Приближающаяся вечеринка по окончанию съёмокдействовала Хэ Сюаню на нервы. Обычно он игнорировал такие мероприятия или заявлялся на них ненадолго, почти под самый конец, чтобы после незаметно улизнуть в какой-нибудь бар, где его никто не будет знать, а если и узнают, то молва о его пребывании там не выйдет за пределы стен.

Но на этот раз у Хэ Сюаня не оставалось иного выбора, кроме как пойти. Ши Цинсюань стал той причиной, из-за которой голова Хэ Сюаня готова была вот-вот лопнуть от сотни вопросов: в чём пойти, как долго всё это продлиться, стоит ли увести Ши Цинсюаня пораньше или тот захочет веселиться в Чуйфэн до самого утра. То, что Цинсюань уже какое-то время жил у себя, лучше ситуацию не делало. В одиночестве Хэ Сюань едва на стенку не лез.

«А что, если он и вовсе не горит желанием проводить время вместе с ним в этот день?» — мелькнуло в голове Хэ Сюаня, и он обессиленно завыл. Мысль одна за другой изводили его, пока не настал роковой день. Он даже не запомнил как прошло официальное закрытие съемок, перед глазами едва проносились разноцветные пятна из чужих лиц, цветов, огней и развешанных повсюду плакатов. Волнение с головой захлестнуло Хэ Сюаня, включив его тело на автопилот.

Хотелось сбежать в последний момент. С Ши Цинсюанем он как-нибудь потом объяснится, но присутствовать на вечеринке было выше его сил. Но тело решило за него.

Машина забрала его из дома практически в шесть, где он едва успел оставить цветы и переодеться. Костюм, заботливо подготовленный Инь Юем, сидел на нём как влитой. Включённая на телефоне геолокация показывала сколько им ещё оставалось ехать до точки назначения. И чем больше сокращалось расстояние до Чуйфэн, тем сильнее нервы в голове Хэ Сюаня тёрлись друг о друга, издавая невыносимый скрежещущий звук. А Ши Цинсюань, что сидел рядом с ним, казалось, совсем не замечал его душевных терзаний. Он все время перебрасывался словами с Цзинь Цзехао, который бесцеремонно напросился поехать вместе с ними, то и дело отвлекался на телефон и совершенно не смотрел на Хэ Сюаня, словно намеренно избегал его.

Ши Цинсюань, хоть и сидел непозволительно близко, казался таким далеким, а конец их общения столь близким, что Хэ Сюаня начало мутить от переизбытка эмоций. Он едва вспоминал, что нужно дышать, когда сознание стремилось вот-вот отключиться. Лишь голос Хуа Чэна в голове не позволял ему этого сделать:

«Если тебя опять накроет или ты решишь обдолбаться на вечеринке — это будет провал! Тогда Ши Цинсюань точно от тебя сбежит.»

Хэ Сюань едва смог выдохнуть, только когда они приехали в Чуйфэн.

В ресторане его и Цинсюаня посадили за один стол с Цзинь Цзехао, Сунь Цзялин и ещё несколькими актёрами, чьих имен Хэ Сюань попросту не запомнил, помнил только, что один из них играл нахального развязного генерала, а другая — чопорную богиню литературы.

Ресторан шумел вовсю, разговоры со всех сторон затмевали негромкую музыку, где-то всё время билась посуда, а воздух постепенно заполнился густым дымом.

Хэ Сюань не особо старался вникнуть в то, о чём болтал Ши Цинсюань под боком с Цзинь Цзехао, которому, похоже, мало было роли старшего брата Повелителя Ветров на съемках, и он решил перенести тот же тон в реальность. Близость Ши Цинсюаня с кем-то на подобии него раздражала. Хэ Сюань успел уже на сотню раз пожалеть, что вообще согласился прийти на это подобие вечеринки. И даже если он уйдет, наверняка, никто не заметит.

— Я отойду, — негромко сказал Хэ Сюань, больше обращаясь к Ши Цинсюаню, чем к остальным. Но Ши Цинсюань рассмеялся от очередной фразы Цзехао, скорее всего, даже не расслышав сказанного.

Мысли били в ушах сильнее, чем играющая музыка, и Хэ Сюань едва мог разобрать нарастающую в его душе какофонию.

Лишь выбравшись на улицу он смог выдохнуть. У Чуйфэна был небольшой выход на открытую площадку на крыше, лишь завсегдатаи знали об этом месте. Но какого же было удивление Хэ Сюаня, когда он заприметил Хуа Чэна, облокотившегося на перила. Тот о чём-то ворковал с одним из гостей, и выражение его лица было чересчур довольным.

Только подойдя ближе, Хэ Сюань понял, что Хуа Чэн проводил время с объектом своего давнего обожания и поклонения.

— Не помешаю? — прокашлявшись, спросил Хэ Сюань.

— Помешаешь.

— Конечно же нет! — одновременно с Хуа Чэном отозвался Се Лянь.

— Тебе стало скучно со своим ненаглядным? — сверкнув взглядом, спросил Хуа Чэн.

— Просто хотел поздороваться, — пояснил Хэ Сюань. — Чэн-эр так много о вас рассказывал, что я не мог упустить возможности познакомиться с будущим…

— Кхм! — громко прервал его Хуа Чэн.

— С кем? — заинтересованно переспросил Се Лянь.

Хэ Сюань усмехнулся.

— С лучшим другом моего старого приятеля, — пояснил он и готов был поклясться, что Хуа Чэн пытался взглядом разорвать его на кусочки. И то, только потому, что не решался при Се Ляне произнести что-либо вслух.

Поймав насмешливый взгляд Хэ Сюаня, Хуа Чэн одними губами прошептал: «Свали уже к своему Цинсюаню». Но Хэ Сюань не мог лишить себя удовольствия, да и Се Лянь заинтересовано включился в беседу:

— Мне тоже давно хотелось познакомиться с лучшим другом Цин-Цина.

— Кого? — переспросил Хэ Сюань.

— Ши Цинсюаня. Мы с ним уже давно общаемся, но он только недавно решил рассказать мне о своём лучшем друге.

— Мы не…

— Коллеги, — вставил Хуа Чэн, по-лисьи прищурившись. — А-Сюань всё время твердит, что они коллеги. Даже живут теперь вместе.

— Клевета! — воскликнул Хэ Сюань, ощущая как кровь прильнула к ушам.

Хуа Чэн расхохотался.

— Сань Лан, — как-то мягко произнёс Се Лянь, одним странным обращением переключив всё внимание Хуа Чэна на себя. — В горле что-то пересохло, ты не мог бы принести что-нибудь выпить?

— Конечно, — кивнул Хуа Чэн, прищурившись, а пройдя рядом с Хэ Сюанем, хлопнул его по плечу и добавил: — Потом сочтёмся с тобой.

— Ловко вы его, — усмехнулся Хэ Сюань. — Не помню, чтобы кто-нибудь мог так помыкать Хуа Чэном.

— Помыкать? Отнюдь. Я просто хотел поговорить с вами.

«И Хуа Чэн понял это с полуслова, надо же», — закончил его мысль Хэ Сюань.

— Будете? — спросил Се Лянь прежде, чем он успел что-либо спросить, и кивнул на пачку сигарет в руках.

— А… Нет, спасибо. Я в последнее время завязал с этим, — отказался Хэ Сюань, едва не добавив, что и со всем другим, что пагубно влияло на его жизнь, завязал то же.

Се Лянь кивнул, убрав пачку.

— Как-нибудь потом тогда. Вечер предстоит длинный.

— Так о чём же вы хотели поговорить со мной, — прямо спросил Хэ Сюань, не желая томиться в неведении.

— О Цинсюане, — ответил Се Лянь. — Он стал последнее время намного счастливее, хотя по началу, когда мы приехали, казалось, он совсем отчаялся, пытаясь достучаться до вас. И я никак не мог понять, для чего ему это.

— Беспокоитесь за него? — предположил Хэ Сюань, и Се Лянь кивнул в ответ.

— Он ведь вернулся только ради вас.

Хэ Сюань покачал головой.

— Навряд ли это так, всё же без старого каста не вышло бы никакой новой дорамы, — возразил Хэ Сюань. Ему с трудом верилось, что Ши Цинсюань мог согласиться на роль только ради зыбкого шанса на то, чтобы встретиться именно с ним.

— И инвестировал в съемки, — добавил Се Лянь, тем самым озадачив Хэ Сюаня. Он ведь внимательно просматривал списки, включая имена инвесторов, и имени Ши Цинсюаня там точно не значилось. Он бы это запомнил.

Хэ Сюань хмыкнул.

— Рисковое дело.

— И я так подумал, — кивнул Се Лянь. — Но он так уверенно расписывал все возможности, даже показал мне пару фото, и я решил поддержать его. Выглядел он тогда на редкость счастливым. Одно из фото, если не ошибаюсь, было сделано как раз напротив вон той вывески.

Се Лянь указал на мигающую в темноте надпись бара «Минсин» напротив.

«Счастливая звезда», — сглотнул Хэ Сюань. Этот бар был когда-то их любимым местом, его, Ши Цинсюаня и Жун Мяо. Но с тех пор, как Ши Цинсюань уехал, Хэ Сюань старался не замечать его, вычеркнуть из памяти и забыть обо всём, что их связывало.

Яркая вывеска насмешливо переливалась, Хэ Сюань готов был поспорить, что видел у входа трех подростков, в обнимку удаляющихся и что-то весело горланящих о светлом будущем, где они все вместе снимут какой-нибудь многообещающий проект.

— Значит хотя бы один из нас исполнил свою давнюю мечту, — выдохнул Хэ Сюань; навязчивые мысли вновь начали захлестывать его, и он, не выдержав, высказал одну из них вслух: — Значит он вскоре уедет? Вернется к себе, займётся чем-нибудь ещё… Чем бы он там не хотел заниматься.

— Я думаю Цин-Цин останется, если вы попросите. Я бы и сам хотел задержаться здесь подольше. Куда бы жизнь нас не закидывала, тоска по дому никогда не проходила, — ответил Се Лянь, и Хэ Сюань непонимающе взглянул на него. Кто бы мог подумать, что великий актер, в одночасье исчезнувший с экранов, больше всего в жизни скучает по тому месту, где его долгое время ненавидели и пытались изжить.

— И даже вернулись бы к съемкам? — спросил Хэ Сюань.

— О, нет, — отмахнулся Се Лянь. — Я вдоволь сыграл за свою жизнь. Да и от последствий нежелательных слухов, как вы знаете, трудно избавиться, даже если все они — сплошная ложь.

Хэ Сюань согласно кивнул. Ему не понаслышке было знакомо влияние различных слухов. Если б его фан-клуб не встал когда-то на защиту его репутации, то с карьерой актера можно было вмиг распрощаться, а вместе с тем и с деньгами, в которых Хэ Сюань тогда отчаянно нуждался.

— Думаю, Хуа Чэн обрадуется, если вы останетесь. А если уедете, не удивлюсь если он последует за вами, — о том, столько лет Хуа Чэн пытался найти его, Хэ Сюань добавлять не стал.

— А, да, Сань Лан очень хороший человек, — как-то смущённо обронил Се Лянь и, отвернувшись, поправил пиджак; из кармана выпала смятая пачка и Се Лянь нагнулся, чтобы взять её, но неаккуратно приземлился на колено. — Ох, что же это я.

Хэ Сюань без лишних слов подхватил его под локоть и помог подняться. То, что Се Лянь до ужаса невезучий человек, знал каждый на съемочной площадке. Его с первых дней оклеймили «ходячей катастрофой», ужасный кофе, что он готовил, — «убийственным варевом», но то, с какой невозмутимостью он воспринимал все происходящие с ним несчастья, вызывало восхищение.

— Я, наверное, пойду поищу его. Что-то Сань Лан совсем потерялся с напитками. Да и Ши Цинсюань, думаю, ждёт вас внизу. Всё же каким бы сильным и беззаботным он не казался, в душе Цинсюань всегда остается ранимым мальчишкой, — с этими словами Се Лянь распрощался, оставив Хэ Сюаня один на один со смутными чувствами.

Что имел ввиду Се Лянь, он так и не понял.

Вернувшись в зал ресторана, Хэ Сюань вскоре отыскал вертящуюся из стороны в сторону пушистую макушку. Ши Цинсюань явно кого-то искал, а завидев спешащего к нему Хэ Сюаня, счастливо заулыбался.

— Хэ-сюн, куда ты запропостился? — облегченно выдохнул Цинсюань.

— А где остальные? — спросил Хэ Сюань, перекрикивая разгорячившиеся звуки музыки.

— Разошлись кто куда, — Ши Цинсюань пожал плечами.

Хэ Сюань хмыкнул. Самые благоразумные ушли раньше, чем в переполненном ресторане разгорелась пьянка. Другие же скорее всего отправились в один из баров дальше по улице, где можно было сохранить свое пребывание в тайне, мало кому из актёров захочется увидеть на следующее утро своё имя в новостях, а чего хуже — уличающие фото. Закрытые заведения предлагали всё, что было душе угодно: алкоголь, наркотики, проституток, и самое главное анонимность. По крайней мере Хэ Сюань мог назвать имя одного человека, кто этим вечером собирался туда уйти, и был крайне рад, что Ши Цинсюань за ним не последовал.

— Я уж было подумал, что ты бросил меня здесь одного, но Хуа Чэн заверил меня, что ты ещё где-то здесь.

— И даже не соврал, — хмыкнул Хэ Сюань; кровь прильнула к ушам, тело обдало жаром от одной только мысли, что Ши Цинсюань ждал именно его. — Домой?

— Нет! Хочу веселиться, пить и танцевать с тобой до самого утра. И это даже не обсуждается, — заявил свои намеренья Ши Цинсюань, и Хэ Сюаню не оставалось ничего, кроме как согласиться.

Тёплые пальцы неловко переплелись с его и потянули за собой. От Цинсюаня пахло цитрусами и алкоголем, хмельной взгляд задорно блестел. Ши Цинсюань танцевать не умел от слова совсем, а алкоголь добавлял ещё большей неловкости его движениям — Хэ Сюань успел сбиться со счёта, сколько раз тот наступил ему на ногу, но выпускать его из своих рук не спешил. Ши Цинсюань весь светился от счастья, ярче зажённой гирлядны, и от одного его вида сердце Хэ Сюаня замирало, как от разноцветных фейерверков на празднике.

Волнение схлынуло, на его место пришли совершенно другие чувства. Опьянённый атмосферой и неподдельной чужой радостью, Хэ Сюань не заметил, в какой момент обнял Цинсюаня. Они были так близко друг к другу, что стоило только наклониться, как можно было ощутить вкус чужих губ.

— Хэ-сюн, знаешь, я ведь давно хотел сказать тебе…

— Что? — не раслышав, переспросил Хэ Сюань и наклонился к нему ближе.

— Кажется ты хотел куда-то пригласить меня? — смущенно улыбнулся Цинсюань.

— Да… — Хэ Сюань удивлённо посмотрел на него, а затем, осознав сказанное, добавил громче: — Да! Хочешь сходить куда-нибудь?

— На свидание? — шутливо спросил Цинсюань. Взгляд его подтрунивающе блестел, словно всё сказанное им лишь очередная игра. Но ведь всё было правдой, и Хэ Сюань едва слышно выдохнул:

— Да…

Шёки Ши Цинсюаня залились румянцем, он неловко наклонился вперед, словно вновь оступился, и Хэ Сюань, сам не зная почему, потянулся ему навстречу.

Казалось, они уже целовались однажды, или Хэ Сюаню это просто приснилось раз или два от переизбытка чувств. Но теперь поцелуй был самым настоящим. Неловкое прикосновение губ стало настойчивым, дыхание сбилось, в и без того душном баре стало совершенно не чем дышать, но они не спешили отрываться друг от друга, словно у них был только этот миг, а после всё исчезнет без следа, как один из привычных влажных снов.

Разгоряченные ладони Цинсюаня касались влажной шеи, пальцы зарывались в волосы. Хэ Сюань прижимал его к себе как самое дорогое сокровище, которое не планировал этой ночью выпускать из своих рук.

— Цин… Цинсюань, поехали домой, — едва оторвавшись от него, выдохнул Хэ Сюань. Казалось, прошла целая вечность, пока они ласкали губы друг друга.

— Мгм, — согласился растрёпанный и раскрасневшийся Ши Цинсюань, нехотя отпуская Хэ Сюаня из своих объятий.

Почти у самого выхода кто-то грубо схватил Хэ Сюаня за плечо.

— Куда это вы собрались? — гаркнул почти над самым ухом знакомый голос.

Хэ Сюань дернулся, обернувшись.

— Цзехао? Чего тебе?

Изрядно подвыпивший Цзинь Цзехао преградил им путь, рядом с ним терлось ещё несколько человек, но из-за бьющего в глаза света Хэ Сюань едва мог разглядеть их лица.

— Хотели позвать Цинсюаня прогуляться с нами, — ответил он и, заметив недовольное выражение лица Хэ Сюаня, хмыкнул. — А что, нельзя?

— У нас другие планы, — с нажимом ответил Хэ Сюань, невольно прикрыв собой Ши Цинсюаня.

— Ой-вэй! — хохотнул Цзинь Цзехао. — Тебе всего пару раз улыбнулись, а ты уже возомнил из себя невесть что. Не беси.

— Господин Цзинь, у нас и правда другие планы. Можем как-нибудь потом ещё раз все вместе встретиться и выпить, я заплачу!

— За этого, — Цзинь Цзехао кивнул на Хэ Сюаня, — ты тоже платишь? Я могу дать больше. За твои красивые глаза, Цинсюань, мне ничего не жалко. Эта же дешевка, говорят, стоит всего лишь полтинник в час.

Кривая пьяная улыбка исказила лицо Цзинь Цзехао, и Хэ Сюань поморщился.

—Закрой рот, ты пьян, — рявкнул на него Хэ Сюань, но Цзинь Цзехао в ответ лишь расхохотался.

— Нет ну вы видели? Бесстрашный Хэ Сюань указывает мне, когда нужно держать рот закрытым. У своих спонсоров научился?

— Что ты несёшь? Пропусти нас уже, тебе ясно дали понять — у нас есть другие дела.

— Да всем вокруг ясно, какие у вас там дела. Цинсюань, сколько он у тебя запросил? Я могу дать сто тысяч за вас обоих этой ночью. Так же это делается? Или вы просто так трахаетесь? Предохраняетесь хоть?

Хэ Сюаня затрясло от злости.

— Заглохни уже. Что тебе надо?

— Я может и не буду больше играть роль старшего брата Повелителя ветров, но успел прикипеть к Цинсюаню, и не хочу, чтобы всякая шваль вроде тебя, крутилась вокруг него. Он хоть знает о твоей маленькой тайне? По лицам вижу, что нет. Так я могу просвятить!

— Хэ-сюн, о чем он?

— Ни о чем. Пойдем, — Хэ Сюань взял Ши Цинсюаня за запястье и собирался обойти Цзинь Цзехао, но собравшаяся толпа преградила им путь, не давая пройти.

— Далеко собрались?

— Отвали, — ядовито выплюнул Хэ Сюань; он старался не подавать виду, что его изрядно потряхивает от злости и прильнувшего к горлу страха. Цзинь Цзехао недвусмысленно давал понять, что знает Хэ Сюаня намного лучше, и стоит только дать повод, как он расскажет Ши Цинсюаню об этом здесь и сейчас.

Хэ Сюань практически забыл о том, что уже сталкивался с Цзинь Цзехао когда-то, тогда ему срочно нужны были, а вопрос об этичности как достать эти самые деньги уже давно не стоял. И он может рассказал бы об этом Ши Цинсюаню, но не сейчас. Не когда у них стало всё только налаживаться, а губы всё ещё горели от недавнего поцелуя. Чёрт возьми, он же пообещал себе завязать с прошлой жизнью, так почему Цзинь Цзехао решил это самое прошлое кинуть ему в лицо у всех на виду?

— Потому что бесишь, — словно в ответ на его мысли выпалил Цзинь Цзехао. — Вечно тебе всё сходит с рук. Зазнавшийся говнюк, который не знает своего места.

— Хватит! — воскликнул Ши Цинсюань, яркая вспышка осветила всё вокруг.

Хэ Сюань обернулся, Ши Цинсюань стоял рядом с телефоном в руках и грозно смотрел на Цзинь Цзехао.

— Продолжишь и завтра вся сеть увидит твой пьяный угар. Не думаю, что это хорошо скажется на твоей дальнейшей карьере.

Хэ Сюань раньше никогда не видел его таким серьёзным и решительным. Казалось, Цзинь Цзехао разозлил его настолько, что если продолжит, Ши Цинсюань придумает для того ещё большую расправу.

— Ладно-ладно, будет тебе, — Цзинь Цзехао отступил, примирительно поднимая руки. — Я же просто пошутил.

— Тогда пропустите нас уже, — настаивал Ши Цинсюань, сделав шаг вперед.

Краем глаза Хэ Сюань заметил движение и в два шага прикрыл Ши Цинсюаня собой. Тяжёлым ударом что-то тёплое врезалось в его щёку и отскочило на пол. Пластиковая бутылка отскочила от пола, крышка отлетела в сторону и по ногам рядом стоящих разлилась вода, задело и Хэ Сюаня с Ши Цинсюанем.

— Хах, теперь эта выскочка не сможет торговать лицом, — прыснул кто-то со стороны.

Хэ Сюань сплюнул. Глаз болел, щека горела, ноги промокли, но сильнее всего досталось его гордости.

— Какие-то проблемы? — рявкнул Хуа Чэн, появившийся как нельзя кстати. Се Лянь, пришедший вместе с ним, хоть и был ниже ростом, выглядел не менее грозно.

— Господин Цзинь, вам лучше уйти. Если вы, конечно же, не хотите ощутить что-то похуже моего кофе.

Цзинь Цзехао невольно сглотнул и напрягся. Хэ Сюань довольно усмехнулся, наблюдая за тем как тот ретировался, а за ним и все, кто столпился посмотреть на намечавшийся скандал.

— Хэ-сюн, ты как? Сильно болит? — Ши Цинсюань обеспокоенно дотронулся до его лица, подул на припухшую щёку.

— Не болит, — почти не соврал Хэ Сюань, поморщившись. Его уязвлённая гордость болела куда сильнее каких-то мелких ссадин и синяков.

— Приложи это, должно снять отёк, — предложил Се Лянь, протянув Ши Цинсюаню неизвестно откуда взятый кусочек льда, завёрнутый в полотенце.

— Спасибо, Лянь-Лянь, — улыбнулся Ши Цинсюань и пригрозил Хэ Сюаню: — А ну недвигайся.

Хэ Сюань покорно подставил щёку под холодный компресс, но от тёплых пальцев Цинсюаня не сумел сдержать судорожного вздоха.

— И всё же, тебе бы к врачу…

— Домой, — парировал Хэ Сюань, и, заметив обеспокоенный взгляд, добавил: — Если завтра не пройдёт без доктора не останусь.

— Ладно, — согласился Ши Цинсюань.

— Инь Юй должен ждать внизу…

— Я тоже, пожалуй, поеду к себе, ладно?

— А? — растерянно протянул Хэ Сюань. — Да, конечно, я провожу тебя. Хотя бы до машины.

— Хэ-сюн…

— Не спорь. Мало ли этот Цзехао захочет докапаться до тебя и на улице.

Ши Цинсюань в ответ лишь грустно улыбнулся.

Они дошли до машины Ши Цинсюаня в полной тишине. Водитель уже ждал его, но Цинсюань не спешил садиться, мял в руках оставшийся платок, словно хотел что-то сказать, но никак не мог подобрать слов. А Хэ Сюань не спешил подталкивать его. Вопросов в голове Ши Цинсюаня наверняка было не счесть, но вряд ли даже на один из них удастся ответить. По крайней мере, Хэ Сюань не сможет сказать ему правду.

— Я наберу, — растерянно бросил Хэ Сюань. Все его планы пошли под откос, а расставание с Ши Цинсюанем и вовсе выходило до нелепости ужасным. Хэ Сюань невольно подумал, что может им вообще будет лучше не пересекаться, чтобы лишние слухи не сломали жизнь и Ши Цинсюаню тоже. Он уже собирался взять свои слова назад, как Цинсюань кивнул в ответ.

— Да, хорошо. Я буду ждать. Знаешь…

— Что?

Ши Цинсюань замялся, а после покачал головой.

— Да так, глупости сплошные, не бери в голову, — отмахнулся он и, не давая Хэ Сюаню и шанса хоть что-нибудь спросить, по-быстрому чмокнул его в щеку, но чутка промазал, мазнув губами по губам, и от смущения по-быстрому забрался машину. — Увидимся!

Хэ Сюань стоял как вкопанный и тупым взглядом смотрел, как белый Фольксваген увозит Ши Цинсюаня. Губы все ещё жгло от поцелуя, а сердце готово было выпрыгнуть из груди.

Одним жестом Ши Цинсюань подарил ему надежду, что стирала всё плохое, произошедшее за последнее время.

***

На следующее утро голова у Хэ Сюаня невыносимо раскалывалась. Оставленное на столе обезболивающее не особо помагало, а от Ши Цинсюаня так и не пришло ни одного сообщения в ответ.

Хэ Сюань проверял телефон каждую минуту, но кроме назойливых оповещений ничего не приходило.

«Дело замяли», — пришло почти в десять вечера от Хуа Чэна, и это было единственное сообщение, что вообще пришло Хэ Сюаню за день.

Счастье, сперва охватившее Хэ Сюаня, спало, а на замену пришёл страх, что ему всё только приснилось. Привидилось на пьяную голову, даже не смотря на то, что Хэ Сюань за вечер не выпил ни глотка.

Ответа от Ши Цинсюаня не пришло и на следующее утро, трубку он тоже не брал, так что Хэ Сюань не придумал ничего лучше, кроме как пробежаться до метро, доехать до ближайшей к дому Ши Цинсюаня станции. Всё лучше, чем томиться в четырех стенах в ожидании чуда, решил Хэ Сюань.

На улице было уже по зимнему зябко. Хэ Сюань, одевшись в чересчур лёгкую куртку, а на ноги нацепив кеды, в итоге продрог до костей. Одна глупая надежда согревала его весь путь, не желая отступать. Но стоило ему добраться до дома Ши Цинсюаня, как и она решила покинуть его.

Возле белого Фольксвагена, что точно принадлежал Ши Цинсюаню, стоял совершенно другой человек. Хэ Сюань сразу узнал его, хоть тот и успел прибавить пару седых волос за последний десяток лет.

— Уду, — прошипел он.

— Хм? — Ши Уду обернулся, услышав его, и окинул беспристрастным взглядом; казалось, он не узнал Хэ Сюаня, но коротко брошеное — А, это ты, — говорило иначе.

— Где Цинсюань? — сухо спросил Хэ Сюань, не размениваясь на церемонии.

—А тебе какое до него дело? — парировал Ши Уду. — Оставь его в покое, поиграли и хватит.

— Что это значит?

— То и значит. Наигрались и хватит, съемки закончились, у Ши Цинсюаня много дел и помимо тебя.

— Это он тебе так сказал? — закипал Хэ Сюань; от напускной важности на лице Ши Уду его начинало уже тошнить.

— Это я сказал. Нечего тебе крутиться вокруг Цинсюаня. Думаешь, я не знаю чем ты занимался последние годы? Самому не противно после всего даже на ли приближаться к Цинсюаню? — от Ши Уду сквозило презрением, и Хэ Сюань отвечал ему тем же.

— Не тебе это решать.

— Пока я оплачиваю все его глупые выходки — решать мне.

— Ты всё ещё его агент? — догадался Хэ Сюань.

— Есть варианты получше?

— Кто угодно будет лучше, — выплюнул Хэ Сюань.

— Говори что хочешь, но от Ши Цинсюаня держись подальше, — предупредил его Ши Уду. — И можешь не переживать, он уже начал забывать о тебе. Сегодня я забираю его с собой в Нью-Йорк, а оттуда в Лос-Анджелес, где он прожил свои счастливые десять лет без тебя.

Хэ Сюаня будто с крючка сорвало. Ши Уду своими словами выдернул предохранитель, который последние десять лет сдерживал все подавляемые эмоции. Хэ Сюань не заметил, как поднял кулак, как тот полетел Ши Уду в лицо. Он бил не раздумывая, наугад, и сам не заметил как получил пару ударов под ребра. Не заметил и того, как выскочивший из машины водитель оттащил его от Ши Уду, перехватив со спины. Накопленный годами гнев красной пеленой затянул его глаза, и Хэ Сюань даже не сразу заметил испуганное лиц рядом с Ши Уду.

Ши Цинсюань сидел возле брата, прикладывая к разбитому лицу того какой-то тёмный шарф. Его слегка потряхивало, но он старался держать себя в руках, хоть и не понимал, что произошло.

— Хэ-сюн! Брат! Что вы тут устроили?! — воскликнул Ши Цинсюань, желая переключить их внимание на себя.

— Ты уезжаешь? — коротко спросил Хэ Сюань, впившись в него испытывающим взглядом. Гнев, что сейчас клокотал внутри него, готов был выплеснуться и на Цинсюаня.

— Хэ-сюн, я собирался сказать тебе…

— Так да или нет?

— Да, но…

Сказанного «да» было достаточно для того, чтобы Хэ Сюань дёрнул руками, вырываясь из чужого захвата, а затем круто развернулся, едва не подскользнувшись, и направился прочь. Голос Ши Цинсюаня, зовущий его, тонул в звуке разбившегося сердца. Ребра слегка поднывали, но Хэ Сюаню было уже все равно. Он больше не хотел видеть ни чертового Уду, ни его братца Цинсюаня.

Глупо было считать, что у них могло хоть что-то получиться, раз за разом пронесилось в голове Хэ Сюаня. Он бежал так, как не бежал никогда. Не видя пути перед собой, не разбирая гудков машин и людей на своем пути.

Единственный свет, что удерживал Хэ Сюаня последнее время, беспощадно потух, и его мир вновь начал погружаться во мрак. Прошлое встало колом перед глазами вместе с появлением Ши Уду, всколыхнуло всё, что Хэ Сюань так старался забыть. А отъезд Ши Цинсюаня разбил зыбкую надежду их общего будущего. Не могло быть у них будущего, ни десять лет назад, ни теперь.

***

Хэ Сюань не заметил как вернулся домой. Но теперь дом раздражал его ничуть не меньше, чем стычка с братьями Ши. В каждой оставленной вещи, каждый уголок его дома теперь напоминал о Ши Цинсюане. Даже цитрусодревесный запах одеколона остался в воздухе дурным напоминанием.

Вещи, одна за другой, вылетали в коридор. Хэ Сюааню хотелось стереть себе память, вывернуть дом и себя наизнанку и выкинуть всё, что хоть как-то могло напомнить о Ши Цинсюане. С рёвом он вытащил огромное одеяло, следом полетела маленькая игрушка, оставленная одежда и прочая мелочевка: дурацкие зубные щётки и полотенца, которые тот однажды притащил, одеколон, что тот словно намеренно забыл в ванной разбился о стену в коридоре, оставив после себя только пахучие подтеки. Следом полетели и вещи Хэ Сюаня, которые тот давал Цинсюаню поносить вместо домашней одежды. Даже камера отправилась в общую кучу, хоть на ней уже не хранилось ни лдной видеозаписи. Но чем больше Хэ Сюань выкидывал, тем сильнее понимал, что проще будет выкинуть самого себя.

Выкатив неразобранный чемодан на середину комнаты, Хэ Сюань решил, что мог бы попросту уехать сам. Не важно куда, лишь бы подальше отсюда. Вещей у него всё равно не так много, хватит и небольшого рюкзака.

Он почти закончил собираться, как заметил на дне чемодана аляпистую коробку — подарок Ши Цинсюаня, о котором он совершенно позабыл.

Сперва Хэ Сюань собирался выкинуть и находку — вслед за остальными вещами в коридор, или же лучше с окна, — но отчего-то первоначальная злость уже успела сойти, сменившись усталостью, и оттого он просто сел на кровать и разорвал упаковку.

Небольшой увесистый альбом вывалился из его рук. Хэ Сюань потянулся за ним и заметил на обратной стороне подпись:

«От Ши Цинсюаня.

Все фотографии и манипуляции с ними сделаны несравненной Жун Мяо, с любовью и многократной поддержкой.»

Хэ Сюань сглотнул. Нервный ком сдавил горло, едва позволяя дышать. Имя Жун Мяо колом стояло перед глазами, он готов был поклясться, что слышал отголоски её задорного смеха, и легко мог представить как она оставляла эту подпись больше десяти лет назад.

Негнущимися пальцами он подтянул к себе альбом, открыл на первой попавшейся странице — с нескольких разрезанных и склеенных коллажом фотографий на него смотрели лица друзей и его собственное. От лица Жун Мяо тянулось небольшое облачко с пожеланием «долгой жизни и счастливого совместного будущего». Хэ Сюань пролистнул страницу, а затем ещё и ещё. На каждой из них было множество разных фотографий, в основном Ши Цинсюаня и Хэ Сюаня вместе. Вот на этих застыла их поездка к морю, на других арбузы и перепачканное лицо Хэ Сюаня. Смех и улыбки, дурачества и даже грустные эмоции, когда-то запечатленные рукой Жун Мяо, теперь волной захлестнули Хэ Сюаня. И на каждом фото рядом с ним был Ши Цинсюань, разделяя эти самые эмоции. На одном из разворотов даже остались эскизы парных тату, которые они когда-то сделали по глупости, и Хэ Сюань, не выдержав, захлопнул альбом.

Под альбомом лежала пара конвертов.

«Лучшему другу», — размашистым почерком Жун Мяо был подписан один из них.

Хэ Сюань поджал губы и осторожно открыл его, рассохшийся клей легко поддался, позволяя конверту распасться на лист побольше. Письмо, написанное от руки, давно пожелтело от времени.

«Хэ Сюань, надеюсь, что ты отнесешься очень серьезно к словам, что я собираюсь тебе написать.

Торжественно заявляю, что ты — неисправимый тугодум. Как, в прочем-то, и Цинсюань. Поэтому вы как никто другой отлично подходите друг другу.

Я — и возможно многие другие — прекрасно вижу, как вы друг на друга смотрите. Когда-нибудь кто-то будет так смотреть и на меня. Поэтому я очень надеюсь, что вы не будете слишком долго тупить и вскоре признаетесь друг другу в своих чувствах! А после жду приглашение на свадьбу. И это даже не обсуждается! Я всегда хотела снять самый важный и чувственный фильм в своей жизни с вами обоими в главной роли. А что может быть важнее и чувственнее свадьбы двух влюблённых друг в друга дураков друзей?

Надеюсь, Ши Цинсюань смог отдать тебе подарок, а вместе с ним и это письмо. А даже если нет, то, Сюань-гэ, надеюсь, ты сам пойдёшь ему навстречу, и даже если вас раскидает по разным углам мира, ты не отпустишь Цинсюаня так просто. Будет очень грустно знать, что из-за глупых страхов и обид вы оба упустите своё счастье.

Надеюсь на тебя!

С наилучшими пожеланиями,

твой самый верный друг и товарищ по камере

Жун Мяо»

Хэ Сюань прочитал написанные слова несколько раз, пока письмо намокало в его руках от скатывающихся с лица слез. Жун Мяо, его верный друг с самого детства, та Жун Мяо по которой он скучал вот уже десять лет, словно ожила с этими строками, привычно встряхнула его, как и раньше. Она ведь всегда так делала. Стоило Хэ Сюаню на что-то обидеться, обозлиться, даже поругаться с Цинсюанем из-за какой-нибудь мелочи, она встряхивала его, приводя в чувство, подбирала нужные слова и отправляла мириться. Она как клей, что удерживала их крепкую дружбу, и с её смертью их дружба рассыпалась точно так же как сейчас рассыпался клей с письма в его руках.

«Дураки, значит?» — усмехнулся Хэ Сюань, отложив письмо и потянувшись за вторым. Почерк Ши Цинсюаня угадывался сразу, он был куда аккуратнее, чем у Жун Мяо.

Письмо от него оказалось чуть меньше. Ши Цинсюань явно волновался, пока писал его. И вполне возможно даже переписывал множество раз. Но в одном Жун Мяо оказалась права — Ши Цинсюань едва смог подобрать слова, чтобы признаться в том, что на самом деле чувствует.

«Мне хотелось подарить тебе что-то особенное», — писал Ши Цинсюань десятилетней давности.

«Собрать в альбом воспоминания о времени проведенном вместе, показалось мне отличной идеей. Надеюсь, у нас впереди будет ещё много таких альбомов», — на этом письмо заканчивалось. Хэ Сюань перевернул полупустой лист и заметил совсем свежую надпись, чернила на ней заметно отличались от другой стороны.

«Хэ-сюн, мне очень жаль, что я так и не набрался смелости отдать тебе подарок. Но ещё сильнее я сожалею о том, что так и не осмелился сказать тебе тогда, как сильно ты для меня дорог. Кажется, я всё ещё люблю тебя, но пойму, если ты не ощущешь того же.

Всегда твой лучший друг,

Ши Цинсюань»

«Дурак», — заключил Хэ Сюань, усмехнувшись, и ладонями провел помокрому лицу.

«И я дурак», — добавил он, вновь вернувшись к фотоальбому. Гнев, не так давно бурливший в нём, совсем схлынул, мысли в голове перестали крутиться с бешеной скоростью. Отъезд Ши Цинсюаня перестал казаться невыносимой катастрофой.

Он на несколько раз перечитал письма, пролистал альбом, затем аккуратно отложил их на пустую кровать и полез за телефон. Он собирался набрать Ши Цинсюаня, поговорить с ним, но тот сбросил первый звонок, затем и второй.

Хэ Сюань вздохнул, но на этот раз не собирался сдаваться. Ши Цинсюань десять лет ждал, чтобы отдать ему альбом. Спустя десять лет чувствовал то же самое, что и тогда. Ничего не случится, если Хэ Сюань немного подождёт, решил он.

В ответ ему телефон завибрировал в руке. Радость, заставившая его сердце подпрыгнуть, тут же исчезла, стоило Хэ Сюаню увидеть имя звонившего.

— Что-то случилось? — обмершим голосом спросил Хэ Сюань, тут же подняв трубку. Бабушка практически никогда не звонила ему, только в экстренных случаях.

— А-Сюань, беда! — прорыдала она в трубку, и внутри Хэ Сюаня от этих слов всё окончательно оборвалось.