Луна в этот раз освещала улочки Парижа, настолько ярко, что видно было даже упавшие листья.

Стояла такая тишина, что хотелось прогуляться по городу, вдохнуть ночной аромат и вернуться домой. Но лишь дурачки пойдут на такой поступок.

Жители столь прекрасного и романтичного города крепко спали и видели разнообразные сны. Казалось, что вместе с ними дома спят. Этому свидетельствовали закрытые шторами окна и отсутствие света в них же. В этот раз ночь решила подарить людям прекрасные сны. Например, художник видел прекрасный сон, о том, что он выйдет на набережную и сможет запечатлеть необычную красоту данного пейзажа. А булочник видел, сколько сможет испечь всяких вкусностей и получить удовольствие от того, что их будут покупать люди с улыбкой, всячески наваливая его творения.

Лишь озорной ветер не спал в эту чудесную ночь, он шалил, как маленький непослушный ребёнок, в ночное время, слегка покачивая ветки деревьев.

Да и вообще мало кого можно встретить ночью на улицах Парижа. Ну, если это конечно не засидевшиеся в гостях люди, которые теперь спешат как можно скорее попасть домой и наконец, лечь в свою мягкую и теплую постель. Или какие-нибудь бандиты, которые любят появляться во тьме ночной, словно вампиры, которые бояться солнечного света и жаждут испить человеческой крови. Правда вместо крови бандиты жаждут добыть себе всякие женские украшения, что можно продать по высокой цене или деньги украсть.

Сколько всяких историй можно прочесть в газетах или услышать в разговорах на улицах, но они не всегда бывают надежными – кто знает, как и что можно наврать.

Благо, что жандармы стараются охранять покой мирных граждан.

Однако, один дом все-таки не спал.

В доме, что располагался на длинной и широкой улице, которая днем полна разнообразного народу, стояла тишина, подсказывающая, что все люди уже уснули. Но только еле видимый свет в одном окне, говорил о том, что кто-то ещё не лёг спать.

Лампа едва освещала стол, за которым сидел Жюль. Перед ним лежала небольшая стопка бумаг, чернилица-непроливайка с запасным пером. На самом краю лежали какие-то книги в старом переплёте с кучей закладок внутри, но молодой человек не обращал на них внимания. Жюль уже в который раз вертел в руках перо, размышляя о чем-то своём. Он пытался написать на бумаге хоть словечко, хоть какую-нибудь строчку, ведь в последнее время у него вообще ничего не получалось писать, словно словарный запас закончился. Но его мысли и без того путались, сплетались в большой ком из-за ненужных мыслей. Наконец он понял, что ему и в этот раз не удастся ничего написать, молодой журналист отложил перо в сторону и пригладил волосы, откинувшись на спинку стула.

Жюль пытался уже как-то позабыть мучавший его кошмар с последнего приключения, да все без толку. Воспоминания, словно пчелиный рой, нападал на беззащитного парня и, когда тот оставался наедине, то в глубине души его пожирала совесть. Внутри его эти переживания просто разрывали на части.

«Ты мог спасти его, но ты этого не сделал: ты сбежал. Как настоящий трус, - злобно шипел внутренний голос, который только и делал, что подливал масло в огонь, - ты понимаешь кто ты теперь?»

Пожалуйста, замолчи. Прошу...

«Убийца! – голос засмеялся, отчего парню казалось, что стены начали трястись, - убийца! Своей трусостью ты погубил человека, который столько раз спасал тебя, даровал жизнь. А ты чем ему оплатил?»

Замолчи!

Парень на эмоциях одним движением руки сбросил все лежачие на рабочем столе, и все посыпалось с грохотом и звоном на пол. Тяжело дыша, парень через пару секунд лишь пришел в себя и с испугом осознал, что созданный им шум мог разбудить членов команды. Но тут же успокоился: его комната располагалась правом крыле, когда комнаты других находилась в левом. Риск разбудить маловероятен, но маленькая тревога внутри какая-то присутствовала.

Жюль прислушался: вроде бы тихо. Парень наклонился, чтоб поднять упавшие вещи и вместе с этим размышлял.

Да должен был хоть что-то сделать. Хоть как-то спасти человека. Но одна из башен вот-вот должна была упасть на него, и парню пришлось ретироваться. Убегая подальше от всего происходящего, Жюль мысленно молил Господа, чтобы тот хоть как-то пощадил жизнь человеку.

Не злодею. Не монстру. Не сумасшедшему.

А человеку.

Человеку, который потерял все. Даже частички разума.

Жюль вспомнил рассказ месье Люкаса о том, как он познакомился с Даккаром, их университетские годы. Вспоминал, с каким выражением лица рассказывал мужчина: восхищение в глазах, улыбка на лице, а потом мужчина резко менялся в лице и надолго молчал. В такие минуты не нужно ничего было говорить и успокаивать: месье Люкас потерял своего друга.

В этот раз окончательно.

Директор журнала после пережитого приключения старается делать вид, что ничего не было. Но

Не нужно быть дураком, чтоб понять, что твориться в его душе. Друг, с которым ты провел юность теперь лежит в могиле в собственном городе, и как же тут быть спокойным?.

Верн собрал стопку упавших книг, и аккуратно положил их на законное место. Благодаря тому, что чернилица была непроливайкой, на ковре не было не единого пятнышка. Не надо будет просить мадам Эстер помочь постирать ковер, не надо будет слушать громкие восклицания и причитания бедного бухгалтера по поводу порчи такой дорогой вещи. Насколько уж дорогой ковер был, парень не мог сказать точно, на вид он выглядел как самый обычный и дешевый. Впрочем, парень не особо разбирался в вещах, предназначенных для дома.

Внимательно осмотрев все вокруг и убедившись, что все раскиданные предметы на своем законном месте, парень встал, отряхивая брюки и устремляя взгляд в окно. Сквозь прозрачное и хрупкое, по мнению бухгалтера, стекло были видны крыши соседних домов, которые были слабо освящены тусклыми фонарями. На улице стояла тишина и покой.

Покой. Вот чего не хватало парню в последнее время.

После возвращения домой парень принялся с энтузиазмом писать статьи, делать наброски к своим будущим романам и делая заметки в написанных книгах, помогал директору журнала. Работа помогала ему отвлечься от тяжелых мыслей, но длилось это не вечно.

Видит Бог, Жюль пытался всеми силами забыть этот кошмар, но каждый раз, когда он закрывал глаза, воображение вырисовывало в его голове пока еще целый и невредимый Стальной город. Он помнил, как рядом с ним пробегали, как мелкие букашки, солдаты в униформе. Он видел разбитые летающие машины, каких-то чудных роботов. Сверкающие башни грандиозного Стального города... И капитана, одержимого мечтой подчинить своей власти весь мир. Жюль помнил все до мельчайшей детали, и не раз возвращался к тем событиям, пытаясь понять, что именно он сделал не так.

Он помнил тот безумный взгляд капитана, которым он одарил парня, что так нагло ворвался на мостик, помнил блеск кинжала, которым замахнулся капитан, дабы напасть на парня. Помнил небольшую битву между молодым журналистом и безумным капитаном.

Жюль растерялся на пару секунд, когда капитан, еле передвигая ноги, но с упрямством, подойдя к импульсной пушке за медальоном его любимой жены Элизабет, навсегда исчез в развалинах.

Парень помнил все: взрывы, крики, чью-то ругань, безумные глаза. Помнил весь этот ужас, произошедший месяц назад.

Все эти воспоминания крутились в его голове, стило ему отвлечься от работы, стоило остаться наедине. Потрясение окутывало столь впечатлительного парня, беспокойство порождало бессонницу, которой в последнее время страдал Жюль.

Первое время ему снились кошмары. И каждую ночь Жюль вскакивал, тяжело дыша и пытаясь унять бешено стучащиеся сердце в груди. Тело было покрыто потом, его все трясло. Потом парень долго не мог уснуть после кошмаров, а еще спустя какое-то время и вовсе боялся уснуть. Единственное что помогало ему хоть на время отойти от кошмаров – новая комната, выданная ему недавно в «Contes de Voyage». Месье Люкас сказал Жюлю тогда, что спустя столь проведенного времени вместе, пережив столько приключений и опасностей, он стал частью этой семьи. Жюль был согласен с ним — именно они поняли его и приняли как своего. А в Нант совершенно не хотелось возвращаться, особенно зная, что там его уж точно никто не ждет.

Просто с ума сойти — Париж стал роднее, чем Нант, где он родился и вырос.

Именно Париж дал ему шанс на новую жизнь. Жюль наконец-то обрел свободу движения и слова, получил множество возможностей, о которых он не смел даже мечтать, когда жил в Нанте. Познакомился с многими людьми, о которых слышал благодаря газетам или старым знакомым. Но его стесняла учеба на юридическом факультете, первое время при знакомстве с директором журнала и его командой Жюль немного стеснялся говорить, о своей учебе. Но позже собравшись с духом, парень рассказал всю правду, и помнил как вчера, какое было для него мучительное ожидание реакции команды журналистов.

Но он не увидел ни капли недовольства, ни укорительных взглядов. Наоборот, реакция была положительной.

- Учеба прежде всего помогает тебе получить необходимые для жизни знания, - ответил тогда директор, - и не важно на кого ты учишься – хоть на юридическом, хоть химическом. Главное пользоваться этими знаниями во благо.

Но сейчас он ничего не хотел делать, просто остаться дома и спать. Даже писать заметки ему не хотелось. Пропало вдохновение, как говориться.

Команда переживала за состояние своего друга, ведь он стал плохо спать и ел катастрофически мало. Больше всего тут огорчалась Эстер, она и так переживала о том, как бы ее любимый мальчик не стал худеньким, как спичка. Но все прекрасно осознавали, что Жюль просто не может забыть те дни в падшем Стальном Городе.

Никто из команды не мог забыть ужасы, что оставило им последнее путешествие.