— Морриган, ты не могла бы осмотреть мою рану?

Морриган нехотя оторвала взор от чана с кипящей похлёбкой, бегло оглядела Стража с ног до головы. Заговорила она, как всегда, с красноречивыми паузами, каждой ноткой своей интонации выказывая нежелание выполнять его просьбу.

— А она что, очень серьёзная? До рассвета не подождёт?

Ему, в конце концов, должно быть известно, что по ночам солнце заходит и становится слишком темно, чтобы проводить осмотры на улице.

— Крайне серьёзная. — Страж нагловато ухмыльнулся. — Пострадало самое дорогое!

Ведьма со вздохом отложила в сторону треснувшую деревянную ложку. Похоже, прописные истины не были знакомы этому жалкому созданию — готовку придётся отложить.

Подойдя к мешку с продовольствием, который якобы ненарочно загородил глава отряда, она презрительно бросила тому в лицо:

— Ошибаешься, твоя псина в полном порядке. И успела обслюнявить половину наших припасов. — Нащупав в темноте несколько картофелин, вернулась к кострищу. — Но так и быть. Где прикажешь осмотреть твоё увечье?

Лицо Кусланда снова тронула самодовольная улыбка, впрочем, не лишённая обаяния. Она означала, что он не только был привлекателен, но и догадывался об этом.

— У меня в шатре завалялась свеча. Я её зажгу, и нам будет светлее, чем днём, обещаю.

— Надеюсь, я не ослепну от твоего великолепия. — Морриган скорыми движениями очистила картофелины, нарезала их в котелок и встала. — Веди.

***

В шатре Кусланда было вполне себе чисто, и пахло вовсе не псом или нестираными портянками, а цветами; гостью это обстоятельство потрясло.

Разумеется, своего изумления она не показала.

Страж нашарил в непроглядном мраке свечку, поднёс к ней тлеющую щепку из костра и замер, ожидая, пока отсыревший фитиль займётся пламенем.

Белый ёжик волос, такие же светлые, будто льдинки, глаза и аристократическая бледность делали его похожим на духа, призрака или демона — зависело от освещения. Сейчас, когда размытые блики танцевали по его коже, а в зрачках колебались два ярких пятна, Кусланд был Древним Богом: тень от его широких плеч легла на низкий купол, заслонив собой, казалось бы, весь мир; гордость и решительность источал его облик.

О том, что в глубине шатра стоял простой смертный, напоминали только плавные изгибы скул и быстрые движения век.

Айдан был хорош собой. И знал это лучше всех.

Поймав себя на бесцеремонном разглядывании Кусланда, Морриган ужаснулась. Мать говорила ей, к чему приводит любовь к мужчине, и она ещё будучи девочкой поклялась, что никто не посмеет подчинить её себе таким жестоким образом.

Все лишние мысли она отогнала щелчком пальцев; свеча в руках Стража чуть не опалила ему ладони.

— Покажи же, что тебя так беспокоит. Или пришли сюда мы просто постоять? — показное раздражение молодой ведьмы достигло своего апогея. Она сложила руки на груди и одарила Кусланда ледяным взглядом.

— Прости, не догадался сразу попросить тебя… — Тот подошёл ближе и слегка повернул голову. — Видишь, губа рассечена? Я боюсь, что она как-нибудь несуразно срастётся.

Ведьма осмотрела «смертельную рану» и фыркнула.

— И лишь за этим оторвал меня от дела ты?.. Твоя царапина до завтра заживёт, а пища на костре уж остывает.

— Я рад, что ты так уверена, но… Посмотри, пожалуйста, повнимательнее. Разве я не упоминал, что отплачу тебе за помощь?

Айдан сделал маленький шаг к ней, недостаточно большой, чтобы тотчас же обратиться жабой, но и не такой незаметный, как ему казалось.

— Мне не нужно твоё золото, мой недалёкий друг. Я ведьма. Если б захотела — давно бы забрала у тебя все пожитки.

За шипением Морриган скрывалась растерянность — отступив назад, она натолкнулась спиной на опорную балку.

Другой на месте Кусланда уже был бы заморожен, сожжён или выброшен из-под плотного полога каменным кулаком, но инстинкты ведьмы никогда не срабатывали против него. Каждый раз, когда молодой человек приближался к черте, за которую никому не позволялось заходить, ей становилось ужасно противно и досадно на саму себя, потому что она ровным счётом ничего не делала.

Она могла…

Но не хотела.

— Я не настолько глуп, чтобы предлагать такой великолепной девушке настолько жалкую награду. — Улыбка Айдана сверкнула в темноте, обожгла Морриган отчаянным страхом. — Если тебе не понравится то, что я предложу… Что ж. Требуй, чего душе угодно.

— Чего ты хочешь от меня? Твои намёки непонятны мне, как и твои обещания.

Кусланд оскалился вновь; пламя свечи в его руке бешено забилось подобно сердцу гостьи и вдруг угасло.

Напускное хладнокровие покинуло Морриган.

— Расслабься…

Айдан прижал ведьму к себе и поцеловал.

Та хотела было вырваться, но объятия оказались приятно крепкими.

Постепенно усилия сошли на нет. Паника тонула в какой-то сладкой обволакивающей дымке, вязкое тепло разливалось в груди. Когда разум Морриган почти погрузился в сон, она резко опомнилась и оттолкнула Кусланда, с удивлением обнаружив, что хватка его заметно ослабела.

— Отпусти!

Ведьма тяжело дышала. В глазах её и между пальцев проскальзывали зловещие искры.

— Я и не держал тебя! Почти…

Странно, но Страж не спешил нападать. Скорее, он выглядел напуганным, почти как его гостья.

Голос Морриган гремел.

— Что за игры ты со мной затеял?! За кого меня ты принимаешь? Думаешь, не могу за себя я постоять?

— Нет, я так не думаю. — Айдан примирительно выставил руки перед собой. — И ни в коем случае не хотел тебя принуждать, просто не удержался.

Он снова приблизился, уже осторожнее. По ладоням ведьмы начали перекатываться маленькие молнии.

— На секунду мне показалось, что ты хочешь того же, что и я, но если я ошибся — я готов понести наказание.

Морриган недоверчиво прищурилась.

— Значит, ты признаешь, что не стоило так со мной поступать?

— Признаю. Не стоило.

В знак смирения Кусланд уронил голову. Больше вопросов не было.

Только начав читать своё любимое заклинание дробящей темницы, Морриган внезапно ощутила прилив ярости.

Он посмел дотронуться до неё, посмел вовлечь её в эту низменную игру, и хочет так скоро отделаться? Даже смерть не будет ему достаточным наказанием за содеянное! Пусть лучше почувствует на своей шкуре всю прелесть жизни в Ордене — кошмары, самопожертвование, Зов… А уж Морриган-то придумает за это время достойную кару.

К тому же… Зачем лгать?

Она этого хотела. Она этого очень хотела.

Однако она больше не испытывала влечения к тому, кто так легко сдаётся.

Гостья уже прервала заклинание и хотела покинуть слабохарактерного юношу, когда тот вдруг рассмеялся; во взгляде его сверкнула упрямая уверенность.

— Так и знал. Ты и правда полагаешь, будто я остановлюсь?

Притянув ведьму к себе, страж приложился к её губам.

В этот раз она ничуть не сопротивлялась.

***

— Ну что, миледи? Я заслуживаю смерти за это злодеяние?

Ладони Айдана были большими, они согревали так, что хотелось по-кошачьи тереться о них щекой. Морриган запустила пальцы в волосы за его ухом, наклонила к себе.

Кусланд услышал лишь два слова, произнесённых бархатным шёпотом:

— Заткнись, дурень…

Тем вечером похлёбка так и осталась остывать на кострище.