Кажется, Гермиона впервые обрадовалась своему наказанию. Обычно её отправляли выполнять нудную работу: отмывать кубки, разбирать кладовку для мётел или убираться в совятне. Только уборка в совятне ей нравилась, потому что ей нравились совы, особенно маленькие совята, которые были похожи на пушистые клубки.

Но в этот раз, когда Драко передал ей решение Макгонагалл, она подумала: «Годрик! Это же замечательно!».

Библиотека была местом, где ей нравилось прятаться от мира, который, как ей казалось, не принимал её. Здесь её никто не трогал, никто не обращал на неё внимания, а правила были строгими — даже если бы кому-то пришла мысль о том, чтобы придраться к ней, он бы не стал этого делать, чтобы не быть изгнанным из библиотеки. Здесь все посвящали время себе и книгам, здесь всегда было тихо.

Следующие пять часов Гермионе предстояло привести в порядок несколько стеллажей, проверить все книги на наличие повреждений и просмотреть формуляры. Она не знала, сколько времени это займёт, но её это не беспокоило, ведь она могла провести здесь столько времени, сколько захочет.

Единственное, что её смущало — это присутствие Драко. Он сказал, что Макгонагалл велела ему следить за ней, чтобы она не ушла. Конечно, он не сказал, что именно он придумал для неё наказание в библиотеке. Он стоял, прислонившись к стеллажу, листал какую-то книгу и иногда наблюдал за ней из-под лба.

Она постоянно находила что-то интересное: вздыхала, охала, хмыкала, делала пометки, переставляла книги после того, как заботливо очистила их от пыли.

— Тебе обязательно на меня смотреть? — спросила она тихо, когда в очередной раз поймала его взгляд.

— Я просто слежу за тем, чтобы ты ничего лишнего не выкинула, — ответил он также тихо.

— Я бы тебя с удовольствием отсюда выкинула, — буркнула она себе под нос и полезла на стремянку.

Во время наказания магией пользоваться было запрещено. Гермиону это не беспокоило, но она забыла одну маленькую деталь.

В последнее время она краснела рядом с Драко, а в этот раз ещё и стала ужасно неуклюжей. То, что она упадёт с этой стремянки, было так же очевидно, как и восход солнца.

Когда она пошатнулась и едва не упала, Малфой успел удержать её, обхватив руками за талию. На девушке была кожаная юбка, которая выглядела довольно вызывающе. За эту юбку стоило назначить отдельное наказание.

— Если ты отпустишь меня, я упаду, — сказала Гермиона, надеясь, что она всё ещё может сохранять равновесие. Она убеждала себя, что Малфой не играет никакой роли в её устойчивости.

— Знаю, — ответил он.

— Тогда, может быть, ты что-то сделаешь?

— Может быть, что-то сделаю.

— Малфой.

— У тебя волосы приятно пахнут. Это магловский шампунь?

Волосы Гермионы были совсем близко и почти касались лица Драко. Приятный аромат. Он не мог понять, что это, но ему точно нравилось.

— Спусти меня...

Драко послушно снял её со стремянки и поставил на ноги перед собой. Она стояла лицом к пыльным книгам на полках. За её спиной был Малфой. Он всё ещё держал руки на её талии.

— Отпусти. Иначе я тебе...

— У тебя должок, не забыла?

— Не забыла, — она, хоть и с трудом, но достаточно резко повернулась к Малфою лицом и посмотрела на него снизу вверх. Лучше выглядеть глупой сейчас, когда свидетелями её безрассудства будут лишь книги.

— И я собираюсь вернуть долг прямо сейчас.

Она уверенно потянулась к нему, чтобы поцеловать, рефлекторно закрыв глаза. Но наткнулась на пустоту.

И услышала смешок.

— Этого мало, Грейнджер. Ты поцелуями расплачиваешься даже с Уизли.

Отстраняться Гермиона не стала, а лишь открыла глаза. Она чувствовала горячие выдохи Малфоя и краснела.

—И что ты хочешь?

— Я ещё раздумываю над этим.

Гермиона всегда была девушкой со здоровой наглостью. Она ухватилась за пряжку его ремня обеими руками и будто бы прижала его к себе ближе.

— Ты всего лишь похотливый богатенький паршивец, Малфой.

Драко улыбнулся, понимая, какие она предпринимает слабые попытки реабилитироваться.

— И как давно? — спросила Гермиона.

— Давно что?

— Ты записал меня в список однокурсниц, которых тебе непременно нужно трахнуть до выпускного? И как давно?

— Поверь, тебя бы в этом списке не было, если бы он существовал.

И тут ей стало даже как-то обидно.

Зачем он всё это делает? — подумала она, отстраняясь от него.

— Ты всего лишь предмет спора, — сказал бы он, если бы сам так думал. Но он уже не был в этом уверен.

— Обиделась? — спросил он.

— Что? — не поняла она.

— Тебе было неприятно услышать это.

— Мне? — Гермиона сглотнула. — Малфой, это ведь комплимент, так? Не быть обманутым. Только вот вопрос: зачем ты меня защищаешь?

Он хотел сократить расстояние между ними, прижать её к себе, тихо ответить и поцеловать. Но он подумал про себя: «Малфой, да у тебя не хватит духу на это!» Хотя он и сам не знал ответа на этот вопрос.

— Я ведь и правда решил тебя трахнуть до выпускного, — сказал он. — А потом больше никогда не видеть. Возможно, даже посмеяться над тем, какая ты глупая и наивная.

— Только я не глупая и не наивная, Малфой, — ответила она.

— Верно. Ты всегда меня доставала, и мне хотелось попрощаться с тобой так, чтобы ты запомнила на всю жизнь. Но в процессе я понял, что…

Она оказалась слишком близко. Она не хотела слышать от него ничего подобного.

Слишком неожиданно, когда тебя резко притягивают к себе и целуют, закрывая рот. И сначала ты ошарашен, а потом совсем не понимаешь, что происходит, не помнишь, что вообще говорил.

Её тёмная помада была кофейной на вкус. А губы — очень мягкими и горячими.

Руки Гермионы, которые сжимали воротник его рубашки, расслабились и скользнули по его шее к волосам и на спину, когда он обнял её за талию.

Когда оба открыли глаза, Драко увидел, что её щёки румяные, а Гермиона заметила в его взгляде явную растерянность, которую он пытался скрыть.

— Только никому… — начала она.

— Никому об этом не говори, Грейнджер, — закончил он за неё.

Оба надеялись, что кто-то из них точно отпрянет от другого, но они жаждали нового поцелуя.

Малфой вернулся в подземелья позже обычного. Он сразу заметил недовольство Блейза Забини, который обычно в это время уже спал. Но сейчас он сидел на кровати и смотрел на друга с недовольным видом, словно ревнивая жена.

— Что? — спросил Малфой, переодевшись в пижаму и упав на свою постель.

— Где ты был? — поинтересовался Забини.

— В библиотеке. Я же говорил, что Грейнджер будет там отрабатывать наказание.

Забини сразу же переменился. Теперь он был полон любопытства и придвинулся к Малфою поближе.

— И что?

— И?

— Ты сделал то, что хотел?

— Нет. Мы просто… целовались.

Сначала Блейз ничего не понял, но потом резко упал лицом на подушку и завизжал, как девчонка.

— Забини, тебе нужно в больничное крыло, — устало вздохнул Драко. — Ты больной.

— Нет! — парень резко сел на постели. — Это моя личная победа! Как тебе удалось её уговорить?

— Никак. Она сама меня поцеловала.

— Я просто гуру. Я должен быть причислен к лику святых. За мной должны идти люди! Я проповедник!

— Забини… Ты не проповедник, а всего лишь ебанутый.

Блейз даже изменился в лице, когда Малфой сказал это.

— Она отвратительно на тебя влияет. А где приличный парень Драко Малфой? Разве ты материшься? У нас же только Грейнджер позволяет себе подобные высказывания…

— Если я так не разговариваю, это не значит, что мой словарный запас ограничен. Спи уже, святой. Я устал от твоего любопытства. Только никому, слышишь? Не разноси свои познания по всей школе.

— Если вы сосались в библиотеке, то об этом и без меня знает уже вся школа.

— Сосались… Какой же ты всё же кретин. Спокойной ночи, придурок.

— Сам ты придурок.