— Мяо-эр, как думаешь, Хэ Сюаню кто-нибудь нравится? — смущённо спросил Ши Цинсюань, пока Жун Мяо, подруга детства Хэ Сюаня и с недавнего времени Цинсюаня тоже, выбирала новые картриджи для фотоаппарата.

— Не думаю… А почему ты спрашиваешь? — тут же оживилась она, взглянув на него.

— Да так, — неловко улыбнулся Цинсюань. — А тебе он нравится?

Жун Мяо рассмеялась:

— Цинсюань, ты же и так прекрасно знаешь ответ! Сюань-гэ для меня как старший брат, и не более. Как тебе вообще такое в голову могло прийти?

— Ну, знаешь, как там говорят? Зелёные сливы и бамбуковые лошадки. О влюблённых, которые дружат с детства.

— Так уже давно не говорят, — с улыбкой отмахнулась она и, отвернувшись, крикнула продавцу: — Я возьму эти.

Цинсюань тихо выдохнул. От ответа Жун Мяо на душе легче не стало.

Ещё какое-то время они провозились в магазине фототехники: Жун Мяо заменяла картридж и батарейки в небольшом Полароиде, а Цинсюань стойко держал её увесистую сумку, в которой помимо прочего лежала фотокамера, пара альбомов и прочая мелочевка, от тяжести которой быстро уставали руки. Если Ши Цинсюань и Хэ Сюань мечтали стать знаменитыми актёрами, то мечтой Жун Мяо было стать отличным режиссёром и однажды снять своих друзей в самой кассовой картине на свете. Но до времени исполнения этих желаний было ещё далеко, так что им оставалось только в свободное время тратить всю память на плёнке и иногда обновлять её в небольшом магазинчике, что расположился как раз недалеко от дома Хэ Сюаня и Жун Мяо и, как назло, слишком далеко от дома Цинсюаня.

Вот только этим днём Цинсюаню как никогда раньше требовалось поговорить хоть с кем-то о том, что последнее время терзает его мысли и сердце, потому он и вызывался составить Жун Мяо компанию. Если бы ему ещё хватило храбрости произнести вслух то, о чём он хотел поговорить!

— Значит, тебе нравится Сюань-гэ? — заговорщически прошептала Жун Мяо, заставив Цинсюаня подпрыгнуть от неожиданности. А стоило ему удивленно взглянуть на неё, как она запечатлела его удивлённый взгляд на камеру.

— Мяо-эр! — возмутился Цинсюань. — Это подло!

— Зато какие неподдельные эмоции удалось запечатлеть! — парировала Жун Мяо и протянула ему свежую фотокарточку.

Цинсюань насупился, но фотографию взял. Испуганный взгляд из-под сбившейся чёлки как никогда отражал ту бурю, что закручивалась внутри него.

— Нравится? — мягко спросила Жун Мяо, и Ши Цинсюань кивнул в ответ.

— Нравится.

— Я о Хэ Сюане, — хихикнула она и легонько пихнула его в плечо.

— Нравится, — повторил Цинсюань, кивнув. Отступать было некуда, да и не за чем. Сам же хотел поговорить об этом.

У Цинсюаня ещё никогда не было такой дружбы. Ни с кем! Хоть и знакомых в телефоне было не счесть, но когда приходило сообщение от Хэ Сюаня, даже просто со смайликом, сердце начинало бешено биться, а с лица не слезала улыбка, пока Цинсюань быстро печатал тому ответ. О друге ближе чем Хэ Сюань он и мечтать не смел. А после, в какой-то момент, Цинсюань поймал себя на мысли, что думает о нём намного больше, чем просто о друге.

— И что думаешь с этим делать? Признаешься ему?

— Ни за что! — воскликнул Цинсюань. — Не хочу рушить нашу дружбу.

Жун Мяо покачала головой.

— Хочешь безответно вздыхать ночами, пока Сюань-гэ не начнёт встречаться с кем-то более сговорчивым?

— Конечно же нет! Но я ведь не могу так просто… Так просто взять и сказать ему об этом! — смущаясь и запинаясь на каждом слове, промямлил Цинсюань.

— Тогда покажи ему!

— Как?

— Подари что-нибудь. Первый подарок от тайного воздыхателя! Думаю, ему понравится.

— Глупости, — возразил Цинсюань. — Он даже смотреть не станет. Знаешь, сколько девчонок в актёрской школе пытались хоть как-то завладеть его вниманием? И всё без толку!

— Но ты же не девчонка.

— Ещё хуже, — глухо отозвался Цинсюань.

— Цинсюань, послушай, — остановила его Жун Мяо. — Я правда не знаю, нравится ли кто-то Сюань-гэ. Но я точно знаю, что о тебе он отзывается со всей теплотой, которая ему, вообще-то, не свойственна. И даже если твои чувства не взаимны, подарок от тебя он точно не станет выбрасывать.

— Но…

— Не спеши. Просто обдумай моё предложение. Вместе мы наверняка что-нибудь придумаем. А ещё я могу немного поспрашивать Сюань-гэ…

— Не надо! — воскликнул Цинсюань. — Я подумаю о подарке, но, пожалуйста, не спрашивай ни о чем Хэ Сюаня.

— Хорошо, — выдохнула она. — Так боишься узнать правду?

— Мгм, — кивнул Цинсюань.

Весь оставшийся день он провёл в муках, так и не придумав, что же можно подарить Хэ Сюаню. Конфеты и открытки казались банальностью. Цветы? Будь Хэ Сюань девушкой, ещё возможно, но… Цинсюань отмёл и этот вариант, посчитав очередной глупостью. А других идей, даже более глупых, в голове совершенно не появлялось! Еда, игрушки, может, плеер? От безысходности Цинсюань залез в интернет, прошерстил пару страниц по запросу «что подарить парню, который очень нравится, но с которым пока не встречаешься». Но ни один из вариантов даже близко не подходил. Тоскливым взглядом Цинсюань пролистывал предложения подарить бритву, парфюм, торшер и — непонятно зачем и кому такое может вообще пригодиться! — убегающий будильник.

От бесполезного двухчасового поиска его отвлек входящий звонок от Ши Уду.

— Дагэ, привет! Что-то случилось? Я уже дома, — на одном дыхании выпалил Цинсюань, приложив телефон к уху.

— Сможешь приехать ко мне в офис? — раздался в ответ довольный голос Ши Уду. — У меня для тебя хорошие новости.

— Да? Да. Да! Конечно! Скоро буду, — вскочил Цинсюань.

— Поторопись. Хэ Сюань уже тут.

— А. Хэ-сюн? — растерялся Цинсюань.

— Да. Ждём тебя.

Ши Уду отключился, и Ши Цинсюань непонимающим взглядом смотрел на вновь загоревшуюся страницу с предложением подарить «совсем не-парню-который-нравится» чемодан. Или глобус. Пока Цинсюань по-быстрому натягивал толстовку и кеды, в голове мелькнула мысль, что глобус ему, Цинсюаню, наверняка вскоре понадобится. Чтобы после встречи с Хэ Сюанем и возможно скорым признанием тому в чувствах, ткнуть в любую точку на этом самом глобусе и улететь от стыда в какой-нибудь Гебергте.

Зачем Ши Уду хотел видеть сейчас их обоих, Цинсюаню просто не думалось, но тому, что Хэ Сюань уже был там, не удивился.

Всего через полчаса Ши Цинсюань ворвался в кабинет старшего брата, запыхавшийся от того, что всю дорогу бежал.

— Сюань-эр? — Ши Уду вопросительно пробежал по нему взглядом.

— Торопился! — почти не соврал Цинсюань. Он действительно торопился поскорее прийти, но бежал скорее от собственных мыслей, чем от мнимой возможности заставлять других ждать себя.

— Привет, — улыбнулся ему Хэ Сюань, и у Цинсюаня едва сердце не остановилось от одного взгляда на него. И без того горящие щёки полыхнули с новой силой. Цинсюаня смыло безудержной волной щенячьей радости от одного только вида Хэ Сюаня, и он едва не забыл, зачем вообще пришёл.

— Цинсюань, ты ещё с нами? — окликнул его Ши Уду.

— А? Я? Да, — тяжело вздохнул Цинсюань и на ватных ногах прошел до свободного кресла, что так некстати было слишком близко к Хэ Сюаню. — Так зачем ты хотел меня видеть, дагэ?

— Я нашёл неплохой контракт. Для вас обоих, — серьёзно ответил Ши Уду, но дрогнувшие губы едва смогли скрыть его улыбку.

— Да? Уже?! — неверяще переспросил Цинсюань, поддавшись вперёд.

— Взгляни.

Ши Уду придвинул к нему увесистую папку, на которой виднелась крупная надпись «Благословение Небожителей». Ши Цинсюань ахнул. С тех пор как он выпустился из актёрской школы, у него ещё не было опыта в съемках чего-то настолько крупного. Брат находил для него небольшие контракты, но то были или однодневки в массовке какой-нибудь дорамы, или небольшие рекламные ролики, о которых Цинсюань предпочёл бы напрочь забыть.

— Не главные роли, но сниматься придётся часто, — пояснил Ши Уду. — Все формальности я уже уладил, тебе только нужно подписать контракт. Расписание с Хэ Сюанем у вас будет одинаковым — можешь считать это удачей, но у Повелителя Ветров и Повелителя Земли почти все сцены общие.

Ши Цинсюань глухо выдохнул и счастливо взглянул на Хэ Сюаня.

— Это же тот, который…

— Ага, — кивнул Хэ Сюань. Цинсюаню не нужно было договаривать, Хэ Сюань и так всё понял, о чём тот хочет сказать.

— Цинсюань, так ты согласен?

— Я? Да. Да! Конечно же я согласен! Где подписать?

— Вот здесь и здесь, — подсказал ему Хэ Сюань, открыв папку на нужной странице. Цинсюань завороженно смотрел за его уверенными движениями. У Хэ Сюаня уже был кое-какой опыт в съемках, а вот для Цинсюаня это станет первым серьезным проектом. А ещё огромным испытанием для чувств к Хэ Сюаню, которые с каждым днём только сильнее полыхали внутри.

— Раз уж вы так хорошо ладите, — начал было Ши Уду и, прокашлявшись, продолжил: — Сюань-эр, может присмотришь за Цинсюанем? А то он от радости даже до площадки не доедет. Застынет как статуя где-нибудь по дороге.

— Без проблем, — легко ответил Хэ Сюань. — Уду, ты ведь обдумаешь моё предложение? Спешить конечно некуда, но я хотел бы попробовать.

— Конечно, — Ши Уду кивнул в ответ, и Цинсюань непонимающе перевёл взгляд с одного на другого.

О чём они договаривались друг с другом ни один из них так и не рассказал ему. Ши Уду был агентом Хэ Сюаня несколько дольше, чем взял в свои руки карьеру младшего брата. К тому же они довольно-таки неплохо ладили друг с другом. Это не было похоже на дружбу, но Ши Уду никогда не отзывался плохо о Хэ Сюане, в отличии о других своих подопечных, и никогда не препятствовал общению Цинсюаня с ним. Скорее наоборот, поддерживал. Говорил, что Цинсюаню есть чему поучиться у Хэ Сюаня. И оттого явно приложил руку к тому, чтобы они наконец снялись вместе в крупном проекте. К тому же по новелле, которая так нравилась Цинсюаню в последнее время.

— Тогда скидывай расписание, а я похищаю у тебя Цинсюаня, — шутливо отозвался Хэ Сюань, вставая, и потянул Цинсюаня за собой за руку.

Ши Уду на это только развёл руками.

— Развлекайтесь, пока есть время.

Счастливый огонёк играл во взгляде Хэ Сюаня, и Цинсюань, словно податливое мороженое, таял под ним, расплываясь в глупой улыбке.

— И куда мы идём?

— Отмечать, конечно же! Мяо-эр как раз нашла неподалёку отличный бар.

— Надо предупредить дагэ…

— Я уже.

— А… — только и смог произнести Цинсюань, как Хэ Сюань закончил за него:

— А Мяо-эр уже ждёт нас там.

— Тогда веди меня в тот бар, мой лучший друг, Мин-сюн! — протянул Цинсюань.

Хэ Сюань усмехнулся, взгляд на мгновение стал колючим.

— «Мы не друзья», — повторил он фразу из новеллы, заставив Ши Цинсюаня расхохотаться.

***

Они почти подошли к бару, когда у Хэ Сюаня зазвонил телефон.

— Заходи, я быстро, — бросил ему Хэ Сюань, прежде чем ответить на звонок.

— Я подожду, — только и успел вставить Цинсюань.

На вывеске красовалось название «Счастливая звезда», и Ши Цинсюаню отчего-то резко захотелось сделать фотографию на её фоне. Им сегодня повезло стать на шаг ближе к мечте, повезёт и в будущем, Цинсюань был в этом точно уверен.

«Надо будет попросить Мяо-эр заснять нас», — промелькнула мысль в его голове.

— Что-то случилось? — спросил Хэ Сюань, и до Цинсюаня донёсся приглушенный ответ:

— Гэ-э-э, когда ты вернёшься? — детский девчачий голосок настойчиво требовал возвращение своего любимого старшего брата. Цинсюань невольно хихикнул. Раньше, когда он был совсем маленьким, он также канючил, стоило Ши Уду куда-то надолго уйти или даже засобираться.

— Завтра, а до того времени, слушайся родителей, — сурово наказал Хэ Сюань, включив непривычный тон старшего брата. Но затем добавил уже чуть мягче: — Тебе привезти что-нибудь?

— Сладкие тестовички!

— Что? — не удержавшись, спросил Цинсюань.

— Пекинские яблоки, — пояснил Хэ Сюань.

— Я тоже хочу! — воскликнул Цинсюань.

— Будут тебе тестовички. И тебе тоже, — шепотом бросил Хэ Сюань, уже обращаясь к Цинсюаню. — А теперь иди к Мяо-эр, не стоит ей одной там сидеть. Я скоро подойду.

— Ладно-ладно, — примирительно вскинул руки Цинсюань. — Но если мы будем вдребезги пьяные, когда ты вернёшься, то пеняй на себя!

В полутёмном баре играла приятная музыка, а Жун Мяо, завидев вошедшего Цинсюаня, тут же замахала ему рукой.

— Чего так долго? — спросила она и, осмотревшись, добавила: — А где Сюань-гэ?

— С сестрой разговаривает.

— А-а-а, Сяомин опять не может заснуть без него.

— И выпрашивает сладкие тестовички. А я кое-что придумал, — заговорщически сказал Цинсюань, садясь рядом.

— Что же? — заинтересованно спросила Жун Мяо. — Подарок?

— Ага, — довольно закивал Цинсюань. — И мне точно потребуется твоя помощь, о, великий мастер.

— Я весь внимание, — вскинув голову заверила Жун Мяо. — Что ты хочешь ему подарить?

— Фотоальбом. Со множеством наших совместных фото, и начнем мы прямо с сегодняшнего дня!

Жун Мяо скептично прищурилась.

— Ты уверен, что это как-то поможет Хэ Сюаню понять, что ты к нему неровно дышишь?

Ши Цинсюань закивал:

— Уверен. Это точно сработает.

Жун Мяо вздохнула.

— Ла-а-адно. Но черкни ему в конце хотя бы пару строчек. Иногда слова важнее сотен воспоминаний.

— О чём шепчетесь? — вклинился в их разговор вернувшийся Хэ Сюань.

— О тебе, — прямо ответила Жун Мяо, отчего Цинсюань нервно икнул.

— Правда? — Хэ Сюань с наигранным удивлением взглянул на Цинсюаня.

— А-ага. Мы решили, что за опоздание, ты должен угостить нас выпивкой, — тут же нашелся Цинсюань.

— И позволить мне стать вашей папарацци до конца съемок, — добавила Жун Мяо. — Вы с Цинсюанем отлично смотритесь в кадре вместе.

— Хоть до конца жизни, — не раздумывая, согласился Хэ Сюань и наклонился к Цинсюаню, положив руку тому за спину. — Снимай!

Смущение новой волной полоснуло щеки Цинсюаня. Оставалось только надеяться на мастерские руки Жун Мяо и на то, что своей реакцией на Хэ Сюаня он не испортит их совместные фото.

***

Цинсюань не думал, что на съемках ему будет так… Хорошо. Сложно, но в то же время непередаваемо хорошо. Хотелось летать, если бы только у него были крылья. Почти всё время они проводили вместе с Хэ Сюанем. Дурачились как на площадке, так и в общем номере отеля, что выделяли им на выездах. Репетировали, и Цинсюань невольно по крупицам переносил их тёплую дружбу на взаимоотношения между Повелителем Ветров с Повелителем Земли. Даже то, что Повелитель Земли на самом деле был демоном Чёрных Вод, нисколько его не смущало. Цинсюань готов был дружить и с демоном, если этим самым демоном был Хэ Сюань.

Вот только съёмки стремительно подходили к концу, а Ши Цинсюань так и не смог собраться с духом и признаться Хэ Сюаню в своих чувствах.

Жун Мяо не забыла о его просьбе, и вскоре памятный фотоальбом был готов. Результат поражал воображение Цинсюаня.

— Мяо-Мяо, ты — чудо! — воскликнул он, просматривая цветные снимки. Некоторые он видел впервые, но каждый из них ощущался застывшим воспоминанием, хранящим в себе кусочек счастья.

— Уверен, что не хочешь прямо сказать ему о своих чувствах? — уточнила Жун Мяо, передавая Ши Цинсюаню альбом.

— Я не могу… Не смогу! — покачал головой Цинсюань.

— Боишься?

— Очень!

Жун Мяо вздохнула.

— Знаешь, некоторые слова лучше произнести сразу, иначе потом можно десять лет жалеть о несказанном.

— Я понимаю, но… — Пальцы Цинсюаня сжались на толстом альбоме.

Жун Мяо улыбнулась.

— Напиши хотя бы пару строк ему. Ты обещал!

— Ладно-ладно! Есть ручка?

— В альбоме. Конверт под письмо я тоже подготовила.

— Как предусмотрительно с твоей стороны, — улыбнулся Цинсюань.

— Ещё бы, — хмыкнула Жун Мяо, слегка вздёрнув нос. — От меня не ускользнет ни одной детали, знаешь ли. Ни в кадре, ни в жизни!

— Жду не дождусь, когда смогу сняться в каком-нибудь фильме под твоим руководством.

— Это может случиться раньше, чем ты думаешь, — взгляд Жун Мяо хитро блеснул. — Твой брат договорился с господином Чэнем о стажировке.

— С нашим господином Чэнем? Режиссером «Небожителей»?

— Ага, — довольно кивнула Жун Мяо. — А ты не отвлекайся. Хэ Сюань ждёт твоих самых искренних строк. И я не уйду, пока не увижу, как ты закончишь и вложишь письмо в альбом!

Ши Цинсюань неловко хихикнул. Но письмо Хэ Сюаню всё же написал.

***

— С завтрашнего дня у тебя начнутся съемки в штатах, — сообщил Ши Уду и этой новостью, словно холодной водой, окатил Ши Цинсюаня.

— Я не могу! — тут же возразил он, соскочив с кресла. — Мы же не закончили съемки «Небожителей». Да и Хэ Сюань…

— Я предлагал ему, но он отказался ехать с тобой, — вздохнул Ши Уду.

— Что?.. Но почему? — непонимающе спросил Цинсюань, осев назад в кресло.

Ши Уду пожал плечами.

— Семейные обстоятельства.

— Тогда я тоже остаюсь, — твёрдо заявил Цинсюань.

— И речи быть не может!

— Я не поеду без Хэ Сюаня!

— Готов пожертвовать своей карьерой ради другого? А если он завтра решит под машину броситься, за ним последуешь? — вспылил Ши Уду.

— И что, если да?! Это мой выбор. И моя карьера! — воскликнул Цинсюань. — Почему ты вообще так пренебрежительно говоришь о Хэ Сюане? Он ведь и твой подопечный тоже!

— Нормально я о нём говорю, — фыркнул Ши Уду. — К тому же он тоже хотел, чтобы ты поехал сниматься. Не стоит упускать такой шанс — так он сказал.

Ши Цинсюань поник.

— А как же съемки «Небожителей»? Мы ведь не закончили…

— Вернешься через месяц. Я уже договорился, чтобы последнюю сцену с тобой отложили на самый конец. Господин Чэнь готов подождать.

Ши Цинсюань поджал губы.

— Ладно, но сперва я должен поговорить с Хэ-сюном.

Ши Уду повел плечами.

— Как угодно. Звони.

Ши Цинсюань достал телефон, в два клика набрал Хэ Сюаня. Но после несколько длинных гудков, тот так и не поднял трубку. Цинсюань несколько раз натыкался на автоответчик. Жун Мяо на его звонки тоже не отвечала. Сердце неприятно сжалось. Мысль о том, что с Хэ Сюанем что-то случилось, а Цинсюань так и не узнает об этом, пробежалась неприятным холодком по спине.

— Нам пора, Цинсюань, самолет будет утром. Поговоришь с Хэ Сюанем потом.

— Угу.

Цинсюань безвольно кивнул головой, сжав в руке телефон. Подарок, который он собирался отдать сегодня, так и остался лежать на дне его сумки, в ожидании того дня, когда сможет попасть в руки того, кому предназначен.

— Всего месяц, — прошептал Цинсюань. — Всего месяц и я обязательно отдам ему подарок. И скажу. Обо всём ему расскажу, обязательно.

Права была Жун Мяо, когда предупреждала, что сразу стоило сказать о том, что томилось на сердце. Но Ши Цинсюань готов был ждать. Хоть месяц, хоть год — он был точно уверен, что даже за сотню лет его чувства к Хэ Сюаню не угастнут.

***

Возвращался Ши Цинсюань переполненный воодушевлением и надеждой. В последний день съемок они должны были отыграть самый страшный день в жизни Повелителя Ветров. Но Цинсюань верил, что это будет самым счастливым днём в его, Цинсюаня, жизни.

Увесистый фотоальбом болтался на дне рюкзака, а от прекрасного настроения у Цинсюаня едва ли пар из ушей не шёл.

Вот только Хэ Сюань всё так же не отвечал на его звонки и сообщения, и даже на площадке старался не пересекаться с ним вплоть до самого начала съемок. В сердце Цинсюаня постепенно начали закрадываться сомнения, а удушающая атмосфера «Чёрных Вод» и вовсе не предвещала ничего хорошего.

Колкий взгляд Хэ Сюаня, или же демона Чёрных Вод, пробирал до самых костей. Колено неприятно поднывало — на предыдущих съемках Цинсюань подвернул ногу, подскользнувшись, и ещё не успел восстановиться до конца. Оттого стоять на холодном влажном полу, при этом будучи по рукам и ногам закованным в цепи, ощущалось пыткой.

Сцена, переполненная горем и отчаяньем Повелителя Ветров, всё глубже проникала в сердце Цинсюаня. Хэ Сюань, казалось, слился со своим образом и говорил уже не Повелителю Ветров — Цинсюаню — о том, что старший брат украл его судьбу и им обоим придётся за это поплатиться.

— Мин-сюн! Мин-сюн! Прости, прости-прости-прости-прости-прости! Это всё моя вина, это я виноват! — кричал Повелитель Ветров, сгибаясь как можно ниже к полу. За криком отчаянья в душе Цинсюаня скрывалась надежда, что съемки вот-вот закончатся и они смогут наконец поговорить.

— Ты не к тому обратился, — холодно отчеканил Хэ Сюань, и Цинсюань закричал, надрывно, пока режиссёр не объявил заветное:

— Снято!

После этих слов Ши Цинсюань глубоко выдохнул. Цепи аккуратно сняли с его запястий и лодыжек, от которых остались красные нарисованные кровоподтёки.

— Хэ-сюн! — вдохнул Цинсюань, но Хэ Сюаня и след простыл на площадке.

Ши Цинсюань с трудом встал. Целый день проведенный на холодном полу и тяжелая сцена, казалось, отняли у него все силы. Но Цинсюань, с трудом шагая, направился к выходу. Ему едва удалось нагнать Хэ Сюаня и окликнуть его:

— Хэ-сюн, подожди меня! Я хочу тебе кое-что сказать!

Но Хэ Сюань, едва взглянув его, тут же убежал, даже не сняв тяжёлого костюма демона Чёрных Вод.

Сердце Ши Цинсюаня ухнуло.

Он пытался связаться с Хэ Сюанем всю ночь и весь следующий день, забрасывал его сообщениями и звонками, пытаясь хоть как-то достучаться до лучшего друга. Но Хэ Сюань не отвечал, отгородился от него глухой стеной, словно не желал ни видеть, ни слышать его.

Больное колено, столь неудачно застуженное на съемках, требовало скорейшего лечения. Ши Уду с трудом удалось уговорить Ши Цинсюаня оставить свои попытки связаться с Хэ Сюанем и заняться более насущными делами.

Ши Цинсюань не желал сдаваться, но у него не оставалось другого выбора. Хэ Сюань молча исчез из его жизни, а воспоминания в альбоме застыли на годы разлуки.

Если они когда-нибудь смогут встретиться вновь, Ши Цинсюань обязательно покажет ему каждую: ту, где они едят арбузы или же ту, где они снялись на фоне горящего ночными огнями города, и ту из картинной галереи, в которую забрели случайно, и те снимки со съемок на фоне хромакея. Он покажет ему их все, а затем наберется храбрости сказать самые заветные слова:

«Я люблю тебя Хэ Сюань. Больше всего на свете. Люблю…»