Нос зудит от едкого хвойного запаха. Перед глазами пестрит разноцветность, свисающая с набитых иголками веток. Джисок по неосторожности укалывает указательный палец, кривя лицо от неприятной боли. В комнате стоит практически полная тишина. Слышатся лишь эхо дыхания, туго выходящего из ноздрей, и шуршание справа.

Ухватившись за верёвочку игрушечного глянцевого шара, Джисок аккуратно вешает её на ветку и тут же сталкивается с чужой ладонью, что тянется к ветке по соседству. Парень поворачивает зрачки в сторону, сталкиваясь с чужим радостным взглядом.

К его лицу в следующее мгновенье приближается горячее дыхание, а на пухлые губы ложится нежный поцелуй, всего на секунду, после оставляя на коже зудящую пустоту.

— Чонсу, не отвлекай меня, — несмотря на вышедшие изо рта слова, Джисок смущённо улыбается.

— Фу, какие вы противные, — звучит сзади.

Резко обернувшись, Джисок встречается глазами с интересной картиной — Джуён, стоя в своём рождественском свитере с эльфами, хрустит непонятно откуда взявшимися сырными шариками. Уголки его губ заполнены жёлтыми крошками. На лице застыла гримаса отвращения.

Переведя взгляд на Чонсу, Джисок замечает, как тот закатывает глаза и возвращается к украшению ёлки, даже ничего не сказав.

А вот он просто так это не оставит:

— Будто вы с Хёнджуном лучше, — голос пытается вложить в свой тон максимум недовольства.

Закинув пару шариков в собственную ротовую полость, Джуён заваливается на диван и со скучающим взглядом приподнимает вверх одну бровь.

— Уж точно получше вас, — на его губы натягивается усмешка.

Оголив зубы в злобной улыбке, Джисок хватает из коробки, до отвала заполненной ёлочными украшениями разных цветов, форм и размеров, ярко-красный шар и внимательно прицеливается. Будучи готовым запульнуть его прямо в чужую довольную физиономию, парень замахивается, однако в следующую секунду ладонь его неожиданно пустеет.

— Давайте только не будем ломать чужие игрушки, — произносит Чонсу мягким тоном.

— Да мы бы не сломали! — брови Джисока жалобно изгибаются.

Ну, максимум, она бы помялась, но тут же ничего страшного, можно просто повесить её сзади ёлки!

— И почему твой парень такой зануда, Джисок? — бубнит Джуён набитым снеками ртом.

Пухлые губы резко распахиваются. Джисок уже готов произнести какую-нибудь едкую колкость, чтобы поставить Джуёна на место, но в следующую секунду ощущает на коже левой руки прохладу пластика. Повернув голову, парень ловит взглядом чужое подмигивание. Чонсу ухмыляется.

Совсем слегка сжав пальцами красный шар, Джисок резко бросает его в сторону дивана с безумно глупой улыбкой. А тот безумно глупо пролетает мимо длинноволосой головы. В следующее мгновение она взрывается громким смехом. Шар же шумно ударяется о пол и следом закатывается прямо в угол комнаты.

— Промахнулся, неудачник!

Пухлые губы сжимаются в одну полоску, а чёрные брови нахмуриваются. Большие карие глаза падают на шуршащую в чужих руках вырвиглазно-голубую упаковку.

— Откуда ты это взял?

— Нашёл на кухне, а что? — лицо Джуёна светится детской невинностью.

— То есть, ты взял чужую еду без спроса?

Вопрос риторический.

Чонсу даже отвлекается от дела, чтобы ворваться в происходящее заинтересованным взглядом. Рука его застывает в сантиметре от ветки вместе с молочно-белой игрушкой в виде заячьей головы.

— Гониль говорил, что если мы проголодаемся, то можно взять у него что-нибудь пожевать.

— И когда он это говорил? Полгода назад, когда ещё один жил? Если это еда Сынмина, тебе конец, — выудив из коробки волчью голову, Джисок щурит в сторону друга глаза и вешает игрушку на нижнюю ветку. Прямо под зайца, что Чонсу повесил секунду назад.

— Ой, да ничего он мне не сде… — голос прерывает резкий хлопок входной двери.

Подскочив на месте, Джуён прячет полупустую пачку снеков за тёмно-серой подушкой и опасливо направляется в сторону коридора.

Джисок кидает в чужую спину победную усмешку.

Выглянув из-за угла, Джуён затаивает дыхание и бросает взгляд в сторону входа. Однако привычно недовольного лица Сынмина он там не обнаруживает. Перед глазами предстаёт лишь родная рыжеволосая фигура.

— Хёнджун! — радостно вскрикнув, парень кидается объятьями в укутанное пуховиком тело.

— Привет! Простите, что так долго. Подарок надо было купить, — засияв улыбкой, Хёнджун обвивает руками худощавую талию.

— Да ничего. Женатики всё равно ещё не вернулись, — отстранившись, Джуён с улыбкой оглядывает чужой румянец и принимается стягивать с парня шарф вместе с заснеженной шапкой, что в следующую секунду опускаются на полку шкафа. — Замёрз?

— Немножко.

— Отогреем тебя скоро. Я так скучал по тебе! — коснувшись тёплыми ладонями чужих щёк, Джуён медленно тянется к лицу напротив. Однако, не успев дотянуться до губ, парень начинает ощущать преграду в виде холодных рук.

— Стой, — из Хёнджуна выходит тихий смех. — Что ты уже успел съесть? У тебя весь рот в крошках.

Карие глаза широко распахиваются. Тело окутывает лёгкое чувство стыда. Чуть отвернувшись, Джуён принимается вытираться тёмно-зелёными рукавами, пачкая шерсть.

— Всё?

— Всё, — испустив тихий смешок, Хёнджун берёт чужое покрасневшее лицо в свои ладони и касается губ нежным поцелуем. — Я тоже по тебе очень скучал.

Джуён и не думал, что может так сильно тосковать по кому-то.

Загруженность кофеен в преддверии праздников сыграла с обоими злую шутку. Виделись они в последний раз аж две недели назад!

И если Джуён ещё успевал хоть как-то отдыхать в свои выходные (спасибо стабильному графику), то Хёнджун на пару с Гонилем в последнее время просто пропадали на работе по причине нехватки бариста.

К счастью, пару дней назад одного работника кофейне всё же удалось найти. И, по словам Гониля, тот очень даже хорош в своём деле.

— Фу, какие вы противные, — слышится позади.

Обернувшись, Джуён сталкивается взглядом с отчего-то довольным Джисоком, что в следующее мгновенье исчезает за приоткрытой дверью, ведущей на кухню.

— Что это с ним? — в глазах Хёнджуна виднеется непонимание.

— Не обращай внимания, он просто придурок.

— Эй, я всё слышал! — кричат из соседней комнаты.

— А я и не скрываю!

Усмехнувшись, Хёнджун стаскивает с себя мокрую куртку и вешает её по соседству с другими на крючок металлической вешалки.

— Иди пока в гостиную, я сейчас подойду, — стряхнув с рыжих волос остатки снега, Джуён целует чужую влажную щёку.

Потерев ладони о рукава бледно-лавандового свитера, Хёнджун ведёт ногами по светлому паркету и проникает внутрь комнаты, где Чонсу сосредоточенно вешает лисью голову на одну из верхних веток.

В помещении до жути тепло, однако конечности всё ещё ужасно дрожат.

— Привет, Чонсу.

Повисшая игрушка резко дёргается одновременно с телом парня, что почти подпрыгивает на месте от неожиданного приветствия.

— Боже, ты меня напугал! Не подкрадывайся так больше, — повернувшись на сто восемьдесят градусов, Чонсу хватается за грудь. Из его губ выходит нервный смешок. — Привет. Я уж боялся, что ты не придёшь.

— Извиняюсь, на работе пришлось задержаться. Сегодня у новенького первая полноценная смена была. Помогал ему закрываться, — плюхнувшись на диван, Хёнджун краем уха улавливает странный хруст за своей спиной. Нахмурив брови, парень сдвигает в сторону подушку. За ней оказывается большая пачка сырных шариков, слегка помятая.

Так вот что ел Джуён.

— Как новенького зовут?

— Хёнджин.

Чонсу прыскает лёгким смехом.

— Это что, у вас теперь в кофейне есть Хёнджун и Хёнджин? Забавно.

— Да, я тоже с этого посмеялся, когда узнал.

За спиной слышатся чьи-то громкие шаги. Через мгновенье тело Джуёна тяжело приземляется по соседству. В руках его покоится гора из мягкого на вид пледа цвета молочного шоколада.

Он, что, стащил его со спальни Гониля и Сынмина?

— Ложись ко мне на колени, — нежно командует Джуён.

Хотя какая разница?

Послушно кивнув, Хёнджун опускается головой на синие джинсы. Длинные ноги его сгибаются. На продрогшее туловище укладывается тепло большого пледа. Наконец-то можно по-настоящему расслабиться.

Осторожно запустив пальцы в рыжие кудри, Джуён принимается нежно гладить чужую утомлённую голову. Удовлетворённо опустив веки, Хёнджун плавно выпускает из себя воздух. Мышцы теряют прежнее напряжение, а конечности постепенно перестают источать дрожь. Кажется, что ещё пара минут, и он засопит, погрузившись в сон.

Однако сделать ему этого не дают.

— Хёнджун, как тебе ёлка? — звучит внутри полусонного разума.

Тут же распахнув ресницы, парень потирает глаза и наклоняет голову вниз. Украшенное дерево, предстающее перед Хёнджуном в перевёрнутом виде, переливающе расплывается.

— Чудесная, — вяло произносит Хёнджун, приподняв уголки пухловатых губ.

— Чего-то не хватает, — встревает Джуён, хмуря брови в сторону Чонсу.

— Ну конечно не хватает! — в гостиную в эту же секунду с восклицанием входит Джисок, уверенно держа в руках деревянный стул. — И я даже знаю, чего.

Ножки с грохотом приземляются на пол. Согнувшись пополам, парень принимается ковыряться в недрах коробки, ища глазами главное украшение.

— Ага! — вслед за рукой из груды игрушек выползает большая пластиковая звезда, из низа которой тянется длинный провод. — Вот и она! Чонсу, подержи стул, я её поставлю.

— А ты точно дотянешься? — на пухлые губы натягивается хитрая улыбка.

Большие глаза сужаются и укоризненно глядят на чужое лицо, чьё выражение принимает искреннюю, детскую невинность. Губы Джисока молчаливо сжимаются, а левая бровь съезжает вверх. Схватившись за деревянную спинку, неудобно короткую, парень забирается на стул и встаёт во весь рост, почти доставая до потолка.

С этой высоты весь окружающий мир кажется таким маленьким и смешным. Чонсу, что до этого давил на эго Джисока своими громадными размерами (и чем его только в детстве кормили?) смотрит теперь на парня снизу вверх, как маленький ребёнок на взрослого. Джисок бы сейчас с удовольствием кинул какую-нибудь шутку и растрепал блондинистую голову, но страх свалиться всё же оказывается сильнее.

Ухватив украшение покрепче, Джисок аккуратно тянется к верхушке ёлки. Дыхание его невольно задерживается. До тех пор, пока звезда не встаёт на положенное место.

— Фух, — мгновенно выдохнув, парень отводит провод ближе в сторону розетки и спускается на пол. — Ну что, включаем?

Взгляд Джисока с вниманием оглядывает чужие физиономии — взволнованную, спокойно-радостную и просто сонную. Получив в ответ кивок, он приближается к розетке и с приятным предвкушением подключает к ней две вилки.

Позади слышатся негромкие вдохи. Джисок поворачивается.

Лица, закрашенные тёплым светом гирлянд, заворожённо наблюдают за переливанием огней на окончательно украшенной ёлке.

Большие глаза устремляются в ту же сторону. Тонкие руки скрещиваются на груди, что застывает на одном месте, не двигаясь. Джисок совсем перестаёт дышать на пару мгновений, когда оглядывает результат их совместной с Чонсу работы. Зубы обнажаются в улыбке.

— Красота, — вздыхает Джисок, благодаря всех богов, что подарили Гонилю идею отпраздновать Рождество всем вместе и украсить их с Сынмином квартиру в духе американских фильмов.

Красных носков на камине, конечно, у них нет (из-за отсутствия камина, прежде всего), но в остальном они справились на ура — повесили игрушки на ёлку, положили под неё подарки, прикрепили набитый украшениями венок над телевизором, расставили по углам свечи, источающие аромат ванили и карамели (Сынмин, видимо, любит только классику).

Эта гостиная ещё никогда так не сияла.

Слышится повторный хлопок входной двери.

— Вернулись! — восклицает Чонсу и сразу удаляется из комнаты, чтобы встретить хозяев квартиры.

Следом за ним спешит Джисок, тут же теряя к ёлке всякий интерес.

Даже Хёнджун лениво поднимается, заталкивая ком из пледа в угол дивана.

— Ты идёшь? — спрашивает парень после долгого протяжного зевка.

— Не-а, — качает головой Джуён, всё никак не желая отрывать взгляд с огней гирлянды.

Хёнджун невольно улыбается, вспоминая, как сам, будучи маленьким, бесконечно долго смотрел на ёлку с раскрытым ртом, трепетом в сердце и ощущением волшебства в наивной детской душе.

— Хорошо, — ласково проведя ладонью по темноволосой макушке, Хёнджун неторопливо шагает в сторону выхода.

В коридоре, прямо рядом с ковриком, растекается грязная лужица. Макушки Сынмина и Гониля щедро усыпаны мокрыми снежинками, что уже начинают таять от тепла помещения. Три набитых до отвала пакета с продуктами приземляются на паркет.

Сынмин, пару раз шмыгнув красным носом, протягивает Хёнджуну три огромные коробки, из которых тянется крышесносный аромат расплавленного сыра.

Желудок издаёт жалобное урчание. Его не кормили с самого утра.

— Во-первых, привет. Во-вторых, отнеси, пожалуйста, в гостиную, — приподняв уголки губ, произносит парень и тянется к молнии на молочно-белых ботинках. Зрачки его следом перемещаются на стоящих перед ним Джисока и Чонсу, что уже во всю обсуждают с Гонилем выбор фильма на вечер. — А вы помогите нам с пакетами.

Немо кивнув, Хёнджун крепче цепляется за картон, заполненный тёплой пиццей, и, заодно схватив свободной рукой собственный портфель, тащится обратно.

После тёмного невзрачного коридора гостиная кажется по-настоящему сказочными местом.

Джуён, почувствовав вошедший вместе с Хёнджуном запах, тут же напрягается и стреляет в парня голодным взглядом. Закусив губу, он приобнимает свои колени и смирно сидит в ожидании приземления пиццы на кофейный столик. Всё его внимание переключается на три заветные коробки.

Кажется, Хёнджуну стоит начать ревновать.

Закатив глаза, парень подходит к ёлке. Молния на рюкзаке поспешно разъезжается. Тонкие пальцы хвастаются за небольшую коробочку, укутанную обёрточной упаковкой с улыбчивыми снеговиками. Подарок ложится прямо на упавшие с нижних веток иголки.

— Надеюсь, Чонсу понравится, — проносится в рыжей голове.

Хёнджун в последний раз оглядывает Джуёна, что неподвижно, как послушная собака, сидит и пускает слюни на лежащую перед ним еду, прежде чем выйти и направиться к остальным.

Помещение кухни встречает его какофонией из спорящий голосов, что тут же замолкают, стоит лишь парню проникнуть внутрь комнаты.

— Хёнджун, выбирай — «Гарри Поттер» или «Один дома», — перед лицом неожиданно оказывается Джисок, что тут же сжимает чужие худощавые плечи в своих ладонях.

Ну началось…

Зрачки проносятся по комнате. Все в напряжённом молчании смотрят в сторону Хёнджуна, ожидая его ответа.

Ответственность ужасно давит.

Как выбрать фильм так, чтобы всех всё устроило и никто не расстроился? Наверное, это невозможно.

Может, в таком случае, легче сказать первое, что в голову придёт?

— Ну, «Гарри Поттер», допустим.

От стен отлетают отзвуки радостных возгласов и звонкого хлопка ладоней. Гониль вместе с Чонсу широко лыбятся, давая друг другу «пять», в то время, как Джисок и Сынмин громко раздражённо вздыхают.

Интересно, что выбрал бы Джуён?

Хотя тут гадать не надо. Он, скорее всего, просто топил бы за «Гринча».

— Но мы его смотрели сто раз уже! — жалобно тянет Джисок, стреляя взглядом в Чонсу.

Тот, однако, остаётся непреклонен:

— А «Один дома», по-твоему, мы смотрели меньше?

Скривив рот недовольством, парень замолкает и принимается вынимать из порванного в уголке пакета бутылку вина, два вида сыра и пачку риса, которая будто бы в этот «ансамбль» совершенно не вписывается.

— А где Джуён? — неожиданно спрашивает Гониль, аккуратно расставляя упаковки с шоколадным печеньем на полку кухонного шкафчика.

— В гостиной сидит, а что? — тихо отвечает Хёнджун, чьи тонкие пальцы начинают нервно теребить подол лавандового свитера.

Сынмин, что секунду назад сидел на корточках перед открытым холодильником, резко вскакивает на ноги и устремляет бешеные глаза на парня, что невинно хлопает ресницами, не понимая причину такой реакции.

— Ты оставил его наедине с пиццей?!

Огромная, огромная ошибка.

Вылетев пулей из кухни, Сынмин по-тихому проникает комнату, где застаёт чужое измазанное томатным соусом лицо. Большой рот с огромной жадностью пережёвывает тонкое тесто, начинённое помидорами и моцареллой.

Тонкие ноги осторожно крадутся, стараясь не выдать себя с потрохами.

Ужасно хочется сделать какую-нибудь пакость. Например, ткнуть Джуёна в эту пиццу лицом. Но Сынмин лишь кладёт на спинку дивана костлявые руки и скалится в сторону чужого профиля.

— Здравствуй, любовник. Вкусно тебе, да?

Джуён даже бровью не ведёт, ни капли не пугается.

Кажется, и малейшего чувства стыда он тоже не испытывает.

— Угу, — мычит набитый рот.

— А ты не хочешь фильм подождать ради приличия?

Проглотив пережёванный комок теста, Джуён с полными негодования глазами глядит на Сынмина так, что тому невольно, совсем на мгновение, начитает казаться, будто по-идиотски себя ведёт исключительно он.

— Давайте быстрее! Пицца сейчас остынет. Она и так уже еле тёплая.

Испустив раздражённый вздох, Сынмин закатывает зрачки и плетётся в сторону выхода. Однако прежде, чем пересечь порог комнаты, он оборачивается и с серьёзным видом произносит:

— Только, умоляю, всё не съешь.

Джуён растягивает перепачканные соусом уголки губ в улыбке.

— А в меня всё и не поместится.

Хотелось бы Сынмину в это верить.

Молча покинув гостиную, он глубоко вдыхает, медленно выдыхает и возвращается на кухню, где, на его удивление, пакеты почти опустевают.

Гониль, вытянув из последнего неопустошённого новенькую пачку кофе, что они купили прямо перед возвращением домой, сосредоточенно перечитывает буквы на упаковке.

Будто он там увидит что-то новое.

Почувствовав присутствие родной фигуры в помещении, Гониль тут же приподнимает глаза и устремляет на своего парня вежливую улыбку.

— Сынмин, можете с ребятами фильм включить? А я пока сварю нам кофе.

Тонкие губы сжимаются в ещё более тонкую полоску.

— Но ведь я только что оттуда.

— Значит, придётся вернуться, — вежливая улыбка растягивается до неприлично широкой.

Гониль усмехается, нагло и в открытую.

Интересно, как он будет усмехаться, когда они останутся с Сынмином наедине.

— Идём, — поймав чужие взгляды, парень кивает обновлённым розовым цветом в сторону гостиной и тут же покидает комнату.

Все, исключая Гониля, выходят следом.

Наконец-то тишина.

Хрустнув пальцевыми суставами, парень опускается перед кухонным ящиком и тянет его ручку на себя, высвобождая мелкую посуду. Глаза находят необходимое моментально. Ладони касаются прохладного чёрного металла.

Ноги с хрустом распрямляются. На пыльно-коричневую поверхность тумбы опускается гейзерная кофеварка. Большая, на девять порций, окрашенная в матово-угольный. Гониль влюбился в неё с первого взгляда.

Раскрутив верхнюю часть кофеварки, парень снимает следом и фильтр. В мерный стакан в следующее мгновение вытекает чистая вода из маленького крана. Костяшка указательного пальца чешет зудящий нос. Гониль заполняет дно гейзерной кофеварки холодной водой, ровно до предохранительного клапана.

Наконец, настаёт момент истины.

Установив сверху фильтр, Гониль хватается за пачку «Перу Вилла Рика». В ноздри ударяет удивительно сладкий аромат. Даже не успев заварить этот сорт, парень уже слышит яркую шоколадную нотку.

Выудив из маленького ящичка ложку, Гониль принимается засыпать фильтр молотым кофе до самых краёв. После того, как поверхность помола разравнивают подушечкой пальца, верхнюю часть кофеварки закручивают до упора и ставят на конфорку. После пары щелчков из отверстий показывается голубое пламя. Теперь остаётся только терпеливо ждать.

Блаженная тишина длится от силы несколько минут.

— Джуён уже успел съесть два куска пиццы, — вошедший в комнату Сынмин, вопреки недовольному тону, еле сдерживает смех.

— Ну ты же знаешь — он не умеет терпеть голод, — повернувшись спиной к согревающему позвонки огню, Гониль мягко улыбается.

Парень всегда с каким-то извращённым удовольствием и умилением выслушивает чужое ворчание в сторону Джуёна, прекрасно зная, с какой любовью на самом деле Сынмин к нему относится.

— Ага, — выдохнув негодование, Сынмин кидает тяжёлый взгляд на оставшийся в пакете мятный чай, который никто, видно, не додумался выложить.

Кажется, когда Гониль достал пачку кофе, все остальные дела резко перестали для него существовать.

Даже сейчас, решив, что диалог закончен, он поворачивается в сторону кофеварки. Локти его касаются поверхности тумбы, а на слегка потные ладони ложатся щёки. Он с такой внимательностью и трепетом наблюдает за тем, как спокойное пламя пляшет под металлическим дном, словно перед ним самое интересное на свете представление.

При виде этой картины губы Сынмина растягиваются в усмешке. Схватив упаковку с чаем, парень обходит чужое тело и тянется к верхнему шкафчику. И после того, как дверца со скрипом раскрывается, он начинает сверлить недоумением пустующее место на полке, где совсем недавно, помнится, кое-что лежало.

— Не понял. А где мои сырные шарики? — правая бровь изгибается.

Гониль, отовравшись от процесса варки, кидает задумчивый взгляд в сторону Сынмина.

— А ты точно их туда положил?

— Я всегда помню, что куда кладу.

— Я бы с этим поспорил… — бурчит Гониль себе под нос.

Кажется, Сынмин пропускает это мимо ушей. Или делает вид, что пропускает.

Спустя мгновенье, прочистив горло, Гониль произносит:

— Может, кто-то из ребят взял?

— Даже несложно догадаться, кто, — облизав пересохшие губы, Сынмин кладёт в пустующий угол упаковку чая и с таким же противным скрипом закрывает дверцу. — Ладно, неважно.

— Я куплю тебе ещё, не расстраивайся, — выпрямив спину, Гониль секундно смотрит с улыбкой на чужой профиль и возвращается к своим наблюдениям.

— Я и не расстраиваюсь, — длиннопальцевые ладони ложатся на открытый перед ними позвоночник, плавно перемещаясь на напряжённый торс.

Руки Сынмина обвиваются вокруг талии, скрытой флисовой кофтой. Безумно мягко.

Выдохнув поток воздуха в крепкую шею, парень прижимается к теплу чужого тела и прикрывает ресницы. Внутренности заполняет расслабление и приятное чувство комфорта. Сынмин наконец-то начинает по-настоящему ощущать, что он дома.

Тонкие губы покрывают горячую шейную кожу нежными поцелуями. Гониль непроизвольно дёргается, но не отстраняется ни на сантиметр.

— Ты чего вдруг такой ласковый? — сквозь улыбку произносит парень и наконец-то позволяет себе повернуться к Сынмину всем корпусом.

— Да просто настроение хорошее, — действия Гониля парень принимает за молчаливое согласие на продолжение.

В следующее мгновенье лицо Сынмина опускается к чужим губам — слегка сухим из-за зимнего воздуха. Уложив шершавые ладони на мягкие щёки, он касается Гониля нежным поцелуем. Кожа губ моментально увлажняется и нагревается от горячего дыхания, выходящего из лёгких.

Сынмин, если честно, был бы совсем не против провести Рождество исключительно со своим любимым. Но, видимо, его любимый это желание решил не разделять, пригласив к ним домой целую толпу. Не то чтобы он против, но…

Ушные перепонки заполняет знакомый звук бурления.

По худощавому плечу несильно хлопают, пытаясь привлечь внимание.

— Сынмин, готовь чашки, — оторвавшись от чужих губ с громким чмоком, Гониль резко разворачивается и приоткрывает крышку кофеварки.

Глаза его с детским радостным блеском наблюдают за тем, как из носика начинает обильной струёй вытекать готовый кофе. Резервуар постепенно заполняется.

Ноздри жадно втягивают бешеный кофейно-шоколадный аромат, а горячий язык облизывает и так уже влажную розовую кожу. Гониль в предвкушении. Огонь намеренно убавляется.

Прыснув смешком, Сынмин открывает дверцы тумбы и начинает вытягивать одну белую чашку за другой и ставить их на ближайшую столешницу. По соседству через мгновение приземляются стеклянные блюдца.

Сынмин находит очень забавным то, с каким ребяческим восторгом Гониль каждый раз реагирует на процесс приготовления кофе в гейзерке. Такое ощущение, будто его мозг выборочно самоочищается от воспоминаний, чтобы позже насытить себя такими же яркими эмоциями при их повторении.

Люди иногда кажутся такими удивительными созданиями.

Распределив чашки по блюдцам, Сынмин наливает в маленький чайничек с тонким носиком горячую воду из термопота, а дальше лишь послушно ждёт, сверля взглядом чужую спину.

Когда конфорка наконец затухает, Гониль берётся за пластиковую ручку. Глаза его очень сосредоточенно наблюдают за тем, как кофе из верхнего резервуара тонкой тягучей струёй опускается в молочно-белое стекло. Кожу оглаживает пар.

— Джуёну и мне покрепче, — говорит Сынмин, не отрывая внимательного взгляда от процесса.

— Да, я помню.

Пока Гониль не спеша разливает приготовленный кофе, Сынмин параллельно разбавляет крепость горячей водой и мысленно отмечает для себя, какие чашки предназначены для него и Джуёна, а какие для остальных ребят.

— Ты иди пока, а я кофеварку помою и присоединюсь, — влив последнюю каплю кофеина, Гониль кидает последний взгляд в сторону своего парня и отправляется прямиком к раковине. Слышится выходящий из смесителя напор воды.

Сынмин не произносит ни слова, лишь кивает, прекрасно осознавая, что на него уже никто не смотрит. Подхватив пальцами блюдце с чашкой, он шагает в гостиную, из которой доносится довольно громкое звучание колонок.

Гарри Поттер уже успел заговорить со змеёй в зоопарке. К счастью, Сынмин с Гонилем почти ничего не пропустили.

Пока они возились на кухне, остальные уже успели наполовину опустошить две коробки пиццы. Джисок, видно, наевшись до отвала, лениво растянулся на мягком кресле. Чонсу, сидящий на полу у его ног, неторопливо смакует капричозу. В его блондинистые волосы вплетены чужие тонкие пальцы, что нежно поглаживают кожу головы. Он практически мурчит.

Хёнджун с Джуёном же расселись на подушках, прижатых к паркету. Позвоночники их трутся о край дивана. Лицо второго забавно нахмурено. Хёнджун бегает взглядом с пиццы на экран и обратно. Пальцы его аккуратно вынимают нарезанные маслины с чужого куска, перекладывая их на собственный.

Точно, Джуён же ненавидит маслины…

Сынмин совсем об этом забыл.

— Эй, кофе готов, идите забирайте. Джуён, твой отдельно стоит, — усевшись на диван, Сынмин сразу же устремляет взгляд на экран телевизора и делает первый глоток из своей чашки.

Ротовую полость обдаёт горячей жидкостью. На язык ложится приятный вкус без сильно выраженной горечи или кислотности. Полнейшая гармония, украшенная лёгкими нотами шоколада. Это лучшее, что они могли купить на Рождество.

С громким кряхтением парни встают со своих мест и удаляются в сторону кухни, позже возвращаясь уже вместе с чашками и Гонилем, в чьём лице читается полный восторг от происходящего. А Джуён, идущий позади всех с невероятно серьёзной физиономией, особенно старается над тем, чтобы не пролить ни капли. Его взгляд не отрывается от напитка ни на секунду. Однако смотреть в таких ситуациях нужно скорее на свои ноги. Потому что, вполне возможно, под ними может внезапно оказаться уголок толстого ковра.

— Чёрт! — выругавшись, парень сжимает зубы и с огромным недовольством смотрит на то, как его белое блюдце покрывается мокрыми кофейными пятнами.

— Аккуратнее, — тихо хихикнув, Хёнджун присаживается на подушку и совершает первый глоток.

Фыркнув, Джуён ставит чашку на стол и падает по соседству.

***

Фильм длится безумно долго.

По крайней мере, так кажется Джуёну.

Возможно, так на него повлиял кофеин, но он уже не может сидеть на месте и просто пялиться в экран. Пока Хёнджун, сидя позади, сжимает его тело в объятьях, Джуён перебирает чужие длинные пальцы и гладит твёрдые костяшки.

Так и тянет их укусить.

Хёнджун, в принципе, к этому привык, но делать это при других Джуёну не слишком хочется.

Кажется, совсем скоро конец. По крайней мере, он на это надеется.

Сынмин, лежащий на диване позади Гониля, уже тоже слегка утомлён.

«Гарри Поттера» парень пересматривал совсем недавно, так что интереса он особого не испытывает. Но что ему в данный момент действительно интересно — так это смотреть на эмоции Гониля в моменты, наполненные напряжением или сопливой трогательностью. Положение парень выбрал для этого удобное — розовая голова покоится на толстой подушке, что он положил на подлокотник, а его тело крепко прижато к чужому. Взгляд больших глаз чуть сверху падает прямо на лицо, освещённое экраном телевизора и переливающимися огнями гирлянды.

Сейчас же чужие белки блестят влагой. Прямо на моменте, где Хагрид дарит Гарри Поттеру альбом с фотографиями.

Сынмин в первый раз на этом моменте тоже растрогался.

— Эй, — шёпот проникает в левое ухо. — Ты что, плачешь?

Тонкие губы растягивает ухмылка.

Гониль слегка дёргается от неожиданности.

— Нет, просто… — голос предательски вздрагивает. Прочистив горло, он продолжает. — Глаза от напряжения слезятся.

— Ага, так я тебе поверил.

— Отстань! — шёпотом кричит Гониль, не сдерживая стыдливой улыбки.

Получив лёгкий удар в предплечье, Сынмин испускает тихий смешок и касается поцелуем лохматой темноволосой макушки.

— Да ладно тебе. Я же не осуждаю.

Обернув голову, Гониль смотрит в чужие глаза нечитаемым взглядом. Бровь его изгибается. Жутко хочется взорваться громким смехом, но Сынмин изо всех сил себя сдерживает. Иначе позже ему обязательно влетит. И, возможно, не только от его парня.

Немо вздохнув, Гониль закатывает зрачки и возвращает свой взгляд на телевизор.

Наконец по экрану начинают бегать бесконечные титры.

Джуён хрустит конечностями. Сердце его ускоряет сердцебиение из-за зудящего нутро предвкушения. Подскочив с места и чуть не задев затылком чужой нос, парень практически бежит к пластиковому переключателю.

Помещение заполняет ярко-слепящий свет.

— Джуён, какого чёрта?! — со стороны дивана слышится недовольное Сынминово ворчание.

Лица, чьи взгляды устремлены на одного-единственного человека, болезненно морщатся.

— Пора открывать подарки! — квадратная улыбка блестит детской радостью.

— А ты не мог немножко подождать? — бурчит Джисок, со стоном поднимаясь с кресла. Вся нижняя часть его туловища ужасно затекла.

— Нет, я уже устал ждать.

— Ладно-ладно, получишь сейчас свой подарок, — по-старчески кряхтя, Джисок неторопливо подходит к ёлке и выхватывает из-под её ног (точнее ноги) плоский мягкий квадрат, облачённый в кровяно-красную блестящую упаковку и перевязанный зелёной лентой. — Держи. С Рождеством, и всё такое.

Дрожащие руки (то ли от кофеина, то ли от томительного ожидания) выхватывают подарок и сразу же принимаются по-звериному жадно сдирать с него шуршащий пластик. Перед карими глазами красуется чёрная большеразмерная толстовка с огромной надписью «5 Seconds of Summer» на спине. Джуён задыхается и захлёбывается восторгом.

— Джисок, мой самый любимый и самый лучший друг, спасибо большое!

Сынмин демонстративно закатывает глаза. В прошлом году, когда он подарил Джуёну футболку с этой же группой, тот говорил примерно то же самое.

— Так, получается, моя очередь дарить подарок! — воодушевлённый Джуён, отложив толстовку, заглядывает под ёлку и с гордо поднятой головой преподносит Гонилю среднего размера фиолетовую коробку. — С праздником, Гониль-хён.

Хлопая ресницами, парень пытается предположить примерные варианты того, что находится внутри. Зная Джуёна, там может быть всё что угодно.

И это пугает до чёртиков.

— Спасибо, — потянув за кончик ленты, Гониль с замиранием сердца открывает крышку коробки.

К счастью, ничего экстраординарного он в ней не находит. На дне лишь аккуратно сложенно покоится футболка (а зачем для неё вообще коробка?). Однако принт на ней…

Вызывает некоторые вопросы.

Сынмин напряжённо заламывает пальцы. Как же он не хотел, чтобы Джуёну в «Тайном Санте» достались их с Гонилем имена. Но все его страхи, как назло, оправдались. Остаётся лишь с надеждой ожидать, что тот додумался купить что-то нормальное.

Хотя, судя по странной физиономии Гониля, додуматься Джуён не смог.

Наружу в следующее мгновенье вылезает белая хлопковая футболка, из которой на парней смотрят насыщенно-зелёные прифотошопленные лица Сынмина и Гониля.

Прифотошопленные на тело Шрека и Фионы.

Угадайте, кто из них Сынмин.

— Джуён, что это такое? — парень с показательным недовольством заглядывает в горящие бесстыдством глаза.

— Как «что»? Футболка.

— А почему я — Шрек?!

Присев на пол прямо рядом с Хёнджуном, Джуён оборачивает конечности вокруг чужой худощавой руки и, наполнив взгляд невинностью, произносит:

— Да у вас же одно лицо! Вечно недовольное.

— Да, реально одно лицо, — пальцы Гониля хватаются за края футболки, приподнимая её прямо напротив Сынмина. Хлопковый перед поворачивается в сторону середины комнаты, позволяя всем полюбоваться на две хмурые физиономии — одну — зелёную, а вторую — покрасневше-смуглую.

Комната заливается смехом.

— И ты туда же? Я думал, ты на моей стороне! — закатив глаза, Сынмин приподнимается с дивана и неспешным шагом направляется к ёлке.

— Конечно на твоей! Я тебя даже вот такого люблю, — тыкнув указательным пальцем в зелёный крючковатый нос, Гониль обнажает зубы в нежной улыбке.

Отплатив ему саркастичной ухмылкой, Сынмин поднимает набитую тяжестью коробку и с безумно довольным выражением лица направляется в сторону Хёнджуна.

— Моя очередь дарить подарок.

— Ну, вообще-то… — не успевает Джуён завершить свою тираду, как его губы в следующую секунду расплющивает чужой указательный палец.

— Тшш, — шепчет Сынмин. — Хёнджун, поздравляю тебя с Рождеством.

Длиннопальцевые ладони напрягаются от веса коробки.

Джуён, опустив голову на костлявое плечо, с интересом наблюдает за тем, как приоткрывается крышка. Дыхание его замедляется, а мышцы невольно напрягаются. Смуглое лицо заливает румянец. Первое, что он видит — это мягкие наручники, обвитые чёрным мехом.

Выражение лица Хёнджуна принимает задумчивый вид, когда его пальцы касаются холодного металла.

— Это… — он изо всех старается сформулировать свои мысли, но его тут же перебивают.

— БДСМ-набор. Твой мальчик в последнее время очень непослушный. Думаю, не помешало бы его посадить на цепь, — рот Сынмина искривляет усмешка.

Всё вокруг стихает. Чонсу, Гониль и Джисок молча переглядываются. Их губы сжимаются в тонкую полоску, пытаясь удержать вырывающееся хихиканье.

Глаза Джуёна расширяются от напирающего негодования. Только его рот раскрывается, чтобы выплюнуть пару колких слов, как слева от него звучит голос Хёнджуна:

— А кляп там есть?

Тут же всеобщая выдержка резко ломается. В ушах начинает звенеть от громкого смеха.

Один Джуён сидит с хмурым красным лицом.

— Эй! — из него воплем выходит возмущение.

— Да я шучу, — приподняв уголки пухловатых губ, Хёнджун ласково треплет чужую лохматую макушку. — Спасибо за подарок, Сынмин. Он очень… Оригинальный.

Настаёт очередь следующего.

Уложив в мягкие ладони Чонсу небольшую коробочку, обтянутую упаковкой со снеговиками, парень произносит поздравление и усаживается на прежнее место. Тёмные ресницы его хлопают в ожидании.

С яркой улыбкой на губах Чонсу раскрывает свой подарок, обнаруживая под слоем пластика коробочку с гейзерной кофеваркой цвета чистого металла.

Пухлогубый рот от неожиданности раскрывается. Распахнув глаза, парень с немым удивлением смотрит в сторону Хёнджуна. Тот невольно напрягается.

— Как ты угадал?! Я только недавно думал купить что-нибудь домой для заваривания. Правда, я хотел сначала турку, но гейзерка даже покруче будет. Спасибо!

Рыжеволосая голова вяло кивает, широко улыбаясь.

Всё же Чонсу понравилось.

— Тебе на работе мало кофе? — левая бровь Джисока вопросительно приподнимается.

Чонсу резко поднимается с тёмно-коричневого ковра и шагает спиной вперёд прямо к ёлке, периодически оглядываясь.

— На работе кофе ощущается совершенно по-другому, — вытянув крошечную коробочку, что успела повалиться набок, парень с замиранием сердца присаживается на оба колена перед сидящем на кресле Джисоком и преподносит ему подарок. — Это тебе. С Рождеством.

Нахмурив брови, тот аккуратно открывает маленькую пыльно-розовую крышку с ленточным бантиком. Пальцы его опускаются в обитую бархатом внутренность. Подушечки ощущают прохладу металла.

Плавно вытянув длинную цепочку, Джисок с распахнутым ртом глядит на болтающееся на ней небольшое кольцо. Кажется, серебряное. Он чаще всего украшения не носит, но это кажется вполне симпатичным. На нём нет ни узоров, ни камней. Оно, на первый взгляд, совершенно обычное. Однако даже в обычных вещах легко увидеть нечто большее, если постараться.

Джисок видит.

Чонсу, не отрывая взгляда от своего парня, забирается пальцами под ворот собственной кофты и достаёт из-под него точно такую же цепочку с точно таким же кольцом.

— Мы с тобой встречаемся чуть больше полугода и, наверное, для таких подарков рановато… — затихнув на долю секунды, парень задумчиво опускает взгляд в пол. — Но я захотел преподнести тебе что-то, что выразит мою любовь, — дрожащая от волнения рука ложится на чужое бедро. — Пару лет назад я был уверен, что однажды женюсь, что в будущем у меня будет два ребёнка, но теперь…

Маленькие карие глаза приподнимаются к чужому лицу и сталкиваются со взглядом. Совершенно непонятно, чем он наполнен. Хотелось бы, чтобы чем-то хорошим.

Джисок внимательно слушает, крепко сжимая в ладони кольцо и кусая до отметин покрасневшие губы. Нервно выдохнув, Чонсу продолжает:

— Пускай, скорее всего, у нас никогда не будет ни свадьбы, ни детей, но я в любом случае хочу связать свою жизнь с тобой. Если ты мне это позволишь, конечно же.

Сынмин наравне с Гонилем широко улыбаются, переглядываясь наполненными радостью глазами. Хёнджун нежно кладёт свою рыжую голову на чужую длинноволосую, стараясь сдержать растроганные слёзы. Джуён же недоумённо расширяет глаза и осматривает окружающие его лица, не понимая, что конкретно происходит и как на такое реагировать.

Джисок, спустившись с кресла, приземляется напротив Чонсу, совсем рядом. Нежная улыбка растягивает его рот. Не говоря ни слова, он кидается объятьями в чужое тело.

— Как слащаво, — звучит позади.

Внутренности заполняет раздражение. Обернувшись с яростным взглядом, Джисок ожидает увидеть перед собой недовольное или скучающее лицо Джуёна. Но тот лишь мягко улыбается, приобнимая чужую худощавую руку.

Уголки пухлых губ в следующее мгновенье ответно приподнимаются.

— Джуён, перестань, — спокойно шепчет Хёнджун, без какого-либо намёка на укор.

Совсем на секунду прикоснувшись поцелуем чужой щеки, Джисок надевает на себя цепочку и, потрепав сухие блондинистые волосы, присаживается на кресло. Его рот никак не может перестать улыбаться.

— Ну, что ж, теперь моя очередь, полагаю, — нырнув в карман флисовой кофты, Гониль достаёт оттуда небольшой конверт, перевязанный фиолетовой лентой, и протягивает Сынмину. — С Рождеством, любимый.

— Что там? Деньги? Завещание? — оглядев конверт со всех сторон, парень тянет за конец ленточки и со звуком шуршания вскрывает бумагу.

— А ты думаешь, я после смерти тебе что-то оставлю? — усмехается Гониль, ласково приобняв чужую талию.

Из Сынмина непроизвольно выходит тихий смех. Пальцы ныряют вглубь конверта и вытягивают оттуда две гладкие бумажки. Глаза падают на пропечатанные чёрными чернилами буквы. Дыхание тут же замирает.

В его ладони покоятся два билета на Чеджу.

— Я вообще не помню, когда ты в последний раз нормально отдыхал. Поэтому я переговорил с Бан Чаном и устроил всё сам. Второй билет можешь отдать кому сам захочешь.

Грудную клетку прошибает огромное количество чувств. Сынмин немо приоткрывает рот, совершенно не зная, что сказать. Все слова благодарности, которые формулируются в голове, кажутся абсолютно недостаточными.

Поэтому он просто целует. Совсем коротко. Но при других Сынмин большего себе и не позволит.

— Конечно ты полетишь со мной. Думал, я кого-то другого с собой возьму? — произносится в чужие губы.

— Я, в принципе, так и предполагал, поэтому тоже взял отпуск.

Секундную тишину взрывает громкий хлопок ладоней. Чонсу дёргается от неожиданности и устремляет резкий взгляд в сторону источника звука.

— Ура, птички улетают на медовый месяц! Наконец-то я отдохну от твоей рожи, Сынмин, — ухмылисто скалясь, Джуён потирает руки о плотную джинсу.

— Надеюсь, я в таком случае буду приходить к тебе в кошмарах.

— Итак, раз уж мы разобрались с подарками, может, откроем наконец вино? — встревает Джисок.

Уложив локти на подлокотник кресла, он приземляет свои щёки на слегка вспотевшие ладони и глядит поочерёдно то на Гониля, то на Сынмина.

— А тебе лишь бы выпить, да? — бровь второго плавно изгибается.

— Я ради этого, вообще-то, и пришёл!

Прыснув смехом, Гониль встаёт с дивана и мягко похлопывает по худощавой спине.

— Давай я принесу нам алкоголь, а ты сходишь в спальню за «Уно», хорошо?

— Ладно, — едва кивнув, Сынмин подрывается с места и удаляется из комнаты. Гониль устало плетётся следом.

В комнате повисает секундная тишина, которую скромно уничтожает Хёнджун:

— Я, наверное, тоже ненадолго выйду, — не успевает парень договорить, как его рыжая макушка уже исчезает за поворотом.

Джуён непонимающе хмурит густые брови. Зрачки его стреляют взглядом в сторону Джисока и Чонсу, что о чём-то перешёптываются и хихикают друг другу в ушные раковины.

Скука. Опять его оставили наедине с ними.

Молча покинув гостиную, Джуён изначально следует в сторону туалета, предполагая, что Хёнджун ушёл именно туда. Однако деревянная дверь перед ним открыто красуется пустующей темнотой.

Странно.

Куда же он мог ещё уйти?

Заглянув одним глазком на кухню, парень замечает лишь одну единственную темноволосую фигуру. С её стороны слышится яростное бормотание и хлопок винной пробки.

Вариантов, в целом, остаётся не так много.

Не мог же тот свалить на улицу?

Из спальни в коридор наконец вываливается Сынмин, в чьих руках красуется уже потрёпанная настольная игра.

Сколько же раз они в неё играли?

— Эй, не видел Хёнджуна? Я его найти не могу.

— Да он на балконе там стоит, — мимолётно кинув, парень, даже не глядя в сторону Джуёна, скрывается за кухонной дверью.

Очень интересно.

Не спеша проникнув в неосвещённую спальню, Джуён действительно замечает за пыльным стеклом родное рыжеволосое тело.

Щурясь, он старательно смотрит по привычке под ноги, чтобы ни в коем случае не споткнуться. Но, к счастью, парень благополучно добирается до стеклянной прозрачной двери.

— Эй, ты чего тут? — с тёплой улыбкой нарушив чужое одиночество, Джуён прислоняется позвоночником к холодной стене.

Хёнджун медленно отрывает взгляд от окна, где на запотевшей области стекла виднеются две нарисованные пальцем звезды.

— Просто подышать вышел, — скрытые лавандовой шерстью руки скрещиваются между собой. Вечно меланхоличный взгляд падает в пол.

В черепную коробку Джуёна заползают различные подозрения.

Что-то точно здесь не так.

— У тебя всё хорошо? — густые брови изгибаются домиком. Подойдя чуть ближе, парень осторожно кладёт ладонь на тонкое предплечье.

— Да, конечно. Всё в порядке, — подняв на чужое лицо расширенные от темноты зрачки, Хёнджун натянуто-мягко улыбается.

За столько месяцев Джуён успел выучить набор Хёнджуновых улыбок практически наизусть. Нынешняя, к сожалению, не вызывает у него никакого доверия.

— Я вижу, что что-то не так. Рассказывай давай. Ты обещал, что не будешь от меня ничего скрывать.

Из пухловатых губ выходит распаренный воздух.

— Просто образовались небольшие проблемы с квартирой.

— Какие?

— Хозяйка буквально неделю назад сказала, что собирается в следующем году продавать квартиру, так что мне нужно будет съехать до десятого января.

В холоде помещения образовывается тишина. Хёнджун будто не собирается продолжать.

— И? В чём конкретно проблема? — подталкивает его Джуён.

— Проблема в том, что начал снимать я её ещё пару лет назад. И за такую же цену найти нормальное жильё сейчас практически нереально. Квартиры подороже я просто не потяну. Возможно, придётся искать что-то в другом районе и увольняться с нынешней работы. А я так привык уже…

Шестерёнки в голове Джуёна начинают активно совершать обороты. Тяжёлый взгляд перемещается на ночной город за стеклом, что горит тысячами огней, словно весь обвит одной большой гирляндой. Ладонь от напряжения сжимается на чужой руке.

Получается, если Хёнджун переедет в другой район, то они будут видеться ещё реже?

Ну нет, Джуён этого не допустит.

По крайней мере, не хочет допускать.

— Так переезжай ко мне. У меня квартира не съёмная, так что платить даже особо не придётся.

Глаза напротив широко распахиваются. Тёмные брови хмуро спускаются к векам. Рот Хёнджуна удивлённо приоткрывается.

— Я не могу, прости, — ответ разочаровывает.

— Но почему? Я не буду доставлять неудобств, обещаю! Знаю, тебе нужно много времени наедине с собой. Для меня это — не проблема, поверь мне. Просто скажи — и я не буду показываться на глаза. Квартира двухкомнатная, так что с этим сложностей не будет.

На слегка румяные от прохлады щёки ложатся шершавые ладони. Глаза Джуёна ловят чужой взволнованный взгляд.

— Джуён, твоё присутствие не доставляло бы мне неудобств. Мне хорошо рядом с тобой. Дело в другом.

— В чём же?

— Не хочу зависеть от тебя и постоянно чувствовать себя должным, понимаешь? А ещё я немного боюсь, что это испортит наши с тобой отношения.

Джуён невольно задумывается. Возможно, Хёнджун в чём-то и прав. Часто так происходит, что совместная жизнь и быт разрушают любовь между людьми. Но ведь так происходит не всегда, верно?

— Не попробуешь — не узнаешь. В любом случае, ты можешь переехать хотя бы на время, пока не найдёшь квартиру. Если тебе так принципиален финансовый вопрос — можешь оплачивать коммунальные услуги. Я не против. Что скажешь?..

Аккуратно взяв чужие руки в свои, Джуён мягко оглаживает выступающие костяшки большими пальцами. Внимательный взгляд приковывается к чужому лицу. Он терпеливо ожидает ответа.

Пухловатые губы сжимаются в одну полоску. Хёнджун задумчиво смотрит куда-то вбок, прикусывая внутреннюю кожу щеки. Те несколько секунду, что он молчит, кажутся бесконечными. Джуён уже мысленно готовится получить отказ, однако…

— Хорошо, давай попробуем.

На лице Джуёна в это же мгновение образовывается широкая улыбка. Настолько широкая, что, кажется, у него вот-вот потрескаются уголки губ.

— Правда?! — он не верит своим ушам.

Хёнджун мягко улыбается в ответ. Его глаза изгибаются полумесяцами.

— Правда. Ты — чудо, серьёзно. Не знаю, чем я заслужил тебя, — нежный поцелуй ложится на чужую прохладную щёку.

— Да меня не нужно заслуживать. Я просто люблю тебя, вот и всё... — нахмурившись, Джуён укутывает слегка продрогшее тело в объятья. — Пошли к ребятам. Они там, наверное, нас заждались.

— Да, пошли, — коснувшись пальцами скрытого свитером позвоночника, Хёнджун пропускает перед собой Джуёна и выходит следом.

Хлопнувшее стекло оставляет после себя тишину и вошедший вместе с ней тёплый поток воздуха.

На окне сияют прозрачные нарисованные звёзды, что невидимо освещают пустую снежную улицу.

Её совсем замело.