Не успел Питер оглядеться, как ударился локтем о бревенчатую стену.

— Где я?.. — он приподнялся, шатаясь от слабости в теле. Затем повторил вопрос. Землянка пустовала.

Нелли звала во сне, но есть ли она тут?

Он огляделся. Пара крохотных окон без стекла, но со ставнями; несколько подпорных столбов и низкая деревянная мебель. Всё это время он спал на жердях с соломенным матрасом, а под нарами, на холодной земле, стелилась сухая трава. На ней лежало два форменных плаща с брошью-василиском. В свете висящей лампы жёсткая, едва гнущаяся кожа отливала бронзовым с вкраплениями оливкового. Один из плащей был его собственным — широкий, особенно в плечах; на поясе, как всегда, висело несколько мешочков и ножны.

— Крис, — догадался он, оглядев второй. — Кристина! — Увидев зазор открывшейся двери, Питер сорвался с места. — Где мы? — закричал он, выбежав во двор.

На улице стоял запах сырого мяса и омытого дождём леса. Яркая зелень травы резала глаза. Землянка расположилась на косогоре мелкого холма, и дёрн стелился по крыше, точно продолжение склона.

— Дорогая девочка, принеси ещё зайца. Наш друг зол — кормить придётся, не жалея, — Саламандра сказала это так, будто нисколько ему не удивилась.

— Жив!.. — Кристина сорвалась с места и побежала к нему. И улыбка, и блеснувшие в глазах слёзы лучились счастьем.

Но он их не оценил.

— Где мы? Кто это? — Питер поднял голову, чтобы за макушкой подруги разглядеть размытый женский силуэт. Дым прятал снующую возле металлической жаровни Саламандру, то затягивая её лицо серыми клубами, то приоткрывая. Наконец он увидел знакомые голубые глаза с тёмно-синим ободком. — Так я и думал.

— Представилась Саламандрой Металлик. Ты её знаешь? Пит? Пит! — позвала Кристина, но он ринулся к ней голодным хищным зверем.

— Вы служите Тандему? — Питеру хотелось бы произнести это как утверждение, а не вопрос.

Саламандра продолжала невозмутимо переворачивать на металлической решётке куски заячьего мяса. От раскалённых рыжих углей исходил жар.

— Как ты себя чувствуешь?

Питер пришёл в секундное замешательство, затем гневно тряхнул головой.

— В последний раз спрашиваю, вы…

— Голова-то не болит? Дно опасное, должно быть, стукнулся виском.

— Не делайте вид, что заботитесь о нас.

— Глупый ты мальчик, — Саламандра соизволила обернуться. — Служи я Тандему, туда бы вас и доставила. Кому вы нужны в лесной чаще?

— Для какой-нибудь стратегии. Напоите нас чем-нибудь или ракшасов неподалёку прячете.

— Дурень, возьми Тёмный твою душу! — выплюнула она, разозлившись. — А через границу я как пробралась?

— Точно так же, как и ракшасы.

— Поешь-ка зайца. Мужчины чудовищны, когда голодны. Подобреешь, доверишься мне, наконец, — Саламандра вернулась в землянку и достала большое керамическое блюдо. — Со мной вместе, чтобы знал, что не отрава.

Кристина помогла ей переложить поджаристые куски на большую тарелку.

— Крис, как ты могла поверить? — Питер ужаснулся смиренности подруги. Не такой виделась ему осторожная, рассудительная Кристина Бетт. Казалось, что он кричит в пустоту — только там не бывает слышно вопля. — Ты ничего о ней не знала?

— Ей можно доверять, — тихо ответила Кристина, неся тарелку в землянку. — Она показала мне воспоминания — она сбежала от ракшасов и сама скрывается от них.

— И об этом ты, конечно, не догадался, — Саламандра покачала головой, зазывая их в дом. — Хоть и был в день разоблачения Роберта и девчонки Флейм. Знал ли ты, я вернула вам Нелли и ещё одну девушку… кажется, Колд. Вернее, помогла Нелли выбраться, а потом уже ваши патрульные вмешались. Как они? — Она поставила блюдце на стол, украсив листьями зелени и найденными ягодами. — Здоровы?

Питер вошёл в землянку последним, колеблясь. Последние действия Саламандры и неожиданное расположение Кристины боролись против крепко засевших в голове образов предательницы Металлик.

Стол у дверей был громоздким и явно сколоченным наспех, по одну сторону от него протянулось бревно. Кристина положила тарелку на стол, Саламандра с шумом поставила три металлических кружки.

— Джессамина была с нами на последнем задании, — ответила Кристина подавленным голосом, усаживаясь. — Оправилась. Надеюсь, с ними всё хорошо.

— Могу показать воспоминания и тебе тоже, — предложила Саламандра.

Единственная нитка, дёрнув за которую, можно было добиться у Питера полного доверия. Картина прошлого расстелилась по воздуху слоем дымки. Подземная тьма, где редкие рыжие факелы — единственное, что её освещало. Цепи. Крики. Нелли лежала, окольцованная звеньями, словно в коконе. А Саламандра, словно глумясь, хлестала Лору железной цепью.

Питер не находил себе места, готовый сорваться и наброситься на Саламандру прямо сейчас. Но, уговорив себя досмотреть, осознал суть избиения.

— Вы хотели разозлить её… — сказала Кристина. — Нелл… мне всегда казалось, что за её дурашливостью скрывается что-то ужасное и неконтролируемое.

— И она не может этим управлять, — подхватила её мысль Саламандра. — Во всяком случае, не так, как могла её мать.

— А что дальше?.. — Питер не мог успокоиться, ёрзая на низком бревне.

— Заяц дальше, — судя по качанию головой, Саламандра благополучно записала его в идиоты. — Не отравленный. Ешь.

Сначала Питер поднёс поджаристый ароматный кусок к лицу, недоверчиво его осмотрев, потом медленно открыл рот.

— Нож сооруди, если аристократ, — Саламандра усмехнулась.

Питер закатил глаза с желанием зашвырнуть этот кусок в неё. Но воспитание обязывалось взять верх:

— Хорошо, — сказал он, усилием воли подавив раздражение, — спасибо за спасение, если вы и правда нас спасли. Но где мы сейчас? Как наш отряд?

— Кто знает… — Саламандра пожала плечами. — Я едва за вами уследила, не то, что за ними. Никто не стоял к берегу так близко, кроме вас двоих. Да и ракшасов вы многих разорвали. Ваши или ушли домой, или ищут вас.

Глядя на жующих, Питер оторвал зубами сочный кусок мяса. Белое и слишком нежное, в отличие от говядины или барана, но голодный рад всякому. Не удовлетворившись одним, он потянулся ко второму и третьему, пока не осознал, что тарелка пуста, а Саламандра с Кристиной смотрят на него круглыми глазами.

— Извините, — буркнул он, опустив глаза.

— Мужчины, — Саламандра развела руками и встала. — Надеюсь, подобрел.

«С такими шутками ваши старания задобрить идут к Тёмному», — хотел выпалить Питер, но в который раз сдержал порыв уязвлённой гордости.

— Переночуете или отправитесь так?

Кристина встала следом.

— Сейчас. Нельзя больше нахлебничать. Только как мы доберёмся без карты и компаса?..

— Ни того, ни другого нет, — сказала Саламандра, направившись в дальний, самый тёмный угол. Там она присела, что-то вороша. — Зато есть книги для сыновей регентов. Уж им должно пригодиться, не так ли, Мистер Металлик? Они были украдены в библиотеке дворца более полтора десятка лет, ещё до восстания. Мной. Когда я была служанкой во дворце, Амелия делилась со мной этими книгами на случай, если захочу совершенствовать дар. В конце концов, она понимала, что металлы — один из самых опасных даров, идущий наравне со стихиями, и я смогу защитить её детей, если придётся.

— Вижу, вам замечательно это удалось, — взвился Питер. — Нелли и Видия выражают вам огромную благодарность.

Сидящая на корточках Саламандра дрогнула.

— Я вижу, каков ты, Питер Металлик, сын не простого главы дома, а самого регента. Представь, в твоём возрасте я хотела быть кем-то вроде тебя. Ведь дар у нас одинаковый.

— Вы... незаконнорожденная?.. — Кристина подступила к ней на шаг.

— Не совсем. Я похожа на отца лицом, а он женился на матери по всем правилам. Наверное, кто-то из металлических предков обрюхатил какую-то из моих прабабок после какого-нибудь королевского бала. Это мама моя предположила, а точно я никогда уже не узнаю. Странно, что до меня никто с металлами не рождался. В имение бы меня не приняли — кто я такая? — тихо говорила она, продолжая шелестеть в тёмном углу, отвернувшись от слушателей. — Простушка из десятой побочной ветки? Да и из дворца бы не отпустили. У меня мать была. Мать, дворец и Амелия. Но… жить, как Металлики, мне всё-таки хотелось. А я подметала дворцовые коридоры и отвечала за разбитые сервизы собственными руками. — Саламандра развернулась и показала обтянутую изуродованной бурой кожей конечность.

— Чем обожгли?.. — спросил Питер.

— Светом всеми любимой королевской династии, — горько усмехнулась она. — Его Величество Король Альберт.

Воцарилось удручающее молчание. Зазоры в грубо сколоченной деревянной двери пропускали внутрь холодный ветер, завывавший снаружи. Кристина вышла с тарелкой из землянки, вытряхивая на траву мелкие остатки. Питер погрузился в раздумья, так и не встав с бревна — то поднимая глаза на таинственную родственницу, то опуская.

— И из этих книг вы столько почерпнули?

— Да.

— Вы передаёте их мне? — Питер встал, а когда приблизился к ней, то следом присел на корточки. — Неужели их нет в библиотеке нашего имения?

Саламандра качнула головой.

— Один твой вид говорит, что ты и из библиотеки немногое читал. Ну, а этого даже твой отец не знает, — она развернулась и извлекла из сукна книгу с дряблой кожаной обложкой. — Помнишь ли ты из уроков истории, что после воцарения Кадентии мелкие междоусобицы всё равно продолжались... Чтобы предотвратить их, она приказала своим людям проникнуть в каждое из родовых гнёзд и тайком доставить ей все книги и свитки с углублённым изучением дара.

— А металлы были на стороне Виттериумов, как побочная ветвь земного элемента, — добавил Питер, рассуждая.

— Да. Можно сказать, металлы были так сильны, что представляли не меньшую опасность, чем сами Виттериумы. Потому Кадентия взяла в расчёт и их. Её посланники выкрали ценные книги, и она заперла их в библиотеке дворца.

— Как она скрыла это?

— Заставила всех возможных свидетелей молчать. Прошло много лет, всё позабылось… В конце концов, содержание этих книг местами очень причудливо: люди не понимали, что за послания оставили им предки. Должно быть, кто-то из тех, древних, знал о происхождении даров, о связи человека и мира... наверняка в этом скрыта мудрость, которую мы больше не можем постичь. Спроси я сейчас твоего отца о превращении тела в чистую ртуть, он назвал бы меня безумицей. Но ты сам всё видел.

Питер жадно впитывал каждое её слово.

— Там есть секрет превращения в ртуть?

— Уже не секрет.

Питер смерил её угрюмым взглядом и встал. Скрип двери, шум ветра — в дом вернулась Кристина и мягкой поступью достигла обоих.

— Надо решать, что делать без указателей, — сказала она.

— Одно скажу точно — мы в восточных лесах, чуть севернее Дали. Я знаю тут каждую прогалину. Выведу вас, но дальше — сами. — Развязав узел у бечёвки, Саламандра встала и подошла со стопкой книг к столу. — И взамен на то, что Регентство меня не тронет. Никак. Даже не сунется, не нужно мне допросов.

— Нет, — прозвучало, словно удар кнутом, слово Питера.

Пока Кристина пребывала в замешательстве, Саламандра рассмеялась:

— Ему просто нравится мой заяц.

Питер довольно ухмыльнулся:

— Не заяц.

Наступило молчание. Саламандра, учуяв неладное, сложила руки на груди. Кристина окончательно сбилась с толку и впилась в товарища настороженным взглядом.

Он, ощутив витающее в воздухе изумление, едва сдержал улыбку.

— Если вы готовы отдать мне то, что когда-то отобрала у нашего рода Кадентия… если вам и вправду можно доверять, я прошу вас стать моим учителем и дать всё, что знаете сами. Пусть даже я дурак в ваших глазах. Ведь вы умнее, не так ли? Значит, надо соблюсти преемственность, — Питер усмехнулся, наблюдая, как меняется её лицо. — Вы не сможете меня вышвырнуть, пока я не уйду сам. Или вам придётся меня убить... а уж этого глава Регентского Совета, сами понимаете, вам не простит.

***

Неделя была дождливой — самое нужное после затянувшейся засухи. Серая дымка, льющаяся из окна; постукивание капель по крыше и зелень, после воды ставшая особенно яркой. Порывы ветра навещали саклю через открытое окно, шурша занавесями.

— Комнаты Мии и Джессамины — наверху. Я попрошу их прикрыть тебя в случае розыска, — пообещала ей принцесса, куда-то уходя.

«Я как дитя, — думала Фира всякий раз, когда Нелли её обнимала или клала её голову себе на грудь. — А она — как мама. Но не моя. Моя так не жалеет».

Взамен на жильё, кровать, безопасность и щедро накрытые столы Нелли спрашивала порядок. Фира убирала тщательнее, чем у себя дома, на что хозяйка посмеивалась и просила не перетруждаться. Но Фира хотела казаться выносливее, чем все её видели. Обитель Нелли могла похвастаться вымытой до сияния половицей, аккуратно расставленной по полкам шкафа керамической утварью и начищенным половиком, вернувшим прежнюю яркость. Красная от натуги, с ноющей от наклона поясницей и крупными каплями пота на лбу, она улыбалась Нелли так, будто не работала вовсе.

— Интересно, мама уже доложила о моём исчезновении в Стражу? И… а почему ты до сих пор живёшь в сакле? Дворец восстанавливают? — Фира сновала вокруг стола, нарезая овощи и разливая тёплый чай.

— Его начали восстанавливать ещё при Видии, но после смерти ненадолго прекратили. Сейчас возобновили, — Нелли пришла уставшей, и Фире показалось, что она избороздила всю огороженную Даль от холмов до озера Фаррат. Оттого и взмокшие волосы, и запачканный подол платья, и тихий кашель. — В детдоме меня нарекли мамой всех детей до единого, — и горько усмехнулась, повесив небольшую сумку на стул.

— Теперь ты мама для всей Дали, — сказала Фира так тихо, что Нелли переспросила. А когда услышала, заливисто рассмеялась.

Ночь пришла незаметно. Фира послушно улеглась на белоснежную простынь. Нелли погасила масляную лампу, и на саклю опустилась темнота. Фира натянула простынь до подбородка, глядя на деревянный потолок широко распахнутыми глазами. Сон пришёл быстрее, чем она ожидала…

… и так же быстро испарился.

Издавая невнятное мычание, Фира привстала, шатнулась и посмотрела на часы.

Пол четвёртого. Рассвет заливал холмы своим светом чуть раньше, чем «равнинную» часть Королевства, и небо за окном стремительно голубело. Но даже Роберт не приказывал своим подопечным подниматься раньше пяти.

— Нелли, ты где? — промямлила она, потирая глаза. Перина на полу пустовала, наспех откинутая простынь превратилась в комок. — Что случилось?

Сбросив с себя остатки сна, Фира поднялась и прислушалась. Нелли не собиралась отвечать — за неё это сделали падающие черепки.

Фира отворила дверь комнаты и бесшумно прокралась по коридору. Вспыхнул свет, на миг осветив смятенное лицо Её Высочества, и затух. Затем снова. Это повторилось ещё три раза прежде, чем Фира подсела к ней рядом на прохладный пол, робея заговорить.

— Мне приснились дети, — процедила Нелли, не глядя на неё. Черепки разбитой крынки снова осыпались, и дрожь упитанных белых рук выдавала раздражение.

— Это, наверное, из-за приюта.

— Не знаю, — Нелли мотнула головой, и Фира поняла, что ей страшно за неё, за эти резкие, нервные движения пальцев, кривящиеся губы и частые моргания. — Может, и поэтому. А может, и нет. — Зло встряхнув руками, Нелли заставила несколько черепков стукнуться о половицу и отскочить к входной двери сакли. — Я с утра была у Металликов, хотела проведать Уильяма.

— И как?..

— Пьёт. Уже второй день. Ничего больше не делает. Даже ест не всегда. И я, и Джулия хотели надеяться до последнего и не впадать в панику. Но видя, как он делает это… видя, как он кричит и говорит о Пите, мы обе… — Нелли быстро замотала головой и вытерла накопившуюся в глазах влагу. — Вдруг он прав?..

Фира не нашлась, что ответить. Но Нелли и не просила.

— Джулия сказала… если у меня вдруг не выйдет её исцелить, она заставит Уильяма подписать документ о расторжении брака, чтобы он мог жениться на другой, кто родит ему наследника. Девятнадцать лет они жили вместе. Она скажет ему завтра. Род металлов ценен, Уилл вряд ли откажется — ему придётся.

Фира запустила пальцы в волосы и невесело усмехнулась.

— И что? Ты собралась научиться исцелять за одну ночь?

— Не за одну, но как можно скорее. Попрошу Джулию помедлить хотя бы неделю. В конце концов, смерть Питера ещё не подтверждена. Он вернётся. Вернётся… обязательно.

— Так или иначе, Уильяму нужны ещё наследники. Я слышала, Джулия хотела расторжения ещё тогда, когда узнала, что больше не родит. Но он не дал.

— Тогда у него перед глазами был Питер.

Фире нечего было возразить.

Они просидели на полу ещё немного, наблюдая за скользящими в предрассветном полумраке тенями. Воздух насыщался прохладой, через мелкие окна вливался бежевый рассвет.

— Ладно, — облокотившаяся на стену коридора Нелли собралась и снова напрягла руки. Фира словно сквозь сон наблюдала, как мерцание серебристого света отражается в стёклах, разгоняя тьму. И тухнет. Затем зажигается вновь. Действо сопровождал глухой стук черепков, бьющихся об пол. Снова и снова, без права сдаться. Без права бросить. Она сбилась со счёту ещё до того, как они начали говорить, а теперь и вовсе потерялась — Нелли нельзя было остановить. Неудачи больше не злили её, даже не трогали. Фира всмотрелась в её лицо: казалось, оно напрочь лишилось чувств. Вся жизнь Нелли скопилась в движущихся вверх и вниз руках, гнущихся пальцах, ослепительно-белых у самых кончиков, что серебристыми линиями рассекали воздух.

Видя это, Фире хотелось встать, начать её трясти и попытаться остановить, но она побоялась. Собравшись с силами, она приподнялась, потёрла затёкшие колени и побрела в комнату.

И проспала ещё час прежде, чем в комнату бесцеремонно ворвалась Её Высочество, смятенная, готовая отчаянно и дико что-то возопить, с блестящей от пота кожей. Сначала она подбежала к столу с Первой Книгой Кадентии, нетерпеливо пошуршав страницами, затем метнулась к шкафу и переоделась в лёгкое голубое платье.

— Что такое? — встав снова, Фира обвела глазами уже светлую комнату — за оконным стеклом, над далёкими холмами, поднималось золотое солнце.

— Посмотри, — пробормотала Нелли и выскользнула в коридор сакли. Едва нагнав её, Фира прикрылась рукой от первого солнечного луча. Всё в коридоре было залито медовым сиянием.

— Сюда, — послышалось от Нелли. Фира перевела глаза и увидела на полу целую крынку. Нелли присела к ней, взяв в руки с материнской нежностью. — Пока держится слабо, но я говорю, я уверяю тебя… это уже хорошо. Что вчера, что месяц назад черепки не смыкались. А сегодня я словно забылась. Стало настолько безразлично, что всё получилось…

— Так бывает всегда, — улыбнулась Фира.

В следующий миг Нелли пронеслась мимо неё ураганом, влетев в комнату. Стихия воздуха подчинялась Фире, но она могла поклясться — буря внутри Принцессы станет ей достойным соперником.

— Прости меня за то, что увидишь, — объявила Нелли. Она стащила со стола хрупкую белую чашку и с громогласным «А-ах!» швырнула её в противоположную стену. Фарфор с мстительным треском разлетелся на куски.

— Зачем?.. — робко выдала Фира, но ураган продолжил путь по комнате.

Окончательно преодолевшее холмы солнце проникло во все углы комнаты. Лучи прорезали голубой хлопок платья принцессы, вычерчивая приятно округлённое тело. Нелли издала смешок и два раза прихлопнула в ладоши. Миг — и веселье растворилось, уступив сосредоточенности и напряжению. Ладони примкнули друг к другу с сильным давлением.

Фира опустилась на кровать с пониманием, что не добьётся внятного объяснения. Не сейчас. И не от Нелли.

Тем временем осколки чашки зашуршали, скользя к Принцессе по полу. Один, другой, собирались даже мельчайшие, похожие на белоснежную пыль.

— Крынка успела надоесть — видеть больше не могу эту глину! — весёлым голосом оправдалась Нелли. — Чашка даст от неё отдохнуть.

— Но сервиз, наверное, был дорогой… — Какая-то часть Фиры понимала: спорить бесполезно. Другая, напротив, сдаваться не желала.

— Тем и лучше, — Нелли вздёрнула палец вверх с видом знатока. — Буду больше стараться.

— Тоже верно, — Фире вновь было нечего возразить.

— Поможешь мне? — с огоньком в широко распахнутых глазах Нелли оглядывала каждый подплывающий к её ногам белый осколок, затем прихлопнула, и они медленно, осторожно, словно боясь нарушить строгую очередь, сомкнулись. — Да!

— Что — да?

— Собралась! Осталось поработать над тем, чтобы всё закрепилось не хуже клея. Я иду к Джулии.

Фира застонала и посмотрела на часы.

— Конка начинает ездить в семь утра, сейчас только пол шестого, — с чувством удовлетворения она растянулась по кровати. — Поспи, заодно наберёшься сил.

Нелли колебалась.

— И правда, только в семь… — разочарованно сказала она и приземлилась на перину. В комнате воцарилась тишина. Обе девушки наблюдали за скользящими по стенам лучами.

— Ты никогда не останавливаешься, если чего-то хочешь? — улыбнулась Фира.

Было видно, как Нелли улыбнулась следом.

— Наверное, это всё потому, что мне страшно. И хочется что-то делать, как будто… быть начеку.

— Мне тоже постоянно страшно.

Нелли издала горький смешок.

— Этот страх… даже когда всё хорошо и тебе не о чем волноваться, он не даёт остановиться. Каролина говорит, это у меня от мамы. Она была такой же — могла не спать ночами, постоянно куда-то ходила, что-то читала… и нигде не чувствовала безопасности. Только Роберт мог заставить её успокоиться.

— А Питер бы смог тебя заставить?

Нелли ухмыльнулась, будто знала: когда-нибудь этот вопрос непременно прозвучит.

— У него с трудом выходило.

— Но ведь выходило?

— Наверное, — Нелли с наслаждением потянулась на кровати. — Когда я злилась, он всегда смеялся. Кого это не злит только больше? Вот и меня злило. Он… терпеливее меня. И спокойнее. Наверное, с ним мне не было страшно. — Нелли сделала надсадный вдох, чтобы сдержать непрошеные слёзы. Фира решила промолчать. — Который час?

— Без пяти минут шесть.

— Хорошо… — Нелли прикрыла глаза и, казалось, тотчас уснула.

Фира поднялась пол восьмого, тихо заправила за собой постель, пока Нелли блаженно посапывала. Её нельзя было будить. Она заслужила.

Однако это осознание не спасло Фиру от упрёков. Она едва понимала, зачем Нелли позвала её с собой в имение Металлик. Стянув непослушные светло-русые кудри в тугой узел на затылке, Фира накинула на себя капюшон и села с ней в конку. Бывшие серыми, облака медленно расступались перед ясным утром. Ехали в молчании, слушая шлепки лошадиных копыт по мелким лужам. Фира смотрела на рельсы через заднее стекло — чем дальше ускользали две металлические змеи, вросшие в землю, тем ближе друг к другу казались.

— Побудь со мной, — сказала Нелли, медленно прикрыв веки. — Может понадобиться твоя помощь. И... мне одиноко.

Всякий мужчина хотел бы видеть свою женщину слабой, защищать её с клинком в руках и быть покровителем. Думал ли об этом Уильям Металлик, когда брал Джулию Виттериум в жёны? Понимал, что за точёными чертами лица, сладкой улыбкой и задорными смешками кроется сталь, что неподвластна самому повелителю металлов?

Наверняка да: он знал Джулию с детства.

Как бы то ни было, сейчас Уильям мог благословлять выбор, сделанный два десятка лет назад. В последние дни он не расставался с бутылкой, отказываясь выходить из спальни даже для подписания документов. Джулия прятала одну, но откуда-то он доставал другую, запрещала слугам подступать к погребу и допускать туда мужа, но у него имелся надёжно спрятанный запас.

И, терпя одно поражение за другим, она взвалила на себя его обязанности. А потом и вовсе решилась на расторжение брака для возможности продления рода металлов.

Она встретила пришедших усталой, но неизменно дружелюбной улыбкой. Привычно послав лакея за чаем, она пригласила Нелли и Фиру в кабинет, где сидела в кресле Уильяма его доверенным лицом.

Усевшись за продолговатый стол поудобнее, Нелли скривила рот в усмешке:

— Если у Мистера Металлика есть опорожнённые бутылки, я бы хотела их разбить… а потом скрепить вновь.

Сквозь туман усталости Джулия с трудом осознала сказанное.

Фира резво закивала в поддержку Её Высочества:

— Сегодня утром она разбила чашку. Госпожа Джулия… я сама видела, что она научилась.

Женщине, ждавшей этого мига полтора месяца, не хотелось ничего, даже верить. Уильям пьянствовал, Питер пропал без вести, лишь она упрямо, отчаянно гребла против течения. Двадцать восемь лет, которые они знали друг друга, и девятнадцать, которые провели в браке — отдавать Уильяма после них кому-то другому оказалось труднее, чем она думала вначале.

И ложных надежд она опасалась больше всего.

— Покажи. — Несмотря на приказ, Джулия так и не подняла на Нелли глаз. — У меня уже около пяти этих бутылок. Несу их сюда, а выбросить забываю.

— Вы говорили ему о браке?..

— Сегодня собиралась.

Нелли встала из-за стола и протянула ей руку. Джулия указала на подоконник позади кресла. Пять опустошённых Уильямом бутылок зеленели изумрудами в лучах солнца, оставшись целыми благодаря самой судьбе. Нелли подхватила одну и уверенным жёстким движением стукнула о край стола. Донышко мигом раскрошилось, и несколько осколков отлетели прямо к ошеломлённой Джулии.

— Прошу прощения, — Нелли нервно улыбнулась, — можете мне верить.

Джулия заставила себя откинуться на толстую спинку кресла без ответа.

Давно заученное движение в виде двух хлопков, и сверкающие зелёные кусочки скользнули к оставшейся части бутылки. Колдовской свет смыкал их подобно растительному клею, медленно и мягко. Казалось, вокруг застыло всё, чтобы посмотреть на действо, не упуская даже миг.

Нелли поводила руками плавно, но уверенно, словно лепящий кувшин гончар. Она работала, пока её старания высмеивали. Она смеялась и веселилась, скрывая следы десятка бессонных ночей. Наверняка она не верила в успех, как Амелия не верила, что однажды возродит Белого Василиска.

Джулия сидела, словно замороженная, не понимая, что её глаза наполнили слёзы.

***

— Послать бригады для отстраивания стен?

— Нет, — Комиандр сказал это неуверенно. Даль разрушила всё, чего не коснулось заклятье — стены, тоннели, переходы — всё, что было до главных ворот. — Сколько жертв?

— Насчитали пятнадцать задавленных и десять убитых — среди тех, что бились тут. Патрульные наверху истреблены почти полностью, какой-то юнец с металлами постарался.

Комиандр поднял на доносчика острый злобный взгляд.

— Юнец? Не она? Мне начинает казаться, что Лерна права в своей подозрительности.

— Донесли, что её там не видели, а тот пробыл в своём облике несколько часов. Это не Саламандра, а явно кто-то из Дали. Послать за ней?

Комиандр откинулся на спинку кресла, колеблясь. Скрип деревянного стола прошёлся по его ушам остро заточенным лезвием. Во время восстания он чувствовал жар, думая, что худшего уже не испытает. Во время разрушения Стены Тёмного он понял, что старость обострила тот жар, и он был во сто крат сильнее предыдущего. Сейчас не было ни восстания, ни пришествия кого-то, подобного Видии — нет, но множество мелких касаний о раскалённое железо неудач медленно вытравливало жизнь из старого тела.

— Я не могу никем жертвовать. Прикажи всем оставаться в городе хотя бы на несколько дней. Если понадобится кого-то выпустить — выпущу. Продовольствия хватает? Прикажи людям перейти на крупы, если зелень закончится. — Тот кивнул. — Иди.

Доносчик отвесил короткий поклон и вышел за дверь. Маленькая серокожая помощница принесла Комиандру поднос с отваром.

— Спасибо, — прохрипел он и сделал затяжной глоток, позволив горячей травяной жидкости обжечь горло. — Позови Лерну.

Она пришла неохотно, зная, чего он от неё хотел. Впрочем, безделье толкало Лерну и на худшее. Комиандр с улыбкой облегчения встал с кресла и начал свой путь.

Если около недели лаборатория пустовала, сейчас он с любовью оглядел её чернильно-синий сумрак. Не хотелось включать лампу — мерцающие растворы и кислоты рассыпали по многочисленным поверхностям десятки рубиновых, изумрудных и сапфировых отблесков. Словно в сокровищнице знатного дома, где драгоценные камни слепили мириадами бликов и калейдоскопом оттенков.

Время столь жестоко, сколь и справедливо. Отбирает молодость и здоровье, но дарит бесценный опыт. Комиандр благодарил за него свою старость. И за мудрость разглядеть подлинную драгоценность среди гор фальшивых. Роскошь поверхностна и жалка, как позолота на дамском ожерелье, роскошью легко пресытиться и навлечь на себя смерть: ведь ею желают обладать и другие. Лишь науки, как он верил, хватит на каждого, её объятья безграничны. Но и опасны, словно трясина. Она была его силой и слабостью, тем, что даровало краски жизни, но и тем, кто норовит вернуть их обратно.

Комиандр пошатывался на грани разума и соблазна, вышагивая по тонкой линии, словно в резвом танце. Глубина звала, он смотрел туда с желанием прыгнуть. Из трясины словно доносился голос Тобиаса:

— Ты стоишь ко мне ближе всех. Но не поравняйся со мной, ни в коем случае. Забудь. Никто не должен заставить это повториться.

После одного из вечеров, проведённых за дневником, Комиандр услышал это во сне. И стал повторять себе, заучивая наизусть, приняв предупреждение за заботу Высших.

— Я долго думал, что Тобиас пытался мне донести, — он тряхнул головой. — Но одно я знаю: речь шла не о пересадке. Я знаю, это делали в Дали до восстания. И теперь делают, уверен — что бы могло им помешать?

Лерна вышагивала между продолговатыми столами, любуясь отсветами вместе со старым другом. Но голос с искоркой тревоги вмиг рассеял дымку очарования.

— Высшие, он сходит с ума, — гаркнула она и вознесла руки к небесам. — Тобиас, должно быть, именно об этом и говорил. Ты помешан на дневнике. Возвращайся к нам, иначе в один день я спалю его. Даёшь посланным список, они разыскивают противоядие, как мы решили. И всё вернётся.

— Да, разумеется, мы всё сделаем, — кивнул он с тяжёлым вздохом.

«Твой ум и в молодости поддавался азарту и гневу, теперь и вовсе в них сгорит».

Вызванные воины подошли как нельзя вовремя: звучный стук в дубовую дверь перебил Лерну с очередной репликой. Четверо мужчин выстроились в шеренгу перед главой Тандема.

— После отряда Дайзера я долго не решался посылать следующий, — начал Комиандр, оглядев стол и взяв оттуда лист пергамента. — Думаю, бдительность поутихла хотя бы на толику. Через несколько дней отправляю вас в Даль. Химические реактивы, редкие рецепты. Подобий нет ни в моей мастерской в заброшенном селе, ни тут. Вот список и карта. Обвёл старые адреса нужных мест — несколько алхимических лабораторий и госпитали. Может, там же они и остались, а может, и нет. С вами пойдёт какой-нибудь алхимик. Завтра выберу его, и вы отправитесь. Задание секретное. Не привлекать внимания и не раскрывать себя ни при каких обстоятельствах. Если вам понадобится время, я вам его даю. Сколько угодно. Я сам вызову вас и скажу, когда выдвигаетесь.

Ракшасы кивнули и молча покинули лабораторию.

— Ну, а теперь, — он обернулся к Лерне, — продолжим об алхимии. Точнее, о некоторых её последствиях.

Лерна дала слово дослушать дневник, хоть её и пугал вопиющий интерес к личности из далёкого прошлого. Она видела в Комиандре ростки безумия, ровно как и Комиандр видел то же в ней. Её держало желание узнать, стоит ли Тобиас уважения и любви Комиандра по-настоящему. Если да, то… почему?