Солнце решило сегодня сыграть с жителями Парижа в прятки: оно то выглядывало из под облаков, и шаловливо подмигивало парижанам и снова скрылось за облачками. И так повторялось вплоть до обеда, пока солнцу не надоела эта игра. Простые люди радостно подставляли свои лица солнцу, в то время как красавицы–аристократки прятали свои прелестные лица под шляпки и зонтики. Каждый двигался в нужном ему направлении и каждый занимался своими делами.

Несмотря на переменчивую погоду, настроение у директора журнала было довольно неплохое. С самого утра у него были небольшие планы насчет журнала: ответить, наконец, на важные письма, которые только и делают, что ждут своего часа, снова выслушать очередную гневную тираду бухгалтера о финансовом положении журнала, хотя, по мнению Артемиуса все было даже очень неплохо. Но что–то это «неплохо» не устраивало самого бухгалтера.

И поговорить с Амели и Жюлем, конечно же.

Ему не понравилось то, что ребята пришли поздно. Не понравилось и их странное поведение. Обычно Амели ничего не скрывала от него, а тут такое...Конечно было логично оставить этот разговор до утра, и он надеялся, что молодежь за ночь переварила что–нибудь в своей голове и расскажут ему, в какие приключения они вляпались. И он молился, что ничего серьезного не было. В последнее время на улицах становилось неспокойно, в воздухе витала какая–то странная атмосфера. Журналист пусть и мало выходит на улицу, но сидя у окна в своем кабинете Артемиус часто видел толпы студентов выкрикивающих нецензурные выражения, которые либо ходили толпой либо убегали от преследовавших их жандармов. А раньше улица была тихой. Журналист надеялся, что Жюль не участвовал в подобном безобразии, как окрестила это событие Эстер.

Артемиус, приведя себя в порядок, направился в столовую. Только переступив порог столовой, мужчина оглядел помещение и улыбнулся. Вся команда собралась здесь, в столовой, и это напомнило ему те теплые деньки до и после того, как к ним присоединился Жюль. В голове всплыли воспоминания, которыми Артемиус очень дорожил. Внезапно, он вспомнил, как он предложил впервые Жюля остаться у них поужинать. Студент какое–то время пытался вежливо отказаться, но неожиданно в животе пробудился кит, который как раз был не согласен с Жюлем. Артемиус, слегка посмеиваясь, все же уговорил чуть покрасневшего студента остаться у них и Жюль наконец–то согласился. Теперь Жюль оставался у них по возможности и поздними вечерами возвращался к себе в общежитие. Первое время, к неудовольствию бухгалтера, мужчина нанимал экипаж, чтоб юноша мог спокойно и быстро добраться до места назначения. А потом Артемиусу и мадам Эстер пришла в голову замечательная идея: предоставить Жюлю комнату, для тех случаев, когда он засиделся за работой или домашним заданием по учебе, чтоб не гулять темными ночами. Студент долго благодарил Артемиуса за комнату, и у мужчины почему–то возникла мысль, что парень от счастья сейчас расплачется.

— Всем доброе утро! – поздоровался со всеми Артемиус, подходя к дочери и целуя ее в висок и садясь на свое место.

— Доброе утро, папа! – широко улыбнулась Амели, которая, судя по всему бодрствовала из–за того, что ей не пришлось рано вставать и помогать экономке готовить завтрак или накрывать стол.

— Доброе, месье Люкас – ответил Жюль, пытаясь скрыть зевок руками одной рукой, а другой, пытаясь отбиться от назойливой Софии.

«Снова не выспался» – промелькнула печальная мысль у старшего журналиста, сидя на своем месте и внимательно изучая парня. Тот, наконец, смог отцепиться от энергичной Софии, снова зевнул и провел рукой по волосам. Подняв взгляд, парень заметил, что на него смотрят.

— Месье Люкас, что–то не так? – спросил Жюль. Под глазами у него виделись еле заметные мешки, а под левым глазом было какое–то розовое пятно.

— А?.. Нет–нет, все в порядке, – махнул рукой Артемиус, чуть улыбаясь. Жюль неловко улыбнулся в ответ и постарался уложить волосы так, чтоб синяк не был виден.

«Господи, да что вчера произошло?!» – подумал мужчина, переводя взгляд полный тревоги то на дочь, то на писателя. Те старались не смотреть в сторону журналиста и на друг друга тоже. Сердце Артемиуса чувствовало неладное.

Вскоре появилась Эстер. Амели помогала ей расставить тарелки на стол. На завтрак у них был кофе, который часто по утрам пили Артемиус и Жюль, иногда к ним присоединялся бухгалтер, который либо не выспался, либо не хватало энергии, Амели же предпочитала пить апельсиновый сок, на что Эстер часто ворчала и говорила, что пить соки на завтрак не лучшая идея. Сама экономка пила чай.

Как истинная француженка, мадам Эстер приготовила каждому по три круассана, тосты с различными начинками и чтобы никто не перепутал, они были расставлены на разных тарелках. Животным же досталось то, что они обычно и ели: псу собачий корм, а лемуру фрукты и еще что–то.

Завтрак команда просидела с улыбками на лице, выслушивая очередную гневную тираду месье де Ленюи по поводу огромных трат, что на самом деле было совсем не так, а мадам Эстер в ответ отвечала, что скоро бухгалтер будет питаться бумагой вместо нормальной еды. Не найдя что ответить, бухгалтер замолчал, опять сконфуженный очередным проигрышем в споре с мадам Эстер. Остальная часть команды на это лишь тихонько смеялась. Артемиус же внутренне был рад, когда увидел улыбающегося за столь долгое время парня. Но разговор откладывать в долгий ящик не хотелось.

Артемиус был благодарен всем богам, на то, что Эстер оказалась женщиной догадливой, когда он подал ей некоторые знаки, что ему хотелось поговорить с Амели и Жюлем наедине. Перед завтраком он намекнул ей об этом заранее, когда она расставляла посуду. Артемиус дождался, когда экономка заберет бухгалтера под предлогом, что ей нужна помощь в кое–чем. А София решила развеселиться и потянула Гаттереса за хвост, и с счастливым визгом умчалась в коридор под злобный лай четырехлапого друга.

— Амели, Жюль, – обратился директор к ребятам, которые решили, что завтрак закончился, и начали вставать из–за стола, – останьтесь, пожалуйста. Нам нужно серьезно поговорить.

Амели с Жюлем удивленно переглянулись, но все же сели на свои места и принялись ждать. Артемиус рассматривал лица ребят и начал:

— Мне хотелось поговорить о вчерашнем вашем позднем приходе.

Ребята снова переглянулись. На их лицах отобразилась разная гамма эмоций, но вскоре они обдумали что–то в своих головах и кивнули друг другу, будто бы все это время они общались по ментальной связи.

— Итак, – Артемиус прокашлялся, будто бы хотел выглядеть строгим, – я вас очень внимательно слушаю.

Амели вопросительно взглянула на парня, а тот ей ответил:

— Давай ты начнешь? Все–таки, это была твоя идея, – Жюль чуть откинулся на спинку стула и в его взгляде появились маленькие, еле уловимые, искрнки озорства.

— Хорошо, – вздохнула Амели, крутя в руках полупустой стакан сока, – все началось так...

*события вчерашнего дня*

— Жюль! Вставай, давай! Сколько можно спать?! – послышался чей–то недовольный голос, обладатель которого так энергично тряс парня за плечи в попытках разбудить.

— Амели...Я...Только что...Лег...– простонал Жюль в подушку, но все же медленно сел на кровати и сонно протирая глаза, пытался разлепить их.

Перед ним стояла Амели, – а кто еще мог нагло прийти к нему рано утром и будить, – с боевым настроение, что очень сильно не понравилось писателю.

— Жюль! – возмутилась она, – мы же договаривались! Встаем утром, быстро завтракаем и бегом по магазинам!

— Амели, когда я говорил, что с радостью составлю тебе компанию в качестве служки или кого там, я не имел в виду, что должен, вставать... – Жюль быстро скосил взгляд в сторону часов, что стояли на прикроватной тумбочке, и глаза парня только округлились от увиденного, – в шесть утра?! Амели, я, конечно, понимаю, что ты у нас такая авантюристка, но чтоб на столько!

— Не ворчи как старый пень! – проигнорировала ворчание друга Амели, тыкнув его в бок, – вставай скорее! Я сейчас приготовлю нам перекус. Ну, или то, что можно назвать перекусом, – пожала плечами девушка, заметив как писатель слегка дернулся от слов девушки.

Вот уже несколько недель Амели пытается научится хоть что–то приготовить под руководством Эстер. Получилось на вид вроде не плохо, но на вкус... А дегустаторами назначили бедных Жюля и месье де Ленюи, которые сначала пытались как могли отказываться от участи в экспериментах, но вот дамы «мягко» и с улыбкой надавили на совесть подопытных и тем ничего не оставалось, как тихонько прочесть молитву, и рисковать своим желудком. Директор журнала лишь сочувствующе им улыбнулся, на котором экспериментировать почему–то не рискнули.

И с первых же проб, оба несчастных подопытных кролика стали избегать встречи с мадам Эстер и Амели, чтоб снова не пострадать. Поэтому бухгалтер делал вид, что у него появились очень важные дела и иногда Артемиус его «выручал», а вот Жюлю временно пришлось вернуться в общежитие. И на недоуменный вопрос Жан–Поля Жюль решил просто промолчать.

Экспериментировать на самом Артемиусе ни Эстер, ни Амели не решились, поэтому после нескольких раздумий стали сами пробовать, что они приготовили. После некоторых проб мадам Эстер смекнула, что стоит начать с чего–то простого и стала искать поваренную книжку с самыми простыми рецептами, а вот сама Амели надеялась, что книга не найдется.

Но все же фортуна кулинарии решила все–таки соблаговолить девушке, когда та решила попробовать сделать сэндвичи и испечь круассаны. И Амели наконец удалось совершить успех в кулинарии, чему была она рада, чего уж говорить об мадам Эстер, которая счастливо вытирала слезы платочком и что–то пыталась сказать своей ученице.

И именно такую странную картину однажды застал Жюль, который, решил заглянуть на кухню: трусящуюся не пойми от горя или счастья Эстер, и в панике метающаяся туда–сюда Амели в попытках успокоить экономку.

— Давай вставай уже! – поторапливала писателя Амели, которая для убедительности притоптывала ножкой.

— Может быть, сначала ты выйдешь, а я как раз переоденусь? – поинтересовался Жюль у подруги, – сделаешь мне кофе? – попросил он.

— Как вам угодно, сударь, – насмешливо произнесла Амели, не забыв поклониться, и вышла из комнаты, – только поторапливайся! Иначе придется переваривать совершенно другой перекус, – чуточку зловеще дополнила девушка, прежде чем полностью сбежать на кухню.

Жюль на это только тяжело вздохнул и наконец, встал с кровати, чтоб заправить ее. Под одеялом оказался томик Гюго, который был отправлен на прикроватную тумбочку. Взлохматив свои непослушные волосы, парень заметил завалившийся под кровать свой дневник и достал его оттуда. Кинув дневник на стол, он сделал себе пометку прибраться на столе: по нему слово татарин прошелся.

Жюль весело хмыкнув, когда вспомнил, как Строгов однажды произнес что–то вроде «Мамай прошелся», когда увидел, как маленькие талисманы редакции чуть не разнесли номер в гостинице, в которой команда вместе с офицером и русской царевной остановились, по дороге в Петербург. На вопрос, что это означало, русский офицер ответил, что выражение означало «полный беспорядок», а на вопрос писателя, почему именно Мамай, а не кто–нибудь другой, Строгов ответил просто: всемирная катастрофа. Истинный смысл этой странной русской фразы приобрел, когда Жюлю совершенно случайно попалась книга, в которой описывалось пришествие татаров на Россию, когда она еще была царством.

Нужно было видеть недоуменные лица некоторых товарищей по учебе, когда Жюль внезапно сказал эту фразу на французском и на русском.

Быстро переодевшись в свой фирменный наряд, парень привел в порядок волосы и критично оглядел себя в зеркале, наконец, вышел из комнаты. Перед этим он внимательно осмотрел комнату и, убедившись, что у него все в порядке, парень направился на кухню, где его ждала Амели. Девушка бегала от шкафа к столу, расставляя чашки, и нервно крутилась у плиты. Увидев парня, она кивнула в сторону стола и Жюль послушно сел за него.

— Амели, может быть тебе помочь? – спросил Жюль, наблюдая за метаниями Амели по всей кухне.

— Нет, сама справлюсь, – гордость девушки не могла позволить выглядеть слабой и неопытной перед молодым человеком. И эта гордость чуть не стояла ей сгоревших круассанов, едва не выплеснувшем кофе, и только чудом удалось не посолить его вместо того, чтобы положить сахар. Жюль скрыл улыбку за чашечкой спасшего кофе, подглядывая на раскрасневшуюся Амели которая с меньшим аппетитом разжевывала чуть–чуть подгоревший круассан.

— Тогда в следующий раз готовить будешь ты! – девушка со стуком поставила чашку на стол и с вызовом смотрела прямо на Жюля.

— Как скажешь, – просто пожал плечами Жюль, допивая напиток.

Амели с подозрением разглядывала лицо писателя, пытаясь найти в нем хоть какой–то подвох. Но ничего такого не нашла. Тогда девушка поднялась из–за стола, начала собирать грязную посуду, чтоб успеть вымыть. И чтобы избежать расспросов Эстер о том, что делала раним утром ее воспитанница. Амели протянула руку к чашке и тут же была накрыта рукой юноши. Девушка подняла взгляд на Жюля и слегка покраснела.

Это был бы замечательный романтический момент, какой обычно имеет место в красивых романах, если бы Жюль не ляпнул:

— Давай, лучше я помою посуду. Иначе нам придется не только расплачиваться за подарок, но и посуду новую приобретать. Мадам Эстер расстроится, что у нее такая ученица неряха.

Амели пару секунд была в ступоре, пока до нее не дошло. Она кинула в Жюля полотенце, которое держала в руках:

— Да ну тебя!

Жюль засмеялся и принялся быстро убирать со стола, а наблюдавшая за ним Амели даже немного обзавидовалась с какой ловкостью и грацией все это делал парень. Когда Жюль закончил мыть посуду и вытер ее – он не разрешил притронуться к ней! – и еще раз обвел взглядом место, сказал, что они могут выдвигаться. Но молодые люди потеряли счет времени, и когда собирались уходить взгляд дочери профессора случайно коснулся настенных часов и та сдавленно пискнула. Жюль вопросительно на нее посмотрел:

— В чем дело?

— Время, – сдавленно прошептала Амели, указав рукой на часы, – мы совсем потеряли счет времени! В это время Эстер уже на кухне!

Словно в подтверждении ее слов, в коридоре послышались шаги. Ребята переглянулись немного с паникой, в голове у каждого крутились шестеренки в голове в попытках придумать какую–нибудь отмазку и предоставить ее в более выгодном свете. В эту же секунду появилась Эстер. И каково же было ее удивление, когда обнаружила Амели и Жюля на ее территории, где она чувствовала себя главной, как королева и свободной, как чайка в море.

— Амели? Жюль? Что вы здесь делаете в такую рань? – спросила она, оглядывая ребят с головы до ног, словно пыталась найти какую–нибудь причину, что привело их сюда.

— Мы просто хотели приготовить завтрак, – выпалила Амели, не придумав ничего другого. Жюль закивал головой, «подтверждая» слова девушки.

— О, вот как, – женщина расплылась в широкой улыбке, – но дорогая, думаю, мы с тобой справимся вместе. Жюль, милый ты пока можешь ступать.

Жюль кинул на подругу сочувствующий взгляд, удалился из кухни. Амели лишь с тоской проводила его и принялась слушать наставления Эстер, молясь, чтобы она не напортачила с завтраком. Иначе они с Жюлем не смогут выбраться из журнала для одного дела.

Жюль решил вернуться к себе в комнату, чтобы дописать свою статью, которую он обещал отдать месье Люкасу. Они заранее договариваются, когда Жюлю нужно сдать черновик статьи, учитывая, что свободное время парень посвящает либо журналу, либо учебе.

Взяв перо, макнув его в чернилицу и что–то набросав на бумаге, парень не заметил, как прошел час и не сразу услышал стук в дверь.

— Жюль! Эстер просила передать, что завтрак готов, – послышался за дверью голос директора журнала.

— А, да, месье Люкас! Иду! – Жюль поспешно встав из–за стола и чуть не опрокинул его. Парень вышел из комнаты и чуть не столкнулся с Артемиусом.

— Доброе утро, месье Люкас! – парень чуть улыбнулся, поправляя куртку.

— И тебе доброго, Жюль, – Артемиус улыбнулся и направился в сторону столовой, – хорошо спалось?

Жюль промычал что–то нечленораздельное, но в этот же момент из–за угла появился бухгалтер, и мужская часть команды направилась в столовую, которую уже вовсю накрывала Амели.

— Ну что, как успехи? – шепотом поинтересовался Жюль у подруги.

— Вроде неплохо, – Амели слегка призадумалась, – сразу после завтра бежим в магазин, пока не разобрали ничего.

Жюль кивнул и сел за свое место. За завтраком зашел разговор о делах. Эстер сказала, что ей нужно сегодня сходить на рынок, купить свежих овощей и специй. Месье де Ленюи тут же вызвался в компанию, на удивление всех, чтобы убедиться, что женщина не будет покупать лишнего и посмотреть, как изменили цены на рынке. Последние два года во Франции были неурожайными, и следовательно повысились цены на продукты и другие товары. Эстер приходилось проявлять чудеса, чтобы накормить всех из того, что было на кухне. А также дальние родственники экономки, которые имели ферму где–то на юге, по просьбе женщины привозили ей свежие овощи и фрукты, конечно за определенную сумму.

Женщина поблагодарила бухгалтера за компанию, и сказала, раз уж пойдет с ней, то соизволит помочь донести ей сумки с продуктами. Месье де Ленюи вскинул брови вверх от неожиданности, а потом чуть приуныл. Видимо нести сумки не входило в его планы, но он быстро согласился, чтобы не выглядеть невоспитанным. Молодежь посмеялась тихонько над бедным бухгалтером.

— А вы чем будете заниматься? – обратился Аремиус к ним.

— У меня сегодня выходной, – сказал Жюль, отпивая глоток свежего чая, – хотел немного отдохнуть от учебы и прогуляться.

— О, прекрасная идея! Может быть, присоединитесь к нам с Амели? – спросила Эстер, выставляя на стол свежие булочки.

— О, нет, спасибо. Мы с Жюлем хотели пройтись немного. Правда? – последнее слово девушка произнесла с нажимом и пристально посмотрела на Жюля.

— А, да, конечно, – Жюль чуть не подавился чаем, под таким пугающим взглядом, которым его наградила подруга.

— Тогда, мы пойдем! – Амели тут же вскочила, и потянула Жюля за руку, – спасибо Эстер, было очень вкусно! Папа, мы пойдем, во сколько придем не могу сказать, но надеюсь, что мы успеем хотя бы к ужину. Пошли! – отчитавшись, Амели толкала друга в спину, чтоб тот поскорее удалился из столовой.

— К ужину?! – Эстер вплеснула руками, – куда же вы собрались?

Но ответа не последовало, ребята убежали в свои комнаты, чтобы одеться потеплее – никому не хотелось простужаться в ноябре, особенно Жюль, у которого висели на носу экзамены. Если он пропустит их, то пойдет на пересдачу в следующем семестре, но учитывая его пропуски, он немного висел на отчислении. Хоть ректор Жюля был давним знакомым и бывшем учителем его отца, Пьера, тот пообещал, что в случае чего заступиться за Верна, но самому Жюлю не хотелось никаких поблажек лишь потому что, он сын нантского адвоката.

Артемиус задумчиво проводил ребят взглядом, но ничего не сказал. У Жюля выходной, и он имеет полное право делать что пожелает. Артемиус предложил бы отдохнуть и экономке с бухгалтером, но Эстер не могла отдыхать из–за своего долга поддерживать порядок и чистоту в журнале и готовить им еду, а месье де Ленюи хоть и отвечал за финансы и помогал с бумагами, но и выполнял различные поручения. Выходило, что только Артемиус и Жюль имели возможность насладиться выходным. А Амели болталась между отцом с Жюлем и бухгалтером и экономкой.

Покончив с завтраком, Артемиус поблагодарил Эстер за вкусную еду и направился к себе в кабинет. Как только мужчина переступил порог, то слегка приуныл: на столе лежала кипа бумаг, внушительная стопка, исчирканые листы, чеки откуда–то взявшиеся, какие–то карты. А на небольшом столике рядом была довольно огромная стопка книг, которая грозила в любой момент упасть с грохотом, если ее случайно задеть. Артемиусу ничего не оставалось делать, как прибрать рабочее место. Начав с маленького стола, Артемиус с удивлением обнаружил, что большая часть книг принадлежала Жюлю, по которым он изучает юриспруденцию. «Экономика Франции», «Торговое и гражданское право», «Правовые дисциплины», а остальные были по философии, истории в трех комплектах, географии и даже по этике.

И это все изучает несчастный Жюль?! Вот такие вот кирпичи?!

Мужчина даже пожалел бедного Жюля. А он ведь даже ни разу не заикнулся о том, как ему тяжело учиться. Видимо дух юноши был закален благодаря путешествиям. Артемиус сложил учебники молодого писателя в одну стопку, и в голове делая пометку не забыть сказать тому, чтоб тот не раскидывал учебники. А потом вспомнил, что они вместе готовятся к экзаменам, и решил, что пусть учебники останутся на месте. У них даже было составлено расписание, чтобы подготовиться: пока Жюль учился утром, Артемиус делал свои дела по журналу, после обеда Жюль возвращался еле живой после нудных лекций. Пока тот отдыхал и набирался сил, Артемиус готовил рабочее место. Позже они садились, и благодаря пометкам Жан–Поля, изучали какие–то темы, которые по словам преподавателя и соседа обязательно будут на экзамене. А оставшиеся время Верн делал эссе и другую работу. Когда два экзамена по истории и торговому и гражданскому праву были позади, Жюль мог немного выдохнуть спокойно и отсыпаться на выходных. По субботам у студентов, как правило, было мало пар или не было вообще, но Жюлю, пропустившему слишком много из–за поездок, приходилось идти на учебу и сдавать долги. А оставшееся время он посвящал родным людям из журнала или строча статьи и делая пометки для книг.

Если он правильно помнил, то у Жюля в начале декабря будут еще два экзамена и после этого можно окончательно вздохнуть с облегчением, а там уже и Рождество близко. В январе вроде ничего не светило.

От этой мысли Артемиус едва не уронил карты на пол.

Рождество. Совсем скоро Рождество. Артемиус нашел свежую газету, на которой было написано жирными буквами «11 ноября 1847 года», и полностью убедившись, что важный праздник для каждого человека совсем близко, Артемиус прикинул в голове, успеет ли он поздравить всех своих друзей с праздником и что купить членам команды. Интересно, а останется ли Жюль на Рождество или уедет домой? Надо будет его расспросить об этом, когда они с Амели вернуться с прогулки.

Послышался тихий стук в дверь и на пороге появился Жюль, который уже оделся и направился к директору.

— Месье Люкас, простите за беспокойство. Вот статья, над которой я работал, – с этими словами Жюль протянул мужчине листы, пронумерованные, чтоб не запутаться. Иногда у Жюля выходило так, что к уже исписанными листам, он добавлял еще какие–то заметки или переписывал целый абзац, да так, что потом парень начал путаться в хронологии исписанных страниц. Поэтому он стал нумеровать каждую страницу, и иногда становилось смешно при прочтении «стр 1. 1. или 1.2?». Но потом находилась нужная страница, и можно было смело читать статью.

— Спасибо Жюль, – Артемиус улыбнулся, – я постараюсь прочитать в ближайшее время, а когда ты с Амели вернешься, обсудим ее, и можно будет отдавать в печать.

— Да вы можете не торопиться, месье Люкас, – как–то странно ответил Жюль, переминаясь с ноги на ногу, будто был в чем–то не уверен.

— Жюль, что с тобой? – обеспокоенно спросил директор, откладывая в сторону статью.

— А, ничего–ничего! – парень замахал руками, – все хорошо!

Артемиус собирался что–то спросить, но тут послышался голос Амели и парень спешно ретировался из кабинета.

— Надеюсь, мы успеем сделать хотя бы половину дел, – сказала Амели, плотнее кутаясь в шарф, который ей когда–то связала Эстер, – учитывая что мы хотим сэкономить деньги, но не время.

— Не переживай, – Жюль улыбнулся уголком губ, – если что, я могу после учебы зайти куда–нибудь и прикупить, то, что ты хочешь.

— Я хотела бы, чтобы мы сходили вместе, – Амели почесала затылок, – в общем, посмотрим.

Миновав большую лестницу и наконец, выйдя на улицу, послышался звонкий голос Амели:

— Ну, что Жюль, готов покорять улицы Парижа?

— С великим удовольствием!

***

Куда делось то воодушевление и блеск в глазах молодых людей, с которыми они вышли на улицу никто не знал. Ноябрь сам по себе был неприятным месяцем – всюду лужи, грязь, которой тебя могут окатить в любой момент проезжавшая мимо карета, если ты зазеваешь на ходу. Дамы старались держаться ближе к зданиям, чтоб им не испортили дорогущие платья, джентльмены старались просто быстро добираться до нужного места назначения. Жюль и Амели старались не торопиться, но и не медлить. Было прохладно, и обоим хотелось завершить свои дела и по приходу домой, выпить горячего шоколада, который Эстер обещала сделать как только те вернуться домой.

Шум проезжающих мимо экипажей и повозок не прекращается, отчего кажется, что окна жилых домов скоро треснут. Из–за ужасного шума, который обитал на улицах, казалось Жюлю, будто бы они находятся на берегу моря.

Выкрики торговцев это была отдельная история. Хорошо, что они решили отправиться с утра, ибо на Итальянском бульваре, по которому молодые люди шагали, по вечерам такое оживление, что возможно даже королевская карета с конвоем с немалым трудом бы проехала по такому месту. Утром бульвар уныл, безжизненен, лишь простые зеваки да пробегающие по своим делам граждане были единственными, кто создавал хоть какое–то оживление на бульваре. Почти на каждом шагу ребята слышали, как мелкие театры, перекрикивая друг друга, приглашали мимо проходящих людей на какое–то дешевое и скучное представление. Торговки, выложив свой товар так, чтоб всем было его видно, выкрикивала своим громким голосом и предлагала его прохожим. У торговок каждый день было какое–то соревнование или даже битва, что–то вроде кто громче крикнет, кто больше всех продаст, кто больше заработает.

Жюль почувствовал слабое покалывание в виске и попросил Амели пройти мимо торговок быстрее. Девушка согласилась, чуть морщась – ей тоже не нравилось это место и всем своим видом она показывала, как она хочет поскорее покинуть этот злосчастный бульвар.

— Точить ножи, ножницы!

— Вот сладкие трубочки, трубочки!

— Устрицы, свежие устрицы!

— Прекрасные орехи!

Хор множества голосов наконец–то остался позади. Но впереди маячило новое препятствие.

Бродячие музыканты.

В те годы на улицах столицы Франции было довольно много музыкантов, кто–то из них были местными, а кто–то приезжие из других городов, но обычно эти музыканты приезжали с югов. Тут пели и французские, и итальянские и немецкие песни разными исполнениями.

Хоть сейчас был ноябрь на дворе, музыканты появляются будто бы из воздуха и начинают свои представления, иногда мешая прохожим и жильцам, которым просто не повезло жить на той улице, на которой любят устраивать свои шоу музыканты. Жители Парижа целыми днями могли слушать непрерывный концерт, который бесплатно давали им любители уличной музыки. Даже если заткнуть уши ватой, все равно будет слышна бесконечная серенада.

В первые дни пребывания в столице Жюль подметил интересную деталь: у музыкантов было довольно необычное дежурство. Утром «дежурили» шарманщики; они даже «делили» территории благодаря устному договору или дракой. Каждая улица или квартал имеет возможность слушать до полудня их мелодию. В полдень их заменяют арфисты, и это настоящая головная боль. Арфисты начинают бродить от одной двери к другой, и, увы, не любят играть поодиночке, то, что они создают больше похоже на какой–то дикий рев. В четыре часа являются акробаты с чем только можно. А вечером начинается шумная серенада: тут и скрипки, и дудочки, флейты, гитары и даже появляются итальянские певцы, которые приехали на пару дней, чтоб дать концерт.

Первые две недели Жюлю было сложно сосредоточиться над книгами из–за такого концерта, которого он в шутку назвал концерт с доставкой на дом бесплатно. И этот шумный музыкальный гомон сопровождает его всюду: когда он направлялся на учебу, в закусочную, в магазин, на прогулке, возвращение в общежитие. Жюль даже от тоски пару дней сидел с ватой в ушах, но и это его не спасло.

«Знал бы отец куда меня отправляет! Тут невозможно учиться!» – однажды с негодованием Жюль бросил учебник в стену, и тот отлетел Жюлю прямо в лоб. Жан–Поль сделал вид, что ничего не видел. Верн вообще не понимал, как тот спокойно занимается учебой в такой балаган. А тот рассказал ему страшный секрет: все дело в привычке.

— Ты снова не выспался? – с сочувствием спросила Амели, глядя как Жюль прикрывает рукой зевок, в который раз.

— Читал просто допоздна, – ответил просто Жюль.

— Гюго? – с хитринкой в глазах поинтересовалась Амели.

— Гюго, – с некоторым смущением ответил ей Жюль, на что девушка лишь тихонько хихикнула в кулачок.

— Если я не ошибаюсь, у папы должны быть первые тома. Спрошу у него, когда вернемся.

Глаза у Жюля загорелись, какие у него обычно бывают в путешествии. Он схватил руки Амели и с жаром воскликнул:

— Да, пожалуйста, спроси у него! – и тут он понял, какую глупость сморозил, убрал руки в карманы и покраснел. Амели снова засмеялась.

— Не волнуйся, спрошу, – девушка улыбнулась и поинтересовалась, какие книги еще поискать в доме.

— Учти, у нас огромная библиотека. Думаю, нам придется целый день изучить ее, прежде чем я или папа посоветуем тебе из имеющейся литературы. Но знаешь, – Амели понизила голос до шепота и смешно подвигала бровями, – папа как–то сказал, что желает приобрести в нашу библиотеку что–нибудь новое. Вот только не сказал, что именно.

— Новое? Интересно, какими новинками могут похвастаться издательства и магазины? – спросил Жюль, возведя глаза к небу, будто бы оно могло ему ответить. Амели лишь пожала плечами. Она не особо следила за модой, в отличие от Эстер, которая вычитывала это в различных журналах, которые им приносил каждый день почтальон с письмами по утрам. Иногда женщина скептически читала какую–то статью и полезности того или иного продукта для красоты, но что–то было довольно интересным. Сама Амели вполуха слушала, что ей говорила экономка по поводу новых платьев и прочего, что необходимо для истинной парижанки.

— Если в лавке «Шарпатье и Товарищи» мы не найдем тот самый фарфор, о котором упоминала Эстер, и не найдем что–нибудь для папы и де Ленуи, то... – на этих словах девушка тяжело вздохнула. Жюль понял ее без слов.

Хоть сейчас ноябрь, хотелось бы подготовить рождественские подарки пока они не стоили дорого. Они хотели приобрести английский или русский фарфор, о котором в последнее время мечтала Эстер, насчет подарка для Артемиуса и бухгалтеру они до сих пор ломают голову, а животным разумеется игрушки и лакомства. А что дарить друг другу они решили, что это будет сюрприз для них.

Наконец они дошли до нужного им магазина. Лавка это слишком мягко сказано. Этот магазинчик имел два этажа здания и просторные комнаты, где были различные товары начиная от ленточек и булавок заканчивая каким–нибудь ювелирным украшением. Амели заглянула в витрины, и немного огорчилась тем, что там уже были посетители, но вспомнив, что она попросила хозяина пока припрятать все фарфоры, что у них есть для того чтобы взглянуть на них и решить какой из них им лучше приобрести. Жюль высказал надежду, что денег, которые они копили месяц, хватит на покупку фарфора и возможно что–нибудь да останется. Единственное Жюль умолчал, что немного денег ему прислал отец, большая часть ушла на оплату комнаты в общежитии, в которой он иногда ночует, когда ему надо идти к первой паре. Если ему добираться из журнала на первую пару, то он рискует ее пропустить, а сейчас молодому журналисту этого не хотелось, учитывая его огромное количество пропусков. И от той суммы, что ушла на оплату комнаты, у Жюля остались мелкие гроши. Но он надеялся, что эти гроши ему помогут прибрести подарок. И на деньги Амели они оба рассчитывали. Девушка давно откладывала деньги, как она выражалась на «черный день».

Собравшись с духом, Жюль и Амели кивнули друг другу и зашли в магазин.

Колокольчик над дверью оповестил хозяина магазина о новых посетителях. Амели уверенно проходила сквозь толпу, направляясь в сторону прилавка. За прилавком находился среднего роста мужчина в очках, который что–то подчитывал в уме и записывая только ему известные данные в толстую тетрадь. Амели и Жюль только подошли к нему, как мужчина поднял голову, и тот час же воскликнул:

— О, мадемуазель Люкас! Очень, очень рад вас видеть! – мужчина засиял, как июльское солнце, – прошу вас сюда, – с этими словами мужчина повел молодых людей в соседнее помещение.

— Гаспар! Принеси–ка те коробки, которые мы с утра припрятали, – сказал он помощнику. Тот кивнул и через минуту медленно и аккуратно ставил коробки на пол. Хозяин открыл их, и взору молодых людей предстала невероятно красивая посуда с разным цветом и орнаментом. Молодые люди тут же принялись изучать товар, и внимательно слушая хозяина магазина о том, какого качества фарфор.

— Но все–таки, – начал хозяин, – качество самое лучше у русского фарфора.

— Что скажешь, Жюль? – спросила Амели у писателя, который с интересом рассматривал узор на чайной чашечке, – возьмем этот?

Через пять минут молодые люди вышли из магазина счастливые, особенно Амели. Ведь это ей пришла в голову мысль, зайти в знакомый магазин, куда иногда затаскивает ее Эстер. Женщине так нравился этот магазин, и однажды она в шутку сказала, что поселиться в нем, чтоб каждой минутой наслаждаться тем, чем была наполнена лавочка. Жюль аккуратно нес в руках коробку, которую осталось красиво запаковать и оставить ждать ее своего часа. Амели вытащила из кармана куртки часы и с удивлением обнаружила, что стрелки показывали три часа.

— Надо же, – от неверия девушка даже приложила часы к уху, чтоб убедиться, что они не встали, – уже полдня прошло!

— Это из–за того что мы поздно вышли, – заметил Жюль, – и добирались долго из–за экипажей и толпы. Но главное, что мы купили подарок для Эстер, и у нас осталась какая–то мелочь. Давай теперь подумаем, что нам дарить твоему отцу и де Ленюи.

Молодые люди призадумались, медленно гуляя по улице. Прохожие бродили по своими делам, мальчишки–газетчики выкрикивали названия статьей и пытались привлечь к себе хоть какое–то внимание. Погода начинала портиться, но Амели не обратила на это внимание.

— Может быть, – решила подать идею Амели, которая пришла ей в этот момент, – может быть, создадим что–нибудь своими руками? Помнишь, месье Де ла Фонтейн на днях подарил отцу новую фотокамеру? Что если мы сделаем снимок с помощью камеры, а для фотографии скажем так, сделаем рамку?

— А, что? Довольно неплохая идея! – сказал Жюль, и в этот момент чуть не был сбит с ног каким–то парнем в потрепанной одежде, который внезапно остановился посреди улицы и прокричал:

— Долой крупных воров! Долой убийц!

Кто–то в толпе тихо повторил «Долой...», и тут же в сторону парня вышло пару людей, судя по одежде, они принадлежали к рабочему классу и выкрикивали «Коррупция! Долой убийц! Долой короля!»

— Жюль, – испуганно прошептала Амели, дергая друга за рукав, – Жюль, пойдем отсюда! Не дай Бог, нас сочтут за бунтарей!

Жюль кивнул, и они направились прочь с улицы, на которой собрался внезапно взбунтовавшийся не пойми из–за чего народ. Тут послышался пронзительный свисток: это жандармы, услышав непозволительные речи для народа, бросились разбираться и ловить нарушителей порядка. Народ, увидев жандармов, тут же бросился в рассыпную. Амели с Жюлем чуть не были сбиты с ног парочкой пробегавших мимо. А кто–то из них вообще толкнул Амели, отчего она отлетела к стене здания, больно ударившись плечом.

— Амели! – воскликнул Жюль, бросаясь к подруге, – как ты? Цела?

— Я в порядке, не переживай, – девушка вымученно улыбнулась, потирая ушибленное место, – что вообще происходит?

— Не знаю, но нам лучше покинуть это место. Как можно скорее.

Но не успели они, и сделать шага, как тут же были кем–то окликнуты.

— Месье! Мадемуазель! – молодые люди переглянулись, к ним направлялся высокого роста жандарм. Жюль внутреннее забеспокоился, не приняли ли их за бунтарей, и заставил свои шестеренки в голове крутиться с бешенной скоростью, чтобы придумать хоть какое–то оправдание. Но как оказалось, этого не потребовалось.

— Вы в порядке, мадемуазель? – поинтересовался тем временем жандарм, обращаясь к Амели, – я видел, что пробегающие беглецы вас толкнули.

— О, не волнуйтесь месье! – Амели улыбнулась, – я в порядке. Просто ударилась плечом, все пройдет.

— Очень хорошо, – кивнул жандарм, – вам, молодые люди, нужно быть осторожнее. На улицах черт те, что творится. Ну, до свидания! – и кивнув на прощание Жюлю и Амели, мужчина двинулся в сторону.

— Да что вообще происходит? Как будто все с ума сошли, – задумчиво проговорил Жюль, поудобнее перехватывая коробку, – нам стоит поторопиться иначе...

Но договорить парень не успел. С неба внезапно полил ливень. Ливень! В ноябре! Это было уже что–то с чем–то. Амели тут же толкнула друга к стене, пытаясь понять, что им делать дальше. Нанять экипаж они вряд ли сейчас могут, на улице нигде не было видно транспорта. Оставалось переждать дождь где–то.

— Я знаю, куда надо идти. Пойдем, – Амели взяла Жюля за руку и повела в сторону какой–то улицы. Данный жест немного смутил Жюля, но он позволил Амели вести его туда, куда направлялась девушка. Двигались они быстро, насколько им позволяла внезапно образовавшаяся толпа, которая, как и они, пыталась спрятаться от неожиданного дождя.

— Смотри, – Амели остановилась и повернулась к Жюлю, – сейчас мы переходим эту дорогу, потом поворачиваем направо и до конца улицы. Книжный магазинчик «Аврора», знаешь?

Заслышав знакомое название, Верн кивнул. Ему было знакомо это место, в первые дни учебы он покупал там нужные ему книги для учебы. И некоторое время спустя Жюль купил некоторые учебники, когда вернулся из кругосветного путешествия.*

— Отлично, – улыбнулась Амели, и дождавшись, когда проедет экипаж, – в таком случае... Вперед!

И молодые люди тут же двинулись в путь. Амели бежать было намного легче, чем Жюлю, ведь у него в руках была ценная коробка с подарком. И из–за этого он отставал от нее, будет досадно, если... Нет! Никаких если! Жюль мотнул головой и поспешил за подругой. Та ждала его под крышей какого–то дома, пытаясь немного отдышаться.

— Ты в порядке? Может мне понести? – поинтересовалась Амели у Жюля, который еле поспевал.

— Я... В порядке...Не волнуйся... – пыхтел Жюль, пытаясь всем видом показать, что он готов еще пробежать. Но Амели облегчила его страдания:

— Не переживай, сейчас сократим путь, – и с этими словами Амели пошла дворами. Жюлю ничего не оставалось, как пойти следом.

Они плутали по улицам минут пятнадцать, когда, наконец, им на глаза попалась вывеска «Аврора», у которой некоторые буквы были выцветшими. Этот магазинчик занимал один этаж, и, судя по всему, второй этаж занимал хозяин.

— Вот мы и пришли! – с радостью сказала Амели, – главное, чтоб хозяин был дома.

Девушка открыла дверь, и над головой тут же раздалось что–то пронзительное, отчего молодые люди тут же поёжились. Жюль с облегчением поставил коробку на столик и выдохнул. А потом решил убедиться, что подарок цел и невредим, открыл крышку, осмотрел все и со спокойной совестью закрыл ее.

— Месье Батлер! – позвала хозяина Люкас, стоя у огромного письменного стола и оглядываясь по сторонам, – месье Батлер, вы...

Через пару секунд послышался какой–то грохот. Амели и Жюль вздрогнули, и, переглянувшись, направились в сторону шума. Они подошли к огромному шкафу, и увидели, что он был слегка наклонен, а рядом стоящий мужчина еле удерживал его.

— По–помогите! – прохрипел мужчина, увидев в пришедшей молодежи свое спасение.

Те не сговариваясь, кинули на помощь. С трудом поставив шкаф на место, и убрав упавшие с него книги, Амели обратилась к мужчине:

— Месье Батлер, с вами все хорошо?

— Ох, Амели! Я тебя и не признал! – немного хрипло посмеялся мужчина, – со мной все хорошо, не переживай. Шкаф видимо совсем старый, надо будет не забыть его поменять.

Жюль присел на корточки и внимательно рассматривал ножки шкафа, и заметив что–то странное, хотел было обратиться к подруге, но тут месье Батлер воскликнул:

— Боже мой, что с вами?! Вы что, в Сену окунулись?

— На улице внезапно начался дождь месье, – сказала Амели, поправляя волосы, – мы были неподалеку, и решили переждать его у вас.

— Это правильно! – кивнул Батлер, – пойдемте, попрошу Эйлин поставить чаю, да и переодеться вам надо. Хайден! Хайден, где ты?

Через минуту к ним спустился молодой человек лет двадцати пяти – тридцати. Он был высок ростом, волосы у него чем–то напоминали иголки ежика и взгляд черных глаз тоже был какой–то колючим, отчего у Жюля по спине пробежал холодок по спине, когда они встретились взглядом.

— Хайден, будь другом, одолжи свою одежду на время этому молодому человеку. А, простите, я не поинтересовался, как вас зовут.

— Жюль, – улыбнулся краем рта писатель, – меня зовут Жюль Верн.

— Одолжи прошу месье Верну что–нибудь из одежды, – повторил просьбу Батлер, – а я поищу Эйлин и поставлю чаю. Когда переоденетесь, Хайден проводит вас на кухню. Не дай господи, заболеете после дождя. А мне потом отдуваться за вас.

После чего Батлер слегка кряхтя, отправился с Амели по лестнице на второй этаж, а Хайден лишь кивнул Жюлю, чтоб тот следовал за ним, и направились за Батлером. Только хозяин магазина и Амели направились в левую часть дома, а Хайден повел Жюля в противоположную. Жюлю было немного неуютно из–за не гостеприимства помощника месье Батлера, но сделал вид, что его это никак не волнует. Дойдя до конца коридора, Хайден отворил дверь и направился в сторону шкафов, дабы найти что–нибудь для Верна.

— Погода неожиданно испортилась, – решил все–таки подать голос Жюль, чтоб как–то сменить гнетущую атмосферу, – вот мы и...

Договорить ему не дали: Хайден грубо впихнул какую–то одежду Жюлю и сказал:

— Буду в коридоре, – голос у него был холодный, – у тебя пять минут. Свои вещи возьмешь собой.

И с этими словами вышел. У Жюля от такого отношения даже появилось желание возмутиться, но потом махнул рукой. Может этот парень просто нелюдим? Да и ни настроения, ни сил у парня не было, чтобы перепираться. Жюль осмотрел одежду. Ему дали черные, довольно потрепанные брюки и темно–синюю рубашку. Обуви ему не дали.

«Ничего, – подумал Верн, – переживу»

Быстро переодевшись, и не забыв подпоясаться своей пряжкой, писатель взял свои вещи и вышел в коридор. Хайден стоял там. Критически окинул взглядом Жюля, кивнул головой и пошел по коридору.

— Спасибо за одежду, – только успел поблагодарить того Жюль.

Хайден ничего не ответил. Только набрал шаг. Жюль понял, что от него хотят поскорей отделаться и решил, просто помолчать. Они спустились в помещение, которое судя по запахам, было кухней. Тут уже копошился месье Батлер, который, что–то выискивал к шкафу.

— О, месье Врен! Вы уже переоделись, чудно! Хайден, спасибо тебе, будешь ли... – но договорить мужчина не успел, его помощник лишь презрительно фыркнул и громко хлопнул дверью.

— Простите, моего помощника, – тихим голосом сказал месье Батлер, – он не всегда такой. Видимо какие–то проблемы в семье.

— Ничего страшного, – улыбнулся Жюль, хотя у него внезапно возникло желание прибить этого наглого Хайдена, – со всеми бывает.

— Сейчас мадемуазель Люкас спустится, – тем временем сообщил Батлер, – а, да месье Врен, вы, с чем предпочитаете: с медом или лимоном.

— С медом, – ответил Жюль, – не люблю лимон.

— О, я тоже его не люблю. Но дочка говорит, что он полезен. Да что вы стоите–то, присаживайтесь месье Врен!

— Верн, – вежливо поправил мужчину Жюль, – и зовите меня просто Жюль.

— Как скажите, но все–таки присаживайтесь. Господи, куда она его положила?

Жюль хотел было сесть, но вспомнил, что у него в руках была сырая одежда. Он хотел уточнить у хозяина, куда ему девать одежду, как дверь распахнулась и в кухню вошла Амели, которая уже переоделась в какое–то скромное платье болотного цвета, которое ей совершенно не было к лицу. Рядом с Амели стояла девушка примерно одного возраста с Амели, но она была какой–то бледной и усталой. Девушка была видимо дочкой хозяина магазина, между ними была какая–то схожесть во внешности, вот только если отец еще казался бодрячком и улыбался, будто был солнцем, а дочь его была потухшей, будто жизнь для нее потеряла всякие краски. Да и Амели рядом с ней была довольно цветущей.

— Эйлин, дорогая, куда же ты дела баночку чая? Мне нужно дать нашим гостям горячего чаю, чтобы они не простыли.

— Она на верхней полке, отец, – тихим голосом ответила Эйлин, да так, что Жюль еле расслышал.

Мужчина тут же взобрался на табуретку и открыв шкафчик, радостным голосом воскликнул:

— О, вот же она! – месье Батлер спустился на пол и наконец, заметил мокрую одежду Жюля, – Эйлин, дорогая, отнеси вещи молодого человека высохнуть, а я всем чаю сделаю.

— Только не пересолите его, отец, – слегка улыбнулась его дочь и взяла мокрую одежду Жюля, молча удалилась с кухни. Жюль немного потоптался на месте и пригласил Амели присесть за стол. Пока месье Батлер вертелся на кухне, как белка в колесе, Жюль немного подвинулся к Амели и спросил:

— А откуда ты знакома с месье Батлером?

— Он когда–то учился вместе с отцом, но из–за финансовых трудностей в семье не смог закончить учебу и поэтому работает в книжном магазине. Раньше мы с Эйлин были близки, – в голосе девушку чувствуются грустные нотки, – играли в куклы, читали книги вслух, играли на рояле. А потом из–за путешествий мы отдалились. Мы попробовали однажды взять их с собой в небольшое путешествие, но внезапно Эйлин стало плохо на корабле, и нам пришлось плыть без них.

И тут девушка замолчала, теребя прядку. Жюль сочувственно смотрел на нее, и тут же спросил:

— Подожди, – Амели вопросительно взглянула на Жюля, и тот тихонько засмеялся, – ты играла в куклы в детстве? Серьезно? Я думал, ты тогда с мальчиками с палками дралась.

— Ну и это тоже было, – смущенно ответила Амели, – да прекрати ты!

Жюль еще больше засмеялся. Амели не удержавшись, начала колотить своими маленькими ручками Верна. Месье Батлер наблюдавший за этой картиной со стороны, тихонько посмеивался и чуть не пролил на себя горячую воду, которую он кипятил для заваривания чая. Когда смех молодых людей утих, те принялись просто наблюдать за действиями месье Батлера.

— Уютно тут у вас, – улыбнулась Амели, наблюдая, как мужчина бегает по кухне, ища то чашки, то блюдечки и расставляя всё на красивом подносе, – давайте мы чем–нибудь поможем вам, – сказала девушка, вставая со своего места.

— Ну, что вы, все в порядке, я справлюсь. Все–таки я хозяин, и могу ведь позаботиться о своих гостях? – с этими словами месье Батлер чуть не пролил воду и не рассыпал сахар, молодые люди чуть улыбнулись, да и сам мужчина неловко почесал затылок, – ну, если только поможете налить чай.

Пока Амели разливала чай, мужчина искал баночку с сахаром, а Жюль тем временем делал сэндвичи к их маленькой трапезе.

— Боже мой, сколько тут всего, – удрученно простонал Батлер, доставая из верхнего шкафа какие–то коробочки с нарисованными цветами, – где же сахар? Тут что ли? – мужчина сунул палец в одну из коробочек, затем положил в рот и тут же сморщился, – ой, нет, это соль.

Амели хихикнула, поставив чашки на поднос и аккуратно переместила на стол, который Жюль уже убрал от ненужного. И тут ребята поняли, как сильно они проголодались, учитывая, что они полдня потратили на поход в магазин и убегали под дождем. Наконец месье Батлер нашел сахар и отправился искать дочь, чтоб позвать ее присоединиться к ним. Жюль надеялся, что он не позовет того высочку Хайдена.

Амели немного скучающим взглядом окинула кухню. Она была чуть меньше, чем у них в Конд Де Вояж, сложно было назвать ее просторной и светлой, но она была довольно чистой. Возможно, Эйлин держит ее в чистоте, уж Амели знала, как подруга любит порядок. Даже немного зависима от него. А окна выходили на улицу, где все еще лил проклятый дождь, будь он проклят...

Амели вдруг вскочила, будто её ударило током.

— Жюль!

Парень, в это время сидел на стуле расслабленный, готовый заснуть, но тут вздрогнул и испугался испуганного оклика подруга и от неожиданности чуть не свалился со стула. Успокоившись, Верн взглянул на перепуганную чем–то подругу.

— Что такое? – спросил он.

— Журнал! – воскликнула Амели, эмоционально размахивая руками в воздухе, будто бы это могло помочь объяснить парню всю тревогу.

— Эм... Что? — не понял её объяснений парень.

— Время! Папа волнуется за нас, а мы сидим тут и... Нам нужно срочно домой! – с этими словами Амели крутанулась, да так, что чуть не влетела в окно.

— Успокойся, – мягко ответил ей парень, но Амели почему–то еще больше занервничала, – я думаю, что месье Люкас догадался, что мы не будем стоять под дождём, а куда–нибудь спрячемся от него. Может, мы встретили знакомых и пошли к ним в гости? Ведь, у твоего отца есть знакомые в Париже?

— Ну, да, – как–то неуверенно ответила ему Амели.

— Ну, вот видишь, – успокаивающе улыбнулся молодой человек, – не вижу проблем. Думаю, что дождь скоро закончится, а к этому времени наша одежда успеет высохнуть.

— Надеюсь, – тихо ответила Амели, с тоской устремляясь в окно. Дождь прекращаться вовсе не желал.

Наконец пришел хозяин с дочерью, и к глубокому огорчению Жюля, вместе с Хайденом. Эйлин молча уселась между отцом и Амели, а Жюлю пришлось мужественно терпеть соседство с Хайденом, но благо что с другой стороны сидел месье Батлер. Пока они пили чай месье Батлер расспрашивал у Амели дела отца или о новых путешествиях, и молодые люди рассказывали с улыбками на лице, с удовольствием вспоминая пережитые приключения. Про капитана они умолчали, нечего ворошить кошмары.

Больше всего месье Батлера восхитил рассказ про путешествие в Россию, и даже Эйлин переборола застенчивость, задавала какие–то вопросы и Амели отвечала ей, не забывая жестикулировать. Хайден не выглядел заинтересованным в разговоре, поэтому просто пил чай молча, а при разговоре о России, лишь злобно хмыкнул.

— Что–то не так? – не утерпел Жюль, которого уже начинало раздражать это хмурое лицо.

Но Хайден лишь скосил на него полный презрения взгляд и нечего не ответил. Хозяин заметил видимо напряжение между молодыми людьми и поспешил вмешаться:

— Кстати, а вы сейчас где–то учитесь или работаете? – обратился месье Батлер к Жюлю.

— Учусь на юридическом, – ответил Жюль, хлебнув немного из чашки, – а в свободное время пишу романы и помогаю месье Люкасу с журналом.

— И как учеба, сложно? – сочувственно спросил месье Батлер.

— Тяжела, но я справляюсь благодаря некоторым людям, – с этими словами Жюль улыбнулся и посмотрел на Амели, а та смутилась и уставилась в свою чашку.

— А как у вас...обстановка? – осторожно спросил месье Батлер, да и с таким испуганным взглядом, будто бы Жюль тому руку откусит из–за данного вопроса.

— Обстановка? – парень сначала даже не понял о чем его спрашивают, а потом догадался, – а это. Ну, относительно спокойная.

Честно говоря, Жюль даже внимания не обращал в последнее время на разговоры своих однокурсников, да и возможности у него подходящей не было, ведь он был занят сдачей своих долгов по учебе. Толком поговорить о чем–то с собратьями по учебе у него просто физически не было сил. Но он надеялся, что после того как учеба закончится и настанут рождественские каникулы, он сможет пообщаться немного с ребятами, тем более, что один из однокурсников обещал тому несколько географических заметок какого–то путешественника, который бог знает как к нему попали. Хотя какие–то тревожные разговоры витали в воздухе между преподавателями и студентами, но стоило студентам показаться в поле зрения профессоров, как те замолкали и смотрели на них странными взглядами, будто бы подозревали у кого–то из них припасенные шпаргалки на экзамен.

Жюль дураком не был, и ему было не сложно сложить два и два, чтобы понять, что все разговоры крутятся вокруг политики и в особенности французского короля Луи Филиппа и его премьер–министра Франсуа Гизо. Многих перестала устраивать их политика, почти в каждом углу шептались об этом.

— Это хорошо, – с каким–то облегчением выдохнул месье Батлер, наблюдая как его дочь снова наливает всем чаю, – в последнее время я часто слышу много...нехороших новостей и слухов. И мне бы хотелось, чтобы не повторялись те страшные годы.

Руки Эйлин державшие в эту минуту чайник слегка дрогнул, но она тут же взяла себя в руки. Амели задумчиво покрутила чашку в руках. Хайден встал со своего места и сказал:

— Рано или поздно, месье Батлер, эти ваши страшные годы повторятся вновь. Но тогда эти годы не принесли никому нужного результата, а сейчас народ понимает чего он хочет и будет бороться до последнего.

На этих словах месье Батлер побледнел, а Эйрин подскочила как ужаленная и кинулась к Хайдену, а не к отцу, что очень удивило Жюля и Амели

— Хайден, ну что ты такого говоришь, милый? Нет–нет, не будет вновь тех проклятых дней! Никто этого не допустит ни сейчас, ни завтра!

— Проклятые дни? – глаза Хайдена сверкнули недобрым взглядом и он с силой оттолкнул ее, отчего бедная девушка отлетела, приземлившись прямо на стул и с непониманием смотрела на Хайдена, – те проклятые дни существовали на благо! Люди, которые боролись за свободу и справедливость были против пожирающей все на свете тирании и высокомерности короля! Нам всем обещали свободу, но где она? Она в оковах и на виселице! Поверьте мне, люди снова будут выходить на улицы и протестовать! И я лично буду среди них! А вы можете наслаждаться своими последними роскошными днями, пока можете! – зло выплюнул Хайден и направился к двери.

И черт дернул Жюля выпалить в гневе:

— Ты будешь среди тех, кто выбрал насилие! А насилием и гневом не решить проблем!

Дальше произошло все как в тумане. Сколько не старалась Амели тогда вспомнить все, в мельчайших подробностях, ничего не получалось. Она не могла понять, как месье Батлер оказался в углу кухни и зажимал рукой небольшую кровоточащую рану, Эйлин лежала на полу без чувств. Сама Амели держала в своих руках чугунную сковороду и наблюдала как Хайден схватив Жюля за воротник, замахивается для удара. Жюль пытается ударить первым и выбраться из захвата одновременно, и тут.

— Черт! – воскликнул Хайден, держась за затылок, по которому проехалась сковородка, что была в руках у Амели. Девушка тогда вообще не могла понять как она смогла ударить того парня, да и еще в нужное место и не убив при этом. Хотя как потом признался Жюль, удар ему понравился и испытать его на себе, уж точно не хотел.

— Вы еще об этом пожалеете, – прорычал Хайден, непонятно к кому обращаясь, и пустился прочь из кухни.

Амели тут же кинулась приводить в чувства Эйлин, а Жюль помог месье Батлеру сесть на стул и осмотрел рану.

— Не глубокая, – внес свой вердикт парень, – но обработать надо. Где у вас аптечка?

— Там, в углу, – указал дрожащей рукой месье Батлер, все еще не понимая, что произошло. Ведь буквально минуту назад они сидели и пили чай, а тут все потрепанные, словно пережили бурю. Жюль отыскал аптечку, но Амели выхватила ее из рук друга и мигом отыскала нашатырь, которым начала приводить Эйлин в чувства. Та пришла в себя, сначала непонимающее огляделась вокруг и потом видимо до нее дошло, что створилось и кинулась с кулаками на Жюля:

— Это все вы! Вы! Вы виноваты! Из–за вас он ушел! Уходите, иначе прокляну! – и с этими словами обезумевшая Эйлин выбежала из кухни и помчалась в неизвестном направлении. Жюль даже испытал вину за произошедшее. Видимо у него на лице было написано его переживания, что Амели мягко обратилась к нему:

— Не переживай, здесь твоей вины нет. Эйлин не станет обвинять кого–то без причины. Вскоре ей будет стыдно за свои слова и попросит прощения.

Но вопреки всему Эйлин не испытала никакой вины и не попросила прощения за свой поступок. Вместо этого она со злостью в глазах следила за каждым движением Жюля и Амели. Убедившись, что здоровью месье Батлера больше ничего не угрожает, молодые люди не сговариваясь, одновременно направились к двери:

— Мы пожалуй пойдем, – неуверенно сказала Амели, с виноватым взглядом смотря то на свою подругу, то на ее отца.

— Но ведь уже так поздно! – воскликнул мужчина, – может быть, вы останетесь у нас на ночь? Я думаю, что твой отец будет не против...

— Мы не хотим вам доставлять новые неудобства, – ответил Жюль, смотря прямо на Эйрин, но у той опасно вздулись от гнева ноздри, что тому пришлось сконцентрировать свое внимание на что–то другое.

— У нас есть деньги, чтобы нанять экипаж, – слукавила Амели, чтобы успокоить мужчину, – только дадите нам время переодеться?

Эйрин тут же швырнула в Жюля помятую одежду, которую она оказывается держала в руках, но никто не заметил. Парню пришлось переодеваться в кладовке, из–за того, что Эйрин отказалась хотя бы сопроводить его в какое–нибудь помещение побольше и поуютнее, но Жюль не жаловался. Ему не хотелось еще больше злить девушку, поэтому быстро переоделся в едва успевшую высохнуть одежду. Критично осмотрев себя, Жюль заметил, что одежда была мятой. Возможно Эйрин в гневе схватила ее и скомкала на зло ему. Тяжело вздохнув, парень вышел из кладовки с удовольствием заметив, что рядом не было дочки хозяина, зато была Амели. Ее одежда выглядела хотя бы приличнее, чем у него.

— В темноте не так будет заметно, – сказала подруга, заметив, в каком была состоянии одежда друга, – как думаешь, может нам действительно поймать экипаж? Быстрее доберемся, да и тащить коробку не надо.

— Черт, коробка! – воскликнул Жюль, напрочь забыв про нее.

Когда коробка была найдена и убедившись, что содержимое цело и невредимо, оба выдохнули с облегчением. Проверив все ли взяли, начали прощаться с хозяином, который наблюдал за ними грустным взглядом. Эйрин рядом не было.

— Мне очень жаль, что все так получилось, – искренне раскаивался Жюль, мысленно ругая того высочку из–за которого весь сыр–бор и случился.

— Все в порядке, – грустно ответил месье Батлер, – заезжайте иногда, когда будет время.

— Обязательно! – горячо пообещала Амели.

На этом они простились и молодые люди ушли.

Кто ж знал, что они встретятся в следующий раз не совсем так, как хотели.

***

— М–да, неприятная история, – сказал Артемиус, когда рассказчик прервал свой долгий рассказ, взяв перерыв и сейчас пил чай, чтобы избавится от накопившейся сухости во рту, – но и вы ведь тоже в чем–то виноваты.

— Мы понимаем месье Люкас, – почесал щеку Жюль, который возможно уже тысячу раз пожалел обо всем происходящим, – но если бы вы были там, вам бы тоже хотелось хоть как–то поставить того Хайдена на место!

— Я понимаю тебя Жюль. Но жизнь такая штука, что часто нам подкидывает таких людей вместо порядочных. Просто нужно уметь игнорировать их колкости, хоть по себе я понимаю как это тяжело. И не лезть на них с кулаками.

Жюль потупил взгляд и преподнёс чашку к губам, но обнаружив что она пуста, уныло поставил ее на стол.

— Это вся история? – поинтересовался Артемиус, – или у этой истории есть продолжение?

Молодые люди переглянулись, будто бы спрашивая себя стоит ли рассказывать или нет. У Артемиуса чуть не упало сердце в пятки, когда дочь чуть склонила голову вниз и виноватым взглядом посмотрела на отца. Жюль тоже склонил голову, будто бы нашкодивший школьник.

— На самом деле, – начала Амели, голос у нее немного подрагивал, – мы и сами не знаем, что произошло. Все это было настолько быстро, что...

— Амели здесь не причем! – воскликнул Жюль так, будто бы девушку обвиняли в государственной измене, – это все моя вина!

— Нет! – теперь вскликнула Амели, – ты здесь не причем! Он сам первый набросился на нас! Я же говорила, что лучше будет нанять экипаж!

— Стоп! – Артемиус поднял руку вверх, призывая ребят к молчанию.

Те притихли и сидели, ожидая приговора.

— Кто на вас напал? Почему вы считаете, что в чем–то виноваты? Рассказывайте! Будем решать проблемы по мере их поступления.

В этот раз Артемиус наверное успел несколько раз поседеть за то время, что рассказывал Жюль.