал то под надзором, так что возможности оттянуться у Хэ Сюаня не было. 

Теперь же, когда он остался предоставлен самому себе, у него наконец-то появилась возможность пройтись. Он и так был достаточно щедр на свое присутствие на работе в течение всей недели. То, что его оставили без присмотра — уже не его забота. Хэ Сюань даже в телефоне порылся, узнавая, открыты ли ещё парочка местных баров, в которых он был когда-то очень давно или хотел зайти. Кто-то советовал ему одно злачное место под названием «Извержение медной горы», или что-то типа того. Отличное место для всяких гуев вроде него.

— Чёрт, — ругнулся Хэ Сюань. Как назло, все они оказались уже давно закрыты. Слишком давно он не приезжал в Чжаоань.

— Что? — удивленно переспросил его Ши Цинсюань. 

Хэ Сюань наконец оторвался от телефона и обратил на него внимание.

— Он всё это время с тобой разговаривал, — шепнула Сунь Цзялин и прыснула в кулак, переводя взгляд с Хэ Сюаня на Ши Цинсюаня и назад.

Хэ Сюань едва не закатил глаза. Ши Цинсюань до этого так увлеченно о чём-то говоривший всё-таки с ним, похоже и сам не заметил того, что Хэ Сюань всё это время проводил в своих мыслях. Только внезапный возглас заставил его замолкнуть и внимательно вглядываться в Хэ Сюаня, словно пытался понять, что Ши Цинсюань сказал не так.

Немыслимо. Хэ Сюань убрал телефон и, не сказав ни слова, уставился в окно, словно увидел там что-то интересное, оставив Ши Цинсюаня наедине с его замешательством.

***

Обустроившись в небольшом номере отеля, первым делом Хэ Сюань выпил снотворного, без которого не мог последнее время заснуть, намереваясь хорошенько отоспаться. Затем, когда за окном уже успело достаточно стемнеть, Хэ Сюань неприметно оделся, прикрыл глаза темными очками и тихонько улизнул из номера. Он и так уже засиделся за неделю в четырех стенах никуда не срываясь. Этой ночью он вряд ли кому-то понадобится.

Но стоило ему об этом подумать, как у самого входа в отель его окликнул Ши Цинсюань: 

— Мы можем поговорить?

От одного вопроса остатки хорошего настроения Хэ Сюаня окончательно растаяли.

— О чём? — коротко бросил Хэ Сюань, и тут же пожалел об этом.

Ком встал у него в горле от одного только взгляда на Ши Цинсюаня. Он не был готов с ним ругаться сейчас. Попросту не хотел этого делать. Ему уже хватило стычек с Хуа Чэном и Инь Юем за последние пару дней. Но они хотя бы подуются недельку другую и все равно простят его, а вот Цинсюань… 

Хэ Сюаню хотелось злиться на него, на эту дурацкую улыбку и на его непонимающий взгляд, хотелось злиться на весь мир, но не говорить о том — почему. Хэ Сюаню было слишком сложно, слишком больно. Воспоминания то и дело всплывали в его голове, и чем ближе был Ши Цинсюань, тем чаще Хэ Сюань вспоминал всё то, что между ними было. Каждый день, проведенный вместе десять лет назад, намертво отпечатался в памяти и теперь гулко отзывался в его голове.

Хэ Сюань знал, кто Ши Цинсюань на самом деле, что за человек скрывается за слащавой улыбкой, которая всем нравилась, и бесился от этого только сильнее. Ему уже порядком надоело уворачиваться от любой попытки Ши Цинсюаня поговорить с ним, потому что Хэ Сюань знал, что будет не в силах противостоять ему. Рано или поздно Цинсюань сможет залезть ему в душу.

Ши Цинсюань и так одним своим присутствием переворачивал всё, что было у Хэ Сюаня на душе.

Ши Цинсюань и так был живым напоминанием о том, что Хэ Сюань потерял.

— Ты получил мой подарок? — издалека начал Цинсюань, так и не решив спросить напрямую то, что давно должен был.

— Нет, — соврал Хэ Сюань и, не желая сорваться на Ши Цинсюаня и обругать его при посторонних (а на них и так уже косились многие прохожие и постояльцы отеля, включая кого-то из работников), не говоря больше ни слова, вышел прочь. 

Хэ Сюань не знал, куда ему идти, но хотелось убраться как можно дальше, лишь бы не видеть, лишь бы не выдать собственное вранье и чувства Ши Цинсюаню.

***

Не прошло и пары часов, как телефон Хэ Сюаня начал разрываться от сообщений. На экране то и дело сменялись имена режиссёра, Инь Юя, даже Хуа Чэн несколько раз позвонил, но Хэ Сюань благополучно игнорировал все входящие.

Ночи в Чжаоане были теплыми, Хэ Сюань когда-то любил этот южный морской воздух, как и этот маленький городишко, в котором провел, пожалуй, лучшие годы своего детства. 

Старые обветшалые улицы навевали воспоминания. Хэ Сюань сам не заметил, как набрел на дом, в котором раньше жила его семья. На первом этаже родители торговали выпечкой, и, казалось, в воздухе до сих пор остался запах свежего хлеба. И, Хэ Сюаню показалось, что подгоревший аромат булочек тоже остался. Когда-то они с Мяо-эр сожгли дюжину таких, пытаясь приготовить родителям сюрприз.

Мяо-эр…

Хэ Сюань сжал пальцы на верхушке давно сломанной, прогнившей калитки. Воспоминания, вязкие и тягучие, снова заполняли всё внутри него, яркие вспышки радости обжигали горло, звонкий смех, давно не звучащий в стенах старого дома, эхом отдавался в голове Хэ Сюаня. Он мог бы смягчить свою боль слезами, но их давно уже не осталось. Слезы исчезли вместе с Мяо-эр, вместе с родителями, не выдержавшими горя. У него осталась только младшая сестра, да и то… Хэ Сюань нервно сглотнул. 

«Если бы не Ши Цинсюань, всё было бы по-другому!» — прорычал он и, хлопнув со всей силы хлипкой калиткой, ушел прочь, подальше от старого дома Хэ, в котором уже никогда не загорится свет.

Хэ Сюань не таил надежды найти в этой глуши хоть что-то для своей страждущей души, но ближе к полуночи набрел на непримечательный бар с потускневшей вывеской «Несчастливая звезда»*.

Иронично.

Он не обратил бы на него внимания, если бы его не окликнула одна из девушек, курящих у входа.

— Эй, красавчик! Не хочешь с нами развеяться? — Яркий макияж, сочетающийся с короткой, слишком обтягивающей одеждой, выдавали в ней проститутку. Хэ Сюань нередко сталкивался с такими в барах, в которых всегда найдётся место, чтобы уединиться. А если знать, кому стоит хорошенько приплатить, то о появлении популярного актера в злачном месте многие промолчат.

Не размениваясь на разговоры, Хэ Сюань кивнул и зашёл внутрь вслед за девочками.

Душный, насквозь прокуренный бар, пропитавшийся запахом дешевого алкоголя, принял его в свои объятия как родного. Хэ Сюань собирался хорошенько пропитаться этим запахом, чтобы Ши Цинсюань больше и мысли не допускал приближаться к нему и задавать свои неуместные вопросы, вызывая у Хэ Сюаня давно позабытые, тщательно похороненные чувства и воспоминания.

Заказав выпить что-нибудь покрепче, Хэ Сюань краем глаза заметил, что за ним следом в бар вошел Ши Цинсюань. Но он тут же потерял его из виду. Показалось, решил он.

— Веришь в судьбу? — расплывшись в улыбке, спросила подсевшая к нему проститутка.

— Верю, — отозвался Хэ Сюань, опрокидывая в себя мутный виски. — Но у моей судьбы не найдется денег даже на час с тобой.

Девушка, услышав это, сразу стушевалась.

— Спасибо за честность, — сквозь зубы выплюнула она, уходя на поиски, с кем ей сегодня больше посчастливится.

Хэ Сюань хмыкнул. Он и честность давно уже стали полными противоположностями. Ему просто не хотелось, чтобы на него тратили время. Да и настроение было… не то.

Денег с собой у него, действительно, оказалось не так много. Но это никогда не было проблемой для Хэ Сюаня — всего-то надо было найти к кому подсесть или на крайний случай на нём повиснет долг, а долги он умел отрабатывать. По крайней мере, по его опыту, в подобных местах спросом пользовались не только девочки пэйнюй.

Хэ Сюань успел уже изрядно выпить, потратив всю наличку, что завалялась у него в карманах. Всего за пятнадцать минут из его головы исчезли все ненужные мысли, ещё через пятнадцать тело ощущалось легким, а захудалый бар приятным и вполне веселым местом: кто-то уже успел подраться, на импровизированной крохотной сцене низкий мужичок рвал на гитаре струны, пытаясь сыграть что-то более менее похожее на старую музыку, а девочки, которые позвали его с собой, поняв, что у Хэ Сюаня денег с собой практически нет, переключились на кого-то другого.

Взгляд Хэ Сюаня задержался на бедном парне, которого окружили проститутки. Ему на мгновение стало интересно, кого могли облепить девочки толпой, ведь обычно они старались по одиночке заинтересовать будущего клиента. Он слегка привстал и пьяная улыбка на его лице тут же скривилась.

Ему не показалось — чёртов Ши Цинсюань действительно пошёл за ним!

Хэ Сюань поджал губы.

«Да что тебе от меня нужно?» — хотелось прокричать ему, но вместо этого он лишь подсел чуть ближе и махнул рукой, чтоб бармен обновил ему стакан.

Ши Цинсюань, не привыкший к подобным местам, чрезмерно смущался — кончики его ушей заметно покраснели, — и никак не мог отвязаться от назойливых девиц, облепивших его со всех сторон.

— У тебя такая мягкая кожа! — воскликнула одна из проституток, в рыжем парике и излишне плохо накрашенная. — В чем твой секрет?

— Подскажешь, где сделал такую пластику? Дорого? — спрашивала та, что не так давно подбивала клинья к Хэ Сюаню.

— Я не делал, — неловко отозвался Ши Цинсюань, высматривая кого-то по сторонам.

«Никакого тебе спасения», — мысленно позлорадствовал Хэ Сюань, допивая паленый виски. Хотел заказать еще, но рассеянный взгляд всё тянулся к Ши Цинсюаню, который был тут совсем не к месту. Как аляпистая подарочная коробка в пустующей квартире Хэ Сюаня. Как яркое пятно в его темной жизни — слишком чистый и невинный для этого грязного, порочного места.

— Мы могли бы уединиться, — пропел сладкий голос третьей девушки, и Хэ Сюаня перемкнуло.

Хэ Сюань и сам не понял, что им двигало. Но он тут же подошел к ним и, нависнув над девочками, приглушенно гаркнул:

— Он со мной.

Ши Цинсюань вздрогнул от неожиданности и, обернувшись, расплылся в улыбке:

— Хэ…

— Фу, —  прошипел кто-то из девочек, прежде чем проституток как ветром сдуло.

Без лишних вопросов Хэ Сюань опустился рядом с ним и заказал ещё пару стаканов, себе и Ши Цинсюаню.

— Спасибо, — отозвался Цинсюань, взяв в руки свой напиток. Хэ Сюань взглядом скользнул по его рукам и тонким пальцам, отметив, что кожа у Ши Цинсюаня действительно казалась по-девичьи нежной.

Хэ Сюаню хотелось спросить, зачем Цинсюань здесь, что он вообще забыл в этом дряном месте. Если он следовал за Хэ Сюанем от самого отеля, чтобы только поговорить с ним, то лишь зря потратил время. Хэ Сюань не собирался объясняться перед Цинсюанем, как и предаваться с ним счастливым воспоминаниям о прошлом.

Хэ Сюань мог бы его просто послать, но язык стал предательски тяжёлым. А Цинсюань продолжал молчать, все больше погружаясь в собственные мысли, словно не мог подобрать слов и собирался с духом, чтобы что-то сказать. Румянец проступал на его щеках, а в уголках глаз скапливались слезы. Вопреки всему, Ши Цинсюань так и не проронил ни слова, только изредка отпивал из своего стакана, едва заметно морщась. Напиток ему явно не нравился, а Хэ Сюань уже не чувствовал вкуса и только жестом просил повторить ещё и ещё. Раз уж Ши Цинсюань сидит здесь и пьёт рядом с ним, то пусть и оплачивает всё, что сможет выпить Хэ Сюань. А выпить он мог очень много.

Хэ Сюань знал свои лимиты в алкоголе — ещё пару стаканов и он забудет обо всем, а его тело в автономном режиме продолжит существовать. Лимиты Ши Цинсюаня наверняка были ниже. 

Отчего-то Хэ Сюаню захотелось проверить, как его пьяный организм поступит рядом с Ши Цинсюанем. Пусть Цинсюань видит, с кем пытается связаться. В глубине души Хэ Сюань надеялся, что как только алкоголь сорвет его с тормозов — всего через пару глотков — Цинсюань, такой невинный и чистый, воочию увидит всю порочность и агрессивность Хэ Сюаня, и на утро откажется с ним работать. Бросит эту дурацкую затею завести разговор, словно они старые добрые друзья, и наутро исчезнет из его жизни.

Всего пара глотков. Алкоголь уже стоял Хэ Сюаню поперек горла, но он не мог остановить этот быстро движущийся, летящий с рельс, поезд. 

«Вот бы сейчас вернуться на десять лет назад», — думал Хэ Сюань. Тогда они кажется тоже пили, или он пил один — Хэ Сюань уже смутно понимал, что было его воспоминаниями, а что реальностью. Но он отчетливо помнил, как упустил свою возможность. Сперва упустил Ши Цинсюаня, так и не сказав ему о своих чувствах. Затем упустил Мяо-эр, что была ему почти как младшая сестра…

Может, размышлял Хэ Сюань, он зря все время накручивал себя так.

Время быстротечно и терять Ши Цинсюаня еще раз, когда тот сам идет к нему навстречу — глупость. Ещё большей глупостью было доверить когда-то Ши Цинсюаню своё сердце.

Но, — о, Боги! — как же Хэ Сюаню хотелось сейчас совершить очередную глупость!

Алкоголь затуманивал разум, всколыхивал самые потаенные желания Хэ Сюаня. К чему все эти ограничения, сбегания, воспоминания, когда он может просто наклониться к человеку рядом с собой, накрыть его губы своими и целовать. Жадно и страстно, как никогда ещё не целовал. Можно ничего не говорить, просто наклониться. А если Ши Цинсюань сбежит, то так даже лучше… Сам виноват, что пошел за Хэ Сюанем. Вот бы только…

— Я хотел кое-что тебе сказать, Хэ-сюн… —  было последним, что услышал Хэ Сюань, прежде чем его сознание, затуманенное алкоголем, померкло.