На следующий день гулянье ещё продолжалось. Двадцать лет правления — кажется, такого не было со времён короля Беруина. Монархи Эльды имели обыкновение как-то очень быстро заканчиваться… А потому празднование должно было длиться не много, не мало — десять дней. Айолин наделся, что под конец не слишком сильно повредится рассудком.

А повредиться ему грозило. За завтраком Его Величество то и дело кидал на командора своей гвардии очень долгие взгляды. Лиор явно хотел о чём-то с ним поговорить, и Айолин догадывался, о чём: видимо, королю доложили о нападении троллей накануне, и теперь он очень хотел узнать, почему получил эти новости не вчера вечером. Он справедливо полагал, что Айолин не мог не знать о происшествии.

После завтрака из развлечений был запланирован рыцарский турнир. Их проводили ежегодно в честь коронации монарха, и когда-то именно на таком Айолин и явился ко двору, тогда инкогнито. За эту выходку, правда, ему прилетело от отца, да и соперники тогда долго возмущались, пытаясь настоять на том, что участие рыцаря-чародея не было приемлемо. Маги, однако, не засекли использования маркизом каких-либо чар, и король разрешил спор в его пользу, официально объявив его победителем.

В турнирах Айолин не участвовал уже много лет, разве что находился как-то отчаянный смельчак, который бросал ему личный вызов. Возможно, юнцы считали, что командор гвардии со времён обучения в ордене потерял сноровку. Но пока что каждый из них оставался жестоко разочарован.

Впрочем, сейчас ему предстояло куда более серьёзное сражение. Между завтраком и турниром у гостей и короля был час свободного времени, и, разумеется, Лиор вызвал командора к себе в кабинет.

Лакей, которого Лиор послал за Айолином, вернулся тотчас, столкнувшись с командором буквально нос к носу. Лиор отослал слугу и велел командору гвардии заходить. Тот исполнил приказ и, против обыкновения поклонившись, сел на кресло для посетителей.

— Судя по твоему поведению, ты понимаешь, почему я тебя позвал, — сказал Лиор.

— Да. Из-за того, что я не рассказал тебе о троллях, — сказал Айолин.

— Именно. Было, знаешь ли, очень неприятно из всех возможных источников узнать это именно от маркиза Себастьяна. Остаётся только гадать, почему из всех представителей Великих Домов или других влиятельных лиц, кто мог бы сообщить мне эту новость, это сделал именно он…

— Во сколько это было? — спросил Айолин неожиданно.

— Что? — переспросил Лиор.

— Во сколько маркиз Себастьян сообщил тебе о нападении? — спросил Айолин. — Я точно знаю, когда тролли объявились, и знаю, что с ними разобрались достаточно быстро. Мне интересно, как быстро Себастьян узнал о том, что они вообще были. И не знал ли он заранее…

— Это тяжёлое обвинение, — заметил Лиор, сидевший непривычно прямо. — Пока что у меня больше вопросов к тебе, а не к нему. С ними разобрались быстро, говоришь? Кто?

— За несколько дней до празднования в Рейвель прибыл приор рыцарей-чародеев, — сказал Айолин. — Помнишь, я рассказывал тебе?

— Ты говорил, что один из приоров, возможно, захочет со мной поговорить. Но ты ни словом не обмолвился, что один из них в столице.

— Прости. Я запамятовал. Это произошло ровно за день или даже в тот же день, в который в Рейвель прибыла княжна Сольвейг. Возможно, на этом фоне визит приора показался мне не столь значимым, чтобы докладывать.

— Допустим. Для чего приор прибыл так рано?

Айолин вздохнул. Он хорошо знал, что лучше отвечать правду, какой бы она ни была. Тон короля был спокоен, но он был слишком спокоен. Это обычно было более дурным знаком, чем если Его Величество злился откровенно. Когда король подавлял свои чувства, чтобы сохранить ясную голову, было трудно сказать, в какой момент самообладание всё-таки предаст его.

— Он сказал, что капитул ордена опасается какой-либо провокации со стороны сил, желающих навредить как рыцарям-чародеям, так и Эльде, — сказал Айолин. — Капитул не предупреждал меня о его прибытии — они опасались, что письмо могут перехватить. Я думал переговорить с тобой и приором после окончания гуляний, когда обстановка станет спокойнее, и заодно узнать у него подробности. Орден явно был сильно обеспокоен историей с троллем в Лисьей Пасти, но, похоже, даже мне они сказали не всё.

— Понятно. И чем же кончилось дело с теми шестью троллями вчера?

— Все шестеро погибли, — сказал Айолин. — Они были отравлены тем же составом, что и тролль в Лисьей Пасти, но узнать больше не удалось — началась паника, и городская стража прогнала приора. И… пожалуй, это тебе тоже следует знать: княжна Сольвейг тоже помогала справиться с этими троллями. Приор Адлар решил посвятить её в этот инцидент.

— Потрясающе. Просто потрясающе… — пробормотал Лиор. — Ещё что-то, о чём я не знаю?..

— Вроде бы, это всё, — ответил Айолин. — Прости. Нужно было рассказать тебе обо всём ещё вчера. Но… я не хотел тебя беспокоить.

Король глубоко вдохнул.

— Ты… прямо как твой отец сейчас, — заметил он. — Умалчивать о проблемах, чтобы не беспокоить… Ты-то должен понимать, насколько такое на самом деле раздражает.

— Да. И снова: прости. Я понимаю, что был не прав. И я готов повторять эти слова столько раз, сколько будет угодно.

Король покачал головой и подался чуть вперёд, поставив локти на стол. Он покрутил пальцами правой руки надетый на безымянный палец левой фамильный перстень, украшенный изумрудами и ониксом. Кажется, буря всё-таки прошла мимо.

Лиор невесело улыбнулся своим мыслям.

— Сказал бы я тебе, как и в каком виде ты можешь передо мной извиниться… но я прекрасно понимаю, что на такие вещи в ближайшие десять дней просто не будет времени.

— Да уж… — протянул Айолин. — У меня проблемы со сном. Я… не хотел, чтобы ещё и у тебя были.

— У меня уже тоже, — ответил король. — Я понимаю, что происходящее тебя очень выматывает. Оно и меня напрягает, а на тебя нагрузка сейчас выше. Но, пожалуйста… если будут ещё… эксцессы, сообщай об этом сразу? От тебя выслушивать такие новости я хотя бы привык…

— Хорошо. Я хотел сегодня поговорить с отцом, выяснить, что он думает об этой ситуации с троллями. И, к слову, во сколько маркиз Себастьян сообщил тебе о троллях?

— Сегодня прямо перед завтраком, — ответил Лиор. — Ничего подозрительного, времени прошло более чем достаточно. Айолин, даже если бы их дом был в этом замешан, герцоги Ардании — не полные идиоты, чтобы подставляться подобным образом. И, прошу тебя, когда будешь проводить расследование, не давай волю личным чувствам. Я знаю, что ты его не любишь, но не нужно заранее считать его виновным.

— Даже не думал, — ответил Айолин. — Я наоборот подумывал, мог ли кто-то сообщить ему информацию о троллях, чтобы он рассказал тебе и тем самым вызвал мои подозрения.

— Хорошо. Сейчас пойдёшь к отцу?

— Да, пока ещё есть время. Честно говоря, я бы пропустил турнир и лучше потратил это время на выяснение, что же произошло вчера, но…

— Но есть и минусы в том, что ты — и командор гвардии, и маркиз одновременно, — протянул Лиор. — Кто из рыцарей-чародеев в городе, кроме брата Иена?

— Приор Адлар, один из моих наставников.

— Угу… Как выглядит?

— М-м… на полголовы меня ниже, волосы тоже очень светлые, глаза жёлтые, с вертикальным зрачком. На нос смотришь, и одна мысль: птичий, — сказал Айолин.

— С вертикальным зрачком? — переспросил Лиор. — Ну, такого точно не спутают… Я напишу письмо командору городской стражи. Пусть окажет содействие приору, если тот займётся делом.

— Спасибо. Я тогда сбегаю расскажу ему, потом — к отцу, — сказал Айолин.

— Сбегаешь? — спросил Лиор. — Лично?

— А что делать? Брата Иена посылать? Ему лучше не отлучаться от княжны. Придётся самому, как в бытность послушником. Всё. Убежал. Спасибо тебе огромное.

Король кивнул и достал чистый лист пергамента. Узнать бы побыстрее, какая тварь решила портить ему юбилей коронации… Лично побеседовал бы с ней в дворцовых подвалах.

В былые годы Лиор отчитал бы Айолина за такое умалчивание куда более жёстко. В юности он терпеть не мог, когда кто-то что-то утаивал от него якобы для его же блага, что случалось с завидной периодичностью. Мало кто воспринимал всерьёз семнадцатилетнего короля, который, к тому же, не выказывал никакого стремления вникать в дела государства, а в четырнадцать, к ужасу своей почтенной матушки, всё ещё любил кидаться желудями в благородных девиц.

Всё изменил один разговор с герцогом Аргусом. Прибыв ко двору после смерти предыдущего короля, он добился аудиенции с его сыном, а потом задал ему один вопрос: «Ваше Величество, как вы думаете, почему я помню и вашего отца, и вашего деда, а теперь застал ещё и ваше правление? Вы — четвёртый монарх в Эльде за последние полвека».

Было очевидно, что все предшественники Лиора со времён короля Беруина совершали какие-то весьма существенные ошибки. Король Беруин же, что характерно, во многом слушался свою мать, королеву Лиану, которая, не стоило забывать, происходила из дома правителей Велларии. Лиор решил, что Дом Лисицы, видимо, обладает определённой мудростью, и что к советам герцога Аргуса лучше прислушиваться. И он об этом не пожалел.

Однако факт оставался фактом. От короля в ранние годы его правления многое утаивали, прикрываясь заботой о его благе, тем, что у Его Величества и так много тревог. Чаще всего за таким умалчиванием крылись разного рода придворные интриги, что привило Лиору стойкое отвращение к подобным ситуациям. Но он понимал, что Айолин правда не хотел ничего дурного и не стал бы скрывать новости о нападении троллей вечно — скорее всего, после завтрака он доложил бы сам.

Как-то они с командором рассуждали о том, как бы сложились их отношения, если бы они познакомились раньше, и пришли к выводу, что было бы хуже. К двадцати четырём годам у Лиора уже поубавилось заносчивости, он был больше расположен слушать собеседника, хотя порой и позволял себе лишнего. Его Величество сперва думал, что Айолин всё равно никуда от него не денется… Как-то, будучи раздражённым и уставшим, Лиор потребовал, чтобы командор разделил с ним постель днём, а не ночью, но получил отказ — у Айолина были дела. Вспоминать о том эпизоде королю было стыдно до сих пор. Это был единственный раз, когда он, не сдержавшись, попытался применить к любовнику силу. Из того случая он вынес два урока: во-первых, при том, что внешне командор выглядел слабее него, в реальности он мог бы свернуть короля в бараний рог. Во-вторых, в отличие от всех предыдущих любовников, Айолин был ему действительно нужен. Нужен на куда более глубоком уровне, чем просто вместе выпить и приятно провести время. Тогда король понял, что всё-таки учитывает чьи-то чувства, помимо своих собственных, вовсе не из прагматических соображений.

Его Величество нельзя было назвать хорошим человеком. Однозначно плохим, впрочем, тоже. Пусть и порой жёстко, но он управлял страной достаточно эффективно, чтобы продержаться на троне двадцать лет. Следовало признать, наличие рядом рыцаря-чародея этому тоже способствовало, но всё-таки Лиор полагал, что он стал правителем лучше, чем его предшественники. Но с раннего детства его жизнь была полна придворных интриг, притворной вежливости и тщательно скрываемой подлости. Наверное, он долго вёл себя как мальчишка потому, что просто пытался как-то сбежать от этого мира, пока ещё мог. До знакомства с Айолином король знал о том, что такое вожделение — но не любовь. Даже когда у него родились дети, он совсем не сразу искренне к ним привязался.

Более того, Его Величество привык к безоговорочному подчинению. И в какой-то мере… пожалуй, он привык обманывать себя. Когда ему было девятнадцать, король лично казнил своего любовника. Просто услышал, как тот в разговоре с приятелем упомянул, что мужеложство — это, конечно, отвратительно, но можно и потерпеть…

Лиор решил, что избавит несчастного от необходимости терпеть свою благосклонность.

Словом, на тот момент, когда они сошлись с Айолином, у короля за спиной было не самое счастливое детство, свалившаяся в семнадцать необходимость управлять государством и ворох из не очень счастливых и удачных… интрижек. Были дни, когда Лиор искренне проклинал своё влечение к мужчинам и почти ненавидел себя за то, что был не в состоянии искренне возжелать и полюбить собственную супругу. И почему ему было на роду написано родиться таким… ущербным?

И всё же ещё несколько раз он заводил любовников — чтобы каждый раз обмануться. Но, когда судьба наконец свела его с тем самым, сперва Лиор не оценил столь щедрого дара. Годы спустя, вспоминая о начале их отношений и той ссоре, он просто радовался, что Айолин не послал его сразу и оказался достаточно понимающим. И что вообще его полюбил…

И всё же любовь любовью, а при других обстоятельствах Лиор не простил бы командору гвардии такого умалчивания. Дело тут было не только в неприятных воспоминаниях, но и в принципе: он предпочитал узнавать все новости сразу, приятные или нет, от того, кому доверял полностью. Это давало время как следует всё обдумать и определиться с реакцией, когда информация становилась известна кому-то ещё. Айолин своими предосторожностями и нежеланием лишний раз Лиора беспокоить в итоге сделал только хуже. Но, учитывая обстоятельства, явление приора, княжны Сольвейг, кучу гостей, плохой сон — ладно. Можно было простить. Айолин и без того за последние несколько дней постарел, кажется, лет на пять. Конечно, в его случае это было не так уж и страшно… но всё-таки, принимая во внимание все обстоятельства, и правда не стоило очень уж на него злиться. Может, ещё раз обсудить неприятный инцидент потом или иронично намекнуть на него в более спокойное время — этого будет достаточно. Более чем.

Лиор откинулся в кресле и снова коснулся печати на фамильном перстне — разумеется, и тут был выгравирован василиск. Если точнее, что два василиска, которые сплелись то ли в любовном, то ли в смертельном объятии, готовясь вонзить клыки друг другу в шею.

Тролли на празднике в Рейвеле… Короля не так сильно волновал вопрос «откуда?», как вопрос «кто?» Но сперва следовало понять, зачем.

Даже не будучи особенно сведущим в зельях и чарах, Его Величество понимал, что незаметно доставить в город шесть троллей — задача не из лёгких. И не из дешёвых, наверняка. Капитул рыцарей-чародеев подозревал провокацию, но это, если вдуматься, было логично.

Первый самый очевидный вариант — это была работа герцога Вернера. Герцогу не нравилось, что король не выделяет военные и экономические силы в помощь Ардании в войне с троллями и, вероятно, он видел в этом влияние Айолина. Влияние отчасти и правда было, хотя о правах нелюдей король и командор почти никогда не говорили. Но на самом деле Лиор просто не хотел рисковать людьми. За два десятилетия его правления Эльда не ввялась в войну ни с Белым Берегом, ни с Ишманией, и даже кочевники с юга как-то присмирели. Однако Лиор понимал, что этот мир непрочен. Стоит политической ситуации на Белом Берегу измениться, и его брак с дочерью одного из конунгов перестанет что-либо значить, как это уже бывало ранее. Последняя война Ишмании и Эльды закончилась вничью, и теперь между ними существовала Икария, небольшое буферное государство, которым правили наиболее зажиточные купцы, находившиеся на одинаково хорошем счету у королей Ишмании и Эльды. После той войны королева Нирит и вышла за отца Лиора — как всегда, политический брак должен был помочь закрепить мир. Но этот мир вряд ли можно было назвать прочным. Эльде было необходимо содержать достаточно мощную армию и северный флот. Ближайшие соседи с юга были далеко, к тому же, по дороге было много мелких островов, населённых разной морской нечистью, что упрощало дело.

Словом, страдания герцога Вернера по поводу троллей Лиор считал личной проблемой Вернера. По его мнению, возможная прибыль от новых шахт не стоила той крови, что придётся за них пролить. Разумеется, появление камнешкурых троллей в Рейвеле могло стать поводом, чтобы Вернер затребовал уничтожить их всех под предлогом, что это уже не его проблема, а общегосударственная. Но это был слишком очевидный вариант, и потому — вряд ли правдоподобный.

Второй целью могла быть попытка лишить Айолина доверия со стороны короля, выставить его, а заодно и орден рыцарей-чародеев, некомпетентным. Большинство заговоров, свидетелем которых Лиор был, не ставили своей целью убийство короля, но скорее его обман, подтасовку фактов. Айолин и тут умудрялся всем мешать, поскольку был не просто командором, но и членом Королевского Совета. Его влияние на Лиора часто переоценивали, кое-кто даже осмеливался говорить, что на самом деле страной правит маркиз Велларийский, а не король. Когда Лиор услышал о подобном впервые, ему пришлось напомнить себе, что если попытаться избавиться от всех глупцов в Эльде, на их место просто придут глупцы из сопредельных земель. К тому же, за годы правления он понял странную вещь: люди бывали умны, как бы это сказать… избирательно. Проявляя большой талант, способности и здравомыслие в одних областях, они иногда оказывались беспросветно тупы в других.

Версия с попыткой подорвать авторитет Айолина выглядела убедительнее, и это короля успокоило. Он не мог представить, что должно произойти, чтобы он заподозрил Айолина в той самой некомпетентности. Окружающие могли что угодно думать об их связи, о том, какое маркиз имеет влияние на короля на самом деле, но вряд ли они могли бы предположить истину. Лиор верил Айолину, но верил не потому, что был ослеплён чувствами, а потому, что командор эту веру заслужил. Поэтому тоже Лиора задело это глупое умолчание. Он привык, что Айолин всегда честен и откровенен с ним. И пусть произошедшее было простым недоразумением, всё равно оказалось… неприятно.

Тем временем сам командор почти дошёл до неприметного поворота, который вёл к «чёрным» ходам и лестницам. Привычка пользоваться путями для слуг тоже была с ним уже очень много лет. Эти ходы строились из соображений практичности, а не красоты, поэтому позволяли быстро добраться из одного места до другого. Слуги давно не обращали внимания на командора, который просачивался мимо них — в конце концов, хоть и высокого положения, а он тоже был в определённом смысле служивым человеком.

В этот раз добраться до спасительного коридорчика Айолин не успел — его заметил прогуливающийся по коридору маркиз Себастьян. Как ждал…

Маркиз Арданский был высоким жилистым человеком с мелкими чертами лица и острыми, словно чуть навыкате, глазами. Чёрные волосы маркиза почти всегда были тщательно зализаны назад и смазаны таким количеством воска, что из них можно было бы изготовить свечу. Из низкого хвоста никогда не выбивалось ни единого волоска. Может, из-за личной неприязни черты лица маркиза Себастьяна всегда казались Айолину неприятными, хотя ничего резко отталкивающего в них и не было. Но что-то в манере держаться, в манере говорить, чуть растягивая слова, неизменно выводило рыцаря-чародея из себя.

— Ваше Сиятельство, — обратился Себастьян к нему. — Вы, должно быть, от короля?

— И вам доброе утро, маркиз, — поздоровался Айолин.

— Ох, вряд ли его можно назвать добрым… — маркиз Арданский вздохнул.

— В самом деле. Поэтому, прошу прощения, но я должен идти.

— Вы обсуждали с Его Величеством возмутительное происшествие вчера на ярмарке?

— Да. Прошу прощения, маркиз, сейчас у меня нет времени на светские беседы.

— И что же, даже после такого вы и дальше намерены защищать этих… существ?

— Маркиз Себастьян, обсудим это позже. Хорошего дня, — сказал Айолин и, открыв дверь, перешёл в «чёрный» коридор.

Надо же было этому человеку прицепиться прямо сейчас! Нарочно он что ли? Но если да, то чего ради? Маркиз Себастьян не был полным дураком, он не мог не понимать, что его осведомлённость о деле с троллями и его попытка прицепиться к командору именно сейчас может вызвать подозрение. Неужели хотел отвести внимание короля и командора от кого-то ещё, зная, что прямых доказательств против него не обнаружится? Но от кого именно?

Стоило также подумать, как на нападение троллей отреагируют другие члены Королевского Совета. Помимо герцогов или их сыновей и представителя Истрама туда входили некоторые видные чиновники, обычно происходившие из менее знатных родов, вассальных по отношению либо к королевскому дому, либо к одному из герцогских. «Проталкивание» своих людей на ту или иную должность было любимой игрой герцогов уже не первое поколение.

Каких действий окружающие могут ожидать от короля? Варианта было три — что Лиор попытается сделать вид, что ничего не происходит, решит довериться ордену рыцарей-чародеев или разбираться с делом силами самой Эльды. Айолин предполагал, что на самом деле король выберет сочетание второго и третьего пути. Он позволит рыцарям заняться расследованием, но потребует подробных отчётов о ходе расследования. Но чего могли ждать или на что надеяться другие?

Выгода герцогов Ардании могла быть почти очевидна. Настроить короля против троллей вообще и облегчить себе жизнь. Если за этим стояли алхимики и маги Истрама, то они могли начать мешать рыцарям-чародеям, чтобы предложить королю собственный план, как справиться с угрозой, и таким образом получить ещё больше влияния и власти. Оставалось четыре герцогства, которые могли как-либо отреагировать на происходящее.

Правителям Зиарии, герцогства, расположенного на юго-востоке Эльды, на нелюдей было по большей части плевать. Их куда сильнее волновали кочевники, что приходили из расположенной ещё юго-восточнее полупустыни. Разумеется, нечеловеческие существа там водились, в Зиарии иногда случались вспышки ликантропии, а порой и у обычных людей дети рождались оборотнями, но там к этому относились спокойнее, чем в Ишмании. Обычно урождённых обортней с детства отдавали на военную службу, где их звериные черты хорошо помогали при охране границ. Проблемы с ними, конечно, случались, тем более что обортничество в волка через слюну было редчайшим случаем, когда человек мог стать нелюдью в течение жизни. Правда, насколько Айолин знал, это срабатывало далеко не всегда. Риск умереть от укуса волка-обортня из-за заражения крови был куда выше, чем стать обортнем самому.

Оставались Килария, Шейверия и Сейдельг. Представителей этих домов Айолин, несмотря на своё положение, знал не так уж хорошо. Килария была мирным краем между королевской землей на юге, Арданией и Истрамом на востоке и Шейверией на западе. На севере начиналось Белое море, но от воинственных конунгов Киларию отделяла группа довольно крупных островов, что была герцогством Сейдельг. Эта земля была спорной между Эльдой и конунгами лет триста, но благодаря подъёму экономики Эльды, что произошёл после присоединения Велларии, король Беруин смог построить достаточно мощный северный флот, что позволило отвоевать Сейдельг окончательно и тем самым полностью обезопасить Киларию и частично — Шейверию, которая располагалась между морем и Велларийскими горами. Шейверия, таким образом, граничила с Сейдельгом, Белым Берегом по морю, Киларией с востока и номинально с Велларией по горам, однако даже в ту пору, когда оба герцогства были самостоятельными государствами, дел друг с другом они не вели и вообще не особо представляли, что там, за горами. У гор даже было два названия, но «Велларийские» стало устойчивым потому, что короли Эльды в своём походе шли с юго-востока на северо-запад, и поэтому с велларийцами познакомились раньше, чем с шейверийцами.

На западе у Шейверии была Икария, маленькая страна, выживание которой напрямую зависело от мирных договорённостей между Ишманией и Эльдой. На какую реакцию правителей всех этих земель мог рассчитывать тот, кто привёл троллей в Рейвель?

Айолин вышел на улицу, с досадой осознав, что прямо сейчас не сможет дать ответ. Он уже вымотался довольно сильно, а ведь от праздника прошёл всего лишь день. К концу гуляний командор, скорее всего, не сможет соображать вообще, и лучше, чтобы пока в Королевском Совете вместо него заседал отец — это дало бы маркизу хотя бы несколько часов столь желанного отдыха. Нужно было добраться до приора, передать ему, что король официально разрешил представителям ордена заниматься расследованием случая с троллями, а потом успеть переговорить с герцогом Аргусом. В здравомыслие отца Айолин сейчас верил значительно больше, чем в своё.

Несмотря на свою принадлежность к Дому Лисицы, Айолин терпеть не мог придворные интриги. С его взглядом на жизнь ему было бы намного проще остаться в ордене рыцарей-чародеев, который был древнее самой Эльды и, кажется, всех соседних государств и не подчинялся никому. Однако его позиция единственного сына герцога привела к тому, что ему просто пришлось стать частью придворной жизни, хотя для ордена в этом и была некоторая польза: в последние десятилетия авторитет рыцарей-чародеев пошатнулся, а потому человек, который мог влиять на королевский совет Эльды в силу своего происхождения, был им полезен. Раньше ни один король не осмеливался спорить с решением капитула ордена или его магистра. Но совершенствовалась магия, развивались науки — и вот уже люди стали думать, что рыцари не так уж и нужны.

Большая часть этих глупцов имела весьма смутное представление о тех угрозах, которым орден противостоял. Самый большой глупец — не тот, кто ничего не знает. А тот, кто, обладая ограниченным знанием, мнит, будто ему известно всё.

Переговорив с приором, Айолин направился к отцу и невольно замедлил шаг.

Он нервничал. Нервничал очень сильно. Айолин привык быть идеальным, непогрешимым. Происшествие с троллем очень сильно задело его, должно быть, поэтому. Он не привык проигрывать. Он не привык, что что-то может не получиться…

Он шёл всё медленнее и медленнее по мере того, как снова приближался к дворцу. Он привык быть идеальным. Несмотря на то, что сперва гвардейцы не очень-то хотели принимать в качестве командора чародея, да ещё и выходца и столь древнего рода, он сумел добиться их искреннего уважения. Он подружился с принцами и считал, что сумел выстроить с ними доверительные отношения, что очень ценил — Айолин относился к ним как к собственным детям. Он блистал в роли маркиза при дворе. И в общем-то… он был идеальным любовником для Лиора. Но была одна роль, с которой Айолин так и не научился справляться столь же блестяще — роль наследника герцогского дома Велларии.

С уходом герцогини Элены их семья разрушилась. Герцог Аргус отправил сына в монастырь, хотя сам он покинул семью ещё раньше, когда нужно было помочь Лиору удержать трон. Айолин не винил его за это решение — он прекрасно понимал, что стояло за этим. Потом были годы, что ему пришлось провести на обучении в ордене рыцарей-чародеев. Потом он поступил на службу ко двору… и некоторое время предпочитал просто не думать о своих обязанностях перед отцом. А ведь ему давно было пора жениться. Ему пора было не заниматься принцами, а завести собственных детей. Да, у них были дальние родственники, которые могли бы наследовать герцогство, если бы Айолин так и остался бездетным или отрёкся от титула. И всё же… Всё же иногда Айолину казалось, что за службой и отношениями с королём он просто бежит от своих обязанностей будущего герцога. Отец никогда напрямую не осуждал его, не заговаривал о том, что Айолину пора жениться, но почему-то от этого было только хуже. Да, герцог Аргус сам женился по любви и, возможно, просто думал что его сын ещё не встретил подходящую женщину и не хотел принуждать его. В конечном итоге, чародейские силы поддерживали молодость Айолина, и поздний брак не стал бы для него трагедией.

Наверное, если бы отец узнал о связи между Айолином и королём, он бы даже смог понять это. Он смог бы понять, почему единственный сын вот уже много лет не навещает его, что дело тут не только в долге командора королевской гвардии.

Но почему-то от того, что герцог Аргус никак его не отчитывал, Айолин только чувствовал себя более виноватым за то, что не был ему хорошим сыном. Словно он просто не заслуживал такого отца.

Маркиз утешал себя одним — тем, что его восхождение на престол Велларии было только вопросом времени. Он думал, что ещё успеет провести достаточно времени со стареющим отцом, жениться, а пока старался взять всё, что мог, от пребывания на придворной службе. Чтобы даже годы спустя, после их неизбежной разлуки с Лиором, у них хотя бы осталось как можно больше воспоминаний о проведённых совместно годах.

Ах, если бы только он не был единственным ребёнком! Если бы только у него не было такого количества обязанностей и ролей, что так плохо друг с другом сочетались… Ведь даже с отцом, даже с Лиором — ни с кем Айолин не мог поделиться всем, что лежало у него на душе.

Наконец он оказался перед дверями гостевых покоев, где сейчас жил герцог Аргус. Лакей проводил его в небольшую гостиную, где старый герцог, похоже, до его прибытия читал какую-то книгу — Айолин заметил том, лежащий на столике перед родителем заголовком вниз.

— Здравствуй, — герцог улыбнулся. — Рад, что среди всей этой суеты ты всё-таки нашёл время меня проведать.

Айолин с сожалением покачал головой и сел в кресло напротив отца.

— Прости. Но я к тебе не потому, что мне хотелось тебя увидеть. Отец… мне нужна помощь.

Герцог Аргус жестом выслал слуг вон. Айолин сделал другой жест, защищая комнату от подслушивания.

— Что произошло? — спросил герцог.

— Мне нужен твой совет. Отец… прости меня. Но… мне больше не к кому обратиться.

— Почему ты просишь прощения, Лин? Из-за того, что навестил меня только лишь по делу, а не по собственному желанию?

— Да, — сказал Айолин.

— Сын мой, я всё понимаю. На тебе лежит огромная ответственность. Особенно сейчас. В конечном итоге… я не был рядом с тобой, когда умерла Элена. Когда я был тебе нужнее всего…

— Так было надо. Я понимаю…

— Теперь у тебя есть долг, более важный, чем сыновий долг передо мной. Такова наша судьба, Лин. И я рад, что могу хоть немного облегчить твою нынешнюю ношу. Поэтому не робей и не терзайся сожалениями, а просто расскажи мне, что произошло.

— Кто-то пытается сорвать празднование в честь двадцатой годовщины правления короля Лиора, — сказал Айолин. — Ты, должно быть, слышал. Он просил меня разобраться с этим. Но я слишком устаю из-за своих обязанностей командора гвардии, чтобы понять, кто может стоять за этим.

— Похоже, Его Величество путает лисицу с ищейкой, — хмыкнул герцог.

Айолин не ответил. Для короля он уже стал сторожевым псом. Станет ещё и ищейкой, если это необходимо.

— Расскажи мне больше об этом деле, — попросил герцог.

Когда рассказ подошёл к концу, Его Светлость нахмурился.

— Лин… я рад, что Его Величество так ценит тебя… но тебе не кажется, что он несколько тебя перегружает? Каким образом по его мнению ты должен одновременно поддерживать безопасность во дворце и расследовать это дело?

— К сожалению, отец, больше никому доверить это расследование просто не получится, — сказал Айолин. — Мои братья по ордену слишком мало знают о придворной жизни Эльды. Его Величество тоже обеспокоен тем, что просит от меня слишком многого. Но мне некому передать хотя бы часть моих обязанностей. Поэтому, отец, я и пришёл к тебе за советом.

Послышался стук в дверь. Айолин резко обернулся.

— Видимо, время рыцарского турнира, — сказал он. — Поговорим позже?

— Да. Я как раз обдумаю всё, что ты сказал.

— Спасибо, отец.

Они переместились почти на самую окраину города, где находилась арена. В этот раз княжна Сольвейг решила присутствовать — видимо, ей было интересно посмотреть, как лучшие молодые рыцари Эльды будут сражаться друг с другом. Возможно, княжна хотела на турнире подобрать себе жениха.

Разумеется, не обошлось без нескольких участников, которые решили не называть имён и не показывать лицо и герб. Такое случалось каждый год.

Выступления рыцарей делились на несколько дисциплин. Возможно, более зрелищной была та часть, где двое неслись друг на друга верхом на конях и пытались выбить друг друга из седла с помощью длинных копий. Это требовало немалого мастерства, поскольку турнирное копьё удерживать было ничуть не легче, чем боевое, а шлем сильно ограничивал обзор, мешая правильно целиться. Был очень важен и контроль над лошадью. Но всё же более приближенными к реальному бою были пешие поединки, в которых рыцари сходились, используя три вида вооружения на выбор: одноручное оружие и щит, двуручное оружие, удерживаемое двумя разными видами хвата, или просто одноручное оружие. По классическим правилам рыцари должны были сразиться друг с другом три раза, и победитель определялся по итогам всех раундов. Эта, вторая часть, проводилась после основной, и именно на ней рыцари могли вызвать одного из представителей благородных домов Эльды.

Айолин со скукой наблюдал за тем, как кони бегут навстречу друг другу, и как сшибаются копья и щиты. Выбить друг друга рыцарям удавалось не так уж и часто — для этого всё же нужна была немалая сила и мастерство.

Мысли маркиза были очень далеко от арены. По правде говоря, сейчас он предпочёл бы находиться где угодно, но только не здесь. Но увы.

Настала вторая часть турнира. Рыцари сражались на выбывание. Один из них, без герба, не назвавший своего имени, уверенно шёл к победе. Айолин, наблюдая за ним, улыбался. Его техника была хороша, а сама ситуация напомнила ему, как он сам прибыл ко двору и так же, инкогнито, участвовал в турнире, лишь в самом конце сняв шлем и представившись королевской чете. Отец, правда, не оценил такого жеста.

Старые-добрые времена… они не были такими уж простыми. После ордена Айолину пришлось привыкать к правилам придворного этикета, к новой должности. Предыдущий командор стражи умудрился повздорить с королём, и потому перед уходом неплохо попортил дела, но Айолин смог навести порядок.

— Победитель королевского рыцарского турнира вызывает на бой Айолина, маркиза Велларии!

Господин командор вздохнул. Ну конечно же. Кто бы сомневался…

Он поднялся с трибуны и пошёл во внутренние помещения арены, где ему должны были помочь подготовиться.

Несмотря на то, что в маленькой комнатке царил приятный глазам полумрак и было тихо, раздражение Айолина только росло. Ну почему он не может просто отдохнуть? Почему ему нужно сражаться с каким-то смельчаком, который явно пытается на кого-то произвести впечатление? Ведь мог бы остановиться и не вызывать на поединок командора гвардии. Нет же. Что ж… придётся преподать ему урок.

Наконец, Айолин вышел на арену. Часть, покрытая не песком, а деревянным настилом, была близко к месту, где сидели король и почётные гости. Айолин на секунду повернул голову и различил улыбающееся лицо Лиора: Его Величество не сомневался в победе своего защитника. Айолин никогда не проигрывал на этих турнирах.

Но его противник… В нём было что-то знакомое. Что-то…

— Эльвид?! — воскликнул Айолин, когда они встали друг напротив друга, держа двуручные мечи. — Какого… Ты чем думаешь?!

— А что не так? — спросил кронпринц. — Разве моё участие в турнире против правил?

— Зачем? Зачем ты вызвал меня — опозориться?!

— Проверим, насколько я в самом деле уступаю рыцарю чародею.

— Эльвид, ты — не ровня мне, и ты это знаешь!

— Проверим, — ответил принц упрямо.

Принц отошёл к распорядителю и что-то сказал ему. И тот громогласно провозгласил:

— Чемпион турнира хочет посвятить свою победу и этот бой княжне Сольвейг!

Айолин еле удержался от того, чтобы ударить себя ладонью по лбу — его остановило только то, что он бил бы латной перчаткой по шлему.

Эльвид, кажется, решил довести их с королём до сердечного приступа.

— Я не буду тебе поддаваться, чтобы ты мог впечатлить княжну троллей, — прошипел Айолин. — Имей это в виду.

— Даже не надеялся на это, Ваше Сиятельство.

Это было почти нечестно. Айолин сам тренировал кронпринца, а потому прекрасно знал обо всех его слабостях. Но никто не заставлял Эльвида делать такую глупость и вызывать собственного наставника на бой на глазах у всего высшего света Эльды и княжны троллей.

Сам маркиз не так хорошо обращался с двуручным оружием. И всё же, когда принц попытался атаковать его, он смог уклониться от первого удара, заблокировать второй, затем он сам пошёл на принца, скрестив их мечи и не позволяя Эльфиду высвободить оружие. Айолин прижал противника к оргаждению и отошёл, чтобы дать себе место для удара. Принц пошёл в контратаку, но он не успел восстановить стойку, и именно на этом Айолин подловил его, ударив в основание шеи.

Один-ноль.

— Вы не дадите мне ни одной победы, маркиз? — усмехнулся Эльвид, тяжело дыша.

— А ты всерьёз рассчитывал, что я стану тебе поддаваться?

Да, ко всему прочему, Эльвид был уставшим после предыдущих дуэлей. Но, опять же, его никто не тянул за язык. Он мог просто выиграть турнир и успокоиться на этом, не вызывая Айолина на поединок.

Маркиз кинул быстрый взгляд на трибуны. Зрители о чём-то переговаривались между собой. Обсуждали, что неизвестный рыцарь пытался впечатлить княжну Сольвейг? Нелюдь? Как бы не дошло до скандала… Возможно, будет к лучшему, если Эльвид сейчас проиграет на глазах у всех. Тогда у знати хотя бы будет меньше поводов волноваться, что будущей королевой может стать дева из рода пещерных троллей.

В следующем раунде они использовали одноручное оружие и щиты, и в этот раз Эльвид действовал намного осторожнее. Он смог отбить первые несколько атак противника и уже не позволял загнать себя в угол. Но, когда он в очередной раз атаковал сам, Айолин ударил его по руке щитом и таким образом заставил потерять равновесие. Всего на миг, но этого хватило для удара.

Два-ноль.

Остался только бой на одноручном оружии без щитов, и это должно было кончиться быстро.

В этот раз Айолин сразу пошёл в атаку сам. Он был порядочно зол и раздражён. И едва не пропустил удар.

Он уклонился в последний миг, но вскоре после смог пробить защиту Эльвида сам.

Три-ноль. Дуэль была окончена.

Айолин снял шлем и посмотрел на принца.

— Ну что, Ваше Высочество? Может, не будете афишировать свою личность? Вы мне проиграли.

— Вам — да. Но я по-прежнему выиграл турнир.

И с этими словами Эльвид тоже снял шлем. По трибунам пронеслись удивлённые возгласы.

Айолин не поднимал головы. Он не был готов увидеть, какое сейчас выражение на лицах короля и королевы.

Он спустился в спасительный полумрак и тишину внутренних помещений арены и глубоко вдохнул прохладный воздух.

Можно было подумать, что жизнь за последние недели решила за что-то сполна отыграться на Айолине. Его поездка в Велларию не прошла спокойно. Празднование годовщины коронации Лиора приносило всё новые и новые сюрпризы, а ведь пошёл всего второй день. Ну сколько ж можно?!

К сожалению или к счастью, Айолин и Лиор не могли поговорить до самого вечера. Процессия двинулась обратно во дворец, и маркиз ехал впереди кортежа.

Эльвид отчаянно делал вид, что вполне доволен итогом, но предпочитал не встречаться глазами ни с отцом, ни с матерью, ни даже с братом. Вся королевская семья, впрочем, усердно делала вид, что ничего особенного не случилось. Вся, кроме королевы-матери.

Как только они добрались до дворца и спешились, королева Нирит подошла к снохе и, взяв её за руку, забормотала:

— Очаровала твоего сына троллья ведьма. Прикажи выкинуть её прочь, пока не поздно!

— Она прибыла как гостья на празднование юбилея коронации моего мужа, и я не могу отдать такой приказ, — ответила Халла. — Вы сами видели — Лиор официально приветствовал её и предложил остаться.

— Подумай о сыне!

— Ваше Величество, не сейчас.

— Потом будет поздно!

— Мама, не сейчас, — вмешался Лиор. — Мы должны вести себя пристойно. На нас смотрят.

— Как ты можешь рассуждать о пристойностях после того, что произошло?!

— Пока что не произошло ничего страшного. Я поговорю с Эльвидом о его поступке и скажу придворным магам и Айолину проверить, нет ли на нём каких-либо чар, — ответил король.

— Нет, ты должен…

— Мама!

— Ваше Величество, — к ним подошёл Айолин и мягко взял старую королеву за руку. — Вы устали. Вам нужно отдохнуть.

— Да… Да, вы правы, господин капитан, — сказала Нирит и послушно пошла прочь, подобрав юбки.

«Спасибо», — сказал Лиор одними губами. Королева Халла слегка кивнула. Айолин кивнул королевской чете в ответ. Они оба понимали, что командир, скорее всего, использовал на королеве-матери какие-то чары, но это сейчас было к лучшему.

Лиор должен был с самого начала присутствовать на застолье. А вот Айолин не сдержался и, переодевшись, позволил себе без стука зайти в покои старшего принца.

Он миновал причитающего что-то слугу и открыл дверь в спальню. Эльвиду в этот момент помогали надеть парадный камзол.

— Ваше Сиятельство? — спросил принц.

Айолин, дождавшись, пока слуги закончат одевать принца, жестом велел им удалиться. Они посмотрели на принца, но тот только кивнул.

Дверь закрылась, и они остались вдвоём.

— Эльвид, твою… — Айолин глубоко вздохнул. — Что это было? Зачем?! Ты понимаешь, как может отреагировать Королевский Совет на твоё решение посвятить победу тролльей княжне?! Герцог Вернер ненавидит троллей. И здесь люди из Ишмании, которые не могут терпеть нелюдей в принципе. Что на тебя нашло?!

— Это и нашло! — ответил Эльвид. — Княжна Сольвейг — дама благородного рода, пусть даже этот род не является человеческим. Она — первая из троллей, кто пришёл ко двору Эльды. Я хочу, чтобы она чувствовала, что мы привечаем её как равную. Я думал, что, как рыцарь-чародей, ты поддержишь меня.

Айолин устало вздохнул.

— Намерение благородное, Эль. Но недальновидное. Во-первых, мы не знаем, как сама княжна расценит этот жест: мы не знаем, проводятся ли турниры у троллей, и если да, то что для них значит посвятить победу даме. Может, княжна теперь считает, что ты заинтересован ею?

— А даже если и так?

— Эль… серьёзно?.. Я не сужу тебя, но ведь вы едва знакомы…

— Она — благородная дева из древнего рода. И, пусть её черты необычны, ты же не станешь говорить, что она некрасива? И мне хотелось бы узнать её ближе. В смысле… познакомиться с нею поближе. Ты понял. Ничего… предосудительного я не имею в виду…

— Я не сомневаюсь, что твои намерения были чисты, — кивнул Айолин. — Но, Эльвид, как будущий король, ты должен лучше думать о возможных последствиях.

— Я уже сказал тебе — я не желаю быть королём!

— И это повод делать глупости? Эльвид, ситуация, окружающая празднование, и так непростая. И я прошу тебя, прошу по-дружески: не усложняй! Не делай больше ничего, что могло бы сейчас привести к скандалу. И мне, и твоим родителям сейчас и так непросто.

— Я… прошу прощения, Ваше Сиятельство. К сожалению, сделанного не вернуть. Но я обещаю быть осмотрительнее.

Айолин вздохнул.

— Спасибо. Боги, осталось только от Лейфа дождаться какой-нибудь глупости. Или от мальчишки, которого он приволок.

Вечером, когда официальная часть празднования на этот день закончилась, король вызвал Айолина к себе в кабинет. Там же присутствовала королева Халла.

Войдя, командор поклонился королю и королеве, затем, посмотрев на лицо Лиора, спросил:

— Как ты?

— Я отдал приказ запереть собственную мать в её покоях и не выпускать, — ответил Его Величество. — Конечно, у меня с ней всегда были непростые отношения, но я никогда не думал, что дойдёт до чего-то подобного. Ты поговорил с Эльвидом?

— Немного. Он пообещал больше не делать глупостей.

— Что на него нашло? — спросил Лиор. — Он что, правда влюбился в княжну? Они ведь почти не виделись.

Айолин глубоко вздохнул.

— Я не думаю, что она его приворожила, и он сказал, что хотел таким образом продемонстрировать своё гостеприимство и то, что считает её не ниже нас, но… мне кажется, что это не всё. Не знаю, как объяснить… Эльвид какой-то дёрганный с самого начала осени.

— Ты… можешь поговорить с ним ещё раз? — спросил король. — Подробнее выяснить, что его беспокоит.

— Лиор… Ваше Величество… Ты знаешь, я на многое готов ради тебя, — сказал Айолин. — Но всему есть пределы. Я тоже устаю. Почему бы тебе самому не поговорить с Эльвидом? Он — твой сын, в конце концов.

— Я… не очень представляю, как вести задушевные беседы, — сказал Лиор. — К тому же, как мне кажется, у тебя с ним более доверительные отношения, чем у меня.

— Я поговорю с ним, — сказала Халла.

Лиор перевёл взгляд на жену.

— Ты думаешь, он тебе откроется?

— Лиор, я — его мать. Я понимаю, что твои отношения с королевой Нирит довольно плохие, но я старалась, чтобы мои дети не видели во мне врага.

— Хорошо… — кивнул король, откидываясь на спинку кресла. — Вы слышали о каких-либо возмущениях из-за поступка Эльвида?

— Пока нет, но, думаю, это вопрос времени, — сказал Айолин.

— Да, вероятно.

— Я тоже пока ничего не слышала, — сказала королева. — Я пойду проведаю сына.

— Расскажи мне потом в общих чертах, как пройдёт беседа, — попросил Лиор. — Что ж… завтра у нас ещё один день гуляний. Нужно готовиться ко сну.

Сон в ту ночь не шёл к маркизу очень долго. В конце концов он, едва одевшись, выскользнул в пустынный тёмный коридор и пошёл знакомым маршрутом до тайного хода, что вёл к королевской спальне.

Айолин был здесь столько раз, что ему не требовался свет. Тихо скользнув в королевскую опочивальню, он глубоко вздохнул. Здесь пахло Лиором, и этот запах привычно успокаивал его. Командор осторожно приблизился к кровати и лёг на край.

— Лин? — пробормотал король. — А ты чего… так? Ещё бы на коврик лёг, честное слово…

— Не хотел тебя будить, — ответил Айолин.

— Ага. Ты хотел, чтобы я вообще не знал, что ты приходил этой ночью. Иди сюда и ложись нормально.

Айолин повиновался и вскоре привычно устроил голову у короля на груди, прислушиваясь к его дыханию и биению сердца. Лиор обнял его, привлекая ближе к себе, и нежно погладил его по волосам.

— Я всё думал о том, что ты сказал этим вечером, — прошептал Лиор. — О том, что я много требую от тебя. Лин, ты… слишком самоотвержен.

— В смысле?

— Ты всегда выслушиваешь мои жалобы, но почти никогда не рассказываешь, что беспокоит тебя самого. За все годы, что ты служишь мне, я просто так и не понял, где проходят границы твоих возможностей. Я… не хочу тебя использовать, ты же знаешь.

— Знаю. Но всё же… ты — король. Грузить тебя ещё и моими проблемами?

— Лин, — в голосе Его Величества прозвучало лёгкое осуждение. — Я, может, и король… Но хотя бы с тобой мне хотелось бы быть просто… собой. И, проклятье, я тоже хочу быть тем, на кого ты можешь положиться и в ком можешь найти утешение и опору. Я вообще-то о тебе беспокоюсь.

— Хорошо. Я это учту. Халла поговорила с Эльвидом?

— Да. И ему правда понравилась княжна. Вот… какого, а?..

— У вас это семейное, — пробормотал Айолин.

— Что?

— Любовь к экзотике. Давай спать. Я даже думать не хочу, какие ещё сложности может принести завтрашний день.

— Давай. Что бы ни готовило нам завтра… это будет завтра.