Глава 13. Эта барышня в ужасе (полная безысходность)

Цин Лин открыл формацию озера Тьяндзинь Ху и повернулся к девушке.

– Прости меня, я виноват, – он долго смотрел ей в глаза, не отрываясь.

Цин Але в сердцах вскрикнула:

– Мы оба знаем, что это не так, в чем твоя вина, что недостаточно долго отбивался?

Князь сдержанно улыбнулся. По сторонам от юноши и девушки взбунтовались водные стены, Цин Лин подошел совсем близко и заключил сестру в объятия так, что она не смогла бы вырваться.

– Послушай меня, – сказал он настойчиво. – Ты можешь не верить, или сомневаться, но ты очень важна для меня. Если придется воспитывать тебя и наказывать для твоего же блага, я буду это делать. Если придется обучать тебя, я помогу всем, что в моих силах и научу тебя всему, что тебе пригодится на заклинательском пути. Если нужно провести с тобой ночь и дарить тебе ласки, сделаем и это столько, сколько потребуется. Помнишь правило: барышня принадлежит этому князю, – юноша, продолжая крепко обнимать Цин Але, нежно поцеловал ее в лоб, а после во влажные от слез закрытые глаза.

– Если А-Бэй узнает про то, что произошло, – слезы проливались по щекам Цин Але и стекали на дорожный плащ. – Обещай, что он не узнает, что не скажешь ему!

– Обещаю, – ответил князь и вытер слезы девушки платком. – Снадобье Фена лишь усиливает многократно то, что уже есть. Честно сказать, не думал, что ты питаешь ко мне теплые чувства. Рад, что в твоем сердце есть место для этого князя, – заключил юноша. – Но о книге господина Гу мы еще поговорим, – закончил он более строго.

Цин Лин взял барышню за руку, крепко сжал ее пальцы в своей ладони, и вместе они вышли на озеро Тьяндзинь Ху, там, с момента их ухода прошло всего пару часов, и день был в самом разгаре. Цин Лин призвал духовный меч Фенбао Шиджи и, обняв девушку, взмыл в воздух.

Ханьшань встретил путников переливающимся серебром крыш, переплетением улиц, переходящих в площади, где ремесленники хлопотали в маленьких магазинчиках, складах, тавернах и гостиницах. Серебряный с золотым отблеском город был сдержанно красив и с первого взгляда понравился Цин Але. Раскинувшая объятия столица, окруженная светло-серыми высокими каменными стенами, ждала своего правителя, улицы города были выложены аккуратными каменными плитами, местами между стройных рядов домов вились узкие водные каналы, по которым плавно скользили и отражали тихую суету городской жизни небольшие лодки. Воздух заполнился ароматом свежей зелени и пряностей с местного рынка, торговцы раскладывали на прилавках товар, фрукты, украшения, готовили ароматные паровые рисовые булочки. Увидев князя, приближающегося в полете на мече, обнимающего барышню с золотыми волосами, люди с интересом поднимали глаза и выкрикивали приветственные жесты, рассматривая Цин Але. Разумеется, все знали, что князь вернулся в столицу с младшей сестрой, эта новость обсуждалась на каждом углу и в каждой таверне, забегаловке, гостинице и магазине, — всем было интересно воочию рассмотреть барышню, о которой долгие годы ходили слухи.

– Достопочтенный Гун! Барышня! – отовсюду, с каждого угла можно было услышать крики.

Центром города был дворец князя, возвышающийся на горе, отсюда, от подножия дворца открывался вид на всю столицу. Серебряные крыши зданий волнами переливались под лучами утреннего солнца, а в ночное время они мерцали, словно далекие звезды, внезапно упавшие на землю и нашедшие здесь покой.

Князь приземлился перед входом во дворец и поддержал спутницу за руку, чтобы она не потеряла равновесие. Стены дворца были выкрашены в спокойные земельные оттенки, колонны были украшены переплетающимися узорами с изображениями белых драконов, небесного бога и других мифических существ. У входа в княжескую резиденцию столпились многочисленные чиновники и просто обыватели. Люди волновались и сквозь монотонный шум голосов слышались слова приветствия.

Навстречу вышел магистр — почтенный господин Цзиньши, чуть поодаль от него в приветственном поклоне склонилась его многочисленная семья — дама Цзиньши и четыре юных барышни, чьи лица сияли свежестью, как лепестки утренних роз.

Поприветствовав правителя, господин Цзиньши извинился:

– Духовная школа Пика Ханьши созвала для показательных соревнований в Ханьшань талантливых учеников всех школ, мы надеялись уже завтра устроить праздник, но моя старшая дочь Хуан еще не вернулись с другими учениками с задания образцового наставника Ши Хуанлуня. Без представителей Ханьши нет никакого смысла что-либо устраивать, – нервно вздохнул мужчина, поправив жестом короткую черную бороду. – Потому праздник пришлось перенести, все случится через неделю, – совсем поникшим голосом закончил Цзиньши Гуанхуэй.

– Так даже лучше, барышня Цин Але устала после долгой дороги, ей нужно несколько дней отдохнуть, – между делом ответил князь, направляясь через дворцовый сад к главному залу дворца. Обернувшись к девушке и скользнув по ней беглым взглядом, Цин Лин спросил:

– Как тебе Ханьшань? Не столь вычурно, как в Мейгуй?

Барышня не ответила, всю дорогу в столицу она в прямом смысле не могла разговаривать с князем, прятала глаза и с огромной радостью спряталась бы сама куда-нибудь подальше от него, лучше — на всю оставшуюся жизнь. Ей не хотелось рассматривать свой новый дом, не хотелось никаких праздников и соревнований духовных школ, перед глазами ее стойко возникали и держались ночные сцены из дворца небесного бога Ян-Инь Тяня, туманный флер афродизиака, жар от лекарства, и все случившееся безумие. Но здесь и сейчас, находясь под прицелом взглядов подданных, которые долго ждали часа знакомства с новой госпожой дворца, она не могла потерять лицо. Потому, незаметно под полами плаща до боли сжав в кулаке шелковую ткань ханьфу так, что ногти впивались в ладони, Цин Але сохранила внешнее спокойствие и ясность взгляда.

Увидев, что девушка никак не реагирует и, рассмотрев под маской спокойствия истинное состояние, Цин Лин оставил ее с расспросами и обратился к слугам:

– Помогите барышне обустроиться в Павильоне Цюнхуа*, исполнять все, что будет приказано барышней, выделить личных служанок и рассказать, как все устроено во дворце. Барышне запрещается покидать территорию дворца без ведома этого князя, – сухо скомандовал юноша и добавил. – Цин Але, отдохни, этот князь навестит тебя позднее. – С этими словами Цин Лин развернулся и скрылся за раскинувшимися цветочными кустами парка.

Когда Цин Але увидела Павильон Цюнхуа, она была приятно удивлена, несмотря на ужасное настроение. Зал оказался просторным, стены его были построены из светлых камней, крыши отдавали в разных частях своих то серебром, то золотистым отливом.

– Барышня Цин, рада служить вам, этот павильон был построен специально для княжны достопочтенным гуном более восьми лет назад, – скромно одетая служанка встала на колени и совершила поклон до земли перед невысокими ступенями дворца. – Меня зовут Ли Мэй, а барышню рядом – Юй Цзы, мы будем находиться с вами, когда потребуется, можете обращаться, наши комнаты неподалеку от вашего павильона.

Цин Але отвлеченно поблагодарила, не удостоив слуг взгляда, и попросила:

– Ничего не нужно сейчас, эта княжна устала и хочет отдохнуть. Позднее вы поможете мне узнать, как устроена жизнь во дворце и в столице.

Стены внутри Павильона Цюнхуа оказались еще более светлыми, девушка подумала, что этот цвет напоминает белый туман, пространство казалось большим за счет окон, через которые проникал теплый свет. Полы были выложены светлым мрамором, который, отражая свет от окон, создавал иллюзию туманных волн под ногами. В центре павильона как изящное украшение красовался маленький белоснежный фонтан в форме сакуры, из которого неслышно струилась вода. С потолка свисали подвесные фонари, обрамленные тонким желтым шелком с красным узором. Окна были украшены деревянными резными решетками, благодаря которым на шелковые пологи вокруг кровати падала тень узора. Все внутреннее обустройство было выполнено из светлого дерева — мебель с резными орнаментами оказалась инкрустирована жемчугом и полудрагоценными мелкими камешками, на кровати лежали мягкие подушки.

«Восемь лет этот зал ждал меня – для чего было стараться настолько заранее, и, если ты построил для меня дворец столь давно, то почему следующие годы просто выжидал?» – Цин Але думала, и фрагменты событий не сходились в общую картину. В ближайшее время, как только она освоится, девушка решила для себя самым правильным найти местный архив и, если очень повезет, спрятанных от посторонних глаз тех самых «баранов воспоминаний».

А пока что, обосновавшись во дворце и на этом немного успокоившись после недавних событий, Цин Але выпроводила беспокоящихся слуг, зажженные лампы красивым красновато-желтым сиянием освещали светлые стены ее зала, девушка нашла травяной порошок для входа в формацию от наставника Гу и решила смешать его с травами барышни Е Бин, в надежде, что так эффект будет сильнее и быстрее. Вскоре ее сознание погрузилось в полупрозрачный туман, тропа на гору действительно нашлась значительно быстрее и легче, нежели в прошлый визит девушки. В отдалении на зеленой горной вершине сидел в позе медитации юноша в белых одеждах, светлые волосы его ласкал горный ветер под мягким послеполуденным солнцем. Услышав шаги за спиной, юноша обернулся и посмотрел на Цин Але абрикосовыми глазами.

– Барышня Су, – поприветствовал он, встав и аккуратно расправив полы халата, который развевался на легком ветру.

– Господин Не, простите, что заставила вас ждать, – сделала небрежный приветственный жест Цин Але, забыв о формальностях, ей очень хотелось пообщаться с другом, который не был никак связан с князем и всей случившейся неловкостью. На девушке было надето шелковое розовое ханьфу, из-под тканей которого оказался слегка заметен нижний белоснежный халат.

Ученик Не улыбнулся, так же поклонившись:

– Некоторых встреч можно и подождать, от меня не убудет.

– Я задержалась, потому что по пути домой мы с братом остановились ненадолго в гостях, ситуация требовала внимания...

Юноша прервал ее:

– Вы не обязаны передо мной отчитываться. Должен сказать, вы очень красивы, вашего брата можно понять, что он хвастается вами, заставляя вас вместе с ним посещать знакомые дома.

– Эээ, не думаю, что дело в этом, – замялась Цин Але.

– Позвольте мне быть честным с вами, – продолжил господин Не, его голос звучал серьезно, но в то же время тепло. – Я слышал некоторые вещи о вашем брате. Возможно, если я не ошибаюсь, он очень властный человек. Если у вас когда-либо возникнут проблемы, вы всегда можете обратиться ко мне. Я готов помочь вам любым способом, даже если это будет против убеждений вашего брата.

– Ни за что не стала бы втягивать вас в семейные разборки, не стоит раздвигать траву и пугать змей**, – с грустью отреагировала Цин Але, вспомнив, однако, как еще недавно в Мейгуй отряд солдат бегал целые сутки напролет в поисках мнимого лазутчика. – Мой брат молод, временами вспыльчив и может быть непредсказуем, но в целом он рассудительный человек и не повезет тому, кто перейдет его дорогу. Вы – достойный ученик своего учителя, господин Не, и я не хочу переживать за вашу судьбу.

Юноша пристально вглядывался абрикосовыми глазами в глаза Цин Але, проявляя не свойственную ему ранее настойчивость, внешне облаченную в беспокойство.

– Барышня Су, хочу, чтобы вы знали, что я всегда готов помочь вам, не беспокойтесь о рисках, ваш брат, похоже, отличный воин, но и этот ученик тоже имеет свои навыки, – многозначительно улыбнулся юноша. – Готовы ли вы сегодня со мной отправиться в путешествие в Южное царство?

– Об этом я и пришла вам сказать, господин Не, сожалею, но в этот раз не смогу пойти с вами на прогулку. У меня дома произошло кое-что непредвиденное и мне придется собрать все силы и найти выход из ситуации. Мои мысли сейчас далеки от прогулок в ваши земли, я пришла сегодня на эту гору, чтобы поприветствовать вас и отложить планы. Если я потрачу много внутренней силы на перемещения, то, боюсь, упаду от усталости и никак не смогу объяснить это семье.

– Что ж, – разочарованно вздохнул юноша, – отложим прогулку на следующую нашу встречу. Этот ученик очень надеялся и ждал, но нет никакой спешки. Тысяча ли за один день*** никуда от нас не убегут.

Когда Цин Але, проведя немного времени на вершине горы с господином Не и узнав, как обстоят его дела, прощалась с ним, то впервые заметила оттенок досады в его красивых абрикосовых глазах.

«Похоже, этот юноша очень рассчитывал на наше путешествие, но, пожалуй, за последнее время хватит новых впечатлений», – устало опустила плечи девушка, возвращаясь из формации в свой Павильон Жемчужных цветов Цюнхуа. На следующий день служанки Ли Мэй и Юй Цзы, стараясь не досаждать барышне и очень смущаясь при каждом слове, кратко рассказали ей обстановку в княжеском дворце.

– Его светлость гун всегда завтракает в своих покоях в Джуанши Тхан****, часто пропускает обед из-за тренировок с отрядом воинов, – рассказала кроткая Ли Мэй.

– Это особые воины — избранные бойцы армии, которых тренирует лично князь Цин, – добавила барышня Юй. – Эти молодые солдаты сильны и выносливы, они живут с западной стороны дворца в казармах. Для них была построена собственная кухня и зал Лунмен Тхан*****, где солдаты вместе с княжеским поваром на дежурствах готовят еду, а наш князь настолько близок к своим людям, что зачастую вместо официальных ужинов в главном зале присоединяется к солдатам и проводит время с ними. Цин Але удивленно посмотрела на слуг.

– Вот как, ни за что бы не подумала, что Цин Лин столь близок с простыми людьми. Я бы хотела посмотреть на тренировки.

– Барышня, – вздохнула более разговорчивая барышня Юй, – посмотреть на тренировки вы можете в любой день, но утренние тренировки солдат начинаются еще до рассвета, а полуденные учения иногда закрыты от тех обитателей дворца, кто не имеет отношения к армии.

– Разбудите меня завтра до начала тренировок, – попросила княжна.

Оставшись одна, Цин Але сразу же вернулась к навязчивым мыслям безумной ночи во дворце небесного бога Ян-Инь Тяня. Теперь все произошедшее еще больше казалось бредовым сном. Если небожитель Фен достоверно знал об особенном действии афродизиака, то почему оставил ее, княжну, на попечение князя? Ощущение безумства момента не покидало, куски той ночи, поочередно всплывающие в памяти, травмировали сознание, вводили в ступор и, соединяясь в последовательную карусель произошедшего, казались каким-то совершенно диким вымыслом. Цин Але чувствовала, как тяжелыми волнами стыд накатывает на нее: то, что она допустила и совершила — противоречило ее прежнему воспитанию, ее взглядам и принципам. Если бы образцовый наставник Гу Цзю и его супруга матушка Гу Вэй узнали о случившемся, то наверняка бы отказались бы от нее и прокляли бы ее, за этот безобразный и развратный поступок. Цин Лин повел себя как всегда сдержанно и спокойно, показывая всем своим видом, что готов взять вину на себя. Но именно она, Цин Але, в порыве горячего бреда, соблазнила собственного сводного брата, настойчиво добилась его ответных ласк и сама на него забралась. От этой мысли девушке хотелось умереть.

Она закрыла лицо руками, пытаясь собрать мысли и найти внутри себя точку опоры. Небожитель Фен И Тяньши ясно дал понять, что его снадобье лишь усиливает то, что уже есть в человеке, значит ли это, что все прежние месяцы ожидания она, Цин Але, испытывала скрытое влечение к этому далекому и холодному юноше, в тайне подсознания вожделея встречу и вскармливая свои непристойные желания под внешней маской добродетели?

Теперь и сам князь искренне верил, что Цин Але в тайне влюблена в него и в ту ночь обнажила не только тело, но и свои грязные помыслы. Разве теперь она не оказалась в руках этого юноши настолько крепко схваченной, что уже никогда ей не удастся вырваться, уже никогда не удастся переубедить его.

«Нет, я не влюблена в тебя, это все снадобье, это все рана Шоху, это все — едкое безумие, которое нашло лазейку и проникло в сокровищницу души...»

Пальцы Цин Але нервно скользнули по шелку ее наряда вниз, словно пытаясь найти что-то, за что можно было бы схватиться и удержаться, или забыть навсегда и вырвать из памяти этот эпизод, когда она поддалась порыву неизвестного чувства. Мысль о том, что скоро вернется Цин Бэй и узнает о ее поступке — привела девушку в холодный ужас и обездвижила, она не могла представить его непонимающий и осуждающий взгляд, его реакцию, его справедливый гнев. Брат возненавидит ее и откажется от кровного родства. В израненной душе Цин Але соперничали два потока энергий: чувство вины перед Цин Лином, Цин Бэем и мучительное чувство стыда перед всеми, с кем она была знакома и близка в этом мире.

«Нет, А-Бэй никогда не должен узнать о ее постыдном поступке», – пришла к мнению девушка.

За окнами ее красивого зала расцветал парк, слышались голоса слуг, журчал перетекающей с камня на камень шумной водой небольшой ручеек. После долгих попыток отогнать тяжелые мысли, Цин Але решила, что нужно держать лицо, что бы ни произошло. Пока брат ведет себя достойно и спокойно, она сумеет сохранить этот темный момент в тайне от всех, кто никогда не должен узнать правду. Вечером девушку навестил князь, он вошел в ее зал Цюнхуа решительной походкой, на его лице не читалось ни намека о воспоминаниях разделенной горячей ночи.

– Если тебе что-то потребуется, скажи мне, и у тебя будет все, что ты захочешь, – спокойно произнес правитель.

Цин Але, вполоборота бросив прохладный взгляд на брата и твердо в душе решив держаться отстраненно и холодно, как зачастую поступал он сам, сдержанно ответила:

– Этот князь пытается загладить то, что произошло вчера?

Цин Лин мигом подхватил е настроение и сощурил глаза.

– Загладить вину? Что ж, пусть так и будет. Думается мне, что, когда мы съездим в город, следует зайти в лавку фармацевта и посмотреть местные афродизиаки, раз барышне они так полюбились, – слегка уколол он девушку.

Цин Але рассердилась и тут же покраснела, а князь, едва сдержавшись от смеха, отвернулся, чтобы еще больше не смущать барышню. Спустя небольшую неловкую паузу Цин Лин предложил:

– Поужинаем в Зал Лунмен, ни к чему сейчас устраивать официальные приемы.

Юноша подошел к Цин Але близко, взял ее за руку и потянул за собой в сторону выхода. По тропам через парк с ровно выстриженными зелеными кустами они шли молча вдвоем. Слуги, встречающиеся на пути, почтительно кланялись. Путь к Залу Лунмен показался Цин Але долгим, а, может, дело было в постоянном ощущении неловкости, от прикосновений прохладных пальцев юноши к ее ладони. Далее путь проходил через небольшой сад, где дорожку из серого гравия обсыпали персикового цвета лепестки сакуры. Проходя через каменный мостик, Цин Але подвернула ногу. Князь обернулся и успел подхватить девушку.

– Хрупкая, как хрусталь, за тобой нужно постоянно следить, – неодобрительно заметил он.

– Можно, пожалуйста, без упоминаний хрусталя? – выдохнула Цин Але и юноша в голос рассмеялся. Таким Цин Але еще не видела князя. Ей вдруг показалось, будто вся эта история даже очень ему к душе и теперь он всласть может поиздеваться перед утонувшей в собственном стыде барышней.

Их путь далее обогнул павильон, который отдаленно напомнил княжне картины скотного двора в Мейгуй. Могло ли оказаться, что где-то здесь во дворах держат духовных баранов? Если несколько лет назад брат согласился испытать подобного барана в действии, то вряд ли потом позволил бы содержать его где-то, кроме территории дворца. Здесь, около павильона из темно-серого камня, стоял забор, напоминающий загон, но сейчас внутри никого не было, и двери павильона были накрепко закрыты, очень маленькая бамбуковая роща зеленой аркой наклонялась над загоном, создавая тень. Завтра Цин Але непременно проверит свои догадки и все разведает, и обязательно найдет подробности юности этого человека.

Сначала она перестала думать о сводном брате, как об отбросе. После она больше не могла позволить себе считать его наглецом, ведь хрустальный дворец все перевернул с ног на голову, и теперь надо было еще накрепко подумать, а кто же тут наглый и настойчивый, кто потерял контроль и нарушил личные границы.

Перед входом в Зал Лунмен Цин Лин повернулся к девушке:

– Кстати, ты можешь и дальше называть меня Линлин, – он намеренно вспомнил то имя, что Цин Але дала ему той ночью, и скулы девушки снова тронул предательский румянец, она ничего не ответила, а лишь отвела взгляд, делая вид, что рассматривает зал. – Ты должна понимать, что предписывает путь парного совершенствования******.

– А-Лин! – воскликнула девушка.

– Я не настаиваю продолжить сразу, и не стану тебя принуждать, но, если ты вступила на этот путь и волею судьбы этот князь — твой партнер в парном совершенствовании, ты не вправе рассчитывать, что кто-то другой сможет прикоснуться к твоему телу.

Цин Але была в шоке от его слов.

– Иными словами ты заявил сейчас на меня свои права?

– Разве я не сделал это еще до Хрустального дворца? – искренне удивился Цин Лин и вместе с девушкой они зашли в Зал Лунмен. Этот разговор явно зашел в тупик. Теперь Цин Але ясно осознала, чего именно хочет этот правитель, продолжения разврата и бесчинств, с ее участием.

Внутри Зала к удивлению Цин Але царила теплая атмосфера, горел очаг, повар возился с блюдами, солдаты стояли у раздачи с подносами или большими тарелками в руках, на приход князя отреагировали приветствиями и поклонами. Увидев рядом с князем Цин Але, воины задерживали на ней восхищенные взгляды. 

– Приветствуем достопочтенного князя! Приветствуем барышню, – после формальных фраз каждый снова занялся своим делом, переключив внимание на ужин.

В зале стояли несколько длинных столов из темного дерева, поодаль от них располагались маленькие столики на двух или трех человек, места было много и простор помещения зала смог бы вместись в себя большой отряд и при желании все войско князя с гостями.

– Здесь не приносят еду, – пояснил Цин Лин, обратившись к сестре. – Все, что нравится, возьми сама.

На другом конце зала был виден вход на кухню, где и готовили во время дежурств воины под руководством дворцового повара. Мельком заглянув туда, девушка рассмотрела, что стены кухни выложены небольшими разноцветными глянцевыми плитками, отражающими свет от зажженных вечерних фонариков, подвешенных под деревянными балками высокого потолка. В центре кухни возвышался открытый огонь, в отличие от закрытого очага в центре зала около столов (где каждый желающий мог сам подогреть еду), на этом огне в больших котлах готовились блюда.

Заглянув поближе, Цин Але увидела улыбчивого повара, в ближнем котле готовилась ароматная утка, которую на раздаче подавали с тонкими блинчиками и овощами, зеленым луком и сладким пряным бобовым соусом. В других котлах закипали паровые пирожки с разными начинками — из рыбы, крабового мяса, грибов. В третьем котле тушилась терпкая свинина в гранатовом вине. В следующих котлах пересыпался белоснежный рис, в емкостях рядом находились и источали аромат пряности, горошек, специи, перепелиные яйца и жареная морковь. На отдельной жаровне доходил до кипения лотосовый суп из корней с кусочками грибов шиитаке и нежными листьями бок чой. Удивительно сладкий аромат по залу распространяли клейкие рисовые шарики со сладкими начинками и с бобовой пастой, обвалянные в кунжуте и обжаренные до слегка золотистой корочки.

– Вижу, ты под впечатлением, – Цин Лин одернул сестру за рукав ханьфу. – Если хочешь, в какой-нибудь день я сам приготовлю для тебя завтрак.

– Князь умеет готовить? – не поверила своим ушам Цин Але.

Цин Лин усмехнулся, облокотившись на цветную плитку стены:

– Почему бы нет? Ты еще многого не знаешь о своем брате. Сядем вон за тот столик.

Во время ужина князь украдкой смотрел на девушку и подкладывал в ее тарелку к выбранной зелени и овощам кусочки жареного мяса.

– Ешь, все уже случилось, что толку давиться и краснеть? – бесцеремонно заметил юноша. – Усилиями этой барышни и сам князь дал слабину. – Добавил он.

То, насколько спокойно Цин Лин рассуждал о проведенной вместе ночи, поражало девушку и выводило из равновесия:

– Князь хочет сказать, что в следующий раз будет сдерживаться?

Юноша тихо засмеялся, воткнув вилку в кусок утки:

– Следующий раз — звучит прекрасно.

Повисла напряженная пауза, после чего юноша откинулся на стул и рассмеялся еще сильнее, темные глаза его сверкали в бликах подвесных светильников:

– Цин Але, ты невероятна.

После ужина Цин Лин проводил барышню до ее зала. На следующее же утро она неосторожно проспала начало тренировки. Когда слуги подали легкий завтрак, княжна распорядилась никого не впускать в ее покои, ей нужно было привести мысли в порядок и подумать в тишине. Раз с тренировкой не получилось и князь, скорее всего, занят с солдатами и приехавшим во дворец магистром Цзиньши, после завтрака она должна сходить поискать духовных баранов, пока никто не смотрит за ней неотрывно и настойчиво взглядом черных глаз.

Цин Але не доложили о возвращении Цин Бэя. Конечно же, первым делом беспокоящийся за сестру и ее привыкание к жизни во дворце средний брат пришел навестить ее в зал Цюнхуа. Когда перед входом ему преградили путь два поставленных охранять покой барышни слуги, Цин Але услышала брань и знакомый голос за дверями.

– А-Бэй, – с тяжелым сердцем тихо произнесла она, вздохнув.

Генерал Цин пререкался со слугами, которые старались угодить новой барышне и исполнить ее приказ. Хватило ровно ноль секунд, когда после окончательного отказа впустить генерала в зал он с ноги выбил двери.

– Мей-мей, – строго спросил Цин Бэй, – почему ты не впускаешь своего брата, у тебя все в порядке?

Собрав духовные силы и волю в жестко сомкнутый кулак, Цин Але повернулась лицом к генералу, тепло улыбнулась и поприветствовала его легким поклоном:

– У этой барышни все замечательно. Ханьшань понравился, этот дворец великолепен, зал Цюнхуа именно такой, как представлялся.

– А-Лин что-то сделал, он чем-то досаждал тебе в мое отсутствие? – недоверчиво спросил Цин Бэй.

– Нет, – испугалась девушка, – мы не ссорились, наши отношения даже стали спокойнее и я уже, можно сказать, свыклась с его характером.

Генерал Цин расслаблено выдохнул:

– Прекрасно, я пришел навестить сестру, но теперь вижу, что ты в порядке и осваиваешься, позволь этому генералу откланяться и присоединиться к князю и магистру Цзиньши.

– А-Бэй, я хотела бы навестить нашего третьего брата Цин Са, сможешь ли ты проводить меня к нему?

– Не сейчас, не сегодня, – замялся генерал. – А-Са нездоровится, мы навестим его позднее.

С этими словами генерал Цин покинул зал Цюнхуа и Цин Але, переодевшись в дневное ханьфу, отправилась искать следы духовных баранов с Пика Фэнмо. Тем более что планируемая поездка в город была перенесена князем на следующий день из-за срочного визита магистра Цзиньши, который принес новости из Южного царства.

Примечания после главы:

*Цюнхуа(琼花阁) — переводится как Павильон Жемчужных Цветов, символизирующих красоту и благоухание сада.

**Не стоит раздвигать траву и пугать змей (拨草驚蛇) — китайская идиома, подразумевающая, что не стоит провоцировать нежелательные последствия или вызывать ненужные проблемы, затрагивая чувствительные вопросы.

***Тысяча ли за один день (一日千里) — китайская идиома, означающая возможность быстрого прогресса и развития, в этом контексте господин Не скорее всего имеет в виду, что смогут в краткие сроки в любой момент собраться в путешествие.

****Джуанши Тхан (壮士堂), далее в тексте Зал Джуанши — название Зала в княжеском дворце, где живет князь, зал стойких воинов, зал героев или зал храбрецов.

*****Лунмен Тхан (龙盟堂), далее в тексте — Зал Лунмен, переводится как зал дракоьего союза, название происходит от символики Северного Княжества — белого дракона Ян Луня.

******Путь парного совершенствования: в Дао есть два пути становления духовного ядра небожителя, первый путь — воздержания, он предписывает даосу, ученику, монаху, наставнику — усмирять желания тела, и второй путь — парного совершенствования, позволяет укреплять духовное ядро в выбранной паре через регулярные сексуальные практики. Здесь при упоминании пути парного совершенствования Цин Лин неприкрыто намекает, что это не однократное явление и требует регулярности сексуальных практик, направленных на укрепление энергии ци, меридианов и духовного ядра.