Шадия

Когда Флёрри, наконец, ушла, Шадия приоткрыла один глаз и сбросила с себя одеяло. Полумрак, образовавшийся в комнате, навевал на неё тоску, но шторы она раздвигать не стала. Уж лучше сделать вид, что спит.

Притворяться спящей Шади могла профессионально. На это покупались все, кроме матери: та сразу проверяла сны. После этого, если она была настроена дружелюбно, принцесса ночи ложилась рядом с ней и укрывала единорожку крылом, а если сильно нервничала, то просто уходила, чего, собственно, Шадия и добивалась.

Единорожка оглядела комнату, привычно вглядываясь в темноту. Солнце больше не слепило её, и глаза снова функционировали. Справа от кровати была дверь, а слева — небольшой столик с зеркалом, обрамленным почти прозрачными кристаллами.

Шадия тяжело вздохнула. Стоило ей привыкнуть к своей комнате в Кантерлоте, как её тут же ссылают в Империю, в общество совершенно чужих ей пони. И если с Флёрри она могла поговорить о чем угодно, то общаться с названной сестрой было для неё слишком. Нет, Кейденс её никогда не обижала, просто было у кобылки такое ощущение… странное. Не доверяла она принцессе любви.

А Флёрри… Даже этой аликорничке она не всегда рада. Болтовня юной принцессы раздражала Шадию, но сегодня она почти всё пропустила мимо ушей. Глянцевые кристаллы, бросавшие блики ей в глаза, занимали единорожку больше.

Передняя правая нога пульсировала, словно кость сломали, и Шадия мучилась от агонической боли. Закусив губу, она подняла копыто. На нем не было ни царапины, и боль, после этого вывода, немного притупилась.

Распустив волосы и позволив им скользнуть тусклой и плоской стеной на плечи, Шади мотнула головой и заметила белеющий прямоугольник бумаги. Кобылка зажгла рог и левитировала его к себе. Прочитав поздравление, Шадия не смогла сдержать улыбки. А взглянув на тумбочку ещё раз, она обнаружила темно-синюю бархатную коробочку для драгоценностей.

Осторожно левитировав и её, Шадия ахнула. Внутри лежали две красивые серьги, такие же синие, как медальон. Осторожно погладив выпирающие камни кончиком копыта, единорожка положила шкатулочку на место. Она терялась. Казалось, что это какое-то недоразумение: как ей, простой поломойке, столько лет жившей в чулане, могут дарить такие драгоценности?

Шадия закрыла глаза и упала на кровать. Матрас немного подбросил её, словно желе, а единорожка поднесла к глазам кулон. Она не выпускала его всё то время, пока ехала в поезде. Сапфир отливал тусклым блеском в мрачной комнате, но кобылка хорошо видела его округлое очертание.

Шади думала о матери. Действительно ли она перестала её ненавидеть? Мог ли простой случай в прачечной раз и навсегда переменить её мнение?

Нет. Не мог.

Сколько раз Шадия болела, сколько получала ссадин и ушибов, а мать ни разу не пришла к ней. Если бы всё было так, как она говорит, принцесса давно бы заметила единорожку.

Очередная ложь. Шадия сморщила нос и отбросила кулон. Тот шлепнулся ей на грудь, оставив болезненное ощущение, но единорожка не обратила на него внимание. «Сколько можно лгать? Лгать и извиняться, извиняться и лгать?» — думала она глядя в потолок.

«Наверное, специально меня в Империю сослала, чтобы снять маску и не строить из себя заботливую мамочку.»

Когда изучение потолка наскучило, кобылка скатилась с кровати и подошла к задернутым шторам. Найдя щель, Шадия высунула мордочку и зажмурилась от яркого света. Кристальная площадь внизу сверкала, а по ней россыпью ярких камней чинно ходили кристальные пони.

— Тоже мне, — буркнула Шади, задерживая взгляд на маленьких камешках-жеребятах. — Кристальные. «Тебе пойдет кристальность!» — передразнила она Флёрри. — Да ни за что!

Особенно её бесило то, что кристальные пони кланялись, пока они с Флёрри шли к замку. «Они кланялись только Флёрри, потому что она их принцесса, а я — никто.» Жгучая обида полоснула по горлу. Шадия снова нырнула в спасительную темноту, а потом подошла к чуть светящемуся зеркалу. Тусклое и мрачное отражение, тяжелый взгляд исподлобья… Такую принцессу никто любить не будет.

«Может, надо попытаться? — подумала Шадия, стараясь улыбнуться. У этой „улыбки“ было больше сходства с оскалом. — Попытаться заслужить их любовь?» Единорожка привычно ссутулилась и увидела, как жалко она выглядит. А представив рядом Флёрри, поняла, что кроме сочувствия и чужой жалости ничего не заслужит.

Нахмурившись, юная принцесса порывисто выпрямилась, и позвонки неприятно хрустнули. Зашипев от боли, Шади взглянула на зеркало в упор.

— Они будут меня любить, — твердо произнесла она. — Я докажу, что мне не нужна жалость, что я — такая же принцесса, как Флёрри. Я…

Но договорить она не успела. Внимание привлекли две зеленые точки, светящиеся зловещим светом над ней. Шадия испуганно обернулась, но никого не увидела. Пустая комната со скомканной постелью, только и всего.

Но, взглянув в зеркало ещё раз, единорожка снова увидела эти точки, зависшие над её головой. Теперь они были больше похожи на щели, а рядом с ними клубилось что-то липкое и противное.

Чуть не завизжав от страха, кобылка кинулась к кровати и забилась под одеяло. Сердце заколотилось, а перед глазами стремительно, словно кадр из кинопленки, появились зеленые щели и идущая от них дымка. Знакомый изгиб белой шеи и кривой, обоюдоострый клинок. Огромный огненный глаз. Мать.

— Мама, — прошептала единорожка, уткнувшись носом в подушку и накрывшись одеялом с головой. Напряжение, образовавшееся в комнате, рассеялось, словно предрассветный туман. Судорожно вздохнув, Шадия поняла, что её мордочка вся мокрая, и осторожно высунула нос наружу.

Поскольку его никто не схватил, Шади рискнула высунуть и голову.

В комнате по-прежнему никого не было. «Просто показалось. Стресс от переезда.» Единорожка искоса посмотрела на зеркало. Такое же пустое, как комната. «Всего лишь разыгравшееся воображение.»

Хотелось позвать кого-нибудь. Хоть кого-нибудь. Но Шадия тут же выбросила эту детскую мысль — ей никто не нужен. Как и она никому не нужна.

Поэтому кобылка улеглась на холодную подушку и поплотнее укуталась в одеяло. По шее скатилась холодная струйка пота, и единорожка передернулась. Надо же, как глупо — какие-то зеленые точки смогли её так напугать! Вот уж новости!

Закрыв глаза, Шадия стремительно спускалась в мир снов. Огромная паутина, сейчас пустая, предстала перед её глазами. Белые ниточки, или веточки, простирались до самого горизонта. Воздух был наполнен искрящейся магией, а незримая дорога вела её куда-то далеко.

Подумав, что мать она сейчас не найдет, Шадия побрела куда-то в сторону. Смотреть на собственный сон ей не хотелось, а больше никто не спал, поэтому она решила просто погулять.

— Спящая Паутина Снов, — усмехнулась единорожка. — Какая ирония.

Сине-зеленое пространство изогнулось, и на белой нитке появилось окошечко.

— Что? Кто-то уснул? — удивилась Шади, а затем увидела, что к окошечку подбираются скользкие и мерзкие черные щупальца.

«Кошмары!» — мелькнула мысль. Поводив кончиком, черные ленты нырнули внутрь, заставив изображение поколебаться. Паутина отреагировала мгновенно: отравленный отсек покрылся мертвой серостью, а атакованное сновидение окрасилось красным.

— А ну стой! — крикнула кобылка, бросаясь на помощь. Она вбежала в сновидение, почувствовав неприятный холодок в желудке, когда преодолевала барьер, и едва успела затормозить перед большим черным кристаллом.

Сновидение было мрачным. Темное подземелье, освещенное лишь одним факелом, навевало мысли о чем-то зловещем, а на стене, черной и глухой, оставались такие же темные багровые пятна.

— Кому такое может сниться? — удивленно поинтересовалась Шадия, осторожно приближаясь к стене. — Кровь?

Её голос отразился многократным эхом, и единорожка испуганно замолкла. Где-то наверху послышался крик.

Вскинув уши и голову, кобылка заметила огромную лестницу, ведущую наверх.

«Я должна помочь бедняге! — думала она, взбегая вверх. — Раз принцессы Луны сейчас нет, я должна…»

Почему она должна, Шадия не знала. Может, её хотя бы похвалят за это? Или хоть самую малость полюбят?

Путь ей преградили огромные черные щупальца. Эфемерные, неосязаемые и скользкие, словно деготь, они хлестнули единорожку по боку, сбивая с высокой лестницы.

Вырвавшийся безумный крик усилился эхом. Шадии показалось, что все её внутренности прилипли к грудине и животу, а в горле встал огромный комок. Широко распахнутые глаза с суженными от страха зрачками слезились от быстрой скорости падения, а черные волосы взметнулись вверх, закрывая обзор.

Полет казался бесконечным, и Шадия со страхом закрыла глаза, ожидая удар, сломающий все её кости. Она уже представляла громоподобный хруст и алую, дымящуюся кровь.

— Шадия!

Падение остановилось, а подземелье вдруг исчезло. Шади приоткрыла один глаз, и увидела, что она снова в Паутине. Пораженное сновидение исчезало, бледнея, как призрак, а сама она ощутила, как её держит кто-то сильный и нежный.

— Шади, милая! Ты меня так напугала! — единорожка повернула голову и увидела мать, взволнованную и действительно напуганную. А ещё она поняла, что очень сильно вцепилась в её копыто, и тут же отпустила его.

— Не делай так больше! — Луна осторожно планировала вниз, опускаясь на саму Паутину, и ставя дочку на ноги. — Никогда, слышишь, никогда не сражайся с кошмарами! Зови меня, но ни за что не иди на них одна, поняла?!

— Я только помочь хотела, — раздосадованно вскрикнула единорожка. — Хоть что-то сделать полезного!

— Шадия, — принцесса замолкла и вздохнула, переводя дыхание, — ты делаешь. Ты приносишь много пользы, поверь. Я беспокоюсь за тебя, милая. Даже мне не всегда удается справиться с кошмарами, а представляешь, что они могли бы сделать с тобой?

Кобылка огорченно и стыдливо склонила голову. А потом пробурчала:

— Чей это хоть кошмар был? Ты ему помогла?

Мать немного помолчала, а потом легко ответила:

— Да. Это был мой кошмар.

Шадия застыла, как громом пораженная. А затем недоверчиво взглянула на аликорницу.

— Твой? Но… почему?

— Не хочу тебя втягивать в это, дочка, — печально мотнула головой Луна. — Ты и так слишком много переживала.

— Ну и ладно, — буркнула Шади и отвернулась, направляясь куда-угодно, лишь бы подальше от матери.

— А ты чего спишь днем? — вдогонку спросила мать, следуя за ней. Шадия тяжко вздохнула, сдерживая раздражение и безразлично ответила:

— Устала потому что.

— Всё прошло хорошо? Тебя встретили? — засыпала её вопросами ночная кобыла. Шадия закатила глаза и подумала, что лучше бы не ложилась спать.

— Да, — фыркнула она. Луна догнала её и накрыла крылом.

— Мне показалось, ты уснула напуганной. Что-то случилось?

— Нет, — мотнула головой Шади, сглатывая комок в горле при воспоминании о зеленых щелях. — Просто устала и умаялась.

— Отдыхай, — Луна наклонилась и поцеловала её в лоб, чуть выше рога, а единорожка дернулась прочь. Раздосадованная и расстроенная, она хотела проснуться и хоть что-нибудь поделать.

— Шади, — вдруг позвала её мать после долгого молчания, — я слышала, Кейденс распорядилась устроить ярмарку.

— Угу, — проворчала кобылка.

— Я… А, впрочем, не важно, — аликорница вздохнула и спросила: — Тебя разбудить, или ещё поспишь?

— Разбуди, — кивнула кобылка. Луна зажгла рог, и от него ко лбу Шадии потянулась белая ниточка. Пространство вокруг стремительно завертелось и закружилось, а лицо матери превратилось в смазанное пятно.

Сев на кровати, Шадия обнаружила, что вся взмокла, а сердце бьется невпопад. «Нет, ну так не пойдет».

Спрыгнув на пол и выбежав из комнаты, единорожка постучалась в комнату напротив. Оттуда молниеносно высунулась голова Флёрри.

— Ты уже проснулась? — улыбнулась она. — Скоро будем ужинать. Тебе что-нибудь нужно?

— Будь добра, — попросила Шадия, стараясь выглядеть весело, — покажи мне, где здесь ванная. А то я с дороги вся пыльная, ещё и вспотела со сна…

Флёрри дружелюбно улыбнулась и кивнула, выходя в коридор и забегая в комнату Шадии. А кобылка облегченно вздохнула. Как хорошо, что комната Флёрри так близко. Аликорничка отдернула шторы и что-то лепетала про предстоящий ужин, а единорожка несмело подошла к зеркалу.

Никаких зеленых щелей в нем не было. Только её слегка взбудораженное отражение.

— Вот в этой комнате. Там, за дверью, — Флёрри указала крылом на спрятанную дверь, а потом подошла к Шадии. — Что-то случилось? Ты выглядишь… не так, как всегда.

— Нет, — мотнула головой Шади и бросила последний взгляд в зеркало. — Я просто немного рассеянная сегодня. Такое бывает.