Глава 14. Эта барышня заводит питомца, которого еще пришлось отвоевать у князя. Что за ерунда, почему князь так вцепился в барана Хунхэ? Этот баран теперь — принадлежит барышне, уберите руки и ноги, все — прочь

После того, как Цин Але обосновалась во дворце в городе Ханьшань, она вернулась к мыслям непременно найти спрятанное стадо духовных баранов, взращенных на Пике Фенмо и умеющих сохранять воспоминания того воина, к духовному оружию которого они привязаны. Существовала вероятность и того, что от последствий этого эксперимента уже давно избавились, в таком случае прошлое останется в прошлом, и ничего найти не удастся. Но увиденный накануне загон для скота, спрятанный в зарослях бамбука, подогревал надежду, что след все-таки остался. По подсчетам Цин Але братья вместе с магистром Цзиньши будут заняты еще несколько часов, потому маловероятно, что кто-то будет ее искать, однако, все равно следовало поторопиться. Быстро добравшись до бамбуковой рощи и скрытого в ее тени павильона, Цин Але прошла вдоль пустого загона и нашла вход в этот загадочный павильон, дверь оказалась закрыта. Однако рядом явно ощущалось присутствие, бамбуковая роща шелестела, двор был начисто прибран, пространство вокруг казалось живым, это место явно использовали. Цин Але села на каменную скамью у входа в павильон, заросшую мхом, в этот момент двери открылись, и из тенистого павильона вышел человек. Старый даос внимательно посмотрел на княжну и поклонился:

– Барышня, чем могу вам помочь? Что вы здесь ищете?

– Я Цин Але, сестра гуна, – девушка поднялась со скамьи и сделала приветственный жест.

Человек был одет очень просто, в традиционное даосское облачение, светлый халат, украшенный едва заметными узорами облаков и белых драконов, седые волосы его были собраны в тугой пучок на затылке и удерживались аккуратной деревянной шпилькой, посеребренные проседью усы, извиваясь, обрамляли рот.

– Кто вы, этот слуга знает, – даос настороженно посмотрел по сторонам, и только когда его подслеповатые глаза рассмотрели, что в пределах видимости больше никого нет, он снова повернулся к девушке. – Барышня, позвольте этому слуге представиться, Ли Чженьюй, хранитель архива. Однако вряд ли этот даос чем-то сможет быть вам полезен. Если вы заблудились во дворце, то просто идите по той же тропинке, по которой пришли сюда, только в обратную сторону. Не хватало еще, чтобы его светлость гун нашел вас в подобном месте. Никому из нас не нужны неприятности, барышня.

– Это место не похоже на архив, – осмотрелась Цин Але. – Возможно, мастер Ли все-таки смог бы помочь этой княжне и удовлетворить ее любопытство? Когда мы с семьей пребывали в поместье генерала Е Мейгуй, работник архива поведал об удивительных духовных баранах, которых создали заклинатели Пика Фэнмо, такой баран мог годами хранить воспоминания владельца, будучи привязан к его духовному орудию.

Даос округлил глаза, спина его еще сильнее согнулась.

– Вы пришли за хунхэ?! – пораженно спросил он. – Об этом не может быть и речи, барышня, вам лучше уйти. – Даос снова осмотрелся по сторонам, не подслушивает ли кто их диалог с княжной.

– Так эти бараны называются хунхэ? – удивилась Цин Але.

– Нет, не совсем, – отмахнулся старик, словно что-то вспомнил, – они никак не называются, скорее это название прикрепилось к животным из-за издаваемых ими звуков их голоса. Осталось лишь несколько хунхэ и они под контролем князя, этот хранитель не может просто так раздавать духовных баранов просителям, – нахмурившись, старец рассматривал Цин Але и внимательно следил за ее реакцией, от его взгляда не ускользнуло, что барышня расстроилась. – Зачем вам понадобился хунхэ? – С недоумением и тщательно скрытым любопытством спросил он.

Цин Але снова села на каменную скамью, слегка испачкав платье зеленым мхом, но такие мелочи ее не волновали, если она не найдет способ получить барана, то ничего не сможет выяснить. Этот хранитель, работник архива не был похож на человека, которого можно было бы подкупить серебром. Какой смельчак осмелится раскрыть секрет, можно сказать, незнакомой барышне, не побоявшись гнева князя? Который за подобные действия может приговорить к смерти.

– Мастер Ли, эта барышня по наивности своей надеялась, что духовный баран хунхэ приоткроет ей тайны прошлого, как вы знаете, эта барышня рано лишилась отца, наставник Гу на Пике Ша почти ничего не рассказывал о семье, братья тоже немногословны. В таком случае, прошлое — навсегда закрытая тема, и нет смысла пытаться отыскать воспоминания.

Сама того не осознавая, Цин Але задела старца за живое, у даоса росла собственная дочь чуть старше Цин Але и, вложив много сил в ее обучение, для ее последующей работы и карьеры в магистрате, даос Ли всегда говорил дочери, что необходимо знать и помнить свои корни, узнавать и хранить историю рода, почитать родителей и гордиться достижениями, продолжать семейную ветвь достойно и гордо нося фамилию рода.

Когда Цин Але, не попытавшись вручить ему саше с серебром, расстроилась, что не сможет ничего выяснить о прошлом семьи, даос растерялся.

– Зайдите внутрь, – жестом он пригласил барышню и, когда она вошла, поспешил плотно закрыть двери.

Внутри павильона, который, конечно же, вовсе не напоминал архив, было несколько длинных коридоров, по бокам располагались плотно закрытые двери из темного дерева.

– Здесь только часть архива, – пояснил даос, обернувшись к барышне, – те свитки, что уже потеряли актуальность. Основной архив находится около главного княжеского зала.

Стены павильона были украшены тонкими бамбуковыми панелями, которые создавали легкий полупрозрачный эффект, через маленькие окна едва просачивался дневной свет. В большом помещении после коридоров Цин Але увидела лежащие на полу в углу сплетенные циновки, рядом с которыми располагалась маленькая жаровня, видимо, это место использовалось так же и для сна хранителя. В другом углу стоял маленький столик, украшенный резьбой. Ароматные палочки на столике источали дым. Тонкий дымок от них крылатыми завитками поднимался к потолку.

Ли Чженьюй открыл дверь и в помещение из комнаты вышли несколько духовных баранов. Это были удивительные существа — наполовину живые звери, наполовину духовные сущности, аура которых подсвечивалась красноватым сиянием, глаза животных казались пустыми и не выражали мыслей. Рога духовных баранов извивались спиралями, словно были созданы из чистейшей духовной энергии. Бараны спокойно улеглись на циновки и пустыми глазами смотрели на мастера Ли и незнакомую барышню.

– Эти хунхэ последние, остальных увезли обратно на Пик Фэнмо уже очень давно, – пояснил даос. – Бараны защищены от просмотра воспоминаний заклинаниями. Иначе содержать их было бы слишком рискованно для владельца.

– Хун, – произнес баран, расположившись удобно около жаровни.

– Хун, – послышалось от другого барана.

– Хун, хун, хун, – вторили остальные.

Теперь Цин Але поняла, почему этих удивительных существ за глаза называют хунхэ.

 – Бараны защищены заклинаниями, значит ли это, что в них не заглянуть?

Цин Але подошла к одному из баранов и погладила его по мягкой золоченой шерстке, баран ласково отреагировал и уткнулся влажным носом в ее ладонь. Даос вздохнул и достал из ящика флакон с каплями.

– Если капнуть на шею хунхэ несколько капель эликсира, – пояснил он, – баран откроет воспоминания, но сделает это он только перед своим хозяином.

– Как же быть? – с тревогой поинтересовалась Цин Але. – Вероятно, все эти бараны принадлежат князю Цин Лину и другим воинам княжества.

– Барышня Цин, если нас с вами раскроют, и у вас и у меня будут проблемы, – нахмурился Ли Чженьюй.

– Значит, не станете помогать? – Цин Але посмотрела на старца лазурными глазами.

– Разве этот даос уже не впустил вас в сокровищницу? – рассердился мастер Ли. – Разве эта барышня не задела этого старца тягой к семейным ценностям? Этот даос уже вскопал себе могилу! Есть один способ, – кашлянул он и продолжил. – Один из баранов принадлежит этому даосу, мы подменим княжеского барана на барана этого слуги, привяжем к вашему духовному оружию княжеского барана. За годы связь с хозяином сильно ослабла, и заклинание поможет привязать хунхэ к вам, вы скажете князю и генералу Цин, что этот слуга смиренно подарил вам своего личного хунхэ.

– Цин Лин не заметит подмены? – беспокоилась Цин Але. – И у меня нет духовного оружия, так вышло, что на Пике Ша не было обучения подобным навыкам, наставник Гу упоминал об оружии, что, возможно, оно появится позднее...

– Ох, в таком случае на первое время сойдет и обычное оружие, – покопавшись в ящике, Ли Чженьюй достал серебряный кинжал с изображением белого дракона на рукояти. – Больше здесь нет ничего подходящего, это кинжал вашего слуги, в нем есть остаточная духовная сила.

– Как мне отплатить вам за доброту и помощь? – спросила Цин Але.

– Если барышня Цин будет беречь историю князя Цин Ли, и историю братьев — князя и генерала, если барышня станет и впоследствии чтить корни, этой платы будет достаточно.

Даос Ли Чженьюй привязал заклинанием к Цин Але духовного барана хунхэ, который ранее был княжеским, наложил заклинание запутывания и подмены так, что при проверке заклинателем след от барана вел бы не к князю Цин Лину, а к старцу Ли Чженьюю, чтобы никто не смог усомниться в истинности подарка. Хранитель отдал Цин Але кинжал, баночку с каплями, повязал веревку на шею хунхе и проводил княжну до выхода.

Цин Але вместе с духовным бараном открыто на глазах у испуганных слуг шли через сад в сторону зала Цюнхуа. В какой-то момент девушка перепутала дорожки, за пару дней она не успела запомнить всю территорию дворца, дороги переплетались и уводили в сторону, и скоро Цин Але с бараном вышли около казарм с солдатами. На тренировочном поле стройно построенные ряды лучших солдат выполняли упражнения и состязались в силе. Воздух наполнился звуками ударов стальных клинков, юноши оттачивали мастерство. В этот момент командир взвода дал знак на короткий перерыв, и воины оставили боевые позиции, солдаты с облегчением опустили тренировочное оружие,  уселись на невысокой траве, пытаясь отдышаться и восстановить силы.

Именно в этот момент внимание людей привлекла необычная картина: вдалеке около тропы, ведущей к дворцовому саду, появилась стройная фигура барышни, которая вела на веревке животное, казалось, она совсем не обращает внимания на суровую обстановку полигона, команды воинов и ее не пугает оружие. Ханьфу барышни было светло-розовым ярким и очень контрастировало с военной формой солдат — темно-синими и землистыми оттенками военных мундиров. Шерсть барана издалека переливалась на солнце, спокойствие животного с красноватой аурой вызывало удивление.

– Смотрите, это же княжна! – послышались голоса солдат из отряда. Один из солдат всматривался с изумлением, второй одернул его и усадил обратно на траву.

– Хун, – сказал хунхэ, взглянув на Цин Але, которая остановилась в растерянности. На дневном солнце шерстка барана отливала золотом, как и волосы его новой хозяйки. Извилистые рога барана сверкали в солнечных лучах.

– Ты прав, Хунхэ, нам в другую сторону.

Девушка хотела, было, развернуться и скрыться среди раскидистых сакур, но в этот момент из казарм вышли Цин Лин, Цин Бэй и магистр Цзиньши. Цин Але было любопытно поближе рассмотреть казармы и поприсутствовать на тренировке солдат, однако момент явно не был подходящим. Когда золотоволосую барышню увидел князь, генерал, магистр и весь отряд солдат, среди присутствующих возникло замешательство.

– Кто у нее на поводке?! – прищурился Цин Бэй. – Это что, духовный баран?!

– Хм, – смутился магистр Цзиньши, с интересом рассматривая направившуюся к ним Цин Але. – Определенно, с барышней именно духовный баран.

Князь и вовсе потерял дар речи, лицо его побелело, скулы напряглись. Другие солдаты, тренирующиеся на небольшом отделенном от троп дворцового сада полигоне, тоже вслед за первым отрядом прервались и сделали почтительный поклон перед барышней, все юноши с явным интересом и удовольствием рассматривали сестру князя.

– Цин Але?! – выступил вперед князь.

Стараясь предупредить все последующие вопросы, Цин Але быстро поклонилась и выдала:

– Добрый день, ваша светлость Гун, генерал Цин, магистр Цзиньши, эта княжна заполучила себе питомца и теперь больше не будет скучать. Хранитель архива Ли Чженьюй подарил этой барышне своего духовного барана. Эта барышня уже дала барану имя Хунхэ.

Цин Але крепче взялась за веревку, отводя своего Хунхэ за спину так, что из-за светло-розового ее ханьфу торчали лишь сверкающие рога животного и его вечно влажный нос.

– Мей-мей... – начал, было, Цин Бэй, подбирая слова.

Магистр Цзиньши не выдержал и засмеялся:

– Ваша светлость, простите смех вашего недостойного слугу, но он первый раз видит, чтобы кто-то просто так завел себе духовного барана, для развлечений.

Цин Лин слов подбирать не стал и голос его практически сорвался на крик, обычно спокойный и рассудительный, князь вышел из себя настолько, что взгляды всего отряда солдат сейчас приковались к нему.

– Цин Але, духовный баран — это не питомец! Ты не можешь оставить его у себя, это исключено! Духовные бараны — это оружие, а не развлечение!

Девушка отступила на шаг назад, все еще пряча испугавшегося криков Хунхэ за спиной:

– Простите, но эта барышня может оставить подарок себе, не вы сделали этот подарок, – промедлив и перейдя на менее официальный тон, она добавила, – брат, ты знаешь, дорога далась мне тяжело, питомец скрасит мои дни, я не отдам его, прости.

Лицо магистра Цзиньши, который понимал, что смеяться дальше будет неуместно, но который вопреки этому едва сдерживал смех, стало красным. Цин Бэй сделал шаг вперед, аккуратно протянув руку к сестре:

– Мей-мей, отдай барана, мы найдем тебе другое животное.

Цин Але нахмурилась и отошла еще на несколько шагов назад, схватившись за веревку так, что костяшки на пальцах побелели.

– Ли Чженьюй, похоже, совсем спятил, старик поехал головой, – выдохнул генерал Цин.

– Мастер Ли не виноват, – тут же отозвалась Цин Але. – У даоса Ли не было выбора, я потребовала этого барана себе в услужение, и он мне его уступил.

– Цин Але, – холодным тоном строго приказал князь. – Оставь барана, это приказ.

– Нет, – подражая ему, так же холодно ответила девушка.

Цин Лин напрягся и положил руку на рукоять духовного меча и наконечник духовной сети.

– Поднимете меч против безоружной сестры? – сухо спросила Цин Але, духовный баран зашевелился за ее спиной и произнес тихое «хун. – Хунхэ, стой там, не выходи, – приказала девушка питомцу, и тот снова отреагировал: «Хун».

– Не вынуждай меня применять к тебе силу, – голос князя казался звенящей натянутой струной. Цин Бэй положил руку ему на плечо:

– Успокойся, мы все решим, сейчас она отдаст нам этого барана.

– Не отдаст, – стойко отозвалась Цин Але. – Этот Хунхэ принадлежит мне, никто не посмеет забрать его.

И без того напряженное лицо князя сделалось совсем белым, в разговор вклинился магистр Цзиньши.

– Возможно, ничего страшного не случится, если духовный баран пуст и не хранит чужих воспоминаний, тогда барышня может оставить его себе для забавы.

Солдаты с интересом наблюдали, чем закончится спор, когда Цин Лин призвал духовную сеть Цзынси Ванлуо, и та в один бросок выхватила и мигом поймала духовного барана в ловушку около ног девушки, животное издало испуганный возглас и запуталось рогами в сети. Подтянув в одно движение сеть к себе, Цин Лин вытащил меч из ножен. Духовный баран бросил испуганный взгляд на лезвие меча и вопросительно издал: «Хун?»

Сердце Цин Але сжалось, слезы подступили к горлу, лицо ее сделалось болезненно бледным, и на несколько мгновений весь полигон поплыл перед глазами, погружаясь в лазурную синеву, через которую стройными рядами в темном пространстве летели незнакомые древние иероглифы.

– Мей-мей! Успокойся! – голос генерала выдернул девушку из леденящих пут этого лазурного тумана. Княжна смотрела, как Цин Лин заносит духовный меч над ее бараном, и последний ускользающий шанс разобраться в прошлом исчезал.

Время и само пространство рядом с ней будто замедлилось: вот она ждет отца во дворце на Пике Ша, вот на его белоснежном платке багровые росчерки — болезнь пишет замысловатые иероглифы кровью, вот наставник Гу обещает, что отец снова приедет и надо дождаться, вот черный конь несет к ней Цин Бэя через поля, мчит, словно быстрый ветер и каштановые волосы брата развиваются по воздуху, а карие глаза его сверкают. Вот портрет Цин Лина под слоем пыли в архиве наставника Гу, тот держит портреты в ларце, но забывает запирать на замок. Вот перед глазами Е Бин с ошейником и кровавыми следами под ним, а где-то вдалеке в теплом озере мертвая водная дева со вспоротой грудью и кровь ее поглощается течениями озера, окрашивая в алый его голубые воды. Хрустальный дворец и безумная ночь, за которую ей, Цин Але, ни в жизнь не найти оправдания перед самой собой, перед покойным отцом и перед Цин Бэем. И, наконец, тревожное лицо мастера Ли, отдающего ей в руки веревку с духовным бараном, старческие руки хранителя архива трясутся, он понимает, на что он идет, но все равно передает поводок.

Цин Але открыла глаза, когда князь занес руку с мечом, чтобы перерезать шею духовному барану, и в этот момент достала небольшой серебристый кинжал с вырезанным белым драконом на рукояти и приставила к собственной шее.

– Ваша светлость, – позвала девушка, дрожащей рукой придавив острие кинжала к коже столь сильно, что тонкая струйка крови мгновенно испачкала воротник ханьфу.

Руна Цин Лина дрогнула и зависла, не нанеся решающий удар.

– Что ты творишь? Опусти кинжал, – голос его тоже дрогнул и сошел на хрип.

Цин Бэй выскочил вперед, но Цин Але остановила его взглядом:

«Не приближайся, иначе, видит Небесный бог Ян-Инь Тянь, я наврежу себе».

– Верните моего друга, этого барана, ваша светлость, – попросила Цин Але, – мы с Хунхэ пойдем в зал Цюнхуа, я хочу покормить его фруктами, если вы сейчас перережете ему горло, сделать это будет затруднительно.

Видя, как дрожит рука Цин Але, сжимая рукоять кинжала, как вследствие этой дрожи острие оружия проникает под кожу, царапая и нанося вред, Цин Лин опустил меч. Было заметно, что сам князь едва сдерживается, было видно, как плотно сомкнуты его бледные губы.

– Отпусти барана, – тихо сказал ему Цин Бэй, чуть наклонившись к плечу князя, – разберемся с этим позднее. Нельзя, чтобы она навредила себе, ты только недавно помог ей исцелиться от раны, нанесенной демоном Шоху.

Цин Лин, хмурый и бледный, сощурив глаза и неотрывно глядя в лазурные глаза Цин Але, медленно убрал меч в ножны и отозвал духовную сеть Ванлуо. Небо над головой разразилось внезапной сине-фиолетовой грозой, несколько сверкающих огненных разрядов пронзили мягкие облака. Баран, с удивлением тараща глаза то на убравшего оружие палача, то на новую хозяйку, моргал и поворачивал голову от одного к другому, в свете небесных молний рога его сверкали еще ярче, блеск его ауры розоватым светом исходил вокруг него и окутывал Цин Але.

Ветер внезапно усилился, заставляя флаги над казармами хлопать, как тревожные предвестники бури. Первые капли дождя начали падать тяжело и редко, оставляя отчетливые отпечатки на пыльной земле тренировочного двора. Солдаты спешно начали убирать оружие, защищая его от начинающегося дождя. Небо темнело с каждой минутой и вскоре вспышки молний начали разрезать его, озаряя казармы отблесками света. Порывы ветра обрушились на крышу здания, заставляя деревянные ставни греметь.

Цин Але по-прежнему трясло и горячие слезы, долго стоявшие в глазах, наконец, обретя свободу, вытекли по щекам, шее, смешавшись с тонкой струей алой крови.

– Мей-мей, все хорошо, отдай мне кинжал, – протянул руку генерал, но мышцы девушки, казалось, задеревенели, она не могла пошевелиться.

В этот момент кто-то со стороны спины внезапно заключил ее в крепкие объятия, тонкая рука в темно-фиолетовом ханьфу пережала запястье Цин Але, и кинжал вывалился, упав на землю, кратко прозвенев, ударившись о камень в траве.

– Хуан-эр! – выдохнул магистр Цзиньши, переводя дыхание, угроза миновала, у княжны забрали оружие и можно было привести мысли в порядок. – Ты очень вовремя пришла, дочь.

Сердце Цин Але замерло, со спины она чувствовала тепло объятий, повернув голову, она увидела, что заключена в крепкой хватке юной барышни, она была немного выше Цин Але, определенно сильнее и ловчее, иссиня-черные волосы ее, сверкающие неистовым блеском на фоне грозового неба, раскинулись по плечам и упали на ханьфу Цин Але. Барышня чуть склонилась к уху Цин Але и негромко сказала:

– Княжна, позвольте представиться, ученица Пика Ханьши, старшая дочь магистра Цзиньши, Цзиньши Хуан — к вашим услугам.

Обернувшись полностью и все еще находясь в руках незнакомки, Цин Але встретилась лицом к лицу с барышней, и увидела вблизи ее огненную впечатляющую сознание красоту. Черные глаза этой барышни, чуть смеющиеся и прищуренные, неотрывно смотрели в лазурные глаза княжны. Алые губы барышни чуть тронула легкая улыбка, контекст которой, однако, не был ясен, неожиданно и бесцеремонно, барышня вытерла слезы на лице Цин Але рукавом своего халата, после подтерев и кровавый след на шее, тихо цокнув языком и шепотом пояснив:

– Не стоит показывать им свои слабости, барышня.

После этого черноволосая красавица подошла к духовному барану, над ее сильными руками раскрылись огненные крылья феникса, равно как у той статуи в саду Мейгуй, что с интересом рассматривала Цин Але еще недавно. Осторожно коснувшись светящимся крылом золотой шерстки барана, девушка, подняла глаза на отца, князя и генерала:

– Этот духовный баран пуст, он не содержит воспоминаний, похоже, что ранее он был связан с мастером Ли Чженьюем. То, что сказала вам барышня Цин — правда, мастер передал ей барана вместе со своим давним духовным кинжалом. Ваша светлость, Гун, эта ученица позволит себе высказать мнение: если юная княжна оставит себе этого Хунхэ, он может со временем накопить ее воспоминания, что создаст дополнительную безопасность для становления ее духовного ядра.

Молча развернувшись и не удостоив дочь магистра ответом, Цин Лин скрылся в казармах. Цин Бэй, грозно посмотрев на Цин Але и демонстративно показав ей жест, резко проведя пальцем по горлу и сжав губы, раздраженно бросил:

– Убирайтесь, пока он не передумал, – и спешно направился вслед за братом в зал казарм, обернувшись, крикнул вслед. – Барышня Цзиньши, вы получили мое письмо, – и указал на Цин Але, – проводите сестру и позаботьтесь о ней.

Магистр Цзиньши так же спешно кивнул дочери и удалился, командир взвода солдат отдал приказ продолжать тренировку.

Тело Цин Але дрожало, начался дождь. Черноволосая барышня, бегло взглянув на излом небес, снова подошла к Цин Але, в глазах ее читалась усмешка, а через мгновение и сама она бесцеремонно начала смеяться, не отводя взгляда от подопечной, которую ей вверили высочайшим приказом.

– Что вас так забавляет? – рассердилась Цин Але.

Цзиньши Хуан, приложив волевое усилие, чтобы успокоиться и перестать смеяться, сделала еще шаг к Цин Але.

– То, с какой самоотверженностью вы защищали это никчемное существо, – девушка указала наконечником духовного кнута в сторону пасшегося рядом Хунхэ, который явно уже забыл, что чуть не превратился в ужин. – Ради чего оно, барышня?

– Не ваше дело, – отвернулась Цин Але и вновь попала в объятия к девушке, которая обхватила ее руками со спины.

– А я думаю, что дело как раз мое, – прошептала она. – Этот Хунхэ — не пуст, барышня Цин, вы умело всех обманули с мастером Ли. Эта ученица Цзиньши хочет знать, зачем? Если расскажете, она сохранит ваш секрет.

Цин Але развернулась и с тревогой заглянула во внимательные черные глаза.

– Если вы знали сразу, то почему помогли мне?

Цзиньши Хуан вскинула брови, усмехнувшись, не удостоила княжну ответом, оправила широкие рукава ученического ханьфу, обрамленного по краю золотой каймой с символикой Северного княжества, а в следующий момент вытерла теплым пальцем каплю крови, вновь просочившуюся из ранки на шее Цин Але.

– Такая страсть, и остаться без результата, было бы обидно, – усмехнулась барышня Цзиньши. – Вы расскажете мне, что хотите найти в воспоминаниях этого Хунхэ, а я сделаю вид и далее, что он пуст, – заключила сделку Цзиньши Хуан, абсолютно уверенная в том, что княжне не отвертеться от ее требований. – Поторопимся, гроза набирает обороты.

Цин Але смотрела на новую знакомую с тревогой. Такая сила, заклинательский талант и не свойственная барышням самоуверенность. У княжны возникло стойкое ощущение, что перед ней второй Цин Лин, в женском обличье. Самоуверенная и продуманная старшая дочь магистра, его гордость и гордость Пика Ханьши, гордость Северного княжества, назначенная ей, Цин Але, в наставницы. А значит, ей придется терпеть ее манеры, заносчивость и постоянно чувствовать себя слабым ребенком на фоне ее мощи, силы и таланта. За что ей, Цин Але, все это?