Тьма. Двери приземистых построек с унылым скрипом раскачивал ветер. Разбитые фонари и осколки вокруг них, сорняк в неухоженных огородах, дома с обвалившейся дранкой. Жуткая, леденящая кровь пустота. Беглянки стояли на одной из улиц заброшенной деревни ракшасов.

— Где? — спросила Лаура, и шелест её голоса смешался с ветром.

— Мы на нужной улице. Рядом должен быть люк, посвети мне.

Лаура раскинула руки в стороны. Рыжие язычки пламени стали лизать воздух. Неритида ещё долго крутилась на месте, пока не вспомнила улицу и расположение входа в подземелье. А после двинулась так уверенно и бесстрашно, будто вела Лауру к себе домой.

— Если меня убьют, главное, чтобы это было не больно, — горько усмехнулась Лаура, когда залезла в крупный деревянный люк и закрыла его. Подземный коридор был выстлан пористым туфом. Путь до первого факела — а там и до всего подземного города — предстоял длинный и витиеватый. За коридором открывалась лестница, после небольшого пролёта — предательская развилка.

— Я сделаю так, чтобы тебя выслушали и оставили, — не оборачиваясь, твердила Неритида. Казалось, мрачные реплики Лауры ей опостылели. — Комиандр говорил — на развилках всё время идти влево.

— В остальных тупики?

— Не знаю. Может быть, какие-то хранилища, житницы. А может, и тупики. Мы до сих пор путаемся в известных нам ходах, сюда и не высовываемся. Этот город, как громадный дом. Ракшасам нельзя бывать в таком месте, как имение Металлик, но я побывала и могу сказать наверняка. Сплошь переходы да лестницы.

— Что там? — почти закричала Лаура. — Кто нас заметил? — и обернулась назад, откуда громыхал шум ракшасов.

— А… — вяло откликнулась Неритида. — Это стражи. Наверняка заметили твой огонь ещё на улице. Может, стоит дождаться?

Лаура ощущала холод ужаса в груди. Она насмотрелась на ярость серокожих в день памятной схватки, и ей хватило сполна.

В вихре нарастающего гула прорезались голоса.

Покорившись судьбе, Лаура опустила голову. Когда патруль обогнул последний поворот, мелькнула рыжина, а вместе с ней — серое веснушчатое лицо, похожее на лицо Неритиды. Только намного жёстче.

— Элла… — сказала мать дрогнувшим голосом.

Названная встала прямо перед ней, окаменев. Племя ракшасов успело похоронить Неритиду в мыслях и молитвах. Но она вышла к ним, невредимая и удивлённая собственному везению не меньше их.

Дальнейшее Лаура помнила плохо. После объяснения Элла отстранила её от своей матери, приказала ранить ладони и отвести на допрос к Комиандру. Мимо пронеслись десятки подземных улиц, спусков, выдолбленных из камня мостов. Серокожие разбегались в стороны по громогласному приказу Эллы, глядя на нового человека с опаской и потаённой злобой. Камень, дерево и пыль. Охра, чернота и серость.

Очнулась она только в согретом и хорошо освещённом кабинете, перед Комиандром, смотрящим её воспоминания. Лерна сидела на колченогом стуле рядом с ним, восклицая и теребя седую прядь.

— Сбежала… Я бы не смогла там жить… не смогу. Убьют при первой же возможности.

Лаура ожидала вопросов или недоверчивого отпора. Угрюмое молчание изводило. Томилась Лерна, бледная от волнения Неритида, настороженная Элла. Казалось, Комиандр пробовал каждое слово на вкус, то закатывая глаза, то переводя обратно на неё.

И нельзя было сказать, что послевкусие его впечатлило.

— В кандалы, — холодно приказал он стражам. Железные кольца сковали Лауре запястья. — И в темницу, но не к остальным пленникам. Воспоминания подтверждают твои слова, но на верность мы тебя ещё проверим.

Перебежчицу грубо развернули, протащив через промозглый коридор с камерами. Мрак рассеивали факелы, они же слабо грели воздух. Лаура с ужасом смотрела на пленников, проходя мимо знакомых лиц — и одного из её учителей, Юджина. Больше всего она боялась, что он подскочит к решётке и начнёт что-нибудь кричать. Или увидит её истинные намерения и без знания положения выдаст тайну. Он слыл догадливым и умным, но это не освобождало от надобности бояться.

Одиночная камера словно поджидала её, Лауру Флейм, последнюю из рода огненных в Дали. Пол был устлан сеном. Цепи с креплениями у стены держали шершавую доску для спанья.

Закрывающаяся дверь возвестила Лауру о наступлении одиночества. Свет коридорных огней вяло проскальзывал через небольшую решётку в двери. Царил холодный полумрак.

Всё шло точно по предсказанию Уильяма. Завтра Даль условилась вторгнуться в подземный город. Комиандр вытащит Лауру на поле битвы с приказом убить одного из своих бывших товарищей.

Растянувшись по доске, Лаура улыбнулась: Дали крупно повезло с обладателем Божественного Исцеления.

***

Когда серокожие обступили Лауру плотным кольцом и увели прочь, Неритида признала, что не годится в защитницы. Но как, если железный взгляд Комиандра и членов совета отнимали у не очень-то уважаемой блудницы дар речи?

На миг ей показалось — едва ли они рады её возвращению.

Одна Элла прохладным тоном расспросила мать о самочувствии. Прямой, как стальной клинок, стражнице не было уютно рядом с матерью, но чувство долга оставляло за собой последнее слово.

Они неспешно пересекали дворы подземного города. Редкие колодцы вели к грунтовым водам. Мосты были невысоки и широки, чаще всего из камня, но кое-где пролегали и досчатые. Сонные ракшасы разбредались по домам.

— Комиандр велел сказать…

— Да? — Неритида подняла брови.

Элла изменилась в лице и топнула ногой.

— Если этот пьяница так тебе важен, вытаскивай его сама. Комиандр предлагал ему должность в Совете, так что ты думаешь? Отказался! Он безумец!

Неритида оцепенела от нагрянувшего осознания.

— Дайзер? Он тут?.. Он…

— А где ему быть? — хмыкнула Элла. — Привезли его с задания еле живым, вылечили. А он сам себя гробит. Могли бы не утруждаться. Что бы изменилось?

— Как ты смеешь!.. — разозлилась мать, готовая отвесить ей пощёчину.

— У меня новый папа? — продолжала Элла со злой усмешкой. — На сколько он меня старше? На три года? Три или четыре?

— Молчи! — отмахнулась Неритида и понеслась по скользким от пыли ступенькам.

— Он пьёт беспробудно. От него несёт брагой за несколько дворов, — мрачно твердила Элла. — Не знаю, вернёшь ли теперь его.

— А отчего он запил, ты не подумала? — раздражённо, почти зло рявкнула Неритида, поднявшись на верхний этаж. Небольшой переход затаился между двумя высокими каменными домами. Узкий настолько, что туда не повесили факелы. Она скользнула первой, Элла — следом. — Ты выросла бездушной. — Неритида давно перестала видеть в ней дочь. А иногда и вовсе принимала за врага с иглами, метящими прицельно в слабое место. Она заставила себя забыть о Дайзере и остановилась посреди мглистого промозглого зазора: — Когда-нибудь и ты узнаешь. Надеюсь, что мою судьбу не повторишь.

— Надеюсь, что и не узнаю, — спешно бросила Элла.

Неритида не различила его, когда нашла развалившегося у крыльца ракшаса. Осунувшийся, в изодранной рубахе, светлые волосы свалялись и подёрнулись пылью улочек.

Элла покачала головой.

— Дальше — сама, мне пора, — и ушла прочь.

— Пользы от тебя всё равно мало, — прошептала Неритида напоследок и приподняла сонного Дайзера за воротник. — Живой… ты меня узнаёшь?..

Вряд ли мутная пелена перед глазами и в уме позволяла ему это сделать. На миг он улыбнулся серому веснушчатому лицу в обрамлении рыжих волос, приняв его за сладкое воспоминание.

— Поднимайся, — с усталой улыбкой сказала она и обхватила молодого жениха за туловище. Повезло, что Дайзер сидел у крыльца — тащить его через дальнее расстояние далось бы Неритиде с трудом. Впрочем, она не обманывала себя в том, что протащила бы его даже через болото. Именно сейчас, когда её изнурённое тело питала радость: его спасли.

А спасти от хмельного будет чуть легче.

***

— Младший отряд показал себя ещё во время весенней стычки. — Напряжённость сгустила воздух кабинета так, что он придавливал на кости. Роберт стоял у Уильяма со свитком в руках. Сжавшая кулаки Нелли сидела за столом, холодея от волнения. — Отобрал сильнейших.

— Уверен, что не подведут второй раз? — Уильям с привычным недоверием изогнул бровь. — Мальцы ещё. Ладно, называй.

— Курт Фортер, Эрик Скелерейт, Керр Дильнот, Джессамина Колд — если согласится выйти после тех событий, Кристина Бетт, Аннализа Акис… — Роберт опустил свиток и посмотрел товарищу прямо в глаза, — и Питер.

— Меня не берут, — утвердительно заключила Нелли.

— Ваше Высочество должно понимать, почему, — выдал Уильям сквозь зубы.

— И я понимаю, — она ответила спокойно, держась лучше регента: отправка сына в Тандем давалась ему тяжело даже во второй раз. — К тому же, я помню обещание вашей жене.

— Тогда что же вы…

— Уточняла. Благодарю, сейчас поговорю с Питером и оповещу остальных призванных, — Нелли медленно приподнялась со стула, отвесила регенту небольшой поклон и лёгким шагом выскользнула из кабинета.

Воздушная ткань светло-голубого платья с завышенной талией вздымалась от малейшего движения. Пройдя мимо широкого зеркала с золочённой рамой, она заправила за ухо тонкую каштановую прядь.

— Вот и ты, — выдохнула она, когда вошла в комнату Питера. Тот стоял спиной, возвышаясь в серой от пасмурного неба комнате, словно воздетый стальной клинок.

— Тебя не берут, слышала?

— Конечно, — Нелли подошла к товарищу вплотную и опустила руку ему на плечо. Он кивнул и склонил голову вбок. — Готовишься?

— Уже готов. В тот раз я вытащил тебя и уложил десяток серых.

Нелли осторожно обняла его.

— Сейчас ты бьёшь, а не обороняешься. И должен помнить про Лауру.

— Ваше Высочество, — начал Питер в попытках освободиться от сомкнутых вокруг него рук, — мне совсем не холодно.

— Неужели, Мистер Металлик? — Поняв его смущение, Нелли отстранилась сама.

— Клянусь Высшими! — он засмеялся и поправил ворот плаща. Вновь наступила тишина. Через улыбку и иронию проступила грусть: — Приберегите объятья для будущей партии. А я могу и не вернуться.

Глаза Нелли округлились.

— Не смей.

— Нам очень повезло, что мы ещё тут. Шальная стрела могла бы попасть в лоб в любое мгновение. — Питер сорвался с места и подошёл к белеющему окну. Вряд ли он увидел в нём что-то новое. Однако люди часто смотрят вдаль, когда не желают видеть то, что маячит перед глазами. С каждым днём от озорной насмешницы Джулии в Питере оставалось всё меньше. И заменялось серьёзным, угрюмым Уильямом — стальным достаточно, чтобы оберегать не только себя, но и других. Тяжесть войны осела и на его плечи. Ещё никогда не он боялся этого слова больше, чем сейчас.

Нелли присела на кровать в молчании. Серое небо, залившее комнату дымкой, обещало грозу. Питер оборачивался на неё, кривился, затем нервно отворачивался обратно. Она не видела: рассматривала орнамент на шкафе. Зато слышала, как он вбирает воздух сквозь сжатые челюсти, топчется и хмыкает.

— Вылечи маму. Это… как извинение от меня. Она будет счастлива родить, пусть и поздно, — он подошёл к Нелли и взглянул так, как никогда не глядел раньше.

— Я знаю эту историю.

— Правда? Ну и… — он беспомощно развёл руками. — Я виноват, что она больше не родит. Она напоминала мне после этого. И папа. Он даже не думал меня упрекать, но когда он говорит, что я — единственный наследник, то… сама понимаешь.

— Не она винит тебя, а ты сам.

Отмолчавшись перед ответом достаточно, он выпалил:

— Не стал бы без её помощи.

— Хватит. Вылечу и всё будет хорошо. Просто обещай вернуться невредимым.

Питер сдержанно кивнул, спрятал руки в карманы плаща и подошёл к стене возле двери. Повисла тишина. Нелли стала нарезать круги по комнате. Но если её поступь была мягкой и чуть слышной, он, даже стоя на месте, дёргался и шаркал.

— Отец будет ненавидеть Роберта, что он взял меня — якобы слишком рано. Наверное, уже ненавидит.

Ответить Нелли помешала распахнувшаяся дверь.

— Выступаем. — Роберт был угрюм.

Через час во дворе имения собрались призванные. Всего четверо из старших отрядов, когда младших было большинство. Степенная Кристина Бетт с толстой косой светло-русых волос; Курт Фортер рядом с Мией — её не взяли, но она стояла рядом и держала его за крепкую мясистую руку, словно встревоженная за сына мать; не призванный в прошлый раз Вист Тенебрар — он сумел завоевать доверие Роберта смирным нравом; Джессамина Колд, хмурая, но окрепшая достаточно, чтобы исполнять долг, и многие другие. Дину, как последнюю живую целительницу, приберегли — но кровью Санарен запаслись заранее. Мией и Нелли дважды рисковать не стали.

— Отпусти, — Курт улыбнулся. Мия смотрела в его глаза своими — жалобными, немо умолявшими вернуться живым. Он вспомнил, с какой заботой она приготовила ему рубаху и штаны. Как гладила их раскалённым утюгом с углями, и жар хлопка согрел ему тело. Они стали чаще проводить время. Дарить ей венки и украшения стало для Курта обыденным делом. Даже сейчас на её медовые волосы украшало переплетение васильков, ромашек и лютиков. Он набрал их с утра — больше, чем в другие дни. Потому что уходил.

Порывы ветра дичали, обрывая листья один за другим. Каждый оглядывался, чтобы поймать взгляд товарища и убедиться: все чувствуют одно и тоже.

— Встать, — скомандовал Роберт, через несколько секунд увидев безукоризненную шеренгу. — Всем известно о побеге Лауры Флейм вместе с Неритидой Ракшас. О подземном городе мы догадывались ещё давно, но воспоминания Неритиды помогли разузнать точно: на северо-запад от заброшенного поселения. Выдвигаемся сейчас же.

Роберт ждал остальных, чтобы сесть на переднее место. Уильям, Джулия и Нелли стояли на пороге имения возле дверей с кованым узором, тоскливо глядя вслед. И наверняка простояли бы до самого конца, не разрежь расплавленный воск тревоги одна престранная просьба.

— Мистер Роберт, прошу… — шепнул Питер перед тем, как залезть в повозку за Кристиной, — дать попрощаться.

— Что ты делал всё утро? — возмутился он. — Полминуты. Не задерживать.

Пропустив мимо ушей последние два слова — от одной радости за неохотное «ладно» — Питер ринулся к порогу имения. Изумлённые Уильям и Джулия расступились. На месте остался третий — и именно его, схватив за руку, Питер затащил в имение, в тёмный коридор.

— С ума сошёл? — воскликнула Нелли в тщетных попытках одёрнуть плотно сжатую вокруг её запястья руку. — Боишься… Я с тобой, — она забыла о его неприязни к объятьям, приникнув вновь. И вздрогнула: меньше всего она ожидала ощутить на спине ладонь, надавившую, чтобы прижать ещё ближе.

— Да.

Ироничный смешок, вторая ладонь, подхватившая её закруглённый подбородок — и впившиеся поцелуем губы.

— Мне пора, Ваше Высочество. Простите, если когда-то вас расстраивал, и за поцелуй тоже. Удачи.

И мгновенно выскользнул за дверь.

Нелли обмякла: раз Питер на это решился, стало быть, ничего хорошего он для себя не ждал. Она вышла, провожая взглядом повозку. Он обернулся на неё всего раз — с горькой улыбкой.

— Зачем он завёл вас в коридор?.. — задумчиво спросил Уильям.

— Чтобы… о, дурак! — простонала она и решила уйти из имения прочь, оставив регента без внятного ответа.

***

Бусины дождя падали на листья, прогибая их. Дубы, тополи, ясени, осины, березы, клёны — малахит с примесью золота и меди.

Вздохи отшельницы. Шаги. Воспоминания… пухлая девушка, убегающая от выпившего Короля Альберта, юнец, рыдающий над телом убитой матери.

Её собственная мать — добрая была женщина, хоть и ворчливая. Умерла, когда дочери исполнилось шестнадцать. Саламандра Металлик, родившаяся не в то время не в том месте, не у тех людей и не с тем даром, могла поведать многое о жизни до восстания, которую в последние дни вспоминала особенно часто. До восстания, до воцарения Амелии…

Осень гремела дождём.

Саламандра встала у самого порога приземистого жилища у косогора, что соорудила некогда сама. Словно предчувствовала дурное — и кровь ясновидящего выпила. Взгляд прорезался сквозь лесную чащу, её надёжное убежище.

Как-то раз, поджидая юную Принцессу Амелию в мрачном коридоре, она попросила отрезать ей руку до локтя. Ту, изувеченную, извечно саднящую. Или просто убить. Наивная сердобольная Амелия, конечно, ужаснулась просьбе и стала упорно искать пути исцеления. Пользы это принесло немного. Саламандра хотела бы попасться Альберту ещё раз, разгневать так, чтобы не рассчитал силы и оказал «последнюю милость».

Всё могло закончиться иначе.

Амелия умерла. Пухлая подруга и мягкотелый товарищ — тоже. Размытые образы далёкого прошлого. Страшного прошлого. Саламандре порой хотелось сгинуть пуще них, но вот она здесь, одна, до сих пор стоящая на собственных ногах.

Зачем она до сих пор нужна Высшим?

Реку штормило всплесками и рёвом. А над рекой, как показали ясновидящие глаза, начинался ещё один шторм давнего противостояния враждующих рас.

Зачем — до сих пор?

Саламандра робко поправила капюшон брезентовой накидки и шагнула дальше.

***

Степь мешалась с облаками, сливаясь в серебристую массу у горизонта. Чёрные росчерки птиц растворялись в плотном слое воздуха. Гнедые кони топтали бурьян, повозки с бойцами раскачивались из стороны в сторону от кочек.

Питер протянул ладонь навстречу первым каплям дождя. Небо готовилось к этому долго. Серело — и даже чернело, накапливая в клубящихся тучах влагу. Товарищи заводили разговоры о спрятанных по мешкам брезентовых накидках.

— Миллаизу штормит, — сказал он. — Моему отцу донесли ещё утром.

— Не удивлюсь. Ветер взбесился, — поддержала Кристина, тщетно заправляя за ухо выбившиеся из косы пряди. — Наверное, и гроза будет.

— И гроза… — вздохнул Питер с тяжестью. Прогремевший в отдалении громовой раскат решительно подтвердил его слова.

Капля за каплей, тяжелы так, словно с неба падал гравий. Вода проскальзывала в вороты плащей и закрадывалась под одежду, обдавая холодом. Порывы ветра касались кожи мириадами игл. Джессамине, награждённой морозным поцелуем с самого рождения, не оставалось ничего, кроме как лезть в мешки с накидками и начать раздавать товарищам.

— Надевай, холодно, — она дёрнула Эрика за плечо, пронзив недовольным взглядом.

— Нет. Помешает в беге.

За год работы в паре она успела смириться: умом Эрик всегда выше. И если высказал довод, этот довод окажется верен.

— Может зацепиться?

— Разумеется, — он пожал плечами. — И вспотею. Тебе ли не знать.

— А ты чего голый? — не дождавшись ответа, она запустила тюк с накидкой в сидящего впереди всех Питера. Попала в спину, но тот не обернулся. — Чего застыл? Металл не замерзает?

Питер продолжал смотреть вдаль, будто что-то невероятное приковало его взгляд.

— Кажется, уже замёрз, — подытожила она.

— Сейчас, — он обернулся и накинул на себя брезент. — Поверх кожаного?

— Кожаный на голову не наденешь, — заметил Эрик.

Питер промолчал. Никто не мог угадать — то ли не слышал, то ли не слушал. Накинутый на волнистые волосы капюшон отгородил окончательно.

— А сейчас послушайте, — Роберт повысил голос. Лишь это заставило Питера встрепенуться. Он медленно поднял глаза на командира — и в них зажёгся огонь, какой был неподвластен самим Флейм. — По всей деревне отряды. В прошлый раз мы насчитали около трёх десятков. Названные останутся и будут биться с ними. Разделю по дарам: Аннализа, Курт, Питер, Джессамина, Кристина, Керр — вы наверху. Остальные вместе со мной — под землю. Вызволим попавших в плен в прошлый раз и Лауру. По закону её следует убить за бегство и предательство, но мы поступим иначе. Она будет в плену до конца своих дней.

Джессамина уже хотела податься вперёд для вопроса, за что к ней такое милосердие, но Эрик её опередил:

— Запас крови?

— Именно. У Тандема Лерна. Ещё одна стихия заменит им пару десятков воинов одним только даром.

Воцарилось молчание. Путь подходил в концу. Череда заброшенных пашен возвещала о приближении к опустевшей деревне.

— Разобьём лагерь тут, — приказал Роберт, не доехав до скалистого берега Миллаизы, где чёрные каменные складки вырастали в валуны и обращались в пещеры. Помутневшая вода доставала до самого выступа яростными, бешеными всплесками.

— Аннализа, — Роберт обернулся на повелительницу воды.

Та подошла к краю берега.

— Ненамного, — ответила она, будучи не вправе указывать природе, но лишь мягко с ней договориться.

— Как сможешь, — Роберт кивнул и стал собирать вокруг себя остальных. Когда вокруг сомкнулось плотное кольцо из целителей, он продолжил шёпотом: — Помните, как условились? Не отходите от меня. Или следите издалека.

Слаженный кивок, и Роберт развернулся.

— Наступаем. Двое с кровью Визиона здесь, ещё двое под землёй. Кто-нибудь из вас, доложите.

Один из выпивших поравнялся с ним.

— Нас заметили. Почти все — лучники. В засаде.

— Плохо дело… — Роберт сжал зубы.

— Мистер Ро…

Тот мгновенно развернулся и увидел вонзившуюся в дерево стрелу, чуть не задевшую его с правой стороны.

— Идём в открытую, — гаркнул он. — Пит — железо. Аннализа — воду прямо из реки. Бейте сразу. Остальные — за мной!

Отыскав первый попавшийся люк, Роберт подвёл к нему подчинённых и отправил прежде, чем войти самому.

Нырок во тьму сбил с толку каждого.

— Может, есть обманные ходы? — сомневались воины. — сколько раз натыкались.

— А вы посмотрите.

«Зрячий» увидел путь к темнице с Лаурой. Сеть подземных переходов была ветвиста и запутана — а пришли они далеко не с самого ближнего от поселения люка.

— Есть чем светить? — сказал воин. — Идти долго, а тут ещё и темно.

— Факелов не повесили намеренно, — сказал Роберт. Глаза застилала бархатная чернота. Только щели люка отбрасывали на каменный пол блеклые полосы света. — Стражи наверняка имеют свои лучины и карты. Придётся приоткрыть люк. Кто-нибудь двое — один открывает, другой обороняется в случае нападения. Ещё один — подойди ко мне за василисковой кровью. — Роберт стал рыться в своём мешке на поясе, а когда свет из люка залил коридор серебристой дымкой, взял нужную склянку. — Два-три глотка, не больше. Когда дар освоится, свети обеими руками и иди спереди.

— Вы о крови Видии? — спросил Эрик, пока вызвавшийся опорожнял склянку.

— Да. Она сдавала. Мы обыскали всю деревню и бывшее убежище Лерны, но тела не нашли, — вдруг вспомнил Роберт. — Последнее, что я видел ещё весной, была каменная статуя.

— Гранитеррия, — мгновенно выпалил Эрик. — Она выпила её, зная, что умрёт?

— Да. Прикройте люк. — С громким скрипом ржавых петель ушёл и свет. Роберт сделался угрюм. Темнота обволакивала тела и рассудки. Пока дар не прижился в телах выпивших, решили продвигаться вперёд медленно и осторожно. Лишь по шорохам каждый догадывался, чем заняты остальные. — Через минуту кровь разнесётся по телу. Потерпите. Нас до сих пор не догнали? — поняв по громкости шагов, что посланные рядом, спросил он.

— Чудо, что нет.

— Ладно… Придётся на ощупь. Зрячие, если спереди чисто, идите позади и смотрите, что наверху. Придётся оставить здесь кого-нибудь.

В этот миг зажёгся свет, и Роберт посмотрел на Эрика:

— Ты. — Тот кивнул. — И вы двое. Как расправитесь, ищете тех, кто наверху, для подмоги. Потом собираетесь все вместе, — Роберт вручил одному наполовину опорожнённую склянку крови ясновидящих и часть — огненных, — пьёте это и ищете кого-нибудь из нас под землёй.

Отряд разделился. Роберт вышел вперёд, освободив саблю из ножен. Свет василисковой крови ложился на его взмокшие от дождя патлы серебряной пылью.

— Куда? — спросил он перед первой развилкой в два хода. Тот шёл медленнее, сосредоточенно разглядывая ходы.

— Постоянно влево. Так стражам карты и не нужны.

Маленькие ступени круглых лестниц, тоннели, выдолбленные из туфа. Холод грунтовых вод просачивался сквозь каменные зазоры и отпечатывался на макушках тяжёлыми каплями.

Воины прошагали немало прежде, чем увидели первый факел. Оранжевым шаром он указал на цепь следующих.

— Уже близко, — понял Роберт. — Оружие наготове. — И кивнул, когда уши усладил лязг освобождённых от ножен сабель.

Пройдя последний по указанию «зрячего» переход, они остановились у громоздких ворот в стене.

Если нужда в василисковом даре иссякла с появлением факелов, сейчас Роберт многозначительно кивнул.

— Разрушением.

Воин подошёл к воротам вплотную, зажёг кисть руки и ударил в ворота, но тут же отлетел.

— Что это?.. — забеспокоились остальные, поднимая его с земли.

— Заклинание на отторжение, — мрачно сказал Роберт. — Довольно редкой силы. Раньше у Тандема я их не видел… До последнего надеялся, что Комиандру они неизвестны. Тогда бейте в стены. Если заклинание и на них, отходите дальше и бейте там. На всё подземелье его бы не хватило.

— Роберт! Засада!

На расстоянии мизинца от него пролетела стрела.

— Делайте, что сказал. В стены разрушением, туф не выстоит! — громко крикнул он прежде, чем воины подались с рассыпную. Сабля рассекла воздух в преддверии атак.

Роберт и Уильям рассчитали ходы для каждого из старших отрядов. Посвящённые в тайну Божественного Исцеления не принимали василисковую кровь намеренно. А тех, кто принял, Роберт отослал подальше. Неудачи преследовали отряд одна за другой, но в это же время — появился донельзя удобный случай для выполнения задуманного.

Ракшасы заполнили громоздкое подобие двора. То, куда привёл их последний переход. Не было ничего — лишь ворота, столбы-подпорки и череда факелов. Но по краям… там, где не доставал свет огня, ракшасы и поджидали. В каменном углублении позади столбов, с луками и метательными ножами, они создали ещё один, внутренний патруль.

***

Тучи изошлись дождём со всей яростью. Полупрозрачная стена размывала обзор, дробя на мириады капель. Величественная Миллаиза обезумела, неслась неистово и дико, грозясь смести всё на пути.

Ракшасы подводили людей прямо к воде. К сильнейшему течению и неровному каменистому дну, забравшему не одну жизнь.

С самого начала Питер догадывался: брезентовая накидка ему не помощник. Не тогда, когда изворачиваешься в попытках совладать с самим металлом. Взмокшие волосы липли к скулам. Туго затянутый у подбородка капюшон спустился к затылку, полы подхватывались мощными порывами ветра.

В воздухе сверкнул металл. Звенья окольцевали двух лучников сразу. Острый наконечник, венчающий цепь, пронзил одно туловище за другим. Подойдя вплотную и убедившись, что оба повержены, Питер двинулся дальше.

Ещё одну фигуру он принял за Керра. И удивился, различив вместо него молодую темноволосую женщину.

— Что здесь?.. — не то испуганно, не то недовольно спросила она. — Такие шквалы мог вызвать лишь человек с водным даром. Бойня?

— Кто вы такая?

Она не спешила отвечать. Не спешила и снимать капюшон, чтобы стало видным её лицо с острыми чертами. Не став думать долго, Питер подбежал и схватил её за левую руку в поисках знака ракшаса. Тщетно.

— Кровь невидимки, — уверенно решил он и окольцевал звеньями. Резкий толчок — и незнакомка повалилась на жёсткий чёрный камень.

Питер взглянул на девушку с опаской. Невозмутимость настораживала. Пришедшая тоже облачилась в брезент, только под ним был отнюдь не плащ, но простецкий лён рубашки, перехваченный поясом с мешочком, штаны и высокие сапоги из мятой кожи.

— Слышу рёв воды — неужто река совсем озверела? Не река. Вы. Пришла взглянуть на столь занимательное зрелище.

— Отшельница? — рявкнул он, не желая ничего слушать. — Обыкновенный ракшас.

— Всего-то банка их крови. Мне опасно находиться рядом с ракшасами. А вот помощь вам могла бы пригодиться.

— Хватит врать, — по звучному щелчку пальцев конец цепи увенчался острием и ловко пронзил её одежду.

Ожидаемой крови не проступило ни через секунду, ни через две, три или пять. Растерявшийся Питер расширил острие и вонзил сильнее, но не получил только дырку во льне. Он задрал её рубаху до перевязки цепи у талии, обнажив живот. Кожа на её туловище обратилась в гладкую, словно полированную сталь. С детства Питер усвоил, что металлом покрывается лишь предплечье; недосягаемое умение незнакомки подорвало его веру в увиденное.

— Догадываюсь, твой отец тоже так не умеет, — начала она. — О тебе и вовсе лучше не упоминать. Род Металлик меня разочаровывает.

— Кто ты такая? — закричал Питер, вскочив на ноги. — Сколько крови Металлик выпила прежде, чем так сделать?

— Осторожно!

Питер припал к земле и осознал: незнакомка спасла его от стрелы в затылок. Медленно перевернувшись на спину, он задрал голову и поразил стрелка вылетевшим из ладони лезвием. Затем опёрся на руки и убедился: никого.

— Пустоголовый! — гаркнула она. — Кто разговаривает в такое время?

— Ты! Прикончил бы сразу же, не стань ты металлической. — Он притаился за валуном с твёрдым намерением разведать у неё тайну. — Говорите, что за заклинание.

— Иначе убьёшь? Металл металл не задушит, — сухо ответила она, отвернувшись в знак презрения. Пришедшая вела себя отнюдь не как связанная и напуганная. Казалось, происходящее было в её власти.

Питер вышел из-за валуна, проверяя, все ли из отряда целы. Удача была на стороне людей. Ни одного тяжело раненного.

— Так ты на самом деле Металлик?.. — Он подступил ближе к ней.

— Выпусти меня, или выберусь сама.

— Уж не душу ли отдала?

Незнакомка ухмыльнулась и закрыла глаза.

— Если я умею больше твоего, не значит, что моя душа у Тёмного.

Прошёл миг оцепенения, и Питер боязливо отшатнулся от увиденного. Человеческое тело приобрело блеск, медленно осело, будто бы съёжилось в цепях и растеклось на мириады расплавленных капель.

— Ртуть, — осенило его, и он поспешил отойти подальше. — Кто ты такая?.. Та Ящерица? Саламандра?

Не сразу узнаешь знаменитую Металлическую Ящерицу по облику молодой темноволосой девицы. Не сразу поймёшь, что это не ракшас. Он видел её всего раз, но много о ней слышал.

Жидкий металл рассыпался по шершавому каменному побережью, словно жемчуг из разорванного ожерелья. Ничего, кроме ярких бликов, не мешало им слиться с дождевыми каплями. Он пытался взять след, если это могло называться так, и позвать её, но тщетно.

Растерянному Питеру оставалось только бежать к остальным.

«Если я умею больше твоего, не значит, что моя душа у Тёмного».

Он стиснул зубы.

«У нас нет детей, кроме тебя. Нужно быть достойным за нескольких», — говорила мать.

Зачем он вспоминает это?

«Без умений дар тебя не спасёт, — поучал Роберт. — Не надейся».

Дошёл. Кристина была ближе всех, размахивая руками. Питер осмотрелся…

Он плохо помнил, с какой яростью стал отбивать атаки. Цепи, острия, десятки клинков. Кровь, предсмертные крики и увечья. Боли уже не чувствовалось. Только ярость душила ледяными пальцами, толкала между лопаток и нажимала на виски. Иначе его снова когда-нибудь опустят.

Рассвирепевший боец привлекал всё больше вражексих атак. Несколько метательных лезвий исполосовало его лицо. И один, самый меткий, задел левую руку.

Злость. Достоинство. Гордость. Что ещё он имел, кроме них?

— Сил набрался? — бросила Кристина, метнув очередной осколок камня.

— Да.

Мгновение передышки, на которое он встал у валуна, дало волю разуму.

— Сколько ещё видно? — спросил он у Кристины, взобравшись на камень.

— Возвращаются! Те же, наверное. Видимо, у них свой лазарет.

Выжившие выходили с перевязками, ссадинами, синяками. Питер и Кристина догадались: подкрепление подтянулось с всех концов деревни. Велико, как никогда, озлоблено хуже дикого зверя. Они заносили оружие над головой в знак готовности. Кричали в знак ненависти и гнева.

— В реку всех! — закричал кто-то из них и рассёк воздух саблей. — Топить!

— Вас, а не нас, — Питер сказал это тихо, но твёрдо.

Один из них вытянул руку, и крупный каменный обломок взметнулся в воздух.

Кристина испуганно отшатнулась. Перемещение было её даром — и кто-то решил обернуть его против владелицы.

— Наверное, взяли кровь у отца.

— Мы кровопийцы не хуже вашего, — рявкнул кто-то среди ракшасов, показательно опорожнив склянку.

Роберт говорил: ракшасы не брезгуют людской кровью. Но людей в Тандеме мало, а на поверженных бойцов с сильными дарами им не везло. Комиандр выжидал долго, долго и копил. Когда село ушло под землю, он нехотя отдал большую часть запасов стражам, патрулирующих наверху — всё, лишь бы люди умерли от своих же даров прежде, чем доберутся до них.

С этого мига битва шла на равных.

Кристина с криком задержала камень в воздухе, затем, переселив противника мощью врождённого дара, метнула в реку. Позади них громыхнул всплеск.

— Мы слишком близко к воде, — сказал Питер, оглядывая скалистый берег.

— Они нас и подвели. Тактика, — ответила Кристина прежде, чем задержала ещё один камень. — Выбора не было.

— Ничего.

И Эрик, и Керр, и Аннализа, и Джессамина приблизились, будто услышали его немой зов.

— Прикройте, — крикнул он. — Крис! Сюда!

— Что?

Жёсткой хваткой он вцепился в неё и завёл за валун. Шум нарастал. Река с одной стороны, бойня — с другой. Питер схватил Кристину за голову и прижался к уху, крича.

После объяснения Кристина выглянула из-за валуна и прищурилась. Питер не увидел ни воодушевления, ни решимости, ни веры в его идею. Однако не получил и отказа.

— Что тебе не нравится?

— Я не знаю, — она мотнула головой. — Давай попробуем. Сил хватит?

— Мы можем перебить всех, и кровь им не поможет. — Питер первым выбрался из-за валуна, идя на корточках. — Спрячься сзади.

Она не стала перечить.

— Аннализа, воду! Шквал! Задержи их! — Питер поднял глаза и оглядел остальных. — Эрик, Джессамина!

— Что? — хором выкрикнули оба.

— Спускайтесь к Роберту на подмогу. Раз он просил. Там вы будете нужнее, быстро!

— Это нам нужна подмога! — отрезал Эрик.

— У меня план, вы здесь не нужны. Быстро, говорю, или сами же умрёте! У вас не те дары.

Цель Питера напарники понимали смутно. Но Эрик решил довериться и схватил Джессамину, уведя из кровавой гущи битвы.

Поняв, что путь чист, он прижал к земле ладони. Словно не Миллаиза бушевала за спиной, а отголоски людского шёпота.

Мощь руд опьяняла. Он словно видел, как из неё вырывается чистое железо. На лбу застучала жила, каждый мускул пронзила колющая боль. Внезапно он захохотал, а из глаз хлынули горькие слёзы — ещё немного капель к проливному дождю.

— А-а-а-а-а! — истошный рык сотряс воздух. Из земли, самых глубинных её недр, минуя камень, вырвалось пять пальцев. Каждый — размером с пять валунов. Такие, каких не создавал даже его отец. Металл во всём своём величии. Блестел. Скрежетал. Питер ваял из него громоздкую кисть, словно из глины. Обдумал шарниры на каждом суставе, оттачивал лезвие за лезвием.

— Кри-и-и-ис, давай! — он думал что кричит, но голос сорвался на хрип. Он влился в металл без остатка, вдохнул в него собственную жизнь…

Только бы не стать разочарованием.

Всё, как они от него хотели. И умение, и достоинство.

За нескольких.

За многих.

За всех.

Кристина подскочила и стала управлять куском металла, который едва могла оглядеть. Выше тополей, шире домов, необъятная, исполинская.

Шум, лязг, скрежет. Брызги окрасили округу в алый. Раздался звук дробящихся костей. Металл зверствовал, питаемый двумя людьми совмещёнными дарами. Питер шипел, но сжимал озлобленный кулак. Поднимал, взращивал творение через боль и раскалённую агонию рассудка. Глаза застилала пелена, но он видел. Грудь словно придавило обломком, но он дышал. Из носа хлынули две густые струи, но он продолжал дико и торжествующе улыбаться.

— Всё смету! И под землёй вас достану!

И железо подчинялось. Действо затмило ураган и шторм. Отдав последнее, Питер упал на землю, всхлипывая.

— Мам, я им… я обещаю… Я всё сделаю, — всхлипы становились громче. Слёзы стекали по грязному исцарапанному лицу, мешаясь с кровью.

— Кристина! Пит! — закричал кто-то словно издалека. — Сюда! Камень! Быстро!

***

Среди скрещивающихся сабель никто не заметил, как один из ракшасов скользнул в спрятанный тоннель, узкий, как дверь дома, а оттуда пробрался внутрь города. Скоро прибыл отряд новых воинов во главе с грузным и зрелым, с тяжёлой поступью. Они показались в выбитой из камня арке, что возвышалась слева от ворот. Никто бы не достал до него без крупной лестницы и не увидел бы без факелов, что держали пришедшие ракшасы. Отверстие было сродни сколу в камне, не имело ясной формы, только внизу — выстланный камнями пол. Когда они расступились, вперёд вышла новая пленница Тандема.

«Надеюсь, ты заставила их проверить себя на верность», — подумал Роберт.

Эта часть стратегии была слишком важна, чтобы Лаура её упустила. Она ковыляла, шатаясь, с кандалами на ногах. Зато в опущенных руках имела лук.

— Сдайся сейчас, и мы пощадим тебя, когда вернём, — крикнул Роберт снизу, громко, чтобы услышал каждый. — Регентство оберегало тебя до последнего! Чем ты заплатила?

— Я благодарна, — выдавила Лаура, стиснув от волнения кулаки. — Но народ вы не усмирили. Меня чуть не придушили и не зарезали. Это война. Я не хочу умирать в ней от своих же товарищей. Но вы… вы умрёте быстро и без боли, обещаю. — Она дёрнулась. Ведомая страхом, она научилась играть. Притворялись широко распахнутые глаза, дрожащие руки, даже побледневшая кожа.

— Для плащей вроде этих, — грузный ракшас потрепал её грубый стоячий ворот, и она подпрыгнула на месте, — наконечники стрел приходится зачаровывать. Иначе не пробить.

— Он был добр ко мне до последнего дня, — выпалила она шёпотом. — Мне… стыдно.

— Если не выстрелишь, будет ещё и больно.

Лаура изобразила надсадный вздох и задрала лук так, будто он весил не легче булавы.

Между рёбер. Роберт поднял на неё широко распахнутые глаза прежде, чем ощутил солёный вкус во рту.

Спектакль наскоро приступил к следующему акту. Возле Роберта закружили целители, обступив его стеной. Один осторожно вынул стрелу, другой приготовил повязку, третий приложил исцеляющую ладонь к ране.

Несколько бойцов расчищали вход. После яркого света факелов подземного двора он казался куда темнее. И потому прибывшее подкрепление освободившихся людей стало неожиданностью.

Эрика заметили последним. Только когда неуловимое нечто щедро одаривало каждого серокожего ранениями, ускользая от стрел и сабель, Роберт его узнал.

— Эрик! — крикнул он, и юноша скользнул к нему, обретя чёткие очертания. — Всё закончилось? Аннализа должна была оставаться там. Я поручил ей реку.

— Она там, — отчеканил он. — Здесь только посланные вами и мы с Колд. Питер отослал нас. Говорит, у него есть план.

— Джессамина! — опешил Роберт, ощутив, как подземелье наполняет морозное марево.

Дары этой пары прибавили отряду мощи. Джессамина не знала пощады, как истинная дочь своего отца. Ступни ракшасов врастали в пол с ледяной корочкой. Эрик с зажатыми между пальцами лезвиями рассекал врагам плоть.

Лауру увели прочь с возвышения. Больше никто не показывался.

Проводив её пристальным взглядом, Роберт вздохнул: важнейшее из заданий выполнено.

Джессамина свалилась бы с ног, не подхвати её Эрик. Всё вокруг сверкало льдом. Кое-где толстую ледяную корку на стенах и замёрзших ракшасах подплавлял огонь факелов. Подземелье не могло похвастаться теплом — теперь в нём и вовсе воцарилась зима. Однако каждый отдал должное: Джессамина одолела больше половины противников.

— Где она… ушла?.. — злость дала она силы встать, одёрнуть Эрика и подойти к врачевателю за перевязкой для раненного предплечья. Злость была стержнем из нержавеющей стали. — Поймала бы — придушила. — Роберт предпочёл не отвечать. — Нелли её оправдывала… дура.

— Глубокая? — Эрик вгляделся в алеющую царапину. Та шла наискось с тыльной стороны ладони до локтя.

— Нет. Только кожа, — сказала Джессамина и ощутила сильное натяжение от повязки.

— Уходите наверх, разведайте обстановку, — Роберт дал указание напарникам младшего отряда. — Мы остаёмся здесь. Попытаемся пробить ворота.

Эрик кивнул и повёл Джессамину за собой.

— Ходов много, всё равно заблудимся. Пей, — строгим голосом сказал Эрик. — Второй раз кровопийцей не стану. Вывернет.

На толстом стеклянном дне осталось около десяти капель крови ясновидящих. Джессамина подавила в себе секундное отвращение и осушила склянку.

Они преодолели десятки переходов, мостов, круглых скользких лестниц прежде, чем они начали сотрясаться. Туф рушился от мощных, неистовых толчков откуда-то наверху. Словно боевой молот пробивал землю с целью раскромсать. Встревоженные, напарники понеслись наверх со всем ног.

Но зрелища, увы, не застали.

Капли неустанно отбивали тревожный, роковой ритм. Напарники обводили глазами округу. Место, на котором они когда-то дрались, они уже не узнали. Повсюду корочки металла и шарниры железных пальцев, обломки камней, острым чёрным ковром выстилавшие землю — даже в деревне, далеко от берега Миллаизы.

— Что здесь было? — Джессамина сжалась в ожидании худшего.

Эрик молча, но встревоженно оглядывался.

— Есть тут кто-нибудь? Пит! Аннализа! Э-э-эй!

Ответом был промозглый ветер, завывавший унылую песнь. Отряхнувшись от сковывавшего его волнения, Эрик сказал:

— Идём к берегу.

— Пит… Это был он.

— Видишь, — он указал на оторванные шарниры, серые тела и сотни обломков. Ни один шторм не сравнился бы с этой битвой на суше. — Трещины. Сколы как будто… Обрыв обвалился?

Эрик взглянул на реку и ринулся к ней. Джессамина пошла следом. Наконец он услышал первый звук, в котором узнал кричащую Аннализу. Размытые ветрами очертания девушки и двух юношей виднелись у самого берега.

— Аннализа! — настигнув её, он увидел панические слёзы в голубых глазах. Ветер трепал её тёмные волосы. Повелительница воды отвечала за реку, но мощь разбушевавшейся стихий победила дар. Девушка ходила по скользкому чёрному камню взад-вперёд и шептала что-то под нос, обращаясь к водному духу.

— Нет? Может, уже просто выбрались? — робко предположил Курт.

— Течение сильное… и дно неровное, — дрогнувшим голосом ответила Аннализа.

Эрик осмотрел товарищей ещё раз, прежде чем сделать предположение:

— Питер и Кристина?..

— Да, — Курт кивнул.

— Как это случилось? — вскричала Джессамина.

— Питер взял на себя большинство из оставшихся, — пожала плечами Аннализа. — Выросла рука, и земля разверзлась. Даже камень. Металлов-то больше не было! Питер взял из земли всё, чтобы их убить. Пошла трещина. Вот край берега и обвалился. Я ищу, но вода глуха на время бури.

— Не ждать же тут, пока всё стихнет! — Джессамина провожала глазами падавшие в реку камни. — Крови ясновидящих больше нет? Та, что я выпила, уже иссякла. — Эрик помотал головой. — Без неё ничего не можем. Даже до Роберта добраться.

— Значит, поищем так, — решил Эрик. — Аннализа — остаёшься здесь и дожидаешься Роберта. Джессамина — идёшь в лагерь к лекарям, пусть исцелят твою рану и присоединяются к поискам.

Младший отряд разбрёлся каждый в своём направлении.

Ветер продолжал мучительный вой. Его порывам повиновались листья и ветви, реки и камни. Лишь ртуть уверенно текла против дуновений.

«Давно пора обеспечить родственникам преемственность», — подумала Саламандра и нырнула.

Вытащит, расскажет правду, но дальше…