Сквозь распахнутую дверь аудитории доносился голос профессора, завершающего предыдущее занятие. До боли знакомый голос.

— ...а если вы будете нарушать эти правила, особенно с четырнадцатое по двадцать первое, то станете, — раздался глухой стук, — как я. А это кому-нибудь надо? — Профессор сделал драматическую паузу и ответил сам себе: — Нет. Никому это не надо. Свободны!

Несмотря на мрачное предсказание и командный тон, голос звучал скорее весело. Студенты такое любят. 

Да что там студенты.

Прозвенел звонок, и второй курс повалил из кабинета как муравьи из затопленного муравейника. Ещё секунд через десять всё стихло.

Лань Ванцзи всё ещё медлил перед аудиторией, в которую вообще-то собирался зайти. 

Глухой стук раздался снова и приблизился. Тяжело опираясь на трость (всю разрисованную костями и черепами, как оказалось; поразительно вызывающий стиль для полицейской академии; впрочем, чему тут удивляться?), в дверях показался новоиспечённый профессор, сам не сильно отличающийся от мальчишки вроде тех второкурсников, которые разбегались отсюда только что. 

Почти не изменился с тех пор, когда они сами были студентами, если не считать хромоты, разумеется. 

Вэй Усянь тут же узнал его и расплылся в улыбке от уха до уха:

— Лан Чжа-а-а-ань, сколько лет, сколько зим! Вернее, уже капитан Лань, не так ли? — Добавил он, окинув фигуру Лань Ванцзи цепким взглядом, подмечающим каждую мелочь. 

Здесь у всех такие взгляды, они в полицейской академии, в конце концов, но почему-то этот взгляд ощущался проникающим под кожу.

— Вэй Усянь, — ответил он ровным тоном, отгоняя совершенно неуместное желание вытянуться по стойке смирно. 

— Ох, рад бы с тобой поболтать, но следующая пара в соседнем корпусе, а я, — Вэй Усянь задрал свою трость выше головы, как будто иначе её было не заметить, — не особенно быстрый. Увидимся позже, Лань Чжань.

Он что… подмигнул?

Не дожидаясь ответа, Вэй Усянь похромал в направлении лифта. Изящной его походку, конечно, было не назвать, но скорость никак не уступала скорости среднего человека.

Лань Ванцзи вздохнул (незаметно для окружающих) и прошёл в кабинет. 

***

Вэй Усянь обедал в преподавательской, удобно расположившись за манекеном, который обычно изображал жертву преступления. Две молодые преподавательницы, которых он не знал, болтали о чём-то своём. Впрочем, развитие их диалога быстро дало понять, что они Вэй Усяня не знают тоже, да и присутствие его осталось для них незамеченным:

— Ты слышала про этого… профессора Вэя?

— Ммм, это тот, который симпатичный, но с тростью?

— Думаешь только об одном! — Восторженно-возмущённо оперхнулась первая. — Ну да, вообще-то он симпатичный… Только на работу в академию его вообще не должны были брать!

— Да ладно, если он хромой, ему что, и преподавать теперь нельзя? — Возмутилась вторая. — Это же не улицы патрулировать.

— Да не поэтому! Ты что не слышала, что лет семь назад из-за него… — Сплетница перешла на мрачный шёпот. Честно говоря, насчёт этого Вэй Усянь даже был ей благодарен.

— ДА ЛАДНО… — Поражённо выдохнула не столь осведомлённая подруга. — А по виду и не скажешь, что… — Ещё одна порция шепотков.

Вэй Усянь поднял брови, мрачно пережёвывая свой острый рис. Кажется, его акции на местном брачном рынке только что пошли вниз. Ну и ладно, кому нужны романы на работе, от них одни неприятности. 

— Ну! А я говорю! И семь лет после этого о нём никто слыхом-не слыхивал, а тут перед учебным годом он вдруг снова нарисовался, и подал заявление на кафедру криминологии! На педсовете все чуть ли не в голос смеялись над этим, а потом знаешь, что случилось?..

— Что? — Заинтересовалась предположительно не допущенная к таинству педсовета младшая преподавательница.

— Председатель Лань взял слово и сказал буквально следующее… — вошедшая в раж сплетница откашлялась и принялась изображать скрипучий голос старика: — "Нет ни одного выпускника нашей школы, который был бы мне более неприятен, чем Вэй Усянь. Мне претит в нём всё, от образа мыслей до стиля одежды. Но этот юноша — гений. Мы используем наработки, которые он сделал, когда ему было 25 лет, по сей день. Если он готов вернуться к теоретической работе, будет расточительством не дать ему такую возможность". 

Пародия вышла не блестяще, но довольно удачно. Профессор Вэй одобрительно покивал. 

От его обеда осталось одно яблоко, но отгрызть от него кусок означало выдать своё укрытие хрустом. 

— Подожди-ка! Так это тот Вэй, который придумал тот метод?.. Надо же, я думала, он гораздо старше… — Изумилась вторая девушка. 

— Вот так его и взяли, — настойчиво проговорила первая, видимо, недовольная тем, что её собеседница переводит внимание с сомнительного морального облика нового профессора. — И знаешь, о чём это нам говорит?

— О чём? — Покладисто поддержала тему вторая. 

— О том, что любимчики есть у всех… Даже у непогрешимого Лань Циженя! — Наставительно сообщила первая. — Ты идёшь? Десять минут до конца перерыва.

Продолжая переговариваться о чём-то другом, сплетницы вышли из преподавательской. Вэй Усянь наконец вытянул уставшие от неподвижности ноги в проход. Он никуда не торопился, у него было окно после обеда. 

Немного подумав, он развернул голову невинно убиенного манекена к себе лицом.

— Подумать только. Любимчик Лань Циженя… — Задумчиво протянул он, обращаясь к мнимому трупу. — Так меня ещё не оскорбляли. 

Труп безмолвствовал и в целом не проявлял ни малейшего энтузиазма к общению, но новоиспечённому профессору Вэй такое никогда особенно не мешало:

— Но главное не это, — доверительно сообщил он. — А главное у нас что? А главное то, что блестящий племянник старика Лань что-то скрывает… И мы должны выяснить… И я хочу выяснить, что именно! — С трудом вспохватился он, вспомнив, что разговаривает с неодушевлённым предметом. — Ради нашей давней дружбы.

Вэй Усянь в задумчивости несколько раз подбросил и поймал своё яблоко:

— Яблочко будешь?.. — протянул он предложенное манекену.

***

Неделю назад…

Вэй Усянь пробирался сквозь галдящую толпу курсантов и курсанток полицейской академии со скоростью, которая всё ещё по привычке считал черепашьей, хотя со злополучного ранения, стоившего ему возможности вести оперативную работу, прошло уже много лет. К тому же, большинство людей совсем не считали его медленным. 

В глазах рябило от обилия людей в одинаковой форме. Очень знакомой форме — о, сколько взысканий было на него наложено за нарушение её стандартов. 

На душе было муторно, хоть Вэй Усянь и не стал бы говорить об этом вслух. 

Вернуться в этот город и без того было непросто.

Возвращаться сюда было и вовсе необязательно. 

Академия возвышалась над ним как укор, могильный камень былым амбициям. И былой безалаберности. 

Но всё же когда-то в этом месте для него был смысл. Он надеялся найти его здесь снова.

Здесь всё ещё были вещи, с которыми ему стоило встретиться лицом к лицу.

И люди.

И один из этих людей налетел на него, едва завидев, как мстительный дух.

— ТЫ!..

Ах да. Кое-кто готов жизнь положить, лишь бы ноги Вэй Усяня здесь не было. Честно говоря, Вэй Усянь вполне его в этом понимал.

Он остановился, терпеливо ожидая продолжения. Цзян Чен не всегда был хорошим братом и даже хорошим человеком. Беда в том, что себя Вэй Усянь считал ещё хуже. 

И Цзян Чен определённо заслуживал возможности объясниться, как бы мало его поведение не было похоже на попытку разговора. 

К тому же от его попытки улыбнуться становилось действительно страшно.

— Ничего не хочешь мне сказать? — В конце концов попытался перекинуть мяч Цзян Чен, с лицом, замершим где-то между улыбкой и оскалом.

Вокруг них само по себе стало образовываться пустое пространство. Студенты обходили их, часто оборачиваясь, и даже не пытаясь сделать вид, что не пялятся.

— Мне нечего тебе сказать, — вполне искренне ответил Вэй Усянь, прежде чем успел подумать.

Всё же разговаривать в их семье умела только шицзе.

Вэй Усянь мрачно уставился себе под ноги, поэтому появление в поле зрения ещё одной пары ботинок стало для него полной неожиданностью. Идеально начищенных ботинок. 

Вэй Усянь поднял глаза и с некоторым недоумением уставился на красивое, пронизывающее холодом и очень хорошо знакомое лицо. 

Вэй Усянь вздохнул:

— Слушай, Лань Чжань, я понимаю, тут очень интересно, но у нас тут семейная сцена, поэтому если только ты не хочешь пойти свидетелем по делу о причинении тяжких телесных, тебе лучше…

У Цзян Чена стало такое лицо, как будто он вот-вот взорвётся (это выражение перекипающего чайника Вэй Усяню было знакомо очень хорошо). 

Лань Ванцзи, похоже, тоже умел его различать. Кроме того, оставаться безучастным свидетелем всего происходящего он, видимо, не собирался, потому что, к удивлению Вэй Усяня, плавно вдвинулся в пространство между ним и Цзян Ченом. Лицом к Цзян Чену.

Намёк был ясен. Семейного разговора (или драки, или избиения, учитывая разницу в физическом состоянии) сегодня не выйдет.

Цзян Чен взревел что-то нечленораздельное, и удалился… напоследок прицельно зацепив ногой конец палки Вэй Усяня.

От неожиданности Вэй Усянь повалился. На Лань Чжана.

***

Настоящее время…

— …И вот так и получилось, что моя рука оказалась там, где ей НИКОГДА не следовало оказаться… я, конечно, извинился… потом… Но не стал уточнять, за что именно я извиняюсь, потому что он и так выглядел ОЧЕНЬ напряжённым, так что мне не хотелось привлекать лишнего внимания к тому факту, что я схватил его за… гм… чтобы не получить иск за оскорбление представителя власти или, ну знаешь… — Вэй Усянь покачал в воздухе пальцам свободной руки. — Ещё за что-нибудь. Но в тот момент я подумал: "Раз уж я там, почему бы не проверить его карманы?", ну, знаешь, эти спонтанные решения в ситуации шока... И угадай, ЧТО Я ТАМ НАШЁЛ?

Манекен молчал. Свободная пара профессора Вэя приближалась уже к середине.

— Два погашенных билета в лунапарк! Я проглядел его личное дело, кстати… Не смотри на меня так… Он не женат.

Молчание.

— Страницы в соцсетях тоже посмотрел, ну, они закрыты, разумеется, но я пошарился по компам в компьютерных классах, и нашёл тот, на котором не разлогинена страница академии, которая есть у него в друзьях. Никаких признаков отношений. 

Вэй Усянь постоял, глядя в окно, подперев подбородок рукоятью трости.

— Потом, есть несколько несостыковок в его расписании… Ой, даже не спрашивай, как я это накопал! Ничего особенного я не делал, просто в глаза бросилось!

Вэй Усянь откусил от многострадального яблока, и продолжил с набитым ртом:

— Ну и потом, что он делал у моей аудитории тогда, в первый учебный день? Я проверил, у него даже пар не было, а если ему нужна была аудитория, так мог занять любую пустую, зачем было ждать, пока моя освободится… Нет, тут точно какая-то загадка… Я должен всё выяснить…