Вот уже второй год мой день начинался одинаково. Сначала ранний подъём: вставать пораньше, чтобы подольше ничего не делать, звучит как шутка только до тех пор, пока сама не начинаешь так делать. После душа обязательно тщательно вытянуть волосы феном, иначе они закручиваются в колечки, и я напоминаю себе Златовласку из сказки про трёх медведей. Вместо завтрака обычно только очень крепкий кофе — после того, как переехала от родителей, я так и не привыкла постоянно сама себе готовить. По пути на работу, в метро или в такси, я с телефона редактировала наработки к своей диссертации, над которыми сидела допоздна прошлой ночью, или читала книги. По своей специальности, конечно. Время любовных романов и мистических приключений давно прошло.

День считался удачным, если на одном из уроков, которые я заменяла, мне удавалось немного порисовать и, может быть, даже выложить скетч в свой блог в интернете, где обо мне ничего не знали, кроме никнейма — Артемис.

В частной школе, в которой я проходила практику, на самом деле происходило довольно мало таких событий, которые я могла бы записать в дневник практиканта и продуктивно использовать для написания диссертации и отчётов. В основном время там я тратила на то, чтобы выслушивать жалобы и сплетни других учителей в преподавательской, проверять контрольные и тетради с домашними заданиями и вести переписки на иностранных языках с заграничными школами и другими компаниями, совместно с которыми наша школа устраивала программы обмена опытом или учениками. Об этих программах я всё время писала, но никогда лично не видела их воплощения в жизнь.

Я неоднократно просила завучей дать мне поучаствовать в работе с иностранцами, чтобы хотя бы взаимодействие с другими культурами и попытки выступить переводчиком могли засчитаться мне в преддипломную практику, но до сих пор все эти захватывающие мероприятия обходились без меня, а я сидела в школьной библиотеке на четвёртом этаже с какой-нибудь группой девятиклассников и обсуждала с ними презент пёрфект или кельтские мифы.

То был один из дней в конце сентября, когда рабочая и учебная рутина уже затянула настолько, что лето кажется лишь давним сладким сном, а холодные месяцы впереди не сулят покоя. Учителя постепенно возвращались из отпусков, и мой график замен, ещё в начале месяца забитый под завязку, поредел.

Мои собственные преподаватели в университете, пару раз увидев своих студентов на вечерних парах, отпустили нас в свободное плавание до самой сессии, предварительно щедро выдав огромные списки литературы, рекомендованной к самостоятельному изучению.

И вот так в преддверии октября я впервые за много дней нашла на работе минутку, чтобы подышать и попытаться поймать хоть одно мгновение осознанности.

После второго тридцатиминутного перерыва за день, который я провела за школой, дыша свежим воздухом и притворяясь, что гоняю курящие компашки подростков, я заглянула в учительский туалет, чтобы поправить макияж. Идеально подобранный плотный консилер обычно не подводил, но в последние дни перестал перекрывать мои тёмные круги под глазами. Мне приходилось освежать его в течение дня.

Граф Сиэль Фантомхайв сниться мне не перестал. Я по-прежнему грезила о нём хотя бы пару раз в месяц, но из-за недосыпа сны теперь не запоминались вообще, и наконец мне стало казаться, что я лишь придумываю себе всякие глупости, чтобы отвлечься от тяжёлого периода в жизни — от вполне ожидаемого, но оттого не менее болезненного изменения, произошедшего с моими титулами.

В тот самый день, в тот самый момент в моей голове не было ни единой мысли о Сиэле Фантомхайве, однако он мне снова почудился.

В только что вымытом учительском туалете воняло хлоркой. Закрываться там не хотелось, а мне надо было только быстро мазнуть под глазами кисточкой консилера, поэтому дверь за собой я прикрыла неплотно. Дети в нашей частной школе вели себя так же безобразно, как и в государственных школах, но вот на учительскую уборную они никогда не покушались, поэтому я ничего не боялась.

Я стояла лицом к зеркалу, а спиной к двери. Щель между дверью и её рамой, как и школьный коридор за этой дверью, были мне прекрасно видны в отражении.

В этом отражении я его и увидела. Юноша из сна, граф Фантомхайв, как наяву проплыл на периферии моего зрения и зыркнул на меня ярко-синим глазом сквозь дверной проём. Неопознанная высокая чёрная тень неотступно проследовала за ним.

Мурашки покрыли всё моё тело.

С момента пьяного видения в сицилийском отеле летом меня так не переклинивало. Я открыла кран и засунула руки под ледяную воду. Стоило бы умыться, но мне было жалко только что поправленный макияж. Вместо этого я сложила руки лодочкой, набрала в них воды и сделала несколько бездумных глотков. Капельки стекли по рукам на мою рубашку.

Не сразу, но я пришла в себя. Паника постепенно отступила.

Надо было постоять в туалете ещё пару минут, чтобы высохла рубашка.

В это время я поправила волосы — мокрыми руками, из-за чего прядь прямо возле моего лица предательски закучерявилась. Чтобы этого не случилось с остальными прядями, я вытерла руки бумажным полотенцем и заколола волосы в хвост.

Глубокий вдох, выдох, и я вышла из уборной. Я пообещала себе: ещё одна такая странная галлюцинация, и я отправлюсь прямиком к психиатру. Или к экстрасенсу — выяснять, чего от меня хочет этот давно погибший граф.

Направилась я сразу в учительскую. Звонок уже прозвенел, а мне ещё нужно было забрать свои материалы для занятия с клубом английского языка, который уже ждал меня на четвёртом этаже.

Я спешила, в учительскую вошла, не глядя по сторонам, и тут же направилась к выделенному мне столу. Я откопала нужные распечатки и сложила их в одну стопку с учебниками и ноутбуком.

Сзади меня велась какая-то активная беседа: полдюжины знакомых мне учителей скопились в углу кабинета и переговаривались с каким-то ещё одним незнакомым мне голосом.

Очередной набор сплетен меня не интересовал, поэтому к разговору я не прислушивалась до тех пор, пока английская речь, такая чужая в этом кабинете, не прозвучала из уст преподавателя информатики. Услышав знакомые слова, я тут же дёрнулась и обернулась.

— Ох, да как же это сказать? — Учитель покачал головой с досадой. — Никак не могу… О! Лиза!

Он поднял глаза на меня. Я так и стояла, замерев над своим столом со стопкой учебников и ноутбуком, прижатыми к груди.

— Что слу… — начала я, но договорить мне не дали.

— Лиза, ты же разбираешься, а ну-ка помоги нам перевести кое-что, — информатик подошёл, легко приобнял меня за плечи и так втащил в кружок сплетников, собравшихся вокруг одного из преподавательских столов. Мне не оставалось ничего, кроме как пойти за ним.

Здесь, казалось, собрались вообще все учителя этажа. И это после звонка! Знакомые лица замелькали передо мной калейдоскопом.

— Нам нужно перевести этому джентльмену, что…

Дальше я уже не слушала. Информатик щедрым жестом указал на того, о ком говорил, я проследила за направлением его руки, и всё внутри меня рухнуло.

Элегантно закинув ногу на ногу, за столом учительницы русского языка сидел уже знакомый мне молодой мужчина — Себастьян Михаэлис. Будто бы совсем не удивлённый этой встречей, мужчина улыбнулся мне.

Он встал со стула — на сером костюме не появилось ни одной лишней складки — навис надо мной всем своим бесконечным ростом и пожал мою руку.

Я по-прежнему ошарашенно молчала.

— Видишь, как прекрасно, — прозвучал возле моего уха голос низенькой молодой русички Луизы, — в школе появились два англичанина, а ты же хотела попереводить кому-то. Вот тебя на них и поставят.

Я обернулась на Луизу. Мне дадут им переводить? Неужели!

Обрадованная этой новостью я отмерла и уже приветливее поздоровалась с Себастьяном, представившись, как будто мы не знакомы, и не забыв щегольнуть перед остальными учителями беглостью своей речи.

Себастьян подыграл и тоже представился мне заново.

Информатик снова взялся допытывать меня, чтобы я перевела историку Себастьяну какие-то глупости, которые он очень хотел донести до иностранца, но тут мне на помощь пришёл сам Себастьян.

— Мы, наверное, отвлекаем вас. У вас занятие? — сказал он неожиданно на русском с очаровательным акцентом. Никто больше не удивился, что англичанин знал русский, — видимо, я успела прослушать, как Себастьян уже хвастался своими лингвистическими навыками.

— Э-э, да, я веду клуб английского языка, — ответила я. — Со старшеклассниками.

Себастьян вмиг оживился.

— Ах, как интересно! Я могу поучаствовать?

Я бросила растерянный взгляд на Луизу и информатика. Они и остальные учителя молчали, словно тут всё решала только я сама.

— Конечно, — отозвалась я. — Им будет очень полезно пообщаться с носителем.

— Решено.

Себастьян уверенно двинулся к двери в коридор и раскрыл её для меня. Я проследовала за ним.

— Приятно было познакомиться. Скоро увидимся снова! — попрощался мужчина, и мы вышли в приятную прохладную тишину школьного коридора. Едва перейдя порог кабинета, мы тут же переключились на более удобный нам обоим английский язык. Себастьян поклонился мне, приветствуя гораздо более формально, чем в учительской. — Какая встреча, княжна Серова.

— Я больше не княжна. Мой отец отказался от титула.

— От своей крови отказаться невозможно.

Углубляться в эту тему у меня сейчас не было никакого желания, но я уже подозревала, что в более укромной обстановке мужчина ещё переспросит меня о том, что же случилось.

— Нам сюда. — Мы свернули к лестнице на четвёртый этаж. Я хитро улыбнулась Себастьяну: — Мне показалось, вы хотели поскорее уйти оттуда. Вас замучили?

— Вас ведь тоже? — подловил доктор Михаэлис.

Я посмеялась.

— Вы правы. Тогда спасибо, что спасли нас обоих.

Себастьян придержал мне дверь, и с лестничной площадки мы прошли на этаж. Уроки уже шли — из-за закрытых дверей кабинетов доносились лекции учителей и ответы учеников.

Мы понизили голоса, чтобы не мешать учебному процессу. До библиотеки нужно было идти аж на другой конец здания, поэтому я позволила себе продлить нашу светскую беседу ещё одним интересующим меня вопросом.

— Речь шла о двух англичанах, — припомнила я. — Один — это вы, а кто второй, если не секрет?

— Я приехал в Россию со своим учеником. Примерно вашего возраста, — услужливо разъяснил мужчина. — Довольно сложный характером молодой человек. Тоже наследник громкой фамилии.

Ухмыльнувшись каким-то своим мыслям, Себастьян добавил, будто к слову:

— Что-то подсказывает мне, что вы легко его покорите.

Уточнять, что это значило и с чего Себастьяну так показалось, я не стала. Мне, конечно, ещё было интересно, почему вообще историк и его ученик приехали в наш город и что забыли в этой школе, но я и так уже задерживалась на свой урок, и дальнейшая болтовня с Себастьяном могла грозить мне выговором от завучей, которые отвечали за отметки о моей прилежности в моём отчёте по практике.

Поэтому мы вошли в библиотеку.

Старшеклассники, одиннадцать мальчишек и девчонок в тёмно-синей полосатой форме с красными галстучками, тут же притихли и расселись по местам. На меня они обычно реагировали спокойнее, но появление в кабинете незнакомого мужчины — и, вообще-то, очень интригующего — произвело на них вполне ожидаемое впечатление.

Дети поздоровались на английском. Я ответила. Ответил и Себастьян.

Будь ученики помладше, кто-то любопытный уже точно спросил бы у меня: “Кто это, Елизавета Альбертовна?” Но эти были научены манерам и молча ждали, пока Себастьян представится.

Он встал перед слушателями, привлёк их внимание, посмотрев каждому в глаза, а затем чётко и медленно, принимая во внимание их уровень знания языка, представился им на английском. Он назвал своё имя, сказал, что приехал из Англии по работе, а пока он будет работать над своим научным исследованием, его ученик будет иногда проводить здесь увлекательные занятия по истории и культуре Великобритании.

Внимательно слушающие подростки оказались заворожены этой новостью.

Ученик Себастьяна, по его словам, был очень талантливым юношей, только-только окончившим Гарвард.

Я впечатлилась вслед за своими старшеклассниками. Что же это был за молодой человек из семьи аристократов, в моём возрасте уже окончивший престижный американский университет?..

Я, конечно, тоже перескочила через год обучения, потому что хотела как можно скорее выпуститься с малоинтересной мне специальности, но вряд ли у этого юноши были такие же намерения в Гарварде.

Всё с той же опытной хваткой педагога Себастьян заставил учеников по очереди представиться и рассказать немного о себе. Они почти не опасались его, но иногда бросали на меня короткие взгляды в поисках поддержки.

Стоя рядом с Себастьяном и опираясь на преподавательский стол, я подбадривающе показывала подросткам большие пальцы вверх и знаками показывала, когда они забывали предлог или вежливое “сэнк ю” в ответ на пожелания удачи, например.

Когда лёд тронулся, и ученики стали смотреть на новоявленного учителя только с преданным обожанием, Себастьян обратился к стопке подготовленных мною материалов, выложенных на преподавательском столе.

— Итак, что же за тему вы должны были разбирать на сегодняшней встрече клуба? — поинтересовался он по-английски.

Девочки-отличницы, оторвав заворожённые взгляды от мужчины, тут же зашуршали страничками своих тетрадок.

— Викторианскую Англию, — ответил кто-то из мальчиков. — Мы подготавливали доклады о том, что нам больше всего понравилось и запомнилось, к завершению изучения этой темы.

— Надо же, — Себастьян покосился на меня с интересом, — какое совпадение. Это моя любимая тема.

Подойдя к маркерной доске на колёсиках, мужчина написал идеальным почерком тему занятия.

— Ну хорошо. Кто хочет начать нашу беседу о викторианской эпохе?

Я ещё раз восхитилась тем, как умело Себастьян ведёт занятие и может сподвигнуть моих учеников на уверенные и витиеватые ответы. Убедившись, что на него можно оставить группу, я принялась разбирать ящик с новыми книжками.

Любой ученик мог принести в школьную библиотеку ненужные книги и получить за это дополнительные баллы, поэтому ажиотаж на эту акцию был немалый, особенно в начале года. Произведения нам передавали самые разные, и, так как приносили в основном никому не сдавшиеся наименования, книги часто были очень странными и нишевыми. Школа оставляла себе не все из них, иногда они передавались дальше: в университеты, городские библиотеки и даже на макулатуру. Но пока такие не-школьные книги не находили себе новый приют через объявления в интернете, они стояли в так называемой “запретной секции” библиотеки — небольшой подсобке, закрывающейся на ключ.

В свободное время я очень любила там копаться.

Только за одно проведённое Себастьяном занятие, этот книжный закуток пополнился ещё двумя книгами: каким-то эзотерическим справочником и англо-ивритским словарём.

Я как раз возвращалась из этой подсобки, накручивая на палец и так закрутившуюся прядь у лица, когда услышала, что Себастьян заканчивает урок. Я так увлеклась его обсуждениями Великобритании с моими учениками, что не заметила, что урок подошёл к концу.

— Не забудьте поблагодарить Себастьяна за такое интересное занятие! — напомнила я.

Дети разразились нестройными благодарностями и принялись упрашивать Себастьяна провести и их следующее занятие с клубом английского языка.

— И оставить без работы замечательную Елизавету Альбертовну? — снисходительно посмеялся Себастьян. Я дёрнулась: откуда ему было известно моё отчество? — Я бы очень хотел пообщаться с вами ещё, но мне, увы, нужно работать. Уверен, вы найдёте лекции моего ученика не менее увлекательными.

Дети расстроились, услышав это, но не сильно. Теперь всех интересовало, что же у Себастьяна за ученик такой. Меня это интересовало не меньше. Нестройным хором (и уже без моего напоминания) ученики попрощались с доктором Михаэлисом и со мной и, толпясь и оглядываясь, вышли из библиотеки.

Когда мы остались в помещении одни и тишина опустилась на книжные полки, как пыль, я с восторгом обернулась на Себастьяна.

— Вы так хороши! — вырвалось у меня. — Точнее я хочу сказать, что вы очень хороший учитель, вот. У вас явно есть опыт преподавания, колитесь!

Я игриво толкнула мужчину локтем в плечо. Подыгрывая мне, он немного покачнулся после этого жеста.

— В основном весь опыт я приобрёл со своим единственным учеником. Но, да, должен признаться, что мне приходилось как-то давно очень короткое время преподавать в престижной школе для мальчиков в Великобритании.

— Только не говорите, что в Итоне! — не поверила я, прикрывая рот обеими руками. — Не может быть!

— Хорошо, не скажу, — обтекаемо ответил Себастьян.

Вдруг за оставшейся настежь открытой дверью библиотеки послышались чьи-то лёгкие, но поспешные шаги. Кто-то из учеников забыл свои вещи?

Я подошла к стоящим полукругом партам, чтобы поискать пропажу.

— Почему я всегда должен тебя искать? — прозвучал чей-то возмущённый голос ещё раньше, чем в проёме появился его владелец. Голос тоже говорил по-английски. В этот раз британский акцент говорящего был не учебниковским, как у Себастьяна, а лёгким и естественным. Не уставая восхищаться сюрпризами сегодняшнего дня, я обернулась. — Мне сказали, что ты в библиотеке, но что ты здесь вообще забы…?

Голос прервался.

На пороге библиотеки появился юноша. Юноша из моего сна.

Сначала мне показалось, что это — вылитый Сиэль Фантомхайв с портрета. Но буквально на секунду дольше рассмотрев парня в свете заката, залившего библиотеку коричневым фильтром ретро-фотографий, я убедилась, что моё первое впечатление было в корне неверно.

Парень был значительно выше, чем предполагал портрет. Этот юноша не утонул бы в похожем на трон кресле, как мальчик с портрета. Стройная ладная фигура под свободной белой рубашкой (страшно дорогого бренда, как я разглядела чуть позже) выдавала, что с пубертатом, в отличие от мальчика с портрета, этот юноша уже успешно справился. Черты его лица были совсем не такими кукольно-женственными. Красоты его это, конечно, не умаляло. Но самое главное — глаза. Они были совсем не синими. Их тёмно-серый, почти чёрный оттенок отличался и от глаз того мальчика, что был написан на портрете в девятнадцатом веке, и от глаз того, что снился мне уже больше полугода.

Парень смотрел прямо на меня, изучая так же пристально, как и я его. Он оглядел меня от моей строгой шерстяной юбки до бесячей блондинистой пряди у лица.

— Елизавета? — наконец выговорил он с идеальным русским произношением.

— Просто Лиза, — отозвалась я на автомате.

— Елизавета, познакомьтесь, мой славный ученик. Ему тоже знаком русский язык, но не так хорошо, как мне, — уточнил Себастьян с нажимом, как будто сообщал про русский не мне, а напоминал своему ученику. Мужчина подошёл ближе к парню и представил нас, по-прежнему по-английски. — Наследник графа Сиэль Фантомхайв, княжна Елизавета Серова.

Имя поразило меня, как гром.

— Сиэль Фантомхайв?! — воскликнула. Это всё походило на один из моих странных снов. — Не может такого быть!

В восторге я подбежала ближе к юноше и теперь осмотрела его ещё внимательнее.

— Вы же не можете быть наследником того самого графа Сиэля Фантомхайва, сына Винсента Фантомхайва?

Сиэль, который сначала не очень хорошо принял то, что я так невежливо приблизилась к нему, вернул самообладание и улыбнулся гордо.

— Вы на правильном пути. Мы очень близко связаны. — Сиэль низко поклонился мне и поцеловал руку. — Приятно познакомиться, княжна.

— Я больше не княжна, — опять пришлось напомнить мне. — Пожалуйста, просто Лиза.

— Ах, точно, слышал, — спохватился Сиэль. Его британское произношение лилось, как музыка. — Альберт Серов публично сложил свои полномочия князя. Приношу свои извинения.

Я смутилась из-за того, что поставила нового знакомого в неловкое положение.

— Ничего страшного, — я примирительно подняла руки. — Он много лет шёл к этому решению. Вы, наверное, наслышаны о его, м-м, прогрессивности.

Пока я говорила, Сиэль не спускал с меня пронзительного взгляда, как будто искал во мне что-то, но никак не мог найти.

— Так значит, это вы проведёте нашим ученикам курс о культуре и истории вашей родины? — заинтересовалась я, переводя тему.

— Да, я, — Сиэль поджал губы и бросил недовольный взгляд на своего учителя Себастьяна. Он продолжил, сжав зубы: — Постараюсь изо всех сил.

Отвлекая англичан от неприятной для меня темы, я, кажется, угодила в тему, неприятную для них. Очевидно, Сиэль выступал в роли лектора этого курса не по своей воле. Но, когда работаешь на такого великого историка, наверное, приходится иногда жертвовать своим комфортом.

— Сколько же вам лет? — всё же не удержалась я. По внешности парня его возраст определить было трудно, и я терялась в очень широком разбросе догадок.

Сиэль и Себастьян опять переглянулись и в этот раз знающе ухмыльнулись друг другу. Видимо, с возрастом ученика у них тоже была связана какая-то своя локальная шутка.

— Девятнадцать, — всё же ответил Сиэль. Такой юный! И уже выпускник Гарварда!

Я поражённо замолчала.

Оба молодых человека помолчали со мной. Ситуация становилась неловкой.

— И как же ведёт дела наследник самого графа Фантомхайва? — спросила я. Прозвучать спокойной или хотя бы только немного заинтересованной мне не удалось, и все мои эмоции непрофессионально лезли наружу. Над моим энтузиазмом посмеялись оба иностранца. — То есть…

— Если вам так интересно, Елизавета, вы можете увидеть всё сами, — заговорщицки, будто раскрывал большой секрет, проговорил Сиэль. — Вы закончили на сегодня?

— Да, — с готовностью отозвалась я.

— Присоединитесь к нам? У нас ещё есть дела этим вечером, и нам точно понадобится хороший переводчик, — околдовывал Сиэль.

— Конечно! — Я вмиг сгребла с учительского стола свои вещи. — Мне только нужно отнести это в учительскую.

Будто по сигналу кого-то за сценой, Себастьян двинулся к двери и открыл её для меня и Сиэля.

— Не спешите. У нас есть всё время мира, — уверил Сиэль, выходя за мной в опустевший после учебного дня коридор школы. Юноша уверенно возглавил нашу стайку, направляя в учительскую так, будто знал планировку школы наизусть.

Себастьян, замыкающий нашу процессию, едва заметно склонился к моему уху.

— Не верьте его подхалимству, — едва слышно предупредил он. — Он совсем не такой.

Я ничего не ответила и лишь уставилась в спину чарующего наследника графа.

Я ещё не знала, чему верить, а чему нет, но очень надеялась, что новое знакомство внесёт какую-то ясность в мои подозрительные сны.