**

— Входи.

Родной голос, подёрнутый властной нежностью, позвал её тело внутрь. Коснувшись ручки, Джиро низко склонила голову и ступила в комнату, плотно затворив за собой дверь.

Ей в лицо дохнул еле уловимый запах крови и слабое тепло огня. Спустя три секунды почтения она подняла взгляд — мысленно приветствуя знакомое убранство.

Из тех, что своими глазами видела Джиро — никакая другая комната дворца, сколь роскошно бы ни была украшена, не могла даже близко сравниться с его покоями.

Камин с изысканным кованым ограждением из металла, которого она не знала, неизменно венчал огромный портрет его облика. Стены, что изгибались величественными резными колоннами со множеством украшений, укутывали тяжёлые бархатные занавеси, глуша, казалось, даже её вдохи. Вместо более простых ламп по стенам над головой зависла богатая люстра, увешанная камнями и бусами. Огонь десятков свечей на ней, подрагивая, отскакивал мелкими бликами от металлических вставок, элементов, вкраплений всей комнаты — несмотря ни на что, никогда не освещая её ярко. Одну из стен, переделанную под книжную полку, заполняли книги, потёртые временем и касаниями. Широкий стол посреди комнаты пока пустовал.

Спустя столько лет — входить сюда, пусть даже по его личному зову, было всё ещё по-странному волнительно.

Не видя его, Джиро невольно обвела взглядом комнату.

Нашла, не вздрогнув.

На мгновение — должно быть, задумавшись о своём, — слившись с тенями в единое целое, Владыка недвижным изваянием стоял неподалёку от камина, с небрежным величием держа в руках разомлевшую съестную с рыжими волосами. Его чёрный взгляд, не отражая света, застыл в тусклых языках пламени.

Мгновение назад, должно быть, отдав последний желанный им глоток, Кендо слабо приподняла веки. Руки Владыки расслабились, выпуская её, и та, едва устояв, сделала шажок назад и вытянулась перед ним в струнку. Сразу расплылась в раболепной, благодарной улыбке. Оправила чуть сбившиеся одежды. Поклонилась так глубоко, что длинная коса соскользнула с плеча, чуть не коснувшись зеркально начищенного пола.

Не двигаясь с места, Джиро задержала на ней взгляд. Две ранки на шее, казалось, ещё слегка кровоточили. Но Кендо даже не думала коснуться их пальцами.

Выпрямив спину вновь, но больше не поднимая головы, она придержала пальцами ткани одежды и, чуть не столкнувшись с Джиро плечом, просеменила прочь из комнаты.

Владыка, окинув Джиро чуть более долгим взглядом, чем обычно, еле заметно кивнул чему-то своему, коснулся пальцами висевшего над камином колокольчика — тот отозвался мелодичным звоном, — и указал ладонью на стол.

— Садись.

Едва она присела на краешек стула и придвинулась к столу, как через заднюю дверь, бесшумно переступая ногами, спешно вошла молодая дневная, неся в руках несколько блюд. Она с почтением поклонилась Владыке (тот не удостоил её вниманием) и, с нечитаемым выражением покосившись на Джиро, поставила перед ней на стол три изысканных блюда и кубок. Запустив ладошку в карман чистого передника, она достала столовые принадлежности и отточенным движением уложила их справа и слева. Осторожно вынув откуда-то небольшой сосуд, налила в кубок кристально чистую воду.

В первые годы Джиро ощущала обязанность — пыталась перехватить тот взгляд, сказать в ответ слово. Но дневные отворачивались быстрее и — ровно как и сейчас — тенью скрывались за той же дверью, избегая благодарности как проклятия.

Когда в один из первых своих визитов в его покои Джиро неосторожно выразила признательность дневному, что поднёс ей пищу — лишь позже случайно узнала, почему его навсегда сменила другая.

Владыка не одобрял подобного поведения. Но, если была возможность, платили за её оплошности в первую очередь другие. И даже это по прошествии лет теперь казалось естественным.

В конце концов, у Владыки не было никакого интереса к тому, чтобы поддерживать в живых их.

Отвернувшись от тусклого камина, Владыка беззвучным шагом очутился у стола и, оправив одежды, опустился на место напротив неё. Его чёрный взгляд остановился на её лице.

— Ешь.

Джиро кивнула, взяла в руки приборы и опустила взгляд к блюдам. Все три — как и всегда, приготовленные с высочайшим мастерством, какого не удостаивались даже приближённые к нему съестные. Все три — как и всегда, холодные, чтобы не тревожить его запахом.

Все три — как и всегда, есть только при нём. Владыка не позволял иначе.

Положив в рот первый кусочек, Джиро невольно вспомнила.

«А капля?..»

Не отрывая от неё взгляда, Владыка улыбнулся.

— Нет. Продлю тебя на общем ужине, — и чуть склонил голову набок, прищурившись. — Тебе по душе взгляды остальных.

Не чувствуя в себе согласия — не ощущая отрицания — Джиро лишь кивнула, не отрываясь от пищи. Какие-то части её личности не принадлежали ей — их определял Владыка. Его слово — её правда. Это ведь тоже уже было естественно, верно?

Блюда, что она ела при нём, несмотря на изысканный внешний вид, никогда не отличались ярким вкусом. Джиро вот уже долгие годы тщетно пыталась вспомнить, имели ли они этот вкус хоть когда-то прежде.

Может, это всё влияние его крови — так же, как притупились и сгладились её воспоминания, могли ослабнуть и вкусовые ощущения. А может, эта пища с самого начала должна была услаждать лишь взор.

Даже аппетита она не вызывала. Ровно столько же Джиро ела и в прошлый раз, и месяц назад, и годы раньше.

Владыка принял её ровно тогда, когда её человеческое тело, должно быть, перестало расти. И капля его крови остановила для неё течение времени. Чтобы её музыка больше не замолкала.

Когда она невольно вновь над этим задумывалась, в груди селилось смешанное ощущение умиротворения и тревоги одновременно.

Успокаивающая… неправильность.

Сглотнув — чувствуя на себе неотрывный взгляд Владыки, — Джиро осушила кубок воды.

Когда все три блюда опустели, она благодарно склонила перед ним голову и, положив приборы, аккуратно стёрла следы с губ белоснежной салфеткой. Владыка в ответ коротко кивнул. С минуту подумав, должно быть, о чём-то своём, он неторопливо поднялся с места. Оставив пустую посуду на столе, Джиро послушно поднялась вслед за ним. Он прошествовал к плотно занавешенной стене (ткани одежд легко прошелестели от этого величественного шага) и отдёрнул одну из занавесей в сторону.

Сквозь стеклянную балконную дверь, вмиг разбавив полумрак комнаты, пролился мягкий лунный свет. Луч лёг на мрамор пола безупречной дорожкой, добежав самых её ног. Джиро вскинула глаза.

Посреди чёрного неба, украшенного россыпью мелких звёзд, безмолвно зависла половина луны.

Владыка прикрыл веки и, одним движением отворив дверь, ступил в сторону. Ещё раньше, чем прозвучал его властный голос, в груди Джиро трепетно подпрыгнуло.

«Наконец-то».

— Сегодня можешь выйти.

Как и всегда, позволение звучало больше похожим на приказ. Но это не имело никакого значения. Ведь сегодня… ей позволили немного свободы.

— Благодарю вас.

Порывисто опустив голову в поклоне, Джиро невольно прижала ладонь к груди и выскользнула на балкон. Как обычно оставив дверь нараспашку открытой, Владыка опустился в расшитое золотом кресло, стоявшее в комнате неподалёку, взял со столика раскрытую книгу и, чуть повернувшись к лунному свету, вновь положил её перед собой.

Ухватившись за витые перила обеими руками чуть отчаянней, чем сама от себя ожидала, Джиро устремила взгляд вдаль.

Вдалеке, ближе к горизонту, то угасая, то вновь вспыхивая, перемигивались яркие огни человеческого города. Джиро не знала, оттуда ли она родом, но когда верила в это — в сердце неизменно вздрагивало. Теплом или холодом?

Там же, извиваясь неровным, угловатым частоколом, виднелись дома, а среди них — несколько высоких шпилей, чем-то напоминавших те, что были у их замка.

Невольно коснувшись пальцами дерева лютни, висевшей за спиной, Джиро втянула носом воздух — пока грудь не переполнилась им доверху, пока не закружилась голова, — и медленно выдохнула. Нос едва заметно защекотало ароматом ещё сочной зелени и ночных цветов — должно быть, из сада под окнами, — далёкой влагой («Дождь или водоём?») и чем-то, что она никогда не могла точно опознать. Для неё это «что-то» стало запахом ночи. Пусть даже она не знала запахов дня.

Издалека, на миг перебивая ароматы, подул уже остывающий ветер. Но даже лёгкие мурашки, покрывшие тело от этой прохлады, не могли её потревожить.

В конце концов, балкон Владыки — единственное место, где ей изредка позволено было соприкоснуться с внешним миром по-настоящему. Запах, воздух, вид города, даже гладкие перила, всегда чуть более холодные на ощупь, чем замок изнутри…

Сколько бы раз ни выходила, не могла свыкнуться с осознанием, что для неё это свидание со свободой — всегда конечно.

Откуда-то слева Джиро уловила лёгкое дуновение ветра, и лёгкий скрежет — даже не уловив слухом, но ощутив лежавшей на перилах ладонью. Она чуть обернула голову.

На перилах рядом сидел ворон.

Джиро затаила вдох. Ворон, обернувшись вдаль, к городу, переступил с лапы на лапу и замер, как будто вовсе не замечая её. Его чёрные глаза, не двигаясь, поблёскивали в лунном свете.

Позади послышался едва слышный шелест — Владыка перевернул ещё одну страницу.

Осторожно — лишь бы не спугнуть — закинув руки на перила, Джиро легла щекой себе на плечо, и хотела закрыть глаза, чтобы как можно лучше впитать в себя эти воздух и ощущения. Но, задержав взгляд на горизонте, моргнула.

Казалось, сегодня огни мелькали чуть чаще, чем прежде.

Тут из города — преодолевая расстояние, — до её ушей долетел какой-то шум. Воздух, прежде недвижный, прорезали еле слышные крики. Приподняв голову, Джиро недоумённо моргнула и вслушалась снова.

Там, где огни мелькали ярче, чаще всего, свет вдруг померк — и крики, даже громче прошлых, раздались снова.

Не показалось.

Боковым зрением она уловила движение.

Чуть повернув голову, ворон устремил на неё взгляд темнее ночи, и беззвучно раскрыл клюв.

На несколько секунд Джиро потерялась в этом взгляде.

— Что… там происходит? — негромко спросила она, чуть обернув голову к Владыке.

Тот, не отвлекаясь от книги, ответил не сразу.

— Войны, распри… Так ли неравно?

Джиро вновь невольно вгляделась вдаль. Огни, потухшие с одной стороны города, с новой силой вспыхнули в другой.

Войны…

Сглотнув, она тихо переспросила:

— Вампиров или людей?

— О, милая, — Владыка негромко рассмеялся и, откинувшись на спинку, просто отозвался, — мелкие распри не имеют никакого веса в череде веков. А крупнее — решаются быстро.

Он смерил её глазами — она ощутила это кожей, — и растянул рот в улыбке.

— Часто их разрешаю я. И для того не нужны подобные сантименты.

Джиро устремила взгляд так далеко, как только могла. Знала, что не разглядит. Но так сердцем она стояла ещё дальше, чем этот балкон с холодными резными перилами. Дальше этого лёгкого шелеста потрёпанных страниц. Дальше, чем ощущение безвкусной пищи на языке…

Там, где война, должно быть, была и кровь.

Она никогда не слышала, чтобы вампиры кричали. Чтобы кричали так.

Люди кричали, потому что, должно быть, больше всего на свете не хотели терять своих жизней.

— Господа… пользуются этим? — неосторожно сорвалось с языка.

— Ты бы стала трапезничать на тлетворной свалке, пиру разложения? — Владыка потянулся в кресле, бесстрастно произнеся, — Где больше нет сладкой жажды к жизни. Только мечты, чтобы она скорее закончилась… без лишней боли.

— Приношу своё глубочайшее раскаяние, — сжав губы, Джиро тут же низко опустила голову. Он лишь прикрыл веки с лёгкой улыбкой, молча принимая.

Ворон, как будто понимая их речь, перескочил лапами на перилах и тоже покосился в сторону огней.

Не поднимая глаз, Владыка с лёгким раздражением отмахнул пальцами прочь.

И из-под балкона — неудержимым потоком черноты — хлынула кромешная стая воронов.

Крупно вздрогнув, Джиро отшатнулась прочь и резко вскинула голову.

Чёрные перья, закрыв луну, звёзды, само небо — на бесконечную минуту оглушили её хлопаньем крыльев. Без единого голоса.

Запоздало Джиро обернулась к тому месту, где на перилах сидел ворон — и столкнулась с его же взглядом чернее самой ночи.

Словно бы ждал её, лишь тогда он гаркнул тревожно — так, что в груди застыло намертво. И, широко взмахнув крыльями, взмыл в воздух вслед за всеми. Воронов взгляд потерялся в чёрном вихре, уносящемся прочь к городу.

Тяжело хватая ртом воздух, Джиро судорожно вцепилась пальцами в лютню. Лишь спустя долгие секунды бешено колотившееся сердце начало успокаиваться.

— Но эти глупые мелочи не требуют твоих мыслей.

Ещё раньше, чем осознала услышанное, Джиро ощутила, как незримый приказ отвернул её лицо к Владыке, прочь от далёких огней и криков боли, и повелел ступить с балкона внутрь. Вновь разлучив с пьянящей свободой.

Ещё раньше, чем, должно быть, достигли города, чёрные крылья бесчисленных вестников ночи растворились во тьме у неё за спиной.

*